Из Тьмы

Синеволосый мужчина с залысиной надо лбом и небольшим животом лежал на спине и бездумно пялился в потолок. Сейчас человека, которого и раньше мало кто принял бы за высокопоставленного офицера разведки, главу овеянного скандальной и жутковатой славой Отряда Убийц, могли бы принять разве что за клерка. Причём неудачливого, который последнюю неделю провёл в тяжёлом запое, тщетно пытаясь залить некую трагедию. Впрочем, на деле поить алкоголем пленника никто, конечно, не собирался. Да и вообще с водой и едой дела обстояли не очень (в отличие от побоев и издевательств — тоже пыток, только моральных). Терпеть длительные допросы, унижения, «мягкие» — чтоб их! — не калечащие пытки, а также иные меры воздействия, вроде постоянно горящего в камере света и крайне скудной, мерзкой на вкус трапезы — это совершенно не то, чего немолодой уже офицер ожидал от своего последнего повышения. Да, для такого, как он, выходца из небогатого и не слишком знатного рода, выбиться в генералы — это прыжок выше головы. Головокружительная карьера. Но знал бы он, где окажется после эдакого трюка, то трижды подумал бы. А потом отказался. И чего он не остался заместителем главы? А, конечно, покровители. И ведь здесь тоже всё казалось замечательным! Поначалу. Одинокий мужчина, «женатый на работе», неожиданно встретил свою любовь. И пусть в попытках пустить пыль в глаза молодой и красивой подруге сердца он, э-э, несколько перестарался, но и тут всё в итоге закончилось хорошо. Его, разумеется, завербовали некие люди — очевидно, из ведомства; но требования новых покровителей, относящихся к одной из фракций Службы Разведки, в большинстве ограничивались добросовестным исполнением своих обязанностей и побуждением к наращиванию различных полезных связей. А в ответ они помогали ему утвердиться на новом месте и избегать разного рода неприятностей. Всё начиналось так хорошо, а закончилось… этим. Маленькая камера, узкая жёсткая койка, бьющий в лицо свет, трещащая голова, отбитое нутро, привычный уже кашель после очередной «мягкой» пытки водой, когда на лицо накидывают тряпку, а потом поливают сверху, заставляя пытуемого задыхаться и захлёбываться, прекращая лишь в момент, когда жертва подходит к грани …чтобы, дав откашляться и выблевать воду, приступить к повторению процедуры. А ещё пожирающий себя изнутри голодный желудок и грызущие сердце безрадостные мысли. Правильно говорят, что чем выше поднимешься, тем больнее придётся падать. Где-то за пределами камеры послышался сначала лязг, а потом и шаги множества людей. Опять допросы. Опять ментальные и физические издевательства, что с каждым разом заходят всё дальше. Удары по почкам, по печени, по болевым точкам. Электрический ток, ненавистная ледяная вода, которая мешает дышать и набивается в лёгкие… Что ещё выдумают палачи Зака — этого проклятого всеми богами ублюдочного отродья жадности, подлости и гордыни? Как покуражатся над беспомощной жертвой? Над пленником, которого, что вполне очевидно, попросту забыли и списали? Которому не суждено вернуться к нормальной жизни, а суждено лишь упокоиться в безымянной могиле? Страх и бессилие. Страх, бессилие и отчаяние. Вот что чувствовал мужчина. Если бы он был настолько осведомлён, как считали дознаватели и их хозяин, то он уже давно сломался бы. Выложил всё и всех сдал. Однако прекрасно понимая, что, вывалив всё ему известное, он лишь заставит врагов приложить больше усилий, чтобы вытащить из него «остальное», глава Отряда Убийц — стоит признать, наверное, уже бывший — стойко терпел, иногда уступая в какой-нибудь мелочи ради временных послаблений. Вот только известные и не слишком сомнительные данные, которыми можно «откупиться» от изуверов, подходили к концу. А то, чего он не знает, рассказать и так не удастся. Надежды на спасение — уже практически нет. Нет, она теплится, ибо человеку трудно перестать надеяться на лучшее, пока он ещё дышит. Но если рассудить трезво, сам себе он давал не больше одного шанса на тысячу. Чудесный, невероятный шанс, на который разумный человек полагаться не станет. И всё чаще в голову приходят мысли о том, что лучше просто покончить с мучениями. Разом. Да, вероятно, так Галахад и поступит. Когда силы сопротивляться окончательно его оставят, разведчик так и сделает. Благо имелась возможность сделать всё быстро, надёжно и не слишком болезненно. Главное — сработать надёжно и с первого раза, иначе в следующий раз он придёт в себя, зафиксированный по рукам и ногам, лишённый даже возможности откусить себе язык. Так, за мрачными размышлениями, заключённый пропустил несколько выбивающихся из привычной схемы моментов. Вроде слишком большого числа топочущих ног. Поэтому высший офицер очень сильно удивился, когда тяжеленная стальная дверь со смотровым глазком отворилась и его, уже поднявшегося с лежака — а привычку выражать неуважение отказом подниматься с койки из него выбили очень быстро, ещё в первый день — встретила отнюдь не ненавистная рожа надзирателя, а миловидное девичье личико сильнейшей убийцы Базы. — Куроме? — со сдержанным удивлением произнёс Галахад, мысленно изумляясь такому неожиданному визиту. «Как она здесь оказалась? — подумал он. — Неужели её тоже в чём-то обвинили и арестовали? Но как её схватили? Она ведь Мастер, в конце концов! Или…» — мужчина заметил оружие на поясе неожиданной посетительницы и внутренне напрягся. Неужели иногда один шанс на тысячу всё-таки выпадает? Хотя... Не хотелось этого признавать, но Куроме вполне могла договориться с Заком. И прийти сюда именно для помощи в допросе бывшего командира. Очная ставка, всё такое. — Вижу, ты здесь не для того, чтобы занять соседнюю камеру? — наполовину утвердительно спросил он, стараясь сохранять достоинство перед подчинённой. Мало ли что здешние хозяева не раз видели его в самом омерзительном виде: ползающего у них в ногах, позорно обделавшегося, выкашливающего воду и желчь? Куроме ведь не видела, верно? И очень, очень хотелось бы верить, что не «пока не видела». Но девушка она весьма своеобразная и себе на уме. Долго казалась всем вокруг простой, покорной, исполнительной горлохваткой с хорошо промытыми мозгами, а кроме того, плотно сидящей на наркотических стимуляторах. Только в итоге это впечатление оказалось лишь игрой — и, почувствовав возможность, эта скрытная и амбициозная особа моментально умудрилась не только сбросить с себя рабский ошейник и вознестись к вершинам, но и в значительной степени вытащить своих друзей (или кто они для неё?). Непонятно, чего ожидать от такой непредсказуемой и опасной личности. А ну действительно снюхалась с Заком? Как бы ещё Галахаду не пожалеть о своём промедлении с окончанием жизни... — Глава, — вежливо поклонилась девушка, тем самым заявляя о своей позиции. — Наш общий друг и гостеприимный хозяин этого памятника архитектуры очень хотел бы меня арестовать и поселить в соседних апартаментах, — по лицу хозяйки Яцуфусы пробежала тонкая усмешка. — Но он не может, — стоящая сзади длинная, словно огородное пугало, скелетообразная фигура третьего заместителя министра разведки, казалось, едва сдерживала рвущиеся наружу проклятия. Нет, Куроме определённо не предала своего командира и не вошла в свиту Зака. Галахад облегчённо выдохнул, чувствуя, будто со спины сняли тяжёлый груз. Даже нахлынула какая-то эйфория. Насколько можно испытывать подобное чувство в его состоянии. Один шанс из тысячи. Определённо, это он! Впрочем, глава Отряда Убийц нашёл в себе силы, дабы напоследок уколоть Зака — эту ненавистную самодовольную рожу, что регулярно наведывалась на его допросы. — Ха, кха-кха, а мне твердил, что может всё, — со смешком, перешедшим в новый приступ кашля, хрипло сказал бывший узник. — Частенько реальность не соответствует нашим представлениям о ней, — Куроме улыбнулась натужной шутке командира. — Но некоторым очень тяжело принять эту истину. Поэтому господин Зак желает, чтобы мы с вами его оставили, дабы он смог поразмышлять о бренности бытия в одиночестве, — насмешливо закончила владелица жутковатого тейгу, явно демонстрируя, что именно она здесь и сейчас является хозяйкой положения. — Убирайтес-с-сь, — буквально прошипел внутренне кипящий от гнева глава безопасников. От понимания, что «сломленный» противник всё это время мысленно насмехался над ним и его высокомерными заявлениями, третьего заместителя министра разведки буквально разрывало от унижения и злобы. Какой-то там генералишко, который, как казалось, даже в теории не мог доставить никаких проблем, не обратив против себя всю государственную систему, устроил всё так, что сам Зак вручил ему оружие против себя, а также право на его использование. У него ведь изначально не было шансов! Никаких! Но склонившись перед чужим превосходством, хитрый выродок не только сумел в конечном итоге вывернуться, но и нанести болезненный удар. По статусу, по ведомству (точнее, личной вотчине внутри него)... по гордости! И глава Внутренней Безопасности уже ничего не мог изменить, ничего! Слишком он будет занят в ближайшее время, компенсируя последствия столь фееричного провала. Какой невероятный позор… Сам же «гениальный актёр и талантливый интриган», заслышав полное бессильной ненависти почти змеиное шипение, непроизвольно втянул голову в плечи. Такой уровень недовольства Зака, неоднократно присутствовавшего на допросах, всегда означал ужесточение пыток и ухудшение быта в камере. Впрочем, вспомнив об изменившимся положении, мужчина быстро опомнился и постарался замаскировать рефлекторный жест очередным приступом кашля, а затем распрямиться и придать себе спокойный, уверенный вид, будто ничего и не произошло. Погрузившийся в собственные эмоции недруг пропустил короткий момент чужой слабости мимо, а спасшая Галахада воительница, если и обратила на него внимание, тактично «не заметила» конфуза командира. — Идёмте, генерал. Вас ждут на Базе, — сказала она. — Полагаю, вам любопытно, что происходило, пока вы не могли отслеживать обстановку? Я готова ответить на все ваши вопросы. Галахад молча кивнул, в том числе и на невысказанное, но хорошо читаемое: «Ответить там, где не будет лишних ушей», — и шагнул вперёд. — Тогда веди, Куроме, — постаравшись придать голосу твёрдость, приказал бывший узник. Признаться, он до конца подозревал подвох и не верил, что удастся вот так вот беспрепятственно выйти на свободу. Однако когда бывший узник увидел членов Отряда Убийц, которые явно не слонялись без дела, а контролировали ключевые точки здания, а потом заметил некоторые признаки скоротечной и не слишком кровавой, но схватки — до него начало доходить. И то, каким именно способом добились его освобождения, и почему Зак балансирует на грани бешенства, но всё же не рискует сказать или приказать чего-то лишнего. И причины веселья Куроме. «Эта сумасшедшая подбила весь Отряд взять штурмом центральное управление СВБ! Что же теперь будет?! Это же! Это же… — мужчина затравленно огляделся. — Вооружённый мятеж! Но паника быстро отступила, так и не успев захватить сознание находящегося в смешанных чувствах душевно и физически надломленного человека. …Хотя какая теперь разница? — мысленно усмехнулся он. — Что раньше я был преступником, которого ожидала смерть, что теперь. Сейчас хотя бы этому высокомерному тощему уроду нос утёрли. А там, чем чёрт не шутит? Вдруг эта бестия знает, что делает — и в конце концов у нас всех получится выйти сухими из воды?» * * * Да, не зря я всё же поторопилась с освобождением нашего генерала. Дознаватели этой пародии на Кощея Бессмертного, что рулит внутренней безопасностью, конечно, не успели начать совсем уж жестить с калечащими да и, наверное, унизительными воздействиями — вроде знаменитого в прошлом мире «посадить на бутылку» — а также медикаментозным допросом под опасными для тела и разума наркотиками. Но, кажется, оставалось до этого не прекрасного момента совсем чуть-чуть. Немного ошиблась я с просчётом намерений Зака: живой, дееспособный и готовый к сотрудничеству генерал Галахад оказался ему не столь уж и нужен. Вон как его потрепало: под конец аж чуть ли не под руки вести пришлось! Да и моральное состояние… страх, подозрительность, склонность к паническим атакам. Если бы не эмпатия-деэмпатия — кто знает, как он бы себя накрутил напоследок из-за эмоциональных качелей? Может, даже сорвался бы. Что для создаваемого мною вокруг него образа хладнокровного и лишь с виду мягкого шпиона-комбинатора — смерти подобно. А так ничего: шёл с видом потрёпанным, но не сломленным. Даже нашёл в себе силы кивать и улыбаться встретившимся по дороге ребятам. Конечно, я чувствовала, что спасённого командира, несмотря на наведённое влияние деэмпатии, терзает тревога и грызут рвущиеся наружу вопросы. Но сначала поболтать о секретных вещах не получалось в силу наличия рядом людей врага, потом пришлось подождать из-за зевак. А в конце, когда напоенного сладким чаем и накормленного имперской вариацией на тему шаурмы, (в которую мужчина вцепился, словно утопающий в спасательный круг; надеюсь, его не настолько сильно морили голодом, чтобы твёрдая пища пошла во вред!) клюющего носом генерала усадили в прибывшую, наконец, карету — он просто заснул. Раз — и всё. Отключился на выдохе. Сели батарейки у бедолаги. Ну да пусть восстанавливается. Сон лечит, как и время. Кстати об угощении. Я неплохо исследовала добрую часть Столицы на предмет хороших точек общепита, начиная от пафосных ресторанов (не очень люблю показуху, но не могу не согласиться с тем, что высокая кухня некоторых из заведений для высшего света действительно стоит своих денег) и заканчивая уличными лотками. Так что нет ничего удивительного, что глава базы так вцепился в угощение. Не только голод в этом виноват: приобретённая мною уличная еда оказалась действительно вкусной. Мелкий предприниматель, накормивший не только одного бывшего узника, но и изрядное количество нагулявших аппетит воителей, за которых их командир платила втридорога, в этот непримечательный день сделал, наверное, рекордную выручку. Что? Зачем платить втридорога? А почему нет? Если после сделанной недругам гадости, на сердце радость, то почему бы не поделиться ею с другими? Хотя бы вот так: угостив товарищей и дополнительно мотивировав небесталанного повара, что из небогатого набора среднего качества продуктов умудряется сделать такую вот прелесть. Как по мне, профессионализм достоин поощрения! И чего только Зак такой худой и злобный, если у него тут неподалёку подобные вкусняшки готовят? Вегетарианец? Или глисты у него, что ли? Родственник южного пастуха монстров, ха-ха! Стоя неподалёку от центрального офиса СВБ, при воспоминании о другом червивом уродце, которого я лишила ручных монстров, а потом и ног, на моё лицо наползла весёлая улыбка, с которой я посмотрела в ту сторону, откуда чувствовался поток внимания одного худого рыжего уродца. Рано или поздно они все умрут. Один раньше, уже скоро. А второй позже. Но и он сдохнет. Обязательно. Улыбка стала шире. Прямо или косвенно, создав условия, но я убью их всех. Всех, из-за кого пострадал Отряд — и сейчас страдает моя Империя. Молоденькая темноволосая девчушка, переведя свой взгляд с опустевшего оконного проёма в небо, мечтательно улыбалась. И любой случайный прохожий мог бы с уверенностью сказать, что она думала о чём-то очень хорошем. Впрочем, по сути — так, наверное, и было. Ведь даже весеннее солнышко, казалось, желало её поддержать, пустив в лицо свой тёплый лучик сквозь ненадолго приоткрывшееся покрывало туч. Да… даже по прошествии времени после нашей победы над, хех, злобным драконом и вызволения томящегося у него в казематах, ха-ха, принца, тёплое чувство в груди заставляет возвращаться к тем приятным событиям. Но расправа над врагами и обидчиками — это всё дело будущего. Главное на тот момент — это наш разговор с Галахадом. Он состоялся в кабинете главы Базы, когда через три часа (ехать в карете через столичные пробки — это вам не по крышам под ускорением скакать!) мужчина, немного отоспавшийся в пути, а также приведший себя в порядок по прибытии, вызвал меня к себе и начал осторожно задавать вопросы. — Присаживайся, Куроме, — с видимой уверенностью и спокойствием, что скрывали совершенно противоположные чувства, кивнул мне хозяин кабинета. — Да, генерал, — послушно отозвалась я, чинно усевшись на стул для посетителей. — Кхм, — сбривший щетину, причесавшийся и переодевшийся в новую одежду Галахад, видя демонстрируемую мною готовность повиноваться, внутренне расслабился. Чуть-чуть. — Я бы хотел поблагодарить тебя и всех вас за то, что вы меня вытащили. Если бы не вы я бы… я бы… — Вы — хороший глава, господин Галахад, — подбодрила я пытающегося вновь расклеиться командира. Всё же арест и последующие мытарства стали для него очень тяжёлым испытанием. На вражеской территории он держался, как и на улице, а вот сейчас совершенно гражданского, в общем-то, человека пытался накрыть отходняк. С которым приходилось осторожно бороться деэмпатией. — С точки зрения нас, простых убийц, вы — и вовсе лучший, — продолжила я, подкрепляя слова незаметным влиянием, придающим хозяину кабинета спокойствия и уверенности. — При вас мы смогли почувствовать себя людьми. При вас — обрели надежду. С моей стороны не ответить добром на добро стало бы не только свинством, но и настоящей глупостью. Да и ребята тоже так считают. — Спасибо, — сглотнув ком в горле, ответил расчувствовавшийся мужчина. — Я всегда считал, что не очень подхожу на должность главы, — разоткровенничался он. — Я ведь простой хозяйственник, даже без сколь-либо существенной подготовки разведчика. Из меня и зам по медицинской части посредственный получился, хоть я и старался разобраться, когда после смерти полковника Клауса оказался назначен на этот пост. Не думал, что вы оцениваете меня столь высоко. Но… я ценю ваше доверие. И я этого не забуду, — дрогнувшим голосом сказал Галахад и, упрямо сжав челюсти, несколько раз моргнул, будто бы от попавшей в глаз соринки. Снова делаю вид, что ничего не заметила, и молча дожидаюсь, пока собеседник нальёт себе воды из графина и выпьет несколько глотков. — Однако, Куроме, ты же понимаешь, что у произошедшего сегодня будут последствия? — спросил высший офицер, более-менее взявший под контроль нахлынувшие чувства. — Кроме того, ты могла бы не отдавать приказ выставить Сору и его людей пинками. Мне доложили, что твои друзья восприняли эти слова очень буквально. Сора всё-таки полковник разведки. И вышвыривать его на улицу с отпечатками обуви на одежде и лице… это прямой вызов всей Службе Внутренней Безопасности. Тебе стоило сначала спросить меня, а не заниматься самоуправством. — Последствия неизбежны, понимаю, — кивнула я. — Но столь мелкий камешек, как отбитая задница этого самолюбивого говнюка и его прихвостней, а тем более прихвостней, проваливших своё задание, а оттого точно выбывших из обоймы начальственных любимчиков… Она точно не сыграет важной роли. К тому же вам требовалось отдохнуть. А та кучка отбросов, которую мы плотно утрамбовали в карцер, уже начала вонять дерьмом и испытывать трудности с дыханием. Я решила, что лучше избавиться от лишних, пока они не начали отравлять нашу родную Базу не только запахом своего «богатого внутреннего мира», но и падалью. Тут я, конечно, преувеличивала. Ну, про отравление нашей Базы. Людей Соры пусть и специально набивали в комнатушку с голыми стенами так, чтобы они чувствовали себя плохо и не имели особых возможностей что-нибудь выкинуть, но теснота была далека от той, которая начнёт убивать уже через несколько часов. Да и прямо уж сильно загадить камеры они не успели. Попахивало там, конечно, неприятно... но больше рвотой и мочой, чем содержимым кишечников. Вентиляцию им не перекрыли, опять же. И даже не ослабили (хотя после всех выкрутасов — хотелось, да ещё как!). В общем, даже самые больные и побитые не склеили ласты в наших, хех, особых апартаментах для не умеющих себя вести незваных гостей. А что оказались унижены напоследок — это можно смело назвать торжеством справедливости. Они ведь унижали? Да. Причём куражились охотно, с энтузиазмом. Вот и покушали собственного, хех, лакомства. Какою мерою меряете и далее по тексту. Око за око. — В конце концов, вас у Зака в гостях не плюшками с чаем угощали, — хмыкнула я, продолжая линию кулинарных сравнений уже вслух. — С чего бы тогда нам любезничать с его провалившимися людьми? Но следовало и показать, что мы без отдельного повода не собираемся играть против него открыто, поэтому не станем вытягивать из попавших к нам в руки людей секреты СВБ, или, например, передавать их тому же генералу Нортону. Обозначить нейтралитет — тоже нужно. Конечно, у третьего заместителя скоро появится много проблем, но и нам он их доставить сможет, если бросит на это достаточно ресурсов. Поэтому его лучше дополнительно не провоцировать. Пока. — Складно говоришь. И с сутью твоих слов я, наверное, соглашусь. Но всё равно… — постаравшись скрыть, что ему приятно от того, что подчинённые за него мстят, покачал головой собеседник. — Не забывай, что за тобой и всеми нами больше не стоит могущественная тень министра Сайкю. — Я помню, — согласно киваю. — И наш визит к вашим похитителям прошёл отнюдь не спонтанно. До того я посетила приёмную премьер-министра. — То есть господин Онест всё санкционировал? — с огромным облегчением выдохнул потрёпанный мужчина, что сейчас совсем не выглядел, как «опасный комбинатор» и командир отряда сильнейших воителей Службы Разведки. Надо бы над этим поработать. — В какой-то степени. — В какой-то степени? — насторожился собеседник. — Премьер-министр не станет вмешиваться во внутренние дела Службы разведки, — повела я плечом. — Я поняла это так, что решать наши проблемы предоставили нам самим. — Ха-а-а… — хозяин кабинета поставил локти на стол и с протяжным выдохом опустил лицо в ладони. — Разве могло всё оказаться по-другому?.. Получается, ничего ещё не закончено. И ты это понимаешь. И мысли свои имеешь, ведь так? — Да, господин генерал, — соглашаюсь с очевидным предположением, краем сознания отметив, что эффект подвесного моста от пережитой совместно «опасности» успешно наложился на благодарность за спасение, дав результат выше ожидаемого. А временный или постоянный — это мы ещё посмотрим. — Тогда выкладывай, — устало махнул рукой откинувшийся в кресле генерал. — Всё равно я пока не вошёл в курс дел и не знаю, как мы станем всё разгребать. А разговаривать на этот счёт, кроме тебя, мне и не с кем, получается. Хм, действительно. Ведь большинство офицеров Базы и раньше показывали себя… не лучшим образом. А потом во время захвата это большинство позорно слилось, очень быстро прогнувшись под «новую власть», да с такой готовностью, что оказалось «от греха» заперто в столовой рядовыми убийцами, кои, во главе с майором Куроме — мной то бишь — вполне грамотно и оперативно разобрались с ситуацией. А ещё я была на хорошем счету у ныне погибшего Сайкю. И способна напроситься на приём к Будо, Императору и тому же Онесту, да. Ну и кого вызволенному из застенков генералу в итоге рассматривать в качестве своего фактического помощника-заместителя? Не то чтобы я на это не рассчитывала; но ввиду вспышки подозрительности, произошедшей у Галахада в подвалах службы внутренней безопасности, мне показалось, что во время этого разговора он будет держать себя иначе. Что же: стоит признать, что, несмотря на способность читать чужие эмоции, я всё ещё ошибаюсь в предсказании чужих реакций. И довольно часто, увы. Но тут хотя бы ошибка в лучшую сторону.