Во власти тигра

      Если бы Ин Хо попросили описать происходящие в последнее время события одной фразой, он бы, не задумываясь, ответил: «всё идет по плану».        Он и не сомневался, что в конечном итоге добьётся своей главной цели, но видеть каждую небольшую или довольно значимую победу было огромным удовольствием как для него, так и для его эго.       Ги Хун теперь точно и бесповоротно был у него на крючке. Его бедный мальчик даже этого пока не осознавал. Хорошо. Пусть и дальше остается в неведении, пусть отрицает очевидные вещи, прячась за своими яркими и яростными чувствами, пусть огрызается и шипит, в конце концов, он уже принадлежит ему, и когда-то это признает и будет с ним счастлив.       Его Ги Хун сейчас был так прекрасен — сначала смотрел снизу вверх ему в лицо так растерянно: открытые чуть шире, чем обычно, глаза блестели, а рот был слегка приоткрыт. Потом он плавно сместил взгляд по телу Ин Хо ниже, и в момент, когда его глаза остановились на ширинке, Ин Хо, уже и так донельзя взвинченный, почувствовал прилив возбуждения невероятной силы. Каждую секунду, пока его милый Ги Хун так трогательно-потерянно смотрел на его промежность, по венам словно разливалось горячее золото. Он чувствовал такую животную силу, такое желание забрать своё, что пальцы, до этого покоящиеся на чужой голове, сами по себе сжали его волосы. Он знал, что ещё несколько секунд, и его возбуждение станет очевидным. Член нальется кровью так, что станет невыносимо больно, — его переполняло желание, билось в его сердце, путалось в легких, заставляя их трепетать, оно осело где-то внутри и кричало ему, чтобы он сделал то, что хотел. Ги Хун бы выглядел так очаровательно, увидев вставший у него перед глазами член, затянутый в брюки. Ин Хо бы запечатлел этот момент навсегда. Может, тогда Ги Хун понял бы всю силу влечения, которое испытывал Ин Хо? Если ему было недостаточно его слов, будет ли достаточно члена, упирающегося в лицо?       Интересно, его мальчик хоть когда-то видел чужой член так близко? Может, даже трогал? От одной мысли ему хотелось рвать и метать, а лучше -- найти и убить того жалкого идиота, что когда-то посмел посягнуть на его собственность. Нет, Ин Хо успокоил себя, его Ги Хун был слишком правильным в этом смысле. Почему-то Ин Хо был в этом уверен — он был девственником для него во всех правильных местах. Конечно, тот точно занимался сексом с женщиной — что тоже выводило его из себя, но не так сильно, как если бы он трахался с мужчиной. Когда-нибудь он обязательно заведет об этом разговор.       Сейчас же, когда Ги Хун был таким идеальным в своем невольном положении подчинения, Ин Хо был бы рад сделать что-то, чтобы ошеломить его еще больше. Чтобы распахнутые глаза открылись еще шире, вбирая в себя картинку того, что собирался с ним сделать Ин Хо. Он бы расстегнул брюки, высвобождая наконец свое возбуждение, чтобы провести им по этому растерянному и слегка испуганному лицу. На замену этим чувствам выражение Ги Хуна бы тут же исказилось в ярости, и он попытался бы вырваться. Но Ин Хо представлял, как крепко держит тому волосы и не дает отдалиться, все продолжая свой путь по щеке Ги Хуна к его раскрытому в сильных эмоциях рту.       — Ин Хо… — голос его Ги Хуна звучал так соблазнительно хрипло, словно Ин Хо уже осуществил свое желание, которое крутилось в голове прямо сейчас, и заполнил этот соблазнительный приоткрытый рот своим членом. А потом дальше — в горячее объятие чужой глотки, ниже и ниже, пока тот не начнет задыхаться от нехватки воздуха. Чтобы его карие глаза навернулись прозрачными горячими слезами, а те сентиментально скатились по напряженным щекам.       Ох, как же он восхитительно выглядел в слезах. Произошедшее в ванной комнате Ги Хуна на днях стало одним из лучших совпадений в жизни Ин Хо. Если бы он верил в бога, то благодарил бы его за то, что появился у дверей Ги Хуна именно в тот момент, когда того хватила паническая атака. Ин Хо хотелось рассмеяться от счастья и удачи.       Как же сладко тот дрожал, метался и пытался что-то сказать, сам этого не понимая. Как очаровательно. Когда Ин Хо прижимал Ги Хуна к себе и успокаивал его, он слышал, как тот звал Ён Иля, и это вызвало бурю негодования внутри мужчины. Никакого Ён Иля не существовало. Был он, Ин Хо, убивающий ради него, оберегающий его, успокаивающий его. Ён Иль бы не смог позаботиться о нем так, как мог Ин Хо.       Он взял Ги Хуна за руку, когда тот стал осознавать происходящее лучше. Теперь его мальчик утыкался носом ему в шею. Не самая удобная позиция, тело Ин Хо затекало, особенно рука, которую он несколько извернул, чтобы гладить чужую голову, но ему было плевать. Он впитывал каждый момент, проведенный здесь, и пытался дать Ги Хуну как можно больше ассоциаций с ним, насколько это было возможно. Он хотел, чтобы его запах и голос стали ассоциироваться у Ги Хуна с безопасностью и комфортом, которыми тот был обделён последние годы.       Ин Хо так хотелось узнать что же стало причиной его эмоционального всплеска, но он знал, что смысла спрашивать сейчас не было.       Возвращаясь в реальность, в которой прошло лишь несколько мучительно долгих секунд, Ин Хо улыбнулся. Ги Хун явно не понял смысла ни единой его фразы. Конечно, он может начать что-то подозревать, и это ударит по отношению Ги Хуна к нему, но Ин Хо просто не мог удержать себя, когда говорил все эти вещи. Соблазн намекнуть своему мальчику о том, что он уже почти трахнул его когда-то, был высок. Темнота внутри Ин Хо почти пела от его очаровательного незнания, так сильно, что Ин Хо вновь захотелось провернуть что-то с бессознательным Ги Хуном. Но желание обладать им в сознании превышало в сто крат, поэтому он пока что отложил свои фантазии в долгий ящик.       Ги Хун вновь тяжело сглотнул, только открыл рот, чтобы что-то сказать, как со стороны двери послышался топот и громкое восклицание:       — Господин Хван, господин Сон! Я уже почти весь дом оббегал, пока вас искал, нам уже надо… — голос его затих также неожиданно, как и появился. Мирэ стоял, разинув рот, и смущенно глядел на двоих мужчин. Ги Хун тут же отпрянул от невозмутимого Ин Хо, словно ошпаренный, на спинку кресла, чуть не опрокинув его.        — Мирэ, мы заняты, — спокойным тоном сказал Ин Хо, совсем не потревоженный тем фактом, что ближайший подчиненный застал его в положении, в котором лицо другого мужчины находилось аккурат напротив его ширинки. К счастью, Ги Хуна это внезапное появление спасло от лицезрения натянувшего ткань брюк члена. Мирэ, однако, залился краской и бросил:       — Заняты..? А я-то думал, куда вы вдвоем пропали… То есть, извините. Я, э… буду ждать вас в машине! — и он тут же спешно исчез.       В тишине комнаты раздался стон отчаяния Ги Хуна, который, кажется, больше не знал что ему делать со своей жизнью. Внезапное напряжение между ним и Ин Хо, которое повисло ранее, испарилось, давая его мальчику свободнее дышать. Ин Хо мысленно усмехнулся. Если Ги Хун так бурно реагировал на простую близость с ним, то ему не терпелось увидеть реакцию Ги Хуна на многие другие вещи, которые Ин Хо хотел с ним сделать. Скоро.       Ги Хун бросил что-то недовольное и поспешил скрыться вслед за Мирэ. Ин Хо теперь усмехнулся в реальности и направился за ним, по дороге беззастенчиво разглядывая мужчину сзади. Его спина с идеально сидящей на плечах темной рубашкой была в меру широкой и казалась просто идеальной для того, чтобы упираться ладонью меж лопаток и прижимать его к постели — так удобнее вбиваться в него сзади. А задница в этих черных в меру узких брюках? Услада для глаз. Если бы Ги Хун вдруг резко повернулся, он бы заметил, как нетерпеливо облизывает губы Ин Хо, не отрываясь взглядом от его ягодиц. Но его Ги Хун был слишком взбудоражен произошедшим и напряженно шёл быстрым шагом, не оборачиваясь и ничего не произнося.       В машине Ги Хун жался от всех подальше — на заднем сидении чёрного мерседеса было предостаточно места для четверых. Ин Хо заметил, как Мирэ поглядывал на них в зеркало заднего вида, пока заводил машину. Заметив взгляд Ин Хо, он тут же спрятал свои красивые темные глаза за осветлёнными волосами и прокашлялся. Удивительно. Мальчишка редко смущался, он, бывало, уже заставал его с мужчинами ранее. В Ин Хо колыхнулось привычное желание узнавать о мотивах людей больше, и он задался вопросом, в чём же было отличие в ситуации с Ги Хуном.       Это был первый раз, когда Ги Хун выезжал за пределы территории дома, и Ин Хо был этому не слишком рад. Ему нравилось, что тот существовал в пределах его дома и не мог никуда оттуда уйти. Словно привязанный там, он принадлежал только Ин Хо, и только Ин Хо мог смотреть на него. (И Мирэ, но Мирэ был, пожалуй, одним из немногих исключений в жизни Ин Хо.)       Еще свою лепту вносило то, что Ин Хо пытался как можно больше ограничивать Ги Хуна в выборе дел. Он должен был настолько устать от своего существования, чтобы в конечном счете не выдержать и прийти к Ин Хо за развлечением. К глубокому сожалению Ин Хо, Ги Хун точно не попросит у него развлечений сексуального характера. Но Ин Хо тешил себя мыслями о том, что когда-нибудь Ги Хун точно будет приходить к нему в объятья, желая не что-нибудь дорогое и интересное, а его член.       Ин Хо предвкушал покупку для Ги Хуна чего-то, что поможет тому коротать свободные дни. Конечно, его план уже сам выполнился на некоторую часть — Ги Хун согласился смотреть с ним фильм. Он был так счастлив, когда увидел телевизор в комнате, что Ин Хо вмиг захотелось одарить своего мальчика всеми развлечениями мира, дорогими и непривычными для Ги Хуна, чтобы вновь увидеть его тщетно скрываемый восторженный взгляд. Они сидели так близко при просмотре, что Ин Хо мог почти чувствовать тепло чужого тела. Боковым зрением он всегда был сосредоточен на Ги Хуне, хотя делал вид, что увлеченно следил за сюжетом.       Когда Ги Хун стал неминуемо засыпать от созданной Ин Хо комфортной обстановки и седативного средства, которое он ему подмешивал последние пару дней, Ин Хо почувствовал, как в груди волнами разливается тёплое ощущение. Ги Хун мягко соскользнул по спинке дивана в его сторону, и Ин Хо осторожно, как только мог, положил его голову к себе на колени. Тот что-то пробубнил во сне, но устроился удобнее и замер. Ин Хо теперь всецело принялся за разглядывание спящего Ги Хуна — он это любил. Даже по утрам, когда он просыпался раньше, он лежал некоторое время и смотрел за сопящим мужчиной. Сейчас Ги Хун левой щекой лежал на его бедре, головой почти касаясь промежности Ин Хо. Но впервые за долгое время такая близость к желанному телу не вызвала у Ин Хо возбуждения — лишь терпкое, глубокое чувство собственничества от того, как комфортно в его присутствии спал Ги Хун. И пускай это было лишь от лекарства, сам вид его, устроившегося на коленях Ин Хо, заставлял сердце мужчины биться чаще.       Он зарылся пальцами в его волосы, — как же он любил это делать, — и стал поглаживать кожу головы. Он сидел так долгое время, фильм уже стал заканчиваться, а нога слегка онемела от тяжести, но Ин Хо сидел и наслаждался моментом, как мог.       Плюс седативного, в отличие от снотворного, был в том, что он не вызывал насильственного отключения сознания: Ги Хун засыпал сам, пока лекарство лишь подталкивало его к этому. Ин Хо хотел продолжить давать ему седатик, чтобы сон в его постели для Ги Хуна ассоциировался со спокойным и полноценным отдыхом. Он планировал дать Ги Хуну поспать в одиночку, но перестать в эти дни подмешивать ему успокоительное. Тогда Ги Хун вновь обязательно начнет мучаться и страдать по ночам, ворочаясь в собственной пустой кровати, и в какой-то момент будет обязан прийти в постель к Ин Хо. Это лишь еще больше привяжет его мальчика к нему, позволяя смело двинуться дальше. Бедный Ги Хун будет думать, что ему комфортно от присутствия Ин Хо. Он усмехнулся, пока смотрел за мелькающими за окном автомобиля деревьями. Вскоре он будет так думать по своей воле, ему лишь нужно было помочь связать нужные эмоции с нахождением рядом с Ин Хо.       В конечном итоге его мальчик должен понять, что ему никогда не будет житься хорошо без Ин Хо.

***

      В мастерской господина Ана всё оставалось по-старому. Когда Ин Хо впервые приехал сюда с господином Иль Намом много лет назад, чтобы сделать собственную маску, на потолке всё так же, как и сейчас, висели множество различных по форме люстр. Хрустальные капельки украшали каждую из них, отчего по всему помещению, заставленному шкафами и полочками из резного дерева, отбрасывались причудливые тени. Некоторые хрусталики были окрашены сверху различными цветами, и Ин Хо с обожанием смотрел, как на чертах лица Ги Хуна пляшут разноцветные блики. Тот озирался по сторонам с любопытством и какой-то детской открытостью, почти что разевая рот от плохо скрываемого восторга. При входе в здание в дорогом районе Сеула по обе стороны от высоких белых дверей их встречали мраморные скульптуры полураздетых мужчины и женщины, облаченных в длинные одеяния, на которых сидели множество бабочек. И внутри посмотреть было на что — полки были заставлены будоражащими воображение статуэтками и другими произведениями искусства. Мастер Ан любил хрусталь и мрамор, и его золотые руки делали невероятные и разные по размеру скульптуры. Еще одной страстью его было создание масок.       Ги Хун, который всю дорогу ощутимо нервничал, ёрзал, кидал косые взгляды на Мирэ и Ин Хо, сейчас почти позабыл о своем положении. Ин Хо тогда разорвал давящую тишину и поведал Ги Хуну немного больше о господине Ане, рассказал про его искусство и то, что Ги Хуну стоило и не стоило делать в его присутствии. После этого волнения в его мальчике прибавилось, и Ин Хо, который сидел с ним на заднем сидении, придвинулся ближе. Он хотел успокоить своего Ги Хуна, но знал, что тот ему не позволит. После сцены в ванной и того, что произошло в лаундже, Ги Хун жался от него к двери, как от чумного. Ин Хо еле сдерживался, чтобы не положить ободряюще ладонь на бедро Ги Хуна.       — Не волнуйся, я буду с вами в комнате и если что, вмешаюсь.       В конечном итоге он решил сделать это, но лишь на короткую секунду. Ги Хун почти подпрыгнул, почувствовав тяжесть ладони на своей ноге.       — Именно этого я и опасаюсь в том числе, — проворчал, закидывая ближайшую к Ин Хо ногу на другую, чтобы ещё больше увеличить между ними расстояние.       Ин Хо любил, когда его Ги Хун так огрызался. Он надеялся, что тот не потеряет эту свою черту с течением их совместной жизни. Хотя, конечно, мысль о покладистом, донельзя послушном Ги Хуне, который бы выполнял каждый его приказ безоговорочно и с рвением, заставлял обжигающее возбуждение разливаться по телу Ин Хо. Это была сладкая фантазия, почти такая же сладкая, как губы Ги Хуна, которые тот сейчас недовольно поджимал и хмурил брови, глядя куда угодно за окно, но не на него. Очаровательный мальчик.       К мастеру, который уже ожидал их, мужчин проводила его миловидная помощница — Чжи Вон. Она встретила их на входе, вначале неуверенно приоткрыв дверь. Черные глаза смотрели почти с опаской, но и со сдержанным любопытством.       Ги Хун тут же поздоровался с ней, слегка кланяясь. Он взглянул на нее в поиске ответного приветствия, но та посмотрела на него странно. Неуверенно кинула взгляд в сторону большой картины. Ин Хо повернулся и увидел автопортрет Ана Кэсомуна. На картине он производил такое же подавляющее впечатление, что и в жизни. Ги Хуна явно сбило с толку ее молчание, он немного свел брови вместе, но не предпринял попыток заговорить дальше.       Собранные в высокий хвост чёрные длинные волосы Чжи Вон раскачивались на каждый её шаг, пока она вела их вглубь большого здания. Ги Хун все продолжал озираться, но теперь нервозность его нарастала. Слишком молодая помощница кокетливо улыбалась, пока разговаривала с пожилым мастером. Ин Хо увидел, как поморщился Ги Хун от картины того, как он мягко держал её за талию. Его Ги Хун был таким правильным — это заставляло Ин Хо желать его еще больше.        — Господин Ан, — первым, кто поздоровался, когда из комнаты вышла Чжи Вон, был Ин Хо. Он поклонился, выражая своё уважение старому мастеру. Тот сидел спиной в середине просторной комнаты, разглядывая незаконченную скульптуру перед собой. Скульптуру оленя. Внимание также привлекало большое количество искусственных бабочек из мрамора и хрусталя. Некоторые, из лёгких материалов, были даже подвешены к потолку.       — Ин Хо, мальчик мой, — голос старика звучал сильно и почти не выдавал его возраста. Глубокий, проницательный и приятный для уха. Он развернулся на своей высокой табуретке, откладывая зубила на рядом стоящий столик.       Вторым поздоровался Мирэ, поклонившись еще ниже, чем Ин Хо. В руках Мирэ был тёмный чемодан, который тот поставил рядом.       — И кто же твой нынешний компаньон? — спросил Кэсомун, цепко проходясь взглядом по всему Ги Хуну, словно сканируя. Ин Хо видел, как его мальчик нервно переминался с ноги на ногу, пока не спохватился и не склонился в поклоне.       Ин Хо потушил вспышку раздражения от вида его Ги Хуна, преклоняющемуся перед другим мужчиной. Он сделал поклон ниже, чем Ин Хо — видимо, впечатлился окружением и преклонным возрастом мастера. Его мальчик был таким вежливым.       — Добрый день, господин Ан. Я Сон Ги Хун, — раздалось снизу, пока Ги Хун был наклонён. Он выпрямился и бросил быстрый взгляд в сторону Ин Хо, когда Кэсомун встал и медленно прошёл к Ги Хуну.       Ин Хо терпеливо ждал, что тот будет делать. Мастер встал почти вплотную. Его длинные бордовые одежды контрастировали с бледной кожей и серыми тонкими бровями. Все в мастере Ане кричало об утонченности: худощавые руки деятеля искусства, тонкие губы и маленькие глаза. Острый подбородок заканчивался седой бородкой. Он поднял руку и согнутым указательным пальцем приподнял лицо Ги Хуна, которое тот спрятал, стоило старику подойти. Пальцы Кэсомуна были также стройны, но сухи на вид. Белое золото его колец с камнями почти сливалось с бледностью кожи.       Ги Хун сглотнул слюну — Ин Хо даже услышал это нервозное действие. Снова в груди полыхнуло острым чувством, пока его мальчика касался против его воли кто-то, помимо самого Ин Хо. Это было неприемлемо.       Тишина растянулась. Ги Хун отвернул голову и прокашлялся. Он снова бросил быстрый взгляд на Ин Хо. Его мальчик таким образом просил у него помощи. Ин Хо знал, что ему некомфортно от пристального внимания, но Ги Хуну стоило постараться побольше, чтобы получить от него помощь. Ин Хо доставляло удовольствие то, что Ги Хун нуждался в нём. Да, Ин Хо обещал вмешаться в случае чего, и он это обязательно сделает, но чуть позже. Ги Хун должен научиться просить лучше.        Мастер Ан стал медленно обходить его вокруг — все время касаясь. Рука скользнула с левого плеча на спину, и Ги Хун рефлекторно выпрямился. Он снова бросил взгляд на Ин Хо, и вот оно. Ги Хун, наверное, даже и не понимал, как выглядит со стороны, когда смотрит на Ин Хо такими глазами. Ин Хо тут же шагнул вперед и положил руку на талию Ги Хуна. Тот шокированно замер, пока Ин Хо оттаскивал его от мастера ближе к себе. Старик заулыбался каким-то своим мыслям, и Ин Хо с трудом сдержался, чтобы грубо не закатить глаза.        — Что ж, я думаю, вы сами не знаете, какая маска вам нужна, — внезапно сказал Ан, но смотрел в глаза Ин Хо. Ги Хун резко отошел от Ин Хо, недобро сверкнув на него глазами.        — Я… как вы это поняли? — спросил он, все еще хмурясь.       — Такой же потерянный вид, как у вас, я уже видел ранее несколько лет назад, — пояснил мастер с мелкой улыбочкой, когда вновь встал перед Ги Хуном. Ан кинул взгляд куда-то позади Ги Хуна, и он быстро обернулся, замечая тихо стоящего Мирэ. Тот выглядел неожиданно более взрослым, чем когда-либо. У его рта словно появились горестные морщинки, а взгляд был смиренно опущен в пол. Ин Хо смотрел, как менялось выражение лица Ги Хуна — от такой резкой перемены в виде вечно задорного и улыбающегося Вербовщика тому явно стало не по себе.       Ин Хо знал, что они ещё не обсуждали прошлое Мирэ.       — Я не видел тебя много лет, — внезапно сказал мастер, отвернувшись от Ги Хуна по направлению к Ин Хо.       Это было чистой правдой — в последний раз Ин Хо бывал здесь пять лет назад. С тех пор утекло много воды.       Еще одним поводом посещения мастера ранее был заказ статуи женщины в свой небольшой сад. Ин Хо часто замечал, когда наблюдал за Ги Хуном, что тот подолгу сидел у статуи и рассматривал её. Интересно, догадывался ли он, кто была эта женщина? Вероятнее всего, нет. Идея поставить статую на тот момент казалась хорошей, а сейчас он понимал, что сделал это зря.       — Прошу прощения, господин Ан, последние годы я был занят. Вы знаете, — извинился Ин Хо, подходя ближе.       — Я знаю, что ты занятой человек, но я не могу так просто закрыть глаза на то, что ты не навещал меня, — он сложил руки за спиной и смотрел на Хвана с приподнятыми седыми бровями.       Ин Хо понял намёк, улыбнулся и сделал жест Мирэ, который с готовностью поднял огромный чемодан и понес мастеру. Ги Хун, который этот чемодан заметил еще в машине, с любопытством наблюдал за разворачивающимися действиями. Даже перестал нервно переминаться с ноги на ногу.       Мирэ открыл его и явил им большую вырезку итальянского мрамора. Глаза господина Ана зажглись одобрением, и он пару раз покивал.       — Неро порторо. Ты знаешь меня, — раздался короткий смех. — Оставь его там, — он махнул Мирэ в сторону дальнего шкафа, куда парень и поставил чемодан. — Но ты также должен знать, что одним дорогим мрамором от меня не откупишься.       — Я подозревал.       — Тогда ты подозреваешь, что ты будешь обязан со мной отобедать? Отказ я восприму как личное оскорбление.       Ин Хо не был против, хотя видел, что мастер Ан явно что-то задумал. Ему даже стало интересно.       — Конечно, господин Ан, я буду рад принять ваше предложение.       — И возьми его, — он имел в виду Ги Хуна, который в этот момент выпал из диалога и с увлечением разглядывал статую оленя. Он тут же с озадаченным лицом вскинул взгляд на мастера. Он явно задавался вопросом, зачем его присутствие могло понадобиться человеку, которого он встречал в первый и последний раз.       — Ги Хун с удовольствием к нам присоединится, — Ги Хун явно не хотел к ним присоединяться. Тот бросил убивающий взгляд в сторону Мирэ, который издал кашель, подозрительно похожий на смех. Кажется, его настроение пришло в норму.       — Отлично. Тогда мы обсудим все детали вашего заказа за столом.

***

      Когда Ин Хо поклонился на недолгое прощание, Мирэ остался последним вместе с мастером, чтобы с ним поговорить. Ин Хо видел, как тот привычным жестом берет мальчишку за лицо, разглядывая внимательнее. Старик имел свои странности, которые с годами совсем не менялись.       Ги Хун и Ин Хо же шли вдвоем за сопровождающей их девушкой — Ин Хо было непривычно видеть её повзрослевшей.       Ги Хун, шедший рядом, все продолжал с некой неприязнью и любопытством оглядывать интерьер здания — картины и статуи полуголых людей его явно впечатлили. Особенное внимание тот уделил картине со связанной женщиной, которая висела почти перед входом в столовую — тот косился на неё, как на что-то ужасное. Ин Хо стало почти что весело.       — Ты в порядке? — спросил Ин Хо Ги Хуна.       — Что он имел в виду, когда посмотрел на Мирэ? Он что, тоже делал маску здесь? — с ходу спросил Ги Хун, проигнорировав вопрос.       — Да.       — Но разве… разве Мирэ не стал Вербовщиком совсем недавно? Он ведь был охранником?       Иногда Ин Хо радовался, что его Ги Хун невнимателен. А иногда его редкая, но меткая проницательность создавала ему головной боли.       — Он сделал себе маску задолго до этого.       — Но… зачем?       — Я его попросил.       Ги Хун откровенно ничего не понимал, но решил оставить тему. Вероятнее всего, он еще нападёт с расспросами на Мирэ. Ин Хо видел, как тяжело было Ги Хуну разговаривать с ним после того, что случилось на днях. Он почти совсем не смотрел в его сторону, кусал губы и теребил рукав рубашки — все признаки того, что он хотел бы избежать его компании. Даже больше, чем раньше. Неужели его очаровательная паническая атака была связана с ним? Или он так себя вел, потому что Ин Хо был тем, кто его успокоил? Если правильный ответ был первым — тогда Ин Хо был на верном пути.

***

      Обед был, как это обычно бывало у Кэсомуна, изыскан, но прост. Ин Хо наслаждался не только вкусной горячей едой, но и видом его Ги Хуна, сидящего рядом с ним и поедающего содержимое своей тарелки. В этот раз он вёл себя увереннее в присутствии мастера.       Мирэ с ними не было — он уехал по своим делам, поэтому обедали они только втроём. Для начала разговор завязался о том, чем занимался мастер последние годы — от заказов на его работы почти не было отбоя, как и всегда. Ин Хо рассказал про Игру, чем вызвал шокированный взгляд Ги Хуна. Он ещё не рассказал своему мальчику про то, что мастер был в курсе, чтобы посмотреть на его реакцию. Ин Хо улыбнулся краешком губ.       — Если бы не мой возраст, я бы еще раз посетил этот праздник жизни. Хотя Иль Нам всегда говорил, что возраст — всего лишь оправдание, не все в его возрасте такие энергичные.       — Он был удивительным человеком, — кивнул Ин Хо, ощущая горечь на языке совсем не от приправ. Ин Хо кожей чувствовал неодобрение Ги Хуна, но тот всё же спокойно ел, не вступая в беседу.       — Ги Хун, верно? — внезапно перевел тему мастер.       — Да…?       — Расскажи мне, как ты познакомился с Ин Хо.       Ги Хун замер, не дожевав кусок. Он вопросительно посмотрел на Ана, а потом на Ин Хо. В голове его словно усиленно крутились шестеренки, но он не знал, что сказать.       — Мы познакомились на Игре, — помог ему Ин Хо.       — Ты ведь не инвестор, верно? — вновь спросил мастер Ан.       — Нет. Я был игроком.       Кэсомун хмыкнул, переводя позабавленный взгляд, глазами спрашивая Ин Хо, как он до такого докатился. Ин Хо усмехнулся и слабо повел плечом.       — Ты выиграл?        — Я выиграл одну из игр, и… проиграл вторую.       — Он выиграл обе игры, — исправил его Ин Хо. Он посмотрел на него. Да, тот явно несколько изменился после атаки.       — Я больше не считаю последний раз за победу! Я проиграл, — раздражённо выпалил он, переставая есть.       — А ты человек своих нравов, не так ли? — спросил Ан.       — Я просто человек, — ответил он, твёрдо глядя на мастера. Он больше не тушевался перед ним — смелый мальчик.       — Человек, который готовится примерить маску Ведущего.       — Это не было моей…       — Представлял ли ты в своей голове, как она должна выглядеть? — перебил его мастер Ан, отставил свою тарелку вбок и наклонился за столом, сосредоточившись на Ги Хуне. Тот явно начинал злиться.       — Белая. С ровными краями, обычным разрезом глаз, без излишеств, — сказал Ги Хун и замолк. Ин Хо внимательно смотрел на него, но тот продолжал молчать. Он что, правда не придумал дизайн?       — Довольно широкое описание, Ги Хун, — сказал мастер и встал из-за стола. Он вновь встретился взглядами с Ин Хо и жестом подозвал Ги Хуна встать.       — Давай пройдемся?       Ги Хун опять посмотрел на Ин Хо, внутри которого цвело ярко-алое чувство собственничества — словно подсознательно спрашивая разрешения отойти так далеко от Ин Хо.       — Я пойду с вами, — тут же сказал Ин Хо.       — Чжи Вон скоро должна подать ещё вина.       — Я предпочту Ги Хуна алкоголю, спасибо, — усмехнулся Ин Хо, пока поднимался вслед за ними. Ги Хун после его слов отвернулся.       — Пожалуйста, Ин Хо. Ты должен понимать, как это работает, — сказал мастер, и Ин Хо решил отступить. Когда те ушли, он, конечно же, поднялся и стал ступать за ними по пятам.       В галерее непотребных картин было в разы больше, и Ги Хун был почти красным. Ин Хо знал, что делает мастер. Он уже однажды видел эту тактику.       — Так какую бы маску ты хотел? — вновь спросил Ан, пока они медленно шли по светлым коридорам галереи. Ин Хо однажды уже бывал в этом месте в качестве посетителя.       — Я не придумал, — тихо сказал Ги Хун, глядя в пол. Ин Хо еле расслышал его ответ.       — Ты не придумал потому, что не хотел, или потому, что не смог?       — Я не знаю, что она должна отразить во мне, — Ин Хо видел, как тому было тяжело говорить такое. Он изо всех сил старался говорить как можно меньше персональной информации, но при этом отвечать на вопросы старого мастера. — И не хочу знать.       — Никогда не надоедает смотреть на то, как вы все сопротивляетесь самим себе, — внезапно сказал мастер, чем заставил Ги Хуна остановиться. Ин Хо спрятался за шкафчиком. Он был уверен, что мастер знал о его присутствии, но Ги Хун был в неведении.       — Кто «вы»?       — Гусеницы, — Ин Хо почти представил, как нахмурился в этот момент Ги Хун.       — Гусеницы?       — Гусеницы, которым нужен один маленький толчок, чтобы они стали прекрасными бабочками, — сказал Ан, приближаясь к Ги Хуну.       — Почему вы мне это говорите?       — Потому что я вижу в вас потенциал, — объяснил Кэсомун. — И, видимо, его вижу не я один. Каковы твои отношения с Ин Хо?       Ги Хун молчал. Ин Хо выглянул, чтобы посмотреть, что тот делает. Он стоял напротив картины связанной девушки — очень знакомой девушки — и рассматривал её.       — Мы друг друга ненавидим, — Ин Хо едва не рассмеялся вслух от слов Ги Хуна.       — Ты веришь в то, что Ин Хо ненавидит тебя?       — Конечно, а как может быть иначе?       — И ты ненавидишь его так же сильно?       — Да! Естественно! И зачем вам вообще вся эта информация для того, чтобы сделать мне маску? — спросил Ги Хун почти грубо. Он явно устал от разговоров. Видимо, его уважение к мастеру подпортилось словами Ана об Игре.       — Потому что я уже готов предложить тебе один вариант, но хотел убедиться.       — Убедиться в чём?       — Что ты пока что сам себя не понимаешь, — ответил Ан загадкой и пожал плечами.       Ги Хун потерялся с ответом, и Ин Хо победно улыбнулся. Проницательный старый мастер.       — Ты когда-нибудь состоял в отношениях с мужчиной? — прозвучало как гром средь ясного неба.       — Что?! Да к чему вы вообще это говорите?! — воскликнул Ги Хун, моментально отшатываясь от Кэсомуна. — Всё, я тут закончил! Делайте маску такую, какая вашей душе угодна!       По помещению раздался низкий хрипловатый смех мастера масок вперемешку с причитаниями Ги Хуна, который уже развернулся, чтобы уйти.       — Эскиз будет готов к вечеру. Я передам его Ин Хо, — но Ги Хун не обернулся, лишь продолжая в возмущении идти обратно. Он даже не заметил Ин Хо, пройдя мимо него.       Ин Хо тем временем хотелось рассмеяться вслед за мастером. Его Ги Хун был так мил в смущённом гневе.       — Ты ведь знаешь, что подслушивать не идёт человеку твоего возраста? — спросил Ан.        Ин Хо усмехнулся и вышел на свет, засовывая руки в карманы брюк. Мастер был совсем не зол, а скорее, наоборот, рад, что Ин Хо услышал этот разговор.       — Вы, как всегда, видите людей насквозь, господин Ан.       — Я рад, что ты перенял эту черту у меня, — сказал Ан. Они вдвоём стояли напротив картины со связанной Чжи Вон, чьё лицо было собственнически закрыто от взора наблюдателя её длинными черными волосами. Но Ин Хо знал, что это она.       — Он напомнил вам Чжи Вон, не так ли?       Старик усмехнулся, кивая головой.       — Она была также наивна и напугана, когда её выдавали за меня. И только посмотри на неё сейчас.       — Она прекрасна, — согласился Ин Хо. В груди на секунду отдало завистью — ему невероятно сильно хотелось себе Ги Хуна так же, как Чжи Вон принадлежала господину Ану. — Вам потребовалось не так много времени, чтобы приручить её. Чтобы сделать из неё бабочку.       — Она уже была предрасположена к этому из-за воспитания в её семье. А твой Ги Хун явно пылает большими отрицательными эмоциями по отношению к тебе, чем питала ко мне Чжи Вон. Как же ты собираешься приручить его?       — У меня свои методы, — коротко ответил Ин Хо. У него в голове уже был готов следующий шаг.       — Свои, как же? Хочешь сказать, что совсем ничему не научился у меня? Самовлюбленный мальчишка, — усмехнулся Ан. Ин Хо уклончиво пожал плечами. Он и правда взял одну главную истину от мастера масок — всех и всегда возможно сломить, как бы сильно они не старались держаться.        Нужен лишь был правильный подход, чтобы успешно добиться того, чего хочешь. Тем более, когда у Ин Хо уже был опыт.

***

      Ин Хо на своё отсутствие в столовой сказал, что был в уборной. Ги Хун всё еще хмурился и даже не обратил внимания на объяснения. Они попрощались с мастером. Ин Хо извинился и обещал, что обязательно навестит его в скором времени. Когда мастер подошел проститься с Ги Хуном, он что-то ему сказал, отчего тот мгновенно изменился в лице.       По дороге домой Ги Хун был ещё более задумчив, чем когда они ехали сюда утром.       — Что сказал мастер? — спросил Ин Хо, дав своему мальчику немного уложить мысли в голове. Они уже были на полпути домой.       Ги Хун с неохотой ответил:       — Большей чуши я в жизни не слышал.       — Господин Ан умный человек, как же он мог наговорить что-то такое?       — Он… он сравнил меня с насекомым. И потом спросил, были ли у меня… — он резко замолчал и помотал головой. Зарылся одной рукой в отрастающие волосы и пригладил. Все это время — усиленно не смотря на Ин Хо.       — Были ли у тебя что?       — Отношения…       — Отношения? — намеренно удивлённо переспросил Ин Хо и поймал быстрый взгляд Мирэ в зеркало заднего вида.       — С мужчиной… — он звучал почти что пристыженно, словно его поймали за этим. Ин Хо подавил желание притянуть своего мальчика к себе и обнять. Или грубо схватить за волосы, чтобы показать, как он относился к мысли о Ги Хуне с каким-то другим мужчиной.       — И что ты ответил? — невзначай поинтересовался Ин Хо.       — Издеваешься?! Я не ответил ничего, но ответ — нет. Кто вообще задаёт такие вопросы? Он извращенец! — разразился Ги Хун тирадой, и Ин Хо с удовольствием наблюдал за его привычным проявлением характера. А еще его забавило то, насколько он был против одной только мысли себя со своим полом, ведь он даже не представлял, что был создан, чтобы принимать член. Бедный мальчик, ему ещё столько предстоит узнать о себе.       — Я тебя предупреждал несколько дней назад, что господин Ан может показаться тебе необычным, — спокойно напомнил Ин Хо, и Ги Хун лишь вздохнул и устало откинулся на спинку сидения, закрыв глаза. За окном светило яркое солнце — профиль его Ги Хуна бы так чудесно освещался, но тонированное стекло мешало лучам проходить в салон. Ин Хо все равно засмотрелся на своего мальчика и смотрел до тех пор, пока они не приехали домой.       Поздно вечером на электронную почту Ин Хо пришло письмо. Фотография эскиза будущей маски Ведущего Ги Хуна. Он тут же открыл его.       Белая поверхность маски была тут и там усеяна еле заметными ниточками-трещинами, которые создавали ощущение девственной хрупкости материала. По краям маска была ровной, но цветом слегка уходила в черный, особенно правая часть. Легкий градиент был приятен и не бросался в глаза. Вырезка для глаз слегка изогнута, закрыта прозрачным материалом, чтобы скрывать глаза, но не ограничивать зрение.       Но самой эффектной чертой была идущая от места чуть выше правой глазницы и вниз по диагонали крупная трещина. Она словно раскрывалась из глубины маски, шла от самого лица, скрытого под ней, она оголяла что-то сокровенное, что-то, что владельцу хотелось бы спрятать. Но понять суть её мог не каждый — Ин Хо почувствовал волнение в животе от мысли, что он понимал. Трещина изливалась бордовым цветом, с вкраплениями смоляно-черных полос, гармонично сливающихся с ним. Словно кровь, которая разливалась наружу, пока внутрь раны проникала темная субстанция, отравляя ее и заставляя все больше кровоточить и расширяться. Создавалось ощущение, что маска вот-вот расколется, вот-вот явит свету настоящее лицо того, кто под ней скрывался, но Ин Хо знал, что она крепче, чем кажется. Трещина завлекала, манила своим кричащим бордовым цветом, но в то же время отпугивала и отвращала. Но не Ин Хо. Его она привлекала и обещала показать что-то, о чём он давно мечтал днями и ночами.       Что-то, чего он должен был продолжать добиваться.       Мастер Ан был по-настоящему талантлив.       Ин Хо поднес к губам бокал и глотнул вина, которого ему на прощание передал Кэсомун. В офисе стало неожиданно жарко — он расстегнул несколько верхних пуговиц. Сейчас он должен был показать фото Ги Хуну, чтобы увидеть его реакцию на маску.       Он нашел Ги Хуна в его комнате — тот сидел спиной к стенке у панорамного окна и смотрел куда-то вдаль, на покачивающиеся на ветру деревья.       — Мастер прислал нам эскиз. Ты должен взглянуть, — сказал Ин Хо, замирая на пороге. Заходить в комнату Ги Хуна всегда было приятно — в нос ударял дурманящий аромат его Ги Хуна.       Ин Хо приготовил фото на телефоне, ожидая лишь реакции Ги Хуна. Тот опустил голову, посидел с несколько секунд и подошел ближе. Ин Хо пошел навстречу и протянул ему телефон.       Реакция его мальчика была бесценна. В начале лица коснулось мягкое удивление — карие глаза всегда так чарующе распахивались, а манящий рот слегка приоткрывался. Брови были немного заломлены вверх, характерная черта его Ги Хуна, которая добавляла его лицу приятного шарма.       Следующая эмоция — что-то сродни отторжению, он нахмурился и отдалил телефон от своего лица, но не оторвал взгляда от экрана.       В следующую секунду Ги Хун невольно приблизил фотографию рисунка, рассматривая её внимательнее, впитывая и изучая каждую мелкую деталь, которую господин Ан постарался выделить и акцентировать внимание смотрящего. Ги Хун то отдалял, то приближал, словно что-то прикидывая.       Ин Хо показалось, что в лице Ги Хуна мелькнула какая-то вселенская печаль, что-то такое закрытое и враждебное. Не было ясно, по отношению к кому.       В конечном итоге Ги Хун заблокировал телефон и прикрыл глаза. Простоял так несколько секунд, сжав губы в нерешительности и словно бы обреченности. Он с силой отдал телефон Ин Хо, впечатывая его тому в грудь.       — Хотя бы она белая, как я и хотел, — неожиданно оптимистично сказал Ги Хун.       Ин Хо удивился. Тот пытался шутить в качестве защитной реакции или правда смирился? Хотя, он ведь сам сказал, чтобы мастер делал, как ему вздумается.       — Тебе нравится? — спросил Ин Хо, убрав телефон в карман и подойдя ближе к своему мальчику. Тот посмотрел на него. В его глазах явно плескалось что-то помимо принятия.       — Я… не против. Это лучше, чем я представлял себе.       — Так ты всё же представлял?       — Нет, я не представлял себе свою маску. Я лишь представлял себе более ужасную маску, которую мне мог придумать мастер. Эта не так плоха.       — Ты так впечатлился его картинами? — усмехнулся Ин Хо. Кажется, его Ги Хун навыдумывал, что Кэсомун мог сделать ему что-то сродни БДСМ маске. Как мило, Ин Хо бы посмотрел на такое.       — Слабо сказано, — фыркнул Ги Хун и тут же отвернулся. Он все еще не мог выносить его компанию — еще больше, чем раньше.       Но сам факт того, что он принял маску, которая настолько явственно намекала о душевном состоянии Ги Хуна? Ин Хо хотелось рассмеяться от счастья. Его мальчик принял маску, в которой когда-то будет стоять бок о бок с ним и вести Игру. По телу Ин Хо пробежались мурашки от нетерпения и предвкушения.       Его мальчик будет так хорошо выглядеть рядом с ним.