Завет

       С изумлением воскликнув, Сакура запротестовала: —Это совсем не я! —Что не так? —Вот здесь! — воскликнула она, ткнув пальцем в лоб, нарисованный на блокноте. —Зачем ты его так огромным нарисовал? —Я же рисовал реалистично, Уродина. —Во-первых, это грубо! Во-вторых, я тебе уже сотни раз говорила, чтобы ты так меня больше не называл! — раздраженно возразила Сакура. Сай виновато улыбнулся и тихо пробормотал: —Извини, извини. Сакура снова посмотрела на рисунок, который он держал перед ней. Как и все его работы, он был прекрасен, за исключением лба, явно увеличенного, чтобы ее подразнить. Сай изобразил ее стоящей у океана в купальнике с оборками, с большой шляпой от солнца в одной руке и другой, поднятой в приветствии. Волосы развевались на ветру. Если бы он исправил пропорции лица, это была бы практически идеальная ее копия: до изгиба губ и наклона бедра. Несмотря на шутку, Сакура улыбнулась. —Ты когда-нибудь плавал в океане, Сай? Нам стоит съездить этим летом, если твои приказы… —С кем ты разговариваешь? — раздался низкий голос, заставивший ее подскочить. Резко обернувшись, Сакура увидела Саске, стоящего в дверном проеме палатки. Сбросив плащ Акацуки и растрепав волосы, он смотрел на нее с приподнятой бровью. Сакура, не веря своим глазам, моргнула один раз, потом два. Она резко повернулась туда, где всего несколько секунд назад сидел Сай, чтобы объясниться перед ними обоими, но… На месте она увидела лишь пустоту — холодную, безжизненную коричневую землю. Следующий вдох застрял у нее в груди. Ни с кем, — прошептала медик, лихорадочно моргая в третий раз, чтобы убедиться в реальности происходящего. Все казалось таким реальным, таким осязаемым. Сакура могла поклясться, что касалась бумаги, на которой он рисовал, и даже чувствовала, как его смех коснулся ее щеки. Сай был здесь. На мгновение он был рядом с ней. На мгновение она не потеряла его навсегда. Он не отдал свою жизнь за ее — не пожертвовал всем зря. Не желая, чтобы он увидел скорбь, написанную на ее лице, Сакура повернулась к нему спиной и снова легла. Зажмурила глаза и молилась, чтобы он больше не задавал вопросов. Вчера она проснулась закованная в кандалы в этой крошечной палатке. Она была вымыта, с расчесанными волосами, в новой одежде и больше не прикованная к земле. Рядом, напротив нее в тесном пространстве, сидел Саске, пролистывая свиток, словно ничего необычного не происходило. Палатка, рассчитанная на одного человека, была тесной, вмещая их двоих. Места для чего-либо, кроме самого необходимого, оставалось мало — факт, который Сакуру утешал. Это означало, что то, чтобы они здесь ни делали, вероятно, не займет много времени. В темной, сырой и пустой подземной камере царила гнетущая атмосфера. Но Сакура знала это место, здесь она была в безопасности, пока соблюдала правила. Хотя сама по себе жизнь уже не имела смысла, ради Ино стоило жить, но жить в безопасности. Укутавшись в толстое одеяло, Сакура пыталась согреться от зимнего холода. В палатке, кроме ее спального матраса и второго, свернутого у входа (на котором тоже лежал плед), не было ничего, за исключением молчаливого соседа. Когда она осознала, кто сидит напротив, шока не последовало. Скорее, по шее пробежала неприятная, но знакомая волна тепла, ненадолго успокоив нервы. Затем она вспомнила, что именно из-за этого человека она оказалась в кандалах. Она не задавала вопросов о том, кто ее помыл и одел, где они находятся и зачем. Хотя догадывалась, что это где-то в Стране Земли. Не проронила ни слова, даже когда его взгляд оторвался от изучаемого пергамента и встретился с ее. Она его не любила. Он был предателем, хуже грязи. Молчание затянулось. Спустя часы у нее заурчало в животе, и он с легкой усмешкой спросил: —Голодная? В ответ медик выдала несколько фраз о том, куда Учиха может засунуть еду. —Остроумно, — пробормотал он, выходя из палатки. Однако Саске действительно быстро вернулся с едой. И даже снял с нее наручники. Именно тогда Сакура поняла, что на лодыжках у нее металлические ограничители чакры, и даже без наручников она не могла предпринять никаких попыток к бегству. Она его ненавидела. Едва выносила то, что они дышат одним воздухом. Но Учиха был здесь, не собирался уходить, и вокруг не было никого, кто мог бы ответить на вопросы, которые ей так отчаянно хотелось задать. —Ино здесь? — наконец выдавила она сквозь зубы, ковыряя ложкой то, что он бросил ей в миску. Сакура ахнула, ее челюсть отвисла. —Она на свободе? — спросила куноичи. —Нет. Яманака сейчас в стране Молнии. —Как же удобно, — хмыкнула медик с сарказмом. —А Ино вообще была на базе Мадары? Или ее жизнь тоже обман? —Мне незачем тебе лгать, — ответил Саске напряженным голосом. Сакура не смотрела на него, но палатка была такой маленькой, что она не могла не уловить его вздох в конце фразы. Этот звук разжег в ней гнев; ей казалось, что он уже до глубины души устал от ее присутствия. Когда он схватил ее, когда притащил сюда, когда сам решил остаться в палатке.! —Конечно же, есть зачем! — воскликнула она с презрением. —Вы все притворяетесь, что она у вас, чтобы я ела, верно? Чтобы я выполняла ваши приказы? Чтобы я участвовала в ваших играх? —Это не игра, — прорычал Саске в ответ, прежде чем снова выдохнуть, на этот раз долго и протяжно. —Просто съешь чертову еду и заткнись. Спи дальше. Мне все равно, что ты будешь делать, лишь бы ты перестала говорить. Даже сквозь подавитель чакры она чувствовала, как печать реагирует на его приказ. Он был так близко, и с течением часов становилось ясно, что ее защита слабеет. Вернее, печать, похоже, становилась сильнее с их постоянной близостью. Хотя ей было противно но Сакура механически съела то, что он ей принес. Не потому, что она ему верила — нет, она ему не верила. Саске был лжецом до мозга костей. Он и его предательские прихвостни. Но потенциальный результат того, что она поверит в ложь, а потом окажется правдой, был намного хуже, чем наоборот. И если честно, умереть с голоду всегда было глупой затеей. Были более легкие, быстрые и надежные способы умереть. Как только Ино будет в безопасности. Следующие часы прошли в бесплодных попытках найти решение. Разум Сакуры превратился в опасное место: жуткую, бесконечную ночь, освещаемую лишь одним мерцающим уличным фонарем. Пока она не погружалась в слишком глубокие размышления, не заходила слишком далеко и осторожно оставалась под флуоресцентным светом, призраки не могли до нее добраться. Иллюзии таились во тьме. Однако иногда свет гас сам собой, и тогда невозможно было предугадать, какая случайная мысль столкнет ее в пропасть. Не раз она с хрипом и дрожью просыпалась, когда палатка превращалась в поле боя. Не раз ей приходилось подавлять крик и сдерживать слезы, когда снаружи разносился призрачный хохот Наруто. Саске делал вид, что ее не существует, даже во время этих приступов, что было ей безразлично. Даже предпочтительно. Она не ждала от него ни утешения, ни поддержки, ни чего-то, что мог бы предложить обычный, уравновешенный человек. Она больше его не любила. Просто видеть его на краю поля зрения было неприятно, как будто она проглотила что-то кислое. Он сидел там, свободный, беззаботный, невозмутимый. Предатель. Злой, социопатический убийца. Худший человек, которого Сакура когда-либо встречала в своей жизни. Она даже не хотела о нем думать. Его тоже не существовало. И этим утром, или тем, что ей казалось утром, судя по яркому свету, пробивающемуся сквозь нити мешковины, когда она, сонная, вошла в реальный мир, место Саске на другой стороне палатки занял Сай. Сай, улыбаясь, рисовал что-то в блокноте. Сакуре не показалось это странным. Было приятно, наконец, поговорить с кем-то. Она так давно не видела Сая, с тех пор как он получил задание отправиться в Страну Молнии. Ее разум помутился. Она действительно сошла с ума. Саске все еще стоял у входа, с любопытством и подозрением глядя на нее. Крупные, горячие слезы текли из уголков ее глаз. Она старалась дышать ровно, чтобы он не заметил, что она плачет. Не то чтобы она ждала от него признания, просто из принципа. Когда прошла молчаливая минута, она почти поверила, что справилась. Затем Учиха сделал два шага к ней и опустился на колени. —Ты ранена? Не доверяя своему голосу, куноичи промолчала. —Сакура, тебе нужен лекарь? —Нет.— Черт возьми, ее голос дрогнул. —Если ты ранена… —Я же сказала, что я, черт возьми, не ранена! — закричала она на стену из мешковины, чувствуя, как нарастает истерика. Горло сжималось на каждом слоге. —Хватит притворяться, будто тебе есть дело! Шутка окончена. Ха-ха! Ты меня поймал, Саске. Отличная работа. Ты победил. Коноха разрушена, а ее шиноби мертвы. Все, с кем ты рос, мертвы. ПОЗДРАВЛЯЮ! Теперь оставь меня в покое! Два последних предложения прозвучали слишком высоко, слишком дрожаще, чтобы быть чем-то иным, кроме рыданий. —…Сегодня вечером собрание… Харуно резко повернулась к нему, ярость и боль кипели в ней. Слезы капали с ее подбородка. —СТОП! Просто остановись! Тебе все равно, так что замолчи! Хватит со мной говорить, хватит на меня смотреть, вернись к тому, чтобы игнорировать мое существование! Красные глаза его додзюцу был того же оттенка, что и кровь Цунаде. От этого ей хотелось вылезти из собственной кожи. —Я ненавижу тебя. Я тебя ненавижу, к черту, ненавижу все в тебе и твоей проклятой семье… — Хватит. — Он наклонился к ней, сверля её взглядом. — Слушай внимательно, Сакура. Говори что хочешь обо мне, но держи язык за зубами, когда речь идет о моей семье. Теперь Мадара Учиха — твой Каге. — Мадара Учиха — предательский ублюдок, который никогда не будет моим Каге! Во время крика одеяло с неё сползло. Её голые ноги были подтянуты к себе; Саске протянул руку и щелкнул по металлическому глушителю, закреплённому на левой лодыжке куноичи, — Вот именно. Он скорее твой Бог. Так что, если дорожишь своей жизнью, больше не говори против имени Учиха. —Думаешь, я боюсь смерти? — хрипло прошипела она, отчаянно цепляясь за жалкие остатки самообладания.—Убей меня, мне все равно! Сделай милость! Шаринган Саске погас, превратившись в два бездонных оникса. Его лицо стало непроницаемым. —Мадаре нужна ты живой, — произнес он холодно, вставая и отходя к своему месту в палатке. —Пока что. Но помни, что Яманака не в такой же ситуации. Делай, как я говорю, или пожалеешь. Никогда еще в своей жизни она не испытывала такой лютой ненависти. Желчь подступила к горлу, обжигая горьким вкусом. —Если ты посмеешь хотя бы взглянуть на нее, я все расскажу Мадаре! — взорвалась куноичи, чувствуя, как ярость захлестывает ее с головой. Почему эта мысль не пришла ей в голову раньше? У нее было так много козырей в рукаве против этого самовлюбленного придурка! Как он смел угрожать Ино?! —Я расскажу ему, что ты сливал нам его координаты и планы! — прошипела она. — Так что, если тебе дорога твоя жизнь, ты к ней не подойдешь! Саске фыркнул, не отрываясь от своего рюкзака. —Не расскажешь, — бросил он небрежно. —Да и плевать. —Расскажу! — зарычала Сакура. —Не сможешь. Медик фыркнула. —Ах ты самовлюбленный идиот! Неужели ты думаешь, я не могу тебя сдать? После всего, что ты сделал, ты всерьез полагаешь, что я все еще люблю тебя настолько, чтобы тебя защищать? — она криво усмехнулась, встречая его уничтожающий взгляд. — Твоя самоуверенность просто уморительна. Улыбка Сакуры погасла, когда он, не глядя на нее, развернул свиток, который, казалось, появился у него в руках из ниоткуда. Терзала ли ее мысль о том, что печать действительно не позволит ей раскрыть секреты, способные навредить ему? За весь прошлый год куноичи не припомнила ни одного подобного случая. Может быть, она просто никогда не пыталась рассказать кому-то что-то с предательскими намерениями? Или же это новый побочный эффект усиления клятвы? Как бы то ни было, если его слова правдивы, то ее положение гораздо более шаткое, чем она себе представляла. А ведь с момента их ссоры прошло всего полчаса. Вся ее душа была переполнена презрением к нему. —Где Суйгецу? — резко бросила она, хватая миску с «едой», которую он оставил рядом во время их спора. —…Зачем он тебе? — равнодушно отозвался он. —Не хочу, чтобы ты меня сторожил! С тобой рядом даже есть невозможно — от тебя меня тошнит. Суйгецу мне куда приятнее. Медик понюхала серую, слегка колышущуюся массу, которую собиралась разделить ложкой и отправить в рот. Овсянка, должно быть? —По крайней мере, он никогда не притворялся тем, кем не является. —Мне все равно, чего ты хочешь, — холодно произнес он. —Боже, ты просто кусок дерьма! Не могу поверить, что я когда-либо… —Тогда перестань меня раздражать и вернись к своим воображаемым друзьям. — Его взгляд, представлявший собой неподвижные осколки разномастных красного и фиолетового цветов, был устремлен на пергамент, в который впивались его пальцы. — Именно с ними ты разговаривала, Сакура. С мертвецами. Его слова окатили ее ледяной волной тошноты, словно Сакура съела протухшую рыбу. Сила отвращения была такой, что запах того, что находилось на ложке, едва не достигшей ее губ, едва не вызвал рвотный позыв. Действительно, его жестокость вызывала у нее тошноту. —Неплохо придумано, Саске, — выдавила она из себя. Глаза снова ощущались опухшими и полными слез. Она уронила нетронутую миску на землю и, свернувшись под одеялом, разрыдалась. Следующие часы Саске игнорировал ее с ледяным презрением. Раздражение и гнев клокотали в нем, и Сакура не могла понять, зачем он вообще торчит в этой палатке, если, судя по всему, ему хотелось бы быть где угодно, только не здесь. Да и ей самой хотелось бы, чтобы он был где угодно, только не здесь. Он мог бы уйти в любой момент, никто его не держал. Но он почему-то оставался. Сидел на каменистой земле, прислонившись к опоре палатки, разворачивал свиток за свитком, читал и снова запечатывал. С каждой минутой вокруг него становилось холоднее, его мрачное настроение становилось все более очевидным. Сакуре было не до него, и она не хотела его замечать. Но невозможно было не ощущать его присутствие, когда шиноби находился всего в трех футах от нее. Стоило ей только подумать о Саске, как земля под ней будто становилась тверже. Мешковина палатки казалась более настоящей. Воздух пахнул зимой и землей, а не гнилой плотью и свежей кровью. А когда она пыталась не думать о нем, поле боя вокруг них словно таяло. И Сакура его ненавидела. Ненавидела всем сердцем. Ненавидела тепло, разливавшееся по шее, и то, как медовые глаза, наполненные нечитаемой эмоцией, затмевали ее разум каждый раз, когда она произносила его имя. Он подавил в себе ужас, но чувства, которые она вызвала в ответ, были невыносимо мучительными.Настолько сильными, что Сакуре пришлось сжать грудь и прижать руку к сердцу, чтобы справиться с ними. Чем больше она думала об этом, тем меньше ей все это было понятно. Хотя, возможно, ей вообще не стоило об этом думать. Соглашение. Его сотрудничество и его предательство. Его молчание в той последней битве — холодная жестокость — то, как он дважды опускался перед ней на колени, чтобы поговорить с ней, пленницей. То, как за каких-то пару часов Учиха, казалось, полностью отказался от своей обычной отстраненности. Сакуре даже могло показаться, что он зол на нее, если бы она не знала правду. Но она знала. И, к тому же, не было никаких разумных причин для его недовольства. Это он был виновником всего, или, в самом лучшем для себя свете, Учиха ничего не сделал, чтобы этому помешать. После нескольких часов бесплодных размышлений и попыток не думать о Саске Сакура окончательно осознала, что сломлена. Ее разум, казалось, был одержим поиском способа избавиться от того праведного гнева, который она по логике и здравому смыслу должна была испытывать к этому человеку — навсегда. Но этого не могло быть. Ради Наруто, Цунаде, возможно, Какаши и всех остальных, кто погиб в той финальной битве, она должна была ненавидеть Саске. Она никогда не простит его — никогда. Эта новая мантра эхом разнеслась в ее голове. —Саске, пора, — раздался голос Орочимару снаружи палатки, выдергивая ее из раздумий. —Возьми с собой свою ручную собачку и пойдем вместе. Сакура высунулась из-под одеяла как раз вовремя, чтобы увидеть, как по лицу Саске промелькнула гримаса. Она исчезла так же быстро, как он встал и прошел короткое расстояние до входа. Шиноби отодвинул заслонку ровно настолько, чтобы просунуть голову, закрывая ей обзор того, что происходит снаружи. —Одежда? — Его рука ненадолго исчезла; затем он повернулся с ворохом серого хлопка и протянул ей его.—Оденься. Печать запульсировала, и разум затуманился, когда медик, не задумываясь о неповиновении, села, чтобы взять одежду. Хотя это все еще была одежда пленницы, длиннорукавная рубашка и штаны были подбиты мехом. Сакура снова взглянула на Саске. —Зачем? —Холодно. —Одеяла достаточно. —Там церемония. Мадара приказал тебе присутствовать. Ты не можешь пойти в одеяле. А что, если я не пойду? — вырвалось у Сакуры, хотя она прекрасно понимала, что это не вариант. —Тогда накажут Яманаку, — ответил он бесцветным голосом. —Ты же знаешь ее имя. Ино тебе знакома.—Ярость, затаившаяся в тишине между ними, вновь взвилась, готовая к новой битве. —Ты тоже рос с нами, Саске. Не надо притворяться, что она тебе чужая, чтобы оправдать свои поступки. —Какие же поступки? — Саске коснулся пальцами переносицы. —Я не стану спорить с пленницей. Делай, что тебе говорят, хоть раз. Честно говоря, ей тоже не хотелось спорить. Это лишь зря будоражило ее душу. Крики, слезы, проклятия — все равно она останется тем же, кем была: пленницей без чакры. Неважно. Больше ничего не имело значения. Не было смысла истерить. Никто не заботился. Сакура даже не понимала, зачем ей постоянно напоминать себе об этом. Поэтому она сдалась. —Ее накажут… просто за то, что я не послушалась? —За любое неповиновение. После того, как с ней расправятся, накажут и тебя. Его слова были словно когти, царапавшие кожу. —…Зачем ты это сделал, Саске? С ней.— Сакура не могла сдержать вопрос, хотя на самом деле ей хотелось узнать совсем другое. —…Со мной? —Это результат некомпетентности вашей стороны. А теперь переодевайся. Ее руки коснулись чистой рубашки на коленях. В ней тлела искра бунта. Харуно должна была воспротивиться, твердо заявить, что не сменит одежду, не пойдет с ним и не станет слепо подчиняться его приказам. Необходимо было совершить отчаянный шаг, чтобы не поддаваться воле Саске и его хозяина. В ней всегда горел огонь бойца, даже когда она была целительницей. Но… какое это имело значение? Больше не за что было бороться. Даже если бы она сейчас воспротивилась, он заставил бы ее силой, если бы захотел. Сакура окажется там, где Мадара пожелает ее видеть. Он одержал победу. Победа всегда была за ними. Зачем же тогда беспокоиться? —По крайней мере, не смотри на меня. —Не тешь себя иллюзиями.— Его слова обожгли ее щеки стыдом. Но потом медик вспомнила, что ей безразлично.Саске повернулся к стене, спиной к ней. —Торопись. Несколько минут спустя, когда она последовала за Саске из палатки, Орочимару терпеливо ждал ее. Руки были спрятаны в длинные белые одежды. Он одарил ее зловещей ухмылкой. —Приветствую тебя снова, Сакура Харуно. Солнечный свет на мгновение ослепил ее. Потребовалась вся сила, чтобы не отшатнуться от него. Человек не должен быть скрыт от солнца на протяжении недель. Тепло на ее коже, даже в морозном январском воздухе, едва не заставило куноичи упасть на колени. Их палатка была установлена в одном из редких лесов в стране Земли. Вокруг них во всех направлениях простирались только деревья. Хотя она заметила явное отсутствие звуков снаружи палатки, куноичи предположила, что Саске просто поставил вокруг их жилища заглушающее дзюцу, чтобы сбить ее с толку. Сакура нахмурилась. Где же все остальные? —Без наручников? — заметил Орочимару. —Ее чакра уже подавлена. Наручники не нужны, — ответил Саске. Орочимару с насмешкой посмотрел на девушку. —Я уверен, что Мадара предпочел бы видеть ее в цепях. Вздохнув, Саске нырнул обратно в палатку. Он был прав: куноичи без чакры не могла надеяться сбежать или отбиться от высокопоставленного шиноби, не говоря уже о двух. В кандалах или нет. С тех пор, как Сакура оказалась здесь, она даже не пыталась, тем более, что не знала, где именно находится. Встретив хитрый взгляд Орочимару, Сакура выпрямилась, гордо подняв подбородок. Каждый раз, когда он являлся ей на протяжении последнего месяца, медик была сломлена и слаба. Но сегодня она решила, что это станет началом конца. Саннин изогнул губы в насмешливой ухмылке. —Тебе есть что мне сказать? —Все оказались правы насчет тебя, — спокойно произнесла девушка. —Ты, как и подобает змее, отвернулся от меня, как только я перестала быть тебе полезна в защите твоего драгоценного ученика. Наклонив голову набок, он с сарказмом заметил: —А ты считала, что я когда-нибудь был на твоей стороне? Прежде чем она успела ответить ему с колкостью, Саске снова появился перед ней, держа в руках кандалы, которые снял вчера. Его взгляд скользнул между ней и наставником, а затем твердо остановился на ее руках. —Руки. Равнодушно куноичи выполнила его приказ. Все равно это уже ничего не меняло. Когда металл захлопнулся вокруг запястий, Саннин издал ледяной смех. —Ты сделал ее такой послушной за такое короткое время, дорогой Саске. —Орочимару.— Каждое слово этого имени было пронизано угрозой. Сакура исподлобья наблюдала за Саске, слегка удивленная смертоносной аурой, исходящей от него. Мужчина лишь поцокал языком. —Да, да. Нам нужно бежать. Ты желаешь ее нести, или доверишься мне? Сморщившись от этого предложения, Сакура скривилась. —Никто из вас. Все трое замерли на мгновение. Затем Саске закусил большой палец зубами, опустился на землю и прижал ладонь к земле. —Я бы тоже предпочла не путешествовать на Аоде, — пробормотала куноичи, но ее слова были проигнорированы. По крайней мере, так она подумала, когда вокруг Саске материализовались черные печати призыва. Две секунды спустя на месте появился огромный ястреб, склоняя клюв к своему призывателю с дружелюбной трелью. Саске выпрямился и погладил огромную птицу, словно ласкал котенка. При виде этого Сакура закусила губу, чтобы не выдать своего изумления, и съежилась, испытывая отвращение к себе за вспыхнувшие было теплые чувства. —Ступай, — холодно приказал Саске своему наставнику. —Гаруда может комфортно нести только двоих. Разве что ты не хочешь путешествовать в его когтях. —На такое короткое расстояние? — задумчиво произнес Орочимару. —Иди. Ты опоздаешь. —Не опоздаю, если ты собираешься сам пробираться с ней по базе. В следующее мгновение Саске оказался рядом, обхватил ее рукой и запрыгнул вместе с куноичи на спину ястреба, прежде чем она успела возразить. Его прикосновение исчезло, как только новые сапоги коснулись перьев. —Лежи плашмя и держись крепко, — приказал он, игнорируя Орочимару. —За что держаться? —За перья. Ему не больно. —Я не… АЙ! Ястреб взмыл в воздух, оставляя позади землю. В считанные минуты они достигли лагеря. Сакура, раскинувшись над крыльями Гаруды, невольно открыла рот и широко распахнула глаза, охваченная изумлением. Перед ней раскинулся огромный, разрастающийся город, словно строящийся на глазах. В центре возвышались каменные здания, переходящие в новые постройки, а по периметру тянулись палатки всех размеров. Сакура не представляла, в какой именно точке Страны Земли они находились, но, судя по последней координате, это было поселение, за которое, предположительно, отвечал Хидан. С высоты птичьего полета город выглядел потрясающе и сурово: все оттенки коричневого и серого сливались с лежащей внизу скалой, словно город был частью самой земли. Тот, кто его спроектировал, был настоящим мастером; даже неопытный взгляд Сакуры мог это подтвердить. И все же она невольно задумалась, знал ли архитектор, работая на Мадару, что никто не оценит его прекрасный город, если Учиха в конечном итоге достигнет своей цели. Саске что-то крикнул, но из-за ветра она не разобрала слов, и они начали снижаться к палаточному району на южной окраине города. Когда ястреб наконец приземлился, пальцы Сакуры онемели и заныли. Она много раз летала на разных призывах, но никогда без чакры. Руки казались ватными. А колючий укус зимнего воздуха лишь усилил это ощущение. Так ли всегда живут обычные люди? Как они вообще что-то делают? Не дожидаясь помощи от Саске, как при предыдущей посадке, куноичи отцепилась от огромного пера Гаруды и соскользнула с его бока. Саске спрыгнул на землю следом за ней и оказался между ней и птицей, прижав ее к себе. Сакура, не обращая внимания на неприятные ощущения от прикосновения крыла к коже, прижалась спиной к пернатому созданию, пока резкий чирп не предупредил ее, что пора отодвинуться. Саске коснулся свитка-печати, обернутого вокруг его запястья, и черный плащ появился на нем. — Надевай это и не высовывайся. Молчи. Не смотри им в глаза. И даже не думай о побеге. Понятно? Он стряхнул пыль с плаща, бросив на нее взгляд, полный невысказанного приказа. После короткой внутренней борьбы, в которой вопрос «Имеет ли это вообще значение?» снова одержал верх, Сакура сделала шаг навстречу, создавая пространство между собой и Гарудой. Саске накинул плащ ей на плечи и натянул глубокий капюшон на голову. Когда его руки потянулись завязать его на ее шее, медик отстранилась. — Сними капюшон. Я не собираюсь прятаться. Находясь так близко к нему и со связанными на талии запястьями, Сакура не могла сделать это сама. — Нет.- Его отказ был резким, без каких-либо колебаний. — Саске.- Сакура сердито взглянула на него. В его присутствие ей было больно смотреть, даже зная, что он сам далеко не в лучшей форме. Ненависть кипела в ней, но в то же время девушка не могла не заметить, как незаметно вращается томое его Риннегана. Жар разлился по груди, когда она вновь потребовала: — Сними капюшон! Сузив глаза, сжав губы в линию, Учиха сильнее, чем требовалось, натянул капюшон обратно. Она почувствовала, как волосы вырвались из заточения, пощекотав ей шею. — Не дрейфь перед их презрением. — Ты меня достаточно натаскал. В его глазах при звуках этих слов мелькнул гнев. Настоящий гнев, и куноичи снова ощутила, что он, похоже, злится именно на нее. Не просто раздражен ее возражениями, а по-настоящему, внутренне зол. Это было похоже на ту ярость, которую она видела в его глазах на снежном поле Страны Молнии; безумный гнев, который Саске выплеснул под мостом Самураев. В сердце ли таилась его подлинная ненависть? — размышляла она. Мастерски же Учиха скрывал ее глубину на протяжении всего соглашения. Особенно под конец, во время их тренировок. За эти месяцы Сакура видела с его стороны лишь раздражение. Может, если бы она разблокировала ветхую печать, то услышала бы причину столь несвойственной ему вспышки гнева. Но она не станет этого делать. Ей все равно. Ведь именно она испытывала к нему истинную, жгучую злобу. Однако ей не было привычно такое отношение со стороны Саске. Тревога, вызванная этим, заставила куноичи неестественно добавить: Что? Это правда, не так ли? Он отошел от нее, натянув капюшон. — Я не остановлю никаких последствий, которые ты здесь на себя навлечешь, как бы громко ни заорал этот проклятый символ. — Как будто я ждала от тебя чего-то другого. Спорить было бессмысленно — она промолчала и просто кивнула. — Можешь идти, Гаруда, — сказал он. Ястреб каркнул один раз и исчез. Как только он улетел, Саске сам направился к лагерю, не дожидаясь ее. Мадара приказал провести тебя по городу. Иди за мной, пленница. Сакура повиновалась. Тентовый город был точь-в-точь как военная база. Проходя по нему, Сакура чувствовала себя более комфортно, чем за последние недели. Даже в окружении врагов. Даже под конвоем у худшего человека на свете. Их появление вызвало настоящий фурор. Головы высовывались из палаток по мере их прохода. Случайные прохожие постепенно превращались в потоки шиноби, чем дальше они углублялись. Все на этой базе знали мужчину перед ней. Он смотрел себе под ноги, приближаясь, а поклоны уважения пролетали сквозь разрастающуюся толпу. В его след несся хор из «Учиха-сама» и «Саске-сама». Казалось, все знали и ее. Если они не слышали, что Сакура Харуно, главный медицинский командир Союзников, призывательница Леди Кацую, была схвачена в финальной битве, то они наверняка знали, что только у немногих куноичи в мире есть розовые волосы. И только одна она могла заслужить демонстративный проход в наручниках по базе под конвоем главного генерала армии. Некоторые шиноби оглядывались на нее. Некоторым едва хватало сил поклониться своему начальнику, прежде чем бросить в ее сторону горестные и издевательские взгляды. Шепот было невозможно не слышать. Сакура держала голову высоко, хотя старалась не ловить на себе задержавшихся взглядов. Поворот за поворотом, дорога за дорогой. Казалось, Саске намеревался прогнать ее по всей базе. Слова, брошенные ей вдогонку, становились громче, угрозы более описательными, а зазывающие крики более тревожными. В сердце не было ни тени страха. Подбородок Сакуры воинственно выдвинулся вперед. Но когда что-то твердое, как камень, ударило в основание шеи, она не смогла сдержать дрожащий вскрик и споткнулась, кинувшись к Саске, словно ища защиты. Камень упал на землю, а толпа врагов разразилась злорадным хихиканьем. Бросок был слабым, но гордость Сакуры все же уязвили. Наконец они покинули палатки и оказались на улицах среди новых каменных зданий. Вокруг них кружились больше 20 шиноби, словно стая гиен, предвкушающая добычу. Сакура старалась не смотреть ни на кого конкретно, поэтому определить, кто бросил камень, было невозможно. Теперь же, когда она окинула толпу взглядом, никто не выделялся, никто не казался особенно сильным. Будь на ней не эти проклятые кандалы, вытягивающие все силы, она бы без труда справилась со всеми. Может быть, даже одновременно. — Жалкие трусы, — фыркнула медик, сверля взглядом каждого, кто осмеливался встретиться с ней глазами. Это те ниндзя, которые никогда не посмели бы встретиться с ней в настоящем бою. Те, кто прячется в толпе и избегает любого опасного противника. С запозданием она поняла, что все еще цепляется за подол одеяния Саске. Словно от раскаленного железа, она отскочила, выпрямилась и вновь накинула на себя маску безразличия. — Жалкие, — подумала девушка снова, не понимая, кого имеет в виду — его или себя. Он остановился, бросив взгляд через плечо. Сакура снова подняла подбородок и встретилась с его Риннеганом, бросая вызов — пусть прокомментирует, пусть посмеётся, ведь он делал подобное. Она не боялась. Ей не было стыдно. Этим ничтожествам следовало бы стыдиться самих себя. Если ей суждено страдать в этой толпе, то пусть будет так. Она никогда не ожидала, что Саске защитит ее от издевательств со стороны своих. Камень просто застал ее врасплох. Вот и все. Если он планирует позволить побить ее камнями на этих улицах, то, по крайней мере, она умрет с гордо поднятой головой. Сакура точно не собиралась умолять его о спасении. — Просто продолжай идти, — прошипела она, наконец отводя взгляд от его идеально, до тошноты, изогнутой брови. Между их ног вспыхнула фиолетовая молния. Затем вокруг начали вырастать огромные, призрачные, фиолетовые ребра, заключая их обоих в кокон. — Я же сказал тебе держаться ближе, пленница! — рявкнул шиноби, повысив голос. \ — Отстанешь — брошу тебя на растерзание армии, плевать на желание Мадары доставить тебя целой! Его слова были одновременно предупреждением для Сакуры и угрозой окружающим врагам, которые следили за ней, словно голодные псы. И сработало. Сакура послушно придвинулась к нему ближе, чуть ли не наступая на пятки с каждым шагом. Осторожно, чтобы не коснуться Сусаноо. Шепот стал тише, в их сторону больше ничего не кидали. Наконец они свернули за угол и оказались на раскопанном стадионе, уже заполненном зрителями. Сакура поняла, что они достигли цели. Ряды сидений сходились к трибуне, явно предназначенной для главного представления. Это напомнило ей сцену Мадары в Стране Чая. Окинув взглядом толпу, она попыталась оценить, куда попала. Арена была огромной, вмещающей тысячи человек. Большинство мест уже были заняты. Мадара явно хотел устроить шоу. Прищурившись, она попыталась разглядеть шиноби, стоящих на сцене вдали. Белоснежные одежды Орочимару были сразу различимы. Рядом с ним был кто-то в плаще Акацуки, по фигуре напоминающий Суйгецу. Остальные дюжина шиноби были одеты в вариации одежды Акацуки и толстую зимнюю одежду, не позволяющую разглядеть их лица. Но там, в самом конце, у края — сидящая, выдвинутая вперед по сравнению с шиноби, стоящими позади, — У Сакуры перехватило дыхание. Руки взметнулись вверх, вцепившись в рукав Саске. Ино! Осторожно! — Учиха отдернулся от ее пальцев. Сусаноо вокруг них рассеялся, полностью открыв ее огромной толпе, теперь окружавшей их. — Больше не трогай меня, куноичи! — Ты не говорил, что Ино будет здесь! — сердито прошептала Сакура, не отрывая взгляда от сгорбленного силуэта своей подруги. — Ты же сказал, что ее нет в стране Земли! Сарказм пронзил его слова, когда он обратился к толпе: Зачем мне делиться информацией с пленницей? Его голос вызвал довольные смешки у нескольких шиноби, мимо которых они проходили. — Молчи! — промелькнуло у Сакуры в голове так тихо, что она чуть не пропустила этот приказ. Печать на теле зажужжала, и рот захлопнулся наглухо. В любом случае, она была слишком ошеломлена, чтобы ответить. По мере приближения к трибуне все происходящее казалось сном. В венах бушевали предвкушение и облегчение, а шум толпы постепенно стихал. Ино, как и Сакура, была скована цепями: лодыжки в металле, запястья — в наручниках. Но в то время как Сакура была одета для зимы, Ино оставили в грязно-сером платье, которое обнажало ее руки и ноги морозному воздуху. Кожа девушки была испачкана, волосы распущены, спутаны и лишены былого блеска. Ино выглядела исхудавшей и изможденной. Ее глаза были закрыты, а грудь поднималась и опускалась в размеренном ритме. Ино считала свои вдохи. Сакура жаждала, чтобы Ино увидела ее, встретилась взглядом и осознала, что она не одна. Она хотела заверить подругу, что обязательно вытащит ее из этого плена. Наконец, они ступили на ступеньки трибуны. Сакуре потребовалось все самообладание, чтобы не броситься к Ино. Будучи полностью поглощенной видом подруги, куноичи не сразу заметила шестерых других шиноби, закованных в цепи и сидящих рядом с Ино. Не обращай на них внимания, — прошептал чей-то голос. Сакура собралась с духом, когда Саске подвел ее к мужчине и женщине, которых она никогда раньше не видела. Возможно, они были из Кири, так как на их телах виднелись следы недавнего жестокого избиения. Женщина была так похожа на Суйгецу, что Сакура могла бы принять их за брата и сестру. Среди них был Омои, с разбитой губой и едва заметным кивком. Акацучи, чей суровый взгляд скользил по толпе. Еще один шиноби, которого она не знала и не могла опознать. На его щеках блестели слезы, а на месте левой руки была перевязанная, кровоточащая культя. Его правую руку сковывала длинная цепь, соединенная с ограничителем на лодыжке. Баки, учитель Гаары, невозмутимо и внимательно наблюдал за Сакурой. По меньшей мере, еще трое высокопоставленных шиноби были в ошейниках. Четверо, если считать Ино. Если Мадара решил выставить их на показ таким образом, Сакура могла лишь предположить, что эти трое, которых она не знала, также занимали высокие посты в своих подразделениях. Некоторые, судя по всему, уже подверглись допросам. Как долго они продержатся? Мужчина рядом с Баки не выглядел так, будто сможет выдержать еще долго. Можно ли кому-либо из них доверять, что они не выдадут секреты Союзников? Готовы ли все они умереть, прежде чем сделать это? Эти мысли проносились в голове Сакуры со скоростью пули, омрачая разум страхом. Любой из этих людей мог погубить их всех. Суйгецу упоминал других пленников, но Сакура даже не допускала мысли, что их может быть так много — целых пять шиноби 9-го класса. Включая ее, Мадара держал в плену как минимум пятерых таких людей. Пять человек, знавших о союзной армии гораздо больше, чем все остальные на свете, вместе взятые. Кто же были эти трое шиноби? Какого они класса? А что, если их было еще больше? Что, если она и эти семь пленников были просто самыми удобными для транспортировки? Какая разница? — пронеслось в ее голове, преграждая путь панике. Союзники потерпели поражение, осталась только Ино. Ино. Ино была здесь. Это был ее шанс начать разрабатывать план освобождения подруги. Рядом с Ино стоял пустой стул, к которому ее подвел Саске. Прежде чем она успела обойти его, чтобы сесть и разбудить Ино, Саске резко повернулся к ней. Если попытаешься сбежать, я запру тебя еще на месяц, — предупредил он. Должно быть, Учиха заметил, как дрогнули ее губы, потому что добавил: Если ты что-нибудь предпримешь, я сделаю так, чтобы ты в последний раз увидела Яманаку. Саске ушел, не дожидаясь ответа, и присоединился к шиноби, сидевшим позади. С такого близкого расстояния она могла легко разглядеть их лица, хотя по именам знала только двоих. Дальше всех развалился Хидан. Рядом с ним был мужчина, которого она узнала по временам, проведенным в Стране Чая. А рядом с Суйгецу стоял Орочимару. Нукенин из Кири подмигнул ей и хлопнул Саске по спине, когда тот занял место рядом с ним. Молодец, Саске, в этот раз справился! Я думал, эта девица уже мертва, когда Орочимару сказал, что ты ее приведешь! Так или иначе, под пытками она долго не протянет, — хмыкнул Саске, отмахнувшись от руки мужчины. — Убить ее сейчас или через три недели — без разницы. Три недели? Ха! Неужели ты так низко оцениваешь своих товарищей из Конохи? Заткнись, — прорычал Саске Сакура отвернулась, игнорируя боль в груди от его бесчувственных слов о ее убийстве, и села на стул. Ино по-прежнему не открывала глаз. Сакура протянула руку и нежно обхватила руку подруги. Ино? — позвала куноичи. Не трогать! — грубо крикнул кто-то из-за спины. Сакура отдернула руки в тот же момент, когда Ино повернула голову к ней. На лице Ино мелькнуло узнавание, но она лишь дважды быстро и резко моргнула. Сакура нахмурилась, не понимая, что происходит. — Что случилось? — внимательно осмотрев Ино, она заметила, что многие грязные пятна на ее коже на самом деле были заживающими синяками. Под нижними ресницами Ино виднелся темно-фиолетовый оттенок. Ее пальцы дергались, словно от ударов тока, каждые несколько секунд. Слезы подступили к глазам, но Сакура не позволяла им упасть — они находились перед тысячами врагов. Ино? Пожалуйста, скажи что-нибудь. Ты в порядке? — С-Сакура? — прошептала Ино, взгляд скользнул с волос Сакуры вниз к ее ногам. Неужели это действительно ты? Да! Ино — о боги, Ино, я так волновалась… — Сакура невольно потянулась, чтобы обнять подругу. — Ты что, глухая или тупая? Не трогать! — снова раздался крик. Наконец, Ино, похоже, поняла, что происходит. Она наклонилась к Сакуре, глаза наполнились слезами, а на губах появилась слабая улыбка. — Ты жива! Ты жива — я думала, ты мертва, Сакура! Я думала… -Я тоже… — Ты была вся в крови, а этот человек держал тебя и заставлял смотреть, и я… — Не плачь, Ино. Все хорошо.- Сакуре хотелось, чтобы все происходило не на стадионе. Ей хотелось, чтобы они не были в наручниках, чтобы она могла обнять Ино и вдохнуть ее теплый аромат сирени. Хотелось, чтобы Ино могла плакать, пока ей не станет легче, но здесь это было невозможно. — Я в порядке. Не позволяй этим подонкам видеть твои слезы. — Прости, — прошептала она, всхлипывая. -Я просто не могу поверить… — Я знаю. Мне тоже жаль. — Они причиняют тебе боль? — спросила Ино. — Нет… Не сильно. А тебе? Ино покачала головой. — Только когда я пыталась сбежать. — Слушай, — Сакура понизила голос, уверенная, что ликующая толпа заглушит большую часть ее слов, если говорить осторожно. -Я вытащу тебя отсюда. Договорились? — Нет, теперь, когда я знаю, что ты жива, я вытащу тебя, — решительно пообещала Сакура. Вся ее аура словно засияла, плечи расправились, а пальцы перестали дрожать. — Ты успела попросить кого-то запечатать тебя, прежде чем тебя поймали? — Я… Нет, но… — Так и думала. Только мы с Омои запечатаны. Поэтому тебе нужно сосредоточиться на себе, а я тоже начну над этим работать. Кому-то удалось запечатать меня, прежде чем я оказалась в камере, так что, сбегу я или нет, неважно. Я не могу ничего выдать. — Мне плевать на это! — резко сказала Сакура. -Ты выберешься отсюда живой. Голос Ино стал умоляющим. — Мне тоже на это плевать! Я бы вытащила тебя, даже если бы ты была запечатана, Сакура. Но я подумала, что веская причина заставит тебя согласиться! — Я не оставлю тебя здесь, Свинка! Мы будем работать вместе над твоим побегом. Точка. — Это моя реплика. Две женщины пристально посмотрели друг на друга. Неужели Ино не хочет уйти? Почему она отказывается принимать помощь? — Я не могу потерять и тебя тоже, — прошептала она, умоляя Ино понять. — Я тоже, Сакура! — практически крикнула Ино, с красными пятнами на щеках. -Не хочу! Успокойтесь, дамочки, — с насмешкой произнес Суйгецу, самодовольно ухмыляясь. — Ой, прошу прощения, я имел в виду неудачницы! Его саркастическая шутка вызвала несколько смешков у окружающих. — Всем замолчать и смотреть вперед. — резко скомандовал Саске. Ино приподняла бровь, обернувшись к группе позади. Он презрительно фыркнул, встретившись с ее взглядом. — Пленница, вперед — в другую сторону. — Саске? — голос Ино внезапно прорезал гул толпы. -Ты…? Печать на шее пульсировала, обжигая, словно кипящая вода, предупреждая о запрете разглашать информацию. Ино собиралась выдать Саске. Прямо здесь, перед половиной армии. Сакура с ужасом осознала это. Позволит ли ей печать на языке это сделать? Соглашение не совсем касалось военных секретов, но технически Саске был тем контактом, которого печать должна была включать. Хотя… она не включила Саске, когда Сай… Неожиданно для себя, Сакура резко выстрелила ногой, ударив Ино по лодыжке. Ино зашипела от боли, отворачиваясь от Саске и бросая на Сакуру удивленный взгляд. — Последнее предупреждение, Харуно. Если ты снова к ней прикоснешься, я отхлестаю вас обеих прямо здесь. — Расслабься, Каджура, — протянул Суйгецу, причмокивая зубами. — Если женщины хотят драться… — он сделал паузу, наслаждаясь эффектом. — Я говорю, позволь им это сделать! — …Это больно, Лобастая, — пробормотала Ино, растирая лодыжку. Сакура не сводила взгляда с пустого места в центре стадиона. — Просто смотри вперед. Я не хочу, чтобы тебя наказали за непослушание… пожалуйста. Несмотря на то, что Сакура не смотрела на Ино, она чувствовала ее пристальный взгляд на своем профиле. — Ты… ты уже знала, что Саске здесь? — еле слышно прошептала Ино. Сакура кивнула. — Он всегда был с Мадарой, так что… Ино пробормотала проклятие. — Я им говорила, что они пожалеют… В напряженной тишине Сакура с трудом осознавала, что дважды за день ей пришлось защищать Саске. Мысль о том, что Ино может раскрыть его предательство Мадаре, терзала ее душу, предвещая ужасные последствия: смерть Саске и, возможно, Ино за ее неосторожные слова. Стальным голосом, в котором сквозила мольба, Сакура обратилась к Ино: — Ни слова об этом. Никогда. Поняла? Их взгляды встретились, и Сакура уловила в глазах Ино проблеск понимания. — Сакура, ты… — начала было Ино, но ее слова были прерваны громогласным голосом Мадары, раздавшимся с тыльной стороны подиума: — Не стоит распространяться об этом. В конце концов, я не люблю наказывать членов семьи. Сакура быстро отвернулась от Ино, стараясь скрыть бушующие в ней эмоции. Тяжелые шаги главы клана Учиха по каменной платформе нарушили зыбкое спокойствие. — Я говорил, что эта метка пригодится, — заметил Орочимару. — И ты был прав, — отозвался Мадара, подходя к противоположному концу столов и с презрительной усмешкой оглядывая избитых ниндзя Кири. — Хотя некоторые из них выглядят неважно. Он медленно обходил пленных, внимательно изучая каждого шиноби. Когда его взгляд упал на Ино и Сакуру, на его губах мелькнула зловещая усмешка, но внимание к ним было мимолетным. Он повернулся к толпе: — Хватит шума! Стадион погрузился в гробовую тишину. — В другой жизни Мадара, пожалуй, стал бы артистом, — подумала Сакура, глядя на море молчаливых врагов. Ей было очевидно, что он наслаждается грандиозными жестами и всеобщим вниманием, и что еще более ужасно — владеет этим мастерски. Сцепив руки за спиной, Мадара медленно прошелся по сцене: Сегодня мы отмечаем конец эпохи. Битвы окончены! Победа за нами!. Толпа взорвалась ликованием, и Сакура чувствовала, как этот энтузиазм эхом отдается в ее душе. Но последний удар, который мы нанесли, не означает конец войны. Мадара остановился, спиной к аудитории: — Чего вы жаждете? Силы? Несколько смельчаков из толпы одобрительно загудели. Свободы? Мести? Крики усилились. Сакура уловила в голосе Мадары нотки наслаждения от их возбуждения. — Когда вы присоединились ко мне, я обещал исполнить все ваши желания в обмен на вашу преданность. Война не закончится, пока я не одарю этим даром каждого из вас. Толпа вновь разразилась восторженными возгласами. Сакура закрыла глаза и прошептала молитву, молясь о скорейшем конце этого кошмара. — Мир. Истинный мир. Этого я больше всего желаю, — провозгласил Мадара. — Конец бессмысленным битвам. Всё, чего я всегда хотел, это мир, но цена его оказалась слишком высока — множество жизней унесено. Каге жаждали этого. Каге хотели продолжения войны. Они стремились к бесконечному потоку новых солдат, придумывая лживые предлоги и укрепляя свою власть, чтобы уничтожить всех, кто осмеливался им противостоять. Им было плевать на вас. Им было плевать на вашу защиту и благополучие. Каге и их система заботились только о себе. В этот момент он полностью завладел вниманием толпы. Где-то вдали пронзительно крикнул ястреб, его крик эхом разнесся по тихой арене. Их бесконечная жажда власти наконец утолена. Пять лет спустя мы достигли финального этапа. Чтобы воплотить Вечное Цукуёми и исполнить ваши самые заветные желания, нам по-прежнему необходима сила всех девяти джинчуурики. Да, мы одержали победу над Альянсом! Но их остатки, словно тараканы, прячутся в укромных местах, защищая двух последних джинчурики, необходимых для мира на этих землях. Два? У Сакуры перехватило дыхание. Два джинчурики? — Эти две части — последние, необходимые мне, чтобы выполнить свое обещание — дать вам то, чего вы больше всего желаете. Даровать вам силу, свободу или месть, которую вы так жаждете. Это правда. Сегодня мы отмечаем конец эпохи и начинаем новую. Сакура бросила взгляд на Ино, которая морщилась, глядя на свои связанные запястья, лежащие у нее на коленях. Больше месяца Сакура считала, что Ино мертва. Неужели… неужели это возможно? Может быть, Наруто… — Восьмихвостый все еще скрывается. Где-то на этом континенте, забаррикадировался, как трус. Девятихвостый мертв, сраженный моей рукой. Желудок Сакуры упал. Глаза горели, горло сжималось. С земли доносились крики битвы. Зачем она позволила себе надеяться? Зачем? Воздух нагрелся от запаха свежих трупов. Её стул погружался в их месиво, руки ползли по лодыжкам — она позволила Наруто умереть — она ничего не сделала — — Дыши, Сакура. Помни, где ты сейчас находишься. Сакура вдохнула воздух, чувствуя, как печать на шее пульсирует, теплая и онемевшая. Она сосредоточилась на толпе, которая снова обрела форму — живые люди, а не гниющие тела. Мадара все еще вещал. -Хотя его тело было спрятано до того, как его удалось вернуть. Украдено этой куноичи до вас. Он указал на нее пальцем, и тысяча взглядов устремились на нее одновременно. В голове у Сакуры закружилось. — Дышать! — прошептал глубокий голос. — Посмотрите, куда ее привела неуместная преданность! Слабая и брошенная, никто не приходит ей на помощь. И не только она — все восемь пленников были преданными шиноби своим армиям. Все они выбрали своих Каге вместо мира, и все, что они получили — это цепи. Безрукий шиноби всхлипнул. Сакура услышала, как Акацучи тихо рыкнул на него. Вы сделали правильный выбор, отдав предпочтение мне, а не Каге. Каге были ничтожными паразитами, прячущимися за своей численностью из страха перед моей силой. Вы же, разумно избегая их участи, выбрали меня. — Не сомневайтесь, что предательство не останется безнаказанным. Нам нужны оболочка Кьюби и носитель Хачиби. Я ценю верность и щедро вознаграждаю тех, кто остается со мной. Найдите мне эти две недостающие части, и я исполню ваши самые заветные желания.