Пять желаний Шинобу Кочо

      Пять лет спустя.       Прошло немало времени с момента, когда Гию наконец-то смог вздохнуть с облегчением. Жизнь текла своим чередом, постепенно унося его всё дальше от травмирующих событий прошлого. Теперь он нашёл в себе силы двигаться вперёд и уверенно смотреть на мир, в котором Шинобу больше не было.       Много чего произошло. За эти годы Томиока решил изменить свою жизнь и стать архитектором — мечта из школьных лет, когда он прятал свои амбиции на пыльной полке нереализованных фантазий. Но теперь он взял свою судьбу в свои руки и начал кардинально менять себя и окружающий мир. Кто бы мог подумать, что всё пойдёт так успешно? Он поступил в университет, освоил необходимые навыки и теперь стажировался в хорошей компании на неполной ставке. Ему нравилась работа: он с энтузиазмом брался за все задания и понимал, что сделал правильный выбор.       Если бы старая версия Гию узнала, что он решился начать всё с нуля, она бы ужаснулась. Раньше Томиока никогда бы не решился на что-то новое и неопределённое. Он бы продолжал сидеть на нелюбимой работе, занимаясь делом, которое не приносило радости, лишь бы сохранить контроль над своей жизнью. Но настоящий Гию — это уже не тот человек, что раньше. Он не боялся начинать заново, пробовать новое и… наслаждаться каждым моментом жизни.       Удивительно, но он начал бегать по утрам, чаще звонить друзьям и близким, даже записался на йогу, где собирались в основном дамочки за сорок. Он перестал откладывать свою лучшую жизнь на потом и стал ценить каждое мгновение здесь и сейчас. Если ему вдруг захотелось зайти в новое кафе в соседнем районе с потрясающими десертами, он просто шёл туда после работы и наслаждался сладостями, а не откладывал на «когда-нибудь через месяц», чтобы потом забыть об этом. Конечно, не всё шло гладко. Внутренние демоны продолжали мучить Гию, заставляя его сомневаться. Но долгие усилия и работа над собой помогли Томиоке сделать свою жизнь гораздо счастливее.       Говорят, каждый получает ту реальность, которую заслуживает. И Гию действительно добился того, к чему стремился — новой жизни, полной ярких эмоций. У него появилась работа, которая приносила радость, коллеги, ставшие настоящими друзьями, и увлечения, которые наполняли дни смыслом. Но правда ли, что Гию заслужил судьбу вечно одинокого человека? Ведь он твёрдо решил больше ни в кого не влюбляться — его сердце и душа уже принадлежали одной единственной. Этот вопрос не раз мучил перед сном, когда он лежал, глядя в потолок и поглаживая спящего Шмеля. А что насчёт Шинобу? Заслужила ли она такую участь? Они оба совершали ошибки, но разве это справедливо — платить за них такой высокой ценой?       Неожиданно Гию начал посещать воскресную церковь, ища в молитвах ответы на вопросы, которые терзали его душу. Хотя Бог и оставался молчаливым, в этом светлом месте Томиока находил успокоение, позволяя себе на время забыть о повседневных заботах. Атмосфера службы была особенной — она словно обволакивала его, облегчая ношу и укрощая бурю тягостных мыслей. Он никогда не считал себя религиозным, однако за последние пять лет его восприятие мира изменилось до неузнаваемости: Гию стал ближе к людям, к окружающему, к Богу. И в его душе постепенно загорался тёплый свет надежды, согревающий даже в самые тёмные моменты отчаяния.       Ещё в голове снова и снова всплывал силуэт странной старушки, с которой Томиока столкнулся пару лет назад. Этот образ не оставлял его в покое, терзая тревожными мыслями и заставляя погружаться в пучину воспоминаний. Кажется, она говорила, что у Бога для каждого есть свой особый план. Гию было интересно: а какой же план у Господа на него? Что хотел сказать ему тот, кто забрал самое ценное в жизни Томиоки, — его Шинобу?       — Ты меня слушаешь? — недовольно буркнула Канаэ в трубку.       Гию вздрогнул, повёл плечами и сморщил нос, остановившись у пешеходного перехода.       В Нью-Йорке снова царила затяжная зима, от которой сжималось сердце. Вокруг мчались машины, люди кричали и толкались, создавая такой шум, что в ушах звенело. Но, несмотря на это, Томиока уже начинал привыкать к этой атмосфере. Она была неприятной и даже гадкой, но уже родной. Как он мог променять этот неугомонный город на что-то другое? Ведь именно здесь произошли самые яркие и незабываемые моменты его жизни.       — Конечно, — хрипло рассмеялся он. — Ты говоришь, Момо пошла в музыкальный кружок?       Говоря о Момо, нельзя не отметить, что она была настоящим солнечным лучиком в жизни каждого, с кем встречалась, — единственная дочь Санеми и Канаэ. Эта девочка, полная любопытства и очарования, была точной копией своей матери: и внешне, и по характеру. Её позитивная энергия и безудержная улыбка заряжали всех вокруг — даже такого ворчуна, как Гию. Когда она была рядом, сердце невольно наполнялось теплом, а мир становился ярче.       «Какое же замечательное дитя!» — говорил каждый, кто хоть раз встречал Момо, и был абсолютно прав.       — Представляешь, в первый же день у неё появился кавалер! — рассмеялась девушка. — Ох, как злился Санеми! — добавила она с лёгким фырканьем, и было слышно, что Шиназугава улыбалась.       Кто бы мог подумать, что Санеми станет не только отличным мужем, но и таким ревнивым отцом?       — Ох, эти папины дочки, — засмеялся Гию, осторожно оглядываясь вокруг. — Теперь он ещё и проверку устроит этому мелкому поклоннику.       Томиока прислонил телефон к плечу, распаковывая миндальный круассан, купленный в круглосуточном магазине. Сделав несколько блаженных укусов, он зажмурился, наслаждаясь выпечкой с кремом.       — С ним только смех и веселье. А ты как? — спросила она, добавив: — Приятного аппетита.       Гию кивнул с улыбкой, но вдруг осознал, что Канаэ его не видела. Поэтому быстро добавил, снова взяв телефон в руку:       — Спасибо! Только что закончил с работой. Иду домой.       На мгновение воцарилось молчание, и Гию услышал, как девушка на другом конце провода нервно зашуршала.       — В последнее время тебя не вытащить на улицу… Прогуляйся, развейся, познакомься с кем-нибудь… — произнесла она, неловко хихикая. — Ну что ты, а? Почему ты сидишь дома! Прямо… Как крот!       Улыбка Гию чуть дрогнула.       — Канаэ, не стоит.       — Но ты не можешь быть вечно одинок.       Понятно, что Шиназугава волновалась за него и хотела, чтобы он был счастлив. Только странно было слышать это от сестры Шинобу, ведь та сама подталкивала его забыть свою сестру и искать новую любовь.       — Я и не одинок, — тихо сказал он. — У меня есть вы.       Забота Канаэ всегда была для Гию приятна, даже если порой её настойчивость казалась чрезмерной.       — Но это совсем не то! Тебе нужна настоящая любовь…       Гию остановился в тихом районе, доедая выпечку. Гул машин уже не был таким навязчивым, а толпа прохожих осталась позади. Он сделал шаг вперёд, и подошва его ботинка громко хрустнула по опавшему снегу. Томиока запрокинул голову, выдыхая клубы дыма и наблюдая, как мелкие снежинки медленно падали с серого неба.       — У меня есть моя любовь, — тихо произнёс он, сжимая телефон в руке.       Канаэ, мгновенно уловив его настроение, поспешила добавить:       — Ладно, прости…       Он покачал головой.       — Ничего. Не переживай, я в порядке.       Вновь повисло молчание, но Гию это не смущало. Он медленно двигался вперёд, наблюдая за редкими прохожими и размышляя о том, как проведёт вечер. Возможно, устроится в кресле с новой книгой, поглаживая Шмеля на коленях? Или, наконец, займётся вязанием, чтобы сделать что-то для близких — странное увлечение, но когда Томиока вообще был нормальным? Вечер обещал быть тихим и спокойным, как всегда, — настоящая благодать.       — Знаешь, добро всегда возвращается к тем, кто его совершает, — неожиданно произнесла Шиназугава.       Томиока усмехнулся, приподняв бровь с лёгким недоумением.       — О, нет, Канаэ, ты опять начала читать эти странные журналы?       Она расхохоталась, и на фоне у неё раздались радостные детские крики.       — Гию, ну ты и шутник! Лучше прислушайся к словам сестрицы.       — Сестрицы? С каких пор ты — сестрица? — протянул он с насмешкой.       — Не будь таким противным! У Санеми этому научился, теперь строишь из себя…       — Кого именно?       — А вот! — сказала она с важным тоном. — Не скажу. Придёшь к нам на выходных?       — Конечно, — сказал он, закрыв глаза. — И обязательно принесу любимый шоколадный торт Шиназугавы младшей.       Они оба рассмеялись, вспомнив, как Момо обожала этот торт и как «ценил» его Санеми…       — Гию.       — Что такое?       Ветер завыл, гудя в ушах Гию. Томиока остановился, морщась от резкого порыва, инстинктивно прикрывая лицо ладонью. В этот момент из телефона раздались звуки, похожие на помехи. Сердце отчего-то забилось быстрее, и он неуверенно прижал устройство к уху, прислушиваясь. Ветер продолжал завывать, а внутри Томиоки нарастала необъяснимая тревога: что-то назревало, и он это чувствовал, но никак не мог объяснить происходящее словами. Его взгляд скользнул по пустой улице — никого из людей не осталось. Только он один. Как странно…       — Вы ведь уже осознали? — прозвучал странный голос Канаэ, как будто доносясь сквозь вату.       — Что за тон? О чём ты?       Ветер завыл с новой силой, проникая в самую душу и вызывая дрожь во всём теле. Обычно разговоры с подругой радовали его, но прямо сейчас в её словах чувствовалась непонятная тревога, пробуждающая в Томиоке чувство страха. И это напоминало ему давно забытую встречу многолетней давности с загадочной девочкой в темноте ночи…       — Последнее желание, Гию, — прозвучал её шёпот, растворяющийся в гуле ветра.       Глаза Томиоки расширились от удивления.       — Канаэ! Подожди, о чём ты говоришь…       — Вы должны были осознать…       — Канаэ? Канаэ! — Гию закричал, но в ответ услышал только свист ветра.       Он собирался что-то сказать, но в трубке раздался сигнал — связь прервалась. Гию хотел сделать шаг, но замер на месте, ошарашенно наблюдая за странными событиями вокруг. Тысячи снежинок застыли в воздухе, словно по волшебству. Не веря своим глазам, он протянул руку и коснулся одной из них. Она была холодной, как лёд, и невероятно реальной.       Обернувшись, он вдруг осознал, что в большом Нью-Йорке стало очень тихо. Город замер — ни звука машин, ни гула толпы, ни сирен. Ничего. Только тишина, прерываемая лёгким шуршанием снега под подошвой ботинок. Гию стоял некоторое время, заворожённый, не в силах поверить в происходящее. Казалось, весь мир остановился, затаив дыхание в ожидании чуда.       И в этой окутывающей тишине вдруг прозвучал мягкий, но такой пронизывающий до глубины души голос:       — Давно не виделись, Гию.       Он поднял взгляд, полный тревоги, заметив перед собой незнакомую девушку, которая возникла, как будто из ниоткуда.       Её серо-голубые глаза смотрели на него с такой теплотой, что он невольно вздрогнул. Длинные кудрявые волосы белоснежного цвета мягко спадали на худые плечи. И было в её облике что-то странно знакомое, даже тревожное — словно он встречал её в каком-то забытом сне или в жизни, которая уже не имела ничего общего с настоящим.       — Я вас не знаю, — выдавил он с трудом.       Гию невольно сжал телефон в руке. В душе Гию надеялся, что всё это — просто плохой сон, и он вот-вот проснётся. Всё вокруг нереально, нереально, нереально…       Правда ведь?       Она улыбнулась. Белоснежное платье незнакомки всколыхнулось от лёгкого дуновения ветра, создавая ощущение, что девушка не просто шла, а парила над землёй. И ощущалась в ней какая-то неземная, почти эфемерная красота, словно та пришла из другого, совершенно далёкого мира.       — Зато я вас знаю. Очень хорошо, — прозвучал её голос, как грозовой раскат на ясном небе.       Гию невольно отступил, ощутив, как паника закралась в его грудь. Томиоку охватило нестерпимое желание развернуться и уйти, но ноги его словно приросли к земле. Он не смог пошевелиться.       Сглотнув, он с дрожью в голосе произнёс безумно рискованный вопрос:       — Кто ты… Что ты такое?       В его голове царил дикий ужас. Страх и что-то извне сковывали тело. Словно прямо сейчас Гию оказался в ловушке кошмара, из которого не было выхода. Девушка улыбнулась, обходя Томиоку кругом, и тотчас из облика молодой девушки она превратилась в знакомую старушку, встреченную Гию когда-то в прошлом. Женщина хохотнула и поправила красный шарф морщинистой ладонью. После чего её облик продолжил стремительно меняться, и на глазах она обратилась в уже знакомую малышку, после — в юношу, а дальше вернулась к первоначальному облику, в котором предстала ранее.       У Гию застыло сердце от происходящего — видя, как менялись черты лица, как менялась одежда, как менялся весь образ незнакомки, и всё это было каким-то неестественным, неправдоподобным, нереальным…       — Я начало и конец, — произнесла говорящая, и в этот момент трудно было сказать, кто она: девушка, женщина или просто нечто иное. — Я свет, который освещает жизнь, и тьма, благодаря которой люди могут увидеть этот свет. Я сила, движущая Вселенной, и тишина, в которой зарождается жизнь.       — Вы…       — Я любовь. Я надежда. Я спасение. Я то, что ищет сердце любого человека.       Она снова остановилась перед ним, и в сердце Гию вспыхнуло странное чувство. Её голос гремел, заполняя пространство, как раскат грома, и в этом звучании была такая мощь, что он едва мог сдерживать дрожь в ногах. Не в силах совладать с собой, Гию медленно опустился на колени, не смея поднять взгляд. Прямо сейчас он ощущал себя ничтожной песчинкой в кричащей буре, единственное желание которой — укрыться от этого страшного величия.       Яркие вспышки молний разрезали небосклон, после чего покатился слепящий свет, заполняя собой всё вокруг. И в этом таинственном свечении вмиг пронеслись образы и лица, словно кадры из чужих прожитых жизней. А вместе и с ними заискрились в сознании все воспоминания, страхи, радости Гию — от первого вздоха до сегодняшнего мгновения. Все они закружились в вихре света.       Незнакомка продолжала стоять перед ним, и Томиока, ослеплённый яркостью и величием момента, не мог шелохнуться. И он вдруг понял: перед ним не просто человек, а нечто большее, выходящее за пределы его понимания. И то, насколько было велико величие силы, стоящей перед ним, и каким жалким он казался на её фоне.       «Я — это тот, кого вы зовёте Богом…» — прозвучал голос прямо в его сознании.       Она развела руки в стороны, и небо вновь содрогнулось от молний.       — Вы проделали долгий путь, — голос, не имеющий ни начала, ни конца, проник в самую глубину его сознания. — Вы испытали боль и отчаяние, но не сломались. Вы сделали выбор, и он оказался правильным. Вы спасли невинную жизнь, и ваша душа стала чище. Вы исправились и совершили добро… Теперь осталось только одно…       В этот момент телефон издал слабый звук. Гию, словно под гипнозом, взглянул на экран телефона, погружённый в хаос природы. Ветер закрутился в танце, искрясь мистическими огнями. Божество молчало, позволяя Томиоке сделать то, что нужно. Дрожащими пальцами Томиока открыл мигающее уведомление.       В тот момент всё внутри него застыло; его грудь похолодела. Потому что он увидел новое сообщение. От Шинобу.       — Я не могу… — едва произнёс он, еле шевеля губами.       — Откройте его, — прогремел могучий голос, и Гию не смог противиться. Тело будто поддавалось воздействию неведомой силы, действуя против воли Томиоки.       Он нажал на уведомление, и мир вокруг начал медленно затухать. Искры теряли яркость, ветер утихал, а в сознании мерцал лишь текст, написанный его любимой:

Здравствуй, Гию…

Прошло столько времени с того момента, когда я впервые загадала желание. Интересно, удалось ли нам справиться со всем этим? Исправили ли мы свою жизнь? Как у нас дела сейчас? Вместе ли мы? У меня так много вопросов, но я надеюсь, что каждый из нас движется в правильном направлении.

Я так редко говорила тебе эти простые слова, но спасибо тебе. Я люблю тебя и счастлива каждому дню, проведённому вместе. Спасибо, что встретился на моем пути — без тебя моя жизнь потеряла бы свой смысл.

И сейчас…

Знаю, это может показаться глупым, но я бы снова хотела попросить тебя о желании. Ты не против? Это последнее письмо, которое я тебе отправляю. И последнее желание… Оно особенное, потому что направлено только к тебе. Ты же не откажешь мне на этот раз?

Гию… Будь счастлив. Хорошо?

Пообещай мне, что будешь счастлив. Я знаю, что ты сильный и сможешь справиться со всем на своём пути. Но, пожалуйста, не забывай о себе. Ты заслуживаешь счастья. Ты заслуживаешь жизни, наполненной светом и радостью.

И помни, что я всегда буду любить тебя.

      Гию медленно опустил телефон, устремив взгляд в пустоту. В груди у него сжималось что-то тяжёлое, оставляя после себя ощущение опустошенности. Томиока чувствовал себя измотанным и сломленным — всё важное тотчас ускользнуло, растворившись в тумане безнадёжности. В голове царил хаос: он просто не знал, что делать. Как действовать, когда мир вдруг вновь поворачивался против тебя? Если ещё недавно он строил планы на завтра, то теперь был в полном замешательстве, не понимая, куда двигаться дальше. Прямо сейчас.       — Гию… — тихо произнесло Божество, и этот шёпот отозвался в Томиоке, как мелодия колоколов, проникая в каждую клеточку его существа.       Он зажмурился на мгновение, пытаясь собрать в голове мысли, а потом медленно поднял взгляд, затаив дыхание. Из ниоткуда, словно из глубин вечности, скользнул тёплый ветер, окутывая Гию. В воздухе вновь закружился снег, но он больше не холодил кожу, как раньше. Стало тепло, приятно тепло — и телом, и душой.       В центре этого снежного вихря, в этом мистическом свете, Гию видел Божество, понимающее все его страдания и печали. Божество склонило голову, глядя на него с такой нежностью, что Томиока почувствовал, как в его сердце, застывшем от боли, начинала разливаться любовь. Особая любовь — более духовная и непостижимая, дарящая необъятное блаженство.       — Скажите мне, Гию, что сделает вас счастливым? — прогремел голос Бога.       Томиока замер, ощутив, как внутри него загорелась слабая надежда. Он не понимал, что происходило, но знал одно: это не сон и не галлюцинация. Перед ним стоял его шанс, который мог изменить всё.       — Я хочу, чтобы Шинобу была жива… — выдавил он, не заметив, как из его губ понеслись откровения.       — А вы готовы к тому, что никогда не будете вместе снова? Что ваши пути могут навсегда разойтись? Будет ли тогда моё дитя счастливо?       Томиока помедлил, чувствуя, как задрожали от волнения руки.       — Я хочу вернуть её… — прошептал он, едва удерживая на глазах слёзы. — Только тогда я буду по-настоящему счастлив…       — Вы уверены? — спросил Господь с нескрываемой на губах улыбкой. — Я готов дать вам ещё один шанс. Но вы готовы к переменам? Готовы принять реальность, даже если она окажется совсем не такой, как вы мечтали?       «Я уже живу в этой реальности…» — подумал он.       — Я готов, — выдавил Гию. — Я не боюсь перемен и испытаний. Я хочу исправить ошибки прошлого, даже если это приведёт к будущему, о котором я не мечтал… Главное — чтобы Шинобу была жива.       Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. В груди нарастала буря отчаяния, но в ней же разгоралась надежда. Гию был готов на всё ради возвращения Шинобу, даже если это означало, что их пути разойдутся навсегда. Томиока был готов рискнуть всем, лишь бы увидеть её улыбку и услышать её голос. Он был готов умереть ради неё.       — Прекрасно, дитя моё, — произнёс Бог. — Вы проделали долгий путь, Гию…       Божество наклонилось к Гию, нежно коснувшись его щеки. Томиока поднял взгляд и встретился с глазами всевышнего, в которых отражались все его земные переживания: скорбь, отвага и любовь к Шинобу. В этот момент Томиоку окутало приятное тепло, а в душу закралась благодать. Гию ощутил, как его сознание начинало плыть, унося его куда-то далеко. Мир вокруг начал растворяться. Все звуки и запахи сливались воедино, медленно исчезая. Тело становилось легче, и всё куда-то уносилось — ввысь, к небесам, к птицам…       — Вернитесь в прошлое и измените свою судьбу… У вас есть всего один шанс и одна жизнь, Гию.

⋇⋆✦⋆⋇

      У вас есть только один шанс…       — Гию! — выпалила Шинобу, гневно сверкая глазами. — Ты меня слышишь?       Томиока резко открыл глаза, не понимая, что происходило. Он с трудом выдохнул, пытаясь привести мысли в порядок, и часто заморгал, чтобы прояснить картину.       Ещё мгновение назад он стоял на заснеженной улице, а теперь…       Перед ним была она — живая, настоящая Шинобу. Она смотрела на него с яростью и недоумением, стоя в их квартире. На ней была та же одежда, что и в тот роковой день, когда в их жизнь нагрянуло несчастье. Всё вокруг выглядело так же, как много лет назад… Неужели это всего лишь сон? Или…       Он резко ущипнул себя. И, ощутив неприятное покалывание, с трудом сглотнул.       Гию осторожно взглянул на Кочо, боясь даже моргнуть — казалось, любое движение могло разрушить эту хрупкую грань волшебства. Её глаза, такие знакомые и родные, светились гневом, но в их глубине Томиока уловил ту нежность, о которой мечтал. Его Шинобу была жива. Разве это возможно? Если это всего лишь сон, то Гию не хотел просыпаться. Никогда.       — Шинобу? — тихо произнёс он, не веря своим глазам. — Ты… ты жива? — вырвалось у него в полушёпоте.       — Конечно, жива, — ответила она, недоуменно приподняв бровь. — Что за вопрос?       Сердце неистово заколотилось в груди. Прямо сейчас Гию мечтал остановить время, заморозить этот момент и избавиться от всей той боли, что терзала его долгие годы. Он был готов на всё, лишь бы задержать эту секунду, когда Шинобу снова была рядом. Он внимательнее взглянул на неё — на её лицо, на улыбку, на блеск в глазах — и вдруг осознал: это не сон. Это настоящая жизнь. Она жива. Они в прошлом. Он не потерял её. Пока что…       Голову пронзила острая боль, заставив зажмуриться. И Гию вмиг ощутил острый толчок, и в сознание хлынул поток воспоминаний — разговор с Божеством, все чувства, мысли и ощущения, которые он испытывал тогда. Всё, что произошло с ним, мгновенно пролетело перед его глазами.       Он получил шанс исправить всё…       — Шинобу, пожалуйста, не оставляй меня…       — Гию! — Кочо воскликнула, но потом, увидев его блестящие глаза, смягчилась. — Гию, всё в порядке. Я не злюсь на тебя…       Он не мог сдержать слёз, и, охваченный бурей эмоций, резко притянул её к себе, заключая в объятия. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле, и вместо этого её нежные руки начали поглаживать его спину. Тепло её тела, сладкий аромат её волос и тихий шёпот, сладко окутывали его, убаюкивая сердце и заглушая приступы душевной боли.       Шинобу рядом. Шинобу рядом… Господи. Гию хотелось закричать.       Он глубоко вдохнул, ощущая знакомый аромат её лавандового шампуня — запах, который был ему так близок, так дорог. Это было то ощущение, о котором он мечтал в бесконечных ночах одиночества, когда тоска по её объятиям терзала его сердце. Теперь, когда Кочо вновь была рядом, Томиока чувствовал, как его душа наполнялась теплом и спокойствием. И это чувство было сопоставимо долгожданному возвращению домой. Хотя он и так был наконец-то дома. Потому что дом для его сердца — это Шинобу.       Её нежная рука осторожно скользнула по его спине в убаюкивающем жесте. Гию крепко прижался к ней, не желая отпускать, не желая расставаться с этим мгновением, с этой сказкой, которая была так нереальна и желанна одновременно, что сердце сладостно замирало.       — Прости меня, — прошептал он дрожащим от волнения голосом. — Прости, что не ценил тебя. Прости за всё упущенное счастье, за каждую минуту, когда я не был рядом с тобой…       Кочо не уловила его мысль и просто слабо рассмеялась. Но, в конце концов, это было не так уж важно.       — Томиока, ты такой странный, — тепло произнесла она.       Как же сильно ему не хватало этих простых слов, этого лёгкого смеха, который мог растопить даже самые ледяные уголки его души. Гию прижал её к себе ещё крепче, не собираясь отпускать. На этот раз она не уйдёт. Он не допустит, чтобы их мир снова разрушился. Не в этой жизни.       — Я люблю тебя, — выдавил Гию, с трудом произнося слова, которые мучительно долго ждали своего часа. — Люблю тебя больше жизни.