Завет

      — Как ты думаешь, Союзники намерены восстановить свою армию? — спросил Мадара, сидя напротив. Ты не знаешь. Даже если бы Саске не приказал ей так отвечать, откуда бы ей это знать? — Я не знаю. Впрочем, после того, как ей раз за разом задавали одни и те же десять вопросов в неизменном порядке, Саске уже не нужно было ей подсказывать. Хотя боль от последующего наказания становилась чуть терпимее, когда он это делал. Они находились на новой базе в Стране Молнии, снова где-то глубоко под землёй, в сырой комнате с каменными стенами. Комнаты для допросов на этих базах были меньше той, в которой Сакура часто бывала на базе Саске. Но они были не менее пустынными и холодными, с той же скудной обстановкой: одинокий стол и несколько стульев. К этому времени она уже привыкла ко всему. Это был её четвёртый допрос с применением пыток с тех пор, как куноичи исцелила Мадару. Лишь один из бесчисленных допросов за последние четыре или пять месяцев. Сакура теряла счёт времени, не понимая, какой сейчас день или неделя. Она знала лишь, что это пятая вражеская база, которую они посетили в этой стране. Знала, что сегодня вечером её, скорее всего, в третий раз заставят смотреть на показательную казнь пленных из Страны Молнии в качестве доказательства лояльности.       Это стоило того ради Ино, постоянно напоминала она себе; ради всех, кто ещё мог остаться в живых и скрываться. Но порой, всё чаще и чаще, она не могла вспомнить, ради чего хранит молчание. Иногда ложь, которую она говорила Мадаре, была скорее рефлексом, чем осознанным убеждением. Потому что кто вообще мог выжить? Люди Мадары были повсюду, они неустанно искали выживших. Как кто-то, избежавший последней битвы, мог так долго выдерживать эту безжалостную охоту? Если Ино где-то там, то какой жизнью она живёт? Крадётся, как мышь, за которой гонится стая кошек, затравленная, израненная, одинокая и… — Хм. — Мадара внимательно изучал её, сложив руки на груди, с абсолютно непроницаемым лицом. Затем он наклонился вперёд, резко хлопнув ладонями по столу и нависнув над ней с хмурым взглядом. — И сегодня тоже? Тебе ещё не надоело, целительница? Считай.             Шиноби в маске, стоящий рядом, схватил её за левую руку и резко перевернул её ладонью вверх, крепко удерживая запястье. Отстранённо Сакура позволила этому случиться, не сопротивляясь, уставившись на бледную внутреннюю сторону своей обнажённой руки. Под слишком бледной кожей проступали синие вены. Взгляд Саске был столь же отстранённым, когда она подняла голову, чтобы убедиться, что он всё ещё стоит у двери. Если бы не тепло на её шее и его тихие приказы, звучавшие в голове, Харуно могла бы подумать, что он полностью отстранился от происходящего. Но он был там, как и обещал. Прислонившись к стене, как он теперь делал всегда, когда Мадара присутствовал на её допросах. Казалось, шиноби хотел быть где угодно, заниматься чем угодно, лишь бы не видеть этого. По крайней мере, в этом он, вероятно, был искренен.       Не плач,— приказал он. Её взгляд метнулся обратно к столу, как раз в тот момент, когда кунай вонзился в нежную кожу под сгибом локтя. Шиноби с силой провёл лезвием поперёк, оставляя на её плоти глубокую, сочащуюся кровью рану. Сакура судорожно сжала пальцы в кулак, напрягая все мышцы тела, чувствуя, как ядовитая жидкость, покрывавшая клинок, огнём и тысячами игл проникает в её кровь. Но она не издала ни звука — и печать вознаградила её за это. — Каковы координаты известных тебе тайных баз Союзников? — спросил Мадара. Я ничего не знаю. Сделав глубокий, сбивчивый вдох, Сакура с трудом выдавила: — Я ничего не знаю.       Мадара с тяжёлым вздохом выпрямился в полный рост. — Не жди моего приказа. Начинай считать, как только она перестанет отвечать. — Слушаюсь, Учиха-сама, — отозвался шиноби в маске. С этими словами кунай снова вонзился в её руку, прочерчивая вторую, идеально ровную линию прямо под первой. Девушка проклинала про себя эту жгучую, разъедающую боль, хотя она была далеко не самой худшей из тех пыток, что ей довелось пережить. Её жгли на костре. Её часами избивали плетьми. Если эти мелкие порезы — всё, что он задумал на сегодня… — Какое дзюцу скрывает пути их передвижения? — Я не знаю. Третья линия легла в ряд с предыдущими. Едкая смесь, покрывавшая металл, с каждой новой раной всё быстрее распространялась по её руке, охватывая конечность жгучей, колющей агонией. Несмотря на струйки крови, стекающие по коже и образующие лужицу на столе, она не отрывала взгляда от патриарха Учиха, стоявшего перед ней. — И, полагаю, ты также не знаешь, кто входил в команду охраны джинчурики? — Не знаю. — Или политику Конохи относительно содержания тела джинчурики? — Нет. Пятая линия, прочерченная по диагонали, пересекла первые четыре, и Сакура едва не вскрикнула от боли, когда лезвие прошло по уже открытым ранам. Наконец она опустила взгляд. Отметки. Вот что имел в виду Мадара. На её плоти красовалась чёткая отметка из пяти линий. Ты сможешь залечить их, когда всё закончится. Игнорируя слова Саске, Сакура рассматривала свою руку, словно она принадлежала незнакомому человеку. Кровь пузырилась и сочилась из ран, раздражённая вступившей с ней в реакцию жидкостью. Будь у неё чакра, она, вероятно, смогла бы определить, что это за яд. Возможно, даже смогла бы нейтрализовать его с помощью подходящего дзюцу. Раньше она делала это с лёгкостью, постоянно. Но проблема была не в яде. Яд лишь усиливал боль. Настоящая проблема заключалась в… — Кто был следующим в очереди на получение Девятихвостого? — Мне никогда не говорили, — пробормотала она, с отстранённым вниманием наблюдая, как кунай этого человека рассекает её плоть, словно кусок жареной свинины, для шестой отметки. С каждым новым порезом отметки всё ближе подбирались к её запястью. Кровь неумолимо покидала её тело, раны были слишком глубокими, чтобы быть безобидными. Настоящая опасность заключалась в том, что чем ближе кунай приближался к её руке, тем смертельнее становились порезы. Это была относительно простая, лишённая изощрённости пытка, но наносить такие раны без последующего лечения в этом месте было равносильно медленному убийству. Сколько ещё Мадара намерен это продолжать? В её нынешнем состоянии её тело долго не выдержит такой кровопотери. Даже в лучшие времена такое количество крови было бы опасным. С тех пор как они прибыли в Страну Молнии, он до сих пор избегал допросов, которые могли привести к сильному кровотечению. Не то чтобы она сопротивлялась, если бы её мучитель решил положить этому конец. Ты не умрёшь, Сакура,— прозвучал в её голове голос Саске. — Сколько осталось от сил Союзников? — донёсся сквозь пелену боли голос Мадары. — Я даже не знаю, сколько погибло в последней битве, — механически ответила медик, едва замечая краем глаза, как Саске переминается с ноги на ногу. Всё её внимание было приковано к багровой луже на столе. К седьмой отметке, врезающейся в её плоть. К тому, как её рука немеет, а грудь внезапно пронзает жгучая боль, словно тысячи игл вонзаются в неё одновременно. К нарастающей невесомости, окутывающей её мысли. Обычно вид крови вызывал у неё тошноту и головокружение. Теперь же, глядя на то, как её кровь стекает на стол, она не чувствовала… ничего. — Кто вытащил из тебя чёрные приёмники? — Я не знаю. Саске что-то говорил ей в голове, но слова доходили до неё словно издалека. Кунай снова вонзился в её плоть. Боль медленно поползла вниз по животу. Пожалуй, не совсем ничего, мысленно поправила себя Сакура. Она чувствовала почти ничего. Но где-то глубоко внутри, сквозь пелену апатии, гормонов и действия успокоительного, которое уложило бы обычного генина в постель на несколько дней, она ощущала… Предвкушение. Странное, почти болезненное предвкушение. — Кто забрал тело павшего джинчурики? — Сколько раз я должна повторять, что не знаю? — с трудом выговорила Харуно. — Дерзкая девчонка. Учишься у моего племянника? — прорычал Мадара. На девятом порезе её сознание помутилось. Лезвие задело сухожилия на запястье. Она потеряла слишком много крови; Мадара обычно не был таким безрассудным. Уголки её губ слегка приподнялись в слабой, почти безумной улыбке, когда её пульс начал замедляться. Сакура! Сосредоточься!— голос Саске, резкий и требовательный, эхом отозвался в её голове, заставив вздрогнуть. Её взгляд, расширенный и потерянный, метнулся к нему. Прекрати об этом думать! О чём она только думала? Её разум казался пустым и безжизненным. Моргнув, она увидела его суженные глаза, напряжённые плечи и сжатые челюсти. Я сказал, что ты не умрёшь,— прорычал он, заметив её отсутствие реакции. Его сторона печати словно заледенела, когда он наблюдал за ней с тщательно скрываемым безразличием.Перестань этого желать. Почему я не должна?— мелькнула в её голове мысль, полная искреннего недоумения. Почему она не должна желать смерти? Саске уже знал о её желании. Он уже обещал её отпустить. Почему же его так раздражает, когда эта тема снова всплывает? — Что-то не так, Саске? — резко вмешался Мадара. Скривившись, Саске резко отвернулся, обрывая их мысленный диалог. — Ты пытаешься её убить? — с вызовом бросил он. — Ты говоришь так, будто тебе есть до неё дело, — с усмешкой ответил Мадара. — Сними с меня эту печать, прежде чем ты это сделаешь, — прошипел Саске. — Если она умрёт, пока мы связаны, я не знаю… — У меня нет ни малейшего намерения убивать её прямо сейчас, так что успокойся. Я, разумеется, сниму с тебя печать, если мои планы изменятся. Однако… — Мадара цокнул языком, выражая своё недовольство. — Я крайне разочарован этими допросами. Она исцелила меня на совесть, когда ты ей приказал, но с тех пор я наблюдаю лишь недели откровенного неповиновения. Ты точно приказываешь ей отвечать на мои вопросы, как я прошу? — Разумеется, — отрезал Саске. — Ты продолжаешь регулярно укреплять связывающую нас печать? — …Ага, — последовал короткий, неохотный ответ. — И она всё равно упорно отказывается выдавать хоть какую-то информацию… — Мадара на мгновение закрыл глаза, словно обдумывая что-то. — Её Воля Огня ещё не до конца угасла. Исцелить меня — это одно, но привести меня к своим товарищам — совсем другое. В этом всё дело, целительница? Сакура выдержала тяжёлый, холодный взгляд Мадары, когда он остановился на ней. Спустя мгновение он снова скользнул к младшему Учиха, стоявшему на другом конце комнаты. — Возможно, в следующий раз не только она понесёт наказание за это упрямое молчание. Саске резко опустил подбородок, и его красные додзюцу вспыхнули, словно два уголька. — …Ты снова мне угрожаешь? — прорычал он сквозь зубы. — Ты смеешь показывать мне свой шаринган, мальчишка? — гневно отрезал Мадара, мгновенно формируя вокруг себя ощутимый барьер из тёмно-синей чакры. После короткой паузы красные глаза Саске снова стали чёрными, как оникс. Чакра Мадары рассеялась секунду спустя. — Твой нрав по-детски вспыльчив и груб. Я лишь давал тебе совет, — с напускным спокойствием произнёс Мадара. — В конце концов, я не хотел бы причинять боль семье. Я задаю одни и те же вопросы, чтобы ты знал, какую именно информацию я пытаюсь получить. Попытайся заглянуть в её разум. Связь между вами должна быть уже достаточно сильной, разве нет? — Ага, ладно, — с неохотой выдавил Саске. — Я посмотрю, что смогу сделать. Но сегодня ты был слишком неосторожен. Взгляни на неё. Не прошло и десяти минут, а ты уже допустил слишком большую потерю крови. Прищурившись, Мадара усмехнулся, и в его усмешке сквозило презрение. — Мы все видим, что она весьма… привлекательна, — с издевкой протянул он, — но хотя бы попытайся скрыть свою привязанность к игрушке, которую я тебе подарил, Саске. С презрительным фырканьем Мадара снова откинулся на стену. — Привязанность? — с горечью отозвался Саске. — Ты вспоминаешь о печати лишь тогда, когда тебе это выгодно. Ты прекрасно знал, что связывание меня с ней с помощью этого дзюцу… — Твои мысли об этой целительнице мало меня интересуют, пока она выполняет мои приказы, — холодно прервал его Мадара. — Если она будет сотрудничать, мне всё равно, что ты о ней думаешь и как с ней обращаешься. Но если она продолжит своё упрямство, я могу счесть эту… привязанность скорее помехой. Даже обузой.       Вместо обычной, угрюмой злости, которую он обычно демонстрировал в присутствии Мадары, Саске лишь раздражённо фыркнул: -Нелепо. — В самом деле. Когда Орочимару начал сотрудничать с Яманака? Сакуре потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что Мадара снова полностью переключил своё внимание на неё. Это был вопрос, которым он всегда заканчивал допрос: когда Орочимару начал работать с Яманака? Его появление означало лишь одно из двух: либо допрос закончится прямо сейчас, либо начнётся сначала, и её будут пытать как минимум ещё десять раз. Но если они не собирались её лечить, она не останется в сознании и пяти минут. — Никогда не знала… что они… сотрудничали, — с трудом проговорила медик, чувствуя, как язык заплетается. Десятая отметка диагонально пересекла последние четыре пореза. Когда палач в маске отступил, голова Сакуры бессильно склонилась на плечо. — Можете перевязать эти раны и позвать медика, чтобы остановить кровотечение, но оставьте их гноиться, — услышала она приказ Мадары, донёсшийся откуда-то из-под двери. Кто-то занял место рядом с ней, заслонив вид на патриарха. До неё донёсся слабый, тошнотворный запах дыма от болиголова. — И оставьте на ней подавители на несколько дней. Я хочу, чтобы эти раны оставили шрамы, которые она запомнит надолго.

***

      Той ночью он осторожно лёг рядом с ней на спальный мат. На третьей базе в Стране Молнии Саске начал просить для них отдельную комнату. Она не спрашивала, почему, и он не давал никаких объяснений, но она почувствовала облегчение. Замкнутые пространства этих пещер казались гораздо безопаснее, чем бескрайние джунгли снаружи. В этой каменной коробке было легче дышать. Легче не думать о том, как близка она к свободе и как одновременно недостижима и бессмысленна эта близость. В заточении в каменной клетке было легче отключиться от мыслей. Сакура свернулась калачиком, лицом к холодной каменной стене. Она старалась не задеть свою пульсирующую руку, из-под небрежной повязки, которую ей наложил Саске, просачивалась кровь.Куноичи знала, что, если она пожалуется, он тут же попытается перевязать её как следует. Он даст ей свежие бинты, расспросит, как правильно наложить повязку, и умело выполнит все её указания. Она молчала.       И хотя он находился всего в нескольких дюймах от нее на том же спальном мате, Саске не прикасался к ней. В те дни, когда Мадара пытал её, если только она сама не провоцировала это, он никогда не делал этого. — Я сниму подавители, если хочешь, — тихо предложил он ей в спину. Сакура бесцветно отказалась. — Оставь их. Это не имеет значения. — Бьякуго может исцелить старые раны? Теперь печать была заполнена больше чем на три четверти. Он не приносил ей новых солдатских таблеток с тех пор, как пытки Мадары возобновились. Вероятно, потому, что Саске редко уходил на тренировки в эти дни. Не то чтобы это имело значение. Её печать, его тренировки — всё это было бесполезно. — Нет. Одеяло, которым они делились, сдвинулось, когда Учиха потянулся к её лодыжкам. — Исцели сейчас. Я придумаю, что сказать Мадаре. Она отодвинула ноги дальше от него. — Нет. Станет только хуже, если я это сделаю. — …Тогда эти следы останутся у тебя навсегда. — Не навсегда. — Со вздохом Сакура перевернулась, чтобы взглянуть ему в лицо. В темноте Саске хмурился. — Просто ещё немного. — Не то чтобы Сакура не хотела, чтобы он прикасался к ней, поэтому она подняла свою раненую руку и прикоснулась к его щеке. — Ты обещал. Его прикосновение было мягким, когда Учиха, сжав её ладонь в своей руке, поцеловал её, не отводя глаз. Её тело должно было откликнуться мурашками по коже, дыхание должно было сбиться. Взгляд Саске должен был пленить её, вызывая волну тепла, разливающуюся по всему телу. Харуно должна была ощутить счастье от этой новой грани его привязанности, проявившейся в таком простом жесте. Она в очередной раз должна была осознать, что это чувство, которое он ей дарит, очень похоже на любовь, и ощущается именно так. Сакура не чувствовала ничего из этого. Вместо этого то, что она чувствовала, свернувшись внутри, было болезненным ужасом. Саске почти наверняка убьют из-за этого. В её душе боролись страх и надежда, и страх оказался сильнее — опыт, полученный в стране Молнии, развеял все иллюзии. Надежда делала её уязвимой. Ужас же от осознания, что из-за неё может погибнуть Саске, подгонял её, заставляя стремиться к скорейшему уходу из этого мира, чтобы не подвергать его опасности.       День за днём Сакура становилась всё более отрешённой, словно растворялась в пустоте. И чем глубже она погружалась в эту отстранённость, тем ярче проявлялся Саске. Они будто менялись местами: он рвался вперёд, она же угасала. Она — убывающая луна, он — послушный её воле прилив, то приближающийся, то отступающий. Если бы эта метаморфоза происходила лишь наедине, как прежде, тревоги можно было бы избежать. Но Мадара наблюдал за каждым их шагом, и маска Саске, столь тщательно им выстроенная, трещала по швам. Он даже осмелился выступить против её пыток. Сакура не могла не заметить ярость, исказившую лицо патриарха Учиха. Орочимару вынес им обоим смертный приговор. Сакура была готова встретить смерть, но мысль о том, что Саске разделит её участь, терзала её, сковывая ужасом. Несмотря на всё: на то, что он был генералом Мадары, на то, что его руки обагрены кровью её близких, на его возможные намерения занять место Мадары и продолжить войну, мстя за брата и свой клан, — после всего пережитого она верила: Саске должен жить. …И, возможно, именно это было её проклятием. — Ты отгораживаешься от своих мыслей, — прозвучал его голос. Он осторожно уложил её раненую руку между ними и, обняв за талию, слегка притянул к себе. — Ты всегда это делал. — …Хочешь услышать, о чём я думаю сейчас? Он дразнил её или говорил серьёзно? Различить было почти невозможно. В эти редкие мгновения его холодная неприступность отступала, и Сакура терялась. Сакура-ученица покраснела бы до корней волос и потеряла сознание. Юная Сакура не упустила бы возможности воспользоваться ситуацией. Даже закалённая войной Сакура дрогнула бы под этим пристальным вниманием, увидев трещину в его непробиваемой маске. Но нынешняя, загнанная в ловушку, она не знала, как реагировать на эту внезапную теплоту. Харуно боялась, что её ответная реакция лишь подвергнет его опасности. Что бы это ни значило, это ничего не изменит. Лучше не думать об этом. — Нет, — прошептала медик, закрывая глаза и прижимаясь лбом к его груди. — Я просто хочу спать. На базе «Молнии» нашёлся умелый медик, способный быстро исцелить сломанный палец. Но исцеление было лишь подготовкой к новым мучениям. Саске, вынужденный удерживать её правую руку — такова была воля Мадары, — лишь усиливал её страх. Она старалась не показывать боли, но внутри всё сжималось от ужаса. К счастью, не Саске наносил удары; для этого был другой шиноби с тяжёлым каменным молотом. Ухмылка Мадары, скользившая по её изувеченной руке, раньше заставила бы её сгореть от стыда, но теперь куноичи не чувствовала ничего, кроме обречённости. Четыре пальца, четырнадцать или ни одного — какая разница, если её ждёт смерть в этом проклятом месте? Это всего лишь палец, ничто по сравнению с тем, что она уже потеряла. —«Какова была политика Конохи в отношении тел джинчурики? — вопрос Мадары повис в воздухе. Отвечать было бесполезно, и Сакура молча отвернулась к стене. В тот момент, когда молот обрушился на её кисть, раздробив кости, рука Саске, сжимавшая её, едва заметно дрогнула. Из горла Сакуры вырвался хриплый, болезненный стон. Она пыталась вырваться, но хватка Саске была сильна. Ей уже ломали кости, но никогда одни и те же, снова и снова, с такой жестокой методичностью. Зелёные ладони медика нависли над распухшей, изуродованной кистью, возвращая ей прежнюю форму в мучительной агонии. Клетки не могут бесконечно восстанавливаться, даже бьякуго имеет предел. Кости не созданы для непрерывной регенерации. После исцеления Мадара задал следующий вопрос: —«Кто был следующим в очереди на Девятихвостого? Эти десять вопросов преследовали её с самого прибытия в страну «Молнии, повторяясь уже в третий раз в этой комнате. Десять невидимых шрамов, выжженных в её памяти, которые она вынуждена была носить в себе. Когда же это закончится? — пронеслось в её мыслях. Скоро, — тихо ответил Саске. И молот снова обрушился на её костяшки. После допроса, когда Мадара закончил свою речь перед всей базой, тринадцать союзников погибли. Трое из них — куноичи, которых Сакура знала. Узнавание было неизбежным, когда с них сорвали капюшоны. Боль прорвалась сквозь её отчаяние, слёзы неконтролируемо текли, пока она смотрела на них с трибуны. Самуи, Каруи и Мабуи — их гибель была внезапной и ужасной: земля разверзлась, поглотив их. Среди ликующей толпы врагов Саске увёл её прочь. … Удар тока, пронзивший её, отозвался почти такой же мукой, как утопление. Куноичи вернулась в сознание с судорожным кашлем, извергая воду. Суйгецу, с фальшивой ухмылкой, стоял рядом с Мадарой. Саске, напротив, казался каменным, каждое его мускул напряжён. Сакура помнила, как Ино подвергали этой пытке. Боль была невыносимой, бесконечной. И Саске, словно издеваясь, раз за разом возвращал её к этой муке. Измученная, она бессильно повисла на верёвках, опустив голову. — Какое дзюцу скрывает маршруты? — голос Мадары звучал как приговор. Собрав последние силы, она выдохнула: — Пошёл ты… «Сакура, пожалуйста…»— пронеслось в её сознании. Но было поздно. Суйгецу сложил печати, и водяной пузырь сомкнулся вокруг её головы, заглушив всё, включая мольбы Саске. … Поздним вечером, после того как Суйгецу вернул её, Саске пришёл в их комнату. Нукенин из Кири прошептал извинения, едва они отошли от комнаты допросов. Сакура молча кивнула. Что он мог сделать? Все подчинялись Мадаре. У Суйгецу не было выбора. Она не могла его винить. Но Саске… он мог бы противиться. И когда он вошёл, она не смогла поднять на него глаза. Почему он не даст ей умереть? Зачем держит её в этом кошмаре? Учиха бесшумно лёг рядом, как всегда. Но что-то было не так. От него исходила пугающая липкость, его дыхание было хриплым и прерывистым. Сакура резко села, забыв обо всём, и откинула одеяло. Его лицо было покрыто холодным потом, кожа — мертвенно-бледной. Под глазами залегли тёмные круги, взгляд был мутным. Она коснулась его лба. — Что с тобой? Сними мои подавители, я должна тебя осмотреть! — Всё в порядке, — прохрипел он. — Ложись. Спи. — Ты дрожишь… — Ложись, — повторил он, отрезая все возражения. Сакура подчинилась, легла рядом, лицом к нему. Едва она коснулась мата, Саске прижался головой к её груди, издав беззвучный вздох. Его одежда и кожа были мокрыми от пота, но она всё равно обняла его, чувствуя безмолвную просьбу. — …Это из-за того, что я молчу? — прошептала она. — Немного гендзюцу. Я справлюсь, — ответил Учиха, и его дыхание действительно стало ровнее. Но напряжение в его мышцах и сбивчивые вдохи не исчезли. Как долго он это выдержит? — Столько, сколько потребуется. Беспокойся о себе, — последовал мгновенный ответ. — Ты хочешь поговорить? — робко спросила она, заметив, как сильно он сжал её рубашку. Минуты тянулись в молчании, и Сакура уже решила, что он не ответит. Её это не расстраивало — это было его личное дело. Но когда он всё же заговорил, она была потрясена. — Я переживал это тысячу раз. Всё будет хорошо, Сакура. — В её сознании мелькнули обрывки его воспоминаний, знакомые ей по его кошмарам: красные стены, два тела в прихожей, мёртвые лица на улицах, красные символы Учиха на дверях. Видения исчезли так же внезапно, как и появились. — Забудь и спи.

***

Гендзюцу не действовало на неё, даже без чакры. Но галлюциногены — другое дело. После каждого вопроса Мадара заставлял Саске вводить ей микродозу. С каждым разом реальность становилась всё более размытой. Воспоминания, которые куноичи так долго подавляла, начали прорываться наружу. Сначала это были лишь ощущения: страх перед битвой, горечь утраты, невыносимая тоска по тому, кого уже не вернуть. Потом появились призраки. Искажённые болью и смертью лица друзей. Лица незнакомцев, которых ей пришлось убить. Свист и взрывы дзюцу. Под действием препарата эти видения были гораздо страшнее, чем её обычные панические атаки. Дыхание стало прерывистым, она боролась с нарастающим ужасом. В конце концов Саске ввёл слишком много, и реальность рухнула. Следующий вопрос Мадары утонул в криках битвы. Война поглотила её. Куда бы Сакура ни бежала, смерть неотступно следовала за ней. Ноги вязли в мёртвых телах и гниющей плоти. Шиноби в форме союзников падали, как подкошенные, во все стороны — кровь брызгала фонтанами, пропитывая её волосы, одежду и глаза. Холодные, склизкие руки мертвецов хватали её за лодыжки, утягивая в бездну из трупов. Поле битвы было везде — вокруг неё и внутри. Когда Сакура наконец вырвалась из этого кошмара, она оказалась в маленькой, незнакомой комнате, сотрясаясь от рыданий. Она сидела на чьих-то коленях, окружённая тёплыми, сильными объятиями, словно одеялом. Чья-то рука нежно гладила её по голове. Её лоб упирался в жёсткий, небритый подбородок. Она дрожала так сильно, что зубы стучали друг о друга. Всё хорошо. Всё позади. Просто расслабься, — успокоил её Саске в мыслях. Но ничего не кончилось. И, казалось, этому не будет конца. Прошло уже несколько долгих месяцев — сколько ещё ей придётся это выносить? Харуно была истощена. Она была истощена до предела. Она давно устала. Больше она не могла. Мощный удар по затылку снова погрузил её в спасительную тьму.

***

      Путешествие в Страну Огня заняло больше недели. После первого дня Саске нёс её на руках вместо Суйгецу, хотя повязка оставалась на глазах всякий раз, когда они покидали лагерь. Дневная жара постепенно нарастала по мере того, как они покидали влажные джунгли Страны Молнии, пересекали ледяные пустоши Страны Мороза и окутанные паром земли Страны Горячей Воды, спускаясь всё ниже, к границам Страны Огня. Пересекая границу родной страны, Сакура почувствовала, как слёзы пропитали повязку, ручьями стекая по щекам. Даже лишённая зрения, она безошибочно поняла, что наконец-то вернулась домой. Не прошло и получаса. Саске тут же мысленно подтвердил её догадку, не произнеся ни слова о её явной, глубокой скорби. Запахи — горячий, полувлажный весенний воздух, щебет знакомых с детства птиц — всё было до боли родным. Когда-то сны были полны красоты этих мест. Её амбиции были неразрывно связаны с Конохой и Страной Огня, со стремлением сохранить мир и стабильность в родной стране. Здесь жили все, кого она любила. Здесь родились те, кто любил её. Когда она в последний раз закрывала глаза и видела мирный, безмятежный образ родного города? Когда она в последний раз вспоминала дом без этой щемящей, разрывающей грудь боли? Всё в Стране Огня было болезненно близким воспоминанием, омрачённым горьким осознанием того, что она никогда больше не сможет свободно ступать по этой земле. Куноичи позволила себе выплакаться в течение часа. Затем достала из сумки, прикреплённой к груди Саске, пузырёк с успокоительным и заглушила нахлынувшие эмоции глотком снадобья. Стража двигалась намеренно медленно по приказу Мадары. Патриарх Учиха казался раздражённым тем, что оставшиеся союзники не предприняли попыток освободить её с самого начала их шествия. Он, вероятно, полагал, что если это и произойдёт, то именно на территории Страны Огня. Поэтому они продвигались со скоростью генина, не утруждая себя тем, чтобы скрывать своё присутствие. Громко заявляя о себе всем потенциальным засадам. Никто не появился. Возможно, Мадара ошибался. Возможно, никого не осталось.       Из-за частых допросов в Стране Молнии у них с Саске уже давно не было близости. Это разительно отличалось от их отношений во время путешествия по Стране Воды, где он почти каждую ночь стремился к близости, а она отвечала ему взаимностью. Поэтому на третий вечер после выхода из джунглей, когда Саске вошёл в их палатку после вечернего омовения без рубашки и без колебаний сел рядом с ней, Сакуру охватило странное, непривычное волнение, которого она не испытывала с самого начала их отношений. Она изучала то, как он осторожно разворачивал свиток, который читал последние несколько дней. Рассматривала его длинные пальцы на пергаменте, влажную от воды кожу, фиолетовый отблеск Риннегана. Ширину его груди. Рельеф мускулов на животе и сильных руках. Сакура сглотнула, безуспешно пытаясь унять внезапный жар. Последние несколько недель она чувствовала лишь беспросветное отчаяние. Без него что оставалось? Если ей суждено быть здесь — если ей суждено что-то чувствовать — она хотела бы чувствовать что-то хорошее. — Хм? — негромко промычал Саске, его взгляд скользнул к её ожидающему взгляду. — Что случилось? Её щёки вспыхнули румянцем. — Мы оба знаем, что ты слышал. Не притворяйся. — Пока ты не скажешь, я не узнаю, — ответил он, уже начиная сворачивать свиток. Но именно Сакура проявляла инициативу на протяжении всего их пребывания в Стране Молнии. Всё это время ей приходилось делать первый шаг. Разве недостаточно того, что её желание было очевидно, и он это знал? Её не пытали во время путешествия, так почему же он не мог снова начать проявлять инициативу? Пожав плечами, Сакура отвернулась от него. — Тогда оставайся в неведении. Харуно услышала, как свиток снова развернули. — А, ладно. Прошло несколько томительных секунд, и Сакура поняла: если она будет молчать, её желание останется неуслышанным. Боже, порой он был просто невыносим. Резко повернув голову, Сакура испепелила его взглядом. — Уф, ну серьёзно, Саске… — Её слова утонули в поцелуе. Учиха стремительно наклонился, ухмыляясь, и его губы накрыли её губы. Сильная ладонь развернула её к нему, а другая скользнула под подол ночной рубашки, сбившуюся на бёдрах. Лёгкие укусы его зубов на её нижней губе словно просили её открыть рот для более глубокого поцелуя. Капли воды с его чёлки падали ей на щёки. Его пальцы, словно языки пламени, скользнули по её бедру и опустились на живот. Куноичи ответила на поцелуй с голодной страстью, внезапно осознав, как сильно скучала по этой близости. Как сильно она дорожила тем, что это принадлежало только ей, и никому другому. Как он никогда не дарил этого никому другому. Как кровные линии в его глазах каждый раз, когда он наполнял её, клялись в этой исключительности. Как сильно она его любила, несмотря на то, что это не имело значения. Сакура оказалась на спине, и его рука, скользнув с плеча, сжала её запястье, подтягивая его между ними, пока её ладонь не сомкнулась на его члене сквозь ткань шорт. Его пальцы накрыли её пальцы, сжимая их в кулак, заключая его в её маленькую ладонь. Бёдра Саске подались навстречу, и его глубокий, прерывистый вздох коснулся её уха. Именно в эти интимные мгновения, когда их тела сливались в одно целое, — в эти моменты, несмотря на то, что это не имело значения и никогда не будет иметь, — Харуно могла просто быть его. Не бывшим товарищем по команде. Не союзницей. Не пленницей Мадары. Просто… Его. Под напором грубой, сладостной страсти Саске она почти забыла, что была военнопленной, что мир вокруг рухнул. Иногда, когда его рука сжимала её шею и он входил в неё так медленно, что ей хотелось кричать, Сакура действительно забывала обо всём. — Ты этого хочешь? — прошептал он ей на ухо. Она ответила без колебаний: — Если ты этого хочешь, то да.

***

      Прибытие на первую вражескую базу в Стране Огня вернуло её к реальности. Несмотря на повязку, Сакура по гулу голосов поняла, что стоит на возвышении перед толпой. Нервное эхо в печати заставило её безрезультатно искать ответы у Саске. Солёный запах моря говорил о близости побережья. Как только в толпе воцарилась тишина, кто-то дёрнул ткань, завязанную на её затылке. Она прищурилась от яркого солнца и, обернувшись, увидела Мадару, который улыбался ей, покручивая повязку в пальцах. Рядом с ним стоял Саске, в его взгляде читалось предостережение. Поджав губы, она повернулась лицом к толпе. Она едва не потеряла равновесие от открывшейся картины. Рука на её пояснице — рука Саске — удержала её от падения. Десять пленных стояли в ряд, их головы были обнажены. Обычно Мадара дожидался окончания своей речи, прежде чем вывести их на всеобщее обозрение. Обычно она не знала, кто станет следующей жертвой, до самого последнего мгновения. До сих пор среди пленников не было никого из Конохи, кроме Ино. Но ей следовало предвидеть это в Стране Огня. Куноичи настолько сосредоточилась на выживании в каждом текущем моменте, что совершенно не подумала о том, с кем ей придётся столкнуться на родине. На коленях, со скованными за спиной руками, Генма и Ияши смотрели на неё с мрачной серьёзностью. Она не смогла сдержать потрясённый выдох, от которого из лёгких словно выбили весь воздух. Держись…— мысленно предостерёг её Саске. Он видел их. Он знал, что, сняв повязку, она увидит знакомые лица. Даже если Учиха не знал Ияши лично, он наверняка встречал Генму ещё в юности, будучи генином. Почему он не предупредил её? Почему он всегда держит её в неведении?! Сакура почувствовала, как он напрягся, ощутив её нарастающее негодование.Я боялся, что… Нет! Ты всегда так поступаешь, Саске! С меня хватит! Ты должен был меня предупредить!— мысленно вскричала она.Ты должен был… — Благодарю всех за столь тёплый приём. Я рад, что моё триумфальное шествие наконец достигло Страны Огня, — провозгласил Мадара, выйдя на край возвышения. Он небрежно бросил повязку вниз. — Как большинству из вас, несомненно, известно, когда-то эта земля была моим домом. Я принимал непосредственное участие в создании деревни шиноби, призванной защищать эту страну. И поистине символично, что я вновь оказываюсь здесь, на пороге новой эры. Хотя в своей первой жизни я никогда не жил так близко к границе со Страной Чая, я всегда находил этот небольшой перешеек весьма живописным. Сакура едва дышала, её взгляд лихорадочно метался между двумя знакомыми пленниками. Если они и были удивлены, увидев её за спиной Мадары, без цепей и в окружении врагов, то ни один из них не подал виду. Прикосновение Саске к её спине отозвалось волной тёплой чакры, призванной успокоить её, но это лишь усилило внутреннее смятение и гнев. Мадара продолжал свою монотонную, тягучую речь: — Путешествуя по Стране Воды и Стране Молнии, посещая наши базы и встречаясь с нашими воинами, я неизменно начинал свой визит с торжественного обращения. Я стремился воодушевить войска, поздравить их с нашими блистательными победами и неуклонным продвижением вперёд. Я воздавал должное их неустанному труду по искоренению остатков поверженного врага. И, конечно же, я представлял им наш самый ценный трофей — лучшего медицинского ниндзя союзников, Сакуру Харуно. — Он жестом указал в её сторону, и тысячи вражеских глаз устремились на неё. Её же взгляд оставался прикованным к Генме и Ияши, куноичи было совершенно безразлично, что враги могут прочитать на её лице. — Однако на этот раз я опущу все утомительные формальности. Вести распространяются куда быстрее, чем продвигается наше войско, поэтому я уверен, что мои слова уже достигли каждого из вас. Вместо этого сегодня я собрал вас здесь, чтобы вы стали свидетелями… Воли Огня — столь превозносимой добродетели Конохи! Среди толпы прокатился недоумённый, настороженный шёпот. Насмешливые, зловещие нотки в голосе Мадары при последних словах заставили Сакуру содрогнуться. Скажи мне, что происходит!— безмолвно взмолилась она, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения. …Я знаю не больше твоего. Я не понимаю, что задумал Мадара.Саске шагнул вперёд, становясь рядом с ней, словно в защитной позиции.Прости. — Говорят, что Воля Огня — это то, что защищало Коноху. Это то, что защищало её шиноби и их образ жизни. Но где сейчас Коноха? Где её шиноби? — Мадара выдержал зловещую паузу в наступившей напряжённой тишине, прежде чем продолжить: — Я вам скажу. Коноха пала. Её воины повержены: мёртвые, бежавшие, закованные в цепи. Одна из лучших, её бывший командир, стоит здесь, навеки связанная с наследником Учиха. Шестеро склонили головы, ожидая конца. Шесть? Она снова просканировала взглядом десятерых, но кроме этих двоих не узнала никого. — Она могла бы их спасти. Сакура Харуно, одна, могла бы сохранить десять жизней сегодня. Но её Воля Огня, эта слепая вера, уже отправила на смерть сотню товарищей. Она предпочла э пустую добродетель жизням тех, с кем сражалась бок о бок пять лет. Она готова пожертвовать этими шиноби и мирными жителями, лишь бы не дать им жить свободно, преследуя свои мечты, — в мире, который я создаю. — Мадара повернулся к Саске: — Подойди. Саске, не колеблясь, встал рядом с ним. Мадара положил руку ему на плечо и обратился к толпе: — Сегодня вы увидите всю тщетность убеждений ваших врагов. Смотрите, как их лучший медик, та, чьей задачей было спасать жизни, сама обрекает своих союзников на позорную гибель! Наступила пауза. Мадара, казалось, ждал аплодисментов, но в толпе царило замешательство. Он продолжил, не показав своего разочарования. — Итак, Сакура Харуно, — Мадара бросил на неё взгляд через плечо, его губы растянулись в хищной ухмылке. — Союзники надеются собрать новую армию? Это был первый из тех десяти вопросов, что он задавал ей на каждом допросе. Пытка перед всеми? Зачем? Истязать её перед высшими чинами — другое дело, но устраивать спектакль для низших рангов? Ведь он хотел показать её сотрудничество, власть Саске над ней. — Отвечай! — голос Саске, резкий, как удар, вернул её в реальность. — Я… я не знаю, — прошептала она, горло сдавило. — Убей первого пленника, Саске. Пять долгих секунд. Даже Сакура понимала — это слишком долго. Мадара что-то тихо прошипел, и Саске послушно создал в руке Чидори. Не смотри, — мысленный приказ Саске. Она зажмурилась. Треск электричества, затаившая дыхание толпа. Глухой стук падающего тела эхом отозвался в её голове. Открыв глаза, она увидела бездыханное тело, распростёртое на земле, там, где только что стояла женщина. Трое пленников рыдали, одна, упав на колени, молила Мадару о милости. Бесполезно. Мадара не знал пощады. — Координаты скрытых баз союзников? Слова застряли в горле. Взгляд скользнул к следующему в ряду. Генма. Непроницаемое лицо. Прямая спина. Он мог бы стоять на посту у палатки Каге, как бывало в Конохе, если бы не цепи, враги вокруг, впившиеся в землю колени. Генма встретился с ней взглядом, едва заметно кивнув.Всё хорошо, — безмолвно сказал он.Всё хорошо. Но ничего не было хорошо. И уже не будет. Это она должна быть там, внизу, лицом к смерти. Она должна понести это наказание, а не он. Не Ияши, стоящая четвёртой. Никто из них. Что ей оставалось делать? Как она могла это выносить дальше? Сколько ещё жизней должно оборваться, прежде чем она сможет присоединиться к ним? Ты ничего не можешь для них сделать.Голос Саске звучал ровно и спокойно, словно гладь озера.Даже если ты ответишь, Мадара всё равно их убьёт. Осталось всего восемь вопросов, и мы сможем уйти. Я помогу тебе пройти через это.Он указал рукой, окутанной молниями Чидори, на Генму, его тон стал жёстким, приказным.Ты не знаешь никаких баз. Просто скажи это. Саске был прав. Независимо от её ответа, Генма был обречён. Как и все остальные. Всё это было предрешено в тот самый миг, когда Мадара одержал победу. Ничто из того, что она делала, не имело значения — никогда не имело. В её сознании образовалась пустота. — …Я не знаю никаких баз.

***

Ближе к концу этого показного пира, устроенного на первой базе в Стране Огня — когда внимание Саске было отвлечено спором, разгоревшимся на противоположном конце стола, а Суйгецу с нахмуренным видом гонял вилкой кусочек моркови по своей тарелке — Сакура воздвигла самый мощный мысленный барьер, на который только была способна, чтобы скрыть свои истинные намерения. Харуно выждала несколько мгновений. Ровно столько, чтобы убедиться, что Саске ничего не заметил. …Он даже не повернул головы в её сторону. Бросив быстрый взгляд через стол, она убедилась, что Суйгецу по-прежнему занят своей битвой с овощами. И когда медик окончательно убедилась, что никто не обращает ни малейшего внимания на союзную пленницу, спрятанную за спиной наследника Учиха, Сакура незаметно спрятала свой нож для масла в длинном рукаве своей одежды Акацуки. Затем она отбросила эту мысль, погрузив свой разум обратно в спасительное небытие, и незаметно опустила возведённые стены.