времена года, вивальди

В таком узком пустом коридоре каждый шаг будет отдаваться эхом, потому Тихиро ступает с особой осторожностью; он затаивает дыхание, меч пускает лезвием вниз, чтобы не отсвечивало в редком лунном свете, что пробивается сквозь закрытые старые жалюзи, в которых полно дырок. Все это место пропитано духом ветоши и старости, а деревянный пол так и норовит скрипнуть при каждом движении, потому он предельно осторожен. Впереди засел враг, что ожидает его прибытия. Он не знает, кто конкретно пришел по его душу, но Тихиро не хочет влезть в продолжительную утомительную драку, проще обезглавить противника одним ударом и дальше искать в его офисе информацию в тишине… Он бы предпочел решить все переговорами, но его наводчик — тот, что сейчас сидит по другую сторону наушника, по которому они связываются — говорит следующее: — Прости, Тихиро, но мы так смачно посрались, я пообещал ему жопу на уши натянуть, так что мирного решения не будет. Вот и работай потом с этим ублюдком, злится про себя Тихиро, делая еще один осторожный шаг. Мало того, что его используют, как разменную монету, так еще и не оставляют выбора. Всегда нужно искать способ решить ситуацию мирно. Всегда! Но так выходит, что его новый напарник в темных делишках не умеет договариваться… Или скорее умеет, но не любит, потому каждый раз, когда он приглашает Тихиро ради крупицы информации чего-то стоящем (чаще всего не о зачарованных клинках, а просто о ситуации на черном рынке; к сожалению, некоторые события вынуждают окружение и в частности различные общества чародеев взглянуть на него поближе и начать охоту, что вынуждает его не только рыскать за своей целью, но и оглядываться почаще, желательно устраняя проблемы), дело завершается бойней. Когда он останавливается, переводя дух, в наушнике раздается знакомый голос, противно тянущий гласные: — Ну че? Ты там долго морозить жопу будешь? — Заткнись, — шипит Тихиро. Нельзя прерывать тишину, его услышат! — Да ладно, че ты такой злой? Расскажи лучше, ты уже убил того парня? Как его… Тихиро хочет закрыть глаза и постучать головой о ближайшую стену. Чем больнее, тем лучше. — Нет. — Нет? Ну дела! Что так долго-то? Ты же обычно как молния, вжих-вжих, и все готово. Ну ладно, если ты такой скучный, давай поговорим обо мне. Я вот сейчас лежу в ванной, и на мне совсем ничего нет… Желание побиться головой о стену кажется еще более соблазнительным… Тихиро глубоко вздыхает, пытаясь собраться. Неважно, что говорит его собеседник. Он — идиот, постоянно говорит всякие глупости. При этом он совершенно разумный и крайне умный человек, вот такой вот парадокс. Как только их отношения перешли из стадии ненависти в нечто, напоминающее товарищество, эта резкая грань между опасным лукавством и просто безалаберностью постепенно исчезла, отчего Тихиро увидел стороны своего бывшего противника, какие не ожидал увидеть… И, признаться, он не уверен, что хотел бы их знать. Верно говорят — блаженно неведение, и теперь он не знает, сможет ли прикончить его в момент, когда это потребуется. Потому что в этом сомнения нет — когда-нибудь этот момент наступит. Ведь по ту сторону телефонного звонка с ним говорит… Внезапно, впереди доносится шорох, и Тихиро вырывает наушник из уха, отчего тот повисает на проводе. Противник тут! Его поджидают! Он решает плюнуть на тихое передвижение, бросается вперед, отчего гнилые доски под ногой трещат, и ныряет в темноту, где его ждет враг. Это похоже на прыжок в пасть дракона, но Тихиро знает, что нет никого, кто сравнился бы с ним сейчас в силе. Потому он произносит одно — имя клинка — и в эту же секунду с лезвия вспархивает черная золотая рыбка, а следом доносится сдавленный вскрик. Звенит сталь. На пол брызжет кровь. Под лунным светом вновь кто-то погиб. Тихиро тяжело дышит, чувствуя, как по лицу стекает брызнувшая на него кровь. Всего несколько ударов, но вот, враг повержен. Грязно вышло, потом опять отмывать кровь с лица, а от воды так неприятно сушит кожу… Хорошо еще, что не попало на шрам, мыть ту сторону лица совсем неприятно — после мыла кожу так стягивает… Невольно он касается собственного рубца, словно проверяя, на месте ли он. После этого бешеное сердцебиение успокаивается, постепенно, пока в комнате не повисает мертвая тишина. Иногда шрам — единственное, что напоминает ему о том, что нужно продолжать двигаться вперед. Когда он возвращает наушник на место, то слышит обрывок фразы: — … и потом я ему сказал… Эй? Что за шум? — Я закончил, — признается Тихиро, благодаря богов за то, что упустил большую часть очередной странной истории. Он переступает через тело в кабинете и подходит к сейфу, в котором хранятся ценные сведения, за которыми он и пришел. Склоняется, чувствуя холодный металл. — О чем ты говорил? — Ты меня не слушал? — его собеседник наигранно обижается. — Ну конечно. Ради чего я вообще стараюсь? Ты такой жестокий, Тихиро. Серьезно, тебе надо научиться уважать других, а особенно меня, и, самое главное, мои рассказы. Я же так стараюсь подбирать самые интересные… Ты опять замолчал, ты что, опять не слушаешь?! — Нет, — задумчиво бормочет Тихиро, осматривая сейф. — Мне просто нечего сказать. — Надо было ответить, что ты только рад выслушать мой чудесный голос!.. Ну ладно, что уж там, хрен с тобой. Что там у тебя? — Сейф. — Ну это я понимаю, что сейф. Тихиро… Ладно. Взламывать умеешь? — Я могу его разрубить. Вряд ли обычный сейф выдержит атаку магического меча, размышляет он. Он уже хочет занести клинок и ударить, в воздухе вновь появляются золотые рыбки, но голос его товарища, неожиданно резкий, останавливает его всего в миллиметрах от стали: — А ну стоять! Насилие, видишь ли, не самое простое решение, к которому ты должен прибегать, шаришь? — Это ты мне говоришь? С той стороны Тихиро слышит сдавленный кашель, затем его собеседник возмущенно цокает языком: — Грубо! Но твоя взяла. Нет, вообще-то сейф нельзя рубить, потому что на бумаги выльется краска и все испортит, ты что, не знал? — когда тот не отвечает, смотря на сейф и чувствуя, как уши заливаются алым, по ту сторону провода доносится смешок. — Не знал. Слушай, Тихиро, кто тебя вообще учил подобным вещичкам? Ну, там, как работает подполье… Все чудесайтей и чудесатей! Да никто, думается Тихиро. Сиба-сан объяснял немного, но в основном Тихиро предпочитал обходиться без слишком подробного изучения тонкостей подпольного мира. Да, он научился говорить так, чтобы люди его боялись, да, распознавать некоторые знаки и жесты, но не остальное. Тонкости вскрытия сейфа сюда, например, тоже относились, потому что никогда до этого Тихиро их не ломал. Он никогда не занимался воровством. Когда он не отвечает, голос приобретает чуточку снисходительные нотки: — Да ладно тебе, не ссы. Подумаешь… По тебе видно, что ты из того разряда бойцов, что больше о бойне пекутся, чем о таких проблемах. А еще моралист, стесняшка, и так далее, так далее… Присядь-ка перед ним, сейчас я объясню тебе тонкости вскрытия сейфов! Ты слушаешь?.. Нет, типа, серьезно, я не хочу всю эту муторную херню просто так рассказывать, я ценю наше с тобой время, особенно мое. Последняя фраза внезапно вызывает у Тихиро улыбку. Вечно он о таком беспокоится. Странный человек. Когда он впервые заметил за ним эту черту — будто обиду, что его проигнорировали — Тихиро показалось это странным, но теперь он понимает, что если его собеседник заинтересован в тебе, то ты обязан выслушать его до конца. Принять этот символ доверия. Почему-то вот так оно выражается… Но он, наверное, не против. — Да, Содзе. Я слушаю. Когда Тихиро возвращается в намеченное место — это одна из временных квартир — он встает перед дверью и несколько раз стучится, но потом, понимая, что ему никто не ответит, тяжело вздыхает и лезет за ключами. Не предполагалось, что он вообще будет сюда захаживать, но так уж выходит, что в перерывах между работой с Сибой он заглядывает сюда. Тихиро не уверен, злит ли его это или нет. С одной стороны, ему стоило бы заняться чем-то полезным. Не тратить времени на человека, что лишил его руки в свое время, что мучил Шаль, в котором из хороших качеств разве что… Да есть ли они, эти хорошие качества? Но потом он вспоминает, что случилось, и гнев как-то затухает. Он входит в полутемную квартиру, стягивает ботинки. Тут всего одна комната, и в ней, перед столом с множеством пузатых экранов, часть из которых показывает лишь монохром, и на которые выведена разная информация, в мягком кресле сидит искомый им человек — хозяин квартиры. Содзе не оборачивается в его сторону, хотя наверняка услышал бы шум, и Тихиро думает, что он уснул. Такое пару раз случалось, сильно хотелось бросить его и уйти, но природная праведность не давала — приходилось тащить этого ублюдка в постель, тот, конечно же, просыпался, брыкался, и с их разницей в росте это было похоже на катастрофу. Один раз это закончилось короткой потасовкой, в которой Тихиро, разумеется, взял верх. Но сейчас это всего лишь наваждение. Когда Тихиро делает еще шаг ближе, кресло разворачивается к нему, и он видит Содзе. Он опять сидит, завернувшись в отвратительный оранжевый плед. Тихиро размышляет о том, что надо его выкинуть — он уродлив. Тот одаривает его кривой усмешкой и разводит руки в стороны. — Я уже соскучился. Совсем не меняется. Тихиро хмурит брови, а потом кидает ему в руки завернутые в пакет, чтобы не промокли, документы. Содзе ловко ловит его и потом швыряет на стол, явно не желающий разбираться с этим ближе к ночи. Тихиро его прекрасно понимает; сейчас ему нужно отправиться на станцию, и уже оттуда на электричке добраться до Сибы. Было бы удобней позвонить ему, но Тихиро не хочется, чтобы тот знал, с кем он сейчас работает. Хотя… наверное, он все прекрасно знает, просто не говорит из вежливости. Он несколько секунд просто топчется на месте, а потом невпопад брякает: — Ладно. Я пойду. И уже отворачивается, но не успевает и шага сделать, как его хватают за руку, крепко, а затем ухо обдает теплым дыханием. — Ну что же ты, Тихиро… Мог бы и остаться. Тихиро лишь оборачивается, хмуря брови. Хватка у него неприятная, но это не вина Содзе, как бы иронично это не звучало. Все дело в… Тихиро опускает взгляд вниз, на руку, которой его держат, точнее, на… — Как протезы? Это одна из новых моделей, не громоздкая, тонкая работа, работающая на духовной энергии, но это все еще не рука из плоти и костей, потому Содзе все еще не до конца может управляться с тем, как сильно он сжимает тот или иной объект. Сколько кружек было разбито в первые дни — не счесть. Но постепенно он привыкает, Тихиро чувствует это. И, хотя ему неприятно, что Содзе замечает и разжимает пальцы, он не собирается ругаться. Ведь в каком-то роде замена обеих рук на протезы — это его, Тихиро, вина. Другое дело, что он не чувствует за это угрызений совести, потому что Содзе заслужил. После вопроса лицо у Содзе озаряется его дурацкой солнечной улыбкой, в глазах появляется блеск, губы подрагивают в предвкушении — он всегда так реагирует на любые вопросы о себе, явно польщенный заботой Тихиро. Он подступает ближе, нависая над ним, отчего его волосы застилают лицо, но Тихиро все равно видит глаза (один оставшийся глаз), горящие огнем. Механические пальцы совсем не теплые. Они немного поскрипывают, когда Содзе шевелит ими. Тихиро чувствует неприятную дрожь, когда ощущает их прикосновение на коже. — Я так рад, что ты за меня беспокоишься, — мурчит он, наклоняясь все ближе, и Тихиро закатывает глаза, когда его дыхание пробегает по шее. — Знаешь ли, в последнее время я начинаю ценить это все больше… Разумеется, это всего лишь игра; Содзе просто дурачится, он не собирается целовать его в шею, Тихиро знает. Знает и то, что Содзе в курсе о том, насколько сильно его смущают такие игры, отчего он продолжает забавляться раз за разом. Это начинает надоедать, но Тихиро просто позволяет ему продолжить эту глупость, ровно до тех пор, пока тот и правда не задевает чем-то — он не хочет знать чем именно — его кожу, из-за чего он отталкивает мужчину прочь. Они смотрят друг на друга. У Содзе игривый взгляд, у Тихиро — смущенный. Он чувствует, как горит его лицо от румянца. — Я говорил тебе прекратить! — Да ладно, и отказать себе в таком зрелище? — Содзе со страдающим видом сводит брови и вздыхает. — Ты такой жестокий! Лишь бы работой заниматься! Я, может, соскучился, а ты… Ой, ну рожу-то попроще сделай. Он продолжает крайне драматично страдать, а Тихиро наблюдает за ним, стоя поодаль (кажется, он все же решает остаться сегодня на ночь — перспектива ждать электричку не прельщает вообще). Кому-то могли бы показаться странными их отношения после всего, что произошло между ними одной лунной ночью. Сам Тихиро считает аналогично, он знает, что даже Сиба не очень одобряет подобного союза, но им нужна информация, а Содзе — лучший ее источник. И лишь сам Содзе… не видит в этом ничего странного, потому что, какая ирония, когда Тихиро находит его по наводке Азами об некоем ценном источнике информации… … он не помнит. Знакомый подпольный медик Сибы говорит, что фрагмент стальной конструкции, ударивший в голову, повредил что-то, что урон был слишком силен, но сила датенсеки, напитанного кровью Шаль, «откатила» часть полученных ран до предыдущего стабильного состояния. В итоге, побывав за гранью смерти, Содзе вернулся… … вернулся, не помня ничего ни про Рокухиро Тихиро, про магические мечи. Последних нескольких месяцев как не бывало. Впрочем, Тихиро это лишь на руку. Он издали наблюдает за тем, как Содзе быстренько просматривает принесение ему бумаги, за тем, как на его губах появляется ухмылка. Вот так они и могли бы сотрудничать, если бы Содзе не сотворил страшные вещи с Шаль, если бы не убил ее мать, не разделывал ее на куски. Несбывшееся будущее… А ведь было бы гораздо проще, признает он себе. Содзе — полезный союзник. Жаль, что ублюдок. Такой Содзе ведет себя немного иначе. Он, вероятно, полагает, что Тихиро его близкий товарищ, раз помог ему после страшной раны, потому его отношение отличается от того, каким Тихиро помнит его с их двух первых встреч. Он становится болтливей, постоянно вторгается в личное пространство. Видимо, такой он на самом деле и есть. Он глупо шутит, у него богатая мимика… Тихиро замечает множество новых деталей. Как враг Содзе опасен, но как союзник он скорее вызывает желание закатить глаза. Когда ему надоедает стоять столбом, Тихиро подходит ближе и смотрит на бумаги, разложенные на столе. Признаться честно, он ничего в этом не смыслит. Он бы и на миссию эту не согласился, но они вроде как сотрудничают (он придумывает эту ложь впопыхах), потому приходится помогать — Содзе сейчас не в том состоянии, чтобы бегать вместе с ним по миссиям. — Что-нибудь интересное? — Для меня — да, для тебя — сомнительно, — Тихиро замечает лукавую улыбку на его губах, и затем Содзе резко разворачивается к нему. — А что, хочешь помочь разобраться? Прости, дружище, но финансовой грамотности я тебя обучать не хочу. — Я ее и так знаю. — Тут, видишь ли, нужно особое умение! Чтение между строк! Черная бухгалтерия, это все! В этом ты вряд ли шаришь… Или хочешь немножечко частных уроков? Только если будет аванс… Осторожно. Он опять играется. — Знаешь, нам нужно с тобой сотрудничать… Ты так клево нарезаешь людей в фарш, может, из нас вышла бы отличная парочка. Ты записываешь свое рубилово, а я монтирую запись. Мы станем легендами снафф рынка. Это все несерьезно. — Иди в задницу. Тихиро лишь хмурит брови, когда Содзе вновь приближается к нему, но потом фыркает и просто отворачивается прочь, отчего у того жутко разочарованный взгляд. Его очень весело обламывать… Наверное, рядом с Содзе Тихиро тоже заражается этим его глупым поведением, слишком несерьезным. Но в этом нет ничего плохого, думает он. В конце концов это всего лишь выгодное сотрудничество, и, если потребуется, Тихиро запросто убьет Содзе. Он в этом уверен. Он оборачивается назад, смотря на его спину. Содзе даже не смотрит на него. Он ему доверяет. Тихиро угрожающе щурит глаза… Что случится, когда он вспомнит? И вспомнит ли он когда-нибудь? В какой-то момент он ведь наверняка поймет, что оставленная мечом рана принадлежит именно руке Тихиро. Но пока что до этого далеко, потому он отворачивается и снимает с плеч плащ, чувствуя приятную усталость. — Я могу приготовить ужин. Он подумает об этом позже.