Завет

      Дни Сакуры снова погрузились в привычную рутину с пугающей быстротой. Ранний подъём, больница, работа до изнеможения, чтобы хоть как-то оправдать уход. Затем — неизменный визит к Саске в темницу, а после — тренировочная площадка, где она пыталась выплеснуть отчаяние от его заточения, от его упорного нежелания снять печать, от горького осознания, что его возвращение не принесло ожидаемого облегчения. Сакура ела, чтобы не потерять вес, принимала приглашения на обеды, чтобы не вызвать подозрений, навещала Ино, чтобы успокоить подругу. Она делала всё, что должна была. Но даже в самые солнечные дни её преследовали тени. На её руках, казалось, всё ещё оставалась кровь. В пустых лесах ей слышались крики. Кошмары, далёкие от их маленькой, уютной квартиры, неотступно преследовали её. Медик чувствовала себя марионеткой, механически выполняющей действия: натягивающей улыбку для пациентов, изображающей благополучие перед друзьями. Снова, как и после того, как ей удалось пробиться к Саске в камеру, Сакура ощущала себя на затянувшейся миссии, которая должна была закончиться много месяцев назад. Миссии, которая требовала постоянного присутствия, действий, не позволяя ей погрузиться в бессмысленность этого болезненного, но всё же мира. Ничего не изменилось. Лучше не стало. Эта мысль всё чаще и чаще посещала её, отравляя рутину. Жизнь не давала забыть. Всё это было невыносимо, за исключением редких мгновений, проведённых с Саске в тишине и относительной безопасности темницы, вдали от шумного города, полного несбывшихся надежд. Рядом с Саске ей почти казалось, что они действительно победили. Словно они снова были детьми из Академии, проводящими время в дружеских перепалках и болтовне, пока она украдкой бросала на него взгляды. Словно они были обычными людьми, у которых были обычные отношения, просто проводящими время вместе. Наслаждаясь обществом друг друга, как они, возможно, могли бы в другое время — в другом мире. Там, в темнице, Сакура почти могла дышать полной грудью. Но их встречи никогда не были такими близкими, как ей хотелось. Никогда не были такими нормальными, как они пытались показать. Она никогда не могла остаться так долго, как желала. Её ждали обязанности и люди, о которых нужно было заботиться. Раненые, нуждающиеся в исцелении, те, кому нужно было сообщить о потерях. Отчёты о расширении больницы, о её военных достижениях в медицине, о прогрессе новых стажёров. Пациенты, которых нужно было спасать, слёзы, которые нужно было вытирать, и вечная бессмысленность жизни, которую нужно было принять. Мир продолжал вращаться, как и прежде. И Сакура, вопреки всему, даже когда она должна была почувствовать себя иначе, продолжала вращаться вместе с ним.

***

      Четыре шиноби теснились за маленьким столиком в дальнем углу ресторана. Пожилой мужчина из клана Нара, юная девушка из клана Хьюга, стажёр-медик из больницы и один из помощников Хокаге. Странная компания — хотя никто в заведении, казалось, не обращал на них внимания. Они расположились в одном из неприметных кафе гражданского квартала Конохи, куда ниндзя редко заглядывали днём. Немногочисленные посетители, занятые своими обедами, вряд ли догадывались, кто сидит за соседним столиком. Но даже обычные горожане узнали бы Шикамару Нара, Наруто Узумаки, Сакуру Харуно и самого Хокаге. Бросив на Наруто недовольный взгляд, Сакура в который раз с тех пор, как они сели, задумалась, стоит ли ей комментировать его выбор техники перевоплощения. Он мог выбрать любого из множества мужчин Хьюга. Или, если уж ему так хотелось превратиться в женщину (что было совершенно излишним), он мог выбрать одну из куноичи того же клана. Годы шли, но дурное влияние его учителя ничуть не ослабевало. Пожилой Нара, с опущенными уголками губ и морщинами на щеках, нехотя ковырялся в еде. — Теперь, когда мы здесь, я начинаю сомневаться, стоило ли нам это затевать. — С нами Какаши. Всё будет в порядке, — заверила девушка. Несмотря на её уверенность, все трое джонинов вопросительно посмотрели на помощника Хокаге. Тот лишь пожал плечами: — Кто об этом узнает? — Значит, нам точно не следовало этого делать. — Это всего лишь обычная, дружеская, — девушка Хьюга разломила палочки для еды, — непринуждённая встреча команды. С каких это пор тебя так беспокоят правила, Шикамару? — Наруто, я думаю, судебное разбирательство — это нечто большее, чем простое нарушение правил. Наруто ткнул палочками в сторону помощника: — Какаши сказал, что всё в порядке. — Опусти палочки. Это невежливо, — одёрнул его Шикамару. — И не кричи наши имена на весь ресторан. Не Хокаге сказал, что всё в порядке, а ты сам. Если кто-нибудь узнает, что мы пытаемся скоординировать показания, у нас будут проблемы. — Нам не нужно ничего координировать. Мы просто обсуждаем, что каждый из нас собирается сказать, — возразил стажёр-медик, чувствуя, что Шикамару хочет уйти. — В конце концов, у каждого из нас был свой опыт общения с Саске. Составить одну общую историю просто невозможно. Жуя, Наруто кивнул: — Точно! Как Сакура сказала. Это совсем другое дело. Расслабься, Шикамару. Не успел Шикамару ответить, как Какаши откашлялся. Все трое тут же замолчали, выпрямились и опустили глаза на стол. — Прекратите спорить. Мы все хотим одного и того же. Сейчас не время для раздоров. После этих слов двое за столом нехотя принялись за еду, а третий продолжал есть с прежним аппетитом. Спустя минуту Какаши продолжил: — Начну я. Я подтвержу первоначальное соглашение, расскажу о своей роли куратора Сакуры и о достоверности информации, которую Саске предоставлял во время их совместной работы. Я также расскажу всё, что знаю о его сотрудничестве во время пребывания союзников в укрытии. Хотя после последней битвы в Стране Молнии я лично с ним не разговаривал, у Паккуна было много контактов с Аодой в течение последующих восьми месяцев. Думаю, мне позволят дать показания от имени моего призыва. — Что значит «обширный»? — уточнила Сакура. — Пожалуй, это не совсем точное определение. Но благодаря Аоде Саске в первые месяцы передавал Паккуну информацию о рейдах Мадары и районах поисков. После того как Саске начал встречаться с Шикамару напрямую, эта связь ослабла. — О! — Наруто, набив рот, не удержался от восклицания. Сакура поморщилась, отвернувшись от летящей на стол жеваной лапши. — Значит, вот как мы их опережали! Хокаге кивнул: — Он также сообщал нам о передвижениях Мадары и его генералов. В груди Сакуры разливалось тепло. Она едва сдерживала улыбку. Каждое подтверждение того, что Саске выполнял условия соглашения, когда она думала, что он её бросил, вызывало в ней волну нежности. Стараясь сменить тему, пока её волнение не стало заметным, Сакура спросила: — А ты, Наруто? — Э… Ну, кроме битв, я не видел Саске во время войны, разве что однажды, после того как Мадара снова всех запер. Зато после его возвращения мы часто видимся! Я могу рассказать, как он теперь радеет за Коноху, что бы это ни значило. Наверное, скажу, что он хочет нашей стабильности. И вспомню хорошие моменты из нашего детства, опуская те, где он вёл себя как… — Наруто рассмеялся и повернулся к Сакуре: — Помнишь, как мы убирали двор у той старушки, а он сидел на крыльце и только и делал, что кричал на нас? — Он кричал на тебя, потому что ты копался в её мусоре. И день был очень жаркий, — Сакура отвела взгляд. — Он сказал, что плохо себя чувствует. — Плохо себя чувствует! Просто не хотел помогать. Ты ему всегда всё прощала. — Вовсе нет. Однажды, когда мы помогали на ферме… — Ладно, хватит вам, — прервал их Какаши. Сакура бросила на Наруто недовольный взгляд. Тот ухмылялся, словно одержал победу. — Давайте вернёмся к теме. У нас с Сакурой не так много времени. Шикамару, твоя очередь. Что ты собираешься рассказать? — Я начну с того, что он организовал побег Ино с помощью Орочимару, хотя Совету, вероятно, не понравится, что он не помог остальным заключённым. Он также сообщал мне о местонахождении Мадары, Сакуры и других пленных, о которых я спрашивал. Он передавал информацию о передвижениях, схему базы Хидана в Стране Земли, численность вражеских войск и их маршруты. Он делился подробностями своих стратегических планов с Мадарой и сообщал о возможных целях для наших контратак. Шикамару задумался. — Закончу тем, что именно он разработал план, который принёс нам победу в войне. Без него после битвы в Стране Молнии нам был бы конец. Я так и скажу… Но, кроме этого, у меня немного. На большинстве наших встреч он вёл себя как… не очень хорошо. — Он посмотрел на Наруто. — Пожалуй, это я тоже опущу. — Ты можешь рассказать и о нашем детстве, — предложил Наруто. — Ты же знала его тогда. — Едва ли. Я и сейчас-то его не понимаю, — отозвался Шикамару. — Но всё же ты знаешь его лучше, чем остальные члены Совета, — заметила Сакура. — Согласен. Но, по правде говоря, Совету уже известно почти всё, что я собираюсь сказать. Мне пришлось отчитаться о своих отношениях с Саске, когда я занял место в Совете, ведь тогда уже было назначено голосование по его делу. И поскольку я буду свидетельствовать, меня попросили найти замену на время суда. Так что моё влияние здесь почти ничего не значит. Разговор прервался, когда Наруто позвал официанта за добавкой рамена. Сакура, помешивая свою еду, размышляла, как ей поступить. Что она скажет Совету? Сколько правды раскрыть? И сколько она может рассказать здесь, в кругу друзей? Встреча и разговор о показаниях были идеей Наруто. Он заходил в больницу и предложил встретиться в её обеденный перерыв. Но по тем взглядам, которыми обменивались трое мужчин, — вернее, двое мужчин и девушка, — Сакура поняла, что эта встреча, скорее всего, была спланирована заранее. Ради этого. Ради неё. Мужчины ограничились лишь общими фразами о своих будущих показаниях, вероятно, потому, что их общение с Саске было довольно поверхностным. Но у неё-то… — Ты ведь не написала в том отчёте ничего плохого? — спросил Наруто, когда перед ним поставили новую миску дымящегося рамена. Шикамару закатил глаза. — Я не мог написать ничего такого, что выставило бы Саске в худшем свете, чем он сам себя выставил за последние десять лет. — Отодвинув недоеденную тарелку, он откинулся на спинку стула. — И, думаю, все согласятся, что показания Сакуры будут самыми важными. — Да, ты провела с ним больше всего времени, — слишком поспешно согласился Наруто. — Они будут допрашивать тебя с пристрастием, — добавил Какаши. — Ты готова к этому? То, как быстро они пришли к общему мнению, окончательно убедило Сакуру в её догадке. Дело было не в их показаниях. И она не знала ответа на вопрос сенсея. «Нет» было бы, наверное, самым честным ответом, но эти трое собрались здесь не для этого. И Саске ждал от неё совсем другого. Поэтому она промолчала. — Я должна быть готова. — Ты ведь ещё не рассказывала о том, что случилось с тобой в плену? — мягко спросил Какаши. Кто захочет слушать эту историю? Кто сейчас достаточно силён, чтобы принять эти обрывки её воспоминаний с должным вниманием? Когда её спрашивали, как дела, все ждали лишь подтверждения, что всё в порядке. Что всё наладилось, что она всё та же сильная командир, на которую полагались во время войны. Всё та же подруга, которую они знали и которой доверяли.

***

— В отчётах сказано, что он тебя принуждал, но ты ни словом не обмолвилась о… — Ой! — Шикамару резко одёрнул руку из-под стола. — Что это было, Наруто?! — Она же сказала, что это всё! — Ты не сможешь заткнуть Совет, когда они начнут её расспрашивать, — прошипел Шикамару. — Меня не интересуют подробности их интимной жизни, но Совет наверняка захочет знать, откуда брались все сведения, если она ничего об этом не скажет. — Я говорила, — возразила Сакура. — Я сказала, что позволила Саске поставить на себе метки, чтобы Мадара поверил, что всё было по-настоящему. — И больше ничего не было? — настаивал Шикамару. Сакура пожала плечами, не желая лгать. — Разве этого недостаточно? — Сакура, никого не волнует, был у вас секс или нет. Их волнует, было ли это насилие и использовал ли он это, чтобы вытянуть из тебя информацию. Его обвиняют в сексуальном рабстве. — Это не было… насилием, — пробормотала Сакура, заливаясь краской. Она отвела взгляд, не желая видеть лица товарищей и сенсея. — По крайней мере, не с его стороны. — Погоди! Что это значит?! — воскликнул Наруто, в его голосе звучало нескрываемое любопытство. — Сакура, ты… — Замолчи! Что бы ты ни собирался сказать, это неправда. Просто… из-за печати… в общем, он меня не принуждал. И он ничего от этого не получил. Скорее, я… — Наруто подался вперёд, и Сакура бросила на него испепеляющий взгляд. — Неважно. Да, у нас был секс. Понятно? И, по его словам, это был просто секс. Мадара не получил никакой информации, и Саске тоже. Тема закрыта. — Ладно. Это было не так уж и сложно, верно? — Она бросила на Шикамару сердитый взгляд. — Просто скажи это Совету. Они не поверят, что дело ограничилось одними лишь метками, учитывая все отчёты и то, что он отказался от помилования, чтобы тебя спасти. Я это подтвержу, так что скрывать бессмысленно. Гнев захлестнул её, прежде чем она успела сдержаться. — Прекрасно. Я расскажу целой толпе ненавистных мне людей о нашем… очень жарком и абсолютно добровольном сексе в грязной палатке. Это будет совсем несложно, правда? Может, ещё и про душ рассказать? И про то, как мы купались в реке и… Наруто закрыл ей рот ладонью: — Фу, Сакура! Хватит! — Я не просил тебя вдаваться в подробности, — упрекнул Шикамару. — Я говорю об этом только для того, чтобы помочь тебе и Саске. Не обязательно рассказывать всё в деталях, но упомянуть об этом придётся. Сакура оттолкнула руку Наруто, готовая ответить, но Какаши её опередил: — Думаю, на этом стоит остановиться. Мы получили общее представление о наших показаниях, и у нас есть неделя, чтобы всё уточнить. А мне пора возвращаться в резиденцию Хокаге. — Он улыбнулся троим джонинам. — Если понадобится, встретимся через три дня, когда Наруто вернётся. Как вам? — Да, это затянулось дольше, чем я думал, — сказал Наруто. — Мне нужно отправиться в Кумо, пока не стало слишком поздно. Би ждёт меня. — У меня всё в порядке, сенсей, — ответила Сакура, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, вспоминая рецепт солдатских пилюль. Она знала, что предложение о новой встрече было сделано только ради неё. — Я сама разберусь, как об этом говорить. У меня получится. Не волнуйтесь. — Глубоко вздохнув, она добавила: — Прости, Шикамару. — Тебе не за что извиняться. Я понимаю, тебе сейчас тяжелее, чем нам. Совет Шикамару был дельным и своевременным. Он был прав, и при этом гораздо тактичнее, чем был бы Совет. Сакура понимала, что не должна так остро реагировать на подобные вопросы во время суда. Возможно, эта встреча была не такой уж плохой идеей. — Хорошо. Тогда, если всё решено, пойдём. Думаю, хозяевам не терпится освободить столик для вечерних посетителей, — сказал Какаши, поднимаясь. — Счастливого пути, Наруто. Загляни ко мне, когда вернёшься. — Обязательно. Я телепортируюсь, так что, может, вернусь и раньше. Всё зависит от того, сколько времени уйдёт на уговоры Райкаге перестать быть таким упрямым. Сакура усмехнулась. Он отправился в Кумо только для того, чтобы убедить Эя присоединиться к команде Саске, используя своё знаменитое красноречие. — Удачи. Райкаге известен своей несговорчивостью. Оставив плату на столе, четверо шиноби обменялись короткими прощальными фразами и разошлись. Когда Сакура вышла на улицу, Шикамару окликнул её. — Эй, я не хотел тебя расстроить. Есть минутка? — Всё в порядке, мне не стоило так реагировать. — Она указала на дорогу: — Мне нужно возвращаться на работу, но если хочешь, можем пройтись вместе. — Хорошо. — Он поравнялся с ней, что-то теребя в кармане. Для февраля стоял на удивление тёплый день. Солнце ещё не село, с проводов над головами доносилось щебетание птиц. На улицах было многолюдно. Коноха процветала — по крайней мере, внешне. Возможно, именно с этого и начинается исцеление. Медики учатся лечить изнутри, но, может быть, если внешне всё выглядит благополучно, это постепенно проникнет и внутрь, станет реальностью. — Что-то случилось? — спросила Сакура, заметив, что Шикамару молчит. — Я заходил к Ино. Хотел узнать, не хочет ли она присоединиться к нам. Как и обещала, Сакура больше не говорила с подругой о суде над Саске. Возможно, у Шикамару получилось лучше. — И что она сказала? Шикамару помедлил, подбирая слова. — Раз её здесь нет, очевидно, она отказалась. Но она не собирается давать показания против Саске. Она знает, что Орочимару действовал по его приказу, когда помог ей бежать. Она также сказала, что у неё не было с ним прямых контактов во время заключения, и именно это она скажет на суде. — Хорошо, — подумала Сакура. Могло быть и хуже. Но её не покидал один вопрос, возникший после рассказа Ино о повестке: — Печать на её языке… она не помешает ей говорить определённые вещи? — Ты про Печать Искоренения? — Да. Шикамару покачал головой: — Она исчезла через несколько часов после её возвращения в убежище Конохи. Где-то на следующий день. Но даже если бы она осталась, сомневаюсь, что это помешало бы ей рассказать о событиях после Страны Молнии. Его слова словно окатили её ледяной водой. Неужели их молчаливое соглашение не поднимать завесу тайны создало пропасть между ней и Ино? Настолько глубокую, что Ино не посчитала нужным сказать, что печать больше не действует? Настолько глубокую, что Сакура даже не спросила? Даже не заметила? Ино была рядом с ней почти каждый день, пока Сакура работала в больнице. Ино — самый близкий ей человек. И всё же она не знала об этом. О такой мелочи, которую она могла бы заметить, просто взглянув на язык Ино. Её сознание отравила горькая мысль. Что ещё она упустила? Если они не могли говорить друг с другом, с кем тогда делилась Ино? На кого она полагалась, пока Сакура пыталась просто существовать? На Шикамару? На кого-то ещё? Стараясь не поддаваться панике, Сакура выдавила из себя: — Я… понимаю. — Насколько ей было плохо? — Голос Шикамару был холодным, как и её собственные чувства. — Скажи честно. Сакура могла бы солгать. Ложь причинила бы ему меньше боли, и, возможно, Ино предпочла бы именно такой исход. — …Плохо, — но Шикамару заслуживал правды. — Очень, очень плохо. Гораздо хуже, чем мне. У меня был Саске, а она… — Сакуру пробрала дрожь. Ино была совсем одна, без защиты. Красивая, сильная женщина в руках врага, лишённая чакры и поддержки. Заложница молчания Сакуры. — Она… она бы долго не продержалась. Как и я, если бы мне пришлось увидеть ещё что-нибудь… Поэтому я действовала так быстро. Она чувствовала, как сгущается чакра Шикамару. Гнев и печаль окутали его, словно туман. — Я так и думал. Когда я предложил эту встречу, она… Я знаю, что в последнее время много времени провожу в Суне. Может, мне стоило брать её с собой? Я… — Он сглотнул. — Я знал, что она отказалась от поста главы клана, но думал, что ей просто нужен отдых. Я… не понимал, насколько ей тяжело, Сакура. Я не знал. — Если сравнивать с тем, что было сразу после войны, ей сейчас лучше, — попыталась утешить его Сакура. Она набила руку на этом в больнице. — Не вини себя. Мы все действуем вслепую, и ты не должен себя корить за то, что делаешь, как считаешь нужным. Особенно когда ты даже не представляешь, что можно было поступить иначе. — Но она моя семья. Я должен был быть рядом. Я должен быть рядом сейчас. На это Сакуре нечего было ответить. Она думала о том же самом. — Когда я пришёл к ней сегодня утром, она плакала в задней комнате, — тихо сказал Шикамару после паузы. — Она часто так делает? У могил она едва не проговорилась. Но у могил плакали все. Шикамару хотел знать не это. — Я не видела её в таком состоянии, а я навещаю её почти каждый день в обеденный перерыв. Возможно, у Ино просто был неудачный день. Или ночь. Даже у Сакуры в это мирное время случались такие дни, так что, наверное, не стоило слишком беспокоиться. Но на всякий случай Сакура решила завтра утром проведать Ино. — Может, лучше попросить Темари приехать сюда на время? Уверена, она не откажется, — предложила куоичи. — Верно. Хорошая идея. Я так и сделаю. — Но он всё ещё звучал слишком удручённо. — Ты делаешь всё, что можешь, Шикамару. Как и я, как и Ино. Мы все просто… живём одним днём, надеясь, что завтра будет чуть легче. — Сакура коснулась его плеча. — …Всё должно было быть иначе, правда? После победы. Шикамару грустно улыбнулся и кивнул: — Я тоже так думал. Спасибо, Сакура. — Не за что. — И вот, держи. — Он остановился, и Сакура, сделав шаг вперёд, обернулась. Шикамару протягивал ей сложенный листок. — Я забрал его перед эвакуацией базы в Стране Молнии. Вернулся за секретными отчётами, когда схватили Цунаде, и увидел его среди её вещей. Прости, что не отдал раньше. Пока ты была в больнице, я хранил его у Темари. Если бы он остался у меня в кабинете, его могли случайно найти, а потом я совсем забыл. Она взяла письмо и, повертев его в руках, развернула. Аккуратный, изящный почерк, чёрные буквы, выведенные идеальным курсивом. Сакуре. Почерк был слишком узнаваем. Сакура крепче сжала письмо и отвела взгляд. Заходящее солнце вдруг показалось слишком жарким, слишком ярким. Улица одновременно затихла и наполнилась шумом. — Это… — Голос её дрогнул, она не смогла закончить фразу. — Это написал Сай. Она резко отвернулась, сжимая письмо, как спасение, и борясь с шумом в голове, чтобы он не увидел её слёз. Она едва слышала, как Шикамару догоняет её. Если он и заметил влагу на её щеках, то проявил такт и промолчал. — Я был рядом, когда пришёл приказ. Когда Хокаге велела ему выбрать того, кому можно доверять, кто не сломается, если его схватят. И он выбрал… себя, вместо кого-то из союзников, бывших с нами на задании. — Шикамару не мог не заметить, как у неё перехватило дыхание. — Он был настоящим шиноби, Сакура. Я был с ним, пока он писал это. Чтобы потом передать в Отдел Конохи. — Как он мог так поступить? — прошептала девушка, стараясь сохранить ровный голос. Ко мне? С собой?! — Не знаю. Не думаю, что у меня хватило бы духу на такое решение. И так быстро… Я ещё не успел осознать приказ, как он вызвался. Кто знает? Возможно, он доверял только себе, — Шикамару коснулся её плеча. — А может… он сделал это ради тебя. — Не говори так, — воскликнула она, ненавидя каждое его слово. — Не говори мне этого! Я никогда этого не хотела, Шикамару! Сакура чувствовала, как ускользает контроль над тонкой гранью между рассудком и безумием. Вокруг неё, словно призрак, витал Сай, невидимый, но ощутимый. Тёплый воздух стал затхлым, холодным и душным, лица людей в толпе превратились в безликие чёрные маски, в ушах звенело Чидори… Рука Шикамару обняла её за плечи, возвращая в реальность. — Знаю. Прости. Я всю дорогу сюда думал, стоит ли тебе это рассказывать, но… это был, наверное, самый достойный поступок, что я видел за всю войну. Я постоянно об этом думаю и хотел, чтобы ты знала. Он не выглядел испуганным… это невозможно объяснить, Сакура. И знаешь что? — Слегка прижав её к себе, Шикамару добавил: — Когда Сай передавал мне письмо, он улыбнулся. Сказал: «Передай это Сакуре», и улыбнулся. По-настоящему улыбнулся. Я никогда не видел его таким. Сакура остановилась посреди улицы и, развернувшись, крепко обняла Шикамару, спрятав лицо у него на груди. — Спасибо, Шикамару. — Не за что, — повторил он её же слова. — Оно давно должно было быть у тебя.

***

      В больнице царил хаос. Две команды АНБУ попали в засаду нукенинов на обратном пути с задания, четверо шиноби были в критическом состоянии. Старшие медики распределяли пациентов по операционным, стажёры спешно отмывали от крови вестибюль. Сакура немедленно взяла ситуацию под контроль, поспешно спрятав письмо Сая в карман. К тому времени, как она стабилизировала состояние всех раненых, приближалась полночь, и она была совершенно измотана. Обычно после смены она шла к Саске. Но письмо жгло её карман, и она не знала, будет ли его присутствие уместным, когда она решится его прочитать. В конце концов, это было избавление. Но он всё равно приблизил конец. Всё произошло у неё на глазах. И она не знала, сможет ли он поддержать её в этот момент. На мгновение забыв о заблокированной печати, она мысленно обратилась к нему: Я не смогу прийти сегодня. Смена затянулась. Письмо полностью завладело её мыслями, и она даже не заметила, как её сообщение вернулось обратно. Вместо Башни Хокаге Сакура отправилась домой, теребя письмо в кармане брюк. Она разрывалась между желанием прочитать его сегодня же и отложить до утра. И даже сомневалась, стоит ли читать его вообще.       Она боялась прочитать это письмо. Что, если в его словах сквозила обида за выбор, который она ему навязала? Что, если он винил её? Готова ли она принять на себя это бремя, когда едва держалась на ногах? Сакура шла по тёмным улицам, словно призрак, почти бесплотный и неживой. Дома она открыла дверь медленнее обычного. Всё было на своих местах: кремовый диван, коричневое кресло, зелёный ковёр. Сняв обувь, она прошла на кухню и осторожно положила письмо на столешницу. Заварила чай. Села на барный стул у кухонного островка и, потягивая чай, смотрела на чёрную надпись «Сакуре», закусив губу. В горле жгло от желания принять успокоительное. Может, не стоит читать? Может, лучше не ворошить прошлое? Сая больше нет, прочитает она это письмо или нет. Он не вернётся, что бы там ни было написано. Он ушёл навсегда, и… Вдруг он возник рядом, прислонившись к раковине. Бесплотный и бесцветный, он улыбался, скрестив руки на груди. Это была не первая их встреча после войны. Он всегда был рядом с ней у Мемориала. Иногда клал руку ей на плечо, иногда сидел на корточках и что-то рисовал в своём альбоме. Всегда молча наблюдал за её слезами у его пустой могилы, с тихой улыбкой и невнятным шёпотом на губах. Она знала, что он не настоящий. Никто другой не увидел бы его, развалившегося у неё на кухне. Она знала, что это не настоящий Сай, но он выглядел и стоял, как он, и ей так хотелось, чтобы это был он. Слёзы капали в чашку, а он кивнул на письмо. — Прочти, — казалось, говорил он. — Я написал это для тебя. Дрожащей рукой куноичи машинально потянулась к письму. Сай с улыбкой растворился в воздухе. Она не могла это прочитать. Зрение застилали слёзы, сердце бешено колотилось. Но пальцы сами собой распечатали конверт, извлекли аккуратный белый лист. Развернули и разгладили его на столе. Привет, Уродина. Сердце её сжалось от боли, из горла вырвался сдавленный крик, и она резко закрыла письмо руками, пытаясь скрыть написанные слова. Из носа потекло… Нет, она не могла это читать. Она не выдержит. Это выше её сил. Но он написал это для неё. Он пошёл на смерть, чтобы она жила. Создал долг, который она никогда не сможет вернуть. Теперь, когда Сай стал лишь холодным камнем, как жестоко с её стороны отвернуться от его жертвы. От последних слов, написанных для неё. Она должна прочитать. Как бы ни было тяжело, она должна это сделать. Ради Сая, который заслуживал всего. Рыдая, Сакура разжала пальцы. Опустила взгляд. Всё её тело дрожало. Она ухватилась за столешницу, моля богов дать ей сил. Если ты читаешь это, значит, ты в безопасности. На это я отчаянно надеюсь. Хотя когда-то у меня был брат, у меня никогда не было семьи. Мне было трудно понимать отношения. Эмоции тоже. Поэтому, когда я узнал, что стану частью вашей команды, я испытывал смешанные чувства — волнение и… радость, наверное. Но тогда я не знал, как это назвать. Знаешь? Вы с Наруто открыли для меня названия этих чувств. Ты научила меня названиям и многих других. Командная работа. Верность. Радость. Дружба. Не встретив вас, я прожил бы жизнь, так и не узнав, что это такое. Без вас двоих у меня никогда не было бы семьи. Сейчас кто-то из моей семьи в опасности. Благодаря тебе я знаю, что такое грусть, и понимаю, что мой выбор причинит тебе боль. Но моя жизнь стала такой, какая она есть, только благодаря вам, и она уже не будет прежней, если случится непоправимое, что я мог предотвратить. Я никогда себе этого не прощу. Поэтому, пожалуйста, не грусти слишком сильно. Я же вовсе не грущу. Я рад возможности хоть немного отплатить за всё, что вы для меня сделали. Надеюсь, воспоминания обо мне будут приносить вам с Наруто только радость. Такую же, какую испытываю я, думая о вас, и какую чувствую сейчас, зная, что смогу вас защитить. Пожалуйста, не сердись на меня. Даже если меня уже не будет рядом, когда ты получишь это письмо, я всё равно буду с тобой. Пусть даже ты меня не увидишь. Вернувшись в Коноху, улыбайтесь с Наруто как можно чаще и смейтесь ещё больше. И… Уродина — это была всего лишь шутка. Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал, Сакура. Спасибо, что приняла меня в свою семью. Прощай. До скорой встречи. Сай