Завет

      Когда трапеза подошла к концу, и Мадара покинул зал раньше остальных, Сакура наклонилась к сидевшему рядом Саске. — Саске. Учиха бросил на неё взгляд, и на его лице промелькнуло удивление. Сакура понимала почему: она никогда не заговаривала первой во время этих пиров. Когда первое замешательство прошло, его глаза забегали по залу, выискивая возможных свидетелей. Половина присутствующих уже разошлась. Оставшиеся доставали из-под одежд фляги, их голоса и смех становились всё громче с каждым глотком. Они, казалось, совершенно не замечали их двоих, затерявшихся в дальнем углу зала. За исключением Суйгецу, который наблюдал за ними с едва заметной усмешкой. — Что случилось? — тихо спросил Саске. — На днях ты говорил, что мы скоро снова отправимся на твою базу? — Да… Послезавтра. Что-то случилось? Она старалась держать свои мысли под контролем, оберегая те уголки сознания, которые могли его насторожить. Саске редко пытался проникнуть в её разум, и его попытки всегда были довольно очевидными. Пока она концентрировалась на барьере и он не прислушивался слишком пристально, куноичи научилась скрывать почти всё, о чём не думала слишком громко и что не касалось непосредственно его. Ты снимешь с меня подавители чакры в этот раз?— мысленно спросила медик. После короткого колебания Саске отвернулся к остаткам своей еды.Мадара вполне может этого потребовать, да. Он явно горит желанием увидеть, сможешь ли ты своими медицинскими навыками облегчить его состояние. Мы обсудим это сегодня вечером… Хорошо, что ты об этом вспомнила. Его похвала почти заставила её почувствовать вину.Ты сможешь достать мне ещё солдатских пилюль перед отъездом? Зачем они тебе? Ты же не собираешься использовать Печать Сотни Исцелений. В последнее время Саске неотступно следовал за ней, словно утёнок за матерью. Она не могла сделать ни шагу, чтобы он этого не заметил. Для успеха плана ей было необходимо личное пространство. Ему нужно было уйти куда-нибудь, куда он не смог бы её за собой утащить — желательно за пределы базы.       Сакура до сих пор не знала, куда именно он отправлялся тренироваться и откуда возвращался с солдатскими пилюлями, но по полному молчанию печати во время его отсутствия и истощённым запасам чакры по возвращении она сделала вывод, что это место находится далеко от посторонних глаз. Достаточно далеко, чтобы дать ей необходимые несколько минут. Конечно, Харуно не могла ему всего этого рассказать. Если мне придётся и дальше притворяться, что я не могу его вылечить, я буду чувствовать себя гораздо увереннее с активированным Бьякуго. Я хочу накопить как можно больше чакры на случай, если что-то пойдёт не так… Ты давно не приносил мне пилюль. Их больше нет? Они есть.Его сузившийся взгляд изучал её лицо, в нём читалось нарастающее подозрение.Я не позволю ему причинить тебе вред. Тебе нечего бояться. Саске позволял Мадаре делать с ней многое, каждый день. Было почти нелепо слышать от него такие слова — будто он думал, что после всего этого времени, после всех пыток, она может бояться чего-то нового. До такой степени нелепо, что это почти вызывало у неё гнев. Но всё это больше не имело значения, поэтому куноичи подавила свои чувства.Я не боюсь. Я просто хочу, чтобы моя печать была как можно сильнее, на случай, если что-нибудь случится.       Мгновение спустя она почувствовала, как его сознание пытается проникнуть в её мысли. Сакура тут же подкинула ему несколько отвлекающих образов. Её отвращение к этому пиру и его истинному смыслу. Горькое воспоминание о том, как его молния оборвала жизни Генмы и Ияши. Её всепоглощающая усталость от всего. Возмущение от просьбы исцелить человека, ответственного за все её страдания. Напоминание о его обещании отпустить её, если она будет послушна и будет сотрудничать с ним. Этого было достаточно, чтобы успокоить его и отвлечь от истинных мыслей. Саске отстранился от её разума. Хорошо, — неохотно согласился он.Я пойду тренироваться сегодня вечером и посмотрю, сколько смогу достать пилюль по пути назад. Больше двадцати было бы неплохо, — безразлично ответила она. Двадцать — пятьдесят — ни одной — для мёртвой женщины это не имело значения. Хотя, скорее всего, сбор большего количества займёт у него больше времени. — Суйгецу, ты остаёшься в палатках с остальными охранниками? — спросил Саске вслух. — Мм? Да, — Суйгецу скривился. — Этот ходячий мертвец не выделил мне комнату. С чего вдруг такой интерес? — Следи за своим языком. — Мои извинения, Учиха-сама. Саске встал, отмахнувшись от его колкости. — Отведи медика туда, когда закончишь есть. — Развернувшись, он направился к выходу. Шиноби, всё ещё находившиеся в столовой, склоняли головы, когда Учиха проходил мимо их столов. Наблюдать за тем, как он примеряет на себя разные маски, было крайне неприятно. Саске, которого он показывал армии Мадары, совершенно не походил на того, которого она видела наедине. Это резкое противопоставление вызывало у куноичи жгучую боль в груди; примирить эти два столь разных образа было невозможно. Но это скоро перестанет её волновать. С его уходом исчез и её щит. Многочисленные взгляды, которые весь вечер старательно избегали её, внезапно обратились в её сторону. Без Саске рядом ей не за кого было спрятаться. Сакура накинула глубокий капюшон ненавистной одежды Акацуки и опустила голову. Через несколько минут Суйгецу залпом допил остатки из своей фляги и, застонав, обошёл стол, оказавшись рядом с ней. — Он мог бы и сам тебя отвести. Пустая трата моего времени. Пошли, пленница. — Он грубо дёрнул её за предплечье. — Что на него нашло? — пробормотал он себе под нос. Пожав плечами, медик безропотно последовала за ним сквозь лес враждебных взглядов, покидая базу. До палаточного лагеря было достаточно далеко, поэтому, как только они выбрались из-под земли, Суйгецу взвалил её себе на спину и бегом донёс кунричи до места. Сакура жадно впитывала вечерние виды родной страны — виды, которых была лишена по пути сюда. Высокие, лиственные деревья возвышались над ними. Мягкая трава устилала землю. Между ветвями выглядывала растущая луна. Здесь, в лесу Страны Огня, Сакура почти почувствовала, что может дышать. Ностальгия снова чуть не довела её до слёз, но на этот раз она сдержалась. Это будет её последнее воспоминание. Она не должна омрачать его слезами. По крайней мере, в конце Харуно должна попрощаться с этим местом тепло. Сегодня ночью она умрёт здесь, на земле, которая её вырастила — немногим выпала такая честь за последние пять лет. Будет просто оскорбительно по отношению к ним, если она продолжит плакать из-за возвращения домой в последний раз. Она задалась вопросом, была ли Ино тоже здесь, где-то неподалёку. Смотрит ли она сейчас на то же самое ночное небо. Сакура подумала, сможет ли Ино простить её за это. Они добрались до лагеря охраны за несколько минут. Палатки, втиснутые между деревьями, располагались так, как позволяло пространство леса. Почти в центре уже горел костёр. Суйгецу быстро сложил несколько печатей, прежде чем подойти ближе, что говорило о том, что кто-то, вероятно, наложил защитное гендзюцу по периметру.       Кто-то, вероятно, Саске, который, скорее всего, ушёл раньше них, чтобы установить его без помех. Учиха и Кахё разговаривали у костра, когда они с Суйгецу прибыли. Странное чувство поднялось внутри неё при виде этой невинной сцены, чувство, которое она подавила и отказалась называть. Кахё поклонилась наследнику Учиха, когда Суйгецу опустил её на землю. Не удостоив их приветствием, Кахё исчезла в одной из палаток. Сакура редко видела Кахё за пределами обязательных собраний на базе, которые устраивал Мадара. С тех пор как Мадара возобновил допросы, Саске ни разу не оставлял её на попечение куноичи. Она не посещала никаких пиров после первых пары в Стране Молнии и предпочитала оставаться в своей палатке, а не общаться с другими во время ночных стоянок. Из всех её охранников Кахё казалась самой неуместной. Сакура задавалась вопросом, что она вообще делает в армии Мадары. Хотя теперь этой женщине всё равно некуда было идти. О чём Саске разговаривал с ней? Как только этот вопрос промелькнул в её голове, Саске ухмыльнулся.О том, что я собираюсь тренироваться, и что она должна помочь Суйгецу с твоей охраной. Сакура не удостоила его навязчивый ответ ничем, кроме тихого «тц» и скрещенных на груди рук. — Ну? — Суйгецу ковырял мизинцем в ухе. — Что там, босс? — Чья это палатка? — спросил Саске. Суйгецу указал через костёр. — Вон та. Саске направился туда, поднял полог и заглянул внутрь. Палатка оказалась меньше той, что они делили с Саске до переезда в казармы, но в остальном ничем не выделялась. Раздражённо фыркнув, Суйгецу выхватил кусок ткани из рук Саске. — Серьёзно? Теперь ты шпионишь за моим личным пространством? Даже для тебя это уже… — Она посидит здесь, пока я буду тренироваться. Суйгецу нахмурился. — Разве она не может остаться в палатке Кахё? Я же говорил тебе, Кахё нормальная… — Делай, как я сказал. Резкий тон Саске заставил Суйгецу поджать губы. Саске жестом подозвал Сакуру. — Иди сюда.       Она послушно подошла, не обращая внимания на ворчание Суйгецу за спиной. Саске вошёл следом, рявкнув на Суйгецу, чтобы тот не смел заходить. — Но это же моя палатка! — проныл он, когда полог опустился. Сакура огляделась. Её взгляд остановился на тонком спальном мате, расстеленном в дальнем углу. После короткого раздумья она села на траву напротив. Лучше не пачкать чужие вещи. — Сакура. Она подняла на него глаза. — Да? В палатке царил полумрак, его лицо скрывалось в тени. И хотя она наизусть знала каждую черту его лица, изгиб ресниц, отметины на коже, так что могла представить себе выражение его взгляда по одному лишь тону голоса, — ей вдруг отчаянно захотелось увидеть его. — Остальные охранники начали выпивать, как только мы ушли из столовой. Не выходи из этой палатки, пока я не вернусь. — Хорошо. Несмотря на то, что он неестественно переминался с ноги на ногу, Саске не торопился уходить. Она удивлённо вскинула бровь. — Что-то не так? — спросила медик. — Нет… Ну, насчёт того, что произошло раньше. Эти пленники из Конохи… Я должен был… Раздражение вновь захлестнуло её, и куноичи резко перебила его. — Генма и Ияши. — …Да. Генма и Ияши. Ты права. Я узнал Генму, и я… должен был тебя предупредить. Неужели? Она смотрела на его смутный силуэт, слегка приоткрыв рот. Саске извинялся десятки раз за последние недели. Но сейчас это звучало… иначе. — Я подумал, что если скажу слишком рано, у тебя может случиться паника ещё до прихода Мадары. А потом я никак не мог решить, когда же лучше сказать. — Он опустился на колени, упёршись локтями в бёдра и сложив руки перед собой. В полумраке его глаза казались тёмными пятнами, красными и фиолетовыми, когда он смотрел на неё. — Прости. Сакура почувствовала, как горло сжалось от его искренности; она слегка отстранилась, опустив взгляд на его ноги. — Это… неважно. Это бы ничего не изменило. — Всё равно. Прости, что тебе пришлось видеть, как я их убиваю. — Даже если бы я не видела… — Что мне вообще пришлось их убивать. — Наступила тягостная, давящая тишина. Сакура пыталась понять по его позе, что он чувствует, тревога нарастала в её животе. Его голос был тихим, как дуновение ветра, когда он продолжил: — …Знаешь, до войны я запрещал Така кого-либо убивать. Я и сам никого не убивал, кроме нескольких самураев. Дейдара и Данзо покончили с собой прежде, чем я успел. Даже Итачи пал из-за своей болезни… Я бы проиграл наш бой, будь он в полную силу. Упоминание самоубийства заставило её судорожно сглотнуть, подавляя поднимающийся ком в горле. — Зачем ты мне всё это рассказываешь, Саске? — Не знаю. С тех пор как мы вернулись в Страну Огня, печать… — Он поднял руку и осторожно коснулся её ромба на лбу. — В любом случае. Просто почувствовал, что должен был это сказать. Скоро всё закончится, Сакура, просто останься со мной до этого момента. Её взгляд расширился от внезапного страха; куноичи изо всех сил старалась сохранить ровное дыхание. Он услышал её мысли? Он что-то заподозрил? Неужели она всё испортила? Когда она могла допустить оплошность? Сакура была предельно осторожна после пира — он ничего не обнаружил, когда сканировал её разум ранее, — ни разу не взглянул на её рукав. Если она ошибётся сейчас, он никогда больше не позволит ей получить свободу. Но тут Учиха выпрямился и направился к выходу из палатки. — Вернусь через пару часов, — бросил он через плечо. Полог палатки опустился, приглушив его голос: — Не входить, пока она не позовёт. — Слушаюсь, Учиха-сама, — протянул Суйгецу с явной издевкой в голосе. Секунду спустя печать на её лбу словно остыла. В полном замешательстве и оцепенении Сакура смотрела на вход в палатку. Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем она позволила себе хоть о чём-то думать. …Он действительно оставил её одну. Сакура не могла поверить, что всё сработало. Она думала, что ей придётся повторять попытку не один раз. Полагала, что убеждение его достать больше солдатских пилюль займёт целую неделю. Уже заранее боялась, что ей придётся скрывать нож для масла под бдительным взглядом Саске. Но потребовался всего один намёк. Неужели это из-за его вины за то, что произошло сегодня? Это было единственное объяснение, которое она могла найти тому, как быстро он согласился выполнить её просьбу. Только после того, как он убил столько людей, Сакуре было трудно поверить, что он искренне раскаивается из-за двух шиноби Конохи, которых едва знал. Этот человек убил Сая. Он убил Цунаде, ради всего святого; и даже говорил, что повторил бы это сотню раз. Возможно, она что-то упускала. Сакура обдумывала это мгновение, прежде чем отбросить все сомнения. Причины больше не имели значения. Достав спрятанный в рукаве столовый прибор, она подняла его, чтобы быстро осмотреть. Додзюцу Саске словно отразилось от его гладкой металлической поверхности. Сакура закрыла глаза и дрожаще вздохнула. Даже в конце ей не избежать его влияния. Мадара может убить его за это. Когда они найдут её тело, Саске, возможно, найдёт свою могилу в той же палатке. В конце концов, она была его подопечной. Её успешное самоубийство, скорее всего, будет возложено на его плечи. Тем не менее, это был риск, на который она была готова пойти — потому что Мадара непременно убьёт Саске, как только тот хоть немного отклонится от его воли, или как только у Мадары лопнет терпение, что, скорее всего, случится раньше. Пусть его оплошности были незначительны, он уже показал своему патриарху слишком много, чтобы избежать такой участи. Саске был достаточно умён и расчётлив, чтобы найти способ пережить её самоубийство. Он был достаточно силён, чтобы дать отпор Мадаре, если бы знал, что столкновение неизбежно. Но то, как он целовал её, медленно, словно замедляя вращение Земли, — глубина его взгляда, когда она умоляла его позволить ей закончить начатое, — нежность его объятий, когда он убаюкивал её, — пульсация их общей печати, когда он лежал рядом, — всё это говорило ей, что никакая хитрость и ум не спасут Саске, когда Мадара решит, что он стал слишком опасен. Возможно, однажды Саске сможет лишить Мадару жизни и занять его место. Однако, пока она оставалась запечатанной с ним, он никогда не смог бы достаточно долго выдержать власть Мадары, чтобы осуществить свой замысел. Харуно не знала, что произойдёт с печатью завета после её смерти. Но Орочимару наложил её, несмотря на свою цель обеспечить выживание Саске; это убедило Сакуру в том, что её смерть, скорее всего, не убьёт его. Насколько болезненным будет разрыв этой связи, сможет ли он когда-нибудь снять печать без её участия, какую боль он может почувствовать от разрушенного дзюдзюцу — эти вопросы куноичи оставила на волю случая. Несмотря ни на что, она не хотела причинять Саске боль. Несмотря ни на что, она любила его. Она всегда любила его. Даже когда гнев затмевал её разум, она убеждала себя в обратном. Даже сейчас, когда она была так измучена. Это было всё, что она могла для него сделать, сломленная и опустошённая. Уйти из его жизни. Молиться о том, чтобы он пережил последствия. Им никогда не выбраться из лап Мадары живыми вместе. Харуно снова взглянула на тусклый столовый прибор. Это едва ли можно было назвать оружием. Без острого конца и с доступом лишь к мизерному количеству чакры, возможности его применения были крайне ограничены. Если бы у неё не было медицинских знаний, эта задача могла бы показаться невыполнимой. Печать оповестит Саске, как только она нанесёт себе серьёзную рану. В зависимости от того, как далеко он находится и оставил ли он метку снаружи перед уходом, у неё будет очень мало времени после первого прокола. Её первая попытка должна быть точной и смертельной. Второго шанса не будет. Это означало, что ей нужно целиться в артерию. С ножом для масла у неё было всего два варианта. Сонная артерия обеспечила бы более быструю смерть, но с ограниченной чакрой и без зеркала было бы сложно попасть точно; удар в бедренную артерию приведёт к чуть более медленной смерти, но она могла гарантировать точный прокол с первой попытки. Ей понадобится всего две-три минуты, если она ударит точно и глубоко. Максимум пять. Точность была, пожалуй, самым важным в этой ситуации. Итак, бедренная артерия. Встав на колени, Сакура спустила штаны с бёдер, обнажив нижнее бельё. Затем она снова села, вытянув ноги, отодвинула край рубашки и крепко сжала тупой нож в кулаке. На мгновение она задумалась, что чувствуют люди в такие моменты. Какие эмоции может испытать человек, не находящийся под действием успокоительного, стоя на краю пропасти. Самоубийство было неизлечимой болезнью жизни шиноби — невысказанным убийцей, который безжалостно косил представителей всех рангов. Причин тому было бесчисленное множество. От того, кого вынуждали предать свою деревню, ожидали именно этого шага. Это было частым последствием слишком многочисленных потерь — невыносимой тяжести пролитой крови на собственных руках. Для того, кто стремился покинуть мир ниндзя, это был единственный и неизбежный финал. Что это говорило о мире шиноби?       Они существовали, чтобы поддерживать хрупкий мир, но при этом жили в мире, пропитанном насилием. Сакура слабо улыбнулась своим мыслям. Казалось, даже в свои последние минуты её разум стремился лишь к философским размышлениям. Возможно, в следующей жизни ей будет дано стать тем человеком, которым она могла бы быть, если бы война не обрушилась на её юные плечи, — настоящим интеллектуалом. В этой жизни у Сакуры не было времени для этого. Ей пришлось стать сначала медиком, а затем — хранилищем тайн, запечатанным наглухо. Но некоторые из гражданских говорили, что самоубийство навсегда закрывает душе путь к богам. Они утверждали, что лишь божество способно провести человека в следующую жизнь. Если это правда, она была согласна с тем, что эта жизнь станет её последней. Зачем ей стремиться к встрече с богами? Что они когда-либо сделали для неё? На какую из её молитв они ответили? Кого из тех, кого она любила, они спасли? Когда они в последний раз хотя бы взглянули в её сторону? Вероятно, они смеялись над ней, даже сейчас, в этот самый миг. Если боги и существовали, то они были куда более жестокими и садистичными, чем любой из людей. Она не желала встречи с ними. Лишь бы она смогла встретиться с Цунаде, Наруто и Саем. Шино, Тентен, Чоджи, Кибой, Ли, Неджи. Со всеми, кого она любила и кто погиб в эти страшные месяцы, пока она была в неведении. Со всеми теми, с кем ей пришлось столкнуться на базах Мадары, и с теми, кого она подвела во время войны. Если эти люди ждут её там, куда не ступала нога богов, — этого будет достаточно. Если бы она могла присматривать за ними в их следующих жизнях, это было бы более чем достаточно. Эта жизнь окончена. Для них и для неё. И хотя он не мог её слышать, Сакура позаботилась о том, чтобы её последняя мысль была обращена к Саске. На тот случай, если боги всё же существуют. На случай, если они наблюдают за ней прямо сейчас. Возможно, они наконец сжалятся над её смертью и даруют ему защиту в качестве компенсации за все те страдания, которые они допустили. Прости, Саске. С шумом выдохнув, медик прицелилась кончиком ножа для масла в точку чуть ниже паха и резко вонзила его. Боль пронзила её, челюсти непроизвольно сжались; инстинктивная реакция заставила её руку дрогнуть в момент прокола кожи. Это стоило ей доли дюйма — нож не перерезал артерию полностью, лишь надрезав её наполовину. Сакура с силой повернула его, чтобы расширить рану. Его реакция последовала незамедлительно. Шок пронёсся сквозь печать, словно пламя вспыхнуло у неё на шее. Сакура резко выдернула самодельное оружие, и кровь фонтаном хлынула из раны. САКУРА! Даже если бы она захотела, у неё не осталось чакры, чтобы ответить ему, находящемуся так далеко. Стыд и горечь пронзили её при звуке её имени в его полном отчаяния крике. Резкое, внезапное падение кровяного давления уже вызывало сильное головокружение. По её расчётам, учитывая угол ранения и скорость потери крови, ей оставалось жить чуть больше трёх минут. Даже Саске не успеет вернуться за это время. Её окутало странное, умиротворяющее спокойствие. В сгущающейся темноте стали проявляться расплывчатые, призрачные фигуры. Она закрыла глаза, готовая отдаться на волю изнеможения. Внезапно воздух в палатке зажужжал и закружился, словно от техники Камуи Какаши, и из ниоткуда возникла зияющая дыра — портал. Сакура моргнула, пытаясь прогнать мелькающие перед глазами звёздочки, уверенная, что это всего лишь галлюцинация. Какаши не мог быть здесь. Какаши, скорее всего, мёртв. И как Какаши мог узнать, что нужно прийти именно в этот момент? Как он мог попасть в палатку, которую никогда не видел? Откуда ему было знать, что она здесь? — САКУРА! Где ты… — Саске выпрыгнул из портала, в одно мгновение оказавшись рядом с ней, на его лице читалась паника. Его руки, окутанные зелёной целительной чакрой, метнулись к её кровоточащей ране. — Что случилось?! На тебя напали? Слабо пытаясь оттолкнуть его руки, она попыталась остановить его. Он недостаточно искусен в целительстве, чтобы спасти её — с такой тяжёлой раной он не сможет остановить кровотечение достаточно быстро. Но Саске мог лишь продлить её мучения. — Оставь… — прошептала она едва слышно. — Перестань… — Не говори этого! — взревел он в отчаянии, его взгляд безумно метался по окровавленному ножу для масла, лежавшему рядом. — Не говори… СУЙГЕЦУ! КАХЁ!       Оба шиноби мгновенно оказались в палатке, их глаза расширились от ужаса при виде открывшейся картины. — Сделайте что-нибудь! — закричал Саске. — У меня… нет навыков в целительных дзюцу, Саске-сама, — спокойно ответила Кахё, быстро взяв себя в руки. — Открой портал! Я приведу медика! — Суйгецу, словно тень, исчез из палатки. Кахё достала из-под рукава кусочек угля и пергамент, быстро начертила что-то и бросила в угол палатки. Указав на потолок, она направила поток чакры к висящему там не зажжённому светильнику. В мерцающем свете масштабы кровопотери стали ещё более очевидными. Пространство между её талией и коленями превратилось в кровавое озеро. Её руки были залиты кровью. Руки Саске были залиты кровью. Он с силой прижимал ладони к ране, пытаясь замедлить кровотечение, тщетно пытаясь её запечатать. Сакура… ты не можешь этого сделать. Ты же обещала дать мне время! Ты не можешь… Просто остановись, — пронеслось в её угасающем сознании.Отпусти меня. — НЕТ! — Саске-сама, если вы снимете с неё подавители, её чакра… — Ты что, ослеп?! Она сама это сделала! С чакрой она бы просто… — Нечто, похожее на рык, оборвало его собственную фразу. Сакура никогда не слышала, чтобы Саске звучал так. Она никогда не видела такого выражения на его лице. — Если ты не можешь её вылечить, проваливай отсюда к чёрту. — Рану нужно прижечь, если ты не можешь её исцелить, — спокойно заметила Кахё, игнорируя его приказ. — Крови слишком много. Когда придёт медик, он сможет… — Я могу запечатать её и без… Куноичи опустилась на колени рядом с ним. — Если ты позволишь, я могла бы… — Отойди! — взревел он, когда рука Кахё приблизилась к её паху. — Я, мать твою, сказал тебе уйти! Подняв ладони вверх в знак безоружности, Кахё откинулась на пятки и предприняла ещё одну попытку. — С моим кэккэй генкай я могу заморозить кровь в месте ранения, чтобы остановить кровотечение, пока не прибудет медик, если ты не можешь заставить себя прижечь её. Но в зависимости от квалификации медика, которого найдёт Ходзуки, это может нанести больше непоправимого вреда, чем прижигание. Сакура едва удерживала глаза открытыми. Саске казался лишь тёмным, бесформенным призраком перед ней. Всё, что говорила Кахё, было чистой правдой. Хотя эта женщина не обладала целительными техниками, она явно разбиралась в полевой медицине. Но… это уже не имело значения. Странное, всеобъемлющее спокойствие полностью окутало её, и мир казался одновременно ярче и темнее, и она знала… Уже слишком поздно. Независимо от того, что решит сделать Саске, прошло уже больше двух минут. Она определённо… — Не смей. — Руки Саске дрожали. — Чёрт…! Кахё, если ты её убьёшь… — Я не хочу, чтобы Харуно умирала, не больше, чем ты. — Тогда делай это — сейчас же! Что-то острое и холодное впилось ей в пах. Сакура вскрикнула от пронзившей её боли — словно её, связанную душой, силой вернули обратно на землю. С трудом удерживаясь в сознании, она посмотрела на свою ногу. Кровь вокруг раны превратилась в кристаллы льда. Кожа, соприкасающаяся с этим неестественно холодным льдом, уже начала чернеть. — П-прекрати… — Её умоляющий взгляд упал на Кахё; радужки женщины стали совершенно белыми, почти как бьякуган, пересечённые посередине тонкой синей линией. — Ты, чёрт возьми, не умрёшь! — заорал Саске. — Перестань говорить, береги силы! Её мысли путались и расплывались; но даже сквозь эту пелену Сакура понимала, что не хотела причинять ему боль. У неё не было намерения вызывать у него это отчаянное выражение лица. Она не хотела, чтобы он плакал. Прости меня. — Не прощу. Если ты умрёшь, Сакура, я тебя не прощу. Учиха всё ещё пытался залечить артерию под временной заморозкой. Его усилия были достойны похвалы. Всё же… Вероятно, уже слишком поздно. — ЭТО НЕ… Сакура закрыла глаза.

***

…Она не умерла. И ей не было больно. В правой ноге не было никакой боли. В её венах не было ощущения потери крови. Она даже не была грязной — каждый вдох пах мылом и шампунем. Слёзы навернулись на глаза, когда она открыла их. Саске сидел рядом с ней, скрестив ноги, его лицо было пустым, когда он изучал её. Теперь, вернувшись на базу, Сакура лежала на мягком спальном мате в пустой пещере-спальне, которая, несомненно, принадлежала Мадаре. Один факел, прикреплённый к стене в дальнем углу, освещал пространство, отбрасывая тени под жуткими углами. — Суйгецу убил медика, который тебя лечил. Конечно, он начал с этого. Повернув голову набок, Сакура прямо посмотрела на него. — …Зачем? — Чтобы новость о случившемся не вышла наружу. — И почему ты решил сообщить мне об этом сразу после пробуждения? — резко спросила она, ощущая, как горячие слёзы стекают по виску и капают с кончика носа. — Потому что ты, кажется, совершенно не осознаёшь серьёзность ситуации, Сакура. — Его полная неподвижность пугала. Если бы их не связывала печать, заставляя её ощущать бушующие под его внешней оболочкой эмоции, она могла бы подумать, что он совершенно бесчувственен. — Ты правда думаешь, что можешь просто покончить с собой и бесследно исчезнуть из этого мира? Ты хоть представляешь, сколько людей погибло бы, если бы у тебя получилось? Это обвинение разом разрушило стену её апатии. — Боги… просто хватит! Я больше не могу! Я, чёрт возьми, не выдержу! Сколько раз ты заставишь меня повторять это?! — Медик резко поднялась с кровати и бросилась на него, изо всех сил толкая его в плечи, не используя чакру. — Я ненавижу… я, чёрт возьми, ненавижу всё это… я больше не могу! Зачем ты так со мной поступаешь?! Сколько мне ещё ждать?! ЗАЧЕМ ТЫ МЕНЯ ЗДЕСЬ ДЕРЖИШЬ?! Если бы ты хоть что-то ко мне чувствовал, ты бы не стал меня спасать! Саске крепко схватил её за запястья. — Ты спрашиваешь о вещах, на которые я не могу ответить. — Он осторожно обвил её руками вокруг своей талии и прижал к спине, а затем отпустил её. Сакура осталась стоять, словно полуобнимая его. Одной рукой он прижал её голову к своей груди, а другую положил ей на поясницу. — Это нечестно, — рыдала куноичи, понимая, что он использует физический контакт, чтобы успокоить и умиротворить её. И понимая, что это действует. — Я больше не хочу этого. Я не могу больше видеть, как умирают другие, Саске. Я больше не вынесу этих пыток. Я не могу. — Я знаю, что это нечестно. Тебе вообще не следовало сюда приходить, — пробормотал он. Больше нечего было сказать. Нечего было сделать. Учиха не собирался её отпускать. Возможно, он никогда и не планировал этого, несмотря на все свои обещания. Сакура уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась. У неё ничего не вышло. Саске больше никогда не даст ей подобного шанса. Пока он не позволит этого или Мадара не убьёт её, она будет обречена вечно пребывать в этом аду. Такова её судьба. Величайший медик своего поколения не смог даже покончить с собой. Какая ирония. Полный провал. Как и во всём остальном: она потерпела неудачу. Она терпела неудачи с самого начала. Пока она плакала, Саске нежно гладил её по волосам и спине, скрывая бушевавшую внутри ярость настолько искусно, что его прикосновения были мягкими, как весенний ветер. Это противоречие напомнило ей, что именно он плакал, когда она потеряла сознание. Этого воспоминания было достаточно, чтобы привести её в чувство. Когда её глаза наконец высохли, Сакура тихо спросила: — Сколько времени прошло? — Несколько часов. Ещё не утро. Несколько часов. Всё, чего она добилась, — это потеряла сознание на несколько часов и стала причиной смерти медика. Когда она теряла сознание, то была уверена, что умрёт. Количество потерянной крови должно было быть смертельным, даже с учётом отчаянных усилий Кахё остановить кровотечение. — Как я осталась жива?       Саске вздрогнул, положил подбородок ей на макушку и выдохнул. — …Медик прибыл как раз в тот момент, когда ты потеряла сознание. После стабилизации раны он ушёл за кровью для переливания. Кахё сказала, что сможет объяснить процедуру, поэтому Суйгецу убил его, когда он вернулся, а я провёл переливание. Твоя чакра завершила начатое… Я снял подавители на час, когда убедился, что ты не проснёшься. Харуно воспринимала его рассказ лишь наполовину. Другая половина её разума пыталась понять, насколько странным и отстранённым было всё происходящее. Вот она сидит у Саске на коленях и обсуждает свою попытку самоубийства с ним так, словно спрашивает о погоде. Словно она не вонзила себе в ногу кухонный нож, а он не кричал над её истекающим кровью телом, что никогда не простит её. Словно это был совершенно нормальный разговор двух обычных людей посреди ночи. Столь же странным было и то, что он не оттолкнул её за содеянное и не стал безжалостно упрекать за её душевный срыв. Саске, с которым она была связана печатью год назад, после подобного мог не разговаривать с ней месяцами. Вероятно, отправил бы её обратно к союзникам с официальным требованием о замене контактёра. Возможно, просто позволил бы ей умереть. — Откуда медик знал мою группу крови? — Я знал, — поправил он её. Она фыркнула ему в шею. — Не ври. Откуда он узнал? — Я не вру. — Его рука скользнула вниз и легла на то место, где она чуть не истекла кровью. — Ты же жива, разве нет? — Угу. Тогда в чём дело? Он ответил мгновенно. — Первая отрицательная. Её брови взлетели вверх от удивления. — Откуда ты это знаешь? — Мы были в одной команде, Сакура, — сказал Саске тоном, которым отчитывают провинившегося ребёнка. Это была правда, что знание группы крови товарищей по команде было одним из основных требований для всех отрядов Конохи… но слышать, как Саске признаёт, что до сих пор помнит это, было неожиданно и даже немного трогательно. Воспоминания, которые ей не принадлежали, словно в ответ на её потрясение, начали всплывать в её сознании. Карточки личных данных Команды №7. Её взгляд, направленный на себя 12-летнюю, лежащую на медицинской кушетке, на фоне пищащих медицинских приборов. Пакет с алой жидкостью с надписью «Первая отрицательная» наполняется рядом. Какаши, поглощающий лапшу в Ичираку, говорит что-то о том, что он хранит пакеты с кровью Сакуры в своих свитках на всякий случай — как команде повезло, что у Сакуры универсальная группа крови, но её бывает трудно найти, если она понадобится ей самой. Видеть себя и слышать, как о ней говорят, глазами чужих воспоминаний, заставило её внутренне съёжиться. Медик поспешно оттолкнула эти чужие мысли, прежде чем успела увидеть что-либо ещё. — Я думала, ты недолюбливал меня тогда. Его грудь слегка задрожала от сдавленного смешка. — Ты порой бывала немного… назойливой. Нахмурившись, девушка выскользнула из объятий и посмотрела ему прямо в глаза. — А ты порой был настоящим засранцем. — Кое-что никогда не меняется, — согласился Саске с лёгким кивком. Вся эта ситуация — её полная нелепость — вызывала у куноичи почти истерическое желание рассмеяться. Неужели прошло всего несколько часов с тех пор, как она чуть не умерла? Ей казалось, что с тех пор прошла целая вечность. — …Это была шутка? — Она, должно быть, сходит с ума. Ни один здравомыслящий человек не стал бы так спокойно предаваться воспоминаниям спустя несколько часов после того, как чуть не перерезал себе артерию ножом для масла. И тем более с человеком, который нашёл её в таком состоянии. — У тебя по-прежнему отвратительное чувство времени… — Я уже говорил тебе, Учиха не шутят. После этих слов между ними повисла тишина. Он не пытался отодвинуть её от себя, а у неё не было ни сил, ни желания находиться где-либо, кроме как в его объятиях, чувствуя тепло и близость. Всё было кончено. Даже сейчас, спустя всего несколько часов после того, как она почти лишилась рассудка, она позволяла ему снова превратить их в обычных мужчину и женщину. Быть в объятиях Саске было одним из самых прекрасных ощущений в мире. И хотя она не хотела, чтобы её утешали, это утешало. И хотя она не хотела чувствовать себя хорошо, его присутствие всё равно приносило ей облегчение. Его кровь пульсировала рядом, и её собственная, словно предательница, синхронизировалась с этим ритмом. Саске был таким тёплым и сильным. Его руки крепко обнимали её, словно укрывая от всего мира. Печать тихонько гудела в знак согласия каждый раз, когда горячий воздух от его выдохов касался её макушки. Саске Учиха в очередной раз возвращал её к жизни и приковывал к этому миру — хотя он сам был отчасти виновен в большинстве причин, по которым она хотела его покинуть. Хотя он, возможно, просто играл роль. Хотя он был добр к ней в конце, утешая её, когда ей это было так необходимо, несмотря на отсутствие каких-либо обязательств или обещаний, связывающих его с этим утешением. Её сердце предательски билось быстро и ровно, хотя всего несколько часов назад она пыталась остановить его навсегда.       После того, что показалось ей вечностью, но на самом деле прошло не больше десяти минут, Сакура нарушила молчание. — Как ты попал в палатку? Это был Камуи? Этот вопрос, казалось, вызвал у него какое-то замешательство. Брюнет слегка отодвинул её от себя и надавил на её плечи, словно предлагая ей лечь. Послушно выполнив его просьбу, Сакура отодвинулась и устроилась на спальном мате. Саске лёг рядом, расположившись между ней и выходом. Он лежал лицом к ней. Если бы она захотела, Сакура была уверена, что он снова взял бы её в свои объятия, чтобы она уснула. Но пока ей было приятно просто чувствовать его внимание в этом пространстве между ними. Харуно ненавидела, как легко она это признавала. — Да, это был он. Разве я не говорил тебе, что использовал его в… — Голос Саске внезапно оборвался, его брови нахмурились. Затем выражение его лица смягчилось, а голос понизился до шёпота, словно он боялся, что кто-то в пустой комнате может услышать их. — …В Стране Песка. Я могу использовать его, чтобы телепортироваться куда угодно, что видел своим Шаринганом раньше. Это секреты Учиха, — мысленно предупредил он её. Сакура понимала, что он намекает на то, чтобы она никому не рассказывала об этом. Саске достаточно часто повторял ей эту фразу, чтобы она отпечаталась в её памяти. Сакура, честно говоря, не представляла, кому она вообще могла бы это рассказать. — Я думала, что только Обито и… сенсей могли использовать эту технику. Если он и заметил дрожь в её голосе, то никак не отреагировал. — Риннеган позволяет мне изучать техники других Шаринганов, при условии наличия свитка с описанием этой техники.Это тоже секрет. Хорошо, хорошо… — Значит, Мадара тоже может использовать их все? — Теоретически. Но его тело не совсем справляется с нагрузкой от использования техник, не передавшихся ему по наследству… Он может использовать, наверное, только одну технику в день, в день реинтеграции его клеток. — Понимаю. После короткой паузы Саске закрыл глаза. — …Не делай этого больше, Сакура. Как и у тебя, у меня тоже есть вещи, с которыми я не могу справиться. Она могла бы сделать вид, что не заметила внезапного возвращения к этой болезненной теме. Могла притвориться, что не понимает, о чём он говорит. Что ей неведомы травмы его прошлого и те кошмары, которые мучают его каждую ночь. Она могла притвориться, что не видела его слёз, прежде чем погрузиться в беспамятство, и не чувствовала дрожи в его руках в тот момент, когда она теряла сознание. Но она никогда не хотела причинить ему боль. — Сомневаюсь, что у меня ещё будет такая возможность, — с натянутой улыбкой пошутила медик. — Я говорю серьёзно. Её сердце болезненно сжалось. — Да, Саске. Хорошо. — Я действительно это имею в виду. — …Я знаю. Они оба знали, что могут слышать мысли друг друга, поэтому решили закончить этот разговор. Секунду спустя Саске приподнял руку, освобождая место рядом с собой, словно приглашая её придвинуться ближе. — Попробуем поспать. День выдался очень долгим. . . . Когда наступило утро, они оделись и начали свой день так, словно ничего необычного не произошло. Вчерашний вечер казался далёким, смутным сном. Словно некто совершенно чужой пытался покончить с собой, а она лишь случайно услышала об этом. Прервав её размышления, Саске взял Сакуру за руку и повёл в ванную, примыкающую к их комнате, и закрыл за собой дверь. — У меня есть план. — Хорошо. — Она всё равно не могла ему противиться, поэтому ей оставалось только согласиться. Его взгляд стал более пристальным. — …Это также в интересах Ино. Сакура кивнула. — Тогда я согласна на всё, что ты скажешь. — Эта явная попытка манипуляции должна была её разозлить, но ей было слишком безразлично, чтобы испытывать какие-либо эмоции. Тем не менее, она не удержалась от колкости: — Конечно, ты знал, что я так скажу, раз уж ты упомянул её. — Это правда. Поисковые отряды Мадары всё ближе подбираются к тем убежищам, между которыми она постоянно перемещается. — Значит, ты до сих пор поддерживаешь связь с кем-то из союзников? Опершись о раковину позади себя, Саске посмотрел на медика с лёгким скепсисом. — Ты же знаешь, что на самом деле не хочешь слышать ответ на этот вопрос, так зачем спрашиваешь? — …Ладно, продолжай. Какой у тебя план? — Это также может помешать Мадаре убивать пленных на будущих базах. Два зайца одним выстрелом. От этой идиомы Сакуру тут же затошнило. В последний раз она слышала её из уст Мадары, когда он прижал её к земле всего в нескольких дюймах от бездыханного тела её лучшей подруги. Саске щёлкнул пальцами прямо перед её лицом. — Эй. Оставайся здесь, со мной. — Я здесь, — пробормотала она, пытаясь отогнать тяжёлые воспоминания под действием успокоительного, которое приняла несколько минут назад. — Давай уже, рассказывай. — Тц. На следующем допросе ты предоставишь Мадаре ложную информацию. Фыркнув, Сакура закатила глаза. — Да, конечно. И это, по-твоему, сработает, Саске? — Сработает. Я бы никогда не стал просить тебя делать что-то настолько безрассудное, если бы не был уверен в успехе. — О да? И каким же образом? Он сразу же поймёт, что это ложь, как только попытается проверить информацию. — Это не будет ложью. Он найдёт именно то, что ищет. — …Что? — Ты дашь ему координаты убежищ, которые уведут его подальше от Ино. Настоящие координаты. Те, которые я тебе скажу. И когда он отправит туда отряд на поиски, они действительно найдут базу и шиноби союзников. Она хотела спросить:Откуда тебе известны координаты тайных баз союзников?Но независимо от ответа, она тоже не должна была этого знать, поэтому она промолчала. Но если бы ей пришлось делать предположения, она бы поставила на то, что это информация, которую знал Орочимару и передал ему. Даже из её немногочисленных разговоров с покойным Саннином было совершенно очевидно, что он знал о союзниках гораздо больше, чем полагается знать врагу. К тому же у Саске всё ещё оставались записи из лаборатории Орочимару. Кто знает, что ещё эта змея там спрятала. — Разглашение координат тайных баз врагу автоматически означает статус нукенина, — сказала куноичи вместо этого, решив пока не затрагивать вопрос о его сомнительных источниках информации. — Даже ради Ино? — спросил он. — Я сделаю для Ино всё, что угодно. Но когда ты используешь её имя в таком контексте, я просто не могу воспринимать твои угрозы всерьёз. Нахмурившись, Саске скрестил руки на груди. — Буквально прошлой ночью ты говорила мне, что больше не можешь видеть, как умирают другие. Ты говорила, что не хочешь больше подвергаться пыткам. Всё это не прекратится, пока что-то не изменится. — …Значит, ты снова просишь меня предать Союзников. — Не начинай снова. Вспомни, сколько ты уже для них сделала, Сакура. — Его голос не был громким, но в этом тесном помещении каждое слово отдавалось эхом. — Ты разрушаешь себя, находясь здесь. Этого достаточно. Они никогда не заслуживали такой преданности. Не было никакого смысла спорить с ним о морали Союзников, поэтому она попыталась зайти с другой стороны. — Именно поэтому — вспомни, сколько я уже для них сделала. Я уже так много отдала, я не могу отказаться от них сейчас. Всё, что я вынесла, все мои страдания будут бессмысленны, если я сейчас отступлю. Потерев переносицу, Саске что-то пробормотал себе под нос. Затем, с усилием выдавив из себя слова, он произнёс: — …Ты никого не предашь. Они сами себя предадут. — Что это значит? — Просто поверь мне, Сакура. Я делаю всё, что в моих силах. Удержать это безумие от окончательного краха… — Он резко сомкнул челюсти, оборвав фразу на полуслове, и наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза. Учиха протянул руку и нежно провёл большим пальцем по печати на её шее. — Либо ты дашь эту информацию, либо это сделаю я, сказав, что нашёл её с помощью печати. В любом случае, что-то должно измениться. Ты не можешь продолжать в том же духе. харуно смотрела на него, пока его пальцы медленно скользили вверх по её горлу. — Это действительно то, чего ты от меня хочешь? — Да. — Как долго? — Уже недолго. Всё это уже не имело никакого значения. С того момента, как Саске принял это решение, всё было предрешено. У неё не было ни сил, ни возможности изменить его решение. Не было права ослушаться его приказа. Не было свободы поступать по своему усмотрению. — Хорошо, — тихо произнесла куноичи. — Я сделаю, как ты хочешь. Поддев её за подбородок, он слегка наклонил её голову вверх, в его взгляде читалось раздражение. —Предрешено? Нет сил? Почему ты думаешь, что планы изменились, Сакура? Её взгляд скользнул к его губам. — Откуда мне знать? Я всего лишь твоя военнопленная. Ты Саске Учиха. Ты можешь делать всё, что захочешь. — …Всё такая же раздражающая, как и прежде. — Тихо вздохнув, он наклонился к ней и нежно коснулся её губ своими.