assorted

Схема стандартная, рабочая: много улыбок, взглядов глаза в глаза, прикосновения будто ненароком и исключительное внимание к чужому настроению. Чимин проворачивал такое не раз и не два, уже в идеале владеет мастерством пикапа, — любая девушка становится его в течение пары недель. Он настолько уверен в себе, что с легкостью играет роль и соблазнителя, и ботана, и неуравновешенного нефора. Пак может строить из себя любой характер, выдоить нужную эмоцию и добиться своего, — профессионал словом. — Хватит уже сохнуть по ней. Подойди и признайся. — так себе совет от мастера-пикапа, Хосок надеялся на лучшее, поэтому отмахивается, даже не задумываясь. Намеренно не смотрит в сторону кампуса, где на ступенях сидит его девушка-мечта, та самая, недостижимая. — Я серьезно, эй. — Я ожидал большего, с твоим-то багажом. — Иногда лучше не мудрить, а сразу действовать. — Пак поучительно машет указательным пальцем, щурится смешно от солнца. — Тебе не понять. — у Хосока высокие чувства, настолько высокие, что даже заговорить с понравившейся девушкой кажется святотатством. И как быть с этой тягой? Непонятно. — У тебя было такое, что ты до зуда хотел какую-то, а вот…ну никак не складывалось? — Было. — уверенно отвечает Пак. Приподняв голову, подкладывает еще пару учебников, да ложится обратно. Хосок сидит рядом, вытянув ноги, хотя тоже подумывает лечь рядом, даже примеряется: уложить голову на живот друга или крепкие бедра? — Блеф. — ловеласу трудно поверить, Чон никогда не видел, чтобы Пак мучался от безответной любви. Чимин задумывается, будто действительно вспоминает о каком-то жизненно важном зуде, и Хосок, определившись, ложится на бедра. — Я действительно хотел трахнуть кое-кого, но… не хотел потерять дружбу. — Хосок в голове проносится по списку их общих друзей, но не может вспомнить ни одну девушку, с которой не закрепил бы дружбу сексом. — Секс только укрепляет дружбу. — ухмыляется, хотя, конечно, сам в это не верил. — Похоже на сарказм. — немного глухим голосом предполагает Чимин, но Хосок уже не отвечает. Отключается от всего земного, погружаясь в приятную полудрему. И с этого дня что-то неуловимо меняется: улыбки Чимина стали чаще, тяжелых взглядов глаза в глаза — больше, прикосновения — дольше, а интерес к его делам — глубже. Хосок не сразу почувствовал ветер перемен, а когда на коже ощутил, даже не понял, к чему отнести. В лоб спросить о причине изменившегося отношения было не комильфо, потому выбрал позицию бездействия, и кажется, все только ухудшилось. Взгляды глаза в глаза тоже отличаются. Теперь споры между друзьями стали не редким делом. Хосок, понятное дело, на взводе, Чимин тоже почему-то, плюс ко всему обвинение в глазах, из-за того, что Хосок не понимает его причину заводиться. В такие моменты Чимин подходит близко-близко, скрестив руки на груди, смотрит то на лоб, то на нос. Показывает, насколько скучно тут находиться. Бывают взгляды другого характера — когда Чимин взбудоражен, заведен, но не доведен. Приятные дни, особенно с учетом эгоистичной натуры Чимина, не считающейся с другими людьми. В такие дни взгляды очень тяжелые, прошибают до мурашек. Пак смотрит в глаза, долго-долго, потом медленно, с преступной оттяжкой опускает взгляд на губы Чона. И с Хосоком творится непонятная дичь. Вроде и понятно, что чувств особых между ними нет, но зуб, боже, какой же нестерпимый зуд это вызывает! И поцелуй, немного грубый и жадный, не утоляет его, пока он точно также — грубо и жадно — не перетекает именно в то, что укрепляет дружбу.