Завет

      Мир продолжал вращаться, и Сакура вращалась вместе с ним. С каждым её визитом Орочимару делился всё новыми знаниями — от координат, где добывал определённые ингредиенты, до имён поставщиков, у которых приобретал остальное. Он учил её читать свою личную скоропись, рассказывал, каким слугам доверяет больше всего и каким меньше всего, делился мимолётными размышлениями о войне, принесшей ему славу, и о том, как нынешняя война сильно отличалась от той. Однажды, на четвёртом часу безнадёжно скучной лабораторной информации, от которой не было спасения, Сакуре пришло в голову спросить: — На Суигетсу наложено какое-нибудь долгосрочное дзюцу? Хотя медик понимала, что Мадара скорее погибнет, чем Саннин ответит прямо. Этот вопрос заставил Орочимару задуматься. — Долгосрочное дзюцу? Откуда такие мысли? — спросил он. — Суйгетсу что-то обмолвился. Наверное, из-за знака, который ты мне подстроил. Орочимару холодно улыбнулся: — Этот знак — единственная причина, по которой ты жива. Медик вздохнула. — И какую жизнь он мне подарил… — Возможно, тебе следовало задать второй вопрос с умом, как я и советовал, — усмехнулся он в ответ. Его насмешливый тон лишь подчеркнул безнадежность ситуации. Сакура почувствовала, как усталость накатывает на нее. Она сдалась, не желая больше играть в его словесные игры. Допросы шли своим чередом — всё с теми же двумя следователями, несмотря на недовольство Мадары. Саске объяснил, что Мадаре было сложно найти им замену, и на мгновение Сакура задумалась, сколько ещё пленников удерживается им. Сколько подвергаются тем же пыткам, что и она. И Ино. Но едва эта мысль возникла, то тут же растворилась, словно семечко одуванчика, унесённое ветром. Как и многие её мысли в последнее время. Сознание Сакуры таяло, но они все еще не могли сломить ее волю. Парадоксально, но чем дольше она сопротивлялась, тем легче ей становилось. В этом было что-то извращенное: наслаждение от того, что враги так и не смогут заполучить то, что, как им казалось, она скрывала. Это была игра в кошки-мышки, в которой куноичи была единственным победителем. Однако были дни, когда игра становилась слишком тяжелой. Иногда фантомные боли мучили Сакуру часами, даже после того, как она залечила раны. Бывали дни, когда медик покидала комнату, не в силах понять смысл их вопросов и бессмысленных пыток. Бывало, она верила, что Ино мертва, и в эти моменты почти желала, чтобы это было правдой. Но были и мгновения, когда они, обе избитые и окровавленные, смотрели друг на друга через стол, ближе, чем когда-либо, и одновременно бесконечно далекие. Иногда Сакура сомневалась: стоит ли вообще спасать Ино? Может быть, лучше всего было бы освободить Ино от мучений? Покончить с этим раз и навсегда. Ведь куда ей идти? После разгрома в стране Молнии они остались совершенно одни. Никаких союзников, никакой надежды на спасение. Кому нужна Ино, кроме меня? Ино бы все равно нуждалась в помощи. Даже если ей удастся сбежать, она никогда не сможет полностью оторваться от этого места. Она не такая сильная, как я. Никакие заклинания не могли облегчить ее страдания. Ино была бессильна перед теми, кто ее мучил. Она не могла исцелить себя, как другие целители. Ее чакра была подавлена, и даже если бы она могла ее использовать, ее разум был слишком поврежден. Это можно было увидеть в тусклом голубом цвете её глаз, когда она заходила в комнату для допросов, в застывшей тишине, охватывающей её после каждого сеанса, в постоянной дрожи её пальцев… На каком-то этапе они сломали её.       Даже если бы Сакуре удалось освободить Ино, она спасла бы лишь тень того человека, которого знала когда-то. Та Ино, с которой она выросла, та, что была рядом все эти годы, уже погибла. Она умерла в тот момент, когда истекала кровью в той пещере в стране Воды. Но это все равно была Ино, та же внешность: большие глаза, нежные щеки. И все же, та внутренняя Ино, которую Сакура знала, та, с которой они росли, уже ушла. Осталась лишь оболочка, которую нужно было спасать. Сакура возвращалась к этому решению снова и снова. Если хотя бы одна из них выживет, этого будет достаточно. Сакура была готова любить Ино любой ценой, какой бы она ни стала. Пять лет их дружбы не могли пропасть даром. Ино должна была выжить. Просто обязана. Каждую ночь Сакура напоминала Саске об их договоренности, как назойливый сверчок. После визита Мадары, Саске вынужден был подчиниться приказу патриарха и оставаться с ней. На следующий день, под тяжелым взглядом Мадары, Саске неохотно пододвинул свою циновку ближе к ней. — Ну, сделай, как велено, Саске, — прозвучал приказ. В воздухе витало напряжение. Однако Учиха не выполнял приказ. С самого начала Саске поставил между ними непроницаемую стену. — Не смей приближаться ко мне и не питай иллюзий, — отрезал он в первую же ночь. Сакура ответила с язвительным тоном: — Твоя циновка? Даже если бы это означало спасти мою жизнь, я бы к ней не прикоснулась. Ты этого недостоин, придурок. И это было честно по многим причинам. Во-первых, любой план, выгодный для Мадары, неизбежно был бы медику во вред. Во-вторых, Орочимару использовал ее всего лишь как пешку в своей опасной игре, не давая ни малейшего влияния на происходящее. В-третьих, хотя Саске и не был тем Дьяволом, каким Харуно его представляла в холодном подземелье страны Молнии, он все равно убил Цунаде, предал Союзников, позволил Наруто погибнуть и оставил её на растерзание врагам. Он всё равно отдал её Мадаре и стал на его сторону. Саске оставался жестоким, подлым и эгоистичным человеком, и она больше не любила его. Никогда больше не полюбит. Сакура не хотела бы заняться с ним любовью: с тем, кто стоял у двери её комнаты пыток, позволяя допрашивающим резать её на куски. С человеком, который не проявил ни сочувствия, ни сострадания, ни утешения, когда она изо всех сил пыталась помочь своему раненому другу. С Учихой, который, освободившись от своих обязанностей, не задумываясь, отправится убивать тех, кого она считала своими товарищами. Среди них были и те, кого она любила. Её похититель. Её тюремщик. Враг. Было бы совершенно извращенно спать с таким человеком. Даже желать этого. Сердце Сакуры категорически отвергало эту мысль. Не тогда, когда он сидел рядом, погрузившись в свои свитки, не тогда, когда его запах заполнял комнату. Даже когда во сне он превращался обратно в того мальчика, которого она когда-то знала, ее сердце оставалось холодным. И его раздраженные ответы на ее мольбы о спасении Ино лишь усиливали это чувство. Ни разу, даже когда в его снах проскакивали отголоски их прошлого — размытые образы Конохи, вспышки оранжевого и розового, — она не могла забыть его предательство. Это были всего лишь обрывки прошлого, случайные всплытия подсознания. Сакура не хотела придавать им значения. Она отказывалась погружаться в эти воспоминания. Иногда в ее снах возникали кровавые картины: тела, разбросанные по улицах, красные символы Учиха на домах, безумные толпы. Красные глаза, красные слёзы, красные руки, красные облака и — Сакуре было непонятно, как Саске удается так долго пребывать в этом странном сне. Ее собственные сны были приглушены лекарствами, в то время как его сны были яркими и глубокими, особенно когда в них не было места кровавым видениям. Ей всегда было интересно, как такой громкий и активный ум мог так быстро погрузиться в сон. Сакура почти не спала в своей новой камере. Саске стал ее якорем в этом безумном мире. Проводя с ним все больше времени, она пыталась отвлечься от собственных проблем. Три недели постоянного общения с ним стали для нее ценным уроком. Несмотря на вынужденное общение, Сакура оставалась равнодушна к нему. Между ними ничего не изменилось: пустота, как она и хотела. Игнорировать его присутствие в этой крохотной комнате было невозможно. Скромная обстановка, больше похожая на склад, лишь усиливала ощущение замкнутого пространства. В этой ситуации выбор был невелик: либо смириться с его присутствием, либо погрузиться в пучину собственных мыслей. А любой, даже самый неприятный человек, казался предпочтительнее одиночества со своими демонами. Один из самых жестоких людей, каких она знала, обладал странной привязанностью к рутине. Его ночные купания, чтение перед сном, ритуалы одевания — все это казалось бессмысленным на фоне его темных дел. Этот контраст между его внешней обыденностью и внутренним миром был поразителен. Его вещи, словно солдаты на параде, стояли в строю, упакованные в чехлы. Он не нуждался в шкафах, его мир был слишком упорядочен для хаоса повседневности. Бессмысленные ритуалы, пустые хлопоты — все это было лишь тщетной попыткой утопить горе в рутине. Они свели ее мир, который всегда был в движении, к пыткам и Саске. И на восемнадцатую ночь, когда их взгляды встретились в полумраке, а его дыхание согревало ее кожу, ее пронзила острая догадка: Возможно, это был план Орочимару с самого начала. Ровно через четыре дня, словно по расписанию, Мадара появился на пороге. Три недели натянутого молчания, прерываемого лишь короткими, полными неприязни перепалками, подошли к концу. Сакура лежала, уставившись на настенные цветы, а Саске принимал душ, когда дверь распахнулась. Шум воды сразу прекратился. Тяжелая аура новоприбывшего была настолько ощутима, что можно было понять о его приходе даже без чакры, чтобы уловить его энергетику. Сакура вскочила, прижавшись к углу стены и натянув на себя одеяло. Мадара взглянул на неё с подозрением, прежде чем осмотреть комнату, оценивая её скромное убранство. Камень, отделяющий комнату от ванной, снова опустился в пол. В дверях возник силуэт: Саске, мокрый от душа, с полотенцем, небрежно обмотанным вокруг бедер. Вода стекала по его телу, оставляя блестящие дорожки. — Мадара. Я не знал, что ты сегодня придешь. — Такой теплый прием я и ожидал. Как продвигается твоя миссия? — Хорошо. — Правда? — Взгляд Мадары переместился на медика. — Значит, ты её попробовал? Саске пожал плечами. — Скоро. Медленно приближаясь к Сакуре, Мадара остановился у её постели. —Разве я не дал тебе понять, что время играет ключевую роль? —Орочимару сказал, что должна возникнуть связь. —Да. И ты говоришь мне, что ещё не установил её, верно? —Я работаю над этим. —Ты работаешь над этим?— Мадара наклонился, чтобы встретиться с ней взглядом, изучая её, как исследователь. — И каким образом ты над этим работаешь? —Разговариваю. Помогаю ей исцелиться. Приношу ей еду сам. Пока Саске говорил, Мадара перевёл взгляд ему за спину, отчего младший Учиха напрягся и нахмурился. —Она видела, как я убиваю Каге. Понадобится время, чтобы создать связь, достаточно устойчивую, чтобы— Слова застряли в горле, хрип прервал их. Глаза вспыхнули красным, томоэ закружились, отражая безумный смех Мадары. — Твоё додзюцу не сравнится с моим, мальчишка. Я даже не подозревал, насколько ты всё ещё ребёнок, — произнёс Мадара, переводя свой оценивающий взгляд обратно на неё, пока Саске снова делал вдох. — Для того чтобы попробовать игрушку, связь не нужна. Она появляется от вкуса. Ты же снова проявляешь непокорность, делая вид, что этого не знаешь, не так ли? — Орочимару говорил, что… — Это я сказал, — перебил её Мадара. Сакура уставилась на точку на его плече, не решаясь взглянуть ему в глаза и не желая встретиться с Риннеганом. Печать на шее пульсировала теплом и предостережением. Ощущая, как его тяжелый взгляд медленно скользит по её телу под одеялом, девушка вздрогнула. — Когда ты присоединился ко мне пять лет назад, ты помнишь, чего просил, Саске? — спросил он после напряженной паузы. — Мести Конохе. У Сакуры пересохло во рту. — И ты чувствуешь, что получил эту месть? — Нет, — ответил Саске без колебаний, отчего её пальцы побелели, сжимающие простыни, а лицо стало бледным. — Пока не будет убит каждый шиноби, чья верность принадлежит ей. Мадара вздохнул и поднялся, освобождая медика из-под своего взгляда. — Так ты говоришь. Но при каждом удобном случае ослушиваешься меня. Неужели тебе больше не нужна эта месть? — Саске промолчал, когда Мадара приблизился к нему. — Или, может, ты просто жаждешь конца своей жизни? — Конечно, нет, — тихо ответил Саске. — Значит, я недостаточно серьёзен в своих приказах? Мадара, прицелившись в правую ногу Саске, выпустил в неё Чёрный Приёмник. Оружие пробило каменный пол так быстро, что Сакура едва успела заметить это. Тошнота нахлынула на неё, когда она увидела, как оно пронзило кость и сухожилия, пригвоздив Саске на месте. Поднимались воспоминания, скрытые под слоем затуманенного сознания. Только напряжение челюсти выдало боль, которую испытывал Саске. —Саске, я связан с тобой узами крови, мы — последние из нашего рода. Но в моем новом мире, где правит сила, родственные связи ничего не значат. Мне не нужен ты, чтобы напоминать о Изуне, когда я смогу вернуть его самого. Твоя смерть осложнит мои планы, но я не пожалею об этом ни секунды. — В этом мире семья не имеет значения, — стиснув зубы, процедил Саске, уголок его губ дёрнулся в усмешке. — Ты всегда был для меня лишь средством к цели. Саске всегда был прямолинеен. Даже с патриархом, самым опасным человеком в мире, он не церемонился. Каждая их встреча подтверждала это. И каждый раз, видя его жестокость, Сакура замирала от удивления. Обычно Мадара не терпел подобного непослушания, но здесь действовали свои правила. Между ними царила жестокость, которую они разделяли, словно тайный язык. — Ха! Говоришь, что семья не имеет значения, и только истинный Учиха осмелился бы произнести такое в моём присутствии! Жестокая честность, которую Мадара, вероятно, даже уважал. Возможно, именно она и держала Саске в живых, несмотря на его предательства, подумала Сакура. И затем мысль исчезла. Оперевшись на дверной косяк, Саске вернул своему лицу спокойное выражение, похожее на чистый лист бумаги. — Чего ты хочешь? — Тск. Всегда такой прямолинейный. — Мадара махнул рукой в сторону Сакуры, шагая к выходу. — Сделай это сегодня. Это единственное предупреждение, племянник. Ты понял мой приказ на этот раз? — …Да. — Хорошо. Дверь захлопнулась на последнем слове Мадары, оставив их вдвоём в комнате, которая вдруг показалась меньше, чем десять минут назад. Выругавшись, Саске вырвал штырь из ноги, уничтожив его с помощью Аматерасу, прежде чем исчезнуть, оставив после себя лишь полотенце. Когда Учиха вернулся глубокой ночью спустя несколько часов, куноичи нашла точку на потолке, куда могла сосредоточенно смотреть, лишь бы отвлечься от мыслей о визите Мадары. В одно мгновение Саске уже навис над ней. Одной рукой он прижал её плечо к матрасу, а другой зажал рот, чтобы подавить крик. Сакуре на мгновение показалось, что она уже спит — что это всего лишь кошмар. Саске не прикасался к ней таким образом с самого конца войны. Он дал ясно понять, что не намерен исполнять приказ Мадары. Почти убедил её, что есть границы, которые даже он не пересечёт. После всего, что он совершил, Сакуре следовало бы лучше понимать его. Удивление быстро переросло в страх, когда в темноте на неё сверкнули темные глаза. Сакура попыталась сбросить его, резко выгибая бедра и крича в его сжимающуюся ладонь. Её колено дернулось вверх, нацеливаясь между его ног, но шиноби мгновенно перехватил её бедро своим коленом, полностью обездвижив. Её горло сорвалось на приглушенный всхлип, когда медик беспомощно боролась под тяжестью бывшего напарника, умоляя через его руку: —Прекрати! Пожалуйста! Пожалуйста, не делай этого, Саске, не надо… — Замолчи и расслабься. Слёзы начали струиться из уголков её глаз. — Прости… пожалуйста, прости меня, я постараюсь сделать лучше… — Перестань говорить… — Пожалуйста, не делай этого со мной, Саске. Я… — Чёрт возьми, Сакура, заткнись хотя бы на пять секунд! Дыхание сбилось у нее, став частым и поверхностным. Харуно жадно втягивала воздух сквозь его пальцы, словно тонула, и ощущала соленый привкус его кожи на языке. Паника подступала все ближе, а печать на шее приятно потеплела, словно отмечая ее подчинение. Саске вздохнул. —Ясно? Будь спокойна. Не кричи, когда я уберу руку. Дрожащая, Сакура уставилась на Саске. Его правый глаз был чёрным, как Чёрный Приёмник, рот сжат в твердую линию, брови нахмурены от раздражения. Это был Саске Учиха. Тот самый Саске Учиха. Он уничтожил целые отряды, вселял ужас в армии, сражался с Каге и выжил. Его присутствие могло изменить ход сражения. А переменчивая лояльность перевернула исход целой войны. Саске Учиха прижал её к спальному матрасу. — Поняла? — снова спросил он, морщинка на его лбу углубилась. Харуно же была просто пленницей без чакры. Реальность медленно накрыла её, словно холодный туман, проникая в вены и оставляя бесчувственной. Она была бессильна что-либо изменить. Даже если бы попыталась сопротивляться, он бы заставил её, если это понадобится. Если он этого захочет. В конце концов, она сделала бы всё, что пожелает Саске. У куноичи никогда не было выбора. Это никогда не было её решением. Это стало неизбежным с того момента, когда Мадара решил взять её в плен вместо того, чтобы убить. Возможно, с того времени, как она согласилась быть связным. Или с тех пор, как стала солдатом на войне в шестнадцать лет. Или даже с того дня, когда её родители записали её в академию шиноби. Поэтому Сакура кивнула. И когда Саске убрал руку с её рта, она не закричала, даже когда он изменил положение, чтобы удержать её под контролем. Это должно было произойти. Это должно было произойти, и она ничего не могла с этим сделать. Чем меньше Сакура будет сопротивляться, тем быстрее всё закончится. Какая разница, что будет? Что она теряет, позволив ему? Ничего не изменится. Никто не будет переживать. В этом бездонном колодце страданий, что образовался после войны, ее поступок был всего лишь еще одним камнем, брошенным в безмолвие. И она сама была не лучше этого камня, ведь ее руки тоже были осквернены чужой кровью, даже кровью близких. Все было пусто. Ничто не имело значения. — Просто поторопись и покончи с этим, — прошептала она, закрыв глаза. — Я только что сказал… — начал Саске, но замолчал, пробормотав что-то себе под нос, приподняв часть своего веса с куноичи. — Сакура, послушай внимательно. Если ты не хочешь, чтобы это реализовалось, ты будешь делать точно так, как я скажу, и не будешь устраивать сцену, борясь или крича. Затем его вес исчез полностью, и он стал отодвигать её одеяла. Сакура сдержала всхлип. Сначала нужно измельчить чашку риса. Затем три горных цветка, не больше дюйма в высоту, нужно быстро высушить и размять в пасту. Семена— Его рука обвилась вокруг её шеи и сжалась. Глаза распахнулись от ужаса, Харуно вцепилась в его запястье, беззвучные слова застряли у неё в горле. Учиха собирался её убить. Вот как умирает Сакура Харуно: в базе Мадары под Саске Учихой. — Расслабься. Я скоро отпущу тебя. — Его свободная рука схватила обе её руки и прижала их к груди. Наклоняясь ближе, он понизил голос: — Тебе нужны синяки. Сиди спокойно, или мне придётся тебя отключить, чтобы сделать это. Сакура расслабилась, её легкие стремительно искали воздух, она с тревогой смотрела на него.Печать на ее теле пульсировала мягким теплом, создавая странный контраст с ледяным прикосновением пальцев на шее. Она затаила дыхание, чувствуя, как жизнь медленно утекает из нее. Ей нужны были синяки, говорил он. Она уже чувствовала, как один формируется на шее — два на запястьях, где он прижал её руки. Его захват оставлял достаточно давления, чтобы оставить отметины, но недостаточно, чтобы выжать из неё жизнь. Если бы её жизнь не зависела буквально от его руки, Сакура бы больше доверяла его обещанию. — Еще десять секунд, — подтвердил юноша. Когда он наконец отпустил ее шею, Сакура закашлялась, словно тонула и только что всплыла. Ее сердце колотилось в груди, а тело было покрыто холодным потом. Он все еще крепко держал ее запястья, словно опасаясь, что она попытается сбежать. Сквозь слезы она выдавила: —Ты мог довериться мне. Зачем эти игры? Отпусти! — Она попыталась вырваться из его объятий. — Ты бы спорила. Сакура уставилась на него, затем рассердилась. — Ты ужасный тип! —Хорошо, вот что мы сделаем. Будем притворяться, что все произошло так, как нужно. Ты сможешь сыграть свою роль? —Отстань от меня, мерзавец! Прекрати это. — Соглашайся не сопротивляться, пока я делаю то, что нужно. —Что нужно сделать? Вот твоя проблема! Ты избегаешь споров, но совершенно не умеешь ничего объяснять! Даже у попугаев с этим лучше! Если бы ты говорил, как нормальный человек, всё бы не— Саске отпустил ее руки. —Тебе нужны настоящие синяки, чтобы Мадара поверил, что я сделал все, что от меня требовалось. Ему нужно видеть следы борьбы, иначе он не успокоится. —И что, так сложно было сказать? —Сакура недовольно посмотрела на свои запястья, потирая их, вдруг осознав, что Учиха все еще сидел на ней верхом. —Поняла. Хорошо. —Хорошо? И это всё? —Ты обсудил это с Орочимару, да? Ты к нему отправился, когда Мадара ушел, не так ли? Саске изучающе смотрел на ее шею. —…Ага. —Хорошо, пусть будет по-твоему. Раз я здесь пленница, выбора у меня все равно нет. Делай, что хочешь, Саске. —Это может быть больно, — предупредил он. —Все равно. —Это будет… После неловкой паузы, пока он молчал, Сакура спросила: —…Что? —Ничего. Я начну тогда.— Шиноби слез с нее, став на колени у края ее матраса. Саске сдвинул ее одеяло на свой спальник рядом. Прошло несколько секунд, но снова ничего не происходило; ее взгляд переместился с потолка на его силуэт. —Сомневаешься? — язвительно спросила куноичи. —Тебе придется снять штаны. Сакура была бесконечно благодарна темноте, скрывающей ее вспыхнувший румянец. —Зачем? Медик услышала, как он цокнул языком. —Что я и говорил, начались препирательства. Ты можешь не усложнять ситуацию? Его длинные пальцы ухватились за пояс ее брюк и потянули его вниз. Ткань натянулась, соскальзывая с ее бедер и застревая между ягодицами и спальным матрасом. —Чем правдоподобнее это будет выглядеть, тем лучше. С трудом дыша, Сакура приподнялась, позволяя ему снять с себя штаны. Она сосредоточилась на дыхании, стараясь не обращать внимания на ощущение печати, на то, как пальцы Саске скользят по ее лодыжкам, и на то, что она, наполовину раздетая, лежит рядом с ним. Раньше Куноичи лишь смутно осознавала всю глубину своей расколотости, но теперь все стало кристально ясно. Мужчина, призванный причинить ей боль, методично обнажал ее тело, оставляя на нежной коже отметины грядущих страданий. Утром его прикосновения отпечатаются на ее теле, а внутри, вместо ожидаемого отвращения, росло пугающее и непонятное чувство. Она была абсолютно сломлена. Повреждена. Испорчена до точки невозврата. Неожиданно его горячая рука легла медику на обнаженное бедро. Сакура вздрогнула, инстинктивно отпрянув. Его пальцы сжались на ее коже. —Не убегай. —Затем Саске поднял ее ногу, подхватил под колено и прижал его к ее животу, с силой сжав бедро. —Не… не смотри… — с дрожью попросила Сакура, осознавая, что в одном белье оказалась полностью открыта перед ним. —Ага. Его другая рука сжала ее противоположное колено, а взгляд упирался ей в лицо, пока Харуно смотрела куда угодно, только не на него. Саске менял ее позу, сгибая под разными углами и задерживаясь достаточно долго, чтобы оставить темные отпечатки. Его пальцы оставляли вмятины на коже ее рук и вдоль спины. Учиха перевернул ее на живот, засовывая руки под рубашку, сжимая кожу над бедрами и крепко хватая по бокам чуть ниже ягодиц. С силой прижал ее грудь к матрасу, так что казалось, одно из плеч может вот-вот выскочить из сустава. Саске действовал методично, не обращая внимания на ее мольбы. Она дрожала, ненавидя каждое прикосновение, ощущая себя лишь телом, лишенным души. Внутри нее бушевала буря противоречивых чувств: отчаяние, гнев и странное чувство вины. —Можешь повернуться обратно, если хочешь, — сказал Саске. — И можешь сесть. Я закончил. Харуно повернулась к нему, глядя куда-то за его плечо, боясь, что он заметит, как она отчаянно пытается скрыть свои чувства. —Ты девственница? Его внезапный вопрос отозвался эхом в пустых стенах. —Зачем… — Сакура резко осеклась. Она знала, что он лишь усмехнется и с тем же самодовольным тоном заявит, что она снова начинает спорить. Сдавшись, девушка вздохнула. —Да. В следующую секунду он достал кунай и провел им по своей ладони. Едва успев понять его намерение, Сакура выхватила кунай из его руки. —Что ты делаешь?! —Женщины… кровоточат, не так ли? — Хотя шиноби держал руку сжатой, капли крови падали на ее спальный матрас. Сакура нервно фыркнула. Этот момент был настолько странным — настолько невероятно абсурдным, что она не знала, как еще реагировать, кроме как рассмеяться. —Некоторые да, но… для куноичи это… редкость. Любая физическая нагрузка может… — слова застряли у нее в горле. Неужели она действительно обсуждает это с Саске? Неужели все ее сомнения были напрасны? —Разрыв… что могло бы… вызвать кровотечение у кого-то… в первый раз.— Девушка украдкой взглянула на его лицо, пытаясь разгадать, что Саске думает. — Вероятно, не будет крови, вот что я имею в виду. Темнота скрывала его реакцию. — Если это было достаточно сильно, возможно, кровь все равно появится, верно? — Д-да. Я полагаю… Это может произойти в любое время, хотя. Не только… в первый раз. Саске кивнул, с каменным выражением лица вылив кровавую лужу прямо на татами. Затем, словно вытирая грязь, он размазал ее старыми штанами. — Значит, так и было, — сказал он. Куноичи наблюдала, как он окрашивает ее простыни в красный цвет, прежде чем поднять запястье, чтобы осмотреть его. Следы его хватки уже чернели на ее бледной коже. Сакуре следовало бы думать о множестве вещей. Она была военнопленной, и, скорее всего, ее ждала смерть. Ее похититель намеревался изнасиловать ее. Мужчина, которого она знала с детства, только что оставил синяки на значительной части ее тела, чтобы избежать интимной близости с ней — чтобы спасти свою жизнь. Но медик не думала ни об этом. Не думала ни о чем, о чем думал бы нормальный человек. Как бывший напарник знал, куда дотронуться, чтобы все выглядело наиболее правдоподобно? Как он знал, что у женщин бывает кровь? Сакура неожиданно спросила: —Ты девственник? — слова сорвались с ее губ прежде, чем куноичи успела их остановить. Слишком личное? Слишком… заинтересованное? Она тут же пожалела о своей откровенности. Учиха был воплощением зла. Его эгоизм и жестокость вызывали у Харуно лишь отвращение. С кем он проводил ночи, ее совершенно не касалось. Он перестал двигаться, как только заметил, что она смотрит на него. Прежде чем их взгляды встретились, глаза Сакуры метнулись к точильному камню у двери. — На самом деле, забудь. —Медик старалась придать своему тону язвительность. — «Я только что вспомнила, что мне все равно. — …Очевидно. Ее взгляд сузился от насмешливого тона его голоса. —Конечно, — процедила медик сквозь зубы. Игнорируя ее язвительный комментарий, Саске вытащил из печати на запястье бинты и принялся перевязывать руку. Простыни, теперь пропитанные его кровью, были в беспорядке, и Сакура с недоумением посмотрела на них. Она была девственницей, но многие годы проработала медиком. Уровень кровотечения, который эта сцена пыталась изобразить, был, вероятно, чрезмерным, даже для насильственного акта. В первые недели войны, после того, как Сакура впервые оказала помощь союзнице-куноичи, подвергшейся насилию со стороны своих товарищей по команде, Цунаде вызвала ее к себе в резиденцию Хокаге. Цунаде подробно проинструктировала Сакуру по лечению травм, характерных для жертв сексуального насилия. Она объяснила, какие повреждения требуют немедленного вмешательства, какие могут подождать, а также как распознать признаки скрытых травм и необратимых повреждений, как для женщин, так и для мужчин. Цунаде поделилась с Сакурой своими личными принципами работы с жертвами насилия. Она говорила о важности сочувствия, уважения и деликатности, подчеркивая, что никогда не следует осуждать жертву взглядом или словом, заставлять ее переживать дополнительные травмы. Тогда это показалось ей странным и даже ненужным занятием. Зачем тратить время на такое? —Неужели это все действительно необходимо, шишоу? — спросила Харуно, когда они закончили. —Я имела дело с этим всего один раз. Цунаде положила теплую руку ей на голову. —Сакура, ты пока не знаешь, насколько жесток этот мир. Насилие пронизывает его насквозь, и то, что ты видела, — лишь малая его часть. К сожалению, с продолжением войны таких случаев будет все больше. Это предупреждение оказалось правдой. Из единичного случая проблема разрослась до катастрофических масштабов. За пять лет войны она столкнулась с бесчисленным количеством жертв насилия, видела, как война калечит и уничтожает человеческие жизни. — Возможно, тебе стоит сделать мне несколько порезов. Если ты хочешь, чтобы это выглядело… правдоподобно. С приподнятой бровью Саске завязал конец бинта вокруг ладони. — Ты уверена? Сакура кивнула. — Да. И я нанесу немного на… — Её щёки вспыхнули. — Между ног. Учиха молниеносным движением достал кунай из-за спины, ловко вращая его между пальцами. — Где ещё? — Может, на шее, чуть-чуть? — И на животе тоже. — Хорошо, — тихо согласилась медик. — Тогда, наверное, немного на руках? Это одно из основных мест, где остались отпечатки. — Наверное. — Саске остановил вращение куная и протянул его ей. — Делай так, как считаешь нужным. Сакура тщательно протерла окровавленное оружие о свою порванную рубашку, стараясь удалить все следы крови. Несмотря на привычку к подобным процедурам, в глубине души она содрогнулась от осознания того, насколько легкомысленно поступила. Лезвие, словно танцуя, оставляло на ее коже алые узоры. Саске, словно скульптор, наблюдал за созданием этого кровавого шедевра. Она сделала последний надрез, повернув кунай острием вверх. Кровь еще не успела капать, как куноичи уже размазала ее по бедрам, прежде чем вернуть оружие Саске. — Этого хватит, чтобы обмануть его? — спросила Сакура, когда он поймал рукоять. — Пока да. — До каких пор? Он коснулся печати и кунай исчез. —Отложим это на потом, — бросил юноша. Не зная, что ещё сказать, Сакура в шутливой манере прокомментировала: — Не думала, что ты философ, Саске. Оставив ее истекать кровью на кровати, он стал соучастником ее мучений. Подчинившись Мадаре, он не только не помог, но и позволил ей уничтожить себя. Тепло его прикосновений было лишь мимолётным островком в океане холода. Интимность момента сменилась отчуждённостью, а после вспышки страсти осталась лишь боль и тошнота. Его печать, словно оковы, сковывала её тело и душу. Когда Учиха не ответил, медик продолжила: — …Мне хотелось бы, чтобы ты убил меня. — Смотря в его Риннеган, единственное свечение в темной комнате, слёзы, наконец, появились и скатились до её подбородка. — Я хочу, чтобы ты убил меня сейчас. Алая надежда забрезжила в фиолетовой безнадежности — Я не могу убить тебя. Сакура была пленницей собственного согласия. Печать, связывавшая ее с Учихой, сковывала не только ее тело, но и волю. Синяки на ее теле были болезненным напоминанием об этом. Свернувшись на грязном ложе, она снова и снова осматривала стены, словно надеясь найти в них спасение. Саске выбрал свиток с верхней полки стола и опустился на коврик рядом с ней.

***

Сердце Харуно ухнуло в пятки. Неужели все было напрасно? Но едва она переступила порог допросной, ее взгляд встретился с холодными глазами Мадары. Он сидел в кресле следователя, изучая свой гунбай, и в его позе сквозило такое безразличие, что стало еще страшнее. Несмотря на то, что неожиданное появление патриарха застало ее врасплох, Сакура сохраняла внешнее спокойствие. Шаги Саске за спиной не выдали ее волнения. Однако внутри все кипело от страха. Железная хватка Саске на ее руке впивалась в кожу, таща ее в темную комнату. Его пальцы скользнули по свежим синякам, оставляя за собой новый след боли. Мадара усмехнулся, его холодный взгляд скользнул по её обнажённым рукам и ногам. — Это результат вчерашней ночи? — Как ты приказал, — монотонно ответил Саске, толкая её в кресло напротив Мадары. — Проще, чем ты ожидал, не так ли? Тебе понравилось, племянник? — Она сопротивлялась. — Понимаю. — Мадара снова улыбнулся куноичи, и Сакура едва сдержала рвоту. — Какие изменения в печати были сегодня утром? Саске покачал головой. — Я слышал её через печать, когда это происходило, она умоляла меня остановиться. После этого ничего. — Как и ожидалось. Связь потребует времени, чтобы укрепиться, но это хороший старт. Отлично, Саске. Теперь иди за Яманакой и её новым охранником, приведи их сюда. Саске сохранял невозмутимость. — Уже говорил, я не сопровождающий. — Ты станешь тем, кем мне нужно. Поторопись, я не собираюсь здесь торчать весь день. Твоя собачка из Кири обнаружила большое укрытие за ночь, мне нужно туда вернуться. С жестким поворотом и тихим «Я быстро», сказанным ей, Саске прикрепил метку портала к дверному проему и покинул комнату. Мадара вновь занялся своим гунбаем. — Впечатляет твоя стойкость, куноичи. Немногие смогли бы так долго наблюдать за страданиями близкого, не выдавая никакой информации. Сакура молчала, понимая, что ничего, что она могла бы сказать, не изменит её положение. — Эта твоя Воля Огня, она ведь не вечна. И рано или поздно она тебя подведёт. Ты ведь понимаешь, что я могу сделать с тобой в любой момент? Зачем мучить себя и меня? Просто скажи, куда ты спрятала Девятихвостого, и мы решим эту проблему раз и навсегда. Это будет лучше для всех. Мадара не потрудился смотреть на её реакцию. Встав с места, он подошел к стене и прислонил оружие. — Даже у самых стойких людей есть слабости. Хочу посмотреть, на что ты способна. Саске вернулся, снова скрывая лицо маской. Рядом с ним шла Ино, скованная, словно птица в клетке. Замыкал процессию незнакомец в маске с вырезом в виде буквы U. Его высокий рост и широкие плечи говорили о том, что это мужчина. Глаза Ино были тусклыми, кожа бледная, волосы растрепаны. Они несколько секунд смотрели друг на друга, и в глазах Ино появился напуганный взгляд, когда она посмотрела на шею и руки Сакуры. — Всё в порядке, — беззвучно сказала Сакура, кивнув ей. Ино внимательно смотрела на неё, пытаясь понять, что подруга имела в виду. — Добро пожаловать, Яманака. Слова Мадары прозвучали как удар молнии. Ино застыла на месте, сердце бешено колотилось в груди. Резкий толчок в спину заставил ее сделать шаг вперед. — Садись. Голос был знакомым, но Сакура не могла вспомнить, откуда. Ино опустилась в кресло, не отводя взгляд от Мадары. — Кадзура, — бросил Саске, и Сакура вздрогнула. Она не ожидала услышать его голос. Обычно к этому времени он уже стоял на страже у двери. — Давайте начнем, — предложил Мадара. — Нет смысла терять время. Кто помог тебе выбраться из этих Чёрных Приемников? — Я до сих пор не знаю, — ответила Сакура. — Ты не знаешь? — Нет. Мадара подошел к столу. — Ладно. Кто забрал тело джинчурики? — Я не знаю. — Я видел, как ты заботишься о друге. Но сегодня нам нужно поговорить о более важных вещах. Где в Конохе можно надежно спрятать тело? Давай, помоги мне, и я, возможно, смогу тебе чем-то помочь — Понятия не имею. — Можешь назвать координаты хотя бы одного тайника в Стране Огня? — Я не знаю ни одного. Мадара махнул в сторону Ино. Охранник, вероятно, Кадзура, схватил её за плечи и с силой прижал к столу. Сакура, пытаясь взять под контроль дыхание, смотрела на всё происходящее, словно находясь вне собственного тела. Ино уперлась подбородком в необработанное дерево. — Можешь ли ты назвать хотя бы примерное количество укрытий, которые Коноха подготовила к войне? — Точно не знаю. Руки в черных перчатках грубо оттянули подол платья Ино, обнажая ее бледные ноги. Сакура невольно сжала кулаки, наблюдая за тем, как Ино зажмурилась от боли. — Твое молчание приведет к очень неприятным последствиям, медик. Давай, кто помогал тебе в Стране Молнии? — Я действительно не знаю, — ответила Сакура, чувствуя, как под трусами Ино зашевелились пальцы мужчины в маске. — В Конохе были укрытия, которые они могли использовать в Молнии? — Я не знаю. Кадзура потянулся к халату, нащупывая что-то на поясе. — А в стране Воде у них были укрытия? — …Я не… Из-за мантии Акацуки случайно высвободился член. Слова застряли в горле Сакуры. Кадзура подошел ближе к Ино, прижимая её к столу: одной рукой схватил за бедро, другой — вдавил в поверхность, прижимая позвоночник. Ино слабо застонала от боли. Не паникуй, — приказал Саске. — Последний шанс, Харуно. Вопрос проще некуда. Были ли у Конохи тайники на территории Страны Огня? Сакура в ужасе наблюдала за тем, что вот-вот произойдет — и произойдет, если она не ответит. Ино нахмурила брови, её глаза были закрыты, а грудь поднималась и опускалась с ритмичностью секунд. Она готовилась к этому. Нет, подумала Сакура. Я больше не буду этого делать. С меня хватит. Ей было больно видеть, как Ино мучается. Она твердо решила, что это должно прекратиться. Она не позволит, чтобы ее подруга снова стала жертвой. — Да, — прошептала Сакура. Тревога Саске была такой сильной, что затмила все его мысленные крики. Широко раскрытые глаза Ино в панике смотрели на подругу с ужасом. -Сакура, нет… Мадара захихикал. — Ага, теперь все встало на свои места. Значит, у них были тайные склады в Стране Воды? Покачивая бедрами, Кадзура большим пальцем сильнее прижал член к заднице Ино. Харуно не могла быть виновной в том, что с Ино случилось это. — Да. — СТОП! Сакура, ты не можешь… — А в Молнии? — Да.

— Куда бы Коноха отправила останки джинчурики: в безопасное убежище в Стране Молнии или попыталась бы вернуть их в родную Страну Огня? ПРЕКРАТИ ОТВЕЧАТЬ! — Не говори…! — Страна Огня… — выдохнула Сакура, и слезы сами собой выступили на глазах. Как же долго она держалась. Она справилась просто великолепно В итоге оказалось, что сломить ее было проще простого. Но именно этого и требовалось. Она ожидала от Ино слишком многого, от них обеих требовалось слишком многое. -Какие координаты тех укрытий, где, вероятно, спрятали тело? Ино качала головой, её лицо было полным мольбы. Саске, как всегда, стоял у двери. Но что это изменяло? Мадара победил. Наруто мертв. Цунаде мертва. Все её друзья погибли. Кого она пыталась защитить? Чего она пыталась достичь? Ино была единственной, кто ей оставался, а она… она позволила пытать ее ради какой-то пустяковой информации. Все укрытия, все секреты Конохи — все это не имело значения. Оставалась только Ино, и она предала ее. Вот и всё. Сакура больше не отдаст Ино этим людям. Не положит Ино под трупы союзников, которых больше не существует. Ее лицо стало холодным и решительным. — Есть хотя бы с… — Команда 10! — воскликнула Ино. — Ты поставишь команду 10 под угрозу. Пожалуйста, больше ничего не говори! Мадара уставился на двух женщин, словно пытаясь разгадать загадку. — О чем она говорит, упоминая «Команду 10»? Не понимаю… Что она пытается донести? —размышляла Сакура, изучая отчаянный взгляд Ино. Шикамару жив. Сакура перевела взгляд на Саске, который внешне приподнял бровь, а внутренне приговаривал:Не смотри сюда. — Не говори ему ничего, Сакура! — крикнула Ино. — Неважно, что. Ты должна пообещать, ты должна быть сильной, ты не можешь… — Заткнись, черт возьми, — прорычал Кадзура, с новой силой надавливая на грудь Ино. Ты говоришь правду? —размышляла про себя Сакура, безуспешно пытаясь потушить малейшую искру надежды, которую зажгло имя Шикамару. Откуда ты знаешь? Похоже, именно это она пытается тебе донести. Шикамару жив? Были ли еще люди, которым она нужна? Люди, ради которых стоило бы жить? Ино задавала себе этот вопрос, всхлипывая и умоляя Сакуру взяться за новое дело. Разве она согласилась бы на это, если бы не верила в то, что Шикамару жив? А раз она верила, значит, надежда была. …Верно? Неужели Шикамару действительно вырвался из поля смерти? Кто-то выжил? — Команда 10? О чем она говорит? Подробней, — потребовал Мадара, обращаясь к медику. — Это ерунда, — вздохнула Ино. — Пожалуйста, Сакура. Ради меня. Сакура сжала подлокотники до белых костяшек. Безысходность давила на нее тяжелым камнем. Она не знала, сколько еще сможет вынести. Казалось, что любая мелочь могла стать последней каплей. — Я не понимаю, что она пытается сказать. Кадзура прицелился своим членом к Ино. Мадара хмыкнул. — А ты говорила раньше. Их как минимум… сколько? Если ты позволишь им сломить тебя, они никогда не остановятся. Уходи, пока не стало слишком поздно. Нет. — Я… не помню. На этот раз я ее не брошу. Из-под U-маски донеслось хихиканье. — Да будет так. Мадара еще не закончил говорить, а Кадзура уже с жестокой точностью исполнял свой план. Удар по столу, направленный прямо в ребра Сакуры, был явным свидетельством его злобы.