Завет

      Сакура проснулась, боясь пошевелиться. Рука Саске, тяжелая и теплая, лежала на ее талии, прижимая ее спиной к его груди. Его дыхание щекотало ее волосы. Невероятно, но это ощущение казалось… нормальным. Ни искры волшебства, ни отблеска романтики не смягчали грубость каменных стен. Не было нежных поцелуев в висок, лучезарных улыбок, разделенных на двоих, тихих, полных заботы вопросов. Лишь неприятная скованность в шее, напомнившая о неудобной ночи на жесткой циновке, и сухость во рту. И еще… липкое, неприятное ощущение на бедрах и животе, предательское напоминание о случившемся. В остальном… могло показаться, что это обычное утро. Но обычно пробуждение было для нее пыткой. Ломка, начинавшаяся спустя несколько часов после последней дозы успокоительного, возвращала призраков прошлого. Ледяные когти страха сжимали сердце и легкие, погружая в леденящую внутреннюю зиму. Жажда облегчения никуда не делась, но сегодня ее не терзали болезненные воспоминания. В сознании пульсировали яркие образы: алый и пурпурный, холодный блеск фарфора и матовый отблеск оникса, шепот страсти, все еще звучавший в ушах. Сакура моргнула, и запоздалый румянец вспыхнул на ее щеках. Они были обнажены. Она спала с Саске Учихой. Не один раз. И он все еще держал ее в своих объятиях. Прошлой ночью, когда они, обессиленные, упали на циновку, она почти не сомневалась, что утром проснется одна. Приготовилась к привычному отчуждению Саске после столь близкого контакта. Засыпая, она ждала, что тепло его тела обернется ледяным безразличием. Но случилось иначе. И теперь она была совершенно растеряна. Печать на шее тихонько вибрировала, впуская в ее сознание обрывки сновидений Саске: Он в ночном лесу, окруженный стрекотом сверчков. Сидит, откинувшись на шершавую кору высокого дерева, и смотрит сквозь редкие кроны, совсем не похожие на густые леса Страны Огня. Ждет… чего он ждет? Почему не уходит? Впрочем, можно подождать еще немного. Он и так опоздал на два часа… они победили, так что…       Сакура отстранилась от чужих мыслей, пытаясь осмыслить произошедшее. Саске был… невероятно внимателен во время близости. Страстным. Словно на миг приоткрыв завесу, он позволил своей обычной маске соскользнуть прошлой ночью. Сакура была слишком поглощена происходящим, чтобы тогда размышлять об этом, но сейчас его усмехающееся лицо неотступно преследовало ее в мыслях, а ощущение его зубов на ее горле жгло память, словно клеймо. Казалось, они вели какую-то извращенную битву за наслаждение, и он одержал верх. Или, возможно, раз она проснулась первой, победила она? А может, эта битва еще не окончена?       Его настойчивые прикосновения были прикосновениями изголодавшегося; не будь ее лодыжки обнажены, он, вероятно, оставил бы следы по всему ее телу. К счастью, ее чакра во сне смягчила возможную утреннюю боль. Он предупреждал, что не будет нежным. И не был. Когда Сакура была маленькой девочкой, в те времена, когда секс случался после слишком долгих поцелуев взасос, она представляла себе свой первый раз волшебным. Нежным и сладостным, полным клятв о вечной любви и громких, искренних признаний. И, конечно же, она непременно должна была выйти замуж. Неистовый напор и глубина Саске были чем угодно, но не нежностью. Это было грубо. Его пальцы, сжимавшие ее горло во время оргазма, едва не лишили сознания. То, как он властно притягивал ее обратно, когда она пыталась отстраниться, чтобы перевести дыхание, напоминало неумолимый ветер их личного ада. Чем дольше это продолжалось, тем отчетливее Сакура видела его неопытность. Но секс, как оказалось, был сродни тайдзюцу: нужно было подсознательно чувствовать партнера. Саске всегда был умелым бойцом — и, как обещал, быстро учился. К его счастью, она чувствовала, что ее собственные чувства с лихвой компенсировали любые его возможные недостатки. И все же это было совсем не то, что она себе представляла. Сакура никогда не думала, что одного лишь приказа достичь оргазма будет достаточно. Она не могла представить, что увидит, как мужчина опускает губы между ее ног сразу после того, как сам достиг разрядки. Не догадывалась, что это будет настолько мучительно приятно и продлится так долго. Хотя втайне всегда надеялась, но никогда по-настоящему не верила, что это случится именно с Саске Учихой. Она также никогда не предполагала, что это произойдет во вражеской пещере, в неизвестном уголке Страны Воды, на краю света, на простом напольном коврике. Но вот она здесь.       Это было не то волшебство, о котором грезила юная Сакура из Академии; это было ненасытное желание, которое неосознанно таилось в сердце Сакуры времен войны. И хотя ей не хотелось этого делать, опасаясь услышать нежеланный ответ, она позволила себе осторожно задуматься о том, что теперь между ними. Она не была настолько наивна, чтобы думать, будто это все изменит, и видеть в его руке, удерживающей ее рядом, метафору новых, нежных отношений. У нее было достаточно опыта общения с ним, чтобы представить его лицо снова бесстрастным и холодным, а слова — резкими и колкими, когда он проснется. Все, что произошло между ними в порыве прошлой ночи, не отменяло того, что она была пленницей. Это не стирало того факта, что она оказалась в этом положении по его вине — намеренно или нет, он позволил ей попасть в плен в Стране Молнии. Это не вернуло к жизни никого из ее близких, которых он убил. …Она не лгала, когда прошлой ночью возражала против его доводов. Сакура не жалела о случившемся… Но— — Так шумно, даже в такую рань… Расслабься. С пылающими щеками она тихо пробормотала: — Прости. Медик забыла восстановить барьер печати, когда проснулась. Быстро исправив это, она приготовилась отстраниться от теплого тела за спиной, теперь, когда он тоже проснулся. Рука на ее талии сжалась крепче. — Жалеешь? — …Ты же слышал, что нет. — Но? Неужели Саске правда собирался это обсуждать? Сейчас? Нельзя было дать всему этому немного устояться? Он мог бы подождать, пока они оденутся. Сакура вздохнула. Несмотря на то, что Саске привык решать проблемы напрямую, в подобных ситуациях он обычно предпочитал, чтобы все затихло само собой. Именно этого она и ждала. Особенно сейчас: именно этого она бы и хотела. По крайней мере, так им не нужно было встречаться взглядами. Куноичи не думала, что сейчас смогла бы выдержать его взгляд. — Просто… все получилось не так, как я себе представляла. Вот и все. Внутри нее поднимались незнакомые чувства, слишком слабые, чтобы обрести имя. От этого у нее сжималось в животе, пальцы непроизвольно дергались. Нервы напряглись в готовности бороться или бежать — реакция, продиктованная не собственными инстинктами. — Это не обязательно должно повториться, — сказал он, его слова едва коснулись ее макушки. — Я… не это имела в виду… — Хм… — А ты? Ты жалеешь об этом? Его рука, лежавшая на ее обнаженном животе, медленно скользнула вниз, к пупку. — Было трудно не замечать, как ты расстраивалась, когда я не спал достаточно близко, или как ты радовалась, когда… — Хватит. Саске ничего не ответил, и ей показалось, что он едва заметно усмехнулся ее прерыванию, но все внимание Сакуры было сосредоточено на его пальцах, скользивших по ее бедру. Они опустились к колену, где он надавил пальцами на ее кожу и, приподняв ее ногу, положил ее себе на бедро. — Когда ты говоришь так, кажется, будто ты просто поддался влиянию печати, — выдохнула она в наступившей тишине. Ее тело отзывалось на твердость, прижимавшуюся к ее пояснице, совсем не так, как следовало бы, после его столь небрежных слов. — Разве прошлой ночью тебя не осенило по этому поводу? Она оставалась неподвижной, как изваяние, когда его пальцы начали приближаться к самому сокровенному. — …Сейчас не помню. Учиха замер на мгновение. — Это… как… мысль, твоя стратегия… время… мало, — пробормотал он слишком тихо, чтобы она расслышала все. Затем, повысив голос: — В любом случае, с этого момента давай снова работать вместе, Сакура. — Я не… что ты сказал? Работать вместе? Над чем? — Я ненавижу Мадару. Я был честен, когда говорил тебе это. Он слегка сдвинул бедра, и его член скользнул между ее ног. Он терся о ее складки, и у Сакуры перехватило дыхание. — Но мне нужна помощь и время, чтобы что-то предпринять. Без Орочимару почти невозможно обойтись без твоего участия. В ее нынешнем состоянии сознания слова Саске звучали слишком рационально. Они доходили до нее словно сквозь вату, сбивчиво и неясно. Все ее мысли были заняты его длиной, его сильной хваткой на внутренней стороне бедра, пульсацией печати и тем, насколько сильно она, должно быть, его возбуждает, пока он двигается внутри нее. Сакура ослабила ментальную защиту вокруг печати, позволяя теплу, которое она предлагала, окутать ее. — Что… ты задумал? — прошептала Харуно. — Просто поверь мне немного. Сотрудничай. Ничего сверх того, о чем мы уже договорились. Исполняй приказы, какими бы странными они ни казались, чтобы не вызвать подозрений… если хочешь. Сакуру словно ударило током. Это было до боли похоже на ее прежние попытки манипулировать им. Торг. И ей следовало бы чувствовать отвращение, а не это странное, нарастающее возбуждение. Словно зеркальное отражение ее просьбы о спасении Ино, только теперь они поменялись местами, и Саске явно вел эту игру с куда большей уверенностью. — Это совсем другое. Дрожь пробежала по ее телу. — Не вслушивайся в каждое мое слово. — Хм. Он подался вперед, и внезапно она почувствовала его внутри. Сакура судорожно вздохнула, стиснув зубы, слезы защипали глаза. — Если бы это были переговоры, какое условие ты бы выдвинула? — его голос звучал низко и опасно. Прошлая ночь раскрыла ей новые грани Саске — его любовь к разговорам во время близости, например. В нормальном состоянии она бы усмехнулась этой иронии. Его слова были полны дразнящих намеков, приказов и вопросов, призванных вырвать из нее признание желаний. Она понимала, чего он добивается, но не хотела так легко сдаваться. Но, если честно, она хотела того же. Если Саске готов был отказаться от предварительных препирательств, она не стала бы возражать. Его прикосновения дарили забытье. Когда он был внутри, мир переставал существовать. Оставались только они — связанные, одинокие в своем собственном измерении. Это было неправильно. Но она была пленницей, проигравшей войну. Ее пытали, подавляли, травили лекарствами. Ничто не было нормальным, и этот краткий миг казался ей… Эдемом. …Или запретным плодом. — Ты получаешь больше, чем отдаешь, — прошептала она, ее бедра невольно отозвались на его движение. — Тогда пусть это будет платой за то, что я поддался твоей прихоти, вопреки всем своим доводам. — Что… Он резко подался вперед, входя в нее до самого конца.

***

      Спустя несколько часов Сакура очутилась в углу огромной пустой комнаты на базе, где никогда раньше не бывала. Пятеро незнакомых шиноби, рассевшись вдоль стен, демонстративно ее игнорировали. У бледного мужчины со шрамом на носу на голове покоилась маска, похожая на маску Каджуры, но Сакура могла лишь украдкой бросать на него взгляды. Она не знала, готова ли увидеть лицо, стоящее за этим именем. Особенно сейчас, когда она была совершенно беспомощна. Куноичи стояла у двери, забытая всеми, позволяя действию успокоительного заглушить назойливые мысли. Она не понимала, зачем Саске привел ее сюда. После их утренней близости в ней едва не вспыхнула надежда, что он объяснит, зачем дал ей дорожную одежду после душа, почему так долго не применял подавляющие техники, застегивая браслеты на ее лодыжках. Она почти поверила, что его поцелуи на груди, лишенные страсти, означают, что их отношения перешли на новый уровень, где он считает нужным держать ее в курсе событий.       К счастью, Харуно сохранила достаточно ясности ума, чтобы не обманываться его объятиями и ритмом движений; она не была удивлена и разочарована, когда, едва они встали с циновки, Учиха снова замолчал о самом важном. Потом она позавтракала и почти ничего не чувствовала. Саске стоял в другом конце комнаты и тихо разговаривал с Суйгецу, который кивал в ответ. Единственным указанием было: «Молчи и не высовывайся». Его любимый приказ в последнее время.       Отсутствие лидерства со стороны Саске наводило на мысль, что они ждут кого-то важного. Скорее всего, Мадару. Поэтому его появление не стало для Сакуры шоком, хотя и вызвало волну раздражения. Зачем Саске скрыл от нее прибытие дяди? Разве он сам не говорил о сотрудничестве? Предупредить ее о скорой встрече с Мадарой не составило бы труда. Они шли по извилистым коридорам базы целых пять минут. Очевидно, Саске не понимал, что такое настоящее сотрудничество. Мадара остановился перед ней, и Сакура, избегая его взгляда, уставилась на его начищенные ботинки, пытаясь успокоить дыхание. Живот словно обожгло фантомным кунаем, лицо горело от внутреннего жара. От затянувшегося молчания ее начало трясти. — Успокойся, — прошептал Саске, словно читая ее мысли. Прикосновение к подбородку заставило ее поднять голову. Встретившись взглядом с Мадарой, Сакура почувствовала, как страх пронзает ее насквозь. — Он ничего не сделает. Ты в безопасности. — слова Саске звучали неубедительно, но присутствие рядом его и Суйгецу давало слабую надежду. Взгляд Мадары был холодным и пронизывающим. Он бесцеремонно поворачивал ее голову, осматривая с головы до ног, закатал и скрутил рукава. Найдя что-то, он удовлетворенно ухмыльнулся и отвернулся. Сакура с трудом сглотнула воздух, незаметно ища опору в стене. Еще немного, и она потеряла бы сознание. Услышав хмыканье Мадары, она увидела, как он подходит к Саске: — Это твои отметины, Саске? — Ага. В комнате раздались смешки, а поздравление Суйгецу по поводу «вступления во взрослую жизнь» вызвало взрыв хохота. Саске что-то злобно прошипел в ответ. Одно дело — потерять невинность наедине, и совсем другое — стать предметом насмешек целой группы врагов. Сгорая от стыда, Сакура взглянула на свои запястья. На них проступали синяки — свидетельства утренней борьбы. Ее шея, вероятно, была покрыта поцелуями и отпечатками пальцев. Саске намеренно не дал ее чакре залечить следы, надев подавители сразу после близости. — Наверное, он хотел, чтобы все видели, — с горечью подумала Сакура. -Вижу, ты не скучаешь. Как я и говорил, она очень красива, не так ли? — Чего тебе нужно, Мадара? — резко оборвал его Саске, положив руку на бедро. -Мы и так опаздываем. — Ты позволял ей быть без подавителей? — Как ты и приказал. Сакура нахмурилась. По приказу…? Неужели Саске давал ей свободу лишь по указанию Мадары? — Достаточно ли ты её контролируешь, чтобы она могла путешествовать с нами без подавителей? — спросил Мадара. Саске покачал головой. — Через пару недель, возможно. — А для помощи с моим состоянием? — Если я буду рядом, скорее всего, да. — Уже удалось что-нибудь узнать из её мыслей? — Ничего, кроме того, что я уже сообщил. Саске просил её о доверии, но это было почти невозможно, когда он так буднично рассуждал о вещах, от которых у Сакуры всё внутри переворачивалось. Подавление чакры, путешествия, исцеление Мадары… Со стороны их разговор мог показаться частью тщательно разработанного плана Мадары. И — она не знала наверняка. Саске хранил молчание, а Мадара с самого начала хотел, чтобы она досталась ему через Саске. Какую информацию он уже успел выудить? Что он рассказал Мадаре? Неужели он всерьёз рассчитывает, что она, подобно Орочимару, будет поддерживать угасающую жизнь Мадары? Заставит ли он её? …Почему она вообще согласилась на это предложение Саске? Его ненависть к Мадаре вовсе не означала, что он стремится его уничтожить. Саске никогда прямо не говорил о желании его смерти. Даже в начале их сделки он лишь утверждал, что Союзники должны победить в войне — ни слова о гибели патриарха Учиха. В любом случае, у неё почти не осталось желания жить, разве что смутное беспокойство за Саске в случае её смерти. Беспокойство, которое возникло лишь после их близости. Которого не было до того, как он сделал то, что, несомненно, одобрил бы Мадара. Не печать ли искажает её восприятие? Происходящее не поддавалось логике, как и её собственное спокойствие, когда Саске открыто признался перед всеми, что использует её.       — Понятно. Тогда постарайся лучше в ближайшие недели, племянник, — Мадара коснулся своего запястья, и в его руке материализовалась карта. Он развернул её, демонстрируя собравшимся шиноби. — Итак, сегодня вы отправляетесь в путь по Стране Воды. Следуйте по этому маршруту, — его палец скользнул по пергаменту. — Саске его запомнил, так что слушайте его указания. Расчёт на то, что, путешествуя пешком, вы привлечёте внимание Союзников, и они узнают о перемещении пленницы по поверхности. Я буду телепортироваться непосредственно в пункты вашего назначения, чтобы моё присутствие не мешало вашим действиям. — Ты хочешь, чтобы нас подставили под удар? — спросил один из незнакомых шиноби. Мадара фыркнул. — Ты боишься, Кирисаме? — Я не боюсь. Просто это выглядит именно так. Ты хочешь, чтобы нашу группу атаковали те, кто попытается освободить медика. — Верно. И когда это произойдёт, я хочу, чтобы вы захватили как можно больше живых. Мы близки к прорыву. Чем больше пленных Союзников мы допросим, тем лучше. Они могут пойти на отчаянные меры, увидев, что великая Сакура Харуно менее чем за четыре месяца превратилась в ночную игрушку моего племянника. От этих слов Сакуру едва не вырвало, но Саске никак не отреагировал на оскорбление. -Если она не может использовать чакру, как мы доберёмся до места? — спросила единственная куноичи среди них. — Саске понесёт её. — Суйгецу понесёт её, — поправил Саске с мрачным видом. -С меня достаточно того, что я вынужден прикасаться к ней каждую ночь. Пока Мадара хохотал, Сакура, опустив взгляд, боролась с болью, сжимавшей грудь, и подступающими слезами.       Сомнения в предательстве Саске все еще терзали ее. Она чувствовала, что он что-то скрывает, и отчаянно цеплялась за надежду, что его поцелуи — не просто инстинкт, навязанный печатью, не просто привычка, вызванная их близостью, не просто инструмент манипуляции. Она хотела верить его словам, что это не игра для Мадары. Но его колкое замечание, прозвучавшее с пугающей искренностью, отравило ее душу. И он не попытался развеять ее сомнения, не сказав ни слова через их связь. Вместо того чтобы требовать объяснений, Сакура отгородилась от него, укрепив и без того слабую ментальную связь, погрузившись в созерцание трещин на полу, в ожидании, когда успокоительное заглушит боль и смятение.

***

      Суйгецу нес ее на спине по лесу. По крайней мере, куноичи предполагала, что это лес, судя по тряске во время его прыжков. Перед выходом ей завязали глаза. Это казалось бессмысленным. Сакура не знала Страну Воды достаточно хорошо, чтобы ориентироваться на местности, и зрение было последним, что ее волновало в случае побега. Но Саске, не сказав ни слова утешения, все же завязал ей глаза черным платком, и она не стала возражать. Никто не обратил внимания на ее свободные руки, которыми она могла бы развязать повязку. Харуно оставила платок на месте. Не видя ничего, Сакура чувствовала запах свежего, влажного от дождя воздуха. Влага обволакивала кожу, волосы пушились от сырости. Судя по жаре и положению солнца, стоял полдень — не самое удачное время для передвижения отряда шиноби. Дневной свет делал их слишком уязвимыми, но, по-видимому, именно на это рассчитывал Мадара. Кроме того, существовал риск обезвоживания и теплового удара. Если враги не сменили одежду, они все еще были в черных плащах. Контроль чакры помогал справиться с жарой, но не мог полностью отменить законы природы. Особенно тяжело приходилось Суйгецу, несущему ее на спине, и Сакура подозревала, что его клановые техники больше подходят для холода. Каждые полчаса группа останавливалась на привал, чтобы попить воды и немного остыть.       Во время этих остановок рядом появлялся Саске, касался ее подбородка, заставляя поднять голову, и поил ее. Он вытирал ее лоб тыльной стороной рукава. Она узнавала его по отклику печати и запаху горелой болиголова — единственным признакам, так как он не произносил ни слова. В полумраке, почти забытая во время коротких привалов, Сакура напряженно вслушивалась в обрывки чужих разговоров. Напряжение в группе ощущалось почти физически. Большинство этих людей явно не испытывали друг к другу симпатии. Лишь к Суйгецу некоторые проявляли подобие дружелюбия. Куноичи держалась отстраненно, словно призрак. Двое мужчин, едва коснувшись земли, тут же начинали словесную перепалку, готовую в любой момент перерасти в драку. Саске бросал короткие приказы и резко отвечал на вопросы, предпочитая держаться в стороне, избегая любого общения. Лишь на четвертой остановке кто-то наконец обратил на Сакуру внимание. — Ну что, Саске, как там наш медик? — с ухмылкой спросил один из шиноби. — Поосторожнее, Каджура, он не любит, когда ставят под сомнение его приказы, — поддразнил Суйгецу. Сакура впервые услышала это имя — Каджура. Ее предположение о том, что это был мужчина со шрамом, подтвердилось. Она невольно прижалась спиной к дереву, у которого ее оставил Суйгецу, словно надеясь слиться с ним, стать невидимой. — И в чем же его щепетильность? — не унимался Каджура. Суйгецу расхохотался: — Да кто его знает? Черт, на его месте я бы не упустил такую… — Достаточно, Суйгецу, — резко оборвал его Саске, в голосе прозвучала сталь. — Что тут происходит? — в разговор вмешался еще один голос. — В чем дело, Саске? Не хочешь делиться с нами подробностями о куноичи? Сакура услышала презрительный женский смешок. — Не собираюсь ни с кем из вас ничем делиться, — отрезал Саске. — Ну, тогда можно поделиться ею в другом смысле, — прозвучал двусмысленный ответ. — Да, мы опережаем график. Это не займет много времени. Вы с Кахё можете пойти освежиться, пока мы тут разберемся. Или, может, ты хочешь присоединиться, Кахё? — Отвалите, — сквозь зубы процедила женщина. — Я тоже не участвую, — добавил другой голос. — Эх, какие вы скучные, Генго, — протянул насмешливый голос. — Не по мне это, — отрезал Генго. — Не люблю делиться. — А ты, Суйгецу? С нами? В следующее мгновение воздух пронзил треск чидори. От этой внезапной вспышки чакры у Сакуры по коже побежали мурашки. Все смешки тут же стихли. — Разве приказы Мадары были недостаточно ясны? — голос Саске звучал холодно и опасно. — Н-нет, Саске-сама. Все было предельно ясно, — пробормотал один из мужчин, в его голосе слышалось явное замешательство. — Тогда все здесь понимают цель этой поездки? — Я понимаю, — тихо ответила куноичи. — А остальные? — Саске выжидающе оглядел остальных. В ответ послышались нестройные, полные неуверенности подтверждения. — Вы уверены? Потому что мне показалось, что кое-кто чего-то не понял. Сакуре отчаянно захотелось сорвать повязку и увидеть происходящее. Властный и жестокий Саске пугал ее, но наблюдать, как он подавляет ее врагов, доставляло ей странное, болезненное удовлетворение. — Я задал вопрос, — прорычал Саске в наступившей тишине, каждое его слово звучало как удар кнута. — Мы понимаем. Мы просто пошутили, — поспешно ответил кто-то. — Верно, просто шутка, — подхватил другой. — Похоже, все слышали предупреждение Мадары не вмешиваться в действие печати. Печати, которую он приказал мне укрепить, — голос Саске прозвучал как лед. Пять голосов, дрожащих от страха, прошептали в ответ: — Да. — Расслабься, Саске. Ты слышал их, они просто подшучивали. Жара и скука — вот и все. Конечно, они не пойдут против Мадары. Напряжение, словно густой, спертый воздух, рассеялось. — Вставайте. Выдвигаемся, — отчеканил Саске. — Никаких остановок до самой базы. Послышалось торопливое движение, приглушенный шепот удаляющихся шагов. Кто-то приблизился и опустился на колени рядом с Сакурой. Холодный кончик пальца коснулся ее руки. — Все в порядке? — тихо спросил Суйгецу. — Готова?       Сакура молча кивнула, протягивая руку, чтобы он помог ей подняться. Суйгецу подвел ее на пару шагов к своей спине, ловко подхватил под колени и взвалил на себя. Руки Сакуры неловко легли ему на плечи. Суйгецу легко подпрыгнул, забираясь на ближайшее дерево, и поудобнее перехватил ее, устраивая повыше на спине. — Не бери близко к сердцу их слова, — тихо, но настойчиво сказал он. — Пока рядом Саске, они ничего не сделают. — Меня это не беспокоит, — прозвучало неубедительно. — Да ну? А как же то, что ты только что буквально впечаталась в корни дерева? Если ее лицо еще не покраснело от палящего солнца, то теперь румянец вспыхнул на щеках. — Нет, это не так. Там было прохладнее… и тени больше. Суйгецу пожал плечами. — Ладно. Как скажешь, малышка.

***

      База, куда они в конце концов добрались, оказалась похожа на убежище Саске — те же вырытые в скале туннели, сырые, как пещеры, комнаты, тусклое пламя факелов, освещающих коридоры. Однако здесь было гораздо больше людей. Когда Саске наконец снял с ее глаз повязку, они стояли в подобии небольшой столовой. Кто-то успел накинуть ей на голову капюшон плаща, прежде чем они спустились по крутой винтовой лестнице, на которой Сакура едва не оступилась несколько раз. Благодаря этому, пока никто не обращал на нее пристального внимания. Шиноби из их отряда расселись за немногочисленными столами, приветствуя знакомых или предпочитая уединение. Саске и Суйгецу подвели ее к дальнему углу комнаты. Саске коротким жестом указал на крайнее место у стены. Когда Сакура села, рядом с шумом опустилась куноичи, стягивая с плеч тяжелый плащ Акацуки. Освободив из тугого пучка свои длинные, вьющиеся волосы, она расслабленно откинулась на спинку скамьи. — Я присмотрю за ней. Вы двое можете пойти поесть, — предложила она. — И вам ведь нужно встретиться с Мадарой-сама, верно? Саске бросил взгляд на женщину, затем на Сакуру и, наконец, остановился на Суйгецу. — Останьтесь с ними. — Я прекрасно справлюсь с одной пленницей и без присмотра этого мальчишки из Кири. Идите, занимайтесь своими делами. Я гарантирую, что ничего не случится. Суйгецу кивнул, дружески хлопнув Саске по плечу. — Кахё — отличная. Все будет в порядке. И… я тоже родом из Кири, так что к чему это прозвище? Звучит немного обидно… — Ты ответишь перед Мадарой, если с пленницей что-нибудь случится, — отрезал Саске, его взгляд стал жестким. — Поняла, — Кахё небрежно махнула им рукой. -Мы будем здесь, когда вы вернетесь. — Проследи, чтобы она выпила это. Из свитка на запястье Саске появилась небольшая склянка с темной жидкостью. Он протянул ее Кахё. — Все до последней капли. Не удостоив Сакуру больше ни одним взглядом, Саске резко развернулся и увел за собой Суйгецу.       Куноичи повертела склянку в руках, внимательно разглядывая содержимое. — Знаешь, что это? Эта женщина была совершенно незнакома Сакуре. Член армии Мадары — лейтенант, как упоминал Суйгецу несколько дней назад. Это звание говорило о многом: она обладала силой, пользовалась определенным доверием и доказала свою преданность идеям Мадары. Поэтому Сакура отвечала с осторожностью. — Успокоительное, если не ошибаюсь. Кахё присвистнула. — Нехилая доза. Сакура протянула руку. Кахё еще раз бросила взгляд на склянку и неохотно положила ее на ладонь Сакуры. Не теряя времени, Сакура открыла склянку и выпила горькую жидкость одним глотком, скривившись от неприятного вкуса. — Ты пьешь столько каждый день? — с удивлением спросила Кахё. — …Три раза в день. Обычно мне добавляют это в еду. Приподняв бровь, Кахё заметила: — От такого количества меня бы точно свалило. Разговор и его намёки вызвали у Сакуры острое чувство дискомфорта. Она не раз слышала косвенные замечания о количестве принимаемых ею лекарств, но до сих пор ей не приходилось отвечать на них напрямую. — Видимо, у меня выработалась толерантность, — сухо констатировала она. После непродолжительной паузы Кахё повернулась к ней: — Я Кахё. Сакуре совсем не хотелось поддерживать беседу. — Я слышала. — А ты Сакура Харуно, верно? — К сожалению, — с тяжёлым вздохом подтвердила она. — Говорят, ты величайший медик из ныне живущих. — Только потому, что ваши убили ту, которая меня учила, — Сакура провела кончиками пальцев по холодной каменной столешнице. — Цуна… — Даже после свежей дозы успокоительного имя наставницы застряло у неё в горле, словно кость. Прочистив горло, куноичи с трудом выдавила: — Пятая Хокаге была величайшим медиком из всех, кто когда-либо жил. — Да, я знаю о покойной Хокаге. В детстве я слышала истории о ней и её команде со Второй войны, хотя Кири в ней не участвовала, — Кахё подалась вперёд, её взгляд стал более пристальным. — Но ты можешь возвращать мёртвых. Без Эдо Тенсей или Риннегана. Никто другой на такое не способен. Сакура криво усмехнулась, уставившись пустым взглядом на гладкую, лишённую рисунка поверхность стола. — Единственные мёртвые, которых я возвращаю, — это те, что преследуют меня в кошмарах. — Нет, я видела это своими глазами. Я была в числе подкреплений, прибывших после отступления союзников из Суны. Я видела твоих светящихся призывных слизней. Как шиноби Альянса вытаскивали мечи из распоротых животов и вправляли раздробленные кости, словно это было обычным делом. Они поднимались, как живые мертвецы, после смертельных ран. Я знаю, что видела. — Ты ошибаешься, — прошипела Сакура, внезапно охваченная яростью от этого напоминания о её тщетных усилиях. Злость жгла её изнутри: она сделала всё, что могла, но это оказалось бесполезным. Злость на эту врагиню, которая, увидев лишь фрагмент одного сражения — сражения, в котором она навсегда потеряла Шино, — приписывала ей божественную силу. Сражения, в котором она в отчаянии выкрикнула последние, полные горечи слова женщине, которая пыталась её защитить, как умела. — Чего ты хочешь? Говори прямо или оставь меня в покое, — процедила Сакура сквозь зубы. Кахё понизила голос до едва слышного шёпота: — Я… я просто… ты хотя бы пыталась это сделать? Мой сын… он… Сакура резко повернулась к ней, её глаза метали молнии. — Просто заткнись об этом! Я не могу, чёрт возьми, сделать то, о чём ты говоришь! Пыталась ли я?! Ты вообще слышишь себя?! Неужели ты думаешь, что я не вернула бывсех, если бы могла?! — сорвалась она на крик, не в силах сдержать захлестнувшую её боль. — Все, кого я люблю, были быживы, если бы у меня было такое дзюцу! Что, чёрт возьми, значит «пыталась ли я»?! Голос Саске, холодный и отстранённый, пронзил её сознание, пробившись сквозь ментальную защиту:Что случилось? О, теперь он снизошёл до разговора с ней. Ничего. Игнорируй, — мысленно огрызнулась она, с трудом сдерживая ярость.Как ты игнорировал всё остальное сегодня. С этими словами медик спешно восстановила брешь в печати, отгораживаясь от него.       Её громкий крик мгновенно прервал царившую в столовой болтовню. Все взгляды были устремлены на двух женщин в углу: одна тяжело дышала, словно загнанный зверь, другая застыла на стуле, словно изваяние. Кахё медленно моргнула, её лицо вновь обрело маску показной скуки. Взгляд потух, выражая полное безразличие. Затем она небрежно обратилась ко всем присутствующим: — Представление окончено. Не суйте нос не в своё дело. Большинство шиноби послушно отвернулись. Лишь некоторые бросали на Сакуру украдчивые взгляды, явно заинтригованные личностью этой громкой женщины в плаще, сидящей в дальнем углу. Сакура проклинала себя за эту несдержанность. Кахё не была груба или неприятна. Она не сказала ничего такого, чего Сакура уже не слышала раньше. Не было никакого оправдания этой вспышке гнева — не было смысла злиться на прошлое, которое невозможно изменить. На вопрос, в котором не было злого умысла. Если бы Кахё не была врагом, Сакура, вероятно, извинилась бы перед ней. Но она была врагом. Поэтому Сакура низко опустила голову и отвернулась к стене, погрузившись в мрачное молчание. Кахё больше не пыталась его нарушить. Ее руки по-прежнему оставались свободными от цепей. Но теперь Сакура стояла в плаще Акацуки в центре возвышения, посреди бескрайнего, безжизненного поля, которое она никогда не смогла бы нанести на карту. Вся база собралась, чтобы увидеть, что задумал Мадара; бесчисленные вражеские шиноби толпились перед ней, переговариваясь и бросая на нее украдчивые взгляды. Сотни, если не тысячи. У нее больше не было капюшона, чтобы спрятаться. Ни стула, чтобы присесть. Пока солнце медленно погружалось за горизонт, окрашивая небо в багровые тона, Сакура держала плечи расправленными, а подбородок — высоко поднятым, мысленно повторяя рецепт солдатских пилюль, чтобы сохранить ясность рассудка. Пылающий закат вызывал у нее приступ тошноты, стоило ей задержать на нем взгляд чуть дольше. Саске привел ее сюда после того, как оставил на несколько долгих часов наедине с той куноичи.       Она задремала за столом в столовой и была грубо разбужена его тихим, но резким выговором за потерю бдительности. Кахё заверила его, что все было в порядке, так как она была рядом. Казалось, это только разозлило Саске еще больше. Впрочем, это не имело значения. Сакура не могла заставить себя переживать из-за того, что Саске одобрял или не одобрял. Все его утренние разговоры о сотрудничестве и доверии оказались пустыми словами — он просто бросил ее на произвол судьбы на весь день. Что здесь происходит? Она не знала. Где она? Понятия не имела. У нее не было ни малейшего представления о том, куда они направятся после этого. Никакой информации о том, как долго они здесь пробудут, где она будет спать и с кем ее оставят в следующий раз. И обо всем этом Саске, несомненно, знал и, казалось, намеренно держал ее в неведении. Сакура хотела возмутиться… Но он не вел себя иначе, чем вчера, или как он вел себя публично на протяжении последних месяцев. Не было никаких веских причин для расстройства. Не из-за этого. Ей приходилось постоянно напоминать себе, что их мимолетная близость не переписала законы мироздания. Она не изменила реальность. Она по-прежнему была пленницей, он — ее похитителем, и мир все еще катился в пропасть, независимо от того, поделится ли с ней Саске планами на будущее или нет. Так что причины для обиды не было; по крайней мере, ни одной, в которой Харуно призналась бы самой себе. И, не имея повода для явного недовольства, Сакура позволила успокоительному притупить раздражение. На возвышении находились и другие — все семь ее сопровождающих. Саске и Каджура стояли перед ней, остальные — позади. Суйгецу расположился рядом, бесцеремонно ковыряя ногтями в зубах и отпуская случайные, раздражающие комментарии, которые почти все предпочитали игнорировать.       К моменту появления Мадары Сакура была уверена, что они прождали больше получаса. Он появился эффектно, с громким ударом своего гунбая между двумя генералами, стоящими впереди, и широкой улыбкой, обращенной к своим последователям. Хотя она уже догадывалась об этом по наличию возвышения и внушительным размерам толпы, поведение Мадары не оставляло сомнений — это было очередное его представление. Тяжело вздохнув, она перенесла вес тела с одной ноги на другую, готовясь выслушать очередную затяжную речь о преданности, о своем величии, о щедром вознаграждении за службу и о ничтожестве Каге. — Ренга. Выйди вперед, — властно скомандовал Мадара. Мужчина, стоявший позади Сакуры, шагнул к краю возвышения, занимая место рядом с патриархом Учиха. — Ты подготовил пленников? — Да, сэр. Привести их сейчас? — Всех сразу. Поклонившись и сложив пальцы в знак техники телесного мерцания, Ренга мгновенно исчез. Мадара обратился к собравшимся, его голос разнесся по всему полю: — Я благодарен вам всем за то, что вы приняли нас в столь короткие сроки, и рад видеть так много из вас, собравшихся приветствовать меня этим вечером. Под руководством Ренги эта база проделала замечательную работу по поиску и уничтожению убежищ Союзников! Я хочу поблагодарить вас за все ваши усилия. Помните, ничто не остается незамеченным — ни хорошее, ни плохое. Толпа отозвалась гулом, полным гордости. Сакура закатила глаза. Это было в равной степени и комплиментом, и завуалированной угрозой — чему именно они радовались? — В качестве ответного дара у меня есть для вас сюрприз. А после этого, вечером, мы устроим грандиозный пир! Некоторые шиноби зааплодировали, но Сакура не упустила из виду, что лица многих оставались напряженными и смущенными. Казалось, она была не единственной, кого не предупредили об этом… о чем бы это ни было. — Приведи сюда своего медика, Саске, — с ухмылкой предложил Мадара, бросив быстрый взгляд на племянника. — Покажем её людям. Саске коротко кивнул и повернулся к Сакуре. Серьёзность в его взгляде заставила её невольно отступить на шаг, когда он приблизился, и резко отдёрнуть руку, когда он попытался взять её за плечо. — Не сопротивляйся, — тихо, но настойчиво проговорил Саске, его голос был полон скрытой угрозы. — Просто иди. Сакура на мгновение задумалась, не спросить ли его через печать, что сейчас произойдёт. Но если бы он хотел поделиться, он бы уже это сделал. Какой смысл тратить слова? Харуно скользнула взглядом по Суйгецу, стоявшему неподалёку; тот лишь едва заметно пожал плечами, выражая полное безразличие. Сакура безропотно последовала за Саске к краю возвышения. Он встал между ней и Мадарой, словно живой щит, а Каджура бесшумно скользнул за их спины, оказавшись по другую сторону от Сакуры, словно запирая её в клетке. — Позвольте мне официально представить вам Сакуру Харуно. Многие из вас, вероятно, уже слышали о ней, — провозгласил Мадара, его голос, усиленный чакрой, разнёсся по всему полю. В толпе раздалось недовольное гудение, перешедшее в откровенный свист; вместо того, чтобы расстроить Сакуру, это лишь разожгло её гнев. Она бросила на толпу испепеляющий взгляд, резко вырвав руку из хватки Саске. — Она — самый высокопоставленный враг, которого мы захватили на данный момент. Идеальный трофей, достойный восхищения и зависти. Действительно ценное приобретение. И вы будете немало удивлены, узнав, что мой собственный родственник, Саске, лично занимается её… усмирением. И, надо сказать, весьма успешно! Скоро у нас будет лучший медик Союзников в нашей собственной армии! На этот раз раздались оглушительные аплодисменты, перекрывшие собой гул. Воздух наполнился ликующими криками и злобными выкриками в её адрес. Сакура, широко раскрыв глаза от ужаса и отвращения, резко повернула голову к Саске. Его губы сжались в тонкую, неприступную линию, взгляд, устремленный на неё, был полон завуалированного, но оттого не менее зловещего предупреждения. Ни. Слова.— словно удар хлыста, пронеслось у неё в голове, его голос звучал резко и безапелляционно. — Взгляните, как покорно она стоит здесь, облачённая в нашу форму. Как она не сопротивляется, хотя её никто не держит. Она хранит в себе множество секретов, за которые наши враги не пожалели бы жизней, и очень скоро все эти секреты станут нашими! Словно прочитав её мысли, Саске теперь смотрел на неё с неприкрытой угрозой в глазах.Даже не смей, Сакура. Возмущение, горячее и всепоглощающее, словно адское пламя, взметнулось в её груди в ответ на его предостережение.Даже не сметь? Даже не сметь?!Как он мог ожидать, что она просто стерпит это унижение? Мадара фактически назвал её предательницей! Намекая, что Саске подчинил её своей воле — посредством… укрощения?! Как она могла когда-либо доверять ему после этого публичного оскорбления, когда его лидер клеветал на неё, основываясь на лжи, которая, по всем внешним признакам, выглядела правдой? На лжи, которую он сам же и создал! Харуно открыла рот, чтобы возразить, высказать всё, что кипело внутри… МОЛЧАТЬ.       Против её воли, словно от удара током, этот безжалостный приказ сковал челюсти, сжав их с болезненной силой, словно два противоположно заряженных магнита, резко притянувшихся друг к другу. Слёзы гнева и бессилия навернулись на её глаза от осознания того, что он заставил её замолчать во второй раз. Сакура с ненавистью посмотрела на него, до боли сжимая зубы. Мадара продолжал свою пафосную речь, монотонно рассуждая о ней, о своих грандиозных планах и о грядущем триумфе. Саске снова сжал её плечо, на этот раз его хватка была чуть более мягкой, но не менее властной. Просто послушай меня. Давай покончим с этим поскорее.       Внутри Сакуры клокотал ураган криков, адресованных Саске, и вся эта буря единым, спутанным потоком обрушилась на печать. С мрачным удовлетворением она заметила, как он вздрогнул от этой мысленной атаки. Шесть приглушенных хлопков разрывающейся тишины вернули ее внимание к полю. Двенадцать фигур стояли у подножия возвышения — шестеро с глубоко надвинутыми на лица капюшонами и по одному члену Акацуки в маске за каждым. Сакура с ужасом наблюдала, как те грубо толкали пленников на колени. Руки, связанные за спиной, лодыжки, скованные подавителями чакры. Все они купались в зловещих багровых отблесках заходящего солнца. Ее мысли оборвались.Саске… Что это такое? …Я не знаю. Один за другим капюшоны были сорваны. Голос Мадары, усиленный чакрой, раскатился по полю, словно зловещий аккомпанемент к этой ужасающей сцене. У каждого коленопреклоненного шиноби на лбу виднелась повязка Альянса. Разные возрасты, разное телосложение, но всех объединяло одно — жестокие побои и кровь. Саске— Расслабься. Успокойся. И за предпоследним капюшоном Сакура увидела до боли знакомое лицо. Лицо, которое, всхлипывая, поднялось к ней. Лицо, на котором мгновенно отразилось узнавание. Испуганные глаза за толстыми стеклами очков расширились от ужаса. Казалось, девушка хотела выкрикнуть фамилию Сакуры, но кляп, зажимавший ей рот, заглушил отчаянный крик. Ей едва исполнилось пятнадцать. Слишком юная, чтобы быть здесь. Почему Кири послали в бой такого неопытного, почти ребенка, медика? Прекрати это, Саске,— беззвучно прошептала она, моля о невозможном.Прекрати это. Сейчас же. Пожалуйста. Я не могу это остановить. Просто дыши. Сохраняй спокойствие. Связанная девушка дрожала всем телом от беззвучных рыданий. Сакура почувствовала, как ее сковал ледяной ужас, когда их взгляды встретились. Она была парализована страхом, не в силах пошевелиться из-за крепкой хватки Саске. Воздух словно выбили из легких. Сердце сжалось от невыносимой боли. — Эти пленники выполнили свою роль. Они слишком долго были бременем для вашего лагеря, и сегодня я избавлю вас от этой тяготы. Смотри внимательно, медик, — Мадара бросил на нее холодный взгляд через плечо. — В следующий раз ты сможешь предотвратить это. Если начнешь сотрудничать, ничего этого не случится. Но сегодня ты станешь свидетелем последствий своего бессмысленного упрямства. Стало предельно ясно, что сейчас произойдет. Мадара хотел, чтобы она увидела, прочувствовала всю тяжесть, всю жестокость происходящего. ПРЕКРАТИ ЭТО!— мысленно закричала Сакура, но ее крик остался беззвучным. По знаку лидера шесть Акацуки одновременно выхватили кунаи из-под своих плащей. Девушка забилась в беззвучном крике под кляпом. Сакура— я не могу…— пронеслось в ее голове в ответ на мольбу. Ее сейчас вырвет — или она потеряет сознание — прошло слишком много времени с тех пор, как она видела смерть — настоящую, жестокую смерть, не ту, что преследовала ее в кошмарах. Долгие месяцы с тех пор, как она видела, как беззащитный человек теряет жизнь в этом бессмысленном, беспощадном насилии. С той снежной равнины в Стране Молнии — того моря смерти, крови и отчаянных криков— Прошло слишком много времени с тех пор, как она стала причиной чьей-то смерти. Но недостаточно; этого никогда не будет достаточно. Сакура снова оказалась на том проклятом поле боя. Навсегда запертая в нем. Они все были заперты. Им никогда не сбежать от него — никогда не убежать от ужаса — если он не внутри нее, то он повсюду вокруг— Сакура даже не могла вспомнить имени девушки, на которую смотрела с безумным ужасом. Девушки, которая застыла от страха в том давно забытом лесу Сангосё. Девушки, которую давно умерший Мизукаге отозвал с передовой — девушки, потерявшей брата-близнеца на этой проклятой войне — девушки, на которую она кричала за неопытность, за то, что она была всего лишь ребенком. Девушка была всего лишь ребенком.       Ребенком, который не заслужил этой участи. Который был напуган до смерти, одинок, изранен, с выражением отчаянной мольбы о помощи на лице. И Сакура снова подвела ее. Она не могла ей помочь. Она не могла спасти никого — никогда никого не спасала — всегда была и всегда будет бесполезна— Сакура даже не могла вспомнить ее имени. На бесконечное, мучительное мгновение мир замер. Кунай опустился на горло безымянной девушки. В ее глазах за толстыми очками мелькнул последний отблеск ужаса — и тут же они потухли. Девушка безжизненно рухнула в грязную, утоптанную землю. Мертва. Мухей,— с запоздалым, болезненным осознанием подумала Сакура, ее тело словно окаменело, пока она смотрела на окровавленное тело ребенка. Ее звали Мухей.