Человек

— Сирша! Салливан открыла глаза — перед ней снова стоял ее любимый человек. Разве это все уже не случилось? Когда-то они с Блейном уже стояли на той крыше и смотрели на этот же, слишком узнаваемый фиолетово-синий закат. Но нет. Салливан точно испытывала это впервые; неужели дежавю? Блейн обнял ее, смотря прямо вверх, ей в глаза, и держась за ее плечи. Разве он был раньше таким молодым? Глупая — а каким еще ему быть? На дворе было самое начало лета, ветреное и еле-еле теплое. Сорок первый день рождения Блейна должен был быть в июле. «Что это со мной?» Сирша пахла кровью и мазутом, Блейн — чистотой и морским воздухом. Рэйберн смотрел на нее так нежно, завлекая ее в пучину своих голубоватых глаз, и Сирша просто не смогла удержаться. Уже через секунду Блейн почувствовал, как их губы соединились в жарком поцелуе; жаль правда, у них не было много времени. — Милая, мы опаздываем на роспись. Ты даже еще не одета, господи. — Англичанин был упрямый. Пришлось отрезать ему несколько- кхм. Блейн мог бы испугаться, мог бы оттолкнуть Сиршу от себя — только что она снова пытала человека. Но с Салливан просто не могло быть по-другому, и Рэйберн принял эту часть своей «женушки» так же, как и ту глупую татуировку посередине ее груди, как и ее бессмертие… Черт, ее первое убийство было на пятнадцать лет старше него! Сегодня был день их свадьбы… если это можно было так назвать. Сиршу не отпустили с работы, так что роспись пришлось перенести на вечер, у них даже не было гостей, а еще они даже не определились, кто берет чью фамилию. Было ли это спонтанным решением? Да. Один раз Блейн в шутку назвал Сиршу своей женой, и так получилось, что они тут же подали заявление в место регистрации брака. Его рассмотрения, правда, пришлось ждать очень долго — где-то два месяца. Сирша подмигнула Блейну и быстро спустилась с крыши штаба ИРА по пожарной лестнице. Рэйберну, правда, повезло меньше — он уже был в своем костюме, и спуск дался труднее. Хорошо хоть, ткань была черной! Салливан взяла пакет со своим платьем, залезла внутрь штаба через окно раздевалки… — Ты такая красивая. Сирша знала, что Блейн пытался не прослезиться; у него не получилось, но Салливан решила это не упоминать. Сирша взяла его за руку, они быстро побежали на регистрацию… Работница ЗАГСа, кажется, не была ими довольна, но Сирше было как-то плевать. Рядом с ней стоял Блейн, и на его лице, обычно серьезном, просияла такая широкая улыбка, что ее сердце взорвалось от переизбытка чувств. Работница ЗАГСа была женщиной в возрасте, с огромными золотыми сережками и документами в руках. Она поприветствовала Блейна и Сиршу легким кивком, попросила их присесть… В фильмах все выглядело совсем-по другому, с церемонией и «можете поцеловать невесту», но откуда им знать, как все на самом деле? — Мистер Рэйберн, согласны ли вы взять мисс Салливан в жены? Блейн тихо всхлипнул и перевел взгляд на Сиршу. Она все еще пахла кровью, мазутом, и эта отвратительная комбинация почему-то казалась ему чем-то таким родным и теплым… Рэйберн сжал ее руку в своей, закрыл глаза на секунду, пытаясь запомнить этот момент, и радостно кивнул: — Да. Сирша Рэйберн проснулась одна, как и всегда. С момента смерти Блейна прошло уже столько времени, и все, что у нее от него осталось — редкие сны и обрывки воспоминаний. А еще Мартина. Интересно, как она там? Сирша давно ее не навещала, и могла бы поехать сегодня, но уже обещала встретиться с Джейми — Чжао уже, наверняка, готовилась выйти из дома. «Что-то я расслабилась за двадцать один год мирной жизни. Даже опаздывать стала. Был бы Дуглас жив, нашел бы способ меня убить». Сирша быстро надела первое, что попалось под руку (правда, ей пришлось наспех проверить, чтобы этот брючный костюм не был старше прабабушки Джейми), и вышла из дома. Хорошо, что до их любимой кофейни, где они постоянно встречались, было так легко добраться на машине… «Серьезно, блять?! На дороге яма, а строители ушли бастовать? Ненавижу Францию». Что ж, Сирше пришлось объехать. Джейми уже ждала ее в кофейне, доедая свой десерт, и Рэйберн, неловко прищурившись, заказала себе кофе и села рядом. Джейми усмехнулась, пожала плечами и продолжила есть — неужели дни, когда она отказывала себе в еде, давно прошли? Сирша подмигнула подруге и решила извиниться: — Опять строители бастуют. Кто ямы будет заделывать? — Тяжело привыкнуть? Я думала, по всей Европе так. Откуда Сирше знать, бастовали ли в Ирландии? Она сама уже давно оттуда уехала, но к сожалению, Джейми не должна была об этом знать. Рэйберн пожала плечами, вздохнула и покачала головой: — Не знаю, как в столице, но в моей деревне такого никогда не было. Моя бабуля сказала бы что-то вроде «чертовы либералы». Под «бабулей» Сирша имела в виду себя. Не то, что она была против забастовок или либерализма, даже наоборот — просто Рэйберн все еще не могла простить основателей «Фианна Файл» за то, что они пошли на такую сделку с англичанами после Войны за Независимость. Когда от Ирландии откусили большую часть графства Ольстер, что на севере, Сирша почувствовала, что лишилась части себя. Ольстер, как и Дерри, который в нем и находился, были ее родиной, давно забытой и покинутой. «Я была в Дерри. Почему, черт возьми, я не навестила родительский дом? Наверное, его и нет уже, но может, хоть район остался прежним? Доки?» Конечно, нет. С того момента прошло сто десять лет. Но разве Сирша могла пойти куда-то в тот раз, после Кровавого Воскресенья? В Дерри она не видела ничего, кроме штаба ПИРА и дороги к аэропорту в Лондон. Может, Сирше все же стоило посетить родной город? Нет. Даже если ее семья точно была мертва и не оставила потомков, Рэйберн просто боялась того, что увидит там. Сирша попыталась переключиться на что-то другое, но хорошая мысль быстро окрасилась черным, пропиталась сажей: «Дуглас закрыл меня собой… Чертов идиот. Всю жизнь потом прихрамывал». — Эй, Одри? Ты уже пять минут смотришь на стену и молчишь. Сирша неловко усмехнулась, посмотрела обратно на Джейми и вдруг, сама не зная, почему, положила свою руку на ее плечо. Неужели Джейми тоже была в опасности? Джон постоянно говорил, что у них было мало времени, и теперь, когда у Рэйберн снова есть близкие люди… Чжао ведь даже ничего не знала! Как это объяснить вообще? Сирша хотела что-то сказать, но Джейми ее опередила: — Знаешь, мне кажется, тебя что-то беспокоит. Уже давно. Наверное, ты не расскажешь, но… — Ничего серьезного, — выдохнула Сирша. — Знаешь, я ведь веду тот блог. Ищу материалы и поражаюсь человеческой жестокости. И вроде бы уже привыкла, но где-то месяца два назад… Я наткнулась на одну книгу. «Мой единственный выход — представить ситуацию, как что-то не совсем реальное. Может, хоть так у меня получится рассказать Джейми о сделках? Хотя бы немного…» Джейми внимательно слушала Одри; на ее лице было написано непонимание. В первую их встречу Флеминг просто взяла и вывернула Зоэ руку, чтобы защитить Джейми. Одри выглядела, как человек, которого ничто не способно напугать, но кажется, Чжао была не права. Флеминг посмотрела на нее снова, сделала глоток своего кофе и продолжила говорить: — Там про Пасхальное восстание. Но все описано так, будто… В той ситуации что-то было нечисто. Англичане описывались, как люди невиданной силы, со светящимися глазами… Будто заключили сделку с дьяволом. Я, конечно, сначала не поверила, начала искать, но по воспоминанием одного солдата, все выглядело именно так. — Ты шутишь? — Джейми захлопала глазами, пытаясь понять, что нашло на Одри, и вздохнула. — Я не думала, что какая-то странная книга сможет выбить тебя из колеи. — Обычно — нет. Но просто прочти ее, ладно? Я уже отдала ее другу и не помню название, но может, сможешь найти через интернет. Сирша, конечно, врала. Никакой книги не было, но может, в поисках такой, Джейми наткнется на нужную информацию о сделках и сумеет себя защитить? Хотя бы немного. У Рэйберн все равно не было выбора — если бы она призналась, в чем было дело, Джейми бы просто приняла ее за сумасшедшую. Их встреча вскоре закончилась — Джейми нужно было идти на маникюр, но кажется, она просто была в шоке от услышанного. У Сирши не было времени об этом думать… Точнее, ей просто не хотелось, хоть у нее и был полностью свободный день. Рэйберн пошла по знакомой ей дороге через парк, чтобы подышать свежим воздухом; ее любимая лавочка была занята какой-то женщиной, и Сирше пришлось сесть на другой ее край. Сирша закурила, смотря на темное небо. Из-за светового загрязнения звезды можно было увидеть только вдали от больших городов. А ведь когда-то, даже живя в Дублине, Рэйберн могла просто залезть на крышу и увидеть столько созвездий, что можно было устать их считать! Все-таки раньше было лучше: и трава зеленее, и воздух чище, и картошка вкуснее. «Ага. А еще приходилось ходить на митинги, чтобы женщинам разрешили голосовать и работать. Ну его, в двадцать первом веке лучше…» — Он хорошо вас спрятал, — вдруг произнесла женщина на скамейке. «Чего?!» Сирша перевела взгляд на женщину, и ее сердце упало. Рэйберн видела ее раньше, ровно двадцать один год назад, на поминках Блейна. Тогда она, такая же молодая, как и сейчас, стояла поодаль, не говоря ни слова… Тогда она исчезла быстро, за секунду. Теперь она, очевидно демон, решила с ней заговорить. «Пиздец!» Сирша чувствовала гул сердца, лихо бьющегося о ее грудную клетку, видела, как энергия снова переполняет ее тело, готовая защищать свою новую хозяйку. Кем была эта демоница? Рэйберн не знала, и ей не хотелось тратить времени на разговоры; нужно было ее избить, уничтожить… Ну, или хотя бы самой уйти отсюда живой. Светловолосая демоница усмехнулась, смотря на фиолетовые глаза Сирши, и покачала головой. Неужели она не собиралась с ней драться? Рэйберн уставилась на нее, не в силах произнести ни слова, и демоница, довольно кивнув, повторила: — Ух, как вам идет его сущность! Он хорошо вас спрятал. Но недостаточно хорошо, чтобы я не нашла. — Вы кто?! Если вы здесь, чтобы убить меня, я не сдамся! Сирше пришлось приложить все усилия, чтобы не напасть на демоницу. А что она могла сделать? Даже если Рэйберн была физически сильна и постоянно развивала свою энергию, ее новая знакомая была намного старше и могущественнее ее; по крайней мере, Сирша чувствовала это внутри себя. И демоница была слишком уж довольна таким эффектом: — Ну подождите пока угрожать, я надеялась на цивильную беседу. Я Мэанаир. Знаете, что я представляю, как демон первого круга? Мэанаир протянула Сирше руку, и та тут же ее пожала. Зачем Мэанаир на это шла? Это ведь она забрала Джона к Властелину, она была косвенно виновата в его потере памяти! А теперь она сидела рядом с Сиршей, смотрела, как она курит, и задавала ей какие-то вопросы. Помнила ли Сирша, кем была Мэанаир? Да. Но даже если бы она забыла, энергия будто шептала ей на ухо, подсказывала правильный ответ… — Ненависть. Мэанаир довольно улыбнулась и вдруг подняла руку, изгибая пальцы в каком-то странном жесте. Сирша инстинктивно схватилась за ее запястье, чтобы не дать Мэанаир себе навредить, но демоница лишь рассмеялась… Вместо Сирши она околдовала случайную женщину, проходившую мимо. Она застыла, и на ее прежде спокойном лице выступили какие-то странные розовые пятна. Нет, Мэанаир не наслала на нее болезнь — женщина выглядела так, будто была готова устроить Третью Мировую войну и утопить в крови весь белый свет. — Что вы делаете? — Сирша аккуратно отпустила руку Мэанаир и выгнула бровь, смотря на бедную незнакомку. — Она такая… — Ох, не переживайте. Я всего лишь вытаскиваю ее эмоции наружу. Мне это делать просто, доля Ненависти есть в каждом из нас. Не представляю, как Альморет выкручивается со своим Балансом. Такая странная область! Вдруг, одним легким движением руки Мэанаир отпустила чары, но эффект от них был уже необратим. Женщина тут же нахмурилась, сжала руки в кулаки и убежала в неизвестном направлении. Интересно, что она собиралась делать теперь? Сирша вопросительно посмотрела на Мэанаир, и та ответила: — Сегодня вечером она устроит мужу большой скандал. Сиршу все это уже начинало раздражать, как и любая ситуация, которую она не могла полностью контролировать. Одно слово Мэанаир — и все, гореть ей и Джону в аду. Но почему демоница вообще вышла на контакт? Почему просто разговаривала с ней и почему, черт возьми, позволила ей попытаться убрать ее руку, когда Мэанаир взяла ту женщину под свой контроль?! — Обойдемся без прелюдий. Чего вы хотите? Мэанаир рассмеялась — Сирша ее забавляла. Сначала она впала в ярость, потом в ступор, теперь так вот… требовала. Что ж, Мэанаир все же должна была этим поделиться. Улыбка пропала с ее вечно молодого лица; судя по тому, как Мэанаир посмотрела по сторонам, ей явно не хотелось, чтобы об их встрече кто-то узнал. Значит, Мэанаир точно не собиралась ее сдавать. Почему? — Поболтать, Сирша. О вас. Об Альморете. Наши с ним братья никак не могут понять, что вы такого сделали, чтобы заставить его даровать вам вечную жизнь. Кажется, Экаль’Ивар уже задавал ей такой вопрос — перед тем, как сжег Дом мадам Розетты дотла. Сирша достала еще сигару, чтобы успокоиться и ответить. А что вообще говорить? Когда Рэйберн узнала, что Джон любил ее, она уже была в отношениях с Блейном, пережила Йоке с Бруно и прошла через сорок девять лет невыносимой боли. Сирша вообще не была в состоянии, чтобы об этом попросить. — Ничего я не… — Знаю, — перебила Мэанаир. — Извините, у меня сейчас трудный период. Я сказала, что наши с ним братья задаются этим вопросом. Мне все понятно. Что? Кажется, Сирша ударилась головой. С каких это пор демоны извинялись? Что вообще за «трудный период»? Как Мэанаир могла понять то, что не было доступно демонам, если только не… Рэйберн крепко затянулась, чувствуя черный дым в своих легких, и выдохнула, пытаясь сформулировать мысль: — Не знала, что демоны могут испытывать эмпатию. С вами случилось то же самое? Может, это был шанс Сирши? Поддержка Мэанаир могла изменить все — без нее и она, и Джон, не смогут скрыться от Властелина. Еще один демон первого круга будет очень полезен их сопротивлению. Даже если Мэанаир не будет драться с собственным «отцом», если Азал’Алора можно было так назвать, она могла бы просто ничего не говорить и дать им возможность убежать и подготовиться еще немного. — Я ни в кого не влюблялась, — покачала головой Мэанаир. — Я не знаю, что я чувствую. И почему я здесь, а не у Властелина. Мэанаир мучилась. Сирша не знала, были ли у демонов первого круга сердца, но разум Мэанаир точно наполнился новыми, неизведанными и чужеродными для нее эмоциями. Часть ее хотела игнорировать все это и продолжать жить, как прежде, но другая ее часть задавалась вопросами. Так может, Сирша могла попытаться помочь Мэанаир… в обмен на поддержку? Демоница, правда, продолжала говорить: — Все вокруг как будто слепые. Я сразу заметила перемены в Альморете, когда к нему вернулась память, но никто ничего не сделал… — Вы тоже. Вы никому не сказали. И правильно сделали, Мэанаир, — подмигнула ей Сирша. — О чем вы говорите? — цокнула Мэанаир. — Я демон. Ненависть. И я должна служить Властелину. Сирша хитро улыбнулась. Теперь у нее была крайне удачная позиция, в которой она могла опровергнуть доводы Мэанаир и сделать так, чтобы она присоединилась к ним… хотя бы во время финального сражения. Рэйберн посмотрела обратно на демоницу, еще раз подмигнула ей и ответила: — Думаете, ваш Властелин даст вам ответы? Вместо того, чтобы рассказать Альморету, что делать с новыми чувствами, он стер ему память. Хоть вы и не подарили кому-то бессмертие, он вполне может сделать это и с вами. Поэтому, Мэанаир… Если вы хотите хоть что-то узнать и разобраться в себе и в этом мире, присоединяйтесь к нам. Мэанаир не нашла слов, чтобы ответить Сирше. Она потерла виски, как будто была не тысячелетним могущественным существом, а обычной женщиной в тупике. Демоница смотрела на Рэйберн — несмело, будто не могла понять, что делать дальше и как поступить. Сирша знала, что сейчас лучше не давить и просто дать Мэанаир сказать все самой. Это сработало… ну, или нет. — Я подумаю, Сирша. Можете не переживать, я не стану рассказывать Властелину, где вы. Пока что. «Пока что» не звучало достаточно обнадеживающе, но уже значило многое. Сирша закурила третью сигару, закрыла глаза, чувствуя легкий ветерок на своем веснушчатом лице, и почувствовала, как Мэанаир встает со скамейки — кажется, ей было пора. Сирша не могла заставить себя нормально попрощаться, и вместо этого, просто выдавила из себя, все еще немного дрожа и чувствуя энергию у себя в груди: — Спасибо. Мэанаир ничего на это не ответила. Она уставилась на Сиршу, словно оценщица, определяющая стоимость принесенной ей вещицы; сверху вниз. Мэанаир усмехнулась и подарила Сирше наглую ухмылку… правда, она была такой искренней, что Рэйберн не смогла почувствовать ничего, кроме удивления. — Знаете… Мне кажется, я понимаю, почему Альморет в вас влюбился. Сирша нечаянно вдохнула дым от сигары в нос и закашлялась. Чего?! Интересно, почему Мэанаир решила это сказать? И что она вообще забыла двадцать один год назад на поминках ее мужа? Рэйберн хотела было спросить это, но демоница уже успела исчезнуть в воздухе, не оставляя за собой ничего, кроме аромата дикой вишни и каких-то специй. «Я что, проклята? То Джон, то эта вот. Нельзя оставить старую вдову в покое?» Сирша встала с лавочки и уже собралась пойти домой, как вдруг, на ее телефон пришло сообщение от Дариуса: «Привет. Нужно встретиться. Мне пришла посылка из Асуаны, тут есть кое-что интересное. —Д». Зачем подписываться? Его телефон уже давно был у нее записан. Сирша усмехнулась, согласилась на встречу, и уже через двадцать минут стояла на пороге его квартиры. Дариус жил один; в квартире пахло благовониями и кориандром, на стенах висели плакаты рок-звезд и постеры арабских фильмов, а на полу… Сирше пришлось скакать, чтобы не напороться на очередную чашку или кофту, которые лежали по всему периметру квартиры в хаотичном порядке. Дариус сидел на диване в джинсах и красной майке — как только Сирша смогла добраться до него, он смущенно оглядел комнату и вздохнул: — У меня тут своя система. Ничего не трогай. «Кого-то напоминает. Точнее, чью-то мастерскую в Форрамо…» — Без проблем. Как будто у Сирши в квартире было чище! Все ее шкафы, полки, а иногда даже стулья, были обвешаны вещами, которые напоминали ей о всех ее прошлых жизнях. То берет из ПИРА, то гильза от винтовки, из которой Сирша стреляла во время Войны за Независимость, то очень старое, порванное издание газеты «Дочерей Ирландии» из тысяча девятьсот девятого… На его страницах — ее подруга и преемница когда-то, Констанция Маркевич, — призывает девушек продать украшения и купить себе пистолет. «Дариус хотя бы помладше. Не успел еще накопить всякий мусор». — Так что ты нашел? — Оказывается, старику нравилось вести дневники. Пролистав подробности его личной жизни, которые я не хотел знать, я нашел вот это. Перед Сиршей оказался лист, исписанный какими-то странными символами. Что это? Это не напоминало ни один из языков, даже самые древние… Рэйберн посмотрела на Дариуса, и тот, кажется, тоже не знал. Неужели придется разгадывать шифр? Марсель уже, наверное, спал, так что им с Дариусом нужно было попробовать сделать это самим. — Надеюсь, это не очередной опус о том, как у него болят колени, — вздохнул Дариус. — Нам придется читать остальные его записи, чтобы разгадать этот шифр. Возьми записи на английском, я возьму на арабском. Сирша кивнула — работа закипела тут же. Тишину нарушали только еле слышное шуршание бумаг и их с Дариусом редкие смешки. Почему-то Рэйберн думала, что Латиф был добрым, самоотверженным человеком, но видимо, свой бесконечный альтруизм он обожал разбавлять отборным ворчанием. — «Сегодня видел соседей. Они завели кошку. Я недоволен. Не люблю кошек». Как все серьезно! — усмехнулась Сирша. Дариус рассмеялся и перелистнул очередную страницу дневника своего прадеда — они погружались в жизнь Латифа, словно в кроличью нору, и уже совсем скоро Дариус нашел еще одну смешную запись, решив прочитать ее старческим голосом: — «Дождь идет уже неделю. Я недоволен. Не люблю дождь». — Теперь понятно, в кого ты такой вредный. — Не говори ерунды, — Дариус закатил глаза. — Я его, можно сказать, не застал, но много слышал о нем от деда, отца и… сестры. Пауза перед словом «сестры» рассказала Сирше обо всем. Неужели с ней что-то случилось? Рэйберн не должна была об этом спрашивать, но чертово любопытство и опыт в ПИРА пересилили правила приличия. Сирша положила руку Дариусу на плечо и спросила: — У тебя… — Была. Больше нет. Я… не хочу о ней. Дариус зажмурился и повернул голову к окну — зачем? Все равно ничего не было видно. Что говорить? Ему не хотелось вспоминать о том, что случилось — и уж тем более делиться этим с Сиршей, хоть они и неплохо ладили. Но что-то внутри него, словно весна, заставило лед в его сердце тронуться, и он начал: — Мне после смерти Саады казалось, что я никогда не оправлюсь. «Черт, как же я тебя понимаю… Сама еще от Блейна не отошла». — Красивое имя. Никогда такого не слышала. — Мне оно тоже всегда нравилось, — сглотнул Дариус. — Знаешь, что означает? «Радость». «Счастье». Забавно. Она была самым печальным человеком, которого я когда-либо знал. Сирша молчала. Дариус тоже. Оба уставились за окно, ища в темном парижском небе хоть намек на своих любимых, ушедших из этого мира на покой, но им ответила только одинокая звезда близко к горизонту и луна, зашедшая за облако. Дариус отвернулся и быстро вытер глаза ладонью, тут же прошептав: — Сказал, что не хочу о ней, а все равно разговариваю. Иногда я скучаю. Не понимаю, как ты не сошла с ума, потеряв стольких людей. — Вряд ли я ментально здорова, — вздохнула Сирша. — Но я держусь. Это неважно. И правда — пусть Дариус говорит. У Сирши для этого была вся вечность, а его жизнь могла оборваться в любой момент. Почему бы не выслушать, не понять его? Дариус делал все, что мог, чтобы помочь их общему делу, и даже сопереживал ей… Что-то подсказывало Сирше, что он редко впускал людей в свою квартиру или делился своими переживаниями. Главное сейчас — не оттолкнуть его. — Саада заключила сделку, — признался Дариус. — Что?! Разве… Как это возможно? Разве у нее не было метки? Дариус горько усмехнулся. Сирша многого не знала, но разве он мог ее винить? Она слушала его, ей действительно было интересно… Может, они были похожи. Сирша ведь тоже упоминала, что Джон пытался купить ее душу в обмен на любимого. Но Дариус все же хотел рассказать о Сааде, прежде чем об этом задумываться: — Это вполне реально — необходимо только самостоятельно привлечь внимание демона, так как метка скрывает силу наших душ. Саада… как я уже упоминал, она была печальным человеком. Наркотики, проблемы с полицией… Она нашла способ, думая, что это выход. Когда ее десять лет подошли к концу, она все мне рассказала. Я тогда разозлился, все никак не мог понять, зачем. А она сказала: «Я просто хотела перестать быть неудачницей. Слабачкой. И плохой старшей сестрой». Сирша обняла Дариуса — не то, чтобы ей хотелось, но ему это было нужно, и вроде как, теперь он был ее другом. Ее сильная рука легла на его плечи, легонько поддерживая его; надо бы ей перестать перенимать жесты у Блейна. Как только Дариус успокоился, он продолжил: — Самое смешное, что я никогда не считал ее плохой сестрой. Даже в свои самые темные времена она мне звонила, писала… Мы ходили в кино. Она научила меня кататься на скейте. — Так вот почему ты так хочешь узнать, как расторгнуть контракт с демоном. Это началось с нее… Дариус кивнул — у него не было сил, чтобы ответить «да». Он снова посмотрел на небо, не находя той самой одинокой звезды, не видя бликов луны на облаках. Он не смог помочь Сааде, и это осознание будет висеть на его душе тяжким грузом. Все ведь было гораздо хуже. — Ее душа ведь не найдет покоя. Сейчас она мучается. И будет мучиться вечность, — выдохнул Дариус. — Я хочу помочь хоть кому-нибудь этого избежать. Тебе, например. — Тогда за работу? Дариус и Сирша снова начали читать.