Сила всегда стремится к равновесию

Пришел в себя повелитель ситов уже в пещере - именно здесь он впервые встретился с Митрой. Как он здесь оказался...? В голове всплыли не особо четкие картинки, как он приходил в себя на руках у Ревана по пути сюда на спидере. Скорее всего на его собственном... странно, что он уцелел в результате налёта имперской стражи... хотя может быть наоборот в этом нет ничего странного. Они следили за ними и знали, какой спидер - его. — На, возьми, — раздался около него голос Митры. Скорджне не успел среагировать, как у него в руках оказалась фляга с водой. Как раз кстати. Он осушил её до дна, потирая руками глаза: — Где Реван? Вместо ответа девушка просто кивнула на тёмную фигуру учителя в углу пещеры. Он рассматривал какую-то запись. Скордж поднялся и подошёл ближе. На записи были женщина и ребёнок. — Кто это? — не спрашивая разрешения, ситх уселся рядом. Вспомнил, что у него на поясе меч джедая, подал его Ревану, ожидая ответ. — Моя жена, — терпеливо ответил Реван, благодарно кивнув на возвращение оружия. — Ты не говорил, что у тебя есть семья. Ответом ему послужило молчание, Реван свернул запись: — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — Скордж посмотрел на подошедшую Митру, та лишь фыркнула: — Мог бы и спасибо за спасение сказать. — Ты тоже, — огрызнулся ситх, вновь вернувшись к мыслям о том, что он пожертвовал собой чтобы спасти эту даму. Та явно продолжала сомневаться в их плане по убийству Императора и не доверяла внезапному союзнику в лице лорда ситов. Это и неудивительно. Митра недовольно отвернулась и уселась на свое место. Медитировать. Ей нужно было привести мысли в порядок. Скордж аналогичным образом поднялся и отошёл от них, размышляя о верности принятого решения. Реван был готов пожертвовать собой ради идеи, хотя бы попытаться её осуществить... Ситх этого не понимал. Не верил, что у них вообще может что-то получиться... так просто погибать не хотелось. С другой стороны что он может сделать? Какая разница когда дохнуть, если Император все равно готовится сотворить с Галактикой свой ритуал? Сит осознавал, что ему страшно, что он тупо боится смерти. А кто её не боится? Но он слишком упрям чтобы сдаться. Решив последовать примеру джедайки, Скордж уселся в позу для медитации. Прикрыл глаза. И его накрыло видение... *** Вынырнул он из него с чувством неописуемого ужаса, почти дрожал. Ситу казалось, что он только что пережил всё это наяву. После такого Скордж уже жалел, что попросил джедая научить его становиться единым с Силой. Не зная куда деть собственные чувства, ситх поднялся и подошёл к Ревану. Джедай вновь пересматривал запись, приближение юноши он почувствовал, но не стал как-то реагировать. Сит сам скажет, что его интересует... Поколебавшись, Скордж сел около Ревана, невзначай дотронулся до него плечом чтобы почувствовать мастера рядом. — Мне страшно, — шёпотом пробормотал ситх, прикрывая глаза. — Это неудивительно, смерти боятся все, даже Император, — голос джедая звучит спокойно, размеренно, как будто бы он сам ничего не боится. — То, что ты видел - один из вариантов будущего. Будущее всегда в движении... Заметив, что сит его почти не слушает из-за настигшего ранее ужаса, Реван лишь выдохнул и осторожно обнял его. Тело повелителя ситов дрогнуло, но лишь от неожиданности и переизбытка чувств. Скордж постепенно успокаивался, не понимая, что делает мастер. — Мы завтра не победим, — сказал уже спокойнее ситх, от рук не отстраняясь. — Но мы попытаемся. Это лучше, чем позволить Галактике провалиться во Тьму даже не попытавшись её спасти. — Звучит слишком пафосно... по-джедайски, — Скордж поморщился, думая наверное как жалко он выглядит в таком положении. – Ты бросил жену и ребёнка ради того чтобы завтра умереть? — Возможно... но если у меня есть возможность отсрочить падение Галактики ради моей семьи, то я должен попытаться. — Разве джедаям не запрещено иметь привязанности? Реван просто промолчал, не желая что-то отвечать ситу на его глупые вопросы. С удивлением для себя, джедай отметил, что прижимая ситха к себе в голове стало спокойнее. Всё улеглось на места, оставляя эмоциям лишь спокойствие. И уверенность, что завтра никто не умрёт.