Only a soul

Ничто не могло подготовить Хонджуна к моменту встречи со своим соулмейтом. Оглядываясь назад, Хонджун даже и не пытался подготовиться. Метка просто была, напоминая ему, что где-то была его родная душа, и, возможно, когда-нибудь они встретятся. Он не так часто говорил об этом со своими друзьями. Пусть его и не бесила мысль иметь кого-то, кто должен был любить и понимать его, даже если он порой был не самым легким в общении человеком, все-таки обсуждение метки всегда было странной темой для Хонджуна. Не то, чтобы он совсем не гордился или не был рад. Конечно, он был счастлив и взволнован, и думал, что это что-то особенное, как и все метки, независимо от того, где они находились и насколько велики. Просто он был занят. Очень-очень занят. Да, Хонджун не часто думал об этом, но, возможно, его метка была даже немного более особенной. Он знал как минимум человек двадцать с метками на правой руке, потому что они впервые прикоснулись к своему соулмейту когда пожали ему руку. Это не делало их метки менее особенными, просто вполне естественно видеть людей с серыми метками или с красивыми разноцветными линиями, покрывающими правую руку. Или, может быть, Хонджун просто уделял слишком много внимания рукам окружающих, поскольку его собственная метка была в форме руки на груди. С левой стороны, как можно ближе к сердцу, как будто кто-то пытался схватить его сердце, и, возможно, вырвать его. Или, может быть, Хонджун добровольно отдаст сердце за человека, который должен был стать его судьбой. Кто ж знает? Хонджун вот не знал. Тем не менее, метка была на его коже, когда он родился, а это означало, что его вторая половинка была старше его. Естественно, наличие отпечатка руки на его коже означало, что при встрече с людьми с серыми метками на руке, Хонджун задавался вопросом, будет ли эта рука той, которая в конечном итоге коснется его груди или в каком-то другом месте, которого коснется Хонджун. Хотя первое было милой идеей, и парень мог представить, каково это будет, когда этот особенный человек положит руку ему на грудь и их метки соприкоснутся, другая часть его хотела, чтобы у его соулмейта была скрытая метка где-нибудь, где только Хонджун мог увидеть. Может, он был слегка собственником, но вся эта история с родственной душой должна была быть особенной, и, Хонджун, как бы ни старался не думать об этом слишком много, хотел разделить что-то особенное со своей половинкой. Что-то, что было бы предназначено только для них, не для чужих глаз. Их собственный маленький секрет. Не так уж и много он просит, ведь так? Обычно метки появлялись там, где ваша вторая половинка впервые прикоснулась к вам. Иногда они совпадали, как у людей, которые пожали руку, и у обоих остались метки на руках на всю оставшуюся жизнь. Хонджун мог только представить, какой это стресс. Затаивают ли они дыхание в ожидании, что знак поменяет свой цвет, при каждом рукопожатии, или, напротив, уже перестали ждать, поскольку могут пройти многие годы и совершатся сотни рукопожатий, прежде чем это произойдет? Иногда они совпадали, даже если соулмейты не прикасались друг к другу намеренно; было достаточно одного случайного касания. Бабушка Хонджуна говорила, что такие люди созданы из одной души. Они не просто были рождены для того, чтобы быть вместе и делить друг с другом бренность этого мира, встречаясь снова и снова в разных мирах и разных жизнях, поскольку их души всегда в конечном итоге находили друг друга. Какое-то время Хонджун думал, что это бабушка его так просто приободряла. Если бы у родственной души Хонджуна была метка на руке, это было бы именно так: их тела среагируют друг на друга, когда они наконец найдут вторую часть их общей души. Звучит, конечно, красиво, но Хонджун не был уверен, что это его случай. Заслужил ли он что-то подобное? С ним было не очень легко. Он мог быть настолько упрямым человеком, что ему точно нужен был кто-то с бесконечным терпением. Ему не очень-то нравилась единственная такая пара, которую он знал. Хонджун встретил Минги еще тогда, когда он только начал свой второй год обучения в университете, а Минги был первокурсником, просто потерянным и одиноким цыпленком в студии, которую их университет позволял студентам использовать для создания музыки и тренировок. По какой-то причине Хонджун пожалел его, взяв младшенького под свое музыкальное крыло. Они оба интересовались продюсированием и рэпом, поэтому у них были общие интересы, о которых можно было поговорить. Они быстро сблизились, хотя Хонджуну всегда было нелегко заводить друзей. Перст судьбы или что-то ещё, это не имело значения — у него появился друг. И вот друзей стало как-то слишком много для его бедной душеньки интроверта. Он познакомился с Юнхо, соулмейтом Минги, и узнал, что метка на его плече довольно большая, а метка Юнхо покрывает всю правую руку. Они рассказали Хонджуну, что познакомились, когда учились в старшей школе, и впервые прикоснулись друг к другу, когда Юнхо обнял Минги за плечи. Если бы Минги все еще ревел с самой по-дурацки влюблённой улыбкой на лице, когда рассказывал о том дне, Хонджун бы даже и не возражал. Они были по-своему милыми, жили в своем собственном мире. Через них Хонджун познакомился с Саном, который был их соседом по комнате, а позже оказался соулмейтом и парнем нового соседа Хонджуна. Иногда метки не совпадали; вот как, например, у этого соседа. Хонджун, кстати, считал его своим другом, но ни за что бы не признался в этом Уëну — тот и так был чертовски надоедливым, незачем ещё больше тешить его эго. Хоть они и были соседями по комнате с самого поступления Уëна, Хонджун никогда не видел метку соседа. А вот его соулмейт — совсем другое дело. У Сана был самый кричащий и яркий отпечаток ладони на подбородке. Сан был невероятно счастлив и горд, что его метка такая заметная. Каждый раз, когда кто-то обращал на неё внимание, на его лице отражалась необъятная влюблённость. Это было в их стиле, но Хонджун совершенно точно не хотел знать, как Уён и Сан познакомились, учитывая, что в первую встречу Уён сразу взял Сана за челюсть. Не помогало и то, что, когда кто-нибудь спрашивал Уёна о метке, он настойчиво утверждал, что руки Сана были на его заднице, как будто им там самое место. Если это правда, Хонджун вообще не удивится. Эти двое были невозможны. Влюблённые. Шумные. Заполняющие собой всё пространство. Раздражающе счастливые. И все же, по какой-то странной причине, Уён продолжал жить с Хонджуном и не переезжал к Сану. — Ну, кто-то же должен следить за тем, чтобы он не забывал поесть, пока не найдется бедолага, который должен о нём позаботиться. К тому же он всё время в студии. Всё равно что одному жить. — Мне не нужно, чтобы кто-то заботился обо мне. — О, да, конечно. Когда ты ел в последний раз, а? Вот! Не знаешь. Что и требовалось доказать, хен. Может быть, Хонджун и не говорил этого вслух, но он был очень благодарен своим друзьям. Он обожал их, хотя иногда ему казалось, что он стал отцом кучи хулиганов, хотя сам ещё студент. Он был слишком молод, чтобы быть отцом. Уён привел своего друга Есана в их компанию, а год спустя Хонджун познакомил их с новичком, Чонхо, которого встретил в студии, с тех пор Уён и не отпускал бедного мальчика. Если Уён чего-то хочет, то сопротивление бесполезно. Чонхо даже пару месяцев дулся на Хонджуна — несчастный малыш совершенно не был готов к огромному количеству поцелуев и объятий, которое Сан и Уëн на него обрушили. Хонджун мог лишь искренне сочувствовать — он и сам был их жертвой. Есан и Чонхо рассказали, что они соулмейты только через несколько месяцев — они решили не торопиться и постепенно узнавать друг друга, не бросаясь в омут с головой только из-за того, что судьба так решила. Хонджун, конечно, был рад за них. По крайней мере, все его друзья были счастливы. Он не был ревнив, но слукавил бы, сказав, что порой было не странно то, что все его самые близкие друзья нашли свою вторую половинку, а он всё ещё ждал. Он не торопился, вовсе нет, ведь большинство людей находят свою вторую половинку, когда становятся взрослыми. Напротив, это его друзья были необычными, поскольку все встретили свою судьбу так рано. И все-таки иногда Хонджун задавался вопросом, что будет, когда они встретятся. Он понравится своему соулмейту? Вдруг он сочтёт его непривлекательным или каким-то не таким. Платонические соулмейты явление распространённое. Возможно, его соулмейту вообще не нравятся мужчины. Хонджун был уверен, что его вторая половинка — мужчина, поскольку отпечаток ладони на его груди, прямо над сердцем, был крупнее его руки. Ладонь была худая и изящная, но явно больше, чем его собственная. Предположим, несколько раз Хонджун думал о том, каково это — держать кого-то за руку, зная, что это та же самая рука, которая оставила неизгладимый след на его коже. Возможно, он также несколько раз прикладывал свою руку к отметине, пытаясь представить, как их ладони будут сочетаться. Он встретит его. Он был уверен, что он не из тех людей, которые проводят всю свою жизнь в постоянном ожидании, так и не найдя свою родственную душу. Возможно, университет был неподходящим местом. Есть вероятность, что дела бы пошли чуть быстрее, если бы он не проводил последние три года в маленькой студии, пытаясь создать что-то, что обеспечило бы ему работу в музыкальной индустрии после окончания учебы. В этом году он заканчивает учёбу и это немного давит. Учеба отвлекала, так что было не так уж много времени, чтобы думать о своей все еще несуществующей второй половине. А наверное надо было бы. Возможно, он был бы готов ко встрече.

~☆~☆~

Чонхо был первым человеком, упомянувшим имя Сонхва. Прошла всего неделя или две после начала первого семестра в этом году, и Чонхо сидел в маленькой студии Хонджуна, пока тот сводил звук — формально студия не принадлежала ему, но на тот момент никто другой не осмеливался да и попросту не мог пользоваться этой комнатой, Хонджун практически жил там. Ничего не получалось, в порыве чувств Хонджун драматично вскочил, вскинув руки вверх, и грохнулся обратно на стул, обессиленно свесив голову. — Я просто… Не пойми меня неправильно. Ты один из лучших вокалистов университета, даже, наверное, самый лучший из всех, кого вообще видели стены этого заведения, но я чувствую, что мне нужен более глубокий голос, чтобы все получилось. Может, мне спросить Минги, есть ли у него время. Или, может быть, всё так ужасно, что никуда не годится. Может быть, пора уже сдаться. Я не могу отправить такое говно в Иденари, если хочу, чтобы они воспринимали меня всерьез, — жаловался он, сложив руки на груди. Драматичность зашкаливала. Он это прекрасно понимал и, устраивая этот концерт, посвящённый жалости к себе, не ждал, что Чонхо присоединится к нему. Тому на все эти драмы было начхать. Молодой человек только покачал головой и потрепал Хонджуна по обесцвеченным волосам, совсем как грустного щеночка. Вообще, конечно, бесит. Чонхо был на два года младше него, но все равно вел себя как взрослый человек. — Спроси Сонхва-хена. У него голос красивый, и тембр тебе может подойти. Он очень хорошо поёт. Хонджун перевел взгляд на своего друга, вопросительно подняв брови. — Сонхва? Хен? Новый сосед Сана по комнате? В этот момент не хватало только лампочки над головой. У Сана новый сосед по комнате. Сан делил свою комнату с Минги и Юнхо, но эти башни-близнецы решили съехаться, так что в комнате Сана нашлось место для кого-то нового. — Да, точно, у Сана новый сосед по комнате. Я все еще не понимаю, почему он просто не переехал ко мне и Уëну, — продолжил Хонджун. — Вероятно, они в курсе, что ты бы смылся сюда и спал на диване, если бы тебе приходилось все время слушать, как они занимаются сексом, — как всегда невозмутимо заявил Чонхо. Хонджун на мгновение уставился в потолок и глубоко вздохнул. — Да, возможно, ты прав. Я не хочу видеть, есть ли у Уëна отпечатки ладоней Сана на заднице, как он утверждает. Хонджун поморщился, вспомнив те времена, когда он возвращался домой и заставал этих бесстыжих в интересных позах, лапающих друг друга во всех доступных местах. — Готов поспорить, что Уён не врёт, — ответил Чонхо. Хонджун бросил в него бутылку с водой, тот в ответ засмеялся. — Ой, заткнись уж. Не хочу думать о заднице Уёна. Как я буду счастлив, когда, наконец, он съедет. Хонджун, конечно, не хотел всерьез избавиться от Уёна. Не совсем. Но определенно не хотел думать о том, занимался ли его дорогой соседушка сексом на кухонном столе. Он начал сильно скрипеть после того, как Хонджун нашел чьи-то трусы — не свои — рядом под диваном, когда пытался найти флешку. Эту душевную травму уже не излечить. — Сонхва из Чинджу. Учится на последнем курсе. Не знаю, почему он перевёлся, но он хороший парень. Умеет готовить. Я слышал, как он пел, когда принес толстовку Сану, которую тот забыл в спортзале, — Чонхо воодушевлённо продолжал рассказывать о таинственном новом соседе. Итак, новый сосед Сана по комнате умел петь, но это не означало, что Хонджуну было комфортно показывать кому-то чужому свой проект. Это было важно. Вся его дальнейшая жизнь зависела от песен, которые он создавал. Ему нужен был правильный человек, а не просто кто-то с низким голосом. — Я подумаю. В конце концов, Есана попрошу. Это как вариант.

~☆~☆~

Он не подумал. Он вообще забыл о существовании этого таинственного Сонхва-хена, пока Минги не напомнил. То, что никто не знал Минги так, как Юнхо, было само собой разумеющимся, но всей их компании было известно, что у Минги были проблемы с тревожностью, так что Хонджун имел представление, что это такое. Хонджун понял, что что-то не так, когда в последние несколько дней Минги хандрил в студии, выглядя так, будто кто-то пнул его щенка или его щенок пнул кого-то вроде Юнхо, излучающего энергию щенка золотистого ретривера. Единственным человеком, который мог заставить Минги так трогательно грустить, был Юнхо. В конце концов, все мы люди, и Юнхо иногда, казалось, забывал, что Минги был из тех, кто без колебаний посвятил бы все свое существование тому, чтобы стать его судьбой. После трех дней страданий, из-за которых Хонджуну казалось, что он попал в какую-то школьную драму для придурочных подростков, он решил, что с него хватит. Услышав, как Минги шмыгает носом в десятый раз за последний час, он шлëпнул рукой по столу и испустил драматичный вздох. — Давай, выкладывай. Что натворил Юнхо? Не пытайся это отрицать. У тебя на лице написано «Юю меня больше не любит». Минги отрицать и не пытался. Он плотнее укутался в огромную толстовку — худи Юнхо — и пробормотал в ответ. — Я думаю, он влюблен. В танцевальной группе появился новый парень. Я слышал, что он очень симпатичный и в страсти на сцене может сравниться с Санни… Юнхо часто встречается с ним, все время говорит об этом Сонхва. Хонджун вздохнул. Он положил наушники на стол, придвинул свой стул поближе к Минги и похлопал его по спине. Хонджун не особо был тактильный, но, казалось, медленные поглаживания кончиками пальцев по затылку Минги хотя бы немного его успокоили. Господи, как иногда тяжело быть отцом. — Знаешь, вы двое аж до трясучки влюблены друг в друга, по сравнению с вами все остальные кажутся одинокими. На вашем фоне даже Уëн и Сан выглядят как два скучных холостяка. Юнхо — просто золотистый ретривер, который заводит друзей, куда бы он ни пошел, поэтому, конечно, он пытается подружиться с новым парнем, — попытался объяснить Хонджун, хотя обычно он не сильно тянул на рационального взрослого. Минги надулся. Хонджуну даже не нужно было произносить вслух, что Минги скорее всего сам себе накрутил, он вообще в их компании был профессиональным накручивателем, парень и сам это понимал. Какая-то часть Хонджуна хотела разозлиться на парня, который завладел вниманием Юнхо, заставляя его бедного цыпленочка чувствовать себя грустным и потерянным, но он не мог представить себе мир, в котором Юнхо не был бы полностью и бесповоротно влюблён в Минги. «Будь взрослым», — сказал себе Хонджун. Взрослым, который не согласится с Минги, если тот решит, что преступник-парнекрад не может разгуливать на свободе, пока по улицам ходит один золотистый ретривер размером с человека, который вилял хвостиком и был самым хорошим мальчиком на свете. — Может быть, тебе просто стоит встретиться с ним и убедиться, что между вами нет конкуренции. Все знают, что между тобой и Юнхо что-то особенное, — предложил Хонджун. Друг, похоже, от идеи в восторге не был. — Возможно. Но я не думаю, что он мне понравится, — Хонджун почти видел грозовые тучи, нависшие над головой Минги. — Дай ему шанс. Ну, или дай Юнхо шанс все объяснить. Ты должен сказать ему, если тебя что-то беспокоит. Мы столько раз это обсуждали, Минги. Да, трудно быть отцом. Через несколько дней Минги снова восседал на диване, но на этот раз молодой рэпер выглядел гораздо счастливее. Хонджун знал причину, но все равно дал Минги выговориться — у того на лице сияла улыбка, и Хонджун видел, как волнение переполняет его грудь. — Юю водил меня на концерт, о котором я говорил, но билеты были распроданы ещё до того, как я узнал. Хонджун хмыкнул. Он видел фотографии Минги и Юнхо. Тот обнимал Минги со спины — перемирие явно достигнуто. — Я послушался тебя и старался думать, что мне просто нужно встретиться с этим Сонхва-хеном и после этого судить, насколько он засранец, ворующий чужих парней средь бела дня. Оказалось, что… — Минги почесал шею. От смущения его щеки покраснели. — В тот раз, когда Юю встречался с Сонхва, они ходили за билетами. У брата Сонхва-хена были билеты, но он не смог пойти на концерт, поэтому Юю купил их для нас, а поскольку Юю хотел сделать мне сюрприз, хен купил билеты сам, чтобы я их не увидел. Вот почему Юю вел себя странно. Мы все знаем, что он не может мне лгать, поэтому он был так взволнован, пытаясь не испортить сюрприз. Он такой милый. Просто до невозможного влюбленный. Однажды Хонджуна начнет тошнить мёдом, блестками и радугой, потому что его друзья были до отвратительного влюблены. И все же он поймал себя на том, что улыбается и ерошит волосы Минги, как будто тот не был сантиметров на десять выше его. Минги выглядел таким счастливым, что невозможно было не порадоваться за него. — Вообще-то он милый. Имею ввиду, Сонхва. Он сказал, что был рад познакомиться со мной, так как Юю постоянно обо мне говорит, — Хонджун покосился на друга. Это было неожиданно, так как Минги обычно не замечал никого, кроме своей любви. Хонджун вздохнул и потер переносицу. — Мы могли бы сказать тебе об этом несколько недель назад и избавить тебя от хандры. Половину времени он просто говорит о тебе. Нет, он говорит о тебе бóльшую часть времени, а ещё обо всем, что вы хотите сделать вместе, или о том, что вы уже сделали. Как будто вся его жизнь вращается вокруг тебя. Ты единственный, кто этого не замечает. Минги улыбнулся. Он лег на слишком короткий для него диван, кутаясь в свою толстовку — на этот раз это была худи самого Минги —Хонджун подарил ему на день рождения. — Сонхва почти такой же красивый, как Есан. Я бы не стал винить Юю, если бы он был заинтересован. Даже я мог бы заинтересоваться им, если бы у меня не было моего Юнхо. Юнхо самый красивый. Это было немного странно. Может быть, Сонхва был ведьмой. Или инкубом. Или кем-то еще. Не мог же он быть настолько красивым.

~☆~☆~

В следующий раз он услышал о Сонхва от Уëна и Сана. Хонджун согласился встретиться с ними в кафе недалеко от их университета, так как Уен утверждал, что Хонджун пропустил слишком много ужинов и ему нужно было поесть, а с Уеном пришел Сан. В конце концов, они шли комплектом. Трудно отказать Уëну, и Хонджун точно уверен, что тот в курсе, насколько он ненавидит долгие, крепкие объятия, к которым его принуждают, а поцелуи в щëку обжигают кислотой. У этого недоразумения ещё хватило наглости рассмеяться, когда Хонджун оттирал слюни со щеки. — Ты сегодня счастливый какой-то, — пожаловался Хонджун. Он взял американо со льдом, который заказал для него Уён, и сердито его потягивал, косясь на шоколад, лежащий на тарелке прямо перед ним. Конечно, его личная заноза в заднице попыталась бы подкупить его сладостями. К сожалению, это сработало. — Он влюбился, — сказал Сан, заставив Хонджуна удивленно поднять брови. Он сказал это совершенно спокойно. — Влюблён? Я что-то пропустил? — Да. Мой соулмейт влюблён в другого. Уён ткнул своего парня в щеку и рассмеялся. Сан расплылся в нежной улыбке; он, казалось, не был так уж серьёзен в своих словах и обнял Уена за плечи. — Но, Санни, Сонхва милый и очаровательный. Как кролик. Его хочется куснуть. Да и ты сам в него влюблён. Хонджун уставился на них так, словно у них обоих выросли три руки и две головы, потому что Сан промурлыкал и кивнул. — Он такой милый. — И его легко поддразнить. — Он так волнуется каждый раз, когда кто-то делает ему комплимент. — И сначала твердит, что не хочет, чтобы его целовали или обнимали, но тут же обнимает тебя в ответ. —Если бы он не был так зациклен на том, чтобы сохранить себя для своей второй половинки… — Он просто нежный и романтичный. — Я бы уговорил его присоединиться ко мне и Санни, мы даже потеряли Есана. Черт. Я все еще не могу поверить, что мы потеряли Есана. Хонджун просто уставился на них. Они реально сошли с ума. Совсем шарики за ролики заехали. Купили билет в один конец прямо в страну делулу. Хонджун дотронулся до лба Сана, прижав тыльную сторону ладони к коже молодого человека. — Вроде жара нет, — прокомментировал он. Сан отмахнулся и Уён обнял своего парня за плечи. — Не задирай моего Санни, — насупился Уен, оставляя на виске Сана долгий влажный поцелуй, — Ты бы влюбился, если бы встретил его. Он, по сути, твоя эротическая мечта, хен. Ноги длинные, километра полтора, тонкая талия, и тебе же нравится эта андрогинность. А ещё готовит и убирает. — Должен ли я волноваться, что даже Есан влюблен в этого нового, всеми любимого хена? — фыркнул Хонджун. Ему не следовало говорить этого вслух. Через пару дней Чонхо сказал, что Есана нет в городе, так как он отправился за покупками с Сонхва. Хонджун не решился спрашивать подробности, потому что телефон Чонхо издал звуковой сигнал, и внезапно молодой человек покраснел, как спелый помидор, пряча телефон подальше от своего хена.

~☆~☆~

Хонджун хотел уже встретиться с этим таинственным Сонхва, который методично крал всех его друзей. Они старались регулярно устраивать вечера кино, и хотя Хонджун не был большим поклонником щенячьих игр и обнимашек, ему это нравилось. Уён даже не поинтересовался его мнением, когда приглашал Сонхва, и Хончжун подумал, что наконец-то настанет момент, когда он встретит человека, который обвел всех его друзей вокруг своего маленького пальчика. В тот день шанс был упущен. Но он не смог отказать, когда получил сообщение от одной крупной музыкальной компании с просьбой прислать еще треков, чтобы убедиться в его навыках. Он отправил им так много материала, надеясь, что они дадут ему шанс. Он просто не мог сказать «нет», поэтому в понедельник, сразу после последней пары, он заперся в студии, как в крепости, и провел долгие часы, дописывая несколько песен, которые ему действительно нравились, и он думал, что они действительно продемонстрируют его умения и то, как он видит продюсирование музыки. Всю неделю он почти не спал, возвращаясь домой чуть за полночь, и то когда Уëну, уже вконец надоедало, что Хонджун не заботится о себе, и он отправлял ему угрожающее сообщение о том, что он придет и сам притащит Хонджуна обратно домой. Он едва успевал сомкнуть глаза, как уже покидал комнату в общежитии до восхода солнца, но, он чувствовал, что это не напрасно. Было три часа ночи. Накануне он получил сообщение, что у Минги и Юнхо будет вечер кино, и ему будут рады, если у него найдется время, но сейчас было уже очень поздно. Он почувствовал, что на сегодня работы хватит, и, наконец, притащился домой. Было тихо. Уëна не было дома — скорее всего, они все ещё были у Минги и Юнхо, Хонджун был слишком уставшим, чтобы идти туда. Он просто плюхнулся на кровать и заснул прямо в одежде, не приняв душ и не почистив зубы. На следующее утро, когда он проснулся, в их групповом чате было сообщение: «Уëн-и добавил Хва-хена в группу». Хонджун уставился на него. У их новичка в профиле была фотография кролика. И вот уже Сонхва каким-то образом стал огромной частью жизни Хонджуна, хотя они даже не виделись ни разу. Как-то так получалось, что они никак не могли пересечься. У Хонджуна заканчивались пары тогда, когда Сонхва только спешил на занятия. Однажды Хонджун слишком устал и проспал будильник, когда должен был встретиться с Юнхо, Минги и Сонхва в кофейне рядом со студией. Когда он проснулся, то увидел, что Уëн отправил в групповой чат сообщение о том, что Хонджун спит, а кофе может подождать. Подобные мелочи случались снова и снова. Хонджун, тем не менее, постоянно слышал о Сонхва. Уён и Сан пытались решить, хотят они выйти замуж за этого парня, соблазнить его или просто породниться с ним качестве своего нового питомца или новой мамы. Это сбивало с толку. Даже Есану и Чонхо, казалось, он очень нравился — в первую очередь, надо полагать, потому, что появилась новая жертва агрессивной любви Сана и Уëна. Возможно, Сонхва был ведьмой или каким-то демоном, который околдовал друзей Хонджуна, потому что Хонджун никогда не слышал, чтобы кто-то так быстро вливался в их компанию. Если бы Хонджун не был так занят своей музыкальной карьерой и не пытался улучшить свои оценки, он бы отправился в общежитие Сана и Сонхва, чтобы встретиться с этим таинственным парнем, но он действительно был слишком занят. Он едва находил время на учебу или сон. Была очередная суббота, и Хонджун, как и в последние несколько месяцев, был поглощен своими музыкальными проектами, пытаясь придумать новую песню, которая не давала ему покоя. Так стыдно вновь отправлять сообщение «извините, не могу прийти». Он чувствовал разочарование в их ответах. Даже Сонхва прислал смайлик с грустным котом, который по какой-то странной причине заставил Хонджуна почувствовать себя немного виноватым. Не то чтобы он избегал таинственного парня. Он просто был слишком занят. Он был так занят, что даже Юнхо и Минги пришли и попытались вытащить его из студии. — Ты слишком переутомляешься. Тебе нужно подумать о своем здоровье, хен, — сказал Юнхо, прислонившись к двери маленькой студии Хонджуна и сложив руки на груди. — Мне нужно это сделать. Мне правда нужно попасть в эту сраную Иденари. Это все, чего я хочу. У меня нет денег, чтобы дальше учиться, поэтому мне нужна эта работа. В прямом смысле либо сейчас, либо никогда, Юнхо. Я не могу вернуться домой и сказать всем, что они были правы, и я недостаточно хорош, — в его голосе слышалось усталое отчаяние, и он даже не смел подумать о том, как же жалко он выглядел. Маленький усталый гремлин, прячущийся в своей огромной одежде и шапочке, потому что он уже несколько дней не мыл голову. — Тебе уже будет не до контракта, если ты упадешь, ударишься головой и окажешься в коме, потому что не даешь себе отдохнуть. Хонджун знал, что его друзья были правы, и они просто очень заботились о нем, но все равно это причиняло боль. Их комментарии задели за живое, уколов прямо в то место, где Хонджун пытался убедить себя, что ничего не может сделать. Он не может справиться с давлением. Он не был создан для того, чтобы стать звездой. — Мы устроим вечер кино в вашей комнате, ты хотя бы сможешь прийти и вздремнуть, пока мы будем смотреть фильм. Мы скучаем по тебе, хен. И Сонхва расстроен, что у него до сих пор не было возможности познакомиться с тобой, хотя мы все только о тебе и говорим, — сказал Юнхо. Минги так расчувствовался, что быстро обнял его сзади. Чувство вины съедало его изнутри, и какая-то его часть хотела побежать за двумя своими друзьями, когда они уйдут, сказать им, что он сожалеет и что он будет рядом с ними все это время. Ему стало бы лучше. Но и в этот киновечер в их с Уëном комнате он не встретил Сонхва. Через пару часов Уён отправил ему сообщение с просьбой дать свой ключ, так как он забыл свой. Конечно, Хонджун поспешил заверить, что он может прийти и взять его ключ, но это не входило в планы Уëна. За твоим ключом Сонхва придёт. Он там недалеко от студии. Я готовлю, и мне нужно сходить в магазин, вот ещё мне бегать туда-сюда, а хен всё равно уже свободен. Хонджун вздохнул. Он поднял руки и поморщился, уловив неприятный запах. Парень приподнял край своей толстовки и понюхал ее. Она действительно немного воняла. Прекрасный способ произвести хорошее впечатление на таинственного ангела, влюбившего в себя всех его друзей. Это был бы первый и последний раз, когда Сонхва захотел видеть Хонджуна, если бы застал его усталым, неряшливым неудачником. Хонджун видел фотографии нового любимца своих друзей, и Сонхва был… симпатичным. Определенно симпатичным. Большие, как у лани, глаза и волнистые волосы, которые завивались у щеки. Уён не лгал Хонджуну, когда утверждал, что Сонхва в его вкусе. — Да ёлки-палки, — пробормотал Хонджун, стягивая толстовку. Ну, хотя бы на футболке под ней не было пятен от рамена быстрого приготовления, который он недавно ел. Тоже, конечно, не верх чистоты, но Хонджун уже и смирился. Позориться так позориться. Сонхва скоро придёт, чего теперь сделаешь. Но он всё равно постарался что-то сделать. Хонджун никогда еще не убирал в своей студии так быстро, как сейчас. Мусорная корзина была уже полна, но он всё равно попытался запихать туда десять тысяч пустых чашек из-под кофе и свою стыдобу впридачу. На голове воронье гнездо, и быстрый взгляд на фронтальную камеру телефона безапелляционно подтвердил, что он ничего не мог сделать, чтобы спасти ситуацию. — Долбаный Уён. Я убью его, — причитал он. Он действительно убил бы Уёна. Или может наоборот — его друзья убили бы его после того, как он прогнал их нового лучшего друга, превратившись в ужасного маленького гремлина, у которого не было чистой одежды, зато темные круги под глазами были в изобилии. Это было ужасно. Просто ужасно. Настоящая катастрофа. Может, хоть умыться? В коридоре было тихо. Только шаркающие шаги измученного Хонджуна, который направлялся в ванную. Больше не нашлось таких неадекватных, желающих проводить выходные в маленькой двухэтажной студии, сочиняя музыку и плача, когда все звучало не так, как задумано. Хонджун направлялся в небольшую уборную на другом конце коридора, но когда завернул за угол, чуть не врезался в кого-то. С громким криком бедняга чуть не покатился кубарем по лестнице. Хорошо, что рефлексы все еще работали, и он успел обхватить человека за талию. — О боже, прости, эти чертовы лестни… — Хонджун замолчал, увидев огромные, испуганные глаза, смотрящие на него из-за темных волн волос. — Простите, я был… — начал бормотать тот, но Хонджун его даже не слушал. Глубокий, мелодичный голос привлек его внимание, окутывая Хонджуна, как тяжелое одеяло, и согревая его душу, как кружка горячего чая в холодный зимний день. Сонхва. Пусть они не виделись раньше, он узнал эти глаза лани. Его друзья не солгали; он уже представлял себе все, что мог бы сделать с этим глубоким, низким и мягким голосом. От самых нежных и сладких баллад до какого-нибудь экспериментального EDM. Всё. Он мог делать всё. Всё и сразу. Вдохновение, которое покидало его, вернулось мгновенно, как будто оно только и ждало Сонхва. Сонхва опустил глаза. Сначала он уставился на свою руку, лежавшую на груди Хонджуна, затем, казалось, заметил, как близко они находятся — тот всё ещё обнимал его за такую греховно тонкую талию. Его голова медленно повернулась, а глаза опустились туда, где лежали руки Хонджуна. У того, к слову, мозг уже перестал работать. Рука. Рука. На его груди. На левой стороне, именно там, где сердце бешено билось после пережитого испуга. Рука. Изящная рука с длинными пальцами, так похожая на тот серый отпечаток ладони. Сердце Хонджуна, возможно, перестало биться. Вот так он и умрет. Измученный. Напуганный. Счастливый. Ещё раз напуганный. Ни за что. Этого не могло быть. Только не тогда, когда Хонджун выглядел дерьмово и был в шаге от смерти из-за полного истощения. — Думаю, мне нужно в туалет, — голос Сонхва был едва слышен. Слишком много эмоций бушевало в голове Хонджуна. Он кивнул и проглотил комок, застрявший в горле. — Третья дверь налево, — ответил Хонджун, указывая свободной рукой в нужном направлении. Другой рукой он все еще обнимал Сонхва за талию, и совершенно не собирался отпускать. И не надо было — парень с тихим голосом обхватил его за запястье своими длинными, тонкими пальцами и потянул за собой. Хонджун даже не возражал против его прикосновений. Хотелось, чтобы он вплел свои пальцы в пальцы Хонджуна и никогда не отпускал. Сонхва не отпускал, пока они не оказались в туалете. Одна из ламп на потолке раздражающе мигала, как будто пыталась вызвать у Хонджуна мигрень. В холодном свете Сонхва выглядел бледным, а может, это просто от шока. Даже оттенок его кожи был приятным. Хонджун уже представлял, как студенты-модельеры сойдут с ума, если смогут уговорить кого-то вроде Сонхва позировать для них. Это была бы настоящая драка. Хонджун потерял бы его, потому что сотни красивых, талантливых людей пытались бы привлечь внимание Сонхва, в то время как Хонджун был просто Хонджуном. Сонхва задрал свой светло-фиолетовый свитер. Он был мягким и пушистым, из-за чего Сонхва выглядел таким нежным и милым — идеальный бойфренд — но что привлекло внимание Хонджуна, так это большие отметины, которые начинались сбоку, обвиваясь вокруг его тонкой талии и доходя до спины. Сначала это не сильно отличалось от серого месива, какими обычно были метки до того, как к ним прикоснулся нужный человек, но потом Хонджун заметил. Они не были тусклыми и блеклыми, а полнились разными оттенками серого, сочетающихся с белым и блестящим серебристым цветом. Когда Сонхва пошевелился, явно пытаясь разглядеть его получше, оно показалось ему сверкающим. Как небо с миллионами звезд. Это было потрясающе. Совершенно потрясающе. Это был такой большой контраст по сравнению с маленькой меткой Хонджуна. Сонхва лихорадочно крутился у зеркала, пытаясь разглядеть получше, в то время как Хонджун просто пялился на него, словно не мог поверить своим глазам. Он никогда раньше не видел такой большой метки. Она покрывала большую часть кожи Сонхва, но каким-то удивительным образом шла ему. Хонджуну стало интересно, каково это — жить с такой большой меткой. Люди смотрели на неё? Спрашивали ли об этом совершенно незнакомые люди? Или Сонхва решил скрыть это, чтобы не привлекать к себе внимания? — Оно блестит, — Сонхва снова обрел свой голос. Это было прекрасно. Это было так знакомо, так по-домашнему, будто возвращая Хонджуну воспоминания обо всем, что он забыл. Тихие вечера в саду его бабушки, когда она говорила о том, что, кого бы Хонджун ни нашел, этот человек будет самым счастливым человеком в мире. Только для него такой особенный. И вот он здесь. В маленькой ванной их студии. С Хонджуном. Это было страшно. Неужели его друзья чувствовали то же самое? Чувствовали ли они, что не знают, что сказать или сделать, потому что всё, чего он хотел — это провести по метке Сонхва кончиками пальцев или губами. Но, наверное, просить о таком было бы слишком, Хонджун не был похотливым животным, как некоторые из его друзей. Да и всё равно все слова вылетели из головы. Имел ли он вообще на это право? — Как ночное небо, усыпанное звездами, — пробормотал он. Его голос звучал слабо и прерывисто даже у себя в ушах. Он одновременно слышал и чувствовал, как дрожит его нижняя губа, когда эмоции захлестнули его подобно приливной волне. Сонхва опустил свитер. Это скрыло метку, и Хонджун почувствовал совершенно иное желание, которого он никогда не испытывал. Он почти ненавидел себя. Недели. Недели. Недели. Несколько недель он не встречался с таинственным Сонхва, хотя их друзья прилагали все усилия. Возможно, он мог бы провести несколько недель со своей второй половиной, если бы не был так погружен в свои мысли и сосредоточен на своих проектах и только на них. — Могу я посмотреть? На твою метку, — он почти пропустил вопрос мимо ушей потому что его разум наконец осознал, что это он. Его соулмейт. Тот, кого он ждал годами. Он моргнул, сглотнул, схватил свою футболку и стянул ее, не задумываясь, как это будет выглядеть, если кто-то решит войти в уборную. Наверное, он не понравится Сонхва. Тот был стройным, высоким и выглядел как модель, в то время как Хонджун выглядел просто усталым гремлином. Он похудел? Может быть. Ему было трудно вспомнить о еде, когда его голова была полна стресса и тревоги. Отпечаток ладони на его груди больше не был тускло-серым, он окрасился в разные оттенки серебристого, блестящего серого и белого. — Как ночное небо, усыпанное звездами, — повторил Сонхва слова Хонджуна. Внезапно он, кажется, осознал ситуацию. Его лицо покраснело. — О, черт, прости, я просто… — Эй, не волнуйся, — забормотал Хонджун. Он быстро натянул футболку, коснувшись метки. Ощущения не изменились. Не совсем. Во всяком случае, не физически, но ментально это было что-то другое. — Но я, черт возьми… Я… Я не ожидал этого, боже. Хонджун понял, что тот в панике. Вероятно, Сонхва был не в себе, слишком много эмоций одновременно и слишком много информации. Он медленно подошёл ближе, сокращая расстояние между ними, но давая Сонхва пространство. — Эй, эй, эй, нет причин для паники, — сказал Хонджун тихим, мягким голосом, почти шепотом, заглядывая в наполненные тревогой глаза. Он сам удивился, насколько спокойным он вдруг себя почувствовал. Насколько все было естественно. — Могу я? — каким-то чудом в голосе не было слышно тревоги. Хонджун подумал, что наверное стоит попробовать успокаивающе коснуться предплечья Сонхвы, но стоило лишь протянуть руку, как к его удивлению, старший сам прижался к нему. Хонджун, не колеблясь, обнял Сонхва за талию, притягивая его ещё ближе, если это вообще было возможно. Худые руки обхватили его за плечи и сжали так сильно, что на мгновение Хонджуну показалось, что он перестанет дышать, но, по крайней мере, умрет счастливым. Сонхва повис на нем, как утопающий на спасательном круге. Хонджун не возражал. Он мог бы стать им для Сонхва, не дать им обоим утонуть. Может быть, ненадолго, но, по крайней мере, на какое-то время. — Прости… — Хонджун едва расслышал шепот, касающийся его кожи прямо над воротом футболки, и почувствовал теплое дыхание на своей шее. — Тебе не за что извиняться. — Я… — Я одновременно люблю и ненавижу себя за то, что пропустил предыдущий вечер кино. Если бы это произошло на глазах у парней, они бы до конца жизни не затыкались. Уëну вообще бы колпачок сорвало. Сонхва усмехнулся. Казалось, он не хотел разрывать объятия, и, если честно, Хонджун тоже. Свитер Сонхва пах домом, и, черт возьми, Хонджуну хотелось просто закрыть глаза и вздремнуть. — Они милые. Они мне нравятся. — Извини, но тогда тебя придётся вписать в опекунство. Отказы не принимаются. Я слишком молод, чтобы быть отцом-одиночкой. Теперь это и твоя проблема. Пусть они опоздали на вечер кино больше, чем на час, пальцы Хонджуна были крепко переплетены с пальцами Сонхва, а друзьям хватило ума ничего не комментировать.

~☆~☆~

— Уëн-и? — Что? — Помощь нужна? — Я люблю тебя, но лучше убери свою милую задницу с моей кухни, или я сделаю кое-что похуже, чем просто её сцапаю. — А где Хва-хен? Разве он не хотел тебе помочь? — Наверно где-то там влюбляется в Хонджуна или влюбляет его в себя. Думаю можно их не ждать. — Что? — Я сказал, что забыл свой ключ, и Сонхва пообещал сходить за ключом Хонджуна для меня. — Ты их свёл? — Ну, разумеется? Хен был идиотом и слишком много работал, но он не устоит перед Сонхва. — Ты дьявол. — Я знаю. Вы все меня за это и любите.