Завет

      Пленные союзники, словно тень на фоне пышного действа, томились в безмолвном ожидании, пока представление затягивалось еще на час. Мадара, прирожденный шоумен, блистал на сцене, искуссно манипулируя толпой, вызывая взрывы восторга и негодования в нужные моменты. Его методы разительно отличались от того, как Каге управляли своими армиями. Каге не нуждались в подобных цирковых представлениях, чтобы завоевать и удержать лояльность своих воинов. Их авторитет был непререкаем, основан на всеобщем признании и уважении, а шиноби добровольно подчинялись им. Мадара же был полной противоположностью. Его непревзойденная сила изначально давала ему власть. Ему требовалось задним числом заслужить признание тех, кто стекался к нему под знаменем его господства. Сакура всегда полагала, что люди следуют за Мадарой из-за страха перед его могуществом. Но с новой позиции — скованная его волей, вынужденная стать свидетелем его искусно выстроенной пропаганды — она ясно увидела, как глава клана Учиха умело манипулирует умами и чувствами своих сторонников. Его мощь на поле боя не оставляла сомнений, а одаренность в красноречии позволяла ему завораживать умы и завоевывать преданность, выходящую за рамки простого страха. Те тысячи, кто собрались, чтобы услышать его речь, внимали каждому его слову, словно завороженные. Казалось, каждый шиноби в этой огромной толпе искренне верил, что Мадара способен исполнить любое их желание. Технически, да, если бы ему удалось применить Бесконечное Цукуёми, Мадара мог бы добиться своего. Теоретически. Сакура не стала бы себе лгать: она не раз задумывалась о блаженстве, которое обещало дзюцу Мадары. На самом деле, гораздо чаще, чем ей хотелось бы признать. Любой, кто оказался втянут в эту бесконечную и ненужную войну, мог понять привлекательность его обещания. Но в конце концов, медик всегда возвращалась к осознанию его бессмысленности. Вечное Цукуёми дарило лишь иллюзию. Его мир не был бы реальным. Ничего бы не изменилось. Возрождение потерянных близких, обретение власти, о которой они мечтали, свершение мести — все это пустая выдумка. Никто, заключенный в этом дзюцу, не обрел бы истинного счастья. Оно не могло бы исправить прошлое или изменить будущее. Запертые в нем все равно умерли бы, безмозглые и пустые, так и не преодолев ту точку отчаяния, которая заставила их последовать за Мадарой. Вечная тоскливая мечта; ни больше, ни меньше. Мертвые должны оставаться мертвыми. Речь Мадары не ограничивалась грандиозными планами, мировым господством и открытыми угрозами тем, кто подумывает предать его. Постепенно он перешел к восхвалению тех, кто трудился над строительством города. Он отдавал приказы о разведке определенных областей. Наградил словесными почестями отряды, выследившие и уничтожившие скрытые убежища Союзников. Окруженная врагами, Сакура не могла скрыть своего потрясения, услышав новость. Имена погибших не были названы, но это не принесло ей облегчения. Она сомневалась, что сможет сохранить самообладание, если среди них окажется кто-то знакомый. Омои, желая приободрить соратников, громко шепнул на всю темницу: -Если бы погиб кто-то важный, Мадара бы непременно об этом объявил. За эти слова шиноби в маске, стоящая рядом с Суйгецу, безжалостно ударила Омои молнией из кончика пальца прямо в основание позвоночника, отправив его в беспамятство. Сакуре показалось, что эта куноичиi, возможно, даже оказала ему милость, ведь она понимала, что Омои просто пытался подбодрить союзников. И он был прав. Омои был прав. Если бы погиб кто-то действительно важный, Мадара не стал бы скрывать это. Омои был прав, но его слова несли в себе горькую истину. Чувствовать облегчение от смерти безвестного человека вместо кого-то значимого было отвратительным и противоестественным. Ведь гибель каждого человека — это не просто потеря единицы. Это трагедия для тех, кто их любил, кто сражался с ними плечом к плечу, кто делил с ними радости и горести жизни. Это разбитые сердца близких, семьи и друзей, которым предстоит смириться с невосполнимой потерей и продолжить жить в мире, где нет их любимого человека. Это не просто безымянные солдаты. У каждого из них были свои мечты, надежды, устремления. Они не заслуживают того, чтобы их имена были забыты, их вклад в борьбу — обесценен. Для кого-то на этой сцене эти люди были дороже всего на свете. И их гибель — это не просто статистика, это личная трагедия, которая навсегда останется в их памяти. Но они никогда не узнают об этом, потому что Мадара хранит молчание. Теперь эти люди навсегда превратились в пушечное мясо. Может быть, они всегда им были. Может быть, даже она, в конце концов. Завершив свою речь, Мадара не стал тратить время на лишние разговоры. Он и половина его шиноби, включая Саске, незамедлительно покинули пленников. Сакура остро ощутила его уход, словно ее снова бросили в одиночество той сырой и темной темницы. Момент соприкосновения с Саске, когда печать на ней растаяла под его влиянием, мог бы стать проблемой. Если бы это имело значение. Но оно не имело. Ее единственной целью была Ино. Как только Ино будет свободна, все остальное — влияние печати, собственные чувства и мысли — отойдут на второй план. Сакура не собиралась жить ни секундой дольше, чем Ино. Союз не мог спасти ее рассудок, который уже был на грани краха. Сакура смотрела на Ино, впивая взглядом ее прекрасное лицо, пытаясь запечатлеть его в своей памяти навсегда. А что, если это наша последняя встреча? — терзала ее тревожная мысль. По мере того, как стадион пустел, восемь союзников оставались закованными на своих местах, словно звери в зоопарке на потеху публике. Враги поднимались на трибуны, чтобы поиздеваться над ними или посмеяться. Некоторые пытались применить против них дзюцу, но один из охранников, наблюдавший за пленными, пресек это резким окриком: Прекратите. Акацучи и двое израненных ниндзя из Кири огрызались в ответ, словно скучающие подростки. Омои так и не пришел в сознание. Шиноби с кровоточащей культей жалобно всхлипывал, когда небо начинало темнеть. Взгляд Сакуры скользнул от мурашек, покрывших обнаженные бедра Ино, к багровеющему горизонту. Как ей спасти Ино? В Стране Земли реализовать план было бы крайне затруднительно. Информации о безопасных убежищах на этой территории у Ивы практически не было, так как Ива никогда не следовала общепринятым правилам войны. Делиться секретами, даже если это было выгодно всем, они не любили. Хотя Сакуре очень хотелось вырваться на свободу и освободить Ино как можно скорее, куноичи не собиралась действовать опрометчиво. В случае неудачи, а вероятность этого была высока, она могла лишиться всех шансов на спасение. Рано или поздно их с Саске должны были перевезти. Сакуре нужно было лишь немного подождать, чтобы узнать, куда их отправят после того, как они покинут это место. Мадара, очевидно, хотел держать их вместе для допросов. Пока Сакура могла использовать это предположение в своих целях. Как только они окажутся на постоянной базе, можно будет начать разрабатывать план побега. С этой мыслью Сакура закрыла глаза на ухмыляющихся врагов и погрузилась в привычные шепоты людей, которых она когда-либо снова увидит только в воспоминаниях и видениях. Иногда их возвращение в сознание вовсе не было таким болезненным. В компании Цунаде медик коротала время за игрой в карты, неизменно одерживая верх над Хокаге. С Наруто они лазили по деревьям в окрестных лесах, устраивая пикники на их вершинах. У походного костра она обучала Сая формальным танцам, под аккомпанемент смешков их товарищей. Иногда их мнимое присутствие становилось единственной опорой, позволявшей ей не задохнуться в этом безграничном мире. Под конвоем одного из Акацуки в маске, Омои и его товарищи, ступив на уже безлюдные грунтовые улицы, во второй раз пересекли территорию базы. Луна давно освещала их путь. Сакура, замыкающая колонну, наблюдала за дрожащей Ино и спотыкающимся одноруким шиноби, чье движение сковывала цепь, натирающая лодыжку. Спустившись по лестницам в подземелья, высеченные в толще земли, они оказались в центральном здании. Пройдя мимо ряда камер, они вошли в просторную пустую комнату, освещаемую подвесными светильниками. В воздухе витала атмосфера угнетающей допросной. У задней стены, облаченные в атрибутику Акацуки и скрывающиеся за черными резными масками, выстроились Мадара и его, без сомнения, высшие генералы. Перед ними конвоиры выстроили в линию пленных союзников. Девять шиноби, числом на одного больше, чем пленников, расположились позади Мадары. Из-за их роста опознавательные знаки рассмотреть не удалось. Но в центре выделялась маска с кошачьей мордой, а справа от нее — маска, напоминающая маску Хаку. Печать на шее девушки пульсировала, словно вторя стуку ее сердца. В воздухе висела гнетущая атмосфера неизбежности. Однорукий шиноби, вновь захлебываясь рыданиями, рушил хрупкую стену самообладания Сакуры. Она боялась взглянуть на Ино, чей взгляд мог отразить тень страха, который она так отчаянно пыталась подавить. Физические пытки — это то, с чем ей никогда не приходилось сталкиваться. — Приветствую, союзники, — провозгласил Мадара, его голос гулко разнесся по каменному залу. — Благодарим за… гостеприимство, — с сарказмом протянул мужчина из Кири. В другой ситуации Сакура, возможно, даже усмехнулась бы его дерзости. Мадара лишь равнодушно ухмыльнулся. — Не стоит благодарности. Уверен, вы все прекрасно понимаете, зачем вас здесь собрали, — его слова повисли в воздухе, встречаемые лишь нервным переминанием пленников. — Как вам уже известно, мне необходима кое-какая информация. Если кто-то из вас решит сотрудничать и предоставить мне то, что я требую, я могу гарантировать вам немедленное освобождение и помилование. Все ваши желания будут исполнены, как и было обещано остальным членам моей армии. В наступившей тишине вновь раздался знакомый всхлип, эхом отражаясь от холодных стен. Акацучи, стоящий в тени, тихо клацнул зубами. — М-м, неужели никто не хочет сотрудничать? Ваша армия потерпела поражение. Ваши лидеры мертвы. Вас никто не спасет, да и спасать уже некого. Я же предлагаю вам шанс сохранить свою жизнь, — его слова звучали как издевательство. — Неужели вы думаете, что мы — последнее, что осталось от нашего альянса? — с сарказмом спросил Омои. — Если бы это было так, вы бы просто нас уничтожили, а не тратили время на пустые разговоры. Сам факт, что вы пытаетесь выведать у нас информацию, говорит о том, что мы еще не сдались. Слова Омои зажгли в Сакуре огонек надежды, словно вспыхнувший на мгновение воздушный шар, но она тут же его погасила. Надежда — опасная штука, хрупкий мираж, не дающий утешения. Они проиграли. Это горькая правда. Если Омои хочет тешить себя иллюзиями, пусть делает это в одиночку. Она же будет жить в реальности, где союзники — пленники, сломленные и побежденные. — Полагаю, тогда начнем с тебя, раз ты так много хочешь поведать, — Мадара, с хищной ухмылкой на лице, подошел к группе пленников, извлекая из-под плаща плетку с острым металлическим наконечником. — Хидан, желаешь ли ты мне оказать честь? Тело Ино напряглось, и Сакура невольно потянулась к ней, чтобы сжать ее руку в знак поддержки. Фигура в маске с черепом, отделившись от тени в дальнем углу комнаты, протянула руку, принимая плетку из рук Мадары. — С удовольствием, — прозвучал хриплый голос из-под маски. — Шаг вперед, шиноби Кумо, — холодно повелел Мадара. Сакура бросила взгляд на Омои, чье лицо выражало твердую решимость. Если Ино права, и его язык запечатан, то их ждало лишь мучительное зрелище пыток. — Подождите! — раздался отчаянный крик однорукого шиноби, выскочившего из строя. — Я расскажу! Я буду первым! Остальные семь пленников в один голос осыпали его проклятиями. Акацучи, качая головой, неодобрительно хмыкнул. Мадара с сарказмом поинтересовался: — Не терпится узнать о помиловании? Боишься, кто-то другой его получит? Мужчина, дрожа от страха, упал на колени перед вождем клана Учиха. — Ч-чего вы х-хотите узнать? — еле пробормотал он. — Где находятся убежища в Стране Земли? — спросил Мадара жёстким голосом. — Я… я не знаю. — прошептал мужчина, его плечи поникли еще ниже. Сакура с сомнением посмотрела на Акацучи. Хотел ли этот заикающийся пленник выдать секреты или нет? — Ты же из Ива? — спросил Мадара. — Да, — ответил мальчик. — Какое у тебя звание? — Третий класс. Мадара хмыкнул. — Значит, ты ничего не знаешь. Ты мне бесполезен. Зачем тебя вообще оставили в живых? — Он близкий родственник новой Цучикаге, — раздался женский голос из-за угла. — Я решила его спасти, когда вы приказали нам найти способ надавить на выживших партизан. Мадара пристукнул ногой по полу. — Какая у них связь? — Я слышала, он младший брат ее матери, — ответила женщина. — Дядя? Это правда, мальчик? Твой дядя Цучикаге? — обратился Мадара к пленнику. — Д-да, — еле выдавил из себя шиноби. Мадара грубо схватил его за подбородок и резко дернул вверх, чтобы разглядеть лицо. — Ты выглядишь намного моложе этой женщины, — сказал он с ухмылкой. — Мои родители п-поздно меня родили… — пробормотал пленник, его голос дрожал, как осиновый лист на ветру. — Моя сестра уже… К-Куроцучи уже училась в Академии, когда я родился. — Сколько тебе лет? — спросил Мадара. — Тринадцать, г-господин, — ответил мальчик. Сакуру охватило чувство отвращения. Тринадцатилетний ребенок! Его уже пытали! Кто-то отрубил ему руку — ребенку! Глаза Сакуры снова метнулись к Акацучи, который судорожно сжимал цепь, соединяющую кандалы. Всем известно, что все пять армий Союза и Мадара вербовали любых шиноби, готовых сражаться, независимо от возраста. Даже Цунаде выставляла на поле боя подростков. Черт возьми, сама Сакура была подростком, когда началась война. Но то, что это было обычной практикой и то, что это случилось с ней, не означало, что Сакура согласна с этим. Дети не должны быть свидетелями войны. Комната для допросов — не место для ребенка. Какой мерзкий шиноби расчленил подавленного чакрой 13-летнего мальчика? Скрытая под маской крови и синяков юность шиноби осталась незамеченной. Его рыдания не смогли пробиться сквозь стену ее раздражения, вызванного его неспособностью совладать с эмоциями. Тем не менее, Мадара продолжал, нисколько не смутившись возрастом мальчика. — Значит, ты хочешь дать мне информацию. Какую ценную информацию ты вообще можешь иметь при своем звании? — Мм… Ну, я… — Цучикаге удалось сбежать невредимой? Даже с трех метров, разделявших их, Сакура видела, как кадык мальчика дернулся вверх-вниз. — Я не видел, — прошептал он. Мадара презрительно хмыкнул, оттолкнув голову мальчика. — Хлестнуть его. Хидан безжалостно накинул шнур на сутулые плечи ребенка. Не вынося вида мучений, Сакура уставилась себе под ноги, но даже там не могла укрыться от душераздирающих криков. — Я дам тебе еще один шанс, прежде чем ты умрешь. — Я… Я правда не знаю! Я не был рядом с Куроцучи, когда шла битва! — закричал мальчик. Ложь висела в воздухе, пронизывая всю комнату. Его слова, хоть и отчаянные, не могли скрыть правду. Будучи самым слабым из пленников, он цеплялся за жизнь, но даже он, казалось, обладал чертой, которую не мог переступить — предать свою семью. Сакура крепко зажмурила глаза, ожидая душераздирающего звука — удара, который оборвет жизнь ребенка. — СТОП — закричал мальчик быстро и испуганно. — Пожалуйста, я… я видел Казекаге! Клянусь, я знаю, что он сбежал. — Предательский трусливый мальчишка, — плюнул Баки. — Следи за языком, — огрызнулся Акацучи. -Он всего лишь ребенок. Выпрямившись во весь рост, Баки пожал плечами. — Его возраст уже превышает тот, что был у меня в моей первой войне. Он уже достаточно взрослый, чтобы осознавать свои поступки. — Куда он сбежал? — спросил Мадара, игнорируя ссору двух павших лейтенантов. Он истекал кровью. Из груди сочилась алая струйка, окрашивая рубашку в зловещий багровый цвет. Сестра, стиснув зубы от отчаяния, несла его на руках, отчаянно пытаясь укрыться от погони. Путь их лежал на юг, к бескрайнему морю, которое, как она надеялась, станет их спасением. — Кто еще, по-твоему, сумел сбежать? — прорычал хриплый голос Мадары, его слова эхом разносились по пыльной равнине. — Я… я не знаю их имен, — пролепетал пленник, дрожа от страха перед могущественным шиноби. Мадара, не обращая внимания на его мольбы, поднял руку, и хлыст, словно живая змея, хлестнул по спине мальчика. Он взвизгнул от боли, а тело содрогнулось в судорогах. — Хватит! — воскликнула Сакура, не выдержав пытки. — Я могу описать остальных! Тот парень с повязкой на глазу, что охранял Мизукаге… — Довольно, — оборвал ее Мадара, лениво облокотившись на бедро. — Ты мне не интересна. Мне нужен лишь тот, кто командует этой жалкой кучкой шиноби. Ино, стиснув кулаки, шагнула вперед, готовая защитить свою подругу. — Я… я знаю только одного здесь, — пробормотал пленник, превозмогая боль. -Видел еще нескольких, но… Новый удар хлыста прервал его речь. — Медик из Конохи! — вскрикнул он, захлебываясь от крови. -Она всегда руководила в бою, даже когда сражалась с Ива… Пожалуйста, прошу… — Где она дислоцировалась в прошлом году? — холодно спросил Мадара, его глаза, словно два хищных зверя, впились в лицо Сакуры. — Коноха, — прошептала она, понимая, что он уже знает ответ. — В Конохе и, кажется, в Кумо. — Отлично, — ухмыльнулся Мадара. -Отведите этого мальчишку к медикам, а потом бросьте в одну из камер. Он развернулся и, не проронив больше ни слова, направился прочь, оставляя после себя лишь кровавый след и атмосферу страха и безысходности. Из тени выскользнул тщедушный шиноби, бесшумно подбежав к рыдающему мальчику. Подхватив его на плечо, он быстро покинул помещение. — Подойди сюда, медик из Конохи, — холодно бросил Мадара. — Не переживай, все будет хорошо, — Ино попыталась успокоить Сакуру. — Сохраняй спокойствие, — прошептал кто-то из толпы. Сакура, стиснув зубы, подняла голову и решительно шагнула вперед. За спиной раздался приглушенный смех Хидана, волочившего за собой хлыст. — Рада видеть свою подругу в добром здравии? — с издёвкой поинтересовался он. — В добром здравии? — с сарказмом перефразировала его слова Сакура. Мадара, склонив голову набок, ухмыльнулся. — В лучшем состоянии, чем я мог бы ожидать, куноичи. Взглядом скользнув поверх неподвижной фигуры Мадары, Сакура встретилась глазами с кошачьей маской Саске. — Это ты сделал, — мысленно пронеслось у нее в голове. -Ты доволен? Она не была глупой. Сакура понимала, что с тех пор, как Мадара устроил свой спектакль, она слышала ментальные приказы Учихи. Оставалось лишь надеяться, что сейчас он тоже способен улавливать ее мысли. Однако Саске никак не реагировал, сохраняя бесстрастное выражение лица. Этого было достаточно, чтобы Сакуру охватила волна гнева. Пурпурный взгляд Мадары пробежался по ее фигуре. — Кто же освободил тебя от моих Черных Приемников? В голове Сакуры пронесся оглушительный мысленный приказ: «Ты ничего не знаешь!». Она удивленно приподняла бровь, всматриваясь в узоры на маске Саске. Действительно, она не знала ничего. Очнувшись после потери сознания, Сакура оказалась в плену. Но зачем Саске просил ее выступить против воли Мадары? — Я ничего не знаю, — повторила медик. Не потому, что он приказал. Просто это была правда. И даже если бы не была, Сакура никогда не выдала бы Мадаре никакой информации. Не понимая ее мотивов, печать на груди все еще пульсировала теплом, а по синапсам разливалась волна эндорфинов за косвенное подчинение. — Куда вы забрали тело джинчурики? — последовал очередной вопрос. — Не знаю. — Кто помог тебе сбежать? — Не знаю. В тот же миг, когда на лице Мадары промелькнуло раздражение, Сакура снова бросила на него взгляд. — Хлестнуть ее! — рявкнул он. Металлический наконечник хлыста обрушился на ее кожу так стремительно, что она не успела защититься. Из ее горла вырвался крик, когда новая рана запульсировала болью. Сделав несколько судорожных вдохов, куноичи попыталась вернуть утраченное самообладание. Боль от удара хлыста в пылу битвы, наполненной адреналином, была совсем иной, чем эта, терзающая ее спину. — Кто занял бы пост Хокаге в этой ситуации: Какаши Хатаке или Шикамару Нара? — вопрос впился ей в мозг. Сакура моргнула, пытаясь собраться с мыслями. Неужели Мадара имел в виду, что оба мужчины все еще живы? …Или он пытался сбить ее с толку? Как он спрашивал мальчика из Ива о том, кто занимает высший пост? Или это была проверка? Возможно, его целью было заставить ее поверить, что они… — Хлестнуть ее! — снова прозвучал приказ. В этот раз она напрягла все мышцы, стараясь приготовиться к удару. Хлыст оставил на ее спине огненную полосу, пронзив мускулы и задев кость. Стиснув зубы, девушка сжала челюсти так, что казалось, они вот-вот рассыплются в прах. — Куда должны были отступить шиноби Конохи, если бы армия пала? — вновь прозвучал хриплый голос Мадары. — Не знаю, — прошипела Сакура сквозь зубы, борясь со слезами боли. Хлыст хлестнул ее по плечам, и горячая волна боли затуманила разум. Колени подкашивались, но она упрямо держалась на ногах. — Как Союзники узнали координаты? — последовал очередной вопрос. Харуно уставилась в пол, сжимая кулаки. В глазах пылала ненависть. Вот ее шанс. Если ей суждено умереть, она заберет с собой и Саске. Она ненавидела его. Ненавидела всем сердцем. Но медик не могла этого сделать. — Без понятия, — хрипло пробормотала она. В ответ Хидан хлестнул ее трижды подряд, сбив с ног. Впившись ногтями в ладони, Сакура оперлась локтями о холодный камень, чувствуя, как спина пульсирует от невыносимой боли. — Ты, из клана Хозуки. Подойди сюда, — приказал Мадара. Четыре шага эхом прокатились по пыльной комнате. Затем в поле ее зрения появились сандалии куноичи. — Знаешь ли ты этого медика? — спросил Мадара. — Нет, — честно ответила женщина-шиноби — Она выше тебя по званию? — Кто знает? — пожала плечами женщина. — Новый Мизукаге был ранена в последней битве? — с насмешкой поинтересовался Мадара. Куноичи заерзала на ногах. — Не видела, — пробормотала она, не встречаясь взглядом с Мадарой. Ложь. — Мм… Раз ты не знаешь этого медика, то, наверное, не против, если она примет на себя наказание вместо тебя, верно? — ухмыльнулся Мадара. Некоторое время женщина-шинobi из Кири колебалась, прежде чем медленно произнести: — Да, верно. Сакура не могла винить ее. Никто не хотел лишний раз подвергаться ударам хлыста, тем более, что они действительно не были знакомы. Но когда хлыст с силой опустился на уже открытую рану, Сакура не смогла сдержать волну негодования, поднимающуюся внутри. Она прикусила язык, чтобы сдержать всхлип, готовый вырваться наружу. Без чакры, которая естественным образом приглушала боль и ущерб, раны причиняли невыносимую муку. Не добившись успеха в допросе куноичи из Кири, Мадара продолжил опрос остальных пленников. Он интересовался расположением убежищ, маршрутами эвакуации, безопасными домами. Его также интересовало состояние высокопоставленных шиноби, имена информаторов и источники разведывательных данных Союзников за последний год. Но никто не дал ему ни малейшей информации. Сакура гордилась бы стойкостью своих товарищей, если бы каждое наказание за их мнимое незнание не обрушивалось на нее. Она не понимала, чего добивается Мадара, делая ее мишенью, ведь только Ино была достаточно близка, чтобы по-настоящему заботиться о ней. К тому моменту Сакура уже ни в чем не была уверена, кроме как в твердости камня под коленями и запахе крови в воздухе. Реальность превратилась для нее в невыносимую боль. Несмотря на предыдущие требования, Мадара не стал допрашивать Омои. Вместо этого он вызвал Ино. Она подошла ближе, так что ее икра коснулась плеча Сакуры. От этого нежного прикосновения чужого человека Сакура прошипела сквозь слезы. — Кто дал тебе эту печать? — спросил Мадара. — Я приму свое наказание сама, — заявила Ино. — Я не об этом спрашиваю. — Я не знаю ответа на ваш вопрос, и даже если бы знала, не ответила бы. — Как удобно, что никто из высокопоставленных шиноби здесь, кажется, ничего не знает. Дай мне хлыст.- По приказу своего лидера Хидан подошел к Ино и встал перед ней. -А теперь подержите медика. В мгновение ока ее грубо подняли за подмышки. Из груди вырвался нечеловеческий, звериный вопль, когда тело содрогнулось от невыносимой боли. Перед глазами все поплыло, а рана на спине располосовалась еще больше. Сакура, чувствуя, как кружится голова, с трудом ухватилась за воздух и судорожно вздохнула, чтобы не потерять сознание. Боль и кровопотеря быстро выматывали ее. Мадара, пропуская кожаный хлыст сквозь пальцы, холодно спросил: — Так ты не знаешь, кто наложил печать? Даже сквозь затуманенное зрение Сакура видела, как Ино с ужасом смотрит на ее безвольное тело. — Не… знаю, и я готова ответить за это своим телом. — Так и будет, — прозвучал зловещий лязг хлыста о каменный пол. -Это твое наказание, юная Яманака. Смотри внимательно, но тебе лучше закрыть глаза, медик. Не хотелось бы ослепить тебя на заре нашего знакомства. Сакура не стала раздумывать. Зажмурившись, она приготовилась к удару, но когда хлыст хлестнул по груди и животу, резкая, пронзительная боль пронзила ее тело, и она не сдержала рыдания. Доля секунды — и она услышала мучительный крик Ино: — Остановись! — а затем металлический наконечник хлыста врезался ей в щеку, пробив зубы, разорвав губы и задев ключицу на обратном пути. Захлебываясь от боли, Сакура ощутила металлический привкус крови во рту. — Как Союзники узнали координаты? — вновь спросил Мадара. Сакура не осмелилась открыть глаза. — Не говори, Ино, пожалуйста, — молила она, понимая, что ее слова не дойдут до подруги. В комнате повисла мертвая тишина. — Значит, ты что-то знаешь, — хмыкнул Мадара. -Жаль, что эта не может говорить. Склонив голову, на этот раз ожидая удара, она почувствовала, как металл режет по боковой части черепа, ниже по уху, и в плечо. Тот, кто держал ее, неожиданно отпустил, и куноичи рухнула на пол, дрожа и рыдая, пытаясь скрыть лицо за завесой волос. Кровь из раны на голове текла ручьем, окрашивая камень и ее лицо в цвет облаков Акацуки. Она уже не помнила, сколько раз ее хлестали — больше 20, больше 30. Медик перестала считать, когда Мадара вызвал Баки. Слишком много. Слишком много крови. Без доступа к своей чакре такое количество физических травм могло стать для нее смертельным. Сакуре отчаянно нужна была помощь. Ее тело, все еще ослабленное, не могло выдержать такого наказания. По меньшей мере два внутренних органа были повреждены от ударов хлыста. Слезы и кровь стекали с кончика ее носа, когда она свернулась клубочком на холодном камне. Ино что-то кричала, но слова превратились в бессмысленный шум в ее ушах. В полумраке пещеры раздался едва слышный голос, словно эхо из потустороннего мира: — Дыши, Сакура. Сконцентрируйся на дыхании. Скоро все закончится. — Пусть это закончится СЕЙЧАС ЖЕ! — мысленно взмолилась она, едва сдерживая разум от срыва в шок. Пусть эта пытка наконец прекратится. Пусть Мадара убьет ее сейчас. Она умрет в этой комнате, неся на себе непосильную ношу — тайну шести других шиноби. Наконец-то она сможет присоединиться к Наруто и Цунаде, к своим родителям, ко всем друзьям, которых не смогла спасти… — Саске и Орочимару, останьтесь. Все остальные свободны. Уведите с собой своих пленников. После суматошной активности в пещере воцарилась зловещая тишина. Все, что могла сделать Сакура, — это цепляться за ниточку сознания, пока земля под ней пропитывалась кровью. — Позвать целителя? — спросил Орочимару. — Позже. Пусть пока ощутит на себе последствия своих решений и решений своих союзников, — холодно ответил Мадара. — Хорошо. — Итак, племянник. Что ты чувствуешь, глядя на свою невесту, истекающую кровью, под воздействием печати? — с издевкой поинтересовался Мадара. — Не используй этот нелепый термин. Она не умрет, так что я ничего не чувствую. — голос Саске был рядом, словно Учиха стоял у ее ног. — Жаль. Я надеялся увидеть немного паники. — Паники? — фыркнул Саске. -Ты дал слово, что именно я ее убью, и ты должен его сдержать. Об этом ты только и твердил весь день, не так ли? — Конечно, — безмятежно ответил Мадара, игнорируя дерзость в голосе Саске. -Пока ты держишь ее живой и здоровой для допросов, она твоя, когда придет время. Но сейчас она моя. Отведи ее обратно на свою базу и жди приказов. — Она не переживет телепортацию в таком состоянии. Возможно, ты зашел слишком далеко, если собирался оставить ее в живых, — возразил Орочимару. Мадара ухмыльнулся. — Зашел слишком далеко? Не будь смешным. Саске справится. Твои шансы исчерпаны, так что постарайся не убить ее. Идем, Орочимару, проверим образцы. Тяжелые шаги простучали по каменному полу. Дверь скрипнула и закрылась, унося с собой подавляющую чакру главы клана Учиха. — Прислать к ней целителя? Сандалии Саске были в ее крови. — Нет. Уходи. — Ха. Как пожелаешь. Я вернусь в Кири через два дня. Дверь захлопнулась, и из комнаты вышел еще один человек. Как только дверь закрылась, Саске опустился рядом с ней, его теплая ладонь коснулась края ее плеча, нежно подталкивая куноичи встать. — Сакура. Посмотри на меня. Как ей хотелось поднять взгляд! Но она ненавидела это желание. Печать умоляла ее подчиниться, словно обещая, что Саске сможет все исправить. Если она просто посмотрит на него, он ей поможет. Если она утонет в его взгляде, то найдет все ответы. Саске все объяснит, боль утихнет, и все станет правильно. Но это была ложь. Это была всего лишь печать, а она была жалкой, беспомощной и залитой слезами. Лицо было разорвано и кровоточило. Сакура не была готова показать этому ужасному человеку такое жалкое зрелище. А вдруг он использует это против нее? Мучительные мысли терзали Сакуру: что, если Саске раскритикует ее слабость? Он допустил, чтобы это произошло. Он был в этом виноват. Нет, она не подчинится его воле. Она не может смотреть ему в глаза. Его прикосновение ненадолго исчезло, а затем его пальцы коснулись ее подбородка. Зацепившись за нижнюю челюсть, он приподнял ее голову, заставляя встретиться с его взглядом. Маска кошки валялась брошенной у его ног. Шаринган был словно окровавленное поле битвы. Красный, как размазанная кровь на лице Тентен. Багровый, как израненная грудь Сая. Бесконечный омут, глубиной крови Цунаде, темный, как пробитый живот Наруто. Из уголков ее глаз текли слезы, ровные, как летний дождь. — Ты сделал это, — снова подумала девушка, сломленная и слабая. Его ресницы были такими длинными и черными, что делали его миндалевидные глаза неземными, божественными. А брови будто высечены самим Творцом. Как же медик жалела, что повстречала его. Хотела бы никогда не видеть последнего наследника Учиха. Желала, чтобы его имя ничего не значило для нее, чтобы его присутствие было не более чем чем-то нежеланным. — Ага. Теперь молчи немного. — проговорил Саске, держа ее подбородок своими крепкими пальцами. Его другая рука поднялась и закрыла ей глаза, полностью заслоняя обзор. Светло-зеленая чакра заполнила ее зрение. С этим временем все одновременно замедлилось и ускорилось. Его техника была лишена изящества и скорости. Не направленная на конкретные области или раны, она была неэффективной и расточительной. Даже юные медики знали, что нужно начинать с внутреннего исцеления, а затем переходить к внешнему, но он же просто запечатывал раны на поверхности и работал с ними. Но это не имело значения. Ничего не имело значения. Весь мир сжался до этой голой пещеры, где Саске Учиха исцелял ее. Это было бессмысленно. Это не имело никакого отношения к тому, что происходило в течение полутора месяцев. Это противоречило всему, что он говорил ей и о ней с тех пор, как она оказалась во власти Мадары. Это отрицало все, что ей пришлось пережить в последней битве. Ее руки задрожали от осознания. — Почему? Соленый привкус слез становился все менее ощутимым с каждой секундой, пока ее щеки срастались под его заботливым прикосновением. — Как сказал Орочимару, ты не сможешь путешествовать в таком состоянии. Это было правдой. Но если бы это было его единственным аргументом, Саске мог бы оставить ее лицо изрезанным. Ему следовало бы сначала заняться ее спиной. — Но зачем ты… — Ты бы предпочла, чтобы я привел целителя? — спросил он, но его чакра продолжала течь в нее, как будто Учиха уже знал, что она откажется. Он был прав. Мысль о том, что другой враг увидит ее такой побежденной — какой-то незнакомец, пришедший исцелить раны мастера-медика, который не мог исцелить себя сам — достаточно задела ее гордость, чтобы перевернуть желудок. — Нет, но… — Тогда молчи и дай мне работать. Если хочешь. — проворчал он себе под нос, добавив: — Ты можешь быть такой раздражающей. Его рука оставалась прижатой к ее глазам, заслоняя ей обзор, пока он работал. Истощение охватывало ее, и вскоре Сакура опустила лоб ему на ладонь. Ненависть к Саске не распространялась на это. Самое главное, чтобы он держал свою жестокость под замком, и ей не пришлось видеть дикую ярость, искажающую его лицо. В этом было что-то… Успокаивающее. Как же Сакуре хотелось обрести покой. Его уверенные прикосновения к лицу и челюсти казались такими нежными по сравнению с разодранной кожей. Боже, как ей хотелось снова почувствовать себя хорошо. Но эта мимолетная ласка не введет ее в заблуждение. Она не позволит, чтобы проявление им ничтожной человечности запутало ее мысли, как это могло бы быть несколько месяцев назад. С течением времени куноичи пришла к выводу, что его действия — это лишь выполнение приказов Мадары. Это была единственная логичная причина. Лидеру Акацуки нужна была она в таком состоянии, чтобы выдержать дальнейшие допросы, и он поручил эту задачу Саске. Ведь Мадара на прощание сказал: — Твои шансы исчерпаны, постарайся не убить ее. Вот почему он это делал. Конечно, печать, вероятно, тоже немного на него влияла. Сама достаточно долго боровшаяся с ее воздействием, Сакура не могла отрицать, что Уиха, возможно, не мог полностью игнорировать ее влияние. По крайней мере, она была относительно уверена, что пока печать украшает его запястье, Саске не сможет по-настоящему позволить ей умереть. Хотя, судя по всему, его соглашение с Орочимару позволяло почти все, кроме смерти. Прошло двадцать минут. Его рука, задержавшаяся на ее лице на 19 минут и 30 секунд дольше, чем ей бы хотелось, наконец, отстранилась. Не глядя ей в глаза, он неторопливо обошел ее, чтобы подойти к спине. Сакура, подчинившись инстинктам, которые вопили о том, что нужно обернуться, затаила дыхание. Харуно не была уверена, может ли ему доверять: именно поэтому она изначально оказалась избитой до крови в комнате для допросов врага. Хотя… он, похоже, был готов выполнять приказы Мадары; и пока Ино не в безопасности, Сакуре нужно было оставаться достаточно здоровой, чтобы быть полезной. Поэтому, когда тишина затянулась на вторую минуту, и не было никаких признаков его движения, она наконец спросила: — Ты собираешься лечить мою спину или нет? — Не знаю, смогу ли я, — его голос был тихим. — Думаю, мне нужно привести медика. Должно быть, все было еще хуже, чем ей казалось. Небольшое исцеление, которое он провел на ее голове и груди, безусловно, немного облегчило боль и достаточно прояснило мысли, чтобы думать. — Не надо. Ты хорошо справился. Если ты чего-то не знаешь, спроси, и я могу тебе помочь. Как будто я обучаю новобранцев, подумала Сакура. Вот и все. Саске был новым медиком, а она — опытным командиром, и все, что она делала, — показывала ему азы. — Я знаю, — пробормотал шиноби. Лучше быть исцеленной подонком, которого она знала, чем неизвестным отребьем, поэтому девушка не могла позволить своим эмоциям выплеснуться в ярость, которая отпугнула бы знакомого подонка. — Сначала разрежь мою рубашку на повязки, — проинструктировала она, игнорируя его. — Будет легче, если раны будут открыты. Не думаю, что ты на том уровне, чтобы вытаскивать что-то во время лечения или лечить сквозь них. Легкий вздох прохладным ветерком коснулся ран. Затем — к ее спине прикоснулся кунай. Не раздумывая, словно движимая 15-летним инстинктом, девушка попыталась отскочить. Но резкое движение отозвалось острой болью в спине, и Сакура, закусив губу, стиснула зубы, сдерживая стон. — Расслабься, — жужжала печать. — Только чтобы разрезать одежду, — сказал Саске вслух. Ножницами было бы проще и менее болезненно, хотела она ему сказать. Но Сакура сомневалась, что Саске хранит в своих свитках медицинские ножницы. Лезвие куная вонзалось в плоть с каждым движением, терзая Сакуру, пока он рвал на части жалкие остатки ее одежды. Она почти потеряла сознание, когда он начал выдирать впившиеся в раны обрывки пут. — Комната звукоизолирована, — бросил он ей на ходу. — Кричи, если невмоготу. Никто не услышит. — Ты услышишь, — хрипло огрызнулась Сакура, еле сдерживая дрожь в голосе. — Уже слышу. С первого удара плетью. Дальнейшие уговоры были не нужны. Сакура взорвалась криком. Каждый новый взмах куная по изувеченной коже, каждое движение, отделяющее ткань от окровавленного тела — все это было пыткой. Когда он наконец закончил, она превратилась в безвольное, дрожащее существо, уткнувшись лицом в холодный каменный пол. Ошметки пут грудой возвышались рядом. Передняя часть рубашки, чудом сохранившаяся целой, упала на землю, держась на ней лишь за длинные рукава, все еще хранящие тепло. Обнаженная грудь Сакуры холодела на сквозняке, но ей было уже все равно. — Сейчас начну, — предупредил Саске. Из ее груди вырвался хриплый всхлип, когда поток медицинского дзюцу коснулся ее спины. Его исцеление было грубым, силовым. Раны на спине были настолько тяжелее тех, что она получила раньше, что лишь подчеркнули неопытность Саске в целительстве. Кожа, кости и органы срастались под его воздействием с неловкой точностью. Воин, грубо заталкивающий сломанные осколки на места, где им уже не быть. И все же, его техника была достаточно отточена, чтобы исправить все повреждения. Контроль над чакрой позволял ему направлять ее даже в чужом теле, по заблокированным каналам. Сакура сомневалась, что после его «лечения» останутся шрамы. Саске работал молча. Она дрожала под его руками, моля его поторопиться. Но глядя на его неспешную работу, медик понимала, что если он собирается залечить всю ее спину, то им придется пробыть здесь как минимум три часа. А слабая хватка за сознание, которую она с трудом удерживала, вряд ли продержится больше полутора часов.