времена года, вивальди

Этим летом погода стоит особенно жаркая; Тихиро приходится избавиться от пальто и перейти на простую футболку, иначе он чувствует, что начинает вариться заживо. Он не любит лето именно поэтому, но выбора нет, нельзя просто отменить время года лишь потому, что так захотелось; но именно летом он старается брать поменьше заданий днем, действовать в основном по ночам, отчего Сиба шуточно сравнивает его с летучей мышью, что кажется Тихиро абсурдным. Но что он может сделать? В летний зной ему так плохо. Не до состояния, что он умирает, но чувствует он себя скверно. Лучше уж окончательно сломать режим сна и перейти на бодрствование ночью, чем терпеть этот ужасающий жар. Но выходит не всегда. Впрочем, дело, по которому он выбирается из прохладной квартиры на душную влажную улицу сейчас не связано с убийствами или активной деятельностью; он просто садится на электричку и едет пару станций в мелкий город, откуда уже на такси добирается до небольшого поселения у моря. Отсюда открывается живописный вид, и некоторое время Тихиро стоит на пляже босиком, чувствуя, как соленая вода лижет ему ноги. Они с отцом никогда не ездили отдыхать на пляж, один раз только его с собой на озеро брал Сиба-сан. А потом, после того, как в его жизни началась новая глава, стало совершенно не до этого. Но вид океана, сверкающего солнца и голубого неба без единого облачка кажется живописным даже ему, обитателю ночи. Тихиро прикрывает глаза, наслаждаясь дуновением прохладного бриза, треплющего волосы. Нужно будет привезти сюда Шаль. Ей наверняка понравится. И просто взять небольшой отпуск от всех занятий и расслабиться, как говорит ему Хакури. А если уж Хакури об этом заявляет, то это говорит о многом. Он тоже не умеет отдыхать. Но он приехал сюда вовсе не для наслаждения океаном. Громко поют цикады. Из-за жара кажется, что горизонт расплывается. По пути Тихиро попадается лишь парочка местных жителей, и все они — старики, наверное, оставшиеся тут еще с разорившегося давно промысла жемчугом. Кое-как по присланному сообщению он находит нужный ему дом, который ничем не отличается от остальных. Не знай он, кому принадлежит это здание, ни за что бы не догадался. Иногда временные убежища у Содзе находятся где угодно, даже в местах, где Тихиро бы ни за что не стал его искать, вроде этой крохотной деревушке на берегу океана. Несколько раз чисто из вежливости он стучит в ворота, потом, понимая, что никто не выйдет его встречать, вздыхает и просто перепрыгивает забор, надеясь, что никто его не видел. Оправдываться, что он не домушник, а просто гость, которому лень ждать хозяина, Тихиро совершенно не хочется. Он обходит дом и отправляется сразу же на задний двор, потому что слышит оттуда плеск воды. Угадывает верно — в небольшом красивом каменном бассейне отмокает владелец этого дома. Волосы у него небрежно собраны на затылке, и Тихиро уверен — он сидит нагишом, отчего ему хочется закатить глаза. Ну конечно. Чего он вообще ждал от Содзе? Чего-то разумного? Проще дождаться дождя из лягушек, чем этого. Но он все же скрывает свое раздражение и подходит ближе. Содзе не спит — на бортике лежит какая-то толстая тетрадь для учета, в которой он что-то мелким почерком пишет. Иногда Тихиро забывает, что он подпольный делец, а не только адреналиновый маньяк со странной любовью по отношению к его отцу (и ему самому). Он выжидающе смотрит на Содзе, когда тот перестает грызть ручку и поднимает на него глаза. Отчего-то он выглядит удивленным. — Ого. А я думал, ты не приедешь. Потому что ты капризная маленькая писечка. — Я могу уехать, — мгновенно заверяет его Тихиро, и Содзе не скрывает, что закатывает глаза. Он откладывает всю свою бухгалтерию в сторону и лукаво смотрит на него. — Так хочешь от меня смотаться поскорее? Да ладно, Тихиро, я же прикалываюсь, хватит с такой унылой рожей ходить, честное слово, тебе вообще не идет. И не надо говорить, что ты не любишь улыбаться, я видел, как ты это делаешь. — Зачем ты меня позвал? — Мне скучно. Сначала Тихиро хочет разозлиться, что это дерьмовейшая причина из всех возможных, но потом он задумывается. Он все равно ненавидит работать днем в жару, а тут — возможность этого не делать. Плюс он хотел сделать небольшой перерыв… Пусть и в компании друзей, но одному тоже можно побыть. Потому Тихиро проглатывает гнев и просто пожимает плечами, и такое явное отсутствие реакции явно удивляет Содзе — видно по тому, с каким подозрением он смотрит на Тихиро, что снимает с ног ботинки, подворачивает штаны и опускает ноги в воду. Прохладная. Он прикрывает глаза, наслаждаясь ощущением. Единственное, чего не хватает еще — какого-нибудь зонта над головой. Неловкое молчание достигает своего пика. Тихиро решает заговорить первым: — Не боишься? Что протезы коротнет? — Тихиро, по-моему совсем недавно это ты мне затирал, что все в порядке, и они водонепроницаемые. Ах, значит, он все же слушал! Ну ладно. — Почему ты тут? — В смысле? — Ну… в бассейне. — Потому что на улице ебаная жара! — Содзе разводит руки в стороны с таким страдающим видом, что сразу становится ясно, это не просто одна из его дурацких шуточек, он страдает, и страдает эффектно и по-настоящему. В какой-то момент тяжело было понять, когда он опять разыгрывал сцену, но Тихиро учится видеть, когда он просто дурачится. Явно не сейчас. — Я дохну! Ненавижу это время года! Хотя, — он оценивающе смотрит на Тихиро с головы до пят, — это сраная жара стоит того, чтобы увидеть тебя в чем-то новеньком. Тихиро, тебе говорили, что тебе лучше с открытыми руками? Тихиро закатывает глаза. — Не флиртуй со мной. — Не указывай мне, — огрызается Содзе и придвигается к нему ближе. Он кладет голову на бортик прямо рядом с бедром Тихиро, явно едва удерживаясь от того, чтобы схватить его за ногу. Это у него такой дикий флирт, со временем это стало привычным. — Ты любишь жару? — Нет. — Я так и думал. Потому что ты постоянно ходишь в куче одежды, будто на улице мороз. Не могу поверить, что наконец-то погода на моей стороне, и я могу взглянуть на тебя нормально, чтобы ты не орал и не стеснялся, — он подвигается еще ближе и кладет голову Тихиро на колени. Тот невольно начинает распутывать ему волосы пальцами. — Хорошо, что ты не начал орать, что ты занятой. Раздевайся. Отдохнем в бассейне вместе. — У меня нет плавок. — Все в порядке, у меня тоже. Тихиро хмурится сильнее и убирает руки, отчего Содзе мгновенно поднимает голову и подозрительно на него смотрит. Что-то грядет, и это что-то, что Тихиро не понравится. У него всегда такой игривый взгляд, будто у нашкодившей кошки, когда у него в голове какая-то идиотская идея. К счастью, теперь его дурацкое поведение по большей части безобидно… Во всяком случае для Тихиро. Может, и хорошо, что он ничего не помнит. Смогли бы они вести себя так, если бы позади них была та недельная история вражды? Мучитель Шаль, идейный соперник… Тот Содзе и этот — разные люди. Тихиро рад, что он знаком с Содзе, который не питает к нему ненависти. Но он вспоминает их последний разговор после боя, когда «Пронзающее Облако» было разбито, и думает о том, как могли бы они взаимодействовать теперь. Не враги, но… Клинок тоже улыбнулся тебе. Он вздыхает и качает головой. — Я тягой к нудизму не страдаю. — Херня, Тихиро. Тебе понравится! — Нет, не понравится. — Откуда ты знаешь, если не пробовал? Тихиро уже открывает рот, чтобы возразить, затем резко задумывается. Это хороший аргумент. Но его пауза явно раздражает Содзе больше нужного, потому что он ворчит себе что-то под нос — что-то, что Тихиро не может разобрать — а потом резко дергает его за руку вниз. От такого неожиданного рывка Тихиро не удерживается на месте и падает в воду следом за Содзе, и пока тот смеется, Тихиро выныривает из воды, понимая, что у него промокло абсолютно все. Он в панике смотрит на оставленный на бортике телефон. Хорошая же была идея!.. А деньги все еще в карманах. Стискивая зубы, он бросается на Содзе, который смеется еще громче, и пытается его утопить, рыча: — Ублюдок! — Так-то лучше, Тихиро! Надо было убить его еще тогда! Приходится отправить одежду сушиться; самому ему выдают хозяйское, серый хлопчатый халат, и в нем Тихиро сидит на веранде, смотря на заходящее вдали солнце. Это был крайне бесполезный и ленивый день — он не сделал ничего, только проехался на поезде и упал в воду, но он не чувствует злости из-за этого, хотя раньше, когда тратил время впустую, всегда бесился. Может, он просто понимает, что история наконец-то начала медленно двигаться, и теперь ему нет нужды беспокоиться о том, что будет дальше. Механизм уже запущен. Нормально ли это?.. Может, он все же обязан что-то сделать. Может, он не должен прерываться вообще. Чем быстрее он вернет все мечи, тем быстрее эта безумная история закончится. Но что он будет делать дальше? Он убил стольких людей, многие знают его в лицо. Шрам… никуда не исчезнет. Даже если он вернется жить в уединении, он не сможет так просто делать вид, что все вернулось к исходной точки. От всей крови, что у него на руках, ему никогда не отмыться. Когда позади доносится звон, он оборачивается; Содзе (сейчас волосы у него распущены, и теперь они такой же длины, как и в первый день их знакомства), тоже в домашнем, подходит ближе и садится рядом, держа в руках две бутылки какой-то золотистой жидкости. Халат сидит на нем неплотно, отчего Тихиро видит оголенные ключицы, и, самое главное, уже полностью белый шрам, тянущийся через грудь. Он смотрит на принесенные напитки и берет один в руки, рассматривая этикетку. — Что это? — Пиво. Тихиро хмурится и отставляет бутылку в сторону, наблюдая за тем, как Содзе ногтем (то, что должно быть ногтем на новом протезе) открывает свою. Приспособил новые руки? — Мне еще нельзя. — Умоляю, Тихиро, убивать людей тоже незаконно, но что-то тебя это не останавливает, — он упрямо берет бутылку в руки и всовывает ее Тихиро, хмуря брови. — Расслабься. Если ты будешь постоянно напряженным, когда-нибудь твоя нервная система тебе отомстит, и, поверь, тебе не понравится. — А ты будто бы об этом в курсе. — Нет, конечно же, я же не дурак! Нет, думает Тихиро, ты самый настоящий дурак, потому что ты веришь всей красивой лжи, которую я тебе говорю. Что мы работали вместе, что я ничего не знаю про твое ранение. Иногда ему так сильно хочется признаться, рассказать про все, что было, потому что это будет честно, но он знает, что так не поступит, потому что это нарушит хрупкий баланс в их отношениях. Содзе верит ему, потому что не знает, кем оставлена рана на груди. Понимая его характер, он наверняка взбесится. Тихиро не хочет этого. Ему нравится странное спокойствие, которое он находит рядом с Содзе. Это нечестно по отношению к остальным, но тут он может не притворяться хорошим человеком, ведь Содзе все равно, кто он. Нет нужды надевать маску. Он отдает тому бутылку, и тот ее открывает. Пиво на вкус слишком горькое, но оно холодное, и в летний зной это кажется настоящим блаженством. Залпом Тихиро осушает половину под восхищенный свист Содзе, который смотрит за ним с нескрываемым удивлением. — Вот это да! А строил тут из себя!.. — Ну и мерзость, — Тихиро морщится и отставляет бутылку в сторону. — Такое горькое. Я выпил его только из уважения к тебе. — Ой, ну не ври мне, ты выпил его, потому что на улице жарко, а холодный пивасик в жару — самое то, — затем Содзе фыркает, подвигаясь ближе. Он смотрит Тихиро прямо в глаза, и тот едва не отклоняется, потому что они оказываются слишком близко. — Я думал, ты не любишь сладкое. Значит, тебе должно было понравится. — Это вообще ничего не значит. — Да? Может, тебе и сладкие напитки понравятся? Я так люблю коктейли в одном баре в столице… Офигенная вещь. Нам обязательно надо сходить. Тихиро морщится и падает спиной на пол веранды. Он болтает ногами, чувствуя, как пальцев касается свежая зеленая трава. — Кто меня туда пустит? Это не дома выпивать. — Я тебя туда пущу. Владелец — мой приятель. Поверь, ему наплевать будет, сколько тебе лет. Или опять изображаешь из себя неприступного? — Содзе не скрывает, что закатывает глаза. — Боже, Тихиро, ты порой совершенно невыносим. Я не хочу вступать в пору конфетно-цветного периода, это самая бесполезная трата денег, которую может вообразить человек. Или тебе нравится такой скучный флирт? — Нет. Мне вообще флирт не нравится. От пива начинает болеть голова. В отличие от рассказов Сибы о том, что после алкоголя чувствуешь себя лучше, Тихиро вообще не ощущает приподнятого настроения или желания болтать без остановки. Он отставляет остатки пива прочь и, игнорируя мнение Содзе (хотя он наверняка не против), ложится ему на колени головой. Не очень удобно, но голова начинает болеть трещать намного меньше; Содзе же удивленно смотрит на него сверху вниз, потом фыркает и допивает свое пиво, не обращая на это внимания. Когда он ставит пустую бутылку рядом с недопитой, он произносит: — Я так и думал. В смысле, ты выглядишь как слишком практичный человек. Что же мне делать? — Не надо ничего делать. — Но я хочу!.. Я хочу сделать тебе приятно. А ты меня ставишь перед фактом, что тебя вообще не подкупишь. Нахрен мне тогда мои припрятанные деньги, если я не могу потратить их на тебя? — чуть подвыпивший, Содзе становится более разговорчивым, и Тихиро нравится слушать его голос, его манеру речи. Вместе с этим, оно убаюкивает. Наверное, он немного перепил. Все же половина бутылки без закуси — это слишком много для непьющего человека. — Ну че ты лыбишься, подскажи что ли, что мне делать-то? Я даже не помню наше знакомство, чтобы хоть как-то придумать подарок, основываясь на этом — Тебе бы оно не понравилось. Содзе категорично вскидывает бровь. — Почему это? И Тихиро распахивает глаза. Он смотрит на Содзе в блеклом свете заходящего солнца и закатной дымке, отчего некоторые его пряди кажутся белыми, словно от них исходит свет. Когда он смотрел на Содзе в первый раз, он видел лишь врага с нечитаемым темным взглядом, который вещал о своей любви к его отцу; мучителя Шаль. Но вот они общаются уже полгода, за которые Тихиро видит, что образ, который он узрел в первую встречу, не совсем верен. Теперь он не видит непроглядную ночь в глазах Содзе, наоборот — живой взгляд, способен различить оттенки в его мимике, от насмешек до искренних незаметных улыбок. Он наконец-то видит перед собой не образ, но человека. Что-то, что он впервые увидел после финального удара в лунную октябрьскую ночь. Но еще слишком рано, чтобы он просто сказал — да, вероятно, я что-то чувствую в ответ. Пока еще слишком рано… Тихиро смотрит в сторону заката. Даже отсюда слышно, как шумит океан. Больше всего ему сейчас хочется пойти к воде и зайти в нее, идти так далеко, пока не пропадет дно, и все идти и идти… Он вновь поднимает взгляд на Содзе, а потом, словно не контролируя собственные губы, произносит: — Потому что это я тебя убил. Тихиро произносит это и тут же осекается. Зачем он это сказал?! Это из-за алкоголя! Он боится пошевелиться, чувствуя, что даже перестает дышать, а Содзе продолжает смотреть на него. Его выражение меняется: он перестает улыбаться, зрачок сужается, но он просто смотрит на Тихиро, не двигаясь вообще. От него даже не чувствуется никакой угрозы, словно он и сам пока не в силах осознать сказанное, но Тихиро понимает, что это ненадолго. Он так не хотел этого говорить. Так… Но все равно сказал. Алкоголь развязывает язык. Но Содзе вдруг поднимает голову в сторону заката. Он щурит глаза от яркого солнца, и единственное, что сейчас разбавляет мертвую паузу — это далекое пение цикад. Тихиро хочет вцепиться ему в руку, сказать — извини, это была глупая шутка, но он понимает, что Содзе ему не поверит, что он поймет, что сказанное сейчас и является истиной. Затем мужчина вновь смотрит на него сверху вниз. Неясная эмоция в его глазах потухает. — Да ладно тебе, — фыркает он. — Я это и так знал. Находиться с Содзе (пусть и потерявшим память, но все еще с Содзе) в одной комнате странно. Тихиро чувствует так много одновременно: раздражение, страх, уныние, а еще то, как его правая рука вдруг жутко чешется, словно это какая-то запоздалая фантомная боль. Он не может пояснить, почему ему так жутко сидеть рядом с ним, хотя, в общем-то, все, что делает Тихиро — просто следит за их гостем (пленником?) и изредка выполняет его мелкие просьбы, вроде принести воды с кухни и так далее. Содзе явно не настроен на какие-то активные или агрессивные действия, большую часть времени он просто спит, явно пытаясь восстановить силы, и Тихиро, вглядываясь в его спящее лицо, чувствует себя неправильно. Он должен был убить его, а не играться в забытого союзника. Но даже Сиба считает, что это хорошая тактика. Содзе знал очень много людей, и если они сумеют воспользоваться его связями… Поиск «Хисяку» может стать чуточку проще. Самая большая проблема, которая возникает перед Тихиро — то, что сражение под луной и последствия оставили Содзе без рук вообще. Тот явно из людей слишком упертых, потому в каких-то случаях использует зубы, но это все равно неудобно. Тихиро знает, он понимает это слишком хорошо, потому что и сам мучился от отсутствия одной конечности некоторое время. Когда у тебя что-то настолько резко забирают, разум никак не может перестроиться. Можно ли сказать, что это жалость? Но может ли он жалеть Содзе? Этот человек — его враг! Прямо сейчас он сидит рядом с ним (потому что настает его очередь дежурить; хотя, признаться, он почти все смены забирает себе, по причинам, которые не может назвать даже сам), читая книгу, которую ему посоветовал Хакури, хотя, сколько бы раз он не пробегался глазами по странице, он все никак не может запомнить текст. В какой-то момент это просто становится абсурдным, и Тихиро поднимает глаза на Содзе. Тот лежит рядом. Он спит, свернувшись в клубок под одеялом. Дыхания почти не слышно. Можно попытаться его задушить, и тогда… Нет. Так нельзя. Они потратили слишком много ресурсов на его спасение. Теперь им нужны его связи! Но он подходит ближе. Нависает сверху. Всего одно движение, и… Но это будет неправильно. Потому Тихиро так и не шевелит рукой, а Содзе, словно чувствуя, что на него смотрят, просыпается. Медленно, сначала дрожат его ресницы, потом он раскрывает глаза, и наступает секундное замешательство. Наверное, надо что-то сказать… Но взгляд Содзе быстро теряет растерянность, он придирчиво смотрит на Тихиро, осматривая его с головы до ног, потом растягивает губы в улыбке. С правой стороны уголок губ поднимается не так высоко из-за свежего шрама. — Что такое?.. — Нет. Просто смотрел, что ты еще дышишь, — Тихиро качает головой и возвращается обратно. На улице холодает, потому в помещении тоже прохладно, ему приходится притащить еще одно одеяло. Он гадает, знает ли об этом Содзе. Наверное, тому все равно. Он не в том состоянии, когда много судачишь о таких мелочах, его буквально вернули к жизни и выдернули с того света. — Ничего более. — Мне кажется, ты меня обманываешь. — Зачем мне это делать? Содзе просто пожимает плечами, не отвечая. Некоторое время они вновь сидят молча: Тихиро опять пытается вникнуть в книгу, а Содзе рассматривает его, потому что ему явно нечего делать. Тишина угнетает, потому в какой-то момент книга вновь оказывается отложена, а Тихиро садится на матрас рядом со своим пленником. Смотрит за тем, как медленно тот поднимается (да, без рук это сложно сделать) и облокачивается на стену, смотря на Тихиро зазывающим взглядом, мол, иди сюда. Сначала он хочет возмутиться и огрызнуться, но потом все равно садится рядом. Примерно в это время он начинает понимать, что Содзе вообще не знает рамок личных границ. На плечо опускается вес — Содзе кладет туда голову. А ведь я просто сказал, что мы работали вместе, думает Тихиро. Или тот факт, что мы с Сибой спасли его, значит для него настолько много? Но он боится спрашивать и просто терпит, пока Содзе заглядывает ему через плечо. — Это что за дерьмо ты тут читаешь? Тихиро вертит книгу в руках и откладывает ее прочь. — «Моби Дик». — Ого. Типа, по классике угораешь? — Наверное… Хакури говорит, что «Моби Дик» — книга про месть, про ее бессмысленность. Он дает ее Тихиро в руки с надеждой, что тот немного одумается, что поймет, что да, можно вернуть мечи, но нельзя бесконечно бежать в поисках мести, когда-нибудь, как и предсказывал Сиба, это его сломает. Но Тихиро не может узреть этого. Безумие Ахава кажется ему собственным — потому что белый кит точно такой же далекий и расплывчатый образ, как и «Хисяку». Он знает, чем закончится история, знает, что только главный герой выживет, потому что он не проникся духом мести капитана. Знает, но все равно не может забыть свою цель. Тихиро вздыхает, отпихивая книгу ногой прочь. — Там больше про китовый промысел, а не про месть. — Ну, да. В этом и суть. Ты не знал? — он озадачено смотрит на Содзе, и тот закатывает глаза. — Молодежь… — Мне ее рекомендовали не с этой целью. — А зачем? Тихиро прикусывает язык, но потом пожимает плечами. — Обещали историю мести. — Ну, месть! Это просто история про безумного старика, которому откусили ногу. Понимаешь, Тихиро, только полный дурак будет мстить силе природы, вроде киту, — они вдвоем с Содзе задумчиво смотрят на его собственные травмы, и он с жутко философским видом добавляет: — Вот, например, твой блондинистый приятель сказал мне, что я потерял руки во взрыве. Одну точно. Не буду же я мстить огню? Это бессмысленно. Но вот мечнику, который меня напополам едва не рассек — можно. В ответ Тихиро охает. Он чувствует, как по спине катится пот. Отомстить, значит. Нет, он не должен был ожидать иного. Содзе весьма мстителен, это было понятно по его поведению, и что он второй раз пришел к Тихиро, зная, что найдет его у замка. Но все равно, это как-то… боязно? Сложно сказать. При этом всем Тихиро понимает, что они сейчас не равные противники — даже если Содзе захочет наброситься на него, он в сотни раз слабее. Тихиро может придушить его голыми руками (что он, кончено же, делать не будет (он думает это, будто не хотел сделать это буквально пару минут назад)). Но Содзе явно интересуют другие вещи, а не месть. Он не поднимает головы с плеча Тихиро и задумчиво цокает языком. — У него же бы протез из китовой кости. Чем не закрытый гештальт? Но нет, ему был нужен именно тот самый кашалот. Хотя, ладно, даже если я найду того парня, что меня чуть не убил, может, я к тому времени уже передумаю. Это все не имеет значения, потому что ситуация меняется каждый день. Враги тогда — друзья сейчас, сечешь? Тихиро молчит. — Знаешь, я тоже не самый адекватный человек, давай признаемся честно, у меня есть свои увлечения, но это как-то чересчур. В смысле вся эта история Ахава. — Как твоя любовь к Рокухиро Кунисигэ? Странно называть отца вот так. Содзе одаривает его Взглядом, в котором читается слишком много одновременно. — Ты и про это знаешь? — Это первое, что ты мне сказал, — Тихиро задумывается. — Ладно, второе. Такое надолго запоминается. — Эм-м-м, сделай вид, что этого не помнишь. Мое маленькое хобби — это секрет. — Я уверен, даже твои подчиненные были в курсе. — Да блин! Ладно. Может быть. Но не угорай. Ты же не угораешь? Отлично. Да, это похоже. Но только это! Я просто, гм, впечатлился, окей? Может, это именно то, о чем и говорил Содзе? Что им надо о многом поговорить — и сейчас, когда они говорят по-настоящему, все ощущается иначе, не как столкновение идеалов, а как нормальный диалог. Если они теперь и правда не враги… Этот разговор видится Тихиро иначе, как будто так и должно быть. Нет чувства грозящей опасности. — Чем это? — фыркает Тихиро с коротким смешком. — «Истинный Удар». Слыхал? Хотя ты еще мелкий… Наступает тишина, настолько громкая, что будто звенит. Тихиро медленно поворачивается к Содзе, тот смотрит на него сначала без явной эмоции, потом явно начинает что-то подозревать и хмурится. Когда он поднимает голову и смотрит ему в глаза, сидя так близко, что на коже чувствуется дыхание, Тихиро одними губами шепчет: — Нет. Я его видел. В действии. — Когда? — В начале ноября его использовали… Содзе меняется в лице, не начинает что-то говорить, не делает ничего из ожидаемого — лишь склоняет голову набок и цокает языком, будто разочарованный, а затем возвращается обратно на место. Он наваливается на Тихиро всем весом, но это почти не ощущается, потом замечает: — Да уж. Говоришь, это дело рук «Хисяку»? — Ага. Молчат некоторое время. Потом Содзе тихо стонет и откидывает голову назад. Теперь он просто лежит на Тихиро, ни грамма стеснения. Тому хочется огрызнуться, но он не придумывает, что бы такого ответить, потому что Содзе начинает болтать вновь: — Как же меня заебало жить без рук!.. Вот кстати про Ахава. Думаю, мне нужны какие-нибудь протезы. Потому что серьезно, ты же не будешь меня кормить с ложечки каждый день, хоть мне и очень нравится, как ты со мной носишься. — Тебе что. — Ой, а ты будто бы не понял? Ладно, все, рожу попроще сделай. Тихиро злится. Злится очень ощутимо, но решает перевести энергию в другое русло. — Говоришь, протезы? — Да. Ты не знал? Чего сейчас только не делают. Нет. Тихиро прекрасно в курсе. Сиба предлагал установить ему такой вместо правой руки, но Тихиро сделал ставку на Шаль и не прогадал. Он сжимает правый кулак, вспоминая ощущение, пустоты вместо ладони, потом косится вбок. Враг. Или не враг? Как ему теперь относится к Содзе? Но в одном он может его понять — да, без руки, даже одной, ужасно. Неожиданный повод для единения. Он думает немного. А потом — о будущем. Что ж, если он хочет выжать из их сотрудничества с Содзе все, что только хочет, он должен быть готовым пойти на такие уступки. Потому он опускает взгляд вниз, думая, как странно, что из них двоих, тех, кому есть за что мстить, только Тихиро держится за эту мысль, а Содзе она попросту не интересна. Тихиро смотрит на Содзе. Тот задумчиво глядит в потолок. Уже не противник. Но… Кто? Тихиро надо решить самому. — Я могу достать тебе такие, — бормочет он, не зная, совершает ли ошибку или нет. Кто бы подумал, что какая-то книжка про китобоев к этому приведет. — В смысле ты знал?.. Тихиро чувствует, как от алкоголя в голове начинает что-то жужжать (или это цикады), но он старательно игнорирует это чувство, потому что все, что он сейчас может делать — просто смотреть на Содзе. Тот не выглядит чем-то удивленным; просто вздыхает и кладет руку ему на плечо, и металл кажется столь желанной прохладной благодатью, которая так нужна Тихиро сейчас. Он боится, что сейчас его схватят за волосы и ударят, но вместо этого Содзе просто оставляет ладонь лежать как есть. Он откидывается назад, облокачиваясь на руку, и смотрит куда-то вперед. Не имеет смысла куда именно — мыслями он все равно далеко. Он молчит пару минут, за которые Тихиро успевает вообразить самые разные сценарии в голове, но потом просто кивает и косится в сторону двух оставленных бутылок пива. Прохлада со лба исчезает, и Содзе отпивает из той, которую так и не допивает Тихиро. Видно, как ходит его кадык при каждом глотке. Почему-то Тихиро не может отвести от него взгляд. Наверное, он слишком пьян, хотя выпил совсем немного. — Да. Я знал примерно с марта. Тихиро нелепо моргает. — Но… почему? — Что — почему? — Почему ты… молчал? Почему не попытался убить меня, думает он. Содзе же облизывает губы. Он смотрит вниз, на Тихиро и в его глазах вновь непроглядная тьма, как в первый день их знакомства, но угрозы все равно не чувствуется. А может, это просто игра света. — А что я должен был сделать? Мне все равно, Тихиро. — Как тебе может быть все равно?! — Не ты меня убил. Ты только этому посодействовал, — он начинает смеяться и отставляет бутылку прочь. Даже после двух, он не выглядит пьяным вообще. А может, Тихиро просто не может теперь различать такие детали, потому что его голова начинает болеть. — Слушай… Мне уже все равно. Это было полгода назад. Плюс я примерно понимаю, что произошло, если ты говоришь, что «Хисяку» — мои бывшие боссы. Скорее всего они со мной связались… и мы над чем-то работали. И наши пути пересеклись. Я сказал тебе что-то невероятно умное, а ты сказал, что мое мнение — херня собачья. И так далее. Да? Тихиро не может вымолвить ни слова, он просто глупо моргает, когда Содзе хмурится. Тот явно убеждается в своей теории — ну еще бы. Она практически правдива. Не хватает лишь пары штрихов, пары деталей. Но как? Как он это понял? Одними губами он задает свой вопрос, и прохладная ладонь возвращается ему на лоб, поглаживает пальцем по лбу, едва касается шрама, и от этого по телу проходит странное ощущение — будто разряд тока. Но оно приятное. Тихиро просто закрывает глаза, предпочитая насладиться им, а не вопросом. Содзе в ответ разочарованно фыркает. — Реально? Это супер просто. Я увидел, как ты убил парочку человек, потом соотнес это с моим шрамом, глубиной раны по краям, и сделал вывод, что рубили снизу-вверх. А ты постоянно так делаешь. Плюс ты явно что-то знал про меня, потому что не хотел ехать к моей старой базе! Ты че, боишься, что я отомщу? Тихиро не знает. У него слишком болит голова. Он просто пожимает плечами. — Тогда расслабься. Я не буду этого делать. — Почему?.. — Глупость, — неожиданно злится Содзе и наклоняется к нему ниже. Они смотрят друг другу в глаза, и Тихиро кажется, что наконец-то в этой темноте он видит звезды. — Один вопрос тупее другого. Потому что я люблю тебя, Рокухиро. А потом — целует, и Тихиро чувствует привкус алкоголя на языке, а еще — что его голова наконец-то перестала болеть.