Во власти тигра

      Когда Ги Хун решил, что у него есть время подумать про дизайн маски, он глубоко ошибся. Близился день, когда они поедут к мастеру Ану, а он все не мог определиться. Это было отчего-то чертовски сложно, и неясно — отчего.       После того напряженного разговора с Ин Хо на кухне день прошел незаметно. Ги Хун сначала читал книгу на балконе с видом на город, но у него то и дело по телу бежали мурашки. То ли от редких порывов ветра, то ли от чувства, что за ним следят. Оборачиваясь, он никогда не находил Ин Хо взглядом. Видимо, он просто потихоньку съезжал с катушек.       В итоге Ги Хун решил, от греха подальше, спрятаться в своей комнате. Он наконец дочитал очередную книжку, и ему стоило пойти в библиотеку и набрать книг про запас, но он не хотел лишний раз пересекаться с Ин Хо.       Ги Хун сидел в своей комнате, ничего не делая и, как обычно, в полном одиночестве. В последнее время ему становилось жутко скучно существовать так. Он просыпался, ел, занимал себя беспокойными мыслями или читал книгу. Иногда гулял или плавал, но дни сливались в один. Он не разговаривал ни с кем, кроме Ин Хо и Мирэ, уже два месяца. Ему хотелось услышать голос своей дочери.       Иногда Ги Хуну приходила в голову мысль подойти к Ин Хо и попросить, чтобы тот дал ему телефон. Или поставил ему телевизор. Что угодно. Он никогда раньше не был человеком, который хотел таких вещей, его занимали другие дела, да и денег у него не было. Сейчас же он хотел использовать любой способ, чтобы отвлечься. Может, ему действительно стоило попросить Ин Хо? Ох, это бы выглядело так унизительно, просить его купить ему что-то. Но ведь Ин Хо сам сказал, чтобы Ги Хун приходил к нему, если что-то нужно.       Ги Хун вдруг резко опомнился — что за мысли набежали в его голову? Как он мог даже подумать об этом? Он же сам говорил Ин Хо, что не нуждался в его подачках, в этих грязных деньгах. Порой Ги Хуну становилось не по себе от того, как менялось его отношение к тому или иному вопросу, касающемуся Ин Хо. Вот он, Сон Ги Хун, уже размышляющий о том, не позволить ли мужчине покупать ему дорогие вещи. А дальше что? Будет прыгать к нему в объятья каждый раз, как видит? Или, может, будет обниматься с ним перед сном?       Однако… попросить Ин Хо об одолжении все же было интересной мыслью. Что, если ему просто притвориться? Сделать вид, что просит. Да, это доставит ублюдку удовольствие, но и сыграет на руку самому Ги Хуну. План был предельно прост: сначала он попросит что-то, через что нельзя ни с кем связаться. Телевизор — вариант отличный. Потом что-то ещё, и ещё, и в какой-то момент попросит телефон. А будь у него телефон, он мог бы связаться с Джун Хо! Ги Хун настолько воодушевился, что поспешил найти Ин Хо.       Забавный факт — это будет первый раз, когда Ги Хун сам ищет встречи с мужчиной. Ему стоило сыграть максимально убедительно и не выдать себя. Он ведь делает это только ради того, чтобы в конечном итоге связаться с союзниками. В противном случае Ги Хун бы никогда не позволил Ин Хо его одаривать… Да ведь? Ги Хун ощутил глубокую неуверенность, но постарался откинуть ее куда подальше. Он всё так же не выносил Ин Хо.       Ги Хун поспешил найти его, уже был на лестничном пролете, но вдруг резко остановился как вкопанный. Их утренний диалог ожил в его голове и прокрутился там несколько раз. Он старался не вспоминать о нём до этого, но сейчас, когда предстояло вновь поговорить с Ин Хо, невольно задумался. И тут же засомневался в том, стоит ли идти к мужчине и начинать выполнение плана.       Я хочу, чтобы ты был счастлив со мной.       Я могу позаботиться о тебе, Ги Хун. Только позволь мне.       Ги Хун судорожно вдохнул внезапно погустевший воздух и сжал перила до побеления костяшек. Зачем, ну зачем Ин Хо говорил всё это? Почему выбрал именно такой способ измываться над ним? О Ги Хуне некому было заботиться со смерти его матери. Его жена, его дочь… его лучший друг. Все его покинули. И Ин Хо, говорящий ему такие вещи, открывал свежую рану и чуть ли не залезал в нее своими длинными пальцами.       О, если бы только Ин Хо не был Ведущим. Если бы он остался Ён Илем. Добрым, простым Ён Илем. Без горы трупов за спиной, без несмываемых грехов и жуткого поведения. Если бы Ён Иль предложил Ги Хуну такое — позаботиться о нем… Ён Иль относился к нему хорошо, он не желал бы ему зла. Ги Хун закрыл глаза и ощутил знакомую тяжесть в сердце, которая отдалась в глотку и заставила всхлипнуть. Он опёрся двумя руками о перила и склонил голову.       Этот мужчина, он ведь понимал, что делал с ним, когда гладил его? Когда касался так нежно, словно правда имел это в виду. Когда говорил все эти приятные вещи. Когда называл его милым и дорогим. Он играл с его чувствами, манипулировал его слабостями и делал вид, что не видит этого. Ги Хун ударил кулаком по перилам и громко выругался. Ему следовало взять себя в руки и не позволять Ин Хо выводить себя.       С планом получения телефона он решил повременить, сейчас он был не в состоянии встретиться с Ин Хо. Конечно, через несколько часов ему придется вновь пойти к нему в комнату, чтобы спать, но это время он потратит на то, чтобы привести себя в порядок.       Не думать о Ён Иле.       Вместо этого он решил заняться чтением отчетов, которые составил Мирэ. Всего было ровно десять человек. Все мужчины, кроме одной девушки тридцати лет. Резюме было максимально коротким, по делу и без единой подсказки, что из себя представлял каждый человек на самом деле. Лишь лицо, имя, возраст, род деятельности… И что же Ин Хо хотел, чтобы он здесь увидел?       Ги Хун посмотрел внимательнее. Все такие молодые. А прозвучал бы он банально, если бы сказал, что их всех объединял один и тот же взгляд? Ги Хун не сказал бы, что был экспертом в людях, но со всех этих фотографий на него глядели… отчаянные глаза. Потерянные люди.       Ги Хун помотал головой. Это были будущие убийцы, которые делали всё ради денег. А значит, он не мог вестись на их грустный вид. Тем более, что ему, вероятнее всего, просто показалось.       С наступлением сумерек Ги Хун стоял напротив злорадно усмехающейся ему двери в комнату Ин Хо. Он решил не повторять старых ошибок и не находиться тут слишком долго. Хотя здесь он немного растерялся. Стоило ли ему стучаться? Или можно было просто открыть дверь?       К черту, он не будет церемониться с Ин Хо, — подумал он, открыл дверь и пожалел о сделанном. Прошло слишком мало времени с того момента, как он в последний раз видел голого Ин Хо (в прошлый раз — полуголого), поэтому повторять этот опыт не хотелось. Однако молча закрыть дверь было бы глупо, поэтому Ги Хун, прикусив изнутри щеку, вошел в комнату.       Ин Хо держал в руках полотенце, вероятно, только вышел из душа. Он стоял спиной — слава богу! — поэтому Ги Хун мог видеть только его голую задницу, ничего больше. Но Ин Хо решил развернуться к нему, чтобы поприветствовать.       — Ты пришел раньше, чем я ожидал, — объяснил свою наготу Ин Хо, пока высушивал волосы полотенцем.       Ги Хун за всю свою долгую жизнь повидал достаточно голых мужчин, его не пугал и не смущал конкретно факт чужой наготы. Его лишь нервировало то, что вкупе с тем, как обычно фривольно вел себя мужчина, тот мог выкинуть что-то совсем непотребное. Хотя, скорее всего, опасения были напрасны. Он был уверен в том, что Ин Хо игрался с ним посредством слов и прикосновений, но точно не стал бы заходить так далеко, чтобы попробовать что-нибудь… сексуального характера, верно? От одной лишь подобной мысли Ги Хуна передергивало от отвращения.       — В следующий раз закрывай дверь, — процедил Ги Хун, прошёл мимо ухмыляющегося мужчины, продолжающего обтираться, свалился в кресло и уставился в высокий потолок. Отчего-то он почувствовал себя слегка сонным.       — Меня не смущает твое присутствие, — пожал плечами Ин Хо. — Так зачем же ты пришел раньше?       — Ты обещал мне экскурсию по комнате, — сказал Ги Хун первое, что пришло ему в голову. Он пришёл не так уж и рано.       — А мне уже было показалось, что ты просто соскучился по моей компании, — голос звучал с легким смешком, но не издевательски, и в груди Ги Хуна что-то сжалось от того, насколько он сейчас звучал как… нет. Не думать о Ён Иле!       Ги Хун проигнорировал его, вместо этого сосредоточившись на шорохе одежды. Наконец Ин Хо, полностью одетый, показал ему комнату. Когда в прошлый раз Ги Хуну показалось, что она почти идентична его, он поспешил с выводами. Выполненная в любимых мужчиной темных тонах ванная комната была намного просторнее таковой у Ги Хуна. Большая ванна стояла в середине на подиуме, способная вместить, наверное, троих человек. Ги Хун откровенно не понимал, зачем богачам настолько большие помещения. Он устал, уже пройдя расстояние от душа до ванны.       В самой комнате в стену напротив был встроен огромный телевизор — его черный экран почти сливался со стенами, поэтому на первый взгляд был незаметен. У Ги Хуна невольно загорелись глаза, что, конечно же, не ускользнуло от Ин Хо.       — Хочешь посмотреть что-нибудь? — спросил он, сосредоточенно на него глядя.       Ги Хун не знал, как ответить, чтобы не звучать слишком уж отчаявшимся и не показывать, насколько он правда хотел посмотреть что-то. Он сошелся на том, что простое согласие вполне подойдет.       — Да, — и этого простого слова Ин Хо оказалось достаточно, чтобы расплыться в улыбке.       — У нас как раз есть время до сна. Давай посмотрим фильм?       Ги Хун второй раз за вечер пожалел о собственных решениях. Почему-то когда Ин Хо спросил, не хочет ли он посмотреть телевизор, Ги Хун не подумал о том, что мужчина захочет смотреть его вместе.       Диван был удобен настолько, что Ги Хуну хотелось раствориться в мягких подушках. Он даже потянулся от души, чтобы сбросить лишнее напряжение, пока Ин Хо что-то включал. Впервые за два месяца Ги Хун делал что-то отличающееся от каждого дня, проведенного здесь. И фильм был лёгким для просмотра. Единственным омрачающим фактором был Ин Хо, который так и норовил усесться как можно ближе. Ги Хуну это обстоятельство радости не добавляло от слова совсем. Но в целом, ему удалось расслабиться, когда он перестал обращать внимание на Ин Хо. Тот даже и не пялился на него особо, а смотрел фильм. Ги Хун почувствовал, как его тело наконец охватывает желание поспать. Он так давно мучился от бессонницы, а сейчас его так сладко клонило в сон…       Он стал просыпаться, когда фильм уже кончился. Не просто просыпаться, а просыпаться головой на чужих коленях и с большой ладонью, массирующей ему кожу головы. Сначала он даже и не понимал, где находится и что вообще происходит.       Ему было спокойно. Комфортно. Он чувствовал себя в безопасности с Ён Илем.       Ровно до того момента, пока ладонь неожиданно не сжала его волосы. Это не было сильно больно, скорее неожиданно и унизительно. Он тут же осознал, где он и чья это рука.       — Ты проснулся, — раздался низкий голос сверху. Ги Хун попытался вырваться и встать, но кулак в волосах помешал ему. — Ты ведь впервые так хорошо уснул, да? Я вижу, что у тебя сильный недосып.       — Отпусти, — прошипел Ги Хун.       Ин Хо усмехнулся и пару раз слабо потянул его за волосы, вновь погладив их. Он убрал руку, и Ги Хун поспешно поднялся.       — Я придумал новое правило, — сказал Ин Хо задумчиво, пока Ги Хун остервенело приглаживал волосы, чтобы стряхнуть чужие прикосновения.       — Что?       — Я запрещаю тебе стричь волосы, — пояснил Ин Хо и взглядом обвёл голову Ги Хуна, волосы которого за прошедшее время уже стали немного отрастать. — Мне нравится и эта прическа, но она не сравнится с той, что была у тебя в двадцатом году.       Невероятно. Теперь ему запретили стричь собственные волосы. Он что, теперь и телом ему принадлежал?       — Ты не можешь запретить мне стричься! — воскликнул Ги Хун. Его возраст уже перевалил за сорок пять, и такое отношение к нему было уничижительным. Сначала он говорил о каком-то бредовом наказании, а теперь — запрещал следить за прической. Это было уже слишком.       — Я уже это сделал, — пожал плечами Ин Хо, и Ги Хун почти наяву увидел, как своими руками обхватывает чужую шею и со всей силы сжимает. У него даже пальцы дёрнулись.       — Пойдем в кровать, — сказал Ин Хо, ни на каплю не потревоженный убийственным выражением лица Ги Хуна. Ин Хо выключил телевизор и пошел к постели, на ходу разминая затекшие мышцы.       — Только попробуй пялиться на меня в темноте, и я тебя придушу, — буркнул Ги Хун.       Ин Хо странно посмотрел на него.       Ги Хуну стало не по себе. Он обошел кровать с другой стороны и лёг. В этот раз было немного легче, но прежде чем он привыкнет, — если вообще привыкнет, — пройдёт много времени. Отодвинувшись на другой край, Ги Хун закрыл глаза и стал прислушиваться к действиям Ин Хо. Тот как ни в чем не бывало выключил свет и лёг, снова не пытаясь приблизиться. Тишина была осязаема. Она нарушалась лишь тихим дыханием мужчины позади и собственным дыханием Ги Хуна, который старался отделаться от мысли, с кем он вместе спал.       Его так и норовило повернуться и проверить, не смотрят ли на него вновь пугающим взглядом, но он сдерживал себя. Представив, что Ин Хо мирно лежит спиной к нему, Ги Хун даже почти расслабился. Он лег немного удобнее и закрыл глаза. Уже знал, что точно не сможет уснуть. Выровнял дыхание и—       Проснулся. Из окна бил яркий утренний свет. В голове царило мягкое сонное состояние, но оно было впервые за долгое время не от недосыпа, а от в кои-то веки здорового сна. Ги Хун резко сел на постели, чтобы убедиться, что ему всё это не снилось, и он действительно уснул и проспал всю ночь. Рядом с ним никого не оказалось — Ин Хо не было и в ванной комнате. Значит, он не только уснул, но и проспал всё то время, пока Ин Хо ходил здесь и шумел.       Ги Хун почувствовал, как по телу пробежались мурашки от мысли, что всё это время он был таким открытым и беззащитным во сне, пока рядом сновал Ин Хо. Он уснул в его присутствии уже второй раз за короткий срок и откровенно не понимал своё подсознание.       На часах было одиннадцать утра — намного более позднее время, чем обычный его режим подъема. Ин Хо, вероятнее всего, уже позавтракал. Ну и хорошо. Не хотелось лишний раз есть в его компании.       Когда Ги Хун спустился, он почему-то ожидал, что ему придётся приготовить завтрак самому. Но он столкнулся с картиной того, как Ин Хо сидел на одном из высоких стульев за кухонным островком, положив подбородок на ладонь. Глаза его были закрыты.       — Что ты делаешь? — спросил Ги Хун, нарушая идиллию.       Ин Хо распахнул глаза и сразу же сфокусировал их на Ги Хуне. Улыбнулся.       — Я ждал, когда ты проснешься, — пояснил он и тут же поднялся со стула, чтобы повернуться к холодильнику. — Я приготовлю тебе поздний завтрак.       Ги Хун опешил. Ин Хо все это время ждал, пока он проснется, чтобы приготовить ему завтрак? Он не мог просто сделать порцию на двоих? Ги Хун озвучил этот вопрос, и Ин Хо, уже вытащив нужные ингредиенты, посмотрел на Ги Хуна так, словно он спрашивал глупую вещь.       — Сам я уже поел, но хотел, чтобы ты ел свежий и горячий завтрак, а не отстоявший в холодильнике.       Ладно, ладно. Это была одна из очередных странностей Ин Хо. Ги Хун решил просто закрыть на нее глаза — он все равно никогда не поймет его до конца. Хотя что-то в этом странном жесте было, что даже смогло затушить ожившее с прошлого вечера раздражение из-за воспоминания о том, что Ин Хо запретил ему стричься. Ги Хун сел и стал молча наблюдать, как Ин Хо готовит.

***

      Ложиться спать с Ин Хо в третий раз было всё так же неприятно, но не шокировало, как в первый. Ситуация всё ещё напоминала какую-то искаженную реальность, но теперь он хотя бы знал, чего ожидать от Ин Хо. А именно — ничего. Тот продолжал исправно ложиться рядом, выключать свет и засыпать, не пытаясь что-то сказать или сделать. Почему-то Ги Хуну казалось, что он точно должен был что-то предпринять, чтобы сделать его сон еще хуже, чем он уже являлся. Но самым странным было то, что Ги Хун действительно стал лучше спать, и настолько резкая перемена его изрядно пугала. Первый день в постели Ин Хо он совсем не мог сомкнуть глаз, а на второй спал, как убитый. Даже иногда видел приятные сны.       За это его заслуженно снедала праведная совесть. Хотя жаловаться на то, что наконец впервые за столько времени он почувствовал себя лучше, он не мог. У него возрос аппетит, а бледный цвет лица, кажется, потихоньку стал приходить в норму. Если он и дальше будет соблюдать хороший режим, то наконец станет похожим на человека. Хотя с чёлкой, которая уже норовила отрасти, он сомневался, что сможет выглядеть по-человечески. Ему всё же, вероятно, придется отрастить волосы, но парикмахера посетить в любом случае необходимо. Если волосы отрастут с его нынешней прической, он станет похож на лохматого бездомного.       На следующее утро он вновь проснулся в пустой постели, и на этот раз был скорее рад. В прошлый раз ему стало не по себе от того, что Ин Хо ходил рядом, пока он спал, но сейчас он понял, что тот не собирался ничего делать. По крайней мере, Ги Хун надеялся на это.       Ги Хун сладко потянулся, встал с кровати и направился в смежную ванную. Во время позавчерашней экскурсии Ин Хо показал ему его зубную щетку и остальные принадлежности для умывания.       Ги Хун оглядел себя в зеркало, откуда на него смотрел посвежевший человек. Хотя те немногие морщины, что у него были, стали глубже, а глаза потускнели, в целом он оставался собой. Почему-то Ги Хуна пугала одна совершенно бредовая мысль. Ему казалось, что когда он станет вторым Ведущим, он вдобавок изменится внешне. Он не мог описать точнее, что имел в виду под изменениями, но все же цеплялся за своё отражение напротив, как за подтверждение, что он всё ещё оставался собой.       Он попытался улыбнуться. Вышла лишь пародия на улыбку — гримаса. Теперь он редко улыбался. Последний раз, когда Ги Хун радовался, закончился катастрофой — переездом к Ин Хо на ночь. Единственным, кто мог вызвать у него улыбку, оставался Мирэ. Тот часто смешно шутил, да и излучал приятную ауру, что, бывало, поднимало Ги Хуну настроение. Ему даже порой становилось стыдно от того, как он относился к пацану поначалу. Но близко к сердцу он его подпускать всё так же опасался.       И стоило ему только подумать о Мирэ, как Ги Хун встретил его в коридоре.       И все бы ничего, но Ги Хун, потирая рукавом один глаз, выходил заспанный, лохматый и в ночной одежде из спальни Ин Хо.       Лицо Мирэ, который в этот самый момент поднялся с лестницы и быстро направлялся к комнате Ги Хуна, надо было видеть.       — Гос… господин Сон?! — Ги Хун впервые видел его настолько удивленным. Да не просто удивленным, а будто бы приятно удивленным.       — Я не… — Ги Хун словно проглотил язык. Он знал, как всё это выглядело со стороны. Знал, о чем мог подумать Мирэ, и знал, что у него просто нет убедительного объяснения этой ситуации. Какой человек поверит, что Ги Хун проиграл свое спальное место во время соревнования по плаванию?       — Это не то, чем кажется… Я просто… Я искал кое-что… — начал было свой поток оправданий Ги Хун, но тут Мирэ почти что подпрыгнул от возбуждения.       — Ну наконец-то!!! — Ги Хун завис, состроив удивленное лицо. Чему этот мальчишка так радуется?!        Мирэ подбежал к нему и радостно похлопал по плечу.       — Наконец-то что?! — крикнул Ги Хун в ответ и почти отшатнулся от Кана, но тот сжал ему плечо и хитро улыбнулся.       — Не скромничайте. Как же всё-таки быстро вы к нему в штаны залезли, я даже впечатлен! Такого мужчину себе заграбастали!       И это стало последней каплей. Все предыдущие мысли про то, что Мирэ был хорошим парнем, испарились, и Ги Хун вскипел.       — Да что ты такое несёшь вообще?! Он меня сам заставил с ним в кровати спать!!! — он ожидал, что Мирэ может подумать о таком, но чтобы говорить это вслух, да ещё таким похабным языком — в штаны залез?! Да он в жизни к мужчинам в таком смысле не притрагивался, да что уж там, у него даже мысли не возникало заняться сексом со своим полом. Тем более — с Ин Хо. Этот мальчишка совсем спятил, чтобы говорить ему такое в лицо?!       Мирэ лишь звонко рассмеялся и, обхватив его рукой за плечи, потащил за собой вниз по лестнице.       — Не стоит так бурно реагировать, господин Сон, я же шучу! — и Ги Хун почти что успокоился. — Ну, или не совсем, — добавил Мирэ, и Ги Хун начал раздумывать о возможности затеять драку.       — Мирэ… — начал он предупреждающим тоном, когда они спустились вниз и направились к кухне.       — Простите мне мои слова, господин, — он хихикнул. — Я вообще шел, чтобы разбудить вас по просьбе господина Хвана, но совсем не ожидал увидеть вас выходящим из его спальни, хе-хе…       Ги Хун вдруг опешил, даже позабыв о своем гневе на мальчишку: неужели сегодня был день их поездки к мастеру?! Он же совсем ничего не придумал! Вероятно, паника, так быстро сменившая ярость, дала Мирэ понять о том, что подумал Ги Хун.       — Не волнуйтесь, мы поедем к масочнику не сегодня. Просто я освободился несколько раньше и решил заскочить. А вы, оказывается, соня? Никогда за вами этой черты не замечал, — задумчиво сказал Мирэ, и Ги Хун устало выдохнул от облегчения. Он уже испытал слишком много эмоций, а это было лишь утро. Под чириканье мальчишки они дошли до кухни, где их встретил Ин Хо, взгляд которого сразу нашел хмурого Ги Хуна.       На лице Мирэ тут же расплылась хитрая улыбочка, когда он глянул на Ин Хо. Тот приподнял бровь, взглядом спрашивая, что случилось. Потом он вновь посмотрел на Ги Хуна и, кажется, понял. Гад расплылся в такой же улыбке. Господи, они вдвоём точно хотели его смерти!       — Доброе утро, Ги Хун, — и эти слова, сказанные низким голосом, прозвучали настолько сладостно, что Ги Хуна перёдернуло. Мирэ хихикнул, Ги Хун уже мечтал о конце этого отвратительного дня. — Я послал Мирэ разбудить тебя. У вас что-то стряслось? — спросил Ин Хо и выглядел почти что убедительно в своем волнении.       — Ничего не стряслось, — насупившись, бросил Ги Хун и бесцеремонно схватил тарелку с едой. Чем быстрее он позавтракает — тем скорее поднимется к себе и подумает про маску. Настроение было хуже некуда.       Мирэ не ел с ними, а лишь сидел напротив и болтал ногами, рассказывая про то, чем занимался последние несколько дней. Со второй партией возможных офицеров было покончено. Это был пока что будущий низший персонал, который будет заниматься в том числе стройкой испытаний. Мирэ успел даже слетать обратно на остров и посмотреть, как там идут дела. Во время отсутствия Ведущего на острове заправлял офицер. С ним, к ужасу Ги Хуна, предстояло ещё столкнуться. Знакомство с одной из главных шишек Игры никогда не предвещало ничего хорошего.       Завтрак прошел без дальнейших смущающих и раздражающих ситуаций, если не учитывать лукавые взгляды Мирэ, который, кажется, уже навыдумывал себе невесть что. Самое страшное то, что Ги Хуну определенно не удастся его переубедить. Чертов Ин Хо с его чертовыми заскоками про совместный сон! Теперь Мирэ явно думал, что они спят вместе. Нет, не так. Что они спят вместе. Это была катастрофа.       Именно поэтому Ги Хун, только положив в рот последний кусочек панкейка, помчался к себе.       Он провел несколько часов, бродя по комнате и размышляя о маске, прикидывая различные варианты. Времени оставалось мало. Паршивое настроение воображения не добавляло.       Когда он мыл руки после туалета, он посмотрел в зеркало, но в этот раз представил поверх своего лица маску. Белую. С изогнутыми глазными щелями.       Ему вдруг смутно показалось, что маска менялась. Вот она становилась одной, имела различные вырезы и узоры. В другой момент — почти гладкой. В третий — покрывалась трещинами и распадалась. Ги Хун схватился за волосы, не понимая, отчего не может ничего придумать. Он словно… он словно не мог определиться с тем, кем был..?       Но ведь это абсолютная ложь! Он знал, кем он был и чего хотел. Он — Сон Ги Хун. Человек с принципами, но без выбора. Заложник Ведущего, жертва ситуации, которая ненавидела то, что с ним происходило. Но, несмотря на все, он собирался остановить Игру. Спасти всех — он всегда хотел всех спасти, ценил жизнь каждого человека, которого заманивал на смерть Ин Хо. «Ты предлагаешь мне выбор — спасти этих людей, чтобы потом пожертвовать другими?» «Разве не это ты предлагал, когда мы были в зале?»       Нет-нет-нет! Ги Хун потянул себя за волосы и зажмурился. Он ведь… он ведь правда хотел так поступить тогда? Он, который всегда старался помочь каждому.       Ин Хо… был прав?       Но ведь… он всё же изменился в лучшую сторону. Хоть как-то, верно? А то, как его недавно снова подвела его страсть к азарту? Это была его вина.       Ин Хо был прав.       А то, как он всерьёз раздумывал о том, чтобы позволить Ин Хо покупать ему что-то на его грязные деньги? Он больше не хотел врать себе — план планом, но изначально ему пришла мысль именно позволить.       Грязные, грязные деньги.       Ги Хун, который так отчаянно отказывался от каждой воны, что выиграл тогда и что выиграл сейчас. Ему хотелось сжечь эти деньги. А деньги Ин Хо — они были еще грязнее. Ин Хо, который с самого начала сделал ему тот дурацкий подарок с напоминанием о том, что он пережил. Зеленая форма — Ги Хун бы зло усмехнулся, если бы не внезапное головокружение. Тогда, два месяца назад, он грубо заявил Ин Хо, что ему не нужны его подачки. А теперь что, оказывается, нужны?       Ин Хо не мог снова оказаться прав!       Ги Хун не сумел остановить резкое учащение дыхания. Он с ненавистью смотрел на себя в отражении и, кажется, стал понимать, отчего не мог выбрать эту проклятую маску.       Не уходи далеко и от своих чувств. Твое самоощущение тоже должно быть отражено в дизайне.       Проблема была в том, что Ги Хун уже не знал, в кого превращается. Сначала он думал, что изменился в лучшую сторону. Был одержим единственной праведной миссией в своей жизни. А сейчас стал осознавать, что стал потихоньку… терять себя? А то, как он почти смирился с тем, чтобы спать в одной кровати с извергом, который разрушил его жизнь и жизни его друзей? Он спокойно спал в его компании и чувствовал себя прекрасно наутро.       А все те разговоры? Он ведь мог вести с ним диалог — почти непринужденно, если тот его не провоцировал. Было столько возможностей прикончить Ин Хо… Что бы он сказал своим друзьям? А что бы в ответ сказал Чон Бэ?       Чон Бэ, которого Ведущий пристрелил в полуметре от тебя, Ги Хун. А теперь ты сладко спишь с Ведущим в одной постели?       Ги Хун сжал края раковины ослабевшими пальцами и лицо его, покрасневшее, исказилось в гримасе боли. Душевной. Дыхание все учащалось, лицо вдруг стало неметь, а пальцы, сжимающие белый мрамор, подрагивать.       Да что с ним, блядь, происходит?       Громкий стук в дверь ванной прервал его терзания, и он резко обернулся. Но сердце его уже заходилось в бешеном ритме, а ноги теперь немели вслед за лицом. Наверное, кто-то мог бы назвать его счастливым за то, что он испытывал паническую атаку впервые в жизни только в таком возрасте.       Грудь вздымалась без остановки, сердце стучало в висках, но одновременно с этим будто не билось совсем. Взгляд помутнел и метался повсюду, не в силах зацепиться за что-то одно. Перед глазами почему-то плясали маски. Это было бы почти смешно, если бы не животный страх, сковавший его дрожащее тело. Он, кажется, услышал, как его кто-то позвал. Почувствовал задом холодный кафель — он осел на пол. Вроде бы даже услышал, как распахнулась дверь.       Вдруг его кто-то приподнял и прижал к себе — так крепко, так приятно. И пахло так чертовски знакомо. Ги Хун, вроде бы, в последнее время часто чувствовал этот запах… И засыпал под него? Ён Иль?       — Ну же, спокойнее. Дыши медленнее, повторяй за моим дыханием, Ги Хун. Не делай слишком глубоких вдохов, — он слышал, как Ён Иль говорил ему это на ухо. Он был сзади него, сидел на полу и прижимал его спину к своей груди. Ги Хун был устроен аккурат меж его разведенных ног. Ги Хун чувствовал размеренное дыхание Ин Хо и четко слышал каждое его слово. Все ощущения, что были связаны с Ён Илем сейчас, были такими теплыми, такими живыми по сравнению с окружением, которое продолжало нещадно плыть. Он даже забыл, где находился. Хотелось поскорее выбраться из этого беспомощного, отвратительного состояния, поэтому он изо всех сил старался делать то, что говорил ему Ён Иль своим низким приятным голосом.       Все чувства притупились, ощущался лишь этот терпкий аромат, явно какой-то дорогой парфюм. А еще панкейки. Ён Иль всегда готовил ему вкусные панкейки…       Ги Хун думал о Ён Иле, слушал его голос, повторял за его дыханием и, повернув голову, уткнулся ему в шею, чтобы чувствовать его сильнее. Ги Хун почувствовал тёплое и мокрое на своих щеках — и с ужасом стало доходить — он что, заплакал?       Постепенно он стал чувствовать конечности. Медленно, но кровь возвращалась и к лицу. Он только заметил, что нещадно дрожал. Его тут же крепко взяли за руку и сжали. Он всё еще утыкался носом в шею Ён Иля, а тот осторожно гладил его подбородком по лбу со взмокшими волосами. Ён Иль был таким теплым… Ён Иль?       Ги Хун распахнул глаза и в страхе замер, не смея шевельнуть и пальцем. Он тяжело выдыхал воздух ртом в чужую шею и ждал непонятно чего. Ин Хо — господи, это ведь был Ин Хо! — прижал его к себе ещё сильнее.       — Мой милый Ги Хун, не пугай меня так больше, — прошептал он, и ниточка самообладания внутри Ги Хуна порвалась, ему захотелось отстраниться, но он был так сильно истощён, что продолжил бессильно полулежать на чужой груди. Лишь убрал голову от чужой шеи и отвернулся. Вдруг стало жутко, жутко стыдно.       Его только что успокоил и вывел из панической атаки грёбаный Ин Хо. Человек, из-за которого она у него и случилась. Ги Хун жалко всхлипнул.       — Ну-ну, тише, — сказал Ин Хо уже громче. — Я с тобой. Я позаботился о тебе, видишь? Ты в порядке, — и Ги Хуну стало так дурно, когда тот утер его слезы. Мужчина погладил его по волосам свободной рукой, все еще держа в другой его ладонь, и стал дальше мягко проходиться по голове и убирать мокрые от пота волосы. — Видишь, ты в порядке, потому что позволил мне тебе помочь. Ты такой молодец, Ги Хун.       Он все делал осторожно, но Ги Хуну казалось, что рука мужчины была тяжелой, удерживала его почти властно. Несмотря на стыд, он чувствовал странное волнение, пока позволял мужчине выводить его из такого беззащитного состояния и слушал его слова. Но ему всё ещё хотелось оказаться подальше от него. Ин Хо сидел настолько близко, касался своим горячим дыханием и крепко прижимал к себе, словно Ги Хун мог рассыпаться. Ги Хун не мог больше терпеть. Близость теперь была слишком, слишком невыносима, а ощущений было слишком, слишком много.       — Отпусти, — прозвучал его слабый голос, слегка отдаваясь эхом в просторной ванной.       Рука Ин Хо на его волосах тут же замерла, а дыхание на секунду остановилось. Медленно, но он послушно ослабил объятья. Все то тепло, что Ги Хун чувствовал, в миг испарилось.       Он поднялся на нетвердых ногах, опираясь о стену, пока стыд и ненависть к себе продолжали заливать все его естество. Что вообще Ин Хо от него понадобилось? Зачем он сюда пришел? Он застал его в такой унизительной ситуации — ему было, чёрт возьми, почти пятьдесят лет, а он расклеился, как ребенок. Ему всегда говорили, что характер его порой инфантилен, но это, это уже было слишком.       Ин Хо, который сейчас выглядел не менее взъерошенным, поднялся вслед за ним. Его глаза странно блестели, он внимательно следил за Ги Хуном, но молча и без лишних касаний, и Ги Хун был этому рад. Тот словно бы чувствовал, что его сейчас трогать нельзя. Хотя бы теперь он уважал его личное пространство.       Ги Хун, не оборачиваясь, вышел из ванной и осел на кровать, зарывшись руками в волосы. Он сидел так долгое время и даже не заметил, когда Ин Хо покинул комнату. В обед и вечером Ги Хун даже не спускался, чтобы поесть. А еще жутко не хотелось приходить в комнату Ин Хо, чтобы спать с ним. Но в этот раз тот даже не настаивал и оставил его в покое.       Уснуть он не мог, и только под утро отключился, проспав ужасно беспокойно. Он думал о том, что случилось. А вернее о том, что могло бы не случиться, будь он чуточку благоразумнее. Он, кажется, до сих пор ощущал позади себя Ин Хо, прижимающего к себе и успокаивающего, словно ему было дело до состояния Ги Хуна. Словно он действительно волновался.       Я позаботился о тебе, видишь? Ты в порядке. Ты молодец, Ги Хун.       Он не просил его заботы. Не просил врываться к нему в ванную, не просил обнимать на прохладном полу, не нуждался в чужом тепле. Он бы и сам мог выдержать, говорил Ги Хун себе, не в силах признать, что его мучитель мог оказаться тем, кто помог ему в такой момент. Чувство стыда уже иссякло — остались лишь разочарование в себе, злость на то, что пришел Ин Хо и такое пустое, обреченное непонимание.       Утром он снова не вышел есть, уже чувствуя, как тошнотворная слабость берёт его тело. Выполз только чтобы пообедать — и то не встречаясь взглядом ни с Ин Хо, ни с Мирэ, который, кажется, понял, что что-то случилось, и даже не приставал с извечными вопросами, а лишь спешно удалился к себе в домик.       Вечером, как он это любил часто делать, Ги Хун вышел на улицу, чтобы привести мысли в порядок. Он пробыл там долгое время, даже немного опоздал к ужину.       Когда он возвращался, он не дал Ин Хо снять с себя куртку. Обычно тот как-то изворачивался, чтобы ему это удалось. А сейчас Ги Хун скинул её еще у порога, проигнорировал чужую улыбку и лишь огрызнулся на вопрос «как прогулка». Мужчина, видимо, старался вести себя как ни в чем не бывало. А смотрел теперь ещё более томно, словно что-то в нем сдвинулось ещё больше, какой-то механизм ускорил движение, заработал с новой силой.       За столом они привычно молчали. Ги Хун в рекордные сроки расправился со своей порцией, выпил имбирного чая — тот всегда помогал ему успокоить нервы. Ги Хун даже налил ещё чашечку. Ин Хо все это время смотрел за тем, как он делает глотки — наблюдал слишком пристально. Он часто, бывало, не отрывал от него взгляда, но чтобы настолько… Ги Хун, стараясь не обращать на него внимания, отставил свою чашку. Слабо кивнул, поднялся, молча забрал тарелки и закинул их в мойку. Они не обмолвились больше ни словом.       Более не смотря на своего мучителя, Ги Хун удалился к себе в комнату, где голова его вновь заполнилась мыслями. Он не хотел, не хотел вспоминать тот момент и те мысли, что его к нему привели. Ему правда стоило занять себя — он взял в руки новую книгу, которую недавно нашел в библиотеке, лег на живот и, как мог, погрузился в чтение. Спустя некоторое время, он ощутил сильную усталость. Неужели последствия его недавнего нервного срыва? Он так хотел спать… Но что-то ему подсказывало, что в этот раз Ин Хо будет против, чтобы они спали раздельно. Ему стоило пойти к нему в комнату… Вот только приляжет на пять минут и пойдет…       Он проснулся рано утром в своей постели рядом с раскрытой книжкой. Чувствовал он себя ужасно паршиво и отчего-то странным образом грязно. Выйдя после душа, он стряхнул с себя это ощущение и подумал, что начал сходить с ума.       При выходе из комнаты, он заметил на дверном косяке в районе замка какие-то странные полоски, которых ранее тут не было — словно кто-то когтями подрал дерево. Ги Хун, которого сейчас заботило совсем другое, решил закрыть на это глаза. Да, он точно сходил с ума.       Ги Хун с радостью обнаружил, что кухня была пуста. На столешнице его предприимчиво ожидали панкейки — еще теплые. В воздухе царил сладкий мучной аромат, а в горле вдруг встал ком от ассоциаций. Холодный керамический пол и тёплое тело за спиной.       Он тяжело сглотнул ком и поспешил стряхнуть наваждение. Позавтракал, всё поглядывая на часы. Сегодня был день, когда они должны были ехать за маской, Ги Хун почти что забыл об этом. Ему было тошно от одной только мысли.       Расправившись с едой, Ги Хун поспешил наверх, чтобы одеться. Он все еще не встретил Ин Хо, что было немного тревожно. Обычно тот встречал его с самого утра, да и вечером он вроде никуда не уходил.       Ги Хун оделся в темную рубашку и брюки, предполагая, что перед старым мастером стоит предстать в подобающем виде. Хотя в его нынешнем гардеробе ничего «неподобающего» и не было, но деловая рубашка показалась ему подходящим выбором. Он упорно старался не смотреть на свое лицо в зеркало.       Ин Хо нашелся в одной из комнат отдыха — он сидел перед панорамным окном и… курил? Ги Хун еще издалека почувствовал запах сигарет, но не мог поверить, что Ин Хо курит. Он никогда еще не замечал за ним этой привычки, только лишь изредка видел, как мужчина по вечерам пил алкоголь. Запах сигарет был не так силен — видимо, в этой комнате где-то была вытяжная система.       Ги Хун оглядел его — ноги мужчины в темных деловых брюках были широко расставлены, локоть одной руки, в которой он держал сигарету, покоился на спинке небольшого дивана, а другая лежала между ног. Поза его была расслаблена, а лицо на первый взгляд ничего не выражало.       — Доброе утро, — сказал он, угадав его присутствие, хотя Ги Хун был уверен, что был предельно тихим. Взгляд, которым он встретил Ги Хуна, не был похож ни на какие другие. В нем почти светилось какое-то чувство, которое трудно было разобрать. Ги Хун так и замер при входе в широкую комнату, освещаемую только светом снаружи.       Ги Хун кивнул, чувствуя себя неловко и не понимая, как теперь себя вести с Ин Хо, когда они, кажется, вновь возвращались к диалогам после того, что случилось. Вчера они перебросились лишь парой слов.       — Как спалось? — внезапно с улыбкой спросил тот, что заставило Ги Хуна удивиться. Он затянулся и выдохнул дым, не отрываясь от разглядывания Ги Хуна. Ин Хо никогда раньше по утрам, к счастью, не интересовался такой тривиальной вещью, как его сон. Почему-то от того, какое внимание и ожидание излучал мужчина, Ги Хуну стало неуютно.       — Не знаю. Я… спал долго, но голова тяжелая.       — Что-нибудь снилось? — спросил он. Даже голос Ин Хо звучал по-другому. Неужели на него тоже так подействовала та неловкая сцена в ванной, о которой Ги Хуну хотелось поскорее забыть? Ему было не по себе от атмосферы, царившей между ними. Она явно изменилась.       — Нет, — покачал он головой и наконец прошел в комнату, чтобы сесть на кресло, хотя ему и не хотелось вести диалоги, он пришел только потому, что им скоро нужно ехать.       — Прекрасно.       Довольство. Вот, что за чувство пытался разобрать Ги Хун. Ин Хо был невероятно, чрезвычайно чем-то доволен. Помимо этого, на дне карих глаз тлело что-то еще.       — Что за внезапный интерес к моим сновидениям? — словно защищаясь, бросил Ги Хун.       Ин Хо, не удосужившись ответить, медленно потушил сигарету об пепельницу и поднялся с дивана. Ги Хуну отчаянно захотелось бежать, когда тот стал двигаться по направлению к нему. Он остановился прямо перед ним, почти нависая. Смотреть на Ин Хо снизу было неприятно.       — Просто хотел узнать, не чувствовал ли ты что-то странное, — от этого проникновенного голоса по телу коротко пробежали мурашки. Не чувствовал ли что-то странное? Что этот псих опять нес? — Все же, недавно ты испытал сильный стресс, — добавил он, и Ги Хун фыркнул. Очередная его замашка заботиться о нем? Тогда он не даст ему возможности пожалеть и успокоить себя. Ему было достаточно ситуации в ванной.       — В таком случае, нет, я чувствовал себя прекрасно и спал просто отлично! Наверное, это была лучшая ночь с тех пор, как я сюда попал, — с рвением сказал Ги Хун. Он ждал, что Ин Хо будет раздражен тем, что снова не может поиздеваться над ним своей заботой, может быть, наконец даже разозлится от его тона или просто скривится от неудовлетворения, но вместо этого глаза мужчины… загорелись? Ги Хун ощутил этот жар, какую-то сильную эмоцию, накрывающую его почти с головой. Рот Ин Хо приоткрылся, словно ему внезапно понадобилось больше кислорода, а глаза враз оглядели всего Ги Хуна — он почти что почувствовал это кожей. Обожание.       — Хорошо. Хорошо, Ги Хун, — выдохнул Ин Хо и потянулся к нему, кладя горячую руку ему на макушку. Ги Хун, почувствовав увесистую ладонь, выдохнул и внезапно осознал, в каком положении они находились. Он медленно перевел взгляд с лица мужчины ниже. Идеально ровный воротник, весело поблескивающие белые пуговицы с гравировкой, дорогой толстый ремень из черной кожи. Глаза Ги Хуна робко остановились еще ниже ремня, когда рука мужчины скользнула с макушки на его затылок и сжала волосы. Ги Хуну тоже стало резко не хватать воздуха.       — Я рад, что тебе понравилось.       Ги Хун тяжело сглотнул и медленно поднял взгляд к глазам мужчины, отчего-то не в силах пошевелиться.