Aurora Borealis

«Понятие прогресса – не более, чем хитрый способ нашего сознания избежать мыслей о неотвратимости ужасов грядущего будущего»

Мико ван дер Хольт «В доме моего отца»

Сегодня опять была гроза. Ненастная погода была обыденностью в это время года, особенно по вечерам, когда воздушные потоки перемешивались под сенью небес, обрушивая на землю всю мощь природной стихии, переживающей перемены, порою, столь же остро, как и люди. Дубин уже давно не был маленьким мальчиком, чтобы бояться непогоды, но ни он, ни прочие лакеи в поместье не могли игнорировать то, как вспышки молнии озаряли свинцовые тучи ярче тысячи солнц, а гром, следующий за ними, разрывал небо на части, заставляя дрожать хрустальные люстры под потолком. Старинное родовое гнездо, отстроенное еще средневековыми предками, перебравшимися из Японии в Нидерланды, конечное же было готово гордо выстоять любые невзгоды буянящей непогоды, чего нельзя было сказать о его обитателях. Все, от поваров, не вылезающих с кухни, до горничных, подметающих невидимую пыль со столешниц, словно замерли в ступоре и цепенеющем страхе. При этом, со стороны жизнь продолжала течь своим чередом – все так же молчаливо стояли охранники в коридорах, все так же техники копошились в лабораториях на цокольном этаже. Показывать страх перед бурей было нельзя, все прекрасно знали, что это глупый риск разгневать ее лишь еще сильнее. А потому каждый зашуганный человечек старательно делал вид, будто ничего необычного не происходило, и если просто тихо подождать, то беда уйдет сама собой. Будто в воздухе и не витал обманчиво приятный запах озона, а электрические светильники не мерцали нервно то и дело, вторя настроению обитателей дома. И причина здесь совсем не в страшной бури, обрушившийся на побережье. Эта гроза много лет истязала старинный дом изнутри. Дмитрий ощущал это уже несколько месяцев. Постоянно замечая в глазах простых людей страх и скованность, а в помпезности поместья ван дер Хольтов – попытку скрыть таинственную истину за красивой оберткой. Все вокруг словно знали что-то, но не договаривали. Или же жили в этом так долго, что уже и забыли, чего все боятся, делая это инстинктивно.

Предо мною все дороги

Собрал в чемодан тревоги Мне не сильно пригодятся Но увы нельзя расстаться С тем что больше всего гложет Что на плечи мне возложит Штабеля из серых мыслей И ещё ведро корысти

В воздухе будто зависло электричество, выбирая, кого поразить смертельной вспышкой на этот раз. Большинство пряталось от него по норам, надеясь, что в этот раз жертвой будут не они. Но Дубин был не из тех, кто мог бы склониться перед яростью даже самой страшной стихии, не узнав, что же скрывается в этом недостижимом оке бури. Он в принципе не привык сдаваться, или идти на поводу у судьбы. Оказавшись сиротой на улице в еще столь нежном возрасте, Дима быстро сообразил, если хочешь себе счастья – бейся за него до конца. И он бился, отчаянно и храбро, за право на место под солнцем, за возможность проявить себя, за то, чтобы быть самим собой и заниматься тем, что ему нравится. Его жизнь была похожа на бурную реку, которая извивалась, меняла глубину, но никогда не останавливалась перед любым препятствием. По ходу ее течения были и уличные банды, и армия, частные военные компании, а затем и «Отряд мертвецов». Везде он был по зову сердца и искреннему ощущению кайфа от того, что он занимается тем, что умеет делать хорошо – защищать и драться. Но надолго нигде не задерживался. Быть может, он и впрямь, как вольный поток, был слишком изменчивым и стремительным для того, чтобы осесть где-то навсегда. Как и сейчас, когда его наняли личным телохранителем для оружейного магната, после того, как его прошлый личный наемник пожал плоды своей некомпетентности. Работенка была непыльная и, пожалуй, самая тихая и прибыльная из тех, что ему доводились – быть рядом на открытых мероприятиях, проводить личные беседы с новой прислугой, следить за исправностью поисковиков яда в помещениях для приема пищи, да контролировать работу службы охраны. После опыта войн в жарких пустынях и плена у боевиков, Дубину искренне казалось, что он получает свою зарплату за красивые глаза. Хоть и присутствием свободного времени он похвастаться не мог. Прямо сейчас, например, он двигался, как всегда, легко и неуловимо, по светлым и просторным коридорам поместья в сторону личных залов его подопечного – Августа ван дер Хольта. Через несколько дней он должен присутствовать на смотре учебного запуска новых ракет «Тепходон-3», необходимо было уточнить маршрут поездки по городу после основной части презентации, чтобы заранее знать, где разместить больше охраны. «Куда посмели уйти эти чертовы бездельники?» - возмутился про себя Дима, хоть и внешне не посмел дрогнуть ни единому мускулу на своем лице, увидев, что перед дверьми никого нет. Подобная некомпетентность была возмутительна, но, похоже, не только он один был сейчас в ярости. За тяжелыми дверьми из благородных сортов дерева слышались нервный топот и вскрики, словно человек за спиной в ярости был готов метать молнии. В принципе, учитывая взрывной нрав его начальника, это мало чем отличалось от правды. Поняв по звуку шагов, что Август в порядке и в помещении он точно один, Дубин тихо отворил одну дверь, какое-то время скрываясь в полумраке угла просторной комнаты, куда свету от искрящийся в переливах бликов люстры попасть было сложнее. Зато таким образом, он мог прекрасно наблюдать все помещение, и своего хозяина в частности. Тот дергано шагал вдоль широкого стола у окна, сильно сутулясь от нервов и импульсивно размахивая единственной свободной рукой, пока прижимал к уху телефон, звонку по которому, очевидно, был совершенно не рад. - Нет, Аника! Меня нет! И мне плевать, насколько это важно! Перенеси на следующую неделю! – лицо его искривилось от недовольства, а глаза устало закатились, любая проблема, от которой нельзя было избавиться здесь и сейчас, сильно выматывала. – Ладно, я понял! Скажи ему, что я смогу принять его завтра после двух часов дня. Не дождавшись ответа, мужчина положил трубку и небрежно швырнул телефон на кресло. Несколько раз он тяжело вздохнул, словно каждый раз воздух в легкие приходилось загонять с силой, и от Дубина не мог улизнуть факт того, как того потряхивало через раз в каждом движении, будто в вымученной попытке сдержать истерику. Словно стремясь смахнуть с себя напряжение, Август несколько раз провел руками по лицу и с силой потянул себя за волосы, заглушая эмоциональный дискомфорт физической болью. После чего, повернулся к Диме лицом, наливая себе в стакан свежую воду из графина, что стоял на кофейном столике, и, конечно же, заметил его. - Я же сказал – пошли все прочь! – резко выкрикнул Хольт, даже не разобрав, кто стоит в нескольких метрах от него. Сам факт, что в момент, когда он был уязвим, словно оголенный нерв, кто-то мог видеть за его ярость и слабость, был возмутителен. Но, увидев, что перед ним его наемник, сменил гнев на милость. Хоть этот русский и работал на него не так уж и долго, своими действиями быстро доказал, что на него можно положиться. – А, это ты… Дабы не быть грубым, Дубин все же вышел на свет, отходя в сторону, ближе к комоду на дальней стене, чтобы дать другому человеку больше пространства. При этом он, как и подобает по должностным обязанностям, не сводил с Августа глаз, настороженно отмечая, что даже близость доверенного человека не помогла ему почувствовать себя хоть немного спокойнее. Тот продолжал нервозно заламывать руки и не выпускал губы из зубов, периодически бросая стеклянный взгляд на своего охранника, желая отвлечься хоть на что-то от волнения, раздирающего изнутри. Ослепительная вспышка на мгновение сделала окружающий мир абсолютно белым, а затем оба почувствовали, как сквозь их тела прошла оглушающая волна грома, заставившая испуганно звенеть мелкие предметы на столе и комоде. Хольт неподвижно замер на пару секунд, в течении которых ярость стихии забрала на себя все его внимание. Разряд молнии словно забрал с собой частичку его собственной энергии, помогая ему шумно выдохнуть и рухнуть в кресло на против Дубина. Сложив ладони вместе на против лица и неотрывно глядя на подрагивающую в графине воду, он был похож на каменную статую, символизирующую покой и выдержку, которой его обучали с раннего детства. Но острый взор наемника сумел уловить, как в глазах человека скопилась влага и продолжали мелко подрагивать мышцы в предплечьях. Чтобы не случилось с ним в этот ненастный вечер, он все еще оставался пленником своих мыслей.

Однотипно дни за днями

Ускользают вдаль угрями Дальше так не может длиться Что-то должно измениться Может будет конец света Может пролетит комета Встречу девушку всю в белом Или просто займусь делом

«Я не могу вновь все потерять, когда… - мысли путались в потоке гнева на некомпетентность людей, разочарования от нарушенных планов, и глубинного страха, который он старался игнорировать, делая вид, что уже давно сумел стать выше него, а тот все продолжал точить его душу, медленно смыкаясь петлей на шее. – Я ведь обещал, что… он сам сказал мне… дал мне шанс…» Очередная молния пронзила небо, но на этот раз можно было спокойно рассмотреть ее ярко-голубое древо, а раскаты грома доносились из далека. Выплеснув на этот мир всю свою ярость, гроза постепенно стихала. «Жаль, что я не могу так же легко избавиться от всего этого» - откинувшись на спинку кресла, Август закрыл глаза и принялся интенсивно вдыхать наполненный озоном воздух, стараясь грамотно структурировать в своей голове события прошлого и через это трезво рассчитать, что ему предстоит в недалеком будущем. А ничего особо радостного ждать не приходилось. После скандального погрома в Петербурге, дискредитировавшего его дроны во всей восточной Европе, он, не успев толком разлепить глаз на больничной койке, как в полной мере испытал гнев отца, принесшего ему в палату красноречивую речь о том, сколько денег ему пришлось отдать юристам, чтобы отмыть их семью от позора, главный источник которого никак не может принести ему хоть что-то, помимо трат и разочарований. В следующий раз они встретились только через месяц, хоть и жили в одном доме, где был известен каждый уголок. Август, потративший немало сил на поиски выхода из капкана родительской немилости, хоть врачи и просили его излишне не напрягаться, пока он не сможет подняться с постели, сумел разработать проект по созданию тактических ракет нового поколения, которыми, по информации личных каналов, интересовалось правительство Северной Кореи. Империя Хольтов, вопреки правилам бизнеса, обычно старалась не связываться с теми, кого ненавидел весь мир, но на кону стояла личная честь и достоинство перед человеком, которому Август был обязан жизнью. Так что все моральные дилеммы отошли на последний план, когда он, представив свой доклад в личном конферанс зале отца, получил сухое «хорошо», что прозвучало для мужчины, как салют в его честь. Милостивая судьба подарила ему возможность наконец-то доказать, на что он способен и чего достоин. И вот опять мир уходил из-под его ног. Из-за глупых проблем с логистикой, отправка на завод необходимых компонентов для сборки ракет задерживалась, что могла задержать старт их производства на несколько недель. Фердинанд еще этим днем недвусмысленно давал понять, что все необходимые бумаги для оплаты заказа уже были подписаны, и совсем скоро в главный офис HOLT International приедут очень влиятельные люди, которым будет интересно в живую увидеть, на что они потратили баснословное количество средств. Август родился не вчера и уж тем более никогда не терял лицо при людях, ему было не впервой выкручиваться, словно змея, из жизненных обстоятельств, сложившихся не в его пользу. Но, учитывая то, что там будет он… В глотке резко пересохло, хоть и ночной воздух был пропитан тяжелой влагой от проливного дождя. С движениями куда более рваными, чем могло бы позволить его воспитание, Хольт наконец-то добрался до графина, отлив из него воды по самый край. Вдруг, в комнате раздался пронзительный хлопок, и десятки мелких осколков разлетелись вниз, на густой ковер, не выдержав колоссальной энергии пропущенной через стенки стакана. - Проклятье! – Август судорожно отдернул руку, опасаясь получить новые раны, ему вполне хватало шрамов на лице, расходившихся от левого глаза, как лучи от солнца. В онемевшей руке все еще ощущалось покалывание от проходящего через мышцы электричества. Обычно, это чувство дарило удовольствие, как обычным людям – приятная ломота во всем теле после тренировки. Сбрасывать напряжение для него было нормально. Но не здесь, не так, не тогда, когда он в очередной раз доказал самому себе слова отца, и не тогда, когда это может кто-то увидеть. - Август, - раздался неподалеку тихий голос, на мгновение вырывая его из нового ветка переживаний. – Ей, посмотри на меня, пожалуйста, - юноша присел около кресла, в толстой экипировочной униформе битое стекло было ему не страшно. Не сводя взгляда с мужчины напротив, от аккуратно взял его за руки, ощущая легкую боль от мелких колких разрядов, пронизывающих кожу. Это было не хорошо. – Давай мы сейчас вместе подышим, а потом ты расскажешь мне, что тебя так сильно волнует, хорошо? – за всю свою небольшую, но крайне насыщенную карьеру солдата, Диме не раз приходилось сталкиваться с испуганными людьми, которые не знали, куда скрыться от неумолимо надвигающейся угрозы. В глазах Августа он явно видел тоже самое, как бы отчаянно он не прятал это за стеной многолетней выдержки. Над ним навис Дамоклов меч, и, конечно же, глупо было думать, что он так легко расскажет прямо сейчас о всех своих переживаниях. Но начинать с чего-то нужно было. - Нет, - мужчина резко встал, чуть оттолкнув наемника в сторону. Не реагировать на его слова было сложно, особенно, когда идея открыться другому человеку была столь заманчива. Дубин и впрямь поразил его за столь недолгий период их сотрудничества, и не только своими профессиональным талантами. На удивление чуткий юноша, на публике постоянно скрываясь за серой ширмой ответственного телохранителя, всегда правильно подмечал моменты, когда Августу становилось хуже, помогая ему уйти из неприятной ситуации при скоплении народа, или просто отвлечься от дурных мыслей, не боясь находится рядом и развлекая разговорами о службе в отряде, детских мечтах, и о утенке, которого спас в юношестве много лет назад, заменяя собой кучу мерзких лекарств, которые Хольт так ненавидел. Но сейчас, это не просто волнение из-за очередной калибровки позвоночника, или боль от травмы на тренировке. – Иди и позови кого-нибудь, чтобы здесь убрались. Я пойду к себе. Завтра встретимся. После того, как Дима, следуя прямому приказу, покинул зал, Август согнулся, запуская руки в волосы и пытаясь понять, почему он сейчас оттолкнул его. Какая-то глубинная часть его сознания подсказывала, что позволить Дубину остаться и все ему рассказать было единственно верным решением. Но здравый смысл был мгновенно задушен змеей, окружившей его шею плотным кольцом стыда и гордости. Все это было неправильно, эти глупые эмоции из раза в раз причиняли ему лишь боль, и вся эта нелепая дружба с наемником не была исключением. Мужчина подошел к окну, наблюдая, как яркие вспышки света пронзали небо, вызывая благоговение своей силой и неумолимостью. И если Август хочет добиться могущества и успеха, который ему нужен, то необходимо стать подобным этой буре – стойким и отрешенным. Времена, когда он был маленьким мальчиком, которому было больно и страшно, давно прошли. Он наследник империи. Он человек, что изменит целый мир. Он храбрый и достойный лидер. Он сумеет доказать это своему отцу. И какие-то жалкие чувства не встанут у него на пути.

Но если всё это сбросить

Что будет кроме коррозий? Кроме полу мёртвых планов Самого себя обманов Выбросить и это на пол Все что так укромно прятал Сразу станет очень грустно Всюду грязь и внутри пусто