Завет

      Когда настало время для речи Мадары, она оказалась на удивление скомканной и блеклой. Это выступление и в подметки не годилось тем ярким и многословным представлениям, которые он устраивал в Стране Воды. Он выглядел уставшим, запыхавшимся и раздраженным; толпа реагировала вяло, без прежнего энтузиазма. Саске стоял в стороне от земляной платформы, с бесстрастным видом изучая свиток. Рядом с Сакурой Суйгецу то и дело тихо вздыхал, а охранники за ее спиной, измученные долгим путешествием, нервно переминались с ноги на ногу. В речи Мадары совершенно отсутствовал его обычный, почти фанатичный пыл. Скука — вот единственное слово, которое приходило на ум. Сакура, однако, была этому только рада. Чем скучнее, тем лучше. К тому же, на этот раз не было никаких жертвенных пленников. Она постаралась отогнать тревожные мысли о том, что это может значить, и позволила себе испытать мимолетное облегчение. Пока Мадара продолжал свою монотонную речь, ее взгляд блуждал по весеннему пейзажу Страны Молнии. Воздух был наполнен запахами влажной земли и сырой древесины, как поздней осенью или зимой, но повсюду чувствовалось дыхание новой жизни — ирония судьбы.       Однако все ее мысли были сосредоточены на недавних словах Мадары. Он мог сделать с ней все, что угодно, где угодно. Ему не нужно было пересекать континенты, чтобы допрашивать или пытать ее. Не нужно было тащить обратно в Страну Воды ради бессмысленного убийства нескольких человек. Тем более что прямо здесь, под боком, находилась база с наблюдателями, готовыми выполнить любой его приказ, и, по-видимому, без пленников, предназначенных для жестокой расправы. Если бы дело было в других людях, Мадара привез бы их сюда вместе с ней. Нет. Существовала лишь одна причина для этой поездки именно на базу Саске. Неужели Саске действительно попросит ее об этом сегодня? Сможет ли она отказать, если он это сделает? Последние семнадцать дней она отчаянно пыталась не думать об этом. Загнала эти тревожные мысли в самые дальние уголки своего сознания после того, как Саске резко оборвал ее расспросы о предложенных им солдатских пилюлях. Одна мысль о том, что Саске может заставить ее исцелить своего господина, вызывала у нее тошноту и ощущение ватных ног. Она с ужасом осознавала, что в конечном итоге у нее не будет выбора, кроме как подчиниться. Она не хотела, чтобы Саске умер. Это было так просто и в то же время невероятно сложно.       Он, вероятно, не предавал ее. Скорее всего, он защищал ее от своей армии. Он был рядом с ней на протяжении всех этих изнурительных путешествий, пыток и смертей, поддерживая ее рассудок и сохраняя ей жизнь. Он сохранял ей жизнь, тем самым удерживая ее под властью Мадары, и вскоре, возможно, заставит ее восстановить тело человека, который отнял у нее почти всех, кто был ей дорог. Каждую ночь, которую они проводили вместе, он все глубже проникал в ее душу и тело своими тихими, темными словами и нежными, но оставляющими синяки прикосновениями. И куноичи добровольно позволяла это. Даже жаждала этого. Она не могла ненавидеть его за то, чего желала больше, чем он сам. — Взгляните на нее! — прогремел голос Мадары, разорвав тишину. — Она стоит перед вами, гордо нося нашу форму и не испытывая ни малейшего стыда. Она не пытается бежать, хотя ничем не связана. Она хранит в себе множество тайн… Саске был единственным, что удерживало её в этой бездне отчаяния. Последний рубеж между ней и долгожданной свободой. И всё же, несмотря ни на что, она не желала его смерти. Их взгляды встретились, словно она мысленно позвала его по имени. Он был невероятно красив, его красота граничила с божественной. Сакура невольно задумалась, не прогневали ли небеса рождение столь совершенного создания. В одеянии Акацуки, с волосами, почти касающимися плеч, Саске казался падшим ангелом, божеством, озарённым полуденным солнцем. В её мире, полном страданий и неопределённости, он стал для неё чем-то вроде бога, точкой отсчёта и конечной целью. Харуно давно перестала бороться с этой зависимостью, окончательно сдавшись, когда луна взошла над их судьбами. Саске отвёл взгляд, аккуратно свернул и запечатал свиток. Не смотри на меня так при всех. Сакура опустила взгляд на свои ноги. Послушная печать отозвалась, одарив её тело волной эндорфинов. Куноичи не знала, какое выражение лица выдало её, но вряд ли это было хуже того, что и так видели все вокруг. Она поняла, что он, вероятно, слышал её мысли. Впрочем, она уже почти не пыталась скрывать от него свои чувства. Всё равно рано или поздно он узнает всё. Ей было легче открыться сразу, чем потом страдать от разочарования из-за неудачной попытки что-то утаить. — На этом на сегодня всё, — объявил Мадара. — Вечером в семь состоится пир. До этого времени вы свободны. Толпа в несколько сотен человек начала расходиться. Мадара подошёл к Саске: -Ты отправил ястреба? — Да, вот метка. — Отлично. Буду через час. Готовься к моему прибытию. Остальные свободны до пира. Мадара телепортировался, оставив после себя лишь лёгкое дуновение ветра. Каджура, словно тень, скользнул на ближайшее дерево и исчез в листве. Остальные остались на месте. — Мы свободны, Саске-сама? — спросила Кахё, остальные охранники с нетерпением ждали ответа. — Всё верно, делайте, что хотите, как и сказал Мадара. Кто-нибудь займётся установкой палаток до вечера. В семь жду всех в обеденном зале. Суйгецу, останься.

***

Пятеро шиноби быстро разошлись. Саске, сложив печать, выровнял землю. — Что случилось, босс? Саске подошел, осматривая джунгли. — Ты с нами на базу, — тихо сказал он, накидывая на Сакуру капюшон. — Тебе придется ее переместить. Суйгецу нахмурился: — Опять тащиться? — Обязательно? Я хотел отдохнуть перед ужином. Пусть сама телепортируется. — Ей нужна чакра, она давно не перемещалась. Это может ее истощить. — Почему не ты? — У меня не хватит чакры на два перемещения. — Почему так мало? — Хватит вопросов. — Саске скрестил руки. — Ты знаешь, я тренировался. Ночью он дал мне еще 20 пилюль. Мой Бьякуго почти восстановился. Это хорошо, но я беспокоюсь о нем. Он слишком истощен. А вдруг нападут? Или что, если Мадара… Его техники требуют много чакры. Он не должен был отдавать мне столько пилюль, не взяв себе. Это на него не похоже. Перемещение было долгим. Даже после отдыха его чакры хватало лишь на одну поездку. Он выложился прошлой ночью до предела. — Может, взять пилюли из запасов? — спросила Сакура. Меня раздражает его слабость и то, что я об этом думаю. — Или они не для всех? Эта база ничего не нашла? — Запасы? Где? — удивился Суйгецу. — Тихо! — шикнул Саске. — У нас их нет уже давно, — сказал Суйгецу. — У тебя тайник? Запасы не распределяются? Значит, Мадара бережет их для себя, генералов… или только для себя и Саске? Он доверяет ему настолько? Или Саске тайком достает их для меня? Может, их берегут только для меня, чтобы я могла исцелить Мадару? — Заткнитесь! — Даже от меня? — Суйгецу схватился за грудь. — Мне обидно! Саске выпустил чакру и гневно посмотрел на него. — Хватит, Суйгецу. Больше ни слова. И ты тоже, — сказал он Сакуре. — Перемести ее. Понял? — Ладно, давай уже эту метку. Саске достал из-под плаща две метки и протянул одну Суйгецу. — Вы двое отправляйтесь первыми. Я сразу за вами, — коротко бросил он. — Принято, — отозвался Суйгецу и, слегка сжав пальцами плечо Сакуры, спросил: — Готова, малышка? Она не успела ответить, как ощущение, будто её тянут за пупок, охватило медика, а затем её окутала странная, холодная чакра Суйгецу. В следующее мгновение, словно по щелчку пальцев, они стояли перед дверью в спальню Саске. Сакуру внезапно накрыла волна острой, щемящей тоски, когда она увидела эту знакомую дверь. В её воображении тут же возникла картина скромной, почти пустой комнаты, скрытой за ней. Точильный камень, одиноко стоящий в углу. Дверной проём, ведущий в небольшую ванную. Пустая стойка для оружия, напоминающая о былых временах. Два спальных мата, аккуратно расстеленных рядом друг с другом. И, конечно же, заброшенные цветы, которые так никто и не удосужился полить. Суйгецу внезапно споткнулся и едва не врезался в стену рядом с ней, вырвав Сакуру из воспоминаний. Она инстинктивно протянула руку, чтобы поддержать его, одной рукой проверяя пульс на его запястье, а другой крепко сжимая его плечо. — С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила она, заметив капельки пота, выступившие на его висках. — Да, всё нормально, спасибо. Прости, — пробормотал Суйгецу, восстанавливая равновесие и поправляя свой плащ Акацуки. — Просто не ожидал, что это перемещение отнимет столько сил. Видимо, я забыл, что тогда, во время последней битвы, я перемещался один, а не с кем-то на буксире, так что это… В этот момент в узком коридоре совершенно неожиданно появился Саске, заставив обоих вздрогнуть от неожиданности. На его лице на мгновение мелькнула слабая, почти незаметная усмешка, которая тут же сменилась привычным выражением холодного безразличия. Суйгецу скрестил руки на груди и с упрёком посмотрел на Саске. — Мадара ведь наверняка спросит, почему у тебя не хватило чакры, чтобы переместить её самому… Что ты ему скажешь на этот раз? — Сомневаюсь, что он вообще заметит, что это был ты, кто её переместил, — равнодушно ответил Саске. — Он в последнее время стал ужасно нетерпеливым и из-за этого совершенно не обращает внимания на такие мелочи. К тому же, он прекрасно знает, что я тренируюсь по ночам, так что… Сакура внимательно переводила взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь разгадать их истинные намерения, скрытые за этими короткими фразами. Она пыталась уловить хоть малейший намёк на какой-то тайный план, который, возможно, зрел между ними. Ей хотелось понять, есть ли в их словах что-то большее, чем просто то, что лежало на поверхности. Если то, что Саске сказал ей тогда, у реки, было правдой, а Сакура почти не сомневалась в искренности его слов в тот момент, то у него не было абсолютно никаких причин что-либо скрывать от Суйгецу. Однако, с другой стороны, было вполне логично предположить, что Суйгецу, скорее всего, просто беспрекословно выполнит любой приказ Саске, лишь бы обеспечить собственное выживание, и вряд ли станет самостоятельно что-либо планировать. А это, в свою очередь, означало, что Саске, скорее всего, не считает нужным посвящать его во все свои замыслы. Это кардинально отличалось от подхода Орочимару, который всегда предпочитал играть самую активную и ведущую роль в обеспечении собственной, как он считал, неизбежной судьбы. — Как скажешь, босс. Тебе, конечно, виднее. Но может, мне пока не попадаться на глаза? Сигнал ястребом пришлёшь, когда нужно будет выдвигаться? — Угу, — отозвался Саске. — Только смотри не усни. — Постараюсь, — усмехнулся Суйгецу. — Увидимся. — Он дважды легонько хлопнул Сакуру по макушке. — Удачи, малышка. — С этими словами он не спеша зашагал по коридору, вскоре скрывшись за поворотом. Саске тут же сделал шаг вперёд, словно стряхивая невидимые частицы с того места на её капюшоне, где только что касалась рука Суйгецу. Его челюсть резко дёрнулась, и лишь после этого он опустил на неё взгляд, в котором читалась серьёзность. — Он хочет, чтобы ты занялась очисткой клеток, — проговорил юноша почти шёпотом, так тихо, что Сакура едва расслышала его слова. Несмотря на то, что она внутренне готовилась к этому, понимая, что рано или поздно этот момент настанет, её грудь всё равно болезненно сжалась, и дышать стало трудно. — И ты… приказываешь мне это сделать? — с трудом выдавила Харуно. — Я не приказываю, — медленно произнёс Саске. — Но… я жду, что ты согласишься. Его губы сжались в тонкую, напряжённую линию. — Да. Пока что жду, — подтвердил он, видя, что она молчит. Затем, после небольшой паузы, добавил: — Просто сделай всё так, как это делал Орочимару. — Исцелитьего, Саске?Его? — с горечью переспросила Сакура. — Не исцелить, — поправил он её. — Только привести клетки Хаширамы в состояние, пригодное длявременнойреинтеграции. Ничего сверх того, что уже происходило раньше. Сакура невесело усмехнулась, не находя в себе сил для настоящего смеха. Саске устало потёр переносицу, словно пытаясь унять головную боль. Молчание между ними стало ощутимым, словно густой яд, медленно расползающийся по стенам пещеры. Оно росло и крепло, воздвигая между ними невидимую, но от того не менее ощутимую пропасть. Момент, которого она так отчаянно надеялась избежать, наконец-то наступил. После долгой, тягостной минуты Саске всё же решился нарушить гнетущую тишину, пытаясь преодолеть возникшую между ними дистанцию. — Мне это действительно нужно от тебя, Сакура, — тихо, но настойчиво произнёс он. — Пожалуйста… помоги мне. Сакура, нахмурившись, чтобы скрыть охватившее её потрясение, мысленно отметила эту фразу. Она не могла вспомнить ни одного случая за всё время их знакомства, когда Саске произносил слово «пожалуйста». — …Ты хоть понимаешь,что именно ты просишь меня сделать? Он… этот человек… — сдавленно проговорила она. — Я делал всё, о чём ты меня просила, всё это время, — резко прервал её Саске. — Ради тебя… и ради меня самого, мне нужно, чтобы ты сейчас меня выслушала. — Какая чушь, — прошипела куноичи, бросая в его сторону испепеляющий взгляд. — О чём я тебя вообще просила? Единственное, чего я когда-либо хотела, — чтобы ты меня отпустил, — и ты отказываешь мне в этом! А теперь, вдобавок ко всему, ты ещё и ждёшь, что я… сделаю это? Саске… В этот момент его рука медленно опустилась на изгиб её ше и и плеча, большой палец едва ощутимо скользнул по печати на её коже. — Я отпущу тебя, — спокойно произнёс он. — Я всегда держу своё слово. И этот раз не станет исключением. Внутри неё бушевали противоречивые чувства. Онадолжнабыла злиться. Она должна была чувствовать обиду и боль. То, о чём он её просил, было прямым предательством всего того, за что она отчаянно боролась последние пять долгих лет. Но, вопреки всему этому, его рука, лежащая на её коже, казалась такой тёплой и неожиданно нежной. Печать под его большим пальцем едва ощутимо пульсировала в унисон с её собственным сердцебиением. В этом тихом, замкнутом коридоре, где они были совершенно одни, в этой почти интимной обстановке, ей было невероятно трудно злиться на него. Ей было почти невозможно чувствовать себя обиженной его просьбой быть на его стороне, когда она была единственным человеком, который сейчас находился рядом с ним.       Саске крайне редко что-либо просил у неё. Да и вообще, он редко обращался к кому-либо с просьбами. Он отдавал приказы — это было в его стиле, — но он почти никогда не ожидал, что она сделает что-то лично для него, по его собственной просьбе. Теперь же он смотрел на неё сверху вниз с плохо скрываемым беспокойством и опасением, словно боялся, что она вот-вот сорвёт какой-то важный, тщательно продуманный им план, которому, как он надеялся, должно было способствовать её сотрудничество. Казалось, будто она внезапно обрела над ним огромную, почти безграничную власть. …Но был ли вообще хоть какой-то смысл сопротивляться неизбежному? — Я не буду использовать Бьякуго, — тихо пробормотала Сакура, внимательно наблюдая за тем, как слабый свет, проникающий в коридор, играет на его лице, создавая причудливые тени. — Я сделаю только то, чему меня научил Орочимару, и не более того. И если ты давал мне солдатские пилюли именно для этого… — Никакого Бьякуго, — твёрдо прервал её Саске. — Если он спросит, скажи ему, что он ещё недостаточно восстановился после последней битвы. Или же я скажу ему это сам. — С этими словами его рука медленно переместилась с её шеи на щёку, нежно обхватывая её лицо ладонью. Его длинные, тонкие пальцы скользнули в её волосы, слегка касаясь кожи головы. Несмотря на то, что Саске гораздо лучше, чем она, умел создавать защитные барьеры для печати на её лбу и обладал для этого достаточным запасом чакры, их физический контакт, тем не менее, ощутимо усиливал их и без того непростую связь. Это было то, что Сакура осознала за последние несколько недель. То, чего, возможно, сам Саске ещё не заметил, так как он, скорее всего, постоянно улавливал обрывки её мыслей и чувств из-за того, что у неё не хватало чакры, чтобы полностью их блокировать. И она почти не сомневалась в том, что он не стал бы инициировать подобный, столь близкий контакт, если бы действительно это замечал. Потому что, хотя Саске смотрел на неё с совершенно непроницаемым, пустым выражением лица, внутри себя Сакура внезапно ощутила слабые, едва уловимые отголоски его чувств: довольства, облегчения и… странного, почти собственнического чувства. А глубоко под ними, словно призрачная боль, таились тоска, гнев и глубокое разочарование. Эти чувства — ощущение, что её используют, — были чужды. Это были эмоции Саске. Последние три она ощущала почти постоянно, даже в самые близкие моменты. Они тлели внутри него. Она закрыла глаза, принимая его прикосновение. За последние недели Сакура заметила, что Саске не так уж и избегает близости. Наедине он часто подходил ближе или невинно касался её. …Бессмысленно. Саске был человеком, за маской скрывалась глубина. То, что она видела его истинное лицо, не делало его жесты чем-то особенным. Просто случайные прикосновения. — Хорошо, я сделаю, как ты скажешь, — прошептала она. Другого выхода не было. — Но не проси меня больше его лечить, Саске… — Не попрошу. Его уверенность действовала на неё успокаивающе. Он звучал так убеждённо в своём успехе. Это напоминало ей Наруто: его непоколебимую веру. Эта уверенность заставляла её хотеть следовать за ним, не зная, куда. Когда-то и у неё были надежда и вера. Даже она во что-то верила. …Не так ли? — Я хочу верить тебе. Хочу верить, что ты тоже его ненавидишь. Правда, — призналась медик, едва дыша. Не ошибка ли это? Если он всё это время лгал, обманывая её через печать… — Я не переживу ещё одного предательства. Что-то мягкое коснулось её губ. Открыв глаза, она увидела Саске совсем близко. Томоэ его Риннегана вращались. — Время и доверие, Сакура. Ты всегда мне верила, верно? — прошептал он, коснувшись её губ. Затем отстранился и ушёл. — Пойдём. Подождём Мадару в лаборатории.

***

Лаборатория Орочимару была точной копией её воспоминаний. Всё на своих местах, полные полки. Саске сел в кресло, а она подошла к операционному столу, проведя рукой по холодному металлу. Пыльно, но в целом чисто. Она подошла к столу Орочимару и открыла ящик с записями. Сакура видела процесс разделения клеток и понимала его. Знала о запасе раствора. Но реинтеграция была ей неизвестна, и она надеялась найти запись об этом. Он должен был это записать. Найдя нужную тетрадь, она открыла последнюю страницу. Там и была запись. Стенография Орочимару была очень сложной, и расшифровка заняла время. К счастью, у Сакуры была отличная память. Но запоминание — не знание, поэтому задача оставалась трудной. Сакура сидела за столом, погруженная в последнюю запись, оставленную мёртвым человеком.       Десять минут изучения первого абзаца убедили её: это была именно та процедура, которая ей нужна. Но чтобы полностью расшифровать запись и успешно её выполнить, понадобится не меньше часа. Внезапно её внимание привлекло странное, выбивающееся из общего контекста предложение, расположенное посреди текста. Оно выделялось сразу: единственное на всей странице, не предваренное символом Орочимару, обозначавшим заметку о медицинской процедуре. См. запись 39. Система записей Орочимару была хаотичной, а его стенография скрывала нумерацию. Найти запись 39 мог лишь тот, кто владел этим шифром. Насколько знала Сакура, таких людей было всего трое: сам Орочимару, она и, возможно, Саске. Саннин явно оставил эту последнюю страницу для неё. В противном случае, в контексте всей книги, эта финальная запись, посвященная лишь одному аспекту конкретной процедуры, не имела бы никакого смысла. Сакура развернулась на стуле. — Саске, мы можем забрать эти лабораторные журналы? — Журналы Орочимару? — уточнил он. — Да, — ответила она, помня о том, что их разговор могут подслушать, и добавила, стараясь объяснить причину своего вопроса: — Я пока не умею их читать, но там может содержаться дополнительная информация о работе с клетками. Саске оторвал взгляд от книги, лежавшей у него на коленях, и протянул руку. — Бросай сюда. — Ну… я пока продолжу читать… то есть, пытаться читать… — пробормотала она. — Если ты решила их забрать, бросай сейчас, — настойчиво повторил он. Её губы невольно сжались в тонкую линию, когда она увидела, как сузились его глаза. Порой его слова вселяли в неё уверенность, но в другие моменты вызывали лишь раздражение и желание возразить. Он мог быть невероятно властным и упрямым без всякой видимой причины. — Ладно, — с неохотой согласилась куноичи и, приложив больше силы, чем следовало, швырнула тетрадь через комнату. Саске легко поймал её в воздухе, затем небрежно постучал ею по запястью и закатил глаза. Сакура отвернулась, принявшись изучать свитки, висевшие над столом Орочимару, пытаясь найти себе занятие, после того как Саске забрал то, что она хотела изучить. Вскоре появился Мадара. Он возник внезапно и тут же согнулся в приступе кашля. Сакура резко обернулась, заметив алые пятна крови на его перчатке, когда он опустил руку. Наблюдая за ним в роли неприкасаемого лидера, переходящего от одной базы к другой, Сакура почти забыла, что Мадара болен. Что он страдает от этой болезни уже много лет, как говорил Орочимару. Мадара повернулся непосредственно к Саске, полностью игнорируя присутствие Сакуры. — Ну что, племянник? Она согласилась? — спросил он. — Да, но она так и не научилась реинтеграции. Неужели он постоянно читает мои мысли?!— с раздражением подумала Сакура, нахмурившись. Она была уверена, что Саске услышал её мысленную жалобу, но он никак не отреагировал. — С этим я, вероятно, справлюсь сам. Мне нужна лишь помощь с очисткой. Сакура не видела, что делал Мадара, стоя к ней спиной. Она лишь заметила, как он склонился, что-то ощупывая в районе живота, и как Саске с гримасой отвернулся. Когда Мадара обернулся, в его руках была белая, дряблая масса, пронизанная синими венами. Он небрежно бросил её на операционный стол и наконец удостоил Сакуру взглядом. — Ну что, целитель, Саске не солгал? Ты позаботишься об этом для меня? Харуно была на грани — ей хотелось одновременно выругаться и расплакаться. Вместо этого она молча подошла к противоположной стороне стола. Масса была немного больше, чем те, с которыми доводилось работать Орочимару. Но сама процедура была довольно простой: отделить вены от белых клеток. Для этого даже не требовалась чакра. Если Мадара собирался сам заниматься реинтеграцией, Сакура не понимала, почему он не мог сделать и эту часть работы. Впрочем, спрашивать она не собиралась. Выдвинув лоток из-под стола, она выбрала один из самых тонких скальпелей, надела перчатки и приступила к работе. Чем быстрее она закончит, тем скорее они смогут покинуть это место, тем скорее она сможет избежать тягостного общества Мадары. Патриарх Учиха лишь мельком взглянул на её работу и тут же отвернулся. — Как ты её убедил? — Я просто приказал, — с явной скукой в голосе ответил Саске. — Неужели печать уже настолько сильна? — Не знаю. Видимо, да. Она же делает то, что я говорю. — И как часто ты её укрепляешь? Рука Сакуры, державшая скальпель, дрогнула. Просто работай быстро и молчи. У меня всё под контролем,— мысленно заверил её Саске. — Достаточно часто, — произнёс он вслух. — Ну что, племянник, тебе это доставляет удовольствие? — Не то чтобы неприятно. Как ты и говорил, это предоставляет… определённые преимущества. — Совершенно верно, не неприятно. Похоже, она к тебе довольно сильно привязалась. А ты? Уже успел проникнуться к ней симпатией? — Мадара расплылся в усмешке. — Знаешь, согласно древним законам, она теперь, можно сказать, часть нашего клана. Может, готовимся к возрождению Учиха? — Не шути так, — прорычал Саске. — Мы не женаты. И Бесконечное Цукуёми будет наложено задолго до того, как нам придётся об этом беспокоиться. — Верно. Но ты не ответил на вопрос. Ты привязываешься к ней, Саске? Тон Мадары изменился, стал жестче. Сакура почувствовала, как напряжение сгущается в воздухе. Она не отрывала взгляда от клеток, каждое движение скальпеля было выверено, чтобы не привлечь внимания Мадары. Лезвие скользило по вязкой, жироподобной субстанции, стараясь не задеть толстые синие вены. С чакрой она могла бы работать быстрее и менее осторожно, мгновенно залечивая случайные порезы. Но без неё приходилось быть предельно внимательной. — С чего бы мне? Это всего лишь секс. Слова Саске, словно ледяной ветер, обдали её. Сакура изо всех сил старалась не дать им проникнуть вглубь, не принимать близко к сердцу. Она напоминала себе, что должна разделять его точку зрения, — это просто секс. Временное утешение для двух одиноких душ, волею судьбы оказавшихся рядом. — Но её чувства другие. Разве она стала бы подчиняться приказу меня исцелить, если бы это было не так? — Ну и что? — резко фыркнул Саске. — Зачем ты спрашиваешь меня об этом? Спроси её сам, если тебе так интересно. Я отдал приказ — она выполняет. — Ты её хозяин. Ты должен знать о своей… питомице достаточно, чтобы ответить за неё. Сакура невольно прикусила губу. — Прошло уже несколько месяцев. Этого вполне достаточно, чтобы печать полностью укрепилась, — пояснил Саске. — К тому же большую часть времени она лишена чакры, что сводит на нет любое сопротивление. — И этого оказалось достаточно, чтобы она так быстро к тебе привязалась? — в голосе Мадары послышалось неприкрытое подозрение. — Откуда мне знать? Я же сказал, спроси у неё, если так любопытно. Орочимару говорил, что наличие изначальной привязанности только усиливает действие печати. — Сакура невольно подняла на него взгляд, нахмурившись. Сторона печати Саске была скрыта, и она не могла понять, говорит он правду или просто выдумывает. — И, как тебе известно, она когда-то была в моей команде. Возможно, она до сих пор жила детскими воспоминаниями. — Ты говоришь о вашей команде генинов, где был и джинчурики? — Ага. — Ах да, я совсем забыл о третьем участнике, — с кривой усмешкой признал Мадара. Сакура снова опустила взгляд на окровавленный стол. — А ведь ты был готов убить её всего несколько месяцев назад… Какая жестокость, племянник, — когда она так бережно хранила воспоминания о тебе! Ха! — Какое это имеет значение? Наше случайное нахождение под началом одного сенсея ничего не значит, — с презрением фыркнул Саске, и в его голосе прозвучали стальные нотки. — Все они были и остаются верными этой проклятой деревне, которая предала моего брата. Он отвернулся от нашего клана ради них, а они объявили его отступником. Они все — отбросы. И любой, кто служит этой деревне, — мой враг. Эта куноичи не исключение. — Да-да, не стоит снова начинать эту тираду. Я её уже слышал множество раз. — Тогда не делай этих глупых замечаний, чтобы меня провоцировать, — прорычал Саске. — Ах, в такие моменты я начинаю скучать по твоему сенсею, несмотря на его алчность. По крайней мере, с ним можно было вести осмысленные беседы. — Умен, говоришь? Освобождать пленника было верхом глупости. — Он просто видел, что назревает. Твоя… игрушка вот-вот сломается. Ещё пара сеансов с техниками Яманака, и я бы узнал, где прячется джинчурики, — запомни мои слова. — Он тебе это сказал? — Примерно так. В конце концов, он признался, что не хочет, чтобы я завершил Бесконечное Цукуёми. Вечные грезы, пока не умрешь, — это вовсе не бессмертие, как он выразился. Если бы я не нашёл джинчурики, он мог бы бесконечно продолжать свои бесплодные поиски вечной жизни. — Мадара вздохнул. Сакура закончила очередной надрез, и масса разделилась на четыре отдельные части. — Полагаю, в чём-то он был прав. Хотя теперь, когда я избавился от этого мерзавца, мне интересно, не пересмотрел ли он свои взгляды? — Сомневаюсь. У мертвеца нет мыслей. Прямота Саске заставила Сакуру едва сдержать нервный смешок. Они вели этот опасный разговор прямо над разлагающимися останками её злейшего врага. В смерти Орочимару не было ничего забавного, но пленничество порой искажает восприятие. — Весьма проницательное наблюдение, племянник, — с сарказмом протянул Мадара. Саске вернулся к чтению, а Мадара уселся на стул за столом, с пристальным вниманием изучая работу Сакуры. От этого взгляда она почувствовала, как по спине пробежал холодный пот, но она продолжала методично разрезать клетки. Когда разделение было завершено, на операционном столе лежали восемь небольших, неестественно синхронно подрагивающих фрагментов. Рядом с ними возвышались кучки спутанных синих нитей. Мадара стоял прямо возле шкафа, где хранился раствор для вымачивания. Чтобы достать его, Сакуре пришлось бы пройти вплотную к нему. С трудом сглотнув, она отложила скальпель и внутренне приготовилась к этому неприятному моменту. Неожиданно Саске резко поднялся со своего места, быстрым шагом подошел к нужному шкафу, открыл его и достал банку с раствором. Повернувшись, он поставил её прямо перед Сакурой. Она изо всех сил старалась не выдать своих чувств, но краем глаза заметила, как Мадара с хитрой ухмылкой смотрит на Саске. Не стоило тебе этого делать,— промелькнуло в голове у Сакуры, когда она взяла банку.Неважно. Просто нужно как можно скорее закончить с этим. — Я прочитал твой свиток, но там нет никаких сроков. Когда мы отправляемся на следующую базу в Стране Молнии? — спросил Саске, поворачиваясь к Мадаре и небрежно опираясь бедром о металлический край стола. — Через два дня. В награду за твоё сегодняшнее послушание, целитель, я не стану убивать никого и на следующей базе. Сакура опустила первую нить в раствор, никак не отреагировав на его слова. Мадара сделал шаг к ней и резко хлопнул ладонью по столу рядом с её работой. — Похоже, ты меня не расслышала. Я сказал, что не убьюни одного союзникаи на следующей базе. — Поблагодари его, — ледяным тоном приказал Саске. Сакура сжала зубы до скрипа. — …Спасибо, — выдавила она сквозь зубы. — Всегда пожалуйста, — промурлыкал Мадара, проходя за её спиной. От его близости по телу пробежала дрожь. Он остановился в дальнем конце комнаты. — Ваши допросы возобновятся на третьей базе. И не забывай о моей щедрости за твоё сегодняшнее послушание, маленькая целительница. Надеюсь, больше никто не пострадает? Его взгляд, тяжёлый и оценивающий, буравил её опущенное лицо. Сакура чувствовала это молчаливое давление, пока Мадара стоял возле пустого кресла Саске. Опустив последнюю часть клеток Хаширамы в раствор, Сакура, стараясь скрыть дрожь в голосе, ответила: — Нет, не должен. — Рад слышать такое единодушие. Отведёшь её обратно на базу в Стране Молнии, как закончишь, Саске. Жду вас обоих сегодня вечером к столу. — Ага, — коротко ответил Саске. Мадара вырвал страницу из книги, которую читал Саске, быстро что-то нацарапал ручкой, которую достал из-под рукава, и тут же исчез из комнаты. Сакура облегчённо выдохнула, закрывая банку. Всё закончилось не так плохо, как она боялась, но мерзкое чувство унижения от сотрудничества с Мадарой осталось. Саске молча забрал банку и поставил её на место, пока она заканчивала запечатывание, повторяя движения, которым её научил Орочимару. — Ты справилась хорошо, — сухо похвалил он. Саске опустился на колени, прикусил большой палец до крови и коснулся земли. Чёрные круги печати призыва мгновенно распространились вокруг него, и на его плече бесшумно опустился ястреб. Он достал из-под плаща небольшой свиток и привязал его к лапке птицы. — Отправляйся к Суйгецу. Ястреб издал короткий крик и тут же исчез. Саске наблюдал за Сакурой, склонившейся над операционным столом, словно считал её дыхание. Его холодный, проницательный взгляд заставил её невольно нахмуриться. Он был слишком спокоен для той отвратительной ситуации, в которой они оказались. — Что? — резко бросила она. — Ничего, — ответил Саске, выпрямляясь. Он подошёл к полке, взял бутылку с дезинфицирующим раствором и сложенное полотенце. Вернувшись к столу, он тщательно обработал его, распылив вокруг резкий запах цитруса. — Вы с Суйгецу отправитесь на базу в Стране Молнии без меня. У меня здесь есть кое-какие дела. Держись рядом с ним. Харуно молча кивнула, наблюдая за его размеренными движениями. — Ты вернёшься к ужину, ведь так? — Разумеется. Ты же слышала Мадару. Сакура слышала слова Мадары, но в голове роились сомнения. Где пролегала граница верности Саске этому человеку? Он ненавидел Мадару, это было очевидно, но сейчас нужда заставляла его терпеть. Он не желал подчиняться, но выполнял каждый приказ с пугающей точностью. Он не лгал открыто, но и не раскрывал всей правды. Сакура отчаянно хотела верить ему. Должна была верить, иначе то, что она совершила, было бы непростительным предательством. — Хорошо, — прошептала она, словно пытаясь убедить себя.

***

Саске вернулся за два часа до начала пира. Суйгецу, явно недовольный своим дежурством, укрыл её в палатке, ворча, что не может сомкнуть глаз. Тем не менее, он скрасил её ожидание, раздобыв где-то заигранную колоду карт. Он играл отвратительно и, что ещё хуже, был ужасным проигравшим. В этом он неуловимо напоминал Цунаде. Эта мысль отозвалась в сердце странной, щемящей болью. Ей захотелось одновременно улыбнуться и разрыдаться. Когда Саске наконец вошёл в палатку, Сакура почувствовала облегчение. Суйгецу исчез из виду буквально через несколько секунд. Саске занял место рядом, протянув ей ещё двадцать солдатских пилюль. Сакуру всё больше терзало любопытство: откуда он их берёт? Кто ещё знает об их существовании? Он явно что-то скрывал. На её осторожные вопросы он отвечал уклончиво. Учиха явно не собирался делиться с ней этой тайной. Сакура достаточно хорошо знала Саске, чтобы понимать: дальнейшие расспросы лишь усилят её разочарование и обиду, не принеся никакой ясности. Ей не хотелось ссориться с ним, особенно сегодня. В последнее время это случалось всё реже. К тому же он выглядел измученным. На висках блестели капельки пота. Он откинулся назад, опираясь на ладони, закрыл глаза и ровно дышал, словно считая каждый вдох. — Какие допросы он мне готовит? — спросила медик, проглатывая седьмую пилюлю и нарушая повисшее молчание. — Мне не говорили. Но, думаю, снова физические. У него больше нет других рычагов давления на тебя. Несмотря на то, что она ожидала именно этот ответ, внутри всё равно что-то оборвалось от страха. — …Понятно. Были вещи и пострашнее физической боли. Видеть страдания Ино было невыносимо, наблюдать за гибелью союзников — ещё хуже. Но мысль о том, что её ждёт, всё равно повергала в ужас. Это были пытки. И они, несомненно, будут мучительными, каким бы ни был замысел Мадары. Она уже отвыкла от этого. Прошло несколько долгих недель с её последних допросов.

***

Саске с театральным вздохом вырвал её из мрачных раздумий. Она взглянула на него: он подвинулся на соломенном мате, освобождая место рядом с собой, и с шумом опустился на него. Затем его рука, словно молния, метнулась к ней, обхватила её за икру и резко потянула к себе. — Закончишь потом. Давай вздремнём. — …Вздремнём? — переспросила куноич, удивлённо моргнув. — Да, вздремнём. Я совершенно вымотан. Нужно восстановить запас чакры. Сакура встретилась с его взглядом, пытаясь понять, что стоит за этими словами. Сон действительно поможет ему быстрее восстановить чакру, но что же он делал между этим местом и страной Воді, что у него совсем не осталось сил? Ответит ли он ей, если она спросит? Имеет ли это вообще значение? Почему ему нужно, чтобы она спала рядом? Разве он не может вздремнуть один? Неужели он всё ещё боится, что она попытается сбежать? Куда, по его мнению, она могла бы деться в этой глуши? …А может, он что-то скрывает — что-то, что заставляет его всерьёз полагать, что она может сбежать, если попытается? Безопасно ли просто… заснуть здесь, посреди ничего? Суйгецу явно так не считал… — Ты такая шумная, Сакура. Просто ложись рядом, — пробормотал Саске, и она заметила, что его взгляд стал немного расфокусированным. — Я проснусь, если кто-нибудь попытается напасть на лагерь. Сердце предательски забилось быстрее. — Хорошо… — прошептала девушка, чувствуя, как по щекам разливается лёгкий румянец. Было неловко устраиваться рядом с ним под ярким полуденным солнцем, зная, что он наблюдает за каждым её движением. Когда её ноги наконец оказались под одеялом, он, потеряв терпение от её медлительности, резко дёрнул её на себя. Она оказалась лицом к лицу с ним: её нос почти касался основания его шеи, а взгляд упирался в кадык. Прежде чем она успела отвернуться, его рука обхватила её, ладонь легла на её поясницу. — Так будет лучше, — проговорил он. Сакура понимала, что любой её ответ, скорее всего, прозвучит как невнятное бормотание, поэтому плотно сжала губы. Они спали вместе каждую ночь на протяжении нескольких недель. Большую часть этого времени они спали в объятиях друг друга — в этом не было ничего необычного. По крайней мере, обычно. Но было необычно, что это происходило при свете дня. И уж совсем странно, чтоонпопросил её лечь рядом. Обычно она ложилась спать первой, а он присоединялся позже и занимался своими делами. Это было… странно. Её вдруг охватило беспокойство, которое, однако, придало ей достаточно смелости, чтобы спросить: — С тобой всё в порядке, Саске? Тебе не больно? — Нет, мне не больно. Я зол, — проворчал он в ответ. Она нахмурилась. — Зол из-за чего? — Из-за того, что ты это сделала, — его ладонь сильнее прижалась к её спине. — Лучше бы тебя здесь не было. Сердце Сакуры болезненно сжалось, когда она уткнулась взглядом в его грудь. Эти слова можно было понять по-разному, но одно толкование казалось особенно уместным в контексте их положения. Настолько уместным, что Сакура с трудом могла представить себе другой смысл. Особенно учитывая его усталость, некоторую уязвимость и то, что он не контролировал свою речь так, как обычно. Скорее всего, он говорил об их близости. Должно быть. Саске признавался, что злится на то, что она использовала печать, чтобы подтолкнуть его к этому, — злится на то, что сумела обойти его защиту и добиться того, что он сейчас лежал рядом с ней по собственному желанию. Злится на то, что для него это вовсе не было добровольным решением. Сакура едва сдержала рвотный позыв. — Хорошо, — прозвучало тихо и обреченно. Какие ещё слова могли сейчас прозвучать? Она не могла отрицать правду. — Это… — Саске снова вздохнул, и в этом вздохе слышалась какая-то обреченность. — Прости. — Почему ты так часто просишь прощения в последнее время? — с горечью спросила Сакура. Даже в моменты близости он иногда шептал это слово ей на ухо, разрушая всю интимность и погружая её в пучину сомнений. — …Иногда мне кажется, что я несу ответственность за то, что ты оказалась здесь, — прозвучало тихое признание. Эти слова лишь подтвердили её собственные смутные подозрения. Что-то было не так. Саске был необычайно откровенен, словно сбросил с себя привычную броню. Что же так его измотало? На месте другого человека она, возможно, попыталась бы утешить его, солгав или смягчив правду. Но Саске… ему нельзя было лгать. Никогда. Если бы он тогда предупредил её об армии Мадары… если бы он пришёл на её отчаянный зов… если бы он нашёл её раньше, чем Суйгецу и Мадара… — Ты виноват в том, что я здесь, — прошептала она, и в голосе её звучала не столько злость, сколько усталость. — Да… Мне не следовало доверять Орочимару, — пробормотал Саске, словно разговаривая сам с собой. — Тебе не следовало присоединяться к Мадаре, — поправила его Сакура. И, собравшись с духом, добавила, словно это был её последний шанс сказать самое важное: — Тебе не следовало покидать Коноху, Саске. Он молчал. Возможно, у него просто не было слов. Её грудь всё ещё болезненно сжималась от его предыдущего признания, и она не могла просто так это оставить. Если он позволял себе обвинять её, то и она имела на это право. — Ты помнишь ту ночь? Ночь твоего ухода? — тихо спросила Сакура, стараясь скрыть дрожь в голосе. Его грудь слегка содрогнулась, словно от беззвучного смеха, хотя смеяться было совершенно не над чем. — Помню, — последовал короткий ответ. Собравшись с последними силами, Сакура выпалила, боясь упустить этот момент: — Что значило твоё «спасибо» в ту ночь? Он молчал так долго, что надежда на ответ почти угасла. Сакура опустила голову ему на ключицу, ища хоть какое-то утешение в его близости. Её веки тяжелели, хотелось просто закрыть глаза и забыться. В конце концов, она прожила десять лет, не зная ответа на этот вопрос. Не умрёт же она, если не узнает его и сегодня. — …Я не помню, о чём ты, — прозвучал тихий голос, вырвав её из полудрёмы. Конечно, — с горечью подумала Сакура. —Конечно, он не помнит. Впрочем, если быть честной с самой собой, она ожидала именно этого. Харуно почти не надеялась, что он вообще вспомнит тот разговор. — Тогда что же ты помнишь? — прошептала она, не отрывая взгляда от его лица. На этот раз ответ последовал мгновенно, словно он ждал этого вопроса: — Как едва не дрогнула моя решимость. Сакура резко откинулась назад, чтобы лучше видеть его лицо. Саске приоткрыл глаза и посмотрел на неё с такой явной усталостью, что её сердце дрогнуло. Сакуре почти стало стыдно за свою настойчивость. Почти захотелось отступить. Почти. — Из-за… меня? — прошептала она, не веря своим ушам. Уголок его губ едва заметно дёрнулся в слабой, почти неуловимой улыбке. — А из-за кого же ещё? — тихо ответил он, и в его взгляде Сакура увидела не насмешку, а лишь глубокую, всепоглощающую усталость. Надежда. Неожиданно, словно удар молнии, её пронзила ужасная, обжигающая надежда. Надежда была опасна. Она была ядом, медленно отравляющим душу. Сакура не могла сейчас позволить себе эту слабость. Надежда неизбежно приведёт к горькому разочарованию. Надежда прикуёт её к этому месту, к этой палатке, к этому человеку… — Ты сбиваешь меня с толку, когда говоришь такие вещи, Саске, — прошептала она, чувствуя, как к горлу подступают слёзы, природу которых медик не могла понять. Саске наклонился и нежно, почти невесомо, поцеловал её в лоб, затем закрыл глаза и прижал её к себе. — Перестань задавать вопросы. Дай мне отдохнуть, — прошептал он, и в его голосе слышалась не просьба, а скорее усталая мольба.