Логово дракона

Глава 6

Рон

***

      У Рона Уизли был чертовски тяжелый день. Все началось в Тидворте, маленьком городке в Уилтшире. С утра он взял одну из самых опытных сов мракоборческого отдела и послал её в Малфой-мэнор. Она должна была сидеть на крыше особняка до тех пор, пока Гермиона не выйдет из него, и только тогда передать ей записку с просьбой немедленно связаться с Роном лично в Тидворте. Рон не мог приближаться слишком близко к особняку Малфоев — кто знает, какие защитные и сигнальные чары они выставили и на каком расстоянии они действуют. Однако он хотел быть как можно ближе к Гермионе и Малфоям, чтобы в случае чего отреагировать быстрее.       Казалось бы, с трансгрессией не стоит вопроса быстро оказаться в нужном месте, но Рон на каком-то подсознательном уровне решил, что так будет лучше. К тому же, из-за вечного шума в офисе он не мог сосредоточится, а ему нужно было неотрывно следить за своим парным кольцом.       У этого кольца было одно любопытное скрытое свойство: помимо того, что оно могло подать сигнал бедствия от кольца-близнеца, в него Рон еще вложил чары, похожие на те, что были в дезиллюминаторе Дамблдора. Вместе с Джорджем они тщательно изучили этот странный прибор, который ему завещал усобшй профессор, и на основе того, что удалось выяснить, состряпали самодельное заклятие, которое помогает трансгрессировать к человеку, у которого парное кольцо. Рон не сомневался, что Джордж использует это волшебство для какой-нибудь новинки в своем магазине. Сам же Рон надеялся представить такие кольца как необходимый инструмент в арсенале мракоборца на очередном собрании отдела и тем самым удостоится повышения или, на худой конец, похвалы. Но пока он откладывал обнародование своей разработки — хотел сначала испытать её в полевых условиях, хотя это было довольно рискованно.       Итак, Рон написал в записке, что будет ждать Гермиону в сквере перед церковью Святого Патрика в Тидворте, и отправил сову на задание. В четверг, в разгар рабочего дня, запущенный сквер церкви был довольно безлюдным местом. Да и сама церковь выглядела мрачной и одинокой, поэтому Рон даже не потрудился тщательно подобрать магловскую одежду, чтобы сливаться с толпой: он надел джинсы с заплатками, булавками и заклепками, а также огромную рубашку в красно-зеленую клетку, которая была ему велика на пару размеров. В этом прикиде Рон напоминал бездомного, но его это, впрочем, мало волновало. Всё это он нашел в магловском магазине со странным названием — то ли «Секонд-бренд», то ли «Секонд-хенд», неподалёку от своей квартиры в Лондоне.       Ровно в два часа дня он уселся на скамейку под раскидистым дубом напротив церкви в ожидании новостей. Он теребил и крутил кольцо, не выпуская его из рук, чтобы ненароком не пропустить момент, когда оно нагреется или позовёт за собой. Несколько раз он менял позу, потому что у него затекала то спина, то ноги. Пару раз он проходился вокруг церкви, пробовал даже прилечь под дубом, однако нетерпение не давало ему сидеть на месте спокойно.       И вот, наконец, примерно через два часа ожидания, он услышал, как хлопнула тяжёлая дверь церкви и из неё вышла знакомая фигура в аккуратной магловской одежде. Она на мгновение задержалась на пороге, видимо, осматривая сквер в поисках Рона, и, увидев его, тут же направилась к нему.       Рон с облегчением спрятал кольцо в карман и пошёл Гермионе навстречу.       — Ты что, трансгрессировала прямо в церковь? — вместо приветствия спросил Рон.       — Нет, в исповедальню. Мне же нужно было ещё переодеться, — ответила волшебница.       Гермиона была великолепна в трансгрессии. Она виртуозно могла перемещаться в любое место, стоило ей представить, куда ей нужно, даже если она там ни разу не бывала. Зачастую она даже не знала, куда ей точно нужно, просто предполагала, что в нужном ей месте точно есть вокзал, например, а в нём — туалет с закрытыми кабинками, и всё — она перемещалась туда с поразительным мастерством. Рон немного завидовал такому таланту подруги, хотя он и сам со своей работой практиковался в трансгрессии довольно много, но до уровня Гермионы ему было пока далеко.       — Что такое исповедальня? — спросил он девушку. За годы общения с ней и Гарри он неплохо разобрался в особенностях жизни маглов, но время от времени друзья подкидывали ему незнакомые словечки или выражения, прямо как сейчас.       — Неважно. Не волнуйся, меня никто не видел, — нервно ответила Гермиона. Только теперь Рон заметил, что она взволнована, или даже… напугана? Её руки дрожали, она была бледна и часто моргала.       — Ты в порядке? Пойдём присядем, — предложил он, указывая на скамейку под дубом.       Но Гермиона даже не взглянула в ту сторону, она схватила Рона за плечо и сказала:       — Нет, давай уберёмся отсюда поскорей. Пойдём к тебе?       — Конечно, идём.       Они трансгрессировали в его квартиру на Баронс-Коурт, и тут-то Гермиона на него накинулась. Она будто только и ждала, когда они окажутся за закрытыми дверями, чтобы взорваться криком:       — Почему ты мне ничего не сказал? Я же вообще ничего не знала!       Рону показалось, что даже стёкла в окнах задрожали от её крика.       — Мерлиновы портянки, Гермиона, тише! Чего я не сказал? — спросил он, искренне не понимая, в чём его обвиняют.       — Да всего! Что Люциус настолько болен! И почему он дома в таком состоянии, а не в больнице? Почему Драко в Хогвартсе? Как это вообще понимать? Боже, это был такой кошмар! — Гермиона кричала, крепко схватив Рона за плечо так, будто боялась, что он сбежит от неё. Хотя Он никуда и не собирался сбегать.       — Я же говорил, что Люциус не в себе! — возмутился Рон, пытаясь защититься от гневного натиска подруги.       Гермиона отпустила его, схватилась за голову и снова взвилась:       — Не в себе?! Он очень болен! Его срочно нужно доставить в больницу!       — Оу… ну ты же понимаешь, что это невозможно, — виновато произнёс Рон, опустив глаза.       — Как? Почему? — уже тише спросила Гермиона и медленно опустилась на диван.       — Он под домашним арестом, а его жизни вроде как не угрожает смертельная инфекция, — ещё тише ответил Рон.       — И из-за этого ему нельзя в больницу? Но… это же бесчеловечно. Как так можно? — она глядела на Рона во все глаза, требуя ответов, которых у него не было.       — Гермиона, подумай о ком ты переживаешь. Он не стоит твоих нервов. А еще… я боюсь, что это вопрос твоего отдела. Ну, знаешь, назначение наказаний, условия содержания преступников. Ты же работала над этим? К тому же, я не уверен, что в больнице Святого Мунго вообще знают, что делать с последствиями долгого воздействия дементоров на узников... Потому что, ну ты знаешь, пока никто ведь ещё не обращался за лечением после такого… Все сбежавшие из Азкабана либо мертвы, либо вернулись обратно. Это только с этого года их стали сажать под домашний арест.       Гермиона уставилась на него с удивлением. Видимо, его аргументы показались ей убедительными, но от этого не менее горькими. Ведь она действительно должна была работать над вопросом содержания заключённых в Азкабане, а вместо этого её втягивают в дела мракоборцев.       — Ну да, ну да... Ещё никаких протоколов и процедур не разработано. Кошмар, — с горечью произнесла она.       Она надолго замолчала, а Рон тем временем, орудая палочкой, заварил ей чай и приготовил бутерброд с огурцом и яйцом. С утра он сварил четыре яйца, но так спешил в Тидворт, что успел съесть только два, а оставшиеся так и остались лежать в кастрюльке, и именно они сейчас и пригодились.       — А почему ты не сказал мне, что Драко в Хогвартсе? — спросила Гермиона, когда он передал ей дымящуюся кружку чая и тарелку с бутербродом.       — Я был уверен, что ты знаешь, — ответил он, слегка нахмуришись.       — Откуда?       — Министр мог тебе сказать, — пожал плечами Рон.       — Но он не сказал, — тихо произнесла она с обидой в голосе.       — Ох, видимо, тоже думал, что ты знаешь. Прости! Так что всё-таки случилось? Что тебе удалось узнать? — попытался перескочить на другую тему Рон. Ему правда было стыдно, что он не предупредил Гермиону, что её разговор, скорее всего, будет состоять из двух частей из-за работы Драко. Но, к сожалению, Рон не мог рассказать Гермионе, что есть причина, почему она должна встретится с младшим Малфоем отдельно от его родителей. Всему своё время.       — Я почти ничего и не узнала. Успела задать пару вопросов, а потом у Люциуса случился приступ, и мне пришлось срочно уйти. Это было ужасно! Слушай, я не думаю, что Малфои хоть как-то замешаны в этих убийствах. То, что с ними происходит… им явно не до возрождения шайки Пожирателей.       — Но ты же ещё не говорила с Драко, рано делать выводы, – сказал Рон.       — Я и не пытаюсь. Выводы будешь делать ты с коллегами. А мне обязательно разговаривать еще и с Драко? Мне кажется, я больше такого не вынесу, — внезапно пожаловалась она.       — Не думай об этом. По крайней мере, Драко точно не сумасшедший, раз профессор Макгонагалл взяла его в Хогвартс, — попытался успокоить её Рон.       Но Гермиона, похоже, только рассердилась, потому что тут же возразила:       — Не говори так! Люциус тоже не сумасшедший! Он просто очень… очень травмирован.       Она опять надолго замолчала, сжав в ладонях свою кружку с чаем.       Рон понял, что этот разговор пора прекращать. Гермионе нужно отдохнуть и заново взвесить все переживания сегодняшнего дня. Поэтому он вдохнул, похлопал себя по коленям и сказал с наигранно бодрым тоном:       — Ладно, прости! Ты придёшь завтра в офис?       — Да, конечно, — глотнув чая, ответила Гермиона.       — Заглянешь к нам? Тебе нужно передать воспоминания, и мы ещё проясним все детали твоей встречи с Драко.       — Конечно, — слабо кивнула девушка.       Рон еще раз похлопал себя по коленям. Те, кто хорошо был с ним знаком, знали, что он так делает от нетерпения или когда нервничает.       — Слушай, мне нужно бежать назад в офис, сообщить, что с тобой всё в порядке. Посиди здесь, если хочешь. Вот, я сделал тебе бутерброд с огурцом, — сказал он.       — Спасибо, Рон. Я возьму его с собой, — слабо улыбнулась Гермиона.

***

      Рон прибыл в офис управления мракоборцев и направился прямо в кабинет его главы — Амола Бишвакармы. Это был маленький кабинет без окон, освещённый несколькими тусклыми лампами, крепко пропахший кофе.       Глава управления сидел за своим столом, склонившись над бумагами.       — Уизли! Почему без стука? — сверкнув чёрными глазами из-под густых бровей, рявкнул Бишвакарма.       — Простите, сэр, это по поводу дела чистокровных, — отчеканил Рон. В присутствии этого коренастого человека с невероятно строгим взглядом ему всегда невольно хотелось подобраться и выпрямиться.       Амол Бишвакарма одним своим видом внушал неподдельный трепет, а его глубокий грудной голос кого угодно моментально заставлял проявить уважение. Это был невысокий, коренастый колдун с широкими плечами и великолепными чёрными волосами, в которых серебрились многочисленные седые пряди. Те немногие волшебники, которые водили с ним дружбу, отмечали, что он очень верный друг и великолепный шутник. Однако на работе он не проявлял ни особого дружелюбия, ни юмора, и тем не менее в отделе его уважали и любили.       В кабинете не было стульев для посетителей, поскольку Бишвакарма предпочитал, чтобы ему докладывали стоя. К тому же каждый, кто входил в его кабинет, сам по себе невольно вытягивался по струнке.       — Прощаю, Уизли. Излагай, — пробурчал начальник.       — Сэр, мисс Грейнджер вернулась из Малфой-мэнора, с ней всё в порядке. Завтра она передаст свои воспоминания группе аналитиков. У Люциуса приключился очередной приступ, боюсь, ей пришлось уйти довольно быстро, — доложил Рон.       — Ох ты ж нелёгкая! Что ж, прискорбно. — Бишвакарма даже сердито пристукнул кулаком по столу. — А к патрулю в Косом переулке всё готово?       — Да, сэр, но…       — Никаких «но» в моём отделе! — рявкнул строгий колдун — Чего ты мнёшься, как красна девица, ну?       Рон, хоть и давно привык к манере общения начальника, всё же слегка покраснел и ответил:       — Сэр, я считаю не совсем правильно, что мы не сообщаем Гермионе, что в Косом переулке будет патруль.       Бишвакарма посмотрел на него очень внимательно, поскреб затылок и сказал с нажимом:       — Уизли, она же вроде как умная девочка, так?       — Всё верно, сэр. Очень умная, — согласился Рон.       — Так-так, — одобрительно произнес Бишвакарма — Значит, она может смекнуть, что мы пытаемся подманить маньяка на живца, так сказать. Думаешь, ей понравиться быть пешкой, которая выманивает этого скользкого змея из норы?       — Нет, но она же всё равно об этом узнает.       — Ей не повредит это, если дело будет сделано. Уизли, это операция чрезвычайной важности, тебе ли не знать! Ты же и сам чистокровный, а?       — Нууу, мы вроде как «предатели крови», — пожал плечами Рон.       — У нас недостаточно данных, чтобы предполагать, что «предатели крови», как ты изящно выразился, в безопасности. Мы должны использовать любую возможность! Этот маньяк может попытаться проследить за Малфоем, а то и убить на месте! Мы обязаны смотреть во все глаза и слушать во все уши, наблюдая за тем, кто будет крутится вокруг него. К тому же, тебе представляется отличная возможность осуществить свой план. Ты же не передумал?       — Нет, сэр, не передумал.       — А ты уверен в нём? Хотя как тут можно быть уверенным..? — пробормотал начальник с досадой. Рон понял, что этот вопрос был адресован скорее самому себе.       Амол устало потер глаза, затем снова обратился к Рону:        — Ладно, Уизли, ты парень смекалистый, выкрутишься! Сигнализируй, если что. Я сегодня же отправлю Малфою письмо. Ох-эх, деяния мои тяжкие... — Бишвакарма славился своими неординарными и неожиданно поэтичными для такого сурового чародея выражениями.       — Кстати, Уизли, твой друг Поттер прислал мне вчера вечером отчёт по Лестрейнджу.       — О, правда? И как он там? — тут же оживился Рон, который уже больше месяца не получал вестей от друга.       Бишвакарма усмехнулся:       — Кого имеешь в виду: Поттера или Лестрейнджа? Ха! Не отвечай, знаю, что Поттера. Он в порядке, ведёт наблюдение. Пока ничего подозрительного за Лестрейнджем не заметил, кроме того, что он ужасно одинокий и никогда не гасит свет в доме.       — Спасибо, что дали мне знать, сэр!       — Пустяки, парень! Можешь быть свободен.       Вернувшись вечером домой, Рон без сил рухнул на диван. Весь остаток рабочего дня он провёл, общаясь с группой, которая будет вместе с ним патрулировать Косой переулок второго июля — в день встречи Малфоя с Гермионой. Но утомило его не это. Он был чудовищно измотан тем, что приходилось заставлять себя всё это делать. Он не хотел помогать Малфою, не хотел следить за Гермионой, а тут Министерство подкинуло ему работу с ними обоими. Ну что за невезение!       Он расстался с Гермионой больше года назад, но обида на неё всё ещё жила в нём, и всё потому, что Гермиона ничего толком не объяснила. В один далеко не прекрасный день она просто заявила, что у них с Роном слишком разные жизненные принципы и что она не хочет из-за этого разрушать их дружбу. Для Рона это было как снег на голову. Он совершенно не понимал, какие принципы она имела ввиду, но она не захотела ничего объяснять.       Она забрала те немногие свои вещи, которые хранились у Рона — в основном книги — и ушла, хотя Рон пытался её остановить, умолял поговорить, но тщетно. На следующий день Рон должен был отправиться в Ирландию по заданию Министерства, и у него не осталось возможности встретиться с Гермионой лично. Он писал ей письма, но она почти не отвечала, что только сильнее расстраивало и даже злило его.       В какой-то момент Рон даже решил, что Гермиона специально выбрала день перед его отъездом, чтобы его отшить и избежать объяснений. Эта поездка длилась два месяца — два самых паршивых месяца в его жизни. Он хандрил, злился, бесконечно прокручивал в памяти последние недели, пытаясь понять, что и когда он мог сделать или сказать не так. При этом ему нужно было выполнять задание: обезвреживать небольшую ирландскую деревню, проклятую кланом лепреконов.       Постепенно его хандра переросла в злость — сначала на себя, затем на Гермиону. Злость сменилась обидой, а обида — апатией. Он старался поддерживать видимость того, что всё хорошо, хотя непонимание причины, почему его девушка решила с ним порвать так никуда и не делось. Работа и его семья помогали ему отвлечься, и он сосредоточил все свои мысли и силы на них.       Родителям и братьям он не говорил почему расстался с Гермионой, потому что и сам этого не знал, а сочинять что-то не хотелось. Но они, похожео, договорившись друг с другом, начали проводить с ним больше времени, особенно Джорж.       После возвращения из Ирландии Рон с головой окунулся в работу, посвящая ей всего себя. Это помогало заглушить неприятные мысли. Он много читал специальной литературы, посещал все собрания управления мракоборцев, разрабатывал собственные методики, а в последнее время даже новые заклинания. Джордж ему в этом активно помогал. У них сложилось что-то вроде взаимовыгодного сотрудничества: Джордж дорабатывал многие изыскания Рона для своего магазина, а Рон перенимал у брата нестандартный подход к решению задач и любовь к экспериментам.       С Гермионой после этого он всё-таки общался, но чаще всего в компании Гарри и Джинни, и крайне редко наедине. Рон старался поддерживать дружеские отношения, как и Гермиона, но всё-таки при любой удобной возможности избегал её.       Он знал, что Гермиона наверняка могла бы помочь ему с разработкой парных колец и других экспериментов, но просто не мог себя заставить её об этом попросить. Поэтому справлялся сам или с помощью Джорджа.       Вот и сейчас Рон работал над своей новой разработкой, пытаясь просчитать все возможные последствия её использования. И всё бы ничего, но то, что ему придется впервые использовать свой шедевр на Малфое и Гермионе его изрядно нервировало.       Драко был ему просто неприятен: самодовольный, богатенький слизняк — что с него возьмёшь? А то, что в это дело была вовлечена ещё и Гермиона, значительно осложняло весь план, делая его в разы сложнее из-за эмоциональной составляющей. Впрочем, Рону Уизли было не впервой вляпываться в сложные морально-эмоциональные дилеммы. Как-нибудь выкрутится.

***

      Второго июля в два часа дня тщательно замаскрованный Рон пристально следил за площадью перед банком Гинготтс из окна первого этажа. Гоблины были предупреждены, что сегодня мракоборцы проводят некую операцию здесь, и поэтому они не трогали странного старика, замотанного почти до бровей в синий шарф, который уселся на подоконнике у главного входа и уже час глазел в окно.       И вот Рон заметил его: вечно скучающее выражение на бледном лице с тонкими чертами, аккуратная, немного щегольская стрижка с косым пробором, элегантная черно-зелёная мантия из, очевидно, очень дорого плотного шелка с витиеватым узором на рукавах — это не мог быть никто иной, как Драко Малфой. Выглядел он именно так, как положено любимому сыну богатых родителей. Тут же Рон заметил и Гермиону, пробирающуюся к Малфою через толпу. Вид у неё был встревоженный и даже слегка испуганный. Рон напрягся, готовясь следить за ними во все глаза. В других точках торговой улицы было расставлено ещё четверо его коллег, и двое из них были с удлинителями ушей, так что узнать, о чём эти двое будут говорить, не составит труда. Ещё двое были вооружены до зубов на случай появления подозрительных лиц рядом с Малфоем.       Рон был уверен, что Малфою ничего не грозит и что они здесь надолго не задержатся — Гермиона наверняка попытается уговорить Малфоя отправиться в его особняк. Он знал это, потому что накануне Гермиона прислала ему отчаянное письмо, в котором жаловалась, что Министерство назначило ей встречу с Малфоем в Косом переулке, и это ей совсем не понравилось. Она злилась, что Министерство само подставляет Малфоя под удар, и писала, что постарается уговорить его поговорить у него дома. В принципе, именно на это Рон и расчитывал. Именно на это Рон и рассчитывал. В ответном письме он просил её не переживать, заверяя, что у Министерства всё схвачено. Он был уверен, что эти заверения не успокоят Гермиону, но большего сказать не мог. Также он напомнил ей, что в случае малейшей угрозы ей следует использовать кольцо или послать патронуса.       Рон внимательно следил за Гермионой и Драко на улице, а также за всеми окружающими их людьми, и пока никто не проявлял никакого интереса к ним и не собирался приближаться. Как и предполагал Рон, их разговор был недолгим — уже через пару минут Малфой схватил Гермиону за руку, сделал с ней пару шагов, направляясь за угол банка, и трансгрессировал вместе с ней. Отлично! Теперь Гермиона узнает, где живёт этот слизняк, а именно этого и добивался Рон. Теперь остаётся только ждать.       Рон вышел из банка и, остановившись у фонарного столба, помахал в две стороны — это был знак его коллегам выждать ещё двадцать минут, а затем разойтись. Сам же он направился на свой прежний пост ожидания в Тидворт, чтобы опять усесться под раскидистым дубом в сквере у церкви Святого Патрика и, сняв свою маскировку и запихнув её в карман с незримым расширением, ждать признаков опасности от своего парного кольца. На самом деле, Рон надеялся, что у Гермионы всё пройдёт спокойно и ему не придётся впутывать её в свой и без того рискованный план.       На этот раз ждать ему пришлось не долго — не прошло и часа, как он почувствовал, что кольцо нагрелось и тянет его за собой. Выругавшись про себя, Рон выдохнул и трансгрессировал, позволив кольцу тянуть его за собой в неизвестность.       Рон приземлился в какой-то гористой пустоши перед маленьким деревянным домом. Перед ним стояла чрезвычайно удивлённая Гермиона.       — Ты в порядке? Он тебе ничего не сделал? — тут же накинулся он на неё с расспросами.       Но Гермиона не успела открыть рта, потому что из-за её головы Рон заметил, как в дверном проёме появился Малфой. Мгновенно сориентировавшись, Рон выкрикнул заклинание:       — Лигаре Иллико Локо!       Из его палочки вырвалась мощная вспышка голубого света, которая сбила с ног и Гермиону, и Драко. Рон отступил на пару шагов назад, ослеплённый вспышкой, но всё же устоял.       Он подбежал к упавшей Гермионе, которая терла глаза, и она слабым голосом спросила:       — Рон? Что ты сделал? Что это за магия?       — Я все объясню, — нетерпеливо ответил Рон и тут же крикнул Малфою: — Эй, красавчик, ты жив? — Подходить к нему прямо сейчас у Рона не было особого желания.              Драко приподнялся, потирая ушибленный затылок, и, сморщив свое красивое лицо, проворчал: — А ты еще что здесь забыл? И что это за дрянь ты наколдовал?       Рон проигнорировал грубость — чего, собственно, еще можно было ожидать от этого белобрысого хмыря.       — Так, значит, все живы, хорошо, — спокойно произнес он. — А теперь, пожалуйста, послушайте меня очень внимательно. Мне поручено защищать Драко Малфоя, и… в общем, я применил заклинание, которое будет держать нас вместе, чтобы он был под моей защитой, пока мои коллеги-мракоборцы не поймают убийцу чистокровных. Ну и ты, Гермиона, тоже теперь с нами связана, раз попала под заклятие. Прости.       Гермиона застыла на земле, все еще не поднимаясь. Она просто уставилась на Рона с широко распахнутыми глазами.       — Что за чушь ты несешь, Уизли? — со злостью бросил Малфой.       — Это не чушь. Поверь, я это делаю не из великой любви к тебе — это просто моя работа. Тебя могут убить, и рядом с тобой всегда должен быть мракоборец, — снисходительно объяснил Рон.       Малфой смерил его неприязненным взглядом и спросил:       — Это ты, что ли, мракоборец, рыжий?       — Тебя что-то удивляет? — с вызовом ответил Рон, сжимая палочку в кулаке, готовый при необходимости отправить этого грубияна в нокаут.       Драко и Рон сверлили друг друга взглядами, пока Рон, решив, что Малфой достаточно смирился с мыслью, что его бывший школьный враг теперь мракоборец, продолжил:       — Я наложил заклятие, которое не позволяет нам отдаляться друг от друга больше чем на 21 метр.       Брови Малфоя взлетели вверх, а Гермиона наконец подала голос:       — Что это за заклятие такое? Откуда ты его взял?       — Ну, понимаешь, я его как бы сам разработал. Не целиком, конечно — я взял за основу то, что в твоем отделе разрабатывали для Азкабана, — ответил Рон, немного запинаясь.       — Что? Ты взял разработки по привязке к месту? Кто тебе их дал? — ещё сильнее удивилась Гермиона.       — Эмм… ну, у вас там есть один такой… Янсон, кажется. Я убедил его, что это необходимо управлению мракоборцев, и он передал мне записи. Ну, а я переработал их.       — Это какой-то бред! И что ещё за 21 метр? Что за дурацкое число такое? — снова вмешался Малфой.       — Ничего не ерунда, это трижы усиленное магическое число 7! — возмутился Рон.       — Ты же не изучал арифмантику, — удивилась Гермиона.       — Ну, я же не совсем дурак, — слегка обиженно ответил Рон.       Гермиона осеклась.       — А по-моему, круглый дурак, — произнес Малфой. — Что будет, если я отойду от тебя дальше, чем на 21 метр?       — Хочешь сбежать от меня, красавчик? — пошутил Рон, но, заметив, что на лицах собеседников не появилось и тени улыбки, сказал: — Ты сгоришь. И мы тоже.       У Драко и Гермионы одновременно отвисли челюсти. Гермиона схватилась за голову, а Малфой выхватил палочку и направил её на Рона:       — Что ты натворил, идиот?! А как насчет трансгрессии?       — Не советую проверять. Это гарантированная мгновенная смерть для нас троих.       — Как ты мог, Рон? — простонала Гермиона.       — Не верю, что ты, дурья башка, на такое способен, — прорычал Малфой, опустил палочку и зашагал прочь, спускаясь вниз по склону, подальше от дома и их всех. Но стоило ему пересечь невидимую границу, очерченную Роном, как он почувствовал сильное жжение в груди. Точнее, это жжение ощутили все трое.       Малфой отказывался верить своим ощущениям, он сделал ещё шаг вперёд. На этот раз жжение разлилось по всему телу, усиливаясь с каждым мгновением, но Малфой даже не думал оборачиваться или жаловаться. Он упрямо сделал ещё один маленький шажочек.        Рон вдруг ощутил, как его лицо запылало, а в воздухе запахло горящими волосами — кажется, его борода начала тлеть. От роскошной мантии Малфоя и волос Гермионы тоже начали подниматься тонкие струйки дыма.       — Остановись немедленно! Ты же видишь, что заклятие работает! — закричала Гермиона       Но Малфой не ответил. Он стоял к ним спиной, словно не замечая боли, однако больше не пытался идти вперед. Тогда Рон сам решительно направился к Малфою, Гермиона тоже сделала несколько шагов, сокращая расстояние между ними. Жжение прекратилось.       Не успел Рон подойти достаточно близко, чтобы взять Малфоя за плечо, как тот резко обернулся. Его лицо было перекошено от гнева.       — Какой же ты кретин! — прошипел Драко, снова поднимая палочку и направляя её прямо в лицо Рону.       Терпение Рона лопнуло. Он тоже поднял палочку, нацелив её на Малфоя:       — Эй, полегче! А то зубов недосчитаешься!       — Экспеллиармус! — внезапно раздался крик Гермионы. Оба парня вздрогнули, и палочка Малфоя вылетела из его рук.       — Гермиона, что..? — растерянно начал Рон, оборачиваясь через плечо. Но прежде чем он успел договорить, Гермиона снова выкрикнула:       — Экспеллиармус!       Палочка Рона вырвалась из его руки и отскочила к Гермионе, которая теперь держала обе палочки, не считая собственную.       — Вы, оба, живо в дом! — крикнула строгим голосом, не терпящим возражений. — И без глупостей!       — Эй! Чего ты раскомандовалась, Грейнджер! — возмутился Малфой, но Гермиона сверкнула глазами и рявкнула:       — Хочешь отправиться на свой диван связанным? Твоя палочка у меня. В дом, живо! Нам нужно многое обсудить. А ты, Рон, чего застыл?       Рон замер, уставившись на нее с открытым ртом. Она стояла выше по склону, с лицом, пылающим от ярости, растрепанными волосами и тремя палочками в руках. Не девушка, а настоящая валькирия.       Впрочем, она была права. Им действительно нужно многое обсудить. Главное уже сделано, но теперь предстояло самое сложное: примирить Малфоя с мыслью, что он будет под постоянным надзором, и убедить Гермиону простить его за то, что она оказалась втянута в эту историю.