Завет

Часть Третья: Пролог

Каждый вдох давался ей с трудом, словно в лёгких хрустели листья под его ботинками. Он уходит… без меня? Её глаза, полные ужаса, неотрывно следили за его удаляющейся спиной. Неужели он бросит её после всего? После всего, что они пережили вместе? После всех потерь, всех жертв? После того, как она наконец собралась с духом и пришла к нему с твёрдым намерением? Чего ему ещё нужно? Что ещё она может ему дать, чего он ещё не взял? Почему он молчит? Его шаги звучали всё глуше и глуше, он отдалялся. Он уходил. Уходил, как когда-то в детстве. Неужели между ними ничего не изменилось? …Разве он её не любит? Разве она не была для него тихой гаванью, теплом, защитой? Разве она не была его домом? Слёзы подступили к глазам, в груди поднялась волна отчаяния; она повернулась, готовая умолять его остаться…

***

      За эти пять месяцев разлуки Сакура готовилась к возвращению Саске. Укрепляла нервы и возводила стены вокруг своего сердца, готовясь к неизбежному возвращению его отстранённой жестокости. Она с головой ушла в управление больницей, заботу о пациентах, горе, ярость и жажду, так что Саске отошёл на второй план. Это стало её второй натурой. Что-то, что приходило к ней в глухой ночи, когда сон не шёл. Что-то, что казалось сладким, но становилось горьким, чем дольше она об этом думала. Но она не была готова к его аресту. Даже не допускала такой возможности. В отчаянии она предприняла последнюю попытку достучаться до него.Саске… Правда?       Мысль отскочила от неё, неуслышанная. Проигнорированная. Как и всё с того момента, как АНБУ забрали его. И всю ночь… и сегодня утром. Сакура не могла понять, что чувствовать в этой неожиданной ситуации. Она даже не знала, что должна чувствовать. После всего, что произошло на базах Мадары, они должны были быть далеко позади… Этого. Она подозревала, что Саске попытается свести их отношения к случайным знакомым, когда вернётся. Такова была его натура. Что-то любящее, дружеское или нормальное было бы странным. По крайней мере, с его стороны. Но даже самые крайние сценарии, которые она прокручивала в голове, не предусматривали этой оглушительной тишины на другом конце печати. Больше обычной отчуждённости, конечно. Некоторое отрицание того, что они пережили за те восемь кошмарных месяцев вместе, — она ожидала этого. Но тишина…? Их отношения в мирной Конохе никогда не могли быть такими, как во время войны. Сакура это понимала. Конечно, она это понимала. Она знала, что вернувшийся Саске не будет тем скрытно заботливым человеком, который обнимал её по ночам, тем опасно жестоким человеком, который отгонял всех незнакомцев, или тем человеком в маске, который говорил холодно, чтобы защитить её. Мадара был мёртв. Поэтому Саске больше не нужно было играть эти роли, и ей не нужно было ему подыгрывать. И оба этих изменения были хорошими. Они были великолепными. Она не хотела, чтобы эта извращённая зависимость определяла их вечно. Она думала, что вместе в Конохе они смогут стать чем-то другим. Он мог стать чем-то другим. Чем-то лучшим. Но это, как бы это ни называлось, не было ничем из этого. Менее чем через три секунды после того, как она постучала, дверь скрипнула и открылась. Голова сенсея выглянула из-за неё, как будто он не знал, кто стоит по ту сторону. — А, доброе утро, Сакура. Добро пожаловать. Ты выглядишь прекрасно, как всегда. — Оставь это. Что происходит с Саске? Расширив дверной проём, чтобы она могла войти, Хокаге повернулся и направился к своему столу. — Сначала сядем, а потом… — Нет. Никаких «сначала сядем, а потом», — прошипела Сакура, глядя на него, когда закрыла дверь. Какаши с вздохом опустился в кресло — нарочито, словно надеясь, что этот манёвр немного умерит её гнев. Её глаза сузились при виде этой выходки. — Ты заставил меня ждать достаточно долго. Объясни всё. Я заслуживаю этого, не так ли? — Не говори так. Ты знаешь, что заслуживаешь всего мира. — Я сказала, оставь это. Ты собираешься отвечать или нет? Гнев свернулся в её животе, как змея, готовая к удару. Хотя куноичи родилась со вспыльчивым характером, её контроль над ним сильно ухудшился после войны. В этот момент Сакура чувствовала себя близкой к тому, чтобы потерять контроль. Она едва сдержалась, чтобы не побежать в темницы и не освободить Саске, когда его увезли, — понятия не имела, откуда взялась сила воли, чтобы не пойти к нему на всю ночь. Если бы Хокаге был кем-то другим, а не её сенсеем, она бы наверняка так и поступила. Только уважение к Какаши привело её в эту комнату, прежде чем она что-либо предприняла. Когда он умолял её прошлой ночью успокоиться перед их разговором и предложил поговорить утром, медик даже согласилась. К настоящему времени она ждала полдня. Была более чем терпелива. Её терпение лопнет, если он собирается тянуть время дальше. — Да, да, ты права. Но сядь. Пожалуйста. — Он указал на кресло напротив. Когда она сдержанно повиновалась, Какаши откинулся на спинку кресла и изучал её напряжённую позу. — С чего мне начать? — С того, с чего началась эта чушь. Я не могу поверить, что это происходит сейчас, сенсей. Как долго вы планируете держать Саске взаперти? Когда были предъявлены обвинения? И почему вы мне об этом не сказали?! — Её голос повышался с каждым предложением. — Кто вообще это вынес на голосование? Союзники согласились полностью простить его преступления! Ты знаешь это, так как…       — Хорошо, по одному вопросу за раз, — прервал он. — Что касается обвинений Конохи, они были предъявлены, когда ты ещё восстанавливалась в больнице. Об этом слышали или знали только члены Совета. После заседания всё, что касалось обвинений, было скрыто от широкой публики, и все присутствующие поклялись молчать до его ареста. — Кто знал? — Я, Совет Двенадцати… Саске узнал об этом несколько недель спустя. Предательство пронзило её, словно удар кинжала. — Значит, вы с Шикамару скрывали это от меня целыми месяцами. — Был уговор о молчании, Сакура. Знаю, со стороны это выглядит именно так, но я не хотел это скрывать. Шикамару тоже. — Какаши потёр висок. — Эти новые должности, которые мы занимаем, накладывают определённые обязательства. Прежде всего, я Хокаге, а потом уже твой сенсей. Это разграничение обрушилось на неё, как девятый вал. Ещё в начале войны все в дивизии Конохи знали, что Какаши будет исполнять обязанности Хокаге, пока Наруто не станет достаточно зрелым. Такие планы на случай непредвиденных обстоятельств были тогда необходимы. Дивизия Кири пострадала из-за отсутствия чёткого плана преемственности; Суна тоже оказалась бы в таком положении, если бы Гаара погиб. И Какаши, без сомнения, обладал силой и навыками уровня Каге. Никто этого не оспаривал, поэтому никто и не возражал. Но Сакура сомневалась, подходит ли её сенсей для этой роли. Он был совершенно не приспособлен к бумажной работе и рутине. Он не умел ничего скрывать от неё и Наруто, стоило им только начать его донимать. Ему с трудом давались решения, которые могли затронуть или навредить его немногочисленным близким. Его тайм-менеджмент был просто ужасен; его добротой легко пользовались; он читал непристойные книжки посреди улицы, ради всего святого! До того, как он принял этот титул, Сакура могла бы назвать десятки причин, почему Какаши-шиноби идеально подходит на роль Хокаге, но Какаши-человек, вероятно, столкнулся бы с трудностями. И тем не менее, большинство черт, которые, по её мнению, делали его непригодным, были именно теми, за которые она любила своего сенсея. Они делали егоим. Именно те самые черты, из-за которых она сейчас его ненавидела — за то, что он не поддался им, как Сакура ожидала. Казалось, её прежние опасения развеялись, как дым. Человек, стоящий перед ней, был Хокаге до мозга костей. Сенсея, которого она когда-то знала, больше не было. — …Как другие Каге узнали о новых обвинениях, если существовал этот пресловутый уговор о молчании? — Для Каге было сделано исключение. — Конечно. Очень удобно. И кто голосовал за это? Ты? — Какаши с серьёзным видом покачал головой в ответ на её намёк. Не зная, верить ли ему, она надавила: — Если не ты, то кто? Хатаке забарабанил пальцами по столу. — Все пять гражданских членов Совета проголосовали за предъявление ему обвинений. Из постоянных членов только кланы Нара, Инузука и Сарутоби были против. У меня не было права голоса, так как я могу вмешиваться во внутренние дела только в случае ничьей. — А как же Каге? Почему внутренние дела Конохи обсуждались на саммите Каге? — Хартия Альянса обязывает всех Каге информировать остальных четырёх о любом шиноби, которому внутри страны предъявлены обвинения в военных преступлениях. Если речь идёт о серьёзном преступнике, Каге голосуют, стоит ли дополнительно передавать его дело в Международный трибунал. Это обязательство… не моя личная прихоть. Его слов было недостаточно. Особенно когда Саске томился в темнице, в миле под ними. Особенно после того, как она видела, как Какаши отдал приказ заключить его под стражу. — Ты голосовал за его обвинение на саммите? — Конечно, нет. Я сделал всё, что мог, чтобы этого не допустить. Правда. Она ему не верила. Он был Хокаге — высшей властью в Конохе. Здесь ничего не происходило без его согласия. Даже Совет не мог принять единогласное решение без одобрения Хокаге. Сакура знала, что ему не нужно ждать ничьей, чтобы вмешаться; Какаши просто позволял Совету решать дела без его последнего слова. Обвинения Конохи существовали только потому, что Хокаге их не отменил. Если бы этих обвинений не было, у Каге никогда не появилась бы возможность нарушить данное слово. На самом деле, казалось, что Какаши ничего не сделал, чтобы это предотвратить. — Да уж, — с горечью произнесла она. — А что другие Каге? — Только Гаара поддержал меня. В ярости Сакура резко вскочила на ноги. — А как же соглашение?! Разве слово Альянса ничего не значит?! Мы приняли условия Орочимару! Саске рисковал жизнью ради нашей победы. Как они могут так его предать?! — Я привёл те же аргументы. Дай мне немного времени, и я всё объясню, — признал Какаши. — Но поверь, я согласен с каждым твоим словом. — Сколько ещё времени тебе нужно?! У тебя было целых пять месяцев! — Всего несколько дней. Нужно уладить кое-какие дела и вернуть некоторых людей в город. — Что можно уладить за несколько дней, чего нельзя было сделать раньше? — …Прости, Сакура, — он звучал искренне. Но это не был ответ. Внезапное осознание того, что она ничего не добьётся этим разговором, наполнило её тревогой. Резко развернувшись, она начала шагать по его кабинету, сверля пол взглядом. — Так что ты можешь мне сказать? Ты не хочешь рассказывать о дискуссиях в Совете. Похоже, ты не хочешь говорить о том, что произошло на встрече Каге. — Если Хокаге не желает разглашать информацию о юридической стороне дела, Сакура ничего не добьётся, настаивая на этом. Ей нужно было найти тему, о которой он был готов говорить. Чтобы ослабить его защиту. — Почему он тебя ударил? Что ты сделал? Ты можешь мне это объяснить? Какаши удивлённо хмыкнул. — Знаешь, это обидно. Я тут, между прочим, жертва жестокого нападения, а первое, о чём ты спрашиваешь, — чтоясделал не так. — Ты принял это. Ты даже остановил АНБУ. Значит, ты что-то сделал. — Верное наблюдение. — Значит, ты всё-таки что-то сделал, — настаивала она, застыв перед его столом. — Я этого не говорил. — Повернув кресло боком, Какаши устремил взгляд в окно. На крыши домов, залитые лучами восходящего солнца. — Если бы я оказал сопротивление у ворот, охранники не остались бы в стороне. Они могли погибнуть. Тогда на его совести было бы на девять смертей больше, или, по крайней мере, девять неспровоцированных нападений на шиноби Конохи. Я не был уверен, на чьей стороне ты будешь сражаться. — Учитывая, что она напала на тех, кто удерживал Саске, Какаши, вероятно, был очень снисходителен в своей оценке. — Учитывая всё это, уступка ему была лучшим способом разрядить обстановку. — Он сказал, что предупреждал тебя, что убьёт. Это наводит на мысль, что вы обсуждали это заранее. Хокаге отмахнулся от её обвинения. — Он говорил мне это много раз. — То есть ты хочешь сказать, что понятия не имеешь, почему Саске вонзил тебе меч в грудь именносейчас…? — Кто знает, что творится в голове у этого мальчишки? — Пожав плечами, Какаши повернулся к ней. — Он всегда был немного странным, не так ли? Это тщательно скрывающее выражение, такое неестественное на его обычно открытом лице, заставило её насторожиться. Заставило её мысли метаться по тёмным закоулкам памяти, куда лучше было не заглядывать. Он что-то скрывал от неё. Он что-то от неёпрятал. Всё не должно было бытьтак. Не должно былоощущатьсятак. Возвращение домой должно было всё исправить. Близкие, которые у неё остались, должны были обрести покой. Её отношения должны были вернуться в нормальное русло. Все должны были снова стать нормальными. Они должны были быть счастливыми, беззаботными,в порядке. Но мирное время, которое они получили, оказалось совсем не той нормой, которую она помнила. Ино почти не выходила из цветочного магазина. Улыбка Наруто была пустой и натянутой. Шикамару не говорил ни о чём, кроме Совета и восстановления. А Какаши стал ещё более далёким, чем когда-либо. Чем-то неуловимым, к чему каждый мог прикоснуться, но никто не мог удержать. Хотя куноичи и привыкла к этому чувству с… Пятой Хокаге, сейчас всё было по-другому. Её отношения с — с предыдущей Хокаге начались именно с этого. Это была новая, странная и нежеланная динамика с её сенсеем. Сакура ненавидела все эти перемены между ними. Ненавидела все перемены вокруг. Ненавидела все переменывнутриних. Ненавидела, что всё, что она могла сделать, — это выплеснуть своё беспомощное замешательство на человека, взвалившего на себя ответственность, которую он никогда не хотел. И вот так — её гнев внезапно иссяк, оставив куноичи снова уставшей и опустошённой. Она пришла сюда только за объяснениями, потому что тот, кого обвиняли, молчал. Какаши не был тем человеком, который заслуживал её гнева. Он ни разу не отвернулся от неё и не оттолкнул. И хотя ей было больно от того, что он скрыл от неё правду, его причины были вполне понятны. Но он всё ещё лгал. — …Ты не говоришь правду. Словно почувствовав перемену в её настроении, Какаши встал и обошёл свой стол. — Сакура. Ты же знаешь, что ты моя любимая ученица. — Но? — Никаких «но». — Положив тёплую руку ей на плечо, он заверил её: — Ты всегда была моей любимицей. — Но ты не скажешь мне, что скрываешь, — закончила Сакура. Она уставилась на серебряные пуговицы на его жилете, избегая его взгляда. До каких пор она будет узнавать обо всём последней? Сколько ей нужно доказывать, чтобы её воспринимали всерьёз, а не как что-то второстепенное? Все вокруг неё постоянно играли в какую-то игру, правил которой Харуно не знала. Сколько бы власти она ни имела, сколько бы уважения ни заслужила, казалось, это ничего не значило. — Я уже сказал тебе больше, чем положено говорить Хокаге. Будь снисходительна к своему дорогому сенсею. Я не ожидал его возвращения — мне нужно время, чтобы уладить кое-какие дела. Я смогу рассказать тебе больше через несколько дней, — он дважды похлопал её по плечу. — Почему бы тебе не взять сегодня выходной? Я лично поручусь за тебя. Мы могли бы пообедать вместе позже. Она проигнорировала его попытку сменить тему. — Саске не останется в этой тюрьме навечно, Какаши… И его не приговорят к смерти. — Я тоже на это надеюсь. — Видимый глаз Хокаге сморщился в подобии улыбки или гримасы. — Тогда ты сделаешьвсё, что в твоих силах, чтобы помочь ему выбраться оттуда. — Когда Какаши не ответил сразу, она надавила: — Верно? — Я сделаю, что смогу. Фыркнув, Сакура отмахнулась от его руки. В Какаши произошло много изменений, но, из всего, что могло измениться, эта одна невыносимая черта осталась. Сакура направилась к выходу, твёрдо решив уйти, прежде чем гнев снова захлестнёт её, и она скажет что-нибудь, о чём потом пожалеет. — Попробуй сделать больше, чем просто «что сможешь», сенсей, — сказала она, с силой захлопнув за собой дверь.

***

      С его возвращением пришли и шёпоты. Это было неизбежно, как она и предполагала. Хотя Какаши хотел сохранить возвращение последнего Учихи в тайне, шум, который он устроил у городских ворот, сделал это невозможным. Хватило всего одной пары глаз постороннего, чтобы слух такого масштаба просочился наружу. Даже самые строгие приказы о неразглашении не смогли бы остановить распространение этой новости, как только Наруто узнал об этом. Сакура никогда не видела Наруто таким разъярённым, каким он вернулся в кабинет Хокаге после своего задания. Ей едва удалось удержаться от того, чтобы не вмешаться и не защитить Какаши, хотя она полностью соглашалась с Наруто… и втайне сама мечтала хорошенько врезать их сенсею. До драки, к счастью, не дошло. Но как только Наруто покинул Башню Хокаге, началась его личная кампания по спасению их товарища — и все в городе, кто ещё не знал, очень скоро узнали. Саске Учиха вернулся в Коноху. Он был заключён в темницы Башни Хокаге. В следующем месяце, перед новосформированным Советом Двенадцати Конохи, он предстанет перед судом за свои военные преступления. Затем его ждёт суд пяти Каге в Международном трибунале. Такие шёпоты она могла вынести. Факты, без злобы и прикрас. Именно такие вещи большинство людей не боялись говорить достаточно громко, чтобы она услышала. Но именно от тёмных слухов у неё закипала кровь, и Сакура готова была огрызаться на каждого встречного. Ужасные вещи — как он вернулся, чтобы захватить власть Хокаге, и потерпел неудачу. Как безумие овладело им после смерти последнего члена его семьи. Как он провёл свои пять месяцев отсутствия, залечивая какую-то таинственную, отвратительную рану, которая сделала его бесполезным как шиноби. Как мир был очень близок к тому, чтобы больше никогда не видеть ни одного Учихи. Они называли его монстром. Психопатом. Поджигателем войны, убийцей, воплощением зла. Люди, которые были обязаны ему своей победой — своими жизнями — пытались оклеветать его, не удосужившись узнать правду. И гражданские, и шиноби. До суда оставались недели, но казалось, что весь город уже вынес ему приговор. То, что Саске ни разу не попытался оправдаться или улучшить своё положение в глазах общественности, никак не помогало. Он сразу же уволил адвоката, которого они с Наруто наняли для него, отказался от всех допросов и отвернулся от большинства посетителей — за исключением Хокаге, которому он не мог отказать, и Наруто, которого не могли не пустить охранники. Но путём проб и ошибок Сакура поняла, что доступ к нему был крайне неравным. Потому что, в отличие от её сенсея и товарища по команде, она не могла навещать его без его согласия. Она не могла даже пройти за внутренние двери темницы, если он внёс её в чёрный список, что он и сделал. И сегодня ничего не изменилось. Два охранника АНБУ переглянулись, когда она подошла. Ни один из них не был ей знаком — как Сакура и ожидала. Охрана была поручена новым, низкоранговым новобранцам, теперь, когда в мире снова воцарился мир. После падения Мадары вероятность попытки побега из тюрьмы была крайне мала. И независимо от их силы, опасность побега любого заключённого была минимальной, поскольку все внутри были в той или иной степени лишены своей силы. Итак, необстрелянные новички снова вернулись к скучным заданиям. Поэтому Сакура не узнала ни одного из охранников. Их анонимность означала, что ей не на что было рассчитывать. Низкие звания делали их слишком запуганными, чтобы ослушаться прямых приказов начальства ради кого бы то ни было, кроме джинчурики. Это невероятно осложняло ситуацию. С небрежным взмахом руки она поприветствовала их: — Добрый вечер. Оба поклонились: — Харуно. Охранники предыдущих смен, должно быть, предупредили их о её визитах; когда они выпрямились, один из АНБУ шагнул вперёд. — Вход в камеры без разрешения запрещён, — он прочистил горло и добавил тихое: — …Извините. Ответ, который она слышала от каждого охранника, каждый раз. Сакура скривилась, сдерживая поднимающееся раздражение. В таких ситуациях лесть действовала лучше… хотя её терпение было на исходе после стольких попыток пробить эту стену. — С каких пор командиру Конохи нужно разрешениезаключённого, чтобы увидеть его? — Э… Ну… Таков приказ. Пожалуйста, поймите. Вскинув бровь, она скрестила руки на груди. — Вам самим этот приказ кажется логичным? Охранники снова переглянулись. — Извините, командир, — повторил один, опустив голову. — Вы бы и с моста прыгнули, если бы вам приказали? Ни один из АНБУ не осмелился ответить. Вероятно, потому что ответ был «Да», и они просто разозлили бы её ещё больше, сказав это вслух. Сакура смотрела на их молчание с каменным выражением лица. Почти две недели. Почти две недели он был здесь. Каждый день, почти две недели, она пыталась увидеть Саске. Пыталась уговорить этих надоедливых низкорангов закрыть на это глаза. Она пыталась убедить Какаши разрешить ей пройти. -У Саске сейчас так мало возможностей что-либо решать, Сакура, — возражал Хокаге. Он вежливо попросил разрешения принимать посетителей, и я ему это позволил. Я помогаю ему по-своему.Разве ты не этого от меня требовала? Пыталась уговорить Наруто взять её с собой. -Дай ему немного времени… Я сказал ему, чтобы он не был таким упрямым. Но если он пока не хочет тебя видеть, возможно, не стоит его заставлять… Особенно сейчас, перед судом, — осторожно посоветовал её товарищ. Пыталась умолять Саске через их печать разрешить ей пройти за эти двери. В ответ — полная тишина. К настоящему времени всем, кто знал о её ежедневных безуспешных походах в темницы, стало предельно ясно. Саске Учихане хотелвидеть Сакуру Харуно. И ни Какаши, ни Наруто не собирались принимать её сторону в этом молчаливом противостоянии. Объяснение Наруто было, в принципе, приемлемым. Ей это не нравилось, но Сакура могла это принять. Он утверждал, что у него тоже нет реальной власти в этом вопросе. И это была правда — никто, кроме Какаши, не мог ничего изменить. К тому же, Наруто боялся, что его самого отвернут, если он попытается что-то сделать. Он думал, что, потеряв доступ к Саске, он может лишиться его навсегда. В этом был смысл. И как бы сильно она ни хотела увидеть Саске, она не стала бы рисковать доступом Наруто к нему. Наруто был единственным, кто его постоянно навещал. И она, и Наруто понимали, что Саске нуждается в этой поддержке, хочет он того или нет. Сейчас, как никогда. С другой стороны, Сакура не разговаривала с Какаши. С тех пор, как она впервые попросила его о помощи, а он ей отказал. Когда он был единственным, кто мог по-настоящему помочь, не было ни одной причины, которую мог бы придумать Хокаге, в которую она поверила бы или приняла бы как оправдание его бездействию. Сакура осталась одна в этой битве воль между ней и Саске. Прямо сейчас только эти охранники стояли у неё на пути. Сверля взглядом людей в масках, она размышляла, станет ли ей легче, если она устроит им здесь взбучку, вместо того, чтобы просто уйти. Два АНБУ переминались с ноги на ногу, явно смущённые её пристальным взглядом. У них не было ни единого шанса остановить её, если бы она решила пройти. Прямо сейчас это был самый простой выход — просто пройти мимо них. Отбросить их в сторону и выбить дверь. У неё будет несколько минут, чтобы накричать на Саске, прежде чем прибудет подкрепление, и если не придут Наруто или Хокаге, она справится с любым шиноби, которого пришлют её вытаскивать. Куноичи взвесила все «за» и «против». Затем, со вздохом, Сакура развернулась и пошла обратно по каменным ступеням. Что я вообще делаю?Она выглядела глупо. И если она во второй раз нападёт на шиноби Конохи из-за Саске, после стольких раздумий, то будет выглядеть ещё хуже, чем глупо. Харуно не могла представить, что сейчас шепчут о ней в кругах АНБУ. Зачем она продолжала спускаться сюда, когда Саске явно не хотел с ней разговаривать? Когда он так демонстративно показывал своё нежелание? Блокировка связи с печатью с такой силой требовала концентрации, и Сакура прекрасно понимала, что Саске говорил своим молчанием. Будучи вынужденной быть предельно внимательной к нему, к его словам, к каждому его капризу и настроению на протяжении восьми месяцев, ей не составляло труда разглядеть его намерения сейчас. Он хотел полностью её оттолкнуть. И хотел, чтобы она это знала. Дерзость его отчуждения наполняла её такой яростью, что девушка почти каждый вечер тренировалась на полигоне. Крушение всего вокруг по ночам было единственным, что удерживало её от того, чтобы выплеснуть своё негодование на всех вокруг днём. Она не понимала, почему он отказывается её видеть, и что она сделала, чтобы заслужить такое обращение. Сакура не понимала и себя. Кто ещё в целом мире продолжал бы пытаться достучаться до кого-то перед лицом столь явного, непрекращающегося оскорбления? И независимо от того, какие ментальные ухищрения постоянно проделывало её подсознание в его защиту, — это было оскорбление. Саске хотел разорвать их связь. Снова. После двух лет, проведённых под печатью. После месяцев, когда они поддерживали жизнь друг друга и видели худшее друг в друге. Месяцев, когда они спали в одной постели и отдавались друг другу. Когда она чувствовала его кожу, узнавала его секреты и заглядывала за его стены. Любой другой давно бы сдался. Возможно, ей тоже следовало. Холодный вечерний воздух ударил ей в лицо, когда куноичи распахнула дверь на вершине лестницы. Она бы закричала на всё небо, если бы на улицах ещё не было людей. — Да пошёл ты тоже, Саске! — выкрикнула она вместо этого. Как всегда, её крик просто отскочил обратно, не достигнув цели. Вскипев от ярости, Сакура мгновенно переместилась на тренировочную площадку, которую она ещё не успела разнести в щепки.

***

— Я сегодня не пойду. — И правильно. Не стоит. — Ты так думаешь? — Сакура прислонилась головой к дверному косяку. — Но если я не попытаюсь, я никогда его не увижу. Ино что-то пробормотала себе под нос. — …Ну, если так хочется, иди. — Ты совсем не помогаешь, Свинья. — Послушай, Сакура, — поставив лейку, Ино выпрямилась и резко повернулась к ней. — Я люблю тебя. Но эта тема… Лучше бы ты поговорила об этом с Наруто. Я не знаю, что ты хочешь услышать, но я… — Она поджала губы. — Мне нечего хорошего сказать о…нём. Сакура моргнула, оттолкнулась от стены и подошла к подруге. Ей следовало это понять раньше, но она не осознавала, насколько бестактно поднимать эту тему с Ино. Наруто спускался в темницы раньше, а она пришла сюда, чтобы выплеснуть свои эмоции. Это был первый раз, когда она поделилась своими переживаниями по этому поводу с кем-то, кроме сенсея или Наруто. Но Ино была права. Ино, как никто другой, не была подходящим человеком для обсуждения «проблемы Сакуры с Саске», даже будучи её самой близкой и давней подругой. И Сакура, как никто другой, должна была это понимать. Харуно взяла Ино за руку. — Я идиотка. Прости меня. Я больше не буду об этом говорить. С ангельской нежностью Ино сжала её пальцы в знак прощения. Они до сих пор не говорили о том, что произошло на базах Мадары. Этот короткий разговор был самым близким к этой теме, и Ино явно не была готова идти дальше. Возможно, она никогда не будет готова… По крайней мере, с Сакурой. Возможно, они никогда не смогут вместе перешагнуть через это. Возможно, Ино нужен был кто-то, кого там не было, кто ничего не видел. Возможно, Ино могла довериться только тому, кто не был причиной. Вернувшись к работе, Ино поливала цветы в магазине. Обрезала листья, шипы и слишком длинные стебли. Поправляла сбившиеся с места композиции. Переставляла большие букеты. Сакура оперлась о прилавок и наблюдала за хлопотами Ино лишь краем глаза, её мысли всё ещё были прикованы к незавершённому разговору. Сакура не была уверена, что обсуждение их заключения поможет ей. Вина продолжала терзать её, когда она сталкивалась с Ино в деревне или видела, как та меняет цветы на военном мемориале. Если Сакура не будет осторожна, крики Ино будут преследовать её в пустых, холодных комнатах и за столами, рассчитанными на четверых. Каждое утро Сакуру выворачивало наизнанку от ужасных снов. Перед глазами стояли картины: бледная, почти фиолетовая кожа, рыдающая девушка, скорченная под чьей-то властью, мёртвые, пустые голубые глаза и невидимые, но ощущаемые ею самой раны… Сакура боялась, что знание подробностей травмы Ино только усилит её страдания. Скорее всего, так и было бы. Прошло уже пять месяцев, но спокойный сон оставался недостижимой мечтой. От резкого скрипа дверей она вздрагивала, как от удара током, а при виде незнакомых мужчин с длинными тёмными волосами её руки немели от страха. Чёрные в тени маски АНБУ вселяли леденящий ужас. Сакура до сих пор боролась с приступами паники, когда в больницу привозили окровавленных пациентов. Почти полгода такой жизни тянулись, как вечность. Она жила в постоянном напряжении, каждую секунду, каждый миг. Что-то всегда было рядом — запах, цвет, звук, — готовое вывести её из равновесия. Сколько времени нужно, чтобы эти раны зажили? Заживут ли онивообще? А что, если они просто покроются коркой, превратятся в уродливые рубцы, которые останутся с ней навсегда? А что, если это уже произошло? — Ой, чуть не забыла, — сказала Ино, прервав её размышления. — Меня вызвали в суд по его делу. Уведомление утром на двери нашла. — По делу Саске? — Ага. Обычно судебные процессы по уголовным делам тянутся минимум полгода, прежде чем дело дойдёт до рассмотрения. Совет после войны обвинил уже больше дюжины людей, некоторых — едва ли не сразу после гибели Мадары. И ни одно из этих дел до сих пор не начали рассматривать. А Саске… ему назначили суд меньше чем через два месяца после ареста! Если всё пойдёт по их плану, он станет первым, кого будут судить после восстановления Конохи. Сакура и Наруто были в отчаянии. Времени на подготовку защиты катастрофически не хватало, и было совершенно очевидно, что эти сроки установили специально, чтобы утопить Саске. Но они были бессильны что-либо изменить. Казалось, Саске решил идти на суд без защиты. Наруто рассказывал, что все его попытки уговорить Саске нанять адвоката заканчивались лишь безразличным пожатием плеч. Без адвоката Саске придётся самому просить об отсрочках, но, похоже, он и не собирался этого делать. По всему выходило, что Саске словно сам хотел проиграть. Сакура понимала, что скоро повестки придут и им с Наруто. Но Саске нужно было нечто большее, чем просто несколько свидетелей, пусть даже и бывших товарищей. Ей нужно было что-то придумать. Она погрузилась в раздумья. — Ты уже представляла, как будешь давать показания? — Я пыталась об этом не думать. Но если… — Ино бросила на Сакуру полный сомнения взгляд, словно пытаясь прочесть её мысли. — Если тебе нужно, чтобы я что-то сказала или, наоборот, промолчала… Я сделаю это. Не ради него. Ради тебя, Сакура. На месте любой другой она не позволила бы Ино так легко отделаться. Она бы устроила ей настоящую головомойку, напомнив, что только благодаря Саске они остались живы, и потребовала бы защитить последнего Учиху, как он того заслуживает. — Тебе не нужно ничего делать ради меня, Ино, — мягко ответила Сакура. — Просто скажи там всё, что считаешь нужным. Ино слабо улыбнулась и кивнула. — Тогда так и сделаю. . . Наруто развалился на её диване, словно это был его собственный. Ноги закинуты на подлокотник, бедная декоративная подушка страдала под его головой. Сакура поморщилась — он сидел, лениво почесывая живот, наполовину вылезший из-под одежды, и зевал во весь рот. — Ты хотя бы разуйся, — простонала она, подходя, чтобы сделать это за него. Задержав дыхание, Сакура стащила с него ботинки и швырнула их к двери. — Господи. Как Хината тебя терпит? На его лице расцвела та самая глупая улыбка, по которой она так сильно скучала. — Она ангел, Сакура. Честное слово. — Да уж, это видно. Она нашла его здесь после своей смены в больнице. У неё чуть сердце не выскочило, когда она открыла дверь и увидела его тёмный силуэт на диване. Постоянно подавлять свою чакру стало для куноичи привычкой — это осталось с тех времён, когда он годами скрывался. Если она не пыталась его найти специально, он был невидим, словно ветер. Рядом с ним не было места. Сакура опустилась в соседнее кресло и вытянула затёкшую спину. — Как она? — спросила Сакура. — Хорошо. Ну… — Наруто повернулся к ней и нахмурился. — Вроде как привыкает. — Правда? — Ага. — Это хорошо, — тихо сказала Сакура. — Угу. Старейшины Хьюга несколько дней назад решили, что клан возглавит Ханаби. Только никому не говори, ладно? Они пока не собираются это афишировать. — Как Хината это приняла? Наруто вздохнул. — Она никогда не хотела этого поста, и ведёт себя она нормально… Но мне кажется, она расстроена. — Это вполне естественно, — тихо согласилась Сакура. — Даже если она этого не хотела, осознание того, что теперь это ей недоступно, после всего этого времени, должно быть, очень болезненно. — И из-запричины. Сакура кивнула; она не собиралась поднимать эту тему, если бы Наруто не начал. — Я даже представить себе не могу… Они помолчали, погрузившись в свои мысли. Затем Наруто скривился и почесал затылок. — Аа! Всё это так давит. Прости. Всё по-прежнему дерьмово, да? Усмехнувшись, она потянула за рычаг, откидывая подставку для ног кресла. — Это ещё мягко сказано. Скажи ей, пусть заходит в больницу. Я с удовольствием её осмотрю, если ей не хочется показываться другим врачам. Буду проверять её хоть каждый день, если она захочет. — Хорошо, скажу. Спасибо, Сакура. Несмотря на то, что они иногда проводили время вместе, они с Хинатой никогда не были особенно близки — просто из-за природной застенчивости Хьюга. Но Сакура всё равно очень её ценила. Особенно за то, что она была рядом с Наруто. Поэтому её предложение о личных, ежедневных осмотрах было совершенно искренним. Искреннее, но бесполезное предложение. И Хината, скорее всего, это понимала. Сакура предположила, что именно поэтому Хината не приходила в больницу. Надежда — опасная вещь. Даже самая маленькая искорка может разгореться в неуправляемое пламя. Принимать лечение, которое поможет разве что по божественному промыслу, было невыносимо. Хината так и не оправилась после той битвы в стране Ветра. Она была не единственной, кто пострадал от газа Мадары, и не единственной из клана Хьюга. Но, насколько знала Сакура, она пострадала сильнее всех. Какаши официально запретил ей участвовать в заданиях выше ранга C, беспокоясь о её безопасности. Казалось, что и клан отстраняет её от руководства. Теперь, почти слепая, Хината видела лишь на расстоянии нескольких метров. Она могла использовать бьякуган только на ближней дистанции. Наруто говорил, что даже это причиняет ей сильную боль, если она использует его дольше десяти минут. Может, Сакуре стоило уделить ей больше внимания после той битвы? Вместо того чтобы всю ночь искать по лагерю того, кто, как она знала, не вернётся, ей следовало позаботиться о тех, кто был рядом. Если бы она не напилась и не убежала к Саске, возможно, она могла бы что-то сделать. Если бы она не была такой сломленной — такой бесполезной — такой глупой… — Эй. — Сакура вздрогнула, когда что-то опустилось на её сложенные на коленях руки. Дрожа, она подняла глаза и встретилась с мягким, голубым взглядом Наруто. Он сел и сжал её пальцы своими. — Ты в порядке? — спросил он. — Да. Просто задумалась, — выдохнула она, глубоко вдохнув. — Кстати, зачем ты приходил? Ты сегодня видел Саске? — Собираюсь навестить его сегодня вечером. — Опустив взгляд, Наруто нежно коснулся того места, где должен быть её мизинец. — У него совсем сбился режим, так что лучше идти к нему совсем поздно. Иначе он будет в ужасном настроении. Её мысли тут же понеслись вперёд, пытаясь найти объяснение. Стали ли его кошмары ещё хуже? Ему неудобно с запечатанными глазами? Суд вызывает у него слишком сильную тревогу, мешая спать? Если она спросит Наруто, он расскажет ей всё, что знает. А если не знает, то спросит у Саске позже. Первый вопрос чуть не сорвался с её губ. Чуть — пока она не напомнила себе, что Саске окончательно её отверг, и ей не должно быть до него дела. Совершенно точно не должно. Любая другая на её месте уже давно прокляла бы Саске тысячу раз. Ненавидя себя за слабость, она всё же спросила: — Есть новости? — Нет. Он всё ещё ведёт себя как полный придурок. Но у нас есть время. Не так уж и много. Совсем недостаточно. — Мне нужно с ним поговорить. — Ради суда. Чтобы обсудить стратегию. Чтобы он остался жив, пока она не выбьет из него ответы, которые заслужила. — Как можно скорее. — Я знаю. Честно, я над этим работаю. Поэтому я и здесь. — Он отпустил её руку и взъерошил волосы. — Я завтра с Какаши еду на саммит Каге, и думаю, тебе нужно поехать с нами. Я знаю, что ты с ним не разговариваешь, но мне нужна твоя поддержка… Я не уверен, что от Какаши будет толк. Его взгляд, полный искренности и мольбы, растопил бы даже самое холодное сердце. Наруто знал, почему она отказывалась от всех предыдущих саммитов Каге. И зная это, куноичи понимала, что он не стал бы просить её, если бы мог справиться сам. Это предложение не стало для неё сюрпризом. Сакура уже несколько дней обдумывала, не стоит ли нарушить молчание и попросить Хокаге взять её с собой. Даже если Саске этого не заслуживал. Даже если он, скорее всего, этого не хотел. Несмотря ни на что, он заслуживал того, что ему обещали. У Саске не осталось никого, кроме неё и Наруто; если они промолчат, никто не заступится. Каге не могли действовать совершенно безнаказанно, думая, что им всё сойдёт с рук. Мир, заключённый лидерами, лишёнными чести, — это не мир. Чем тогда они отличаются от Мадары, если просто избавляются от неугодных, пренебрегая всеми договорённостями? …По крайней мере, Мадара всегда держал своё слово. — Когда вы отправляетесь? Увидев её решимость, Наруто широко улыбнулся. — В полдень. — Хорошо. Я буду там.