Танец с Дьяволом

      Их встреча произошла не так, как планировал в своей голове Чонгук: что они с Чимином будут выглядеть как отец с сыном, который проживает свой пубертат в своих этих чёрных Мартенсах и кольцах на всех пальцах. Он был готов к тому, что ему придётся успокаивать Чимина в силу излишней нервозности последнего. Но к чему он не был готов, так это к тому, что успокаивать придётся его самого. Он совершенно не был готов к тому, что Чимин появится на пороге его дома на 15 минут раньше в идеально подчеркивающих задницу полурасслабленных брюках и полупрозрачной рубашке, не скрывающей практически ничего и ботинках на хитрой платформе. Вид на молочную кожу, выпирающие ключицы и аккуратные соски отпечатался надолго в памяти Чонгука, услужливо готовый в любой неподходящий момент напомнить об инциденте владельцу.              Помимо того, что его идея с личным помощником была неоднократно высмеяна его друзьями, в особенности Хосоком, объективных причин нанимать Пак Чимина у Чона не было. Он сделал выводы ещё тогда, когда записал свой номер на банковском чеке после казусной ситуации, где — казалось бы — взрослый человек, отец, ставит на колени бывшего возлюбленного сына. Впрочем, ничего из этого он не сказал своих друзьям, просто поручив Юнги найти для Чимина то место, о котором он говорил.              Если бы у Чонгука спросили, зачем он всё это сделал, он не дал бы точного ответа. Ему показалось, что парень, с которым они познакомились, стоит гораздо больше, чем приготовление бургеров в каком-то богом забытом месте, и всем тем количеством подработок кроме, как оказалось позже. Помимо прочего, Чон привык к своей педантичности: досье на Чимина лежало на его столе примерно через 2 часа спустя ухода из его кабинета последнего. Спасибо, Намджун. Желание увидеть Пак Чимина, очаровательную омегу с маленькими ручками, торчащими из всех тех его огромных рубашек, стоящего на коленях ещё раз, практически вызывает у Чонгука боль в паху. Он, казалось бы, продумал все детали работы Чимина, кроме, кажется, самой главной: эта бестия прямо в его доме светит своим невероятно сексуальным нарядом и все мысли в голове Чона просто улетучились в один момент. Он не представляет, как выдержит этого демонёнка в обличии ангела под боком.              Кроме прочего, Чонгук абсолютно не представляет, как переживёт тот факт, что Чимина будет видеть не только он. Куда хуже, его собственническая натура практически вырвалась из клетки, чтобы закрыть это чудо у себя дома и никуда не выпускать вплоть до окончания веков, храня милого Пак Чимина за закрытыми дверями у себя дома. Остановись, Чонгук.              — Доброе утро, — говорит Чимин, сразу после того, как откланялся дворецкий, проходя в кухню-гостиную и улыбаясь своими глазами-щелочками. Чимин сразу заметил животный взгляд со стороны своего босса и счёл это самой высшей похвалой своих вчерашних трудов. Он хотел, чтобы тому понравилось.              Взгляд Чона задерживается на его ключицах, где помимо призывающее расстёгнутой и ничего не скрывающей блузки находится аккуратная цепочка, вроде какой-то бижутерии, с аккуратным блестящим камешком на ней. Слишком греховно. Чонгук практически уверен, будь он йети или кем-то подобным, из его рта уже бы потекли слюни, как при поимке самой настоящей и желанной добычи. Он бы позволял младшему подобные наряды только с его метками по всему телу — только его и никого более. Нельзя, Чонгук, нельзя.              — Доброе утро, Чимин, — ворчит в ответ. Всё это безобразие со стороны Чимина для Чонгука подобно засаде, к которой он, определённо, не был готов. — Кофе?              — Если можно.              Прекрасно. Так у Чона хотя бы будет шанс привыкнуть к тому, что в его доме теперь будет на постоянной основе находится эта бестия, сексуально заигрывая с ним одним своим существованием. Пока он справляется с чередой бурных мыслей в своей голове, умело управляясь с собственной кофемашиной, Чимин садится за вытянутую барную стойку, складывая одну ногу на другую, и смотря на просыпающийся океан в окнах.              Чонгук справляется с приготовлением кофе так, словно в прошлой жизни он был бариста или хотя бы владел сетью кофеен, иначе Чимин просто понятия не имеет, почему всё выглядит так, будто Чон работал в самом дорогом ресторане побережья. Хотя сам он в подобных местах никогда не был. На самом же деле всё прозаичнее: до того, как Чонгук 15 лет назад сначала устроился в компанию к дяде Юнги, а позже основал свою, он зарабатывал на жизнь подработками тут и там, но больше всего любил работу в кофейне: так он знакомился с людьми, поднимая своё настроение, где и научился готовить кофе.              — Я решил приготовить то, что — мне кажется — вам подходит. Если вам не понравится, я переделаю, — выжидающе проговаривает Господин Чон, разворачиваясь всем корпусом к помощнику и ставя на стойку чашку. Для малыша Чимина сегодня он приготовил капучино с лёгким сливочным послевкусием и капелькой перца, политого карамелью. Для него весь Чимин такой: сливочный, нежный и пушистый, однако в самом конце — огненная и взрывоопасная часть. Его хочется удивлять. Им хочется вдохновляться. Его хочется иметь. Желательно на всех поверхностях, каждый день, всю неделю подряд, всю жизнь подряд. Тем более, малышу совсем необязательно знать, что последний раз Чонгук готовил для кого-то кофе лет 5 назад.              Чимин удивлён. Нет, он ошарашен. Если он правильно понял вкус, то Чонгук думает о нём весьма двойственно: напиток, что тот приготовил для него непонятный. Он сливочно-карамельный, но откуда-то в нём есть терпкость. Чонгук так думает о Чимине? Кажется, ему срочно следует свести свои ноги вместе.              Хоть Чимин и сжался после первого глотка, а его зрачки опасно расширились от сложных мыслительных процессов в голове, что для Чонгука значило негласную победу, тот явно был готов больше самого Чона к рабочему дню: Чон всё ещё был в домашних спортивках и просторном свитшоте, со слегка мокрыми волосами.              — Вам нравится? — спрашивает он, обходя барную стойку и собираясь закончить свои сборы в комнате.              — Д-да, — краснея щёчками и переводя взгляд на Чона говорит тот. — Почему он терпкий?              — Там есть перец. Чимин, я хвалю вас за то, что вы пришли раньше, однако мне нужно окончить сборы. Я скоро вернусь.              Чимин обводит взглядом спину своего нового босса, хваля себя за выдержку — кажется, в случае Чон Чонгука не бывает неудачных нарядов или повидавшей жизнь домашней одежды.              Кофе, что приготовил Чон, просто невероятен: Чимин готов постоять ещё разочек на коленях, чтобы тот готовил ему такой постоянно. Нужно узнать рецепт. Хотя кого он обманывает: максимум его кулинарных достижений в напитках — это растворимый кофе со сливками. Чон возвращается с идеальной точностью — он спускается обратно ровно за 2 минуты до официального начала их рабочего дня.              На нём очередной идеально сидящий костюм-тройка, выгодно подчеркивающий его накаченные мышцы и изумрудный платок в нагрудном кармане в цвет блузки младшего. Просто совпадение. Чимин готовился: по расписанию сегодня с утра у них есть около полутора часов до того, как им следует отправиться в офис Чон Индастрис на переговоры по запуску какого-то нового продукта для релиза на азиатском рынке, после чего они вернуться сюда и Чон Чонгук пробудет в домашнем офисе до окончания рабочего дня.              — Ты готов? — спрашивает Чон, поправляя золотые запонки с инициалами JK на рубашке.              — Да, Господин Чон… — встаёт как оловянный солдатик по стойке смирно и оборачивается полностью к боссу.              — Тогда идём в кабинет, — отвечает Чонгук, легонько прикасаясь к пояснице помощника, когда он равняется с ним, указывая другой рукой на свой кабинет. Ему приходится постоянно отдёргивать себя, сдерживая собственные порывы опошлить и сексуализировать свои действия. Чимин просто помощник, Чон, успокойся. Впервые, кажется, за текущий год Чонгук действительно подумает наведаться в клуб — ему срочно требуется разгрузить голову.              Пройдя в кабинет, Чимин замирает на входе: Чонгук готовился. В прошлый раз его посещения около его стола было два дизайнерских стула для посетителей, стоящие параллельно рабочему столу. Теперь же вместо них диванчик стоит ближе, а со стороны, где находились стулья — офисное кожаное кресло, немного менее массивное чем у самого Чона. Начальник указывает ему на недавно появившийся стул и вручает очередную кипу документов, которую передал ему Джин для ознакомления. Когда он узнал о необычном пожелании Чонгука взять себе на работу ассистента, он лишь коварно усмехнулся так, как могут — кажется — лишь омеги, и сказал: «Давно пора было». И что это вообще, чёрт возьми, значит?              — Значит, вы чаще работаете из дома? — спрашивает Чимин.              — Когда есть возможность. Не люблю лишний шум, — глаза Чимина загораются, а он сам явно не желает заканчивать этот диалог, думается Чону.              — Вы построили эту компанию за 8 лет самостоятельно? Без помощи вашей семьи? — интересно. До этого Чонгук разгребал свою рабочую почту, но теперь он действительно заинтересован: малыш гуглил то, кто такой Чон Чонгук? Он не знал, кем является отец его бывшего парня? Это в стиле его сына. Дохён не приемлет обсуждать своего отца и быть хоть как-то связанным с ним. Сын был несказанно рад, что родился и вырос в Америке, где никто не обращает внимания на фамилии — для них все азиаты на одно лицо. Дохён стесняется его.              — Господин Пак, вы наводили обо мне справки? — ухмыляется своей фирменной улыбкой, переводя взгляд на помощника.              — Н-нет… Точнее, да — Чимин берёт под контроль собственную неуверенность, продолжая уже более расслабленно. — Я думаю, я должен знать, на кого работаю. Это часть процесса. Я не хочу не справиться с предоставившейся мне возможностью, Господин Чон.              — Что ж, это похвально. В таком случае, как вы сами думаете: я мог бы справиться со всем этим самостоятельно? — снова ухмыляется.              — Думаю, что да, — прямой взгляд прямо в глаза. — Вы производите впечатление крайне способного человека.              — Надо же. Благодарю вас, Чимин, за такой лестный отзыв. — Чонгук уже чувствует практически осязаемо, как меняется температура вокруг них двоих, хотя разговор начинался крайне безопасно. А ещё он видит очаровательную отдачу со стороны младшего и, абсолютно точно, понимает, куда может всё это привести, если не остановиться прямо сейчас. — А теперь давайте немного поработаем. Мин должен был ввести вас в курс дела, так что после изучения всех бумаг от Господина Кима, подготовьте мне отчёт, пожалуйста. — После встречи у меня будут дела клуба, поэтому вы должны связаться с подрядчиком по строительству и уточнить как продвигается стройка нового комплекса. Я хочу получить краткий отчёт от вас сегодня после обеда. — щёки Чимина вспыхивают, а он сам начинает теребить кольца на пальцах — прелестно.              — Чимин, вы хотели спросить что-то ещё? — спрашивает чуть погодя.              — Господин Чон, у меня есть парочка вопросов… может, чуть больше, чем парочка.              –Вы можете выбрать 3 самых важных и задать их сейчас. С остальными мы можем разобраться позже.              — Ладно, — брови на лице Чимина очаровательно загибаются, пока в его чудесной головушке идёт ранжирование по интересам: до чего же любознательная прелесть.              — Получается, вы нанимаете омег, чтобы они стояли на коленях и служили вам. Но у вас есть свой клуб. Там так не делают?              — Не думаю, — ухмыляется в очередной раз, продолжая наслаждаться прекрасным видом прямо напротив. — Это просто то, что нравится мне. Тем более, все, кто приходит сюда — из клуба. Я не любитель частого посещения, я занимаюсь только управлением. Знаете, Чимин, мне всё-таки уже не 23, — щёки Чимина краснеют, когда он понимает завуалированный посыл старшего: он тоже наводил справки.              — В вашем клубе не занимаются сексом?              — Не совсем. Мы не предоставляем площадку для обмена тела на секс. Мы даём площадку для свободной реализации любых своих желаний. Для этого необязательно заниматься сексом, — довольно расплывчато, но Чон был первый и пока единственный, кто смог реализовать подобное в юридическом поле США. Они знают толк в расплывчатых формулировках. Малыш переваривает его ответ с поджатыми губами — не поверил.              — Вы хотели узнать что-то ещё, Чимин?              — Чем ещё… могут заниматься люди у вас в клубе? — восторг и любопытство в глазах Чимина можно заметить, кажется, даже с Марса. Но что привлекает больше: его открытая заинтересованность. Он не чувствует себя неловко и замкнуто, когда как все вопросы Чимина касаются только клуба — ему нет никакого дела до того, как идут дела в Чон Индастрис.              Чонгук встаёт из-за стола и подходит прямо к спинке кресла Чимина, опускаясь на уровень ушей малыша, опираясь руками на стул.              — Всё, что захотят. Всё происходит по обоюдному согласию совершеннолетних людей, а мы не проверяем, что происходит за закрытыми дверями. В нашем клубе могут бывать только те, кто обладает членством. При вступлении они подписывают договор и любое нарушение прав человека является строгим нарушением правил — за это выгоняют без возможности вернуться.              — То есть… они могут связывать друг друга и стегать их кнутом?              — Чимин, ваши три вопроса уже закончились, — малыш надламывает бровки и оборачивается на своего босса. — В качестве исключения, сегодня я удовлетворю ваш интерес. Но в последствии вы должны помнить: вам следует придерживаться правил. Мы и так потратили наше рабочее время на то, чтобы успокоить вашу любознательность. У нас есть разные клиенты: кто-то наблюдает, кто-то участвует. Есть и те, кто является сторонниками ролевых игр, объективизации, бондажа, к примеру… Мы не ограничиваем членов клуба правилами о том, что допустимо. Они сами устанавливают личные границы и ищут себе партнёра или партнёров по интересам.              Насупившийся цыпленок переводит своё внимание на ноутбук, шепотом перебирая, вроде бы, проклятия, но Чонгук слышит:              — Я и половины слов не понял.              Это вызывает улыбку. Такой заинтересованный, открытый и то же время такой чистый. Но всё же… сейчас только девять утра, а для этого разговора им потребуется минимум кофе. А Чонгуку виски. Точно. Односолодовый виски, иначе он накинется на малыша, сидящего рядом, как лев на антилопу во время охоты.              — Чимин, для вашей работы совершенно необязательно знать все эти термины, также как и являться сторонником подобных клубов. Вы помогаете мне в моих делах, а не готовитесь к публичному выступлению или, хотя бы, вступлению в клуб. — Чонгук уже сейчас понимает, что цыплёнку будет запрещено касаться клуба без его крыла и не под его боком. Только с ним, только рядом, только его. — Ко всему прочему, все эти желания абсолютно нормальны. У каждого из нас есть желания, которые другие считают извращёнными. Однако, объединяющий фактор всех людей — все они думают, что им нравятся ненормальные вещи, просто кто-то готов признаться в этом, удовлетворив свой интерес, а кто-то нет. Знаете, кого-то устраивает и секс в миссионерской позе всю жизнь.              Плечи Чимина перестают опасно напрягаться, а сам он будто делает свежий глоток. Он откланяется вбок, давая больший обзор на свои ключицы и явно виднеющиеся и стоящие соски, сводя ноги вместе. Как интересно, малышу нравится обсуждать подобное. Чонгук за их недолгий разговор успел добавить несколько пунктов в характеристику Чимина в своей голове.              — Господин Чон, извините, но, если вы пошли мне на уступки, я могу спросить ещё кое-что? — очаровательно. Малыш ко всему прочему ещё и опасно заинтересован: находка.              — Вы не перестаёте удивлять, Господин Пак. Хорошо, спрашивайте, — ухмыляясь, проговаривает Чон, возвращаясь на своё место.              — Эм… а какая у вас любимая фишка? — Чонгук стопорится на месте. Ему хочется засмеяться от того, насколько его помощник — воплощение похоти и ангельской души в одном. Кто вообще использует слово фишка для того, чтобы спросить о сексуальных предпочтениях?              — Ты уже должен знать, — отвечает чуть позже, наконец-то дойдя до своего рабочего кресла.              — Про все эти штуки на коленях?              — Это называется доминирование — подчинение, — на этот раз он не скрывает улыбку, которая чем-то напоминает Чимину кроличью.              Малыш задумывается на какое-то время, бездумно смотря в экран своего компьютера, точно сопоставляя всё то, что сказал ему Чон ранее. Чонгук же не может ничего поделать с собственной фантазией, представляя полноценную сцену с ним и Чимином в главных ролях. Чёрт. Теперь ему срочно нужно это стереть из подкорки — запретный плод всегда сладок.              — А я?              — А вы? — спрашивает в ответ, предварительно прочистив горло. Эта бестия сведёт его с ума раньше, чем сегодняшний день закончится. Слишком прямолинейно и открыто. Слишком искушающе.              — Как вы думаете, на чём таком повернут я? — Чимин прикусывает нижнюю губу, чем привлекает внимание Чона к своим двоим. Невинные глаза, пухлые губы, отличная задница — которую Чонгук уже успел оценить — и огнём горящий интерес.              — Я ещё недостаточно хорошо тебя знаю. Кроме того, принимать подобные решения тебе придётся самому, не думаешь? — ложь. Он сложил картинку о Чимине и прекрасно понимает, что тому нравится. Но малыш ещё не готов. Ещё рано. И Чонгук с радостью будет тем, кто проведёт Чимина по всему содержимому похоти и разврата, прекрасно понимая, что готовит малыша для себя.              — Я думал, это ваша работа, — отвечает, улыбаясь и складывая глаза в прелестные щёлочки. — Вы же помогаете людям открыть свою запертую сторону, найти самые тёмные и сокровенные желания, разве нет?              Чонгук даже не может определить точно, поучает ли его собственный помощник или нет, но в любом случае, он не будет упрекать его за это. Кажется, Чимин воспринимает весь их разговор слишком серьезно несмотря на то, что он совсем мягкий и покладистый — надо лишь найти подход. Интересно, был ли он таким же с Дохёном? Как бы глупо не было, но Чон прекрасно знает своего сына: он не способен смотреть дальше стереотипов и «правил» общества. Чон же всегда шёл наперекор и хотел, как и хочет до сих пор, донести это и до своего сына.              Чимину совсем необязательно знать, что вся их «золотая пятерка» умеет делать то, о чём он спрашивает. Только для Хосока — это и есть основная занятость. Он умело жонглирует характеристиками людей, соединяя воедино так, чтобы работало словно единый механизм без осечек. Но и для всех остальных: и для Намджуна, и для Джина, и для роботоподобного Юнги — всё это — просто формальность. Они за время работы научились читать людей как открытые книги. Но сам Чонгук в этом профессионал: энигмам доступны дополнительные сенсорные чувства, и они сразу понимают все чувства и настроения людей. Поэтому все его переговоры заканчиваются так, как это хочет Господин Чон — ни разу не было проигрыша за всю жизнь. Чонгук не использует способ принуждения, предпочитая использовать для этого рот, вместо феромона. Однако, он всё ещё энигма: его боятся, его уважают, и это заслуженно. Чимин даже не представляет, насколько Чонгук чувствует его: он не может разве что читать мысли дословно, но умело сопоставляет факты и прекрасно разбирается во всём, о чём думает, что хочет, что планирует этот малыш, и этого достаточно.              Чимин смелый, даже бесстрашный, откровенный, определённо, с чувством юмора. Он зажат, у него точно есть комплексы по поводу своей внешности, однако он слишком открыт. Нежный и мягкий цветок, который распускается лишь ночью и только для ценителя: аккуратная роза принца, которой требуется особый уход, чтобы она зацвела в полную силу.              Он испытывает особое удовольствие даже от минимальной похвалы в его сторону, слишком жадный к подобному. Ему точно не понравится что-то вроде жестокого обращения: рабство — не его тёмная сторона. Но малыш точно будет играться и любознательно узнавать больше, перебирая на опасной границе с надеждой выпросить большего. Кажется, он не откажется от чего-то вроде лёгкой эротической порки, а также будет в экстазе от полного сексуализирования: малыш очевидно падок на внимание. Однако, Чон не будет рассказывать ему о своих наблюдениях: страстное желание Чимина к похвале распространяется не только на него, значит, и посвятить в своё сокровенное малыш может захотеть ещё кого-то. Чонгук об этом даже думать не желает. Эгоистично и по-собственнически, но он никогда и не отрицал то, каков он. По крайней мере пока, эта тайна только для него одного.              В то время, пока Чонгук прокручивает в голове полный образ Чимина, последний, кажется, замечает его задумчивость и уточняет:              — Вы же знаете, не так ли?              — Вам показалось, Чимин. Давайте вернёмся к работе, — голосом, не терпящим возражений, говорит начальник.              — Да ладно, вам что сложно? Скажите мне!              — Чимин, мне кажется, вы теряетесь. Мы с вами пришли не устраивать чайные церемонии, болтая о всяком. Мы пришли работать. Давайте сосредоточимся на наших непосредственных обязанностях. Я настоятельно рекомендую вам продолжить делать отчёты, ведь я никогда не упоминал, что я добросердечен — потому что это не так, — вау. Чимин первый раз за всё время их знакомства видит босса таким. Он властный и требовательный, подчиняющий. И Чимин сам понятия не имеет, почему его этот факт одновременно пугает и восхищает. Тон Чонгука ледяной, а улыбка и задор на лице его помощника меркнут тотчас же. Чимин возвращается к своему заданию, а Чон составляет тезисы к предстоящей встрече. Малыш хочет продолжения. Малыш томится.              Если эта неделя началась так, то Чон даже боится представить, как она пройдет. Он думает, что рядом с этим парнем, он должен контролировать себя. Малыш слишком прекрасен, чтобы не обращать внимание. Слишком запретен, чтобы быть полностью его.