Завет

             В логове Орочимару царила атмосфера знакомого и одновременно нового. Возможно, Сакура всегда ошибалась, представляя это место. А может, оно действительно служило лишь хранилищем для исследований Орочимару. Вероятно, Саске тоже жил здесь раньше. В любом случае, Сакуру заточили в покоях Саске. Рук ей не сковывали, но на лодыжках красовались ограничители. Запечатанные и крепко застегнутые, они были неподвластны ее слабым рукам, лишенным чакры. Но Сакура не сдавалась и каждые несколько часов тщетно пыталась их взломать. Кроме изнурительных попыток снять оковы и мучительных видений с Ино, в этой комнате ей было нечем заняться. Формально условия ее содержания улучшились после падения с вершины славы, но проблемы, связанные с новым местом обитания, сводили это «улучшение» на нет. Унылая прямоугольная комната ничем не отличалась от предыдущей. В углу, словно саркастический намек на отдых, ждал одинокий, явно неудобный спальный мат. Напротив него высился точильный камень для оружия, соседствуя с каменным столом, вырубленным из стены. Под столом, как и прежде, сиротливо ютился деревянный стул. Над столом теснились полки, заваленные книгами, свитками и ненужными печатями. Чтение этих пыльных фолиантов было невозможно — они говорили о чакре, которой она больше не владела. Из проема в стене, рядом с входной дверью, вела узкая тропинка в крохотную ванную комнату. Унитаз, словно стыдясь своего неприглядного вида, прятался в углу, а раковина скромно ютилась на стене. Грубый душ, приделанный к потолку, насмешливо нависал над ней. Единственным напоминанием о прежней жизни были цветы, нацарапанные на стене. Они, как и прежде, цвели пышным цветом. На стене между матами висела пустая оружейная стойка. Старый спальный мат был заменен новым, более мягким, что значительно улучшило качество сна. Точильный камень отодвинули к двери, освободив место для второго мата — тонкого и хлипкого, который она прятала под своей подушкой. Этим матом иногда пользовался «худший человек на свете», когда являлся к ней с короткими, безмолвными визитами. Все было по-прежнему, но… в то же время все было по-другому. С тех пор, как они покинули Страну Земли, он почти не разговаривал с ней. Сакура тоже не утруждала себя разговорами — даже не поблагодарила за исцеление. Она потеряла сознание, не дослушав его, а он потом не создавал никаких возможностей выразить благодарность, не выглядя при этом глупо. А она действительно была ему благодарна. Хотя в обычной жизни это было бы само собой разумеющимся, в их нынешнем положении Учиха не был обязан обращаться с ней по-человечески. Будучи его пленницей, Сакура могла бы вообще не считаться человеком. Ограниченная в передвижении, Сакура могла покинуть комнату только в сопровождении Саске, Суйгецу или Орочимару. Несмотря на запрет, медик, как и с ограничителями, каждые несколько часов проверяла запертую дверь, тщетно надеясь на чудо. Но даже если бы дверь чудесным образом открылась, ей было некуда идти. На следующий день после ее прибытия Хозуки откровенно сообщил, что перевел Ино на другую, более маленькую базу поблизости, предназначенную для содержания пленников. Пока Сакура не придумает, как переправить Ино к себе, ей тоже придется остаться в этом заточении. Сбежать с этой базы было уже непросто, а вот пробраться на вторую, найти Ино и сбежать оттуда — без чакры было практически нереально. Поэтому никаких планов побега Сакура не строила. Она смирилась со своей участью и вела себя послушно. Но одиночество и бездействие сводили ее с ума. Чаще всего она оставалась одна, наедине со своими мучительными мыслями. В отличие от пребывания в камере, здесь девушка не могла спасаться от них сном. Попытки заснуть оборачивались часами бесплодного лежания на мате и вялых молитв о пустоте в голове. Если же она пыталась слишком сильно сконцентрироваться, то неизбежно проваливалась в жуткий медицинский склеп, полный трупов, количество которых росло с каждым днем. Их отвратительный запах вызывал у нее рвотные позывы. И тут Сакуру осенило: ей, скорее всего, подмешивают в еду успокоительное. Мысли становились все более поверхностными и туманными. Призраки еле-еле обретали форму, становясь все более размытыми. Друзья навещали ее все реже, их визиты становились все более редкими. Сны, терзавшие по ночам, уже не были такими жестокими и мучительными. Они стали безжизненными и поверхностными, не оставляя после себя никакого эмоционального следа. Все это слишком напоминало ей о том, как она жила на базе Кумо. Невозможно было отрицать сходства. В целом, Сакура не была против такой жизни. Если ей суждено было сейчас оставаться в живых, то лучше уж так, чем постоянно мучиться от кошмаров, где ее преследуют упыри с обвиняющими взглядами, и от бесконечных полей сражений, с которых ей не было спасения. Еду ей приносили люди в простых серых одеждах. Сакура могла назвать их только слугами, если не считать троих «смотрителей», которые навещали ее чаще всего. Похожих людей в такой же одежде она видела на базе Мадары в Стране Чая. Все они, как один, отказывались разговаривать с ней, игнорируя попытки завязать диалог при каждом их появлении. Из-за отсутствия достаточного количества чакры Сакура не могла с уверенностью сказать, были ли эти люди шиноби. Но если бы ей пришлось угадывать, она бы сказала, что это простые гражданские. Их шаги были слишком громкими, движения — неуклюжими. На запястьях и лодыжках не было ни намека на металл, который обычно ограничивал силу шиноби. Сакура не понимала, что они делают на военной базе, предназначенной для профессиональных ниндзя. Но многозначительные взгляды некоторых женщин, когда они ставили еду на стол, говорили Сакуре о том, что они прекрасно знают причину ее присутствия здесь. И ей стало приходить на ум, что, возможно, эти женщины оказались в ловушке по тем же причинам, что и она. — Мадара считает, что «Сто исцелений» — это ключ к решению проблемы, — сказал Орочимару, орудуя скальпелем над белой, жирной на вид массой с темно-синими прожилками, лежащей на операционном столе. Прикованная к единственному стулу в углу, Сакура взирала на спину Орочимару, не утруждая себя ответами. С тех пор, как ее вернули на знакомую базу Кири, он трижды приводил ее в свою лабораторию, и почти все время говорил сам, не обращая внимания на то, отвечает ли она. Попытки Сакуры вступить в диалог оборачивались для нее запутанными словесными играми Орочимару, оставляя больше вопросов, чем ответов. Она гадала, что же он пытается скрыть, и вообще ли хочет что-то сказать. Но потом ей вспоминалось, что все это не имеет значения, и медик снова погружалась в приятную оцепенелость под действием лекарств. Несмотря на ее молчание, Орочимару, работая, пояснял свои действия и подробно рассказывал о возможных, по его мнению, проблемах. Такой стиль общения он использовал, когда она действовала под прикрытием. Еще два месяца назад эти односторонние беседы невероятно воодушевляли бы Сакуру. Орочимару пока не достиг прорыва в работе с клетками Хаширамы, по крайней мере, в интересах Мадары.        Саннин утверждал, что тело Саске после года практически полностью адаптировалось к трансплантации. А вот у Мадары, которому уже перевалило за пятьдесят, состояние только ухудшалось. Несмотря на многочисленные исследования, не было найдено никаких существенных различий между результатами анализов двух Учих, которые могли бы объяснить это несоответствие. Загадка, которую Сакура когда-то с удовольствием разгадала бы, теперь осталась в прошлом. Орочимару выдвинул несколько гипотез, пытаясь объяснить причину неудачи: новые несовместимости между группами крови, побочные эффекты воскрешения, разница в возрасте тел, неверное количество или расположение имплантированных клеток. Он даже предположил, что клетки Хаширамы могут навсегда не принять тело Мадары, сохранив в себе чувства и воспоминания своего первоначального владельца. Верила бы Сакура в богов, она бы поставила все на последнее предположение Орочимару. Жестокие боги, по ее мнению, с удовольствием обрекли бы смертных на вечные муки. Намерения Орочимару были прозрачны: он хотел услышать мнение Сакуры о проблеме Мадары. Уже в первый визит в его лабораторию после возвращения Сакура поняла, зачем он ее позвал. Интеллектуальный гений своего времени считал, что она может найти ответ на его вопрос, и это, безусловно, льстило ей. Однако Сакура, зная о гениальности Саннина, не могла поверить, что он настолько глуп, чтобы надеяться на ее помощь в исцелении Мадары. Она не понимала, зачем он снова и снова пытается выведать у нее мысли по этому поводу. Более того, сама идея использования Бьякуго для поддержания жизни Мадары казалась ей безумной, даже если бы кто-то всерьез думал об этом, будь то Орочимару или сам Мадара. — Твоя светящаяся техника доставила ему немало хлопот в той финальной битве. Ты слишком быстро совершенствовалась. Разведка также предполагает, что твои запасы чакры пополняются намного быстрее, чем у обычного медика. Это довольно сложно для противостояния. Слова Орочимару вырвали Сакуру из размышлений, и она удивленно воскликнула: — А? — Редко встретишь бойцов, которые уважают другие формы ведения боя. Удивительно, но Мадара, несмотря на свою силу, никогда не терял из виду огромную ценность медицинских дзюцу в вихре войны. Сакура, не особо веря в искренность его слов, просто пробормотала: — О. — Возможно, именно это объясняет его яростную атаку в последнем сражении. Медицинское дзюцу, способное воскресить целое поле боя за считаные секунды… — Орочимару причмокнул языком. — С таким противником не захочешь долго тягаться. Даже величайший из Учих в истории. Сакура обдумывала его слова. Логика в них, конечно, была, но ей чудилось больше лукавства, чем правды. Да, дзюцу потрясающее, с этим она не спорила. Но неужели оно так сильно тревожит Мадару? Вряд ли. — Я применяла его только в Стране Огня. Один бой. И еще раз, когда мы отступали из Страны Ветра. А в стычках в Стране Молнии я изо всех сил старалась его не использовать, подумала куноичи. В таких мелких сражениях оно вряд ли бы бросилось в глаза тем, кому удалось сбежать. — Он не мог так за мной следить. Я его так редко использовала. Нож перестал разрезать. — Два раза, не так ли? В Стране Огня и прошлым летом в Земле. Сакура с трудом сдержала вздох, когда где-то глубоко в груди снова разодралась рана, свежая, как в первый день. Он медленно погрузил металлический инструмент в массу и продолжил. — Те первые донесения были ошеломляющими. Наши шиноби рассказывали, что это было похоже на восстание мертвых: павшие союзники сами вытаскивали себя из трупов, сваленных на земле. В стране Земли тоже не было особо много подробностей. Орочимару хихикнул. — Представляешь, какое это было зрелище? Зомби на много километров вокруг. Саске говорил, что жутче на войне он ничего не видел. Жаль, что сам не застал. Воспоминания о той битве терзали Сакуру. Она не хотела бередить душевные раны и предаваться воспоминаниям с Орочимару о жертвах, ценой которых была добыта хрупкая победа Альянса. Сдерживая дрожь в голосе, она с упреком спросила: — Неужели ты считаешь, что мы проиграли войну из-за моей новой техники? Орочимару саркастично усмехнулся. — Какая же ты самовлюбленная, Сакура Харуно. В войне нет места однозначным причинам поражения или победы. Вспыхнув от гнева, Сакура открыла было рот, чтобы возразить, но затем, сжав губы, закрыла глаза и тяжело вздохнула. Она снова поддалась на манипуляции Орочимару и втянулась в его игру. В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь звуком инструмента, скользящего по плоти. — Все кончено, — с горечью подумала Сакура. Орочимару же, как и следовало ожидать, не собирался так просто отпускать свою жертву. — Я ведь предупреждал тебя, что нельзя так сильно полагаться на свою силу, — прозвучал его хладнокровный голос. Слова Сакуры застряли в горле, превратившись в горький ком. Она хотела возразить, но, нахмурившись, осознала бессмысленность спора. — Ладно, — пробормотала она, стараясь скрыть дрожь в голосе. -Неважно. Мне плевать. Это уже в прошлом. Орочимару тем временем орудовал над шестью одинаковыми кусками плоти, полученными из исходной массы. Они ритмично пульсировали, вызывая у Сакуры ту же тревогу, что и при первом взгляде на это странное, подобие дыхания. — Даже одного применения такой техники достаточно, — хмыкнул Орочимару. — Неужели ты забыла, что мы с твоей командой сражались на войне, длившейся дольше этой? И нам ни разу не доводилось отдыхать больше года.- Он бросил нож на металлический поднос и взял пинцет. — Я знаю о войне гораздо больше, чем кто-либо из твоего поколения. — Поздравляю, — с сарказмом отозвалась Сакура. — Могу лишь представить, какой ужас испытала Цунаде, когда ты так публично раскрыла столь ценную технику. Внезапно воспоминание о кладбище Тен-Тен померкло перед образом Цунаде, чей голос, словно удар молнии, пронзил разум Сакуры. Она увидела свою учительницу на коленях, с устремленным в пустоту взглядом. Слезы затуманили ее зрение, дыхание сперло в груди. Пальцы вцепились в подлокотники кресла. Перед ней, на четвереньках, стояла Цунаде. Ладони упирались в каменный пол, а в глазах читался нечитаемый укор. — Это ты сделала, — прозвучал в голове Сакуры безмолвный обвинительный акт. Оттолкнувшись от кресла с такой силой, что оно врезалось в стеллажи, Сакура издала пронзительный крик, будто бы не своим голосом. — Это ты сделала! — прохрипела Цунаде, с окровавленным ртом. В углу комнаты, обнаженная, вся в синяках и опухолях, Ино была прикована цепью к полу за шею. — Это ты сделала, — еле слышно пробормотал Сай, пристегнутый к операционному столу под пинцетом Орочимару. Его грудь представляла собой жуткое месиво из разорванных мышц и крови. Под столом лежало тело Наруто. Целый и невредимый, в своем неизменном оранжевом комбинезоне, он был нетронут войной — идеален во всех смыслах. Но он был мертв. Бездыханный, пропитанный кровью Сая, которая лилась с операционного стола сверху. — Успокойся! Сакуре хотелось умереть. Она заслужила эту смерть. Она была во всем виновата. Нет, она ничего не сделала, никого не спасла. Все, кого она любила, мертвы. А те, кто еще жив, скоро тоже умрут… — Перестань орать и дыши, Сакура! Печать на ее лбу горела от его слов, но разум Сакуры словно оказался заперт в темной клетке. Кровь заполняла комнату. Она сочилась из стен, пузырилась на полу, лилась с потолка, окрашивая все вокруг в багровый цвет. Кровавые потоки попадали Сакуре в рот, заставляя ее задыхаться. Эту жуткую картину невозможно было смыть… Внезапно красный цвет сменился черным, как чернила. Сакура, спотыкаясь, бродила по бездне, качаясь из стороны в сторону, но не двигаясь с места. Ошеломленная, она зажмурилась, сдерживая рыдания, и крик замер у нее в горле. Вращающийся шаринган Саске гипнотизировал Сакуру, словно не позволяя ей сделать шаг. Она отступила, но расстояние между ними осталось прежним. С тех пор, как она в последний раз ощутила невесомость этого пространства, прошло несколько месяцев. Оказывается, Саске затянул их в печать. Два дня она не видела его. Внезапное появление его подтянутой фигуры в нескольких шагах от нее испугало. — Зачем ты здесь? — спросила куноичи, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Ты была в панике, — ответил Саске, его красные глаза потемнели до цвета оникса. — Орочимару что-то сделал? — Сакура мотнула головой и отвела взгляд, прежде чем ее помутневшее сознание зациклилось на том, как близко стоит Саске. На том, как воротник его серой рубашки обнажает ключицы. На венах, проступающих на его скрещенных руках. На том, как легко ей было вкладывать в его слова несуществующий смысл. — Не притворяйся, будто тебе не все равно, — пробормотала девушка, хмурясь. Взгляд Сакуры упал на странную коричневую коробку в углу помещения. Она не помнила, чтобы видела ее раньше. — Что это? — спросила она, кивнув на коробку. — Зачем ты ее принес? — Тебе нужно взять себя в руки, — серьезно сказал Саске. -Когда ты выходишь из нашей комнаты, на базе слишком много глаз. Даже Орочимару не должен снова видеть подобное. Его слова заставили Сакуру снова посмотреть на него, приподняв бровь. — Если они подумают, что ты сломалась, все станет только хуже, — добавил брюнет. С яростью в глазах Сакура хмуро проворчала: — Какая, к черту, разница? Я пленница врага, запертая здесь с тобой! — Все могло быть гораздо хуже, Сакура, — отозвался Саске, его голос был полон мрачного спокойствия. -Поверь мне. Их взгляды встретились, и между ними повисло густое напряжение, словно заряженный электричеством воздух. Внутри Сакуры бушевала буря негодования, готовая вырваться наружу и смести все на своем пути. — Хватит ходить вокруг да около! — потребовала она, сжав кулаки. -Тебе плевать, что все станет еще хуже. Тебе важно только, чтобы я не сошла с ума и не сболтнула чего-то лишнего, что может тебе навредить. — Именно так, — холодно подтвердил Саске, его губы скривились в презрительной усмешке. — Неужели ты этого хотела услышать? Твоя информация может привести Мадару к тому, кто знает о твоей связи с Союзом. Мне выгодно, чтобы ты молчала. — Ты такой ничтожный подонок! — взорвалась Сакура, ее голос дрожал от гнева. -Я бы с радостью выболтала все, что знаю, если бы знала, что Мадара найдет того, кто тебя сдаст! — Тебе не надоело мне этим угрожать? — хмыкнул Саске, невозмутимо встречая ее яростный взгляд. -Оба знаем, что ты не пожертвуешь союзником, лишь бы меня подставить.        — А хочешь поспорить? — Сакура бросила ему вызов, ее глаза сверкали опасным огнем. Саске шевельнулся, и вязкая чернота пространства вокруг них качнулась, словно от его невидимой мощи. Сакура хмыкнула, довольная тем, что смогла его разозлить. — Хорошо, — мысленно прошипела она, желая, чтобы он услышал каждое ее слово. — Пусть страх сковывает тебя. Пусть злоба терзает твою душу. Пусть покой навсегда покинет твое сердце! В сердцах вихри негодования, Саске, едва сдерживая раздражение, выдохнул: — Хватит ходить вокруг да около! Твой подход никуда не годится, давай начистоту. Смущенная его резким тоном, Сакура непонимающе уставилась на него: -Что ты вообще имеешь в виду? — Давай, выкладывай, почему ты на меня злишься, — махнул он рукой в ее сторону. — Злюсь? — фыркнула Сакура. -Ты думаешь, я просто злюсь на тебя?! — Это же из-за меня ты здесь, не так ли? Я так часто слышу твои мысли, что невольно задаюсь вопросом, есть ли у тебя вообще другие темы для размышлений. — Да иди ты к черту! Конечно, это твоя вина, проклятый Саске! — взорвалась куноичи, яростно указывая на него. — Я тебе доверяла! Ты заставил меня поверить тебе! Мы месяцами работали бок о бок! Ты говорил, что хочешь победы Альянса, а в итоге предал нас всех! Ты убил Цунаде! Как ты мог?! КАК?! Ты даже позволил своему психованному дяде-нежити убить Наруто! Наруто! Все остальное — ерунда, но Наруто?! Который ни разу не отвернулся от тебя, придурок! Все это время он считал тебя своим братом! Ты бросил Альянс, когда это было больше всего нужно! Ты бросил Наруто! Ты бросил меня! Ты лгал! Ты лживый кусок дерьма! — Я бросил тебя? — саркастически переспросил Учиха. Харуно ненавидела его. Ненавидела его сарказм, его игнорирование всех обвинений. Ненавидела, что слов не хватало, чтобы описать всю глубину своей ненависти. — Ты подставил нас под удар без предупреждения! Ты убил Хокаге! Цунаде была мне как мать, ты… — Подумай логически. Кто сейчас с тобой, а кого нет? Кто на самом деле тебя бросил? — Не впутывай Ино в это… — Я не про Ино. — Его взгляд был тяжелым и пронзительным, Учиха казался ей ближе, чем в начале разговора. Но она по-прежнему не понимала его замысла. — Просто скажи прямо, к чему ты клонишь! Признай, что ты никогда не хотел победы Альянса! Признай, что ты нас обманул! Ты всегда хотел наказать Коноху — ты использовал меня и договор в своих целях! Ты специально подстроил пленение Альянса! — Сакура, ты можешь просто…- Слова Саске повисли в воздухе, его губы дрогнули, не сумев донести до конца мысль. Он снова вздохнул, а в глазах, прищуренных так, словно он смотрел на нее с укором, читалось скорее разочарование. — Ты хотел нашего поражения, — голос Сакуры был полон горечи. -Ты позволил Наруто погибнуть. Ты позволил мне попасть в плен. Скажи же правду! Будь мужчиной и признайся в содеянном! — Нет, — спокойно ответил он. -Альянс потерпел поражение из-за отсутствия единства и пяти разных лидеров. Наруто попался в ловушку, а ты, вместо того, чтобы спастись, решила разделить его участь. Вы сами сделали этот выбор. — Знаешь что? — ее голос дрожал от негодования. — Я бы снова пошла с ним в плен! Даже сто раз подряд. Я никогда не оставлю Наруто в беде. Друзья не бросают друг друга. А те, кто это делает, ничем не лучше подонков — таких, как ты! — И будь я проклят, — прозвучало в его голосе ледяное спокойствие, -будь мне суждено снова столкнуться с подобным выбором, я снова убью Цунаде. Сакуру стало мутить. — Не могу поверить, — с трудом проговорила она. -Как я могла так долго любить такое чудовище? — А я никогда и не думал, что ты должна была это делать, — хмыкнул он, хмуро глядя в сторону коробки, все еще стоящей в углу без объяснения. — Пока мы запечатаны, Мадара будет держать нас вместе. Я не в восторге от этого, как и ты, и не хотел бы усугублять ситуацию без необходимости. И так будет несладко. Согласна? Сакура забыла, как насыщенным был голос, когда разговаривал. Давно не слышала она от него такой длинной речи. В последний раз, наверное, в Узушиогакурэ. Воспоминание об этом месте, овеянном легендами, вызвало в ее груди трепет, заглушив тошнотворное отвращение. Одна мысль. Всего лишь одна. И вот она уже снова ступила на знакомую тропу, мгновенно забыв о событиях последних двух месяцев. Одной мыслью она предала себя так быстро. А он, этот человек, который только что отрицал ее любовь, называл ее чувства ошибочными и непристойными, хладнокровно заявил, что готов снова убить ее учителя. Ужасные слова от ужасного человека. И все же, Сакура позволила его голосу увлечь себя обратно на тот разрушенный остров. В то место, где, возможно, никогда не было ни капли честности. Это было отвратительно. Она больше не любила его. Ей, конечно, было все равно, да и Саске, безусловно, никогда не заслуживал ее любви. С мрачным выражением лица Сакура опустила голову, стараясь собраться с мыслями. — Давай без предисловий, — резко произнесла она. — Ты и твой учитель бесите меня своей манерой говорить. — Нам нужно быть вежливыми и сотрудничать, — спокойно ответил Саске. — Ха! Ни за что! С тобой? Нет уж! — выпалила Сакура. — Мне плевать, что ты меня ненавидишь, и даже если ты желаешь мне смерти, — холодно сказал Саске. — Но помни: то, что плохо для тебя, плохо и для меня. Нам нужно работать вместе, иначе нас обоих убьют. — Похоже, ты меня совсем не слушаешь, — пробормотала Сакура, чувствуя горечь. — Впрочем, ты никогда меня не слушал. — Я хочу умереть, Саске, — призналась куноичи, глядя ему в глаза. — -И мне плевать, умрешь ли ты тоже. Так что — нет. Саске нахмурился и убрал руку от лица. — Слушай, — твердо сказал он. — Если ты умрешь, Ино потеряет свою ценность. Ее участь будет куда хуже ада, если ее не убьют сразу же. Если ты не хочешь сотрудничать со мной, то делай это ради Ино, она не может себе позволить твою смерть. Сакура промолчала, опустив взгляд. Спорить было бессмысленно — он был прав. Судьба Ино была неразрывно связана с ее собственной, а ее судьба — с судьбой Саске. Значит, нравится ей это или нет, но ради спасения Ино ей придется вести себя с Саске вежливо, пока та не сбежит. Саске, уловив ее молчание, продолжил: — Твой допрос начнется скоро, возможно, на этой неделе. В знак доброй воли я постараюсь облегчить тебе боль. — Как мило с твоей стороны, — съязвила Сакура. — Готовься, — проигнорировав ее сарказм, сказал Саске. — Тебе нужно быть сильной. Я ничем не могу помочь Ино, а если ты под пытками выдашь информацию, это станет фатальным для вас обоих. — Ино тоже будут допрашивать? — спросила Сакура, с ужасом осознавая происходящее. — Да, — кивнул Саске. — Они будут использовать ее на твоем допросе. — Что ты имеешь в виду? — прошептала Сакура, одновременно жаждая и боясь узнать ответ. Саске помедлил секунду. — То же, что и в стране Земли, — пояснил Учиха. — Дознаватели будут наказывать ее за неповиновение на твоих глазах. Эти слова окатили Сакуру ледяной волной. Сжав руки в кулаки, чтобы скрыть дрожь, она сморгнула, сдерживая слезы. — И ты хочешь, чтобы я молчала, пока это происходит? — хрипло спросила она. — Чтобы тебя не выдали? — Да, ты должна молчать, — твердо ответил Саске. В его голосе не было ни тени сочувствия, лишь холодный расчет. Сакура стиснула зубы, чувствуя себя бессильной. Он был прав — у нее не было выбора. Под гнетом этих слов Сакура чувствовала себя ничтожной. Бессильной. Неспособной ни на что. Ее лучшая подруга будет страдать из-за ее ошибок, а она не могла ни остановить это, ни изменить. Она не могла ничем помочь. С самого начала войны медик несла на себе груз неудач. Тысячи погибли из-за ее недостаточной силы. Еще тысячи потеряли близких, потому что она не смогла стать достаточно сильной. Мрачный жнец, скрытый под маской целителя. Отступница по принуждению, играющая с выбором, который должен был делать только их создатель. Все, кого она любила, испытали гнев Бога за ее поступки. Дыхание сперло ей горло. — Я не могу этого сделать! — хрипло выкрикнула куноичи, чувствуя, как подступает тошнота. — Я больше не могу… Не могу… Слезы хлынули из глаз, и она рухнула на колени, не в силах сдержать рыдания.        Харуно ненавидела мужчину, сидящего рядом. Ненавидела за то, что он сделал, за то, что продолжает делать, за то, что заставит ее сделать в будущем — ради него. Но еще больше она ненавидела себя за свою слабость, за то, что не смогла изменить ход событий с самого начала. Ненависть ко всему вокруг терзала ее душу. Полурыдания, полукрики рвались из груди, и девушка зажала уши, дрожа всем телом. В ней бушевали ярость и гнев, но она не знала, куда их деть. Огромный груз горя и вины давил на нее, не давая покоя. Слишком много эмоций, чтобы сдержать их в себе. Бесконечный кошмар, повторяющийся каждое утро. Ползучее безумие, проникающее в разум каждую ночь. Сколько бы наркотиков ей ни давали, эти мучения не прекратятся. Сакура была бессильна. Ничего не могла сделать. Грубая рука зажала ей рот. — Успокойся. Мне больно, когда ты так кричишь с этой печатью. Сакура не отстранилась и не оттолкнула его. Она не могла этого сделать, пока не подействует печать. Его тепло окутало ее, немного успокаивая терзающее ее душу отчаяние. Бездна вокруг них вибрировала. Она ненавидела его. Ненавидела, как предательски откликается ее тело на его прикосновения. Ненавидела, что из-за печати он казался ей таким… хорошим. Слезы лились по ее рукам. Сломленная, медик позволила ему даровать ей немного утешения. Сосредоточилась на его пальцах, ласкающих ее щеки, и его дыхании на макушке головы. Позволила этим ощущениям вытеснить безумие. — Лучше бы ты убил меня вместо Цунаде, — прошептала она, дрожащим голосом, спустя несколько минут. -Даже если ты все это время меня ненавидел, Саске… отдать меня Мадаре было слишком жестоко. Его рука скользнула от ее рта к лопаткам, прижимая ее лицо к своей груди. Ошеломленная, Сакура вдыхала запах болиголова и дорожного дыма, словно наблюдая за происходящим со стороны. — Я не отдавал тебя Мадаре, — пробормотал он. Его слова звучали бессмысленно, но вибрация его груди под ее щекой возвращала веру в богов. Саске был так тёпл. Так правилен. Она могла бы остаться в его объятиях навсегда. Здесь не было крови, криков боли, пыток, мёртвых друзей. Здесь она не чувствовала себя никчемной. Никто не мог прикоснуться к ней, пока Саске был рядом. В этот момент мир сузился до них двоих, до этого спасительного круга, который он ей протянул, заставив ее нуждаться в нем. Противоречивость влияния печати была резкой. Только что Сакура желала, чтобы напарник исчез навсегда, а в следующее мгновение была уверена, что исчезнет сама, если он когда-нибудь уйдет. — Иногда я все еще там, — прошептала Сакура, признаваясь в том, что не может избавиться от воспоминаний. — Я все еще на том поле. Каждый раз, закрывая глаза, я вижу тебя над Цунаде. Я слышу крики людей, которых убивают в цепях. Я помню, насколько безжизненным казался Наруто, когда я прикоснулась к нему. Всякий раз, когда наступает тишина, я вынуждена смотреть, как Ино закалывают в крови Цунаде. Так много людей погибло. Люди, которых я должна была спасти. Моя работа заключалась в том, чтобы они не умерли. Они все мне доверяли. Я не хотела уходить с того поля, Саске! Ты должен был убить меня, а не Цунаде! Его рука скользнула по ее спине, пробираясь сквозь волосы, ласково приглаживая их и останавливаясь на макушке. — Я знаю, — прошептала медик, — ты должен был позволить мне умереть. Ты должен был… Я так устала… — рыдания сотрясли ее тело. От его прикосновений, от напряжения в его пальцах, Сакуре вдруг захотелось вывернуть душу наизнанку. Что она делает? Позволяет ему снова приблизиться после всего, что он сделал? Позволяет ему манипулировать ею, заставляя доверять, внушая, что он не тот, кем на самом деле является… Не мерзавец. Она резко отпрянула, вырвавшись из его объятий. — Нет! Хватит! Прекрати это! Сначала ты меня игнорируешь, потом оскорбляешь, а теперь притворяешься, что утешаешь? Я не понимаю тебя, Саске! Не понимаю и не хочу понимать! Жаль, что ты вообще предложил эту сделку. Жаль, что мы снова встретились! — Сакура уставилась в пустоту, чувствуя себя опустошенной. Пустой, как пепел, оставшийся после лесного пожара, прошедшего по сухому полю. — Думаю, было бы лучше, если бы ты просто умер, как мы все думали. Внезапно, в гнетущей пустоте, прозвучал его голос, полный неуместного веселья: — Я помогу тебе вытащить Ино. Харуно резко подняла голову, чтобы посмотреть на него. Это было так неуместно. Так случайно. Совершенно не к месту после всего, что она только что наговорила. … — Что? Учиха по-прежнему стоял перед ней на коленях, его правый глаз снова покраснел. Он пристально смотрел на нее, пытаясь разгадать бурю эмоций в ее глазах. — Возьми себя в руки, — сказал он, — а я тем временем разработаю план. — Стоп, что происходит? Ты хочешь сказать, что отпустишь ее? — Я могу попробовать. Дай мне немного времени. Но это значит, что тебе придется пройти через допросы, не сломавшись, несмотря ни на что. — И ты ожидаешь, что я тебе поверю? Если ты делаешь это, чтобы я не подвергала тебя опасности, то я уже все поняла… тебе не нужно придумывать историю о помощи Ино, чтобы еще больше на меня повлиять. — Тебе не обязательно мне доверять, хотя я верю, что ты не выдашь все секреты, пока я буду пытаться. — Его взгляд скользнул по ее подбородку, спустился к плечам, опустился на талию и ноги. — Вот так мы можем начать сотрудничать. Сакура не могла сдержать удивления: — Какого черта происходит? — громко и растерянно разнеслось в темноте. Какова его цель? В какую игру он играет? За то короткое время, что они были заточены в печати, Учиха испробовал на ней столько разных стратегий, что Сакура уже не могла понять, какая из его уловок является правдой. Зачем ему помогать Ино? Думал ли он, что помощь ее подруге сделает ее более сговорчивой? Рассчитывал ли он получить услугу, которую можно будет использовать в будущем? Боялся ли он, что она в конце концов сдаст информацию о Союзе, увидев, как Ино подвергают пыткам? Эта стратегия — притвориться союзником — казалась наименее искренней из всех. Сакура не имела смысла ни в каком контексте. — Я тебя правда не понимаю, — медленно проговорила куноичи, переводя взгляд с одного его глаза на другой, надеясь уловить подсказку. — Ты хотел убить всех шиноби Конохи. В том числе и Ино. И неважно, убьешь ты меня сейчас или через три недели — ты именно это и сказал. Почему же сейчас ведешь себя так, будто хочешь нам помочь? Она замолчала, ожидая ответа, но его не последовало. Томое в его обоих глазах лениво вращались в неравномерном темпе, пока он смотрел на нее. Нахмурившись, Сакура продолжила: — Тебе никогда не был нужен мир. Ты просто хотел победить. Ты сказал мне это с самого начала. Так что же ты здесь делаешь, Саске? Ты уже победил. В какую игру ты играешь сейчас? Саске усмехнулся — именно усмехнулся. — Ты действительно зацикливаешься на мелочах. Вспышка его улыбки дразнила ее желание вновь вступить с ним в спор. —О чем ты вообще говоришь? И что тебя так веселит?! — хмуро воскликнула Сакура. —Ведь это все ты сам сказал, разве нет? Хватит игнорировать мои слова и отвечать бессмысленной ерундой! Ты несешь чушь! —Да, я все это говорил.— Протянув руку, Учиха крепко схватил ее за запястье и притянул к себе. Сакура, ошеломленная и растерянная, не стала сопротивляться и упала на него. —Теперь сиди спокойно и приди в себя, прежде чем я сниму это дзюцу. Моя печать и так шумит достаточно громко. Не стоит тебе еще больше заводиться. Когда Саске рассеял дзюцу, и она вернулась в реальность, Орочимару, сидевший за своим столом на другом конце комнаты, наблюдал за ними с ухмылкой. Саске же, не взглянув ни на кого из них, поднялся с колен у ее кресла и вышел из комнаты. —Надеюсь, вы хорошо провели время? — спросил его учитель с извращенным удовольствием. Операционный стол был чист, а в воздухе витал запах свежего антисептика и цитрусовых. —Ты закончил? — спросила она вместо приветствия. —Да, давно уже. —Тогда отвези меня обратно в мою комнату. —Пожалуйста? Закатив глаза, медик произнесла: —Прошу тебя, любезно сопроводи меня в мои покои, о великий Саннин. —С удовольствием, — ответил он, поднимаясь со своего места с видом удовлетворения. —Я очень рад, что ты, похоже, чувствуешь себя лучше после своего маленького отпуска. Неудивительно, что Саске не вернулся в их общую комнату той ночью. Внутри печати гендзюцу он был одержим — таким, каким она мельком видела его в прошлом, но ни разу после окончания войны. Она не знала Саске так хорошо, как когда-то заблуждалась, но понимала, что такой нехарактерный для него уход означает, что, скорее всего, она не увидит его как минимум несколько дней. Всё общение с Саске было сплошным противоречием. Чем больше она об этом думала, тем меньше понимала его поступки. Если он действительно был готов помочь Ино сбежать, то, без сомнения, она бы сотрудничала с ним, невзирая на его мотивы. Но всё остальное… Ей хотелось докопаться до сути, записать все его слова, разложить по полочкам и перевести на язык, который она могла бы понять. Но сделать это означало бы, что ей не всё равно, что его мотивы имеют для неё значение. А Сакуре было всё равно. Больше нет. Ей было плевать, выживет ли она достаточно долго, чтобы вытащить Ино из этого места. Какая польза могла быть от любых ответов? Никакое объяснение того, почему Саске Учиха снова предложил ей свою поддержку, не могло привести к чему-то хорошему. Независимо от причин, она всё ещё была пленницей, а он — её тюремщиком. И, возможно — возможно — это было не совсем его виной.       Но у него были средства сделать так, чтобы это было гораздо менее вероятным, и он этого не сделал. Это, по крайней мере, был факт, написанный во вселенной. Так что вместо анализа, что и почему, Сакура старалась оставить всё как есть. Она рисовала больше цветов на стене возле своей подушки. Она листала книгу по начальным медицинским дзюцу, критикуя предложенные автором техники. Долго принимала душ и заплетала волосы. Обыденные вещи, чтобы её разум был достаточно занят и не возвращался к вопросу: —Что это, чёрт возьми, было…? Вот почему, когда Суйгецу появился с её ужином, она чуть не вскрикнула от облегчения. Суйгецу был идеальным отвлечением — болтун, говоривший прямо, а не загадками. —Еда сегодня вроде ничего. Говядина с овощами, — сказал он, ставя поднос на стол и усаживаясь на спальное место Саске. Сакура села и повернулась к нему. —Спасибо. —Слышал, у тебя сегодня был срыв. Лучше чувствуешь себя? —Настолько, насколько это возможно для пленницы без свободы. Суйгецу рассмеялся, играя кунаем между пальцев. —Это из-за того, что скоро начнутся допросы? —Нет. Орочимару просто витал в облаках и сказал что-то, что меня удивило. —Чёрт возьми, ты права. Я ни слова не понимаю из того, что он несёт. Пока она макала кусок хлеба в мясной сок, Сакура на мгновение задумалась, в какой части еды прячут снотворное. Скорее всего, в хлебе. Его было бы проще всего отделить от порций для остальных на базе. —Так что же тебя задело? Или, может быть, в напитке, который подавали к каждому приёму пищи? Мм? —Что такого сказал Орочимару, что тебя зацепило? —Ах да. Мы говорили о медицинской технике, которую я разработала… прошлым летом. —Воскрешение слизней? Отложив ложку, девушка полностью повернулась к нему. —Повтори, что ты сказал? —Так наши солдаты назвали то сияние, которое ты создала. Слизни ярко вспыхнули, а потом все те, кого ты только что обезвредила, снова встали на ноги и были готовы к бою. Это было похоже на мини-воскрешение. Даже меня пробрала дрожь. Сакура снова уставилась на свою еду, не зная, как ей реагировать на такие слова. Раньше, когда это еще что-то значило, похвала от врага была знаком уважения. Но сейчас… можно ли это все еще считать комплиментом? Если да, то был ли прав Орочимару? Действительно ли Мадара опасался ее применения Сто Лечений на расстоянии? Прошло несколько часов после небольшой дозы успокоительного, полученного после обеда, и она не съела достаточно ужина, чтобы новая порция начала действовать, поэтому не хотела зацикливаться на этом. Ковыряясь в тарелке, медик решила сменить тему, чтобы избежать этой потенциальной «мины». —Могу я тебя кое о чем спросить? —Ты уже спрашивала. —У меня нет ощущения, что ты меня ненавидишь. —Это был вопрос? — Он рассмеялся. —О чем ты говоришь? У тебя голова болит? Общение с Суйгецу порой имело свои минусы. —Я имею в виду, ты всегда меня ненавидел? —Э-э, ненависть? Ну, ты не такая уж плохая. Я имею в виду… ладно, слушай, я не пытаюсь задобрить тебя. Для шиноби из Конохи ты одна из лучших, кого я встречал. Как тебе такое? —Тогда почему ты не предупредил меня о последней битве? Даже если Саске не сделал этого, ты мог бы. Даже Орочимару мог. Суйгецу отодвинулся от коврика и подошел к точилу для оружия, проводя по нему лезвием куная. —Это сложно. К тому же тебя скоро будут допрашивать, и я бы не хотел, чтобы меня убили, когда я уже так далеко зашел. Справедливо. Хотя Сакура знала, что не будет поддаваться на его уловки. Из всех троих мужчин, участвующих в соглашении, ниндзя-отступник из Кири был наименее проблематичным. И это, вероятно, было первым и последним разом, когда кто-либо говорил или будет говорить такие слова о Суйгетсу Хозуки. —Ты не думаешь, что у Союзников был бы шанс, если бы ты меня предупредил? —Замолчи.—Он раскрутил точило быстрее, наполняя комнату громким скрежетом металла о камень. —Ну, ты же видела силу Мадары. —Он был ранен, — возразила медик. —И твоя армия тоже. Вы потеряли много людей в последних двух атаках на Страну Ветра и Страну Огня. С силой вонзив вилку в кусок жареного мяса, она с вызовом спросила: —Так ты считаешь, что мы изначально были обречены на поражение? —Не смотри на меня так, будто я предатель, — проворчал Суйгецу, высекая искры из куная. —Мне всегда было плевать на Союзников, ты это знаешь. Без обид, Сакура, ты мне даже симпатична. Но в конце концов, я должен был выбрать Саске. Мы спасли его от гибели, вот и всё. Так работает это дзюцу. Его слова заинтриговали Сакуру. —Какое дзюцу? —Может быть, я бы тебе рассказал, если бы тебя не собирались пытать за всю информацию, которую ты знаешь, — ухмыльнулся Суйгецу, но его улыбка не соответствовала мрачности его слов. Доев остатки хлеба, Сакура наблюдала, как он чистит оружие и ложится на спальный коврик. Это был сигнал, что он не будет больше говорить об этом сегодня. У нее и так было достаточно информации для размышлений, поэтому она не стала его задерживать. На базе Саске все было не так просто, как казалось. Под поверхностью скрывалось что-то большее, и Суйгецу, безусловно, был ключом к разгадке. Сакура не была равнодушна к этой тайне, но ей было нужно чем-то занять свой разум, чтобы не зацикливаться на очередном перепаде настроения Саске. Это было как раз то, что ей нужно. Загадка, над которой она могла подумать. Какое же это дзюцу? —Знаешь, Суйгецу, ты умнее, чем кажешься, — произнесла медик. —Ага, — отозвался он. И красивее, чем выгляжу. Сакура приподняла бровь и косо взглянула на него. —Ладно.