Во власти тигра

      В первый день пребывания Ги Хуна в доме Ин Хо, ему было, мягко говоря, сложно. Он не мог привыкнуть не только к огромному полупустому и неживому дому, но и к соседству его врага, ненавистного Ведущего, которого он мечтал прикончить. После того, как ошарашенный признанием в убийствах солдат Ги Хун последовал за Ин Хо в просторную гостиную, Ин Хо разъяснил ему некоторые вещи касательно дома и некоторых правил. Ни о каких правилах, которые придется соблюдать Ги Хуну, Ин Хо ранее не удосужился упомянуть, потому Ги Хун был несколько озабочен. Но ему не оставалось ничего, кроме как, стиснув зубы, слушать, как Ин Хо раскладывает все по полочкам.       — Я запрещаю тебе выходить из дома дальше, чем на десять метров. Вертолетная площадка находится ближе, но тебе туда нельзя. Также я запрещаю спускаться в подвал, — именно из-за последних слов Ги Хун мысленно обрисовал подвал как что-то, что хранило жуткий секрет, хотя в реальности трезвым умом он предполагал, что там находится оружейная или что-то вроде неë.       — Еще я запрещаю…       — Не проще ли назвать то, что мне можно делать? — Ги Хун на секунду откинул голову на спинку дивана и тяжко вздохнул. Когда он снова посмотрел на Ин Хо, тот улыбался ему.       — Мне нравится твое чувство юмора. Оно бывает такое… обреченное.       Если он хотел, чтобы это прозвучало как комплимент, то Ги Хун хотел рассмеяться в ответ.       — Как я уже говорил, еще я запрещаю использовать тебе любые средства связи, кроме тех, что я сам тебе дам.       — Откуда я могу найти тут телефон?       — Мы ведь не будем сидеть здесь весь год.       А вот это было интересно. Неужели Ин Хо собрался повести его миленько прогуляться по Сеулу? Живое воображение подкинуло абсурдную картинку того, как они идут рука об руку по ярким улицам города. В другой жизни — может быть. Если бы Ин Хо не оказался Ведущим и они вместе уничтожили бы Игру на корню. Ги Хуну было странно думать об этом. В его голове образы Ин Хо и Ведущего перемешались, но иногда он мог думать об Ин Хо как об отдельном человеке. Может, дело было в том, что застрелил Чжун Бэ именно Ведущий…       Ин Хо перечислил еще несколько запретов, которые были довольно ожидаемы, и после этого у Ги Хуна возросло ощущение того, что он находился в плену. Добровольном плену. С Ин Хо вообще не было ничего недобровольного, но от чего-то казалось, что выбора не было в любом случае.       — Из больших планов — нам надо привлечь инвесторов. Ведь без должной денежной поддержки смысла проводить Игру нет.       — А как же твои деньги?        — Мои деньги — это мои деньги, я никогда не трачу их на организацию Игры. За нее полностью платят достопочтенные и заинтересованные граждане Сеула.       Достопочтенные, как же. Да они прямо филантропы настоящие, делятся своим состоянием с бедными людьми Кореи. Может, им еще памятник поставить? 46 миллиардов вон – это вам не шутки, щедрость просто ангельская. Ничего из этого он вслух не сказал, но, судя по ухмылке Ин Хо, тот догадывался о чувствах Ги Хуна насчет всех этих отбитых толстосумов.       — И как же ты находил этих       инвесторов?       — Об этом я расскажу чуть позже, когда придет время. Это долгосрочный план, а нынешний — нам нужно будет заняться наймом солдат. После недавних событий в их рядах стало заметно меньше людей.       Ги Хун ощутил темное удовлетворение от явного недовольства Ин Хо. Тебе же было весело, забыл?       Они вели диалог еще некоторое время, и настроение Ги Хуна на его протяжении менялось от терпеливого до «хочу его прикончить». Особенно за его отношение к бедным людям как к мусору.       — Я тоже, между прочим, небогатый.        — Ты миллиардер.       — Я не потратил ни на одну вону больше, чем мне нужно было для существования. И это не мои деньги.       — Пусть так. Но ты в любом случае поднялся, когда в твое распоряжение попали эти деньги. Стал выше, заметнее, увереннее. Более гордым, — сказал Ин Хо задумчиво. — Я помню тебя в первой твоей Игре. Ты изменился так, что почти не узнать.       — Может быть, это связано с тем, что я прошел через огонь и воду, наблюдал смерть всех моих друзей и сейчас этот кошмар продолжается? Не знаю, как у тебя, но у других не все всегда завязано на деньгах.       — Ты бы не оказался в игре, если бы не деньги. Они изменили тебя еще до того, как ты их получил.       Ги Хун поджал губы в негодовании. Он не хотел признавать это, но в словах Ин Хо была крупица правды. Но даже несмотря на это, Ги Хун не считал себя богатым. Тем более сейчас, когда все его деньги были в мотеле…        — А где деньги, которые я выиграл в этой Игре?       — Их доставили к тебе в комнату наверху. Отличный момент, чтобы я провел тебе небольшую экскурсию. Пройдемся? — спросил Ин Хо, поднимаясь с места. Так, как будто у Ги Хуна был выбор.       Ги Хун проигнорировал протянутую ладонь и встал с места, не глядя на мужчину. Чем больше он смотрел на него, тем явственнее ощущал запах крови из-за смерти каждого из его друзей. Он бы отдал все за возможность напасть на Ин Хо сейчас, когда тот шел впереди и невозмутимо рассказывал про окружающие комнаты. Открытая спина  — это признак того, что он не боялся Ги Хуна и его действий, или же проверка для него? У него было столько возможностей убить Ин Хо, но на все он скорбно закрывал глаза и сдерживал себя. С последней попытки Ги Хуна побить Ин Хо, отметины на лице мужчины уже почти успели затянуться, и это злило неимоверно.       Дом оказался запутаннее, чем казалось на первый взгляд. На второй этаж вело две лестницы, одна через кухню-столовую, другая через небольшой проход из гостиной. Через гостиную также можно было пройти глубже в дом, где находились спортзал и крытый бассейн. Для Ги Хуна, нога которого в жизни не ступала на порог настолько богатого дома, все было в новинку. Ин Хо почти все время улыбался, наблюдая за его реакциями, и Ги Хун старался намеренно вести себя равнодушно, но Ин Хо, казалось, от этого веселился еще больше. На втором этаже было несколько закрытых комнат со стеклянными дверьми и несколько с непрозрачными.        — Это твоя личная комната, — Ги Хун проследил взглядом за рукой Ин Хо. Дверь, к счастью, была непрозрачной. — А это моя. — он указал на соседнюю комнату, и Ги Хун ощутил желание что-нибудь сломать. — Приходи в любое время, если тебе что-нибудь понадобится.       Добровольно пойти в спальню к Ин Хо? Нет уж, он избегал мужчину при любой возможности, и самостоятельно искать встречи с ним он не собирается. Ин Хо, к счастью, оставил его одного, и Ги Хун, как загнанный зверь, некоторое время изучал неприлично большую комнату, стараясь не смотреть в сторону огромных сумок с деньгами, сваленных в дальнем углу. Он обязательно придумает, что с ними делать. Вернее, как от них удачно избавиться.       В последнюю очередь Ги Хун решил заглянуть в шкаф, дверцы которого удобно раздвигались с двух сторон. Он подтолкнул дверцы, и те явили ему содержимое шкафа. Сменная домашняя одежда была аккуратно разложена по полочкам, и Ги Хун потянулся к первой попавшейся футболке, чтобы сменить его старую одежду. Она была в точности его размера. Ги Хун свел брови на переносице и достал следующую вещь — штаны и рядом лежащие брюки также должны были быть ему как раз. Он был прав — штаны сели идеально. С учащающимся сердцебиением Ги Хун даже потянулся к носкам и нижнему белью, которые тоже были идеально подогнаны под него. Ги Хун сжал ткань в пальцах, пытаясь изо всех сил доказать себе, что Ин Хо не купил одежду специально для него. Ги Хун не знал, почему его так волновала возможность того, что Ин Хо купил ему одежду. Возможно, он просто приказал своим подчиненным это сделать, поэтому причин волноваться не было. Да. Он определенно просто сбросил эту обязанность кому-то другому.       Его взгляд переместился на вешалки — на нескольких висели рубашки к брюкам. Все они были такими приятными на ощупь, что сомнений в их высоком ценнике не оставалось. Черная рубашка висела вслед за темно-серой. Когда Ги Хун отодвинул рубашки, он увидел, что в самом конце находилась зеленая олимпийка. Мужчина сорвал ее с вешалки и оглядел переднюю часть, в праведном гневе опасаясь обнаружить номер «456». Три белые цифры издевательски подмигивали его перекошенному от гнева лицу. Дорогая на ощупь, темно-зеленая ткань с двумя белыми полосками на рукавах явно отличалась от тех, во что их одевали на Игре. Эта явно была сделана на заказ специально для него.       — Он что, издевается надо мной?! — воскликнул Ги Хун и бесцеремонно стал выгребать вещи с полок, чтобы найти зеленые спортивные штаны. Как он и предполагал — те лежали среди другой одежды, самим своим существованием насмехаясь над ним. Ги Хун вытянул их из-под других штанов и, прихватив олимпийку, широким шагом направился к балкону. Заодно и осмотрит его. Ги Хун вышел на звенящий прохладой воздух и с мстительными намерениями запустил одеждой с балкона. Тяжелая, смятая в комок ткань расправилась в воздухе и полетела куда-то вниз. Ги Хун почти рассмеялся, как мальчишка, пока не услышал чей-то удивленный возглас снизу. Сердце на миг екнуло от мысли, что одежда приземлилась на голову Ин Хо. Ги Хун с радостью и, отчасти, страхом, подбежал к квадратным перилам, чуть ли не свешиваясь, чтобы посмотреть вниз.       — Это мне подарок от вас в честь нашего знакомства, господин Сон?! — крикнул снизу знакомый звонкий мужской голос, и Ги Хун тяжко вздохнул, обреченно свешивая руки вниз и опуская голову на перила. — Привет, Мирэ, — поздоровался он тихо, не заботясь, услышал ли его пацан. Он приподнял голову и глянул вниз, на машущего ему и чуть ли не прыгающего от радости Кана.       — Спуститесь вниз, пожалуйста! — о, Господи, он все же попрыгал несколько раз. Ги Хун недоумевал, как этот идиот вообще стал солдатом? С виду он выглядел так, словно не мог обидеть и мухи. Скорее, он заставит ее посмеяться от своей придурковатости. И когда Ги Хун стал таким ворчливым? Он вздохнул, отлип от перил и направился на первый этаж, навстречу Мирэ, который уже зашел в дом вместе с зеленой формой в руках.       Пока он спускался по лестнице, которая вела в гостиную, он успел услышать обрывок диалога Ин Хо и Кана.        — …я связался с ними, но, похоже, некоторые успели уйти.       — Каким, черт возьми, образом, они узнали?        — Извините, господин Хван, за дерзость, но вы сами застрелили двоих солдат, ну и остальные просто… испугались.       — Бояться им надо теперь.       Ги Хун спустился до конца, осмысливая услышанные фразы. Мирэ солнечно улыбнулся ему, пока Ин Хо стоял спиной и разглядывал висящие на стенах картины. Напряженная линия его плеч заметно расслабилась, когда он обратил внимание на спустившегося Ги Хуна. Ин Хо полностью обернулся и заметил зеленую форму в руках Кана. Он приподнял брови в веселом изумлении, бросая взгляд на стушевавшегося Ги Хуна.       — Вижу, тебе не понравился мой подарок. Жаль. Тебе идет эта форма, — проговорил Ин Хо медленно, забирая одежду из рук Мирэ, который внимательно за ними наблюдал. — Надеюсь, ты не выкинул все содержимое шкафа?       — Мне не нужны твои подачки. Я сам смогу купить себе одежду, — твердо сказал Ги Хун, пока Ин Хо расправлял олимпийку и задумчиво рассматривал ее.       — На деньги с твоих побед? — он усмехнулся.       Мирэ заметил, как закипает Ги Хун, и поспешил вмешаться.       — Я пришел не только, чтобы доложить вам о происходящем на острове, господин Хван.       — Правда? И зачем же еще? — если Ин Хо и был раздражен тем, что Мирэ не дал Ги Хуну ответить, он этого не показал. Ин Хо отложил форму на ближайшее кресло.       — Вы поели днем во время полета, но уже наступает вечер. Я бы хотел побыть вашим личным шеф-поваром сегодня.       — Не буду отказываться от вкусной трапезы, — Ин Хо улыбнулся и посмотрел на Ги Хуна, который все еще злился. — Составишь мне компанию за ужином?       Ги Хун хотел отказаться, а лучше проигнорировать вопрос и уйти к себе, но его порыв обрубил на корню Мирэ, почти подскочивший к Ги Хуну.       — Пожалуйста, господин Сон, поешьте с нами. Мне всегда говорили, что я вкусно готовлю, — он немного склонил голову, с мольбой глядя на Ги Хуна. Осветленные пряди по-мальчишески упали ему на глаза, и Ги Хун не нашел в себе сил отказать ему.

***

      Ему действительно стоило отказаться. Сидеть напротив двоих мужчин, которые почти неотрывно на него смотрели, было, откровенно говоря, занятием не из приятных. Ги Хун почти что зарылся носом в свою тарелку, лениво ковыряя рис. Аппетит его испарился, хотя еда была невероятно вкусной. Теперь выяснилось, что Мирэ не только хорошо стрелял и управлял вертолетом, но и был прекрасным поваром.       Ранее, пока Мирэ орудовал на кухне и вел непринужденный диалог с Ин Хо, Ги Хун сидел на диване в гостиной, наблюдал за ними и задавался вопросом, в каких отношениях они состояли. Ин Хо, по всей видимости, относился к мальчишке более лояльно, чем к другим своим подчиненным. Назвать их друзьями язык не поворачивался. Ги Хун задумчиво глядел, как Мирэ рассмеялся от шутки Ин Хо. Тот вальяжно сидел за кухонным островком, улыбался и попивал вино из высокого бокала, бросая частые взгляды на Ги Хуна.       — Где ты был все это время, Мирэ? — спросил Ги Хун неловко, когда они были за столом, чтобы разорвать давящую тишину. Давящей, однако, она была только для него.       — В гостевом домике ниже по склону. А вы думали, я буду жить с вами? — задорно спросил Кан.       — Ну, вообще-то, да…       — Я бы был только рад, но, боюсь, господин Хван будет против, — Мирэ хитро глянул на Ин Хо, который спокойно поедал свою порцию. — Да и я сам бы не хотел вам двоим мешать.       Спокойная маска Ин Хо спала и он странно посмотрел на Мирэ, который с улыбкой пожал плечами и вернулся к еде как ни в чем не бывало. Ги Хун несколько раз перевел взгляд с одного мужчины на другого, не понимая ровным счетом ничего, но решил оставить эту тему. К счастью, следующий диалог завел Мирэ, они обсуждали поиск новых офицеров, и Ги Хун уже надеялся, что ему не придется разговаривать, но Ин Хо втянул его в диалог. Он просто не мог оставить его в покое, верно?       — Ги Хун, ты будешь тем, кто отберет солдат и офицеров из тех, что найдет Вербовщик.       Ги Хун почувствовал, как мясо застряло у него в глотке от этих новостей. Он с трудом сглотнул.       — Мне придется встречаться с ними лично?       — В идеале — да. Я объясню тебе, какие качества мы ищем в наших работниках, и ты должен будешь поговорить с некоторыми из них, чтобы выяснить их пригодность к службе, — пояснил ему Ин Хо.       — И вам, кстати, нужна будет собственная маска, — Мирэ подмигнул Ги Хуну.       — Что? Зачем?       — Анонимность, господин Сон. У нас запрещено ходить без масок.       — Но ты ведь пришел ко мне в нашу первую встречу без маски.       Мирэ потянулся во внутренний карман своего пиджака и извлек оттуда аккуратную, тонкую темно-синюю маску, которая подходила его костюму. Ее поверхность поблескивала, а на обеих щеках были едва заметные выступы в форме сердечек. Разрез для глаз был выполнен в форме ромбов, а края маски увенчали несколько острых шипов сверху и снизу, что немного шло вразрез с забавными сердечками. Ги Хуну такой дизайн показался вполне подходящим для жизнерадостного Мирэ, родом деятельности которого было убийство людей. По крайней мере, пока его не повысили.       — Правда, она чудесная? Я сам придумывал для нее дизайн! — он слегка помахал маской почти перед носом Ги Хуна, потянувшись через стол, и после спрятал ее к себе. — Я снял ее прямо перед приходом к вам. Хотелось быть с вами открытым.       — Мы поедем к одному доверенному мастеру, который изготовит тебе маску, какую ты захочешь, — сказал Ин Хо, спасая Ги Хуна от потребности отвечать Мирэ.       — Мне любая картонная карнавальная маска подойдет, — буркнул Ги Хун, не шибко воодушевленный возможностью создания маски. Словно то, что у него будет своя собственная, станет последним гвоздем в его гробу, и он окончательно будет считаться предателем собственных нравов и убеждений.       — Не говори глупостей, Ги Хун. Маска должна отражать твой внутренний мир, твое «я». Мы сделаем тебе изысканную, презентабельную маску, и ты будешь носить ее с гордостью.       Ги Хуну показалось, что Ин Хо живет в каком-то своем мире. Да и «изысканным» он себя назвать не мог, так зачем ему сдалась шикарная маска? Впрочем, спорить было бесполезно, он это понимал.       — А вы возьмете меня с собой, когда поедете за маской Ги Хуну, господин Хван? Мне уже не терпится увидеть, что выберет господин Сон.       — Если ты не будешь в это время на задании, то ты можешь ехать с нами.       — Чудесненько! — Ги Хун мог поклясться, что Мирэ начал болтать ногами под столом от радости.       — Теперь, когда вы все решили за меня, а я наелся, я вас покину, — Ги Хун поднялся из-за стола и хотел убрать за собой, но его остановил Мирэ, сказав, что уберет все сам. — Спасибо за ужин, Мирэ.       Ги Хун напоследок украдкой взглянул на Ин Хо, встречаясь с ним глазами впервые за весь вечер. Он подавил желание состроить гримасу отвращения и удалился, чуть ли не переходя на бег. Он прошел мимо кресла с зеленой формой и решил к ней больше не притрагиваться.

***

      Крупные капли дождя барабанили по окну, скатывались по стеклу и увлекали за собой другие капельки, пока Ги Хун лениво следил за двумя, гадая, какая из них быстрее достигнет оконной рамы. Параллельно с таким изобретательным занятием он размышлял о том, во что превратилась его жизнь.        В один день он был неудачником без денег, который не мог позволить себе оплатить лечение собственной матери. В другой — участником нечеловеческих игр в окружении людей, готовых воткнуть ему нож в спину. В следующий — свободным, но таким же несчастным человеком с миллиардами вон, бегающим за ускользавшей от него тенью в стремлении найти Ведущего. Дальше – снова участником безумия, но уже более сознательным, наученным на предыдущих ошибках, но в конечном итоге подводящим всех вокруг. И наконец теперь — без пяти минут помощником Ведущего, которого несколько раз клялся найти и разрушить его Игру раз и навсегда. Он был слишком стар для всего этого. А судьба имела отменное чувство юмора, это он мог признать.       Проведя две недели в этом огромном доме, он узнал несколько вещей. Во-первых, Ин Хо не всегда был полным ублюдком. Во-вторых, Мирэ не всегда был раздражающим. В-третьих, прятаться от Ин Хо в этом доме было бесполезно. В-четвертых, Ин Хо ни разу не пытался причинить ему реального вреда, хотя продолжал вести себя довольно странно. Порой это вводило в ступор, но он мог с этим жить. Наверное. Что угодно, лишь бы тот не стал его пытать в секретной красной комнате в подвале, или чем там еще занимались богатые самовлюбленные садисты. Не то чтобы Ин Хо был самовлюбленным. Тот никогда не демонстрировал такой черты, но почему-то Ги Хун был уверен, что тот должен быть именно таким, иначе просто не могло было быть — картина под названием «характер и повадки Ин Хо» и так из раза в раз перерисовывалась в голове Ги Хуна. Почему-то его сознание подкидывало ему изображение Ин Хо рядом с поверженным оленем, а глаза его порой светились, словно кошачьи. Ги Хун сваливал эти бредни на свой недосып — в последнее время у него была бессонница, — и на постоянное присутствие мужчины в его жизни. Хотя, «присутствие» было мягко сказано. Ин Хо взял за привычку почти что следить за ним, что было очень и очень тревожно. Ги Хун понимал, что тот, вероятно, не доверял ему, (и правильно делал), но Ги Хун бы предпочел в таком случае, чтобы за ним вел слежку один из солдат.       — Я не слежу за тобой, — ответил Ин Хо ему на седьмой день пребывания Ги Хуна в доме на вопрос о том, зачем он за ним наблюдает.       — Мы только что разговаривали в библиотеке, разошлись, и ты снова рядом, караулишь меня, словно я мешок с золотом.       Ги Хун сидел на балконе с другой стороны от вертолетной площадки. Отсюда открывался чудесный вид на дальние огни вечернего Сеула, и Ги Хун вначале нашел это место идеальным для того, чтобы сбегать от подавляющего присутствия другого мужчины, однако Ин Хо вскоре обнаружил, куда он уходил все это время. Либо всегда знал, но давал ему ложное чувство свободы.       — Мне всего лишь в тягость находиться одному в таком большом доме.       С любым другим человеком Ги Хун бы смягчился после таких слов, но это был Ин Хо, поэтому Ги Хун лишь упрямо отвернулся, плотнее укутываясь в пуховое одеяло. Вечернее время было особенно холодным. Он не услышал шагов, поэтому знатно испугался, когда голос Ин Хо раздался ближе, чем он того ждал.       — Сколько бы ты ни отворачивался от меня, ты не убежишь, — он сел рядом.       Ги Хун зажмурил глаза и уткнулся лицом в согнутые колени, завернутые в одеяло.       В тот вечер Ин Хо еще долго сидел рядом, но больше не произнес ни слова. Ги Хун-таки начал интересоваться его настоящими намерениями. В первый их разговор он грубо отозвался, что ему было плевать на мотивы Ин Хо, когда тот присоединялся к Игре. Да и ему казалось, что все кристально ясно, но с каждым днем он начинал все больше сомневаться в своих суждениях.       Ночами Ги Хун почти не спал, подолгу ворочаясь на слишком большой для него кровати, и прикидывал, какие у него были шансы на то, чтобы сделать Игру более щадящей для игроков. Размышлял, как сложится его судьба после того, как он ее проведет. Сможет ли он жить дальше, когда у него за душой будет столько грехов, столько человеческих страданий, столько трупов? Возможно, после Игры у него появится возможность расправиться с ней раз и навсегда. Но до нее было еще долго, и будущее было слишком туманным, чтобы загадывать наперед. Для начала ему стоило как-то связаться с Чжун Хо. Он все еще не знал причины, по которой их план проникновения в комплекс провалился, и откуда Ведущий узнал про жучок в зубном импланте. Вероятно, в их команде завелся крот. Подобные размышления занимали беспокойную голову Ги Хуна наравне с мыслями об Ин Хо и его странном поведении.        Единственной отдушиной его существования здесь стал, как бы ни звучало иронично, Кан Мирэ. Ги Хун, обделенный любыми человеческими взаимодействиями, кроме коротких разговоров с Ин Хо, наполненных странным напряжением, и навязчивым присутствием Мирэ, выбирал из двух зол именно Вербовщика. Он, как оказалось, не был так плох. Они не стали лучшими друзьями, боже упаси, но Мирэ был интересным собеседником и человеком. Так, Ги Хун узнал, что ему было тридцать два года и тот раньше служил в спецназе. Отсюда и вытекали его умения обращаться с оружием и вертолетом — еще он умел водить машину, лодки и прыгать с парашютом. Они беседовали между заданиями, на которые иногда уходил Мирэ по приказам Ин Хо. Кан всегда возвращался немного тусклым, словно каждое задание забирало у него частичку его прежнего жизнелюбия. На вопросы Ги Хуна тот либо отшучивался, либо говорил, что все в порядке. Ги Хун старался заставить себя не сочувствовать ему, ведь тот был частью большой машины под названием «Игра в кальмара», а значит, не стоило проникаться этим человеком.       В остальном Ги Хун старался избегать Ин Хо. Он каждое утро, прежде чем выйти из своей комнаты, тихо выглядывал, проверяя, нет ли поблизости мужчины, и только потом спускался на кухню. Бывали дни, когда утром того не бывало в доме, если он уходил куда-то поздно вечером. Но обычно он ждал его вместе с готовым завтраком — в такие дни в доме витал соблазнительный запах еды. Ин Хо готовил отменно. Обед и ужин всегда ждали Ги Хуна готовыми и горячими, если мужчина не пропадал по делам. В остальные дни готовил либо Мирэ, либо сам Ги Хун. Еда Ги Хуна и в сравнение не шла с теми шедеврами, что готовил Ин Хо, но тем не менее мужчина поедал ее, словно ресторанную еду лучшего шеф-повара Кореи. И всегда, после каждой трапезы, Ин Хо благодарил и хвалил Ги Хуна.       — Вышло еще вкуснее, чем в прошлый раз, ты молодец, — сказал Ин Хо однажды, внезапно оказываясь позади Ги Хуна, пока тот убирал со столешницы последствия своих кулинарных шедевров. Ги Хун ничего не ответил, но в его животе поселилось непонятное чувство от его похвалы. Ин Хо легко погладил Ги Хуна по его отрастающим волосам на затылке, помассировав кожу. Ги Хун втянул воздух ртом и опустил голову вниз. Непонятное, легкое ощущение в его животе усилилось и коснулось его щек, заставляя их потемнеть. Пальцы на затылке сжали загривок в последний раз, мужчина оставил свою грязную тарелку рядом и удалился, оставляя Ги Хуна наедине со своими мыслями. Он украдкой оглянулся, чтобы убедиться, что мужчина ушел, и наконец выдохнул, сбрасывая с себя странное ощущение. Затылок, которого так любил касаться Ин Хо, горел, как и его щеки. Он потер их, проклиная Ин Хо и его дурацкие повадки.

***

      Открывать под водой глаза у Ги Хуна за всю его жизнь никогда не выходило. Когда он в детстве купался в реках и озерах с друзьями, те всегда ныряли и плавали друг за другом под водой, веселясь и играя. Ги Хуну ничего не оставалось, кроме как плавать с закрытыми глазами, на ощупь находя своих друзей под водой. Однажды он даже заплыл так далеко от берега, что, когда вынырнул, его громко звала с берега его обеспокоенная мать, пришедшая проверить сына. Потом она его долго ругала и сначала наказала больше не заплывать так далеко, но в конце концов даже запретила ему ходить на озеро. Ги Хун хорошо плавал и всегда был быстрее всех своих друзей детства, поэтому такой расклад его совсем не устраивал и он взял за привычку ускользать из дома, чтобы втайне поплавать.        Сейчас Ги Хун не мог побороть себя и открыть глаза в бассейне, где плавал последние пол часа. Он нырял и делал кувырки под водой — это здорово успокаивало его нервы и даже почти помогло справиться с бессонницей за те несколько дней, что он сюда ходил. Он нашел такой способ борьбы с тревогой в одной из книг в безграничной библиотеке Ин Хо. Конечно, он старался спрятать тот факт, что читал эту книгу, поэтому хранил ее под матрасом, словно порножурнал.       Ин Хо с самого утра не было дома, поэтому Ги Хун сегодня чувствовал себя вполне неплохо, свободно передвигаясь по дому без опаски столкнуться с Ин Хо. Тот улетел по неким «делам», и Ги Хун мог только догадываться, по каким. Он старался разузнать подробности у Мирэ, но тот, с виду легкомысленный, не выдал и слова насчет того, чем занимался Ин Хо. Мирэ сам тоже часто пропадал. Он и так заявлялся к ним по особым случаям, а сейчас, когда он плотно занялся поиском новых солдат, и вовсе уезжал надолго. Прошло уже около месяца с момента, когда он согласился со сделкой Ин Хо, и Ги Хун потихоньку начинал привыкать к огромному дому, хоть все еще и не мог нормально спать.       Ги Хун в последний раз проплыл от начала бассейна до конца и стал вылезать из воды, карабкаясь по короткой лестнице.       — Медленно же ты плаваешь, — сказал голос справа, и Ги Хун задался вопросом, почему его так любили пугать. Ин Хо однажды сказал Мирэ, чтобы тот его не пугал, но при этом порой сам заставлял Ги Хуна мечтать, чтобы у Ин Хо на шее висел колокольчик.       — Я даже и не старался, — фыркнул Ги Хун и поежился от чужого взгляда. Ин Хо стоял, привалившись к стене, которая вела к небольшой комнате, где ранее переоделся Ги Хун. И не надоело ему пялиться? Ги Хун поспешил прикрыться полотенцем. Ему было неприятно и стыдно от того, как его изучал Ин Хо. Он не имел комплексов насчет своего тела — в его возрасте он имел хорошее телосложение, но Ин Хо заставлял его чувствовать себя так, словно он был последним огородным чучелом. Сам-то Ин Хо, вероятно, был в идеальной форме. Ги Хун замечал, как тот каждое утро выходит из спортзала, примыкающего к бассейну.       — В самом деле?       — Да, — отрезал Ги Хун, пока агрессивно обтирался полотенцем.       — А смог бы ты обогнать меня? — спросил Ин Хо будто невзначай.       Ги Хун замер. Он что, хотел устроить соревнования?       — Ты что, хочешь посоревноваться? — озвучил свои мысли Ги Хун, поворачиваясь к Ин Хо.       — А, знаешь, нет. Не думаю, что в этом есть особый смысл, — резко сказал Ин Хо и уже развернулся, чтобы уйти. — Подойдешь ко мне в кабинет после, мне надо с тобой кое-что обсудить.       — Эй, а ну стой! Что ты имеешь в виду — нет смысла?       Ин Хо остановился на несколько долгих секунд и потом обернулся к Ги Хуну, пожимая плечами.       — Ты кажешься крепким мужчиной, не пойми превратно, но тебе меня не обогнать, — сказал Ин Хо и снова попытался развернуться, и Ги Хуну показалось, что тот блефует. Неужели он пожалел о своих словах и теперь боялся проиграть ему? Ги Хун, даже позабыв о своем стеснении, откинул полотенце, встал перед Ин Хо, закрывая тому проход, и сложил руки на груди.       — Проверим? — сказал он, с вызовом глядя на Ин Хо. Тот, конечно, явно был силен, но Ги Хун полагался на свое умение отлично и быстро плавать. Почему-то он был уверен в своей победе. Ин Хо впервые выглядел почти неуверенно в себе, и внутри Ги Хун чуть ли не пел от ликования. Сейчас он как следует надерет ему зад!       Ин Хо не ответил и стал снимать с себя одежду — он расстегивал рубашку и неотрывно глядел в глаза Ги Хуна, который с вызовом смотрел в ответ. Брюки легли на стул рядом с рубашкой, за ними последовали носки, и Ин Хо предстал перед ним в одном нижнем белье, стоя с идеально ровной спиной. Как и предполагал Ги Хун, сложен тот был крепко — руки были в меру рельефными, как и живот. Грудные мышцы были хорошо накачаны, видимо, им Ин Хо уделял особое внимание в спортзале. Ги Хун поспешил отвернуться, чтобы Ин Хо не подумал, что он его изучает.       — Предлагаю сделать три раунда, — сказал он, когда они оба были в воде.       — Почему три?       — Мы так соревновались в детстве.       Ги Хун уже приготовился плыть, когда Ин Хо подплыл к нему ближе.       — И что же получит победитель? — спросил он.       Ги Хун призадумался. Ему стоило начать с низких ставок, проверить, насколько верно его суждение о том, что он сможет утереть нос Ин Хо.       — Начнем с низких ставок. Я хочу узнать, что происходит на острове сейчас, — сказал Ги Хун. Ин Хо молча смотрел на него несколько секунд, но в конечном итоге кивнул и немного отплыл, чтобы приготовиться.       — А что должен сделать я?       — Я придумаю после раунда.       — Так нечестно! — воскликнул Ги Хун, но приготовился стартовать. Да к черту, они начали с небольшого.       Ги Хун приготовился к заплыву, посмотрел вбок на своего соперника. Ин Хо, слегка сведя брови, смотрел вперед.       — Три, два, один! — крикнул он и оттолкнулся от бортика вместе с Ги Хуном. Ги Хун плыл, не оглядываясь на Ин Хо. Вода забивала ему нос и рот, но он сохранял быстрый темп своих рук и ног, не обращая на это внимание.       Доплыв до конца, он оттолкнулся от стенки и поплыл назад. Длина бассейна не соответствовала той, что обычно использовали для соревнований, но это было даже хорошо — Ги Хун опасался, что к третьей игре выдохнется. Когда он вынырнул у места старта, то спешно обернулся, и обнаружил, что Ин Хо еще не проплыл половину пути до победной черты. Ги Хун рассмеялся, глядя, как тот наконец достиг финиша и провел по мокрым волосам, убирая их назад.       — Медленно же ты плаваешь. — передразнил Ги Хун мужчину его ранее брошенными словами. Ин Хо ничего ему не ответил, все также хмуро глядя на воду.       — Давай покончим с этим. Что ты хочешь за второй раунд?       — Хочу возможность гулять по Сеулу самостоятельно, а не у тебя на поводке, — на днях Ин Хо упоминал, что они иногда будут выезжать в город, но Ги Хуну запрещалось это делать без него.       Ин Хо задумался на пару секунд и согласился.       — А что хочешь ты?       — Я… не знаю. Неважно. Может, мы уже пойдем ко мне в кабинет? У меня есть к тебе разговор…       Ги Хун злорадно улыбнулся. Тот был настолько уверен, что вновь проиграет, что даже не хотел называть свои условия при победе и даже хотел сбежать с поля боя! Азарт в душе Ги Хуна заплясал с былой силой, как когда-то давно, когда он ставил на скачках.       — Ну уж нет, дорогой Ин Хо, — Ги Хун вновь передразнил Ин Хо с его манерой называть его «дорогим». — Мы будем играть дальше!       — Три, два, один! — они начали еще один заплыв. В этот раз результат был почти таким же, но Ин Хо отстал еще больше.       — Последний раунд, Ин Хо, — сказал Ги Хун, разминая мышцы, не глядя на Ин Хо. — Я хочу, чтобы ты отпустил меня жить отдельно, — сказал Ги Хун и повернулся, ожидая увидеть на лице Ин Хо досаду или даже гнев, но вместо этого на лице мужчины цвела спокойная улыбка. Он привалился спиной к стенке бассейна, лениво положив оба локтя на бортики в расслабленной позе, и наблюдал за Ги Хуном. Звоночек в голове Ги Хуна несколько раз брякнул, предупреждая, что что-то здесь было явно не так.       — Я хочу, чтобы ты спал в моей кровати.       Ги Хун подавился воздухом и уставился на Ин Хо. Миллион мыслей закрутились в его голове — ни одной более-менее осмысленной. Спать в одной кровати с этим извергом?! От одной мысли ему становилось не по себе. И зачем вообще Ин Хо это нужно было? Очередные его попытки поставить Ги Хуна в неловкое положение?       — Три, два, один! — внезапно сказал Ин Хо, и Ги Хун, еле спохватившись, поспешно оттолкнулся от стенки бассейна, набирая скорость. Он был просто обязан победить в этот раз, он не хотел спать с Ин Хо!       Однако, что-то в этот раз было не так. Пока Ги Хун греб, он успел глянуть назад и увидел, как Ин Хо все еще лениво отдыхал у бортика, но в ту же секунду, встретившись с ним взглядами, мощно стартовал, и начал быстро нагонять его. В этот момент Ги Хун понял, что знатно попал. Он плыл так быстро, как мог, его мышцы напряглись от усердия, легкие горели от нехватки воздуха, а от поспешного дыхания стала кружиться голова. Ин Хо обогнал его, и Ги Хун почувствовал его силу через воду — настолько интенсивно тот греб. Он понял, что проиграл, уже доплывая до финиша. Вынырнул из воды, отплевываясь и загнанно дыша. В легкие словно налили свинца, и он тяжело оперся предплечьем о бортик, восстанавливая сбитое дыхание.       — Надеюсь, у тебя нет привычки ночью перетягивать одеяло, — раздалось справа со смешком, и Ги Хун выругался, ударяя кулаком по полу. Черт бы его побрал — Ин Хо воспользовался его азартным духом, дремавшим на задворках его души, и добился своей победы.       — Я ведь предлагал закончить после одного из заплывов, Ги Хун. Не стоит на меня злиться, ты сам виноват, — это была чистая правда, но Ин Хо ведь играл с ним, это очевидно. Ги Хуна злила его непринужденность еще больше.        Ги Хун вылез из воды и старался не обращать внимания на самодовольную рожу Ин Хо, который по пятам следовал за ним. Они оделись в звенящем молчании — Ин Хо светился от довольства, пока Ги Хун сдерживался от желания спихнуть того обратно в воду прямо в одежде. Он поклялся, если Ин Хо скажет еще хоть слово, то он точно это сделает. Но Ин Хо молчал, искрясь лукавством. Лишь в конце, когда они поднимались наверх, в кабинет Ин Хо, он нарушил напряженное молчание:       — Сегодня вечером ты придешь ко мне в комнату и останешься со мной до утра. Не заставляй меня тащить тебя силком.       Ги Хун что-то буркнул в ответ и свалился на кресло напротив стола Ин Хо, приглаживая влажные после воды волосы.       Ему не оставалось ничего, кроме как послушаться Ин Хо.