Человек

«Блять, это точно ловушка». Сирша уставилась на конверт, не веря самой себе, и почему-то сохранила это чертово приглашение. Зачем? Неужели она уже сдалась? Если Джон, потерявший память, хотел ее убить… Интересно, у него это вообще получится? Ни один смертный за все годы ее жизни так и не смог отправить ее на тот свет, но что будет, если это попытается сделать такой же, как она? И ладно. Сирша уже слишком долго ходила по этому свету, слишком часто бежала из страны в страну, меняла имена… Может, хватит? Ей, конечно, не очень хотелось в ад, но… Она ведь убила столько людей, разрушила столько жизней — чего стоит одна Йоке! Может, она заслуживала этого? «Хуйня», — отбросила эту мысль Сирша. — «Пусть только попробует, я ему ебало разобью.» Возможно, Сирше даже не придется драться. Если бы Джон просто хотел убить ее, он бы уже давно это сделал — а нет, решил прислать какое-то приглашение. Запутался? Хотел разобраться? Может, вспомнил ее? Сирша положила конверт на тумбочку и ушла в спальню, чтобы отбросить все мысли о завтрашнем маскараде и успокоиться. Но ее разум все никак не хотел дать ей заснуть — ее воображение играло против нее. Сирша выкурила одну сигару, вторую, даже выпила, но ничто не могло подарить ей чувство покоя. Она не могла уснуть, но ей очень уж не хотелось оставаться в сознании; только не сейчас. «Хуй с ним. После оргазма обычно легче уснуть». Рэйберн не знала, что делает — она даже не могла понять, как так вышло, что именно заставило ее сначала подумать об этом. Одиночество? После смерти Блейна прошел двадцать один год, и все это время у нее никого не было… Сирша, чуть краснея, опустила руку под резинку своих пижамных штанов и прикоснулась к себе. Блейн… Сирше очень захотелось вспомнить его именно сейчас — как только она начала двигать пальцами, ей показалось, что это он касался ее. Обычно он ложился сзади и крепко обнимал перед тем, как начать двигаться. Рэйберн покраснела еще больше, вспомнив ощущение его тела, и вдруг, начала представлять себе его голос, нежный и чуть тихий: — Милая… Сирше не потребовалось много времени — как только она закончила и приняла душ, ее тело решило все за нее, и она проснулась только утром, по звонку будильника; сегодня ей нужно было на работу. Хорошо, что маскарад начинался поздно, иначе Сирша бы просто не успела. — Эй, Одри! — поприветствовал ее Этьен. Этьен был администратором их магазина, и хоть иногда он был груб с ней из-за ее акцента и отказывался говорить по-французски, когда она была рядом, Сирша уже как-то привыкла к нему. Почти все французы, особенно парижане, были заносчивы к иностранцам — значит, конкретно к ней у них не было ничего личного, правда? Рэйберн сама не была образцом этикета. — Привет, — кивнула Сирша. — Опять ждать, когда клиенты придут… Зачем нам ставят смену с восьми утра, если люди покупают алкоголь ближе к ночи? Этьен кивнул Одри и закатил глаза — Флеминг все же привыкла к вечно жалующимся французам и даже слилась с ними. Может, с ней еще не все было потеряно? Этьен даже перешел на французский, будто показывая свое расположение, и вздохнул: — Ну почему шахтерам и водителям поездов можно ходить на забастовки, а нам нет? Сирша цокнула, улыбнулась Этьену и встала за кассу, смотря на полностью пустой зал — нет, серьезно, кто будет покупать алкоголь в восемь утра? Внутри нельзя было курить, так что Этьен ушел на перекур первый; Сирша смогла выйти и насладиться сигарой только после того, как ее коллега вернулся. День прошел как-то скучно — за исключением совсем маленькой девочки, которая зачем-то попыталась купить алкоголь. Во Франции алкоголь продавали «всем, кто выглядит старше шестнадцати», но этой явно не было и тринадцати, черт. Все остальное Сиршу уже не смущало: совсем уж пьяные люди, путавшие их магазин с дешевой пивнушкой, болтливая бабушка, которая каждый день ровно в двенадцать дня заходила за бутылкой просекко… Вполне обычный рабочий день. На вечерней смене Сиршу и Этьена подменили — он пошел на свою вторую работу, а она уехала домой. У Рэйберн не было времени, ей нужно было собираться быстро… Черт, у нее даже не было маски! Сирша нацепила какое-то фиолетовое платье, накрасила губы и еще раз посмотрела в конверт на всякий случай — хорошо, что маска была там. «И как я ее не заметила? Старею». Сирша села за руль и отправилась по указанному в приглашении адресу; она проезжала исторические улицы Парижа, но ее это уже не заботило. Она могла умереть, а могла помочь Джону все вспомнить — правда, Сирша никак не могла предугадать, что именно случится. Рэйберн вздохнула, закурила прямо за рулем, тяжело дыша и иногда выкидывая пепел в окно… Черт, как вообще вести себя на этих маскарадах? Сирша уже давно, с Дома мадам Розетты, не была в окружении роскоши и чересчур богатых людей. А что, если она опозорится? «Похуй. На мне же маска. Главное — не сдохнуть». Как только Сирша приехала на место и вошла в зал, полный людей, ее глаза пробежались по интерьеру: слишком много позолоты и дорогих вещей. Женщины и мужчины в одежде, которая стоила больше, чем ее старенькая машина, красиво танцевали и пили элитное шампанское. Черт, не мог Джон пригласить ее куда-нибудь еще? Сирша взяла брускетту с подноса одного из официантов, подмигнула ему, будто пытаясь показать, что была равна с ним, но он не понял… — Вы такая красивая, мадемуазель, — улыбнулся официант. — Как вам вечер? — Мне не до этого. Сирша не хотела грубить, но… Его проблемы, сейчас у нее были дела поважнее того, чтобы с кем-то любезничать. Рэйберн вышла в центр зала, осматриваясь кругом, пытаясь заметить хоть кого-то отдаленно похожего на него… Черт, ну и где он? Джон появился перед ней сам собой — в дорогом смокинге и с маской призрака оперы на лице. Сирша выгнула бровь, смотря на него; он выглядел так, как будто ему было очень плохо и хорошо одновременно — Рэйберн сама не знала, как описать эту эмоцию, но его глаза говорили за нее. Они ступили ближе друг к другу, будто кружась в смертельном танце. Кто оступится первый? Кто даст слабину? Кто не уйдет отсюда живым? — Кто вы? — начал Джон. — Что вы со мной сделали? «Я сделала?!» Сирша чувствовала все: от гнева до острого желания убежать отсюда подальше. Но она заставила себя остаться на месте, смотря на него так убедительно, как только могла — Джон должен был понять, что Сирша не хотела ему зла, вспомнить, что когда-то они были друзьями. Но чтобы он сам рассказал, что случилось с ним тогда, Рэйберн молчала, подступая все ближе к нему — Робертс выдохнул и все же продолжил, сжимая кулаки: — Когда вы меня коснулись, я увидел то, чего никогда не случалось. Все эти воспоминания… Мадемуазель Флеминг, если вы сейчас же не расскажете, что произошло, я… — Не угрожай мне, Альморет. — Сирша даже вспомнила его демоническое, вроде бы настоящее на этот раз, имя. — Если ты убьешь меня, ты никогда не узнаешь правду. Его угроза исходила не из силы — Джону было страшно и больно, и Сирша это чувствовала. Не зная, чего и ожидать, Рэйберн оказалась выше своего старого друга. Она могла ставить условия, манипулировать… Но Сирше не хотелось этим заниматься — как только Джон затих, нервно смотря ей в глаза, она улыбнулась ему и подошла вплотную: — Я помогу тебе вспомнить, но сначала давай потанцуем. — Ну уж нет. После того, что ваше прикосновение сделало со мной в прошлый раз, я на это не пойду. Джону будет больно от всего, что он вспомнит, но по-другому было нельзя. Он должен был узнать ее, должен был рассказать ей больше о том, что с ним случилось после того, как его схватила какая-то Мэанаир — Сирше как-то почудился ее голос после того, как Робертс перенес их с Блейном в Шотландию. Сирша выдохнула, подошла к Джону вплотную и прошептала: — Просто доверься. Это поможет. Джон не отказал, но остался неподвижно стоять — Сирша сделала первый шаг и положила свою руку ему на плечо. Ему было больно, и очень, но не так, как в прошлый раз; уже через секунду, его рука была на ее талии, и Сирша позволила ему вести себя под музыку. Ритм захватил их, но Рэйберн даже не слышала мелодии — все, что ее заботило, стояло перед ней и изо всех сил пыталось не оттолкнуть ее. — Сирша? — вдруг распахнул глаза Джон. — Черт, я, кажется, начинаю вспоминать… Сирша тут же взяла Джона за руку и потащила вглубь дома: вдруг там была отдельная комната, в которой они могли поговорить? Вскоре они нашли такую, с зелеными стенами и бирюзовой мебелью… прямо как комната отеля, которую когда-то давно, еще в Брюсселе, для Сирши снял Лоуренс. — Давай, Джон. Напряги мозги. Сирша продолжала держать Джона за руку. Ему было уже не так больно, его дыхание замедлилось, стало более глубоким… Вдруг, его глаза засияли вновь — Рэйберн почувствовала, как все вокруг окрашивается в фиолетовый. Но она не боялась этой энергии, нет… Не тогда, когда она значила, что они нашли друг друга. — Сирша! — уже более уверенно позвал Джон, смотря прямо ей в душу. — Черт, все… Я не ожидал, что увижу тебя вновь. — Джон, какого хуя?! — вдруг, по старой доброй традиции, вскрикнула Сирша. — Бросил меня, не смог спасти себя… Что эти уроды сделали с тобой?! Почему ты даже не сказал тогда, что тебя схватят? Рэйберн была благодарна Джону за то, что его усилия дали шанс ей и Блейну. Они прожили столько лет вместе, их дочь сейчас следила за его ателье… Но теперь, когда она увидела Робертса вживую, ей захотелось ему крепко вмазать. Уже второй раз в ее жизни он спас ее в ущерб себе, без ее ведома или согласия, и это выводило Сиршу так, как ничто другое. Ведь это из-за Джона она вообще стала бессмертной. И черт, как же сложно быть благодарной за это, почти невозможно… — Прости меня. Я поступил так, как считал правильным, и мне жаль, если это причинило тебе боль. — Чтобы больше никаких секретов! Я заебалась. Ты все решил за меня. Дважды, сука! Сирша не знала, что вообще чувствовала — все эмоции, которые вообще мог испытать человеческий разум, смешались в один ком и застряли у нее в горле, не давая ей вздохнуть. Рэйберн присела на диван, Джон закрыл дверь и хлопнул себя по лбу… Вдруг, он подошел к ней, серьезно кивнул и поклялся: — Обещаю. Больше я не исчезну, что бы ни случилось. Сирша наконец-то выдохнула — с ее плеч как будто спала гора. Она облокотилась на диван, закрыла глаза и уткнулась носом в подушку. Ей не хотелось оставаться здесь, ей нужно было узнать, что произошло с Джоном за все эти годы, которые они не виделись. Сирше, правда, даже не пришлось просить — Джон положил руку ей на плечо и прошептал: — Я могу мгновенно перенести нас к себе домой. Ну, или можем поехать на машине. «На машине я всю жизнь катаюсь — а вот телепортироваться не довелось». — Перенеси, а? Не смогу сейчас вести машину. Джон взял Сиршу за руку; она встала. Он схватил ее крепче, сконцентрировался… Весь мир вокруг них померк фиолетовой вспышкой, и через мгновение оба оказались в том самом доме, куда Сирша ходила на консультации психолога. Сирша тут же опустилась на диван — Джон снова исчез и вернулся с пижамой, которую, видимо, только что купил в магазине. Сирша слишком устала, и он это явно чувствовал… Рэйберн была ему благодарна. — Так может, расскажешь, что с тобой случилось? Джон выдохнул — воспоминания ранили. Он не мог привыкнуть к тому, что все помнил, но теперь ему хотелось отомстить Властелину. Найти бы только способ! Он перевел взгляд на Сиршу, вытер пот со лба и ответил ей: — Когда вы и Томас исчезли, я остался один — ненадолго. Появилась Мэанаир… «Все-таки, Альморет, зачем тебе девчонка? Что в ней особенного?» «Заткнись, Мэанаир». — Она отвела меня к Властелину… Главный демон сидел в кресле и пил дорогое вино, цветом чересчур похожее на кровь. Азал’Алор, темный Властелин, даже не удостоил Джона взглядом… Играючись, будто кошка с мышкой, он отпил вина и все же обратился к Альморету, смеясь: — Не знаю, как ты умудрился спрятать свою смертную, но я ее рано или поздно найду. Что до тебя… Я рассматривал пытки. Может, даже заточение на пару-тройку веков. Джон не вырывался — смысла не было. Он не собирался просить о пощаде, молить о прощении… Сирша проживет в безопасности столько, сколько возможно, и это все, что значило для Робертса хоть что-нибудь. Властелин, правда, не подозревая об этом, подмигнул ему и сухо улыбнулся, продолжая: — Но вдруг решил, что не должен быть так жесток к собственному созданию. Я дарую тебе забвение. «Нет, только не это!» Джон хотел заорать, но все слова будто исчезли с его языка. Он чувствовал, как выходит из тела Джулиана, снова принимает свой истинный облик, но черт, как же это было больно… Альморет издал сдавленный всхлип, открыл рот, но Властелин все продолжал, снова и снова: — Ты будешь служить. Станешь собой. Ты забудешь, что она существовала — никаких эмоций, никакой любви… Ты не волнуйся, я все сделаю аккуратно. Благо, опыта в подобном достаточно. — А после я занялся сбором новых душ, — продолжил Джон. — Притворялся психологом, искал уязвимых, слабых… Сирша могла бы испугаться: Джон обрек на страдания слишком многих. Но ей вдруг стало смешно — черт побери, ее же друг хотел заключить с ней сделку! Рэйберн рассмеялась, и Джон озадаченно посмотрел на нее. Он ждал страха, отвращения, а она вдруг шлепнула диван, даже не пытаясь сдерживать хохот, и выкрикнула: — Поверить не могу! Ты… Ты хотел мою душу купить! За Блейна! — Блейна? Джон вдруг вспомнил, что предлагал ей вернуть любимого человека. Она говорила, что Блейн умер. Скорее всего, от старости, если они успели вместе долго прожить. А что, если нет? Робертс вздохнул, отчаянно пытаясь напомнить самому себе, что не имел ни малейшего права на ревность, и спросил: — Как, вы… с ним? — Поженились. Даже ребенка удочерили. Мартине уже сорок девять. Сирша вспомнила, как зашла к Мартине за день до этого… Хорошие воспоминания помогали ей не думать о неизбежном. Неужели ей придется хоронить свою собственную дочь? Рэйберн сделала бы все, чтобы не увидеть тот день, но… Вряд ли теперь, после стольких лет, она могла бы избавиться от своего бессмертия. С того выстрела прошло сто пять лет… Вот черт. — Я рад. Он очень тебя любил. Джон не знал, кого утешает — себя или Сиршу. Ему стоило отпустить эти чувства, принять их невзаимность, но Робертсу было сложно. Особенно сейчас, после того, как к нему вернулась память обо всем, что они вместе прожили. Рэйберн заметила это, конечно, но… Не то чтобы она собиралась обращать на это внимание. Чувства Джона — проблема Джона. Она хотела быть ему только подругой, и он согласился на это еще в тысяча девятьсот шестьдесят третьем, когда все же решился на то, чтобы спасти вместе с Сиршей и Блейна тоже. — Чай? — Да, конечно. Сирша и Джон прошли на кухню; она рассказывала ему о своей службе в ПИРА и жизни с Блейном, а он вспоминал о тех днях в Бельгии… Им вдруг вспомнилась ночь в том доме, куда их привез Нойманн перед тем, как они должны были осмотреть гауптмана. Чертов Риттер — его вспоминать не хотелось, но вот их разговоры о независимости Ирландии… — Ты тогда думала, что я — обычный британский колонизатор. — Ну уж извини, все англичане на одно ебало. Хотя… у демонов вряд ли есть национальности. Джон улыбнулся, и Сирша продолжила пить этот чертов английский чай с бергамотом. Интересно, сколько веков он притворялся британцем? Он слишком правдоподобно пародировал повадки типичного англичанина — черт, Сирша уже думала о них, как о животных. «Еще и слово такое. Повадки, блять». Сирша и Джон поболтали еще немного, но Рэйберн очень захотелось спать. Она легла на диване, он укрыл ее одеялом и ушел в спальню… Что ж, на следующее утро им нужно было подумать о том, что делать.