Детский сад моей веры

— Шам, ну ты расскажешь, что придумала? — Алиса шла за сестрой по пятам. Шама наматывала круги по кухне с приставкой в руках и не обращала на Алису никакого внимания. — Ну расскажи, расскажи-и-и! — продолжила Алиса канючить. — Ты почему мне никогда ничего не рассказываешь?! — Ну, это уже поклеп, — хмыкнул Сережа, доедая последний кусок пиццы, который ему оставили дети. — Уж что-то она тебе точно рассказывает. — Ну да, — Алиса сложила на груди руки и закатила глаза, — рассказывает то, что мне не очень-то интересно. Про игры свои… — А вот после этого точно не расскажу! — развеселилась Шама, показывая ей язык. — Секунду назад еще думала сжалиться над тобой, но вот после этого… — Нет-нет-нет! Нет! — Алиса капризно затопала ногами, корча несчастные рожицы и размахивая руками. — Не издевайся! Пап, скажи ей! — Что сказать? — с набитым ртом изумился Сережа. — Что так нельзя! — Прекратите шуметь. Оба, — ровным голосом приказал Олег, да так, что все замолчали: только Шама хихикнула, но наткнулась на недовольный взгляд и уткнулась обратно в приставку. Сереже понадобилось время, чтобы отойти от удивления. — Олег, ты что, все еще злишься, что дети съели пиццу, вместо того чтобы налегать на твой обед? — изогнул он бровь и позволил себе издевательскую смешинку. — Поставь в холодильник. Съедят на ужин. — Ага. И ты ночью подъешь, — с интонацией упорно сдерживаемого гнева обвинил его Олег. — Так это мне тоже делать запрещается? — прищурился Сережа, отставляя коробку из-под пиццы подальше. Он тоже начинал закипать, и Алиса, пусть и хорошо ощутившая вязкое напряжение, быстро перебралась на диван и обвила Сережу руками, как будто это могло уберечь ее и Шаму от последующей ругани. — Папочка, ты только не делай такие глаза, не надо-не надо, — запричитала она ему на ухо и заставила посмотреть на себя, прижавшись лбом ко лбу и сграбастав лицо в ладони. — Не надо ругаться! — Я не ругаюсь, Алиса, прекрати. Мне надо поговорить с… Алиса! — ее поползновения было сродни нападению акул. Спасаться было уже поздно. Сережу зацеловали в щеку и заставили припасть на бок, попутно еще и настаивая послушать ее и ни за что ни с кем не выяснять отношения. И мимолетного знака не понадобилось, чтобы Шама тут же сообразила взять в оборот сурового Олега, повернутого к столешнице и старательно запечатывающего тарелки с едой в слои пищевой пленки. Без особого страха Шама подошла к нему со спины и постучала по позвоночнику костяшками, как в дверь. — Тук-тук, — улыбнулась она. — Кто в теремочке живет? — По месту прописки — никто, — буркнул Олег. — Ты обижаешься, что мы не поели обед… Я знаю, не надо головой мотать. Ты всегда такой, если мы заказываем бутеры или пиццу! Но это не значит, что ты невкусно готовишь, пап, мы просто хотели, ну… ну гадости поесть, иногда же хочется. А папа Сережа с одинаковой радостью и твою еду поедает. Как бегемот. Олег, казалось, улыбнулся, но улыбка эта была столь призрачной, что сбавлять обороты ни в коем случае не дозволялось. Шама, раздумывая, как бы растопить волчье сердце, решилась пойти по пути самопожертвования… Чего не сделаешь ради любимого отца! — Пап, ну хочешь, я за ужином всю тарелку съем. Не буду оставлять, как обычно. Прямо всю. Хочешь? Он посмотрел на Шаму с интересом. Она улыбнулась во все зубы с недостающими клыками, внутренне молясь, чтобы это сработало. Шама и Алису готова было уговорить, лишь бы до ругачек между папами не дошло. Ну давай же, давай… — Ну, — Олег дернул губами и присел перед ней, протягивая широкую ладонь, — мы с тобой договорились. Кровью заверить не прошу, но скрепим рукопожатием. — Ага! — улыбнулась Шама и пожала Олегову ладонь так крепко, как только могла. А потом спросила тихо, заметив, что Сережа совсем не обращает на них внимание, погруженный в разговор с Алисой: — Все же сегодня в силе? — В силе, — кивнул Олег. — Собирайтесь через пятнадцать минут. А я обзвоню за это время, кого надо… *** — Не могу я играть твоей чухней китайской, малышка, — повинился Вадик, делая виноватые глаза и бодаясь лбом в Эрдин висок. — Мои лапищи для таких размеров не приспособлены. Что касается джойстиков. — Не китайской, а японской, Вадь. Это же оригинальный нинтендо свитч, а не какая-нибудь подделка! — Ну еще бы! Подделки у вас в доме автоматически воспламеняются. Эрди хихикнула и покосилась на него, но тут же вновь посвятила все внимание пиксельной игре, выведенной на плазму. — Чего? — спросил Вадим. — Подшутить хотела над папкой? — Ага, — она широко улыбнулась, сдерживая хохот. — Но не буду. — Правильно-правильно… еще чего, над взрослыми стебаться. А если накажу? Не боишься? Эрдины брови изогнулись змейками, таращившимися на Вадима со всеми оттенками пренебрежения. За ними последовали и светло-алые глаза, поблескивающие разобиженной гордостью. — Несмешно, пап! — Почему это? — задал он встречный вопрос, не снимая серьезной маски с лица. Не так уж часто он позволял себе поддразнивать свою змейку, чтобы и в этот раз отказываться от удовольствия наблюдения за ее потешной гневной мордочкой. — Введу мораторий на игрульки твои. Будешь читать книжки и ходить на тренировки — вот и все из доступных развлечений. — У меня еще телефон есть! — пуще нахмурилась Эрди. — Не напугал! — Родительский контроль поставлю, — Вадик разлегся во всю длину дивана, просунув голову под ее руку и улыбнувшись без зубов, став похожим на ласкающегося кота. Потянулся, соответствуя образу. — Час, там, или два… смотря как будешь себя вести. — Вадь, ну блин! — капризно воскликнула Эрди, отбрасывая джойстик в сторону и яростно надувая за мгновение покрасневшие щеки. Освободившейся рукой она хлопнула его по лбу и попыталась вытолкнуть голову с колен, но он уперся и смеялся, даже не поморщившись от ее профессиональных ударов. Эрди издала рассерженный мычащий звук и скрестила на груди руки, отвернувшись, как могла, в сторону. — Ну ла-а-адно, малыш, — захлебываясь от хохота, протянул Вадик, протягивая к ней руки, от которых она тут же отбилась. — Не обижайтесь на болезного за его старперское чувство юмора, моя мафиозная принцесса. Всяко я вам еще пригожусь, на службе-то… — Да нафиг ты мне, болезный, нужен?! Тихо завибрировал телефон. Вадик, кряхтя, выудил его из кармана. — Поварешкин, — задумчиво объявил он, оценивающе выпячивая губу. — Кто? — фыркнула Эрди. Вадим в одно движение поднялся на ноги, мигнул ей и прошел в соседнюю комнату, чтобы ответить на звонок: — Ну? — Приведешь свою на точку через… полчаса? — Смотря по какому поводу. Если на стрелку — обломишься, мне тараканьих боев на службе уже хватило, детей стравливать западло. — Вад, ты здоров? Пусть погуляют вместе, давно не собирались. — Ну а мне что с этого? — Стакан с надписью «отец года». Алиса с Шамой бы точно расстроились, пропусти бы они мероприятие на подобие этого. Хочешь с концами отсечь свою дочь от коллектива? — Тебя не касается, что я хочу или не хочу в ее отношении, — огрызнулся Вадик. — Придем. Геолокацию жду. И только попробуй меня наебать, понял? — Дагбаев с тобой будет? — Так, Поварешкин, заткнись-ка на минутку… — Вадик зачем-то прижал телефон плечом к уху и высунулся из-за двери, привлекая Эрдино внимание размахиванием рук. — Малышня, с Маугли гулять пойдешь? — Пойду! — просияла девочка. — Собирайся тогда. — Папочка, я… — предвидев дочкино бурное выражение эмоций и не желая разделять момент с Поварешкиным, Вадик сбросил на Олега вызов. Присел, чтобы Эрди удобнее было обниматься. — Я тебя обожаю! Сильно, хоть ты и дурной! — А я тебя как обожаю, о-о-ой-ой-ой, — сложив губы трубочкой и сведя брови к переносице, запричитал Вадик, параллельно набирая Поварешкину сообщения: «Мы будем вдвоем, не бзди. А сладенький твой объявится? Хоть посмотрю на него, бедного.» «И стаканчик не забудь подогнать :)» *** — Нет, Кость, я не хочу впутывать в это еще и Таню. — Но пап… — Кость, я уже сказал. Радуйся, что мы вообще идем туда. Была бы моя воля, остались бы дома… ну, или пошли бы на аттракционы. Не хочешь, а? — Игорь, не подзуживай ребенка. В конце концов, ты его не на встречу враждующих группировок ведешь, а к друзьям на детскую площадку. Ничего не случится, если они пообщаются несколько часов. Игорь смахнул ложку для обуви с тумбочки и сел на нее, согнувшись в три погибели и сунув пальцы в волосы. — Ир, ты говоришь так, как будто не знаешь, с детьми кого он будет гулять. Как будто это просто мои недоброжелатели. — Котик, пойди, собери рюкзак, — Ирина взяла сына за плечи и направила в комнату. — Не забудь положить две бутылки воды, для вас и Мухтара. А то папа все забудет без твоей помощи. Хорошо? — Хорошо! — неуверенно ответил Костя, но, встретившись со спокойным Ириным взглядом, улыбнулся и шепнул с полуприкрытыми глазами: — Папа зря боится, дядь Олег прикольный. И этот, в татушках, тоже ничего… не помню, как его, ну этот, Динозавр. Он, наверное, тоже будет… — Иди давай, зверушка, — засмеялась она. — Динозавр… Дождавшись, пока внимание сына полностью переключится на сборы, Ира прикрыла дверь и ткнула ногтем в плечо Игоря, чтобы он собрал ноги. Присела рядом. — В метро тоже так сидишь? Не думала, что буду жить в одном доме с последователем мэнспрединга. Игорь, собравший ладони в один большой кулак и прокручивающий его до хруста костяшек, только глянул на нее невеселым взглядом и снова уставился в пол. Ира вздохнула и накрыла ладонью его руки. — Игорь… ну хочешь, я пойду? Молниеносный исполненный недовольства взгляд. Его мозолистая ладонь, покрытая рубцами и свежими царапинами, сжавшая ее тонкие пальцы — стоило некоторых усилий, чтобы протиснуть свои несколько раз поломанные, бугристые громадины меж них. Ире пришлось растопырить ладонь. Игорь с теплотой подумал, что так она похожа на куриную лапку, но вслух, не будь дураком, не озвучил. — Ир, ерунды не говори. Я за Костю там и в своей компании боюсь, а уж с тобой… — Ты что хочешь сказать? — скептично задранная бровь, сжатые в линию губы и острые ногти, елозящие по его коже: одно неверное слово — проткнет. Его ведьму лучше не злить. — Думаешь, я не смогу постоять за себя? — Перед наемником Разумовского и его дружком? Ну прости, Ир, но нет. И с баллончиком, и с солью. Тут вопрос разницы в габаритах. — А тебе бы только кулаками помахать. — Я рассуждаю, полагаясь на их картину мира. Если ты считаешь, что грубой силой ничего не решается, это не значит… — Что, прямо на площадке и подеремся? — перебила его Ира, закидывая ногу на ногу. — Ну, скажем, у горки? Или, там, в песочнице, с чем черт не шутит. О таком великом противостоянии напишут в газетах, прославимся. Трое петербуржцев не поделили формочку в виде рыбки. Гражданин Олег Волков утверждает, что прекрасно помнит, как собственноручно выкрал ее из соседнего магазина, а Вадим Динозавр подтвердил показания Волкова, также заверив участкового, что принимал в краже непосредственное участие. Игорь фыркнул носом, почти невесомо ткнув Иру в бок. Она продолжала: — Игорек, я тоже не счастлива, что тебе приходится контактировать с ними, но что поделать, если Косте нравится общаться именно с их детьми? У него и нет никого, кроме Тани. Разве ты простишь себе, если обрубишь ему возможность обрасти знакомыми? Мне уже не нравится, как наша жизнь медленно становится избитым ремейком Ромео и Джульетты. — В школе он точно с кем-нибудь познакомится! — вспыхнул Игорь, встав на защиту Кости. — Парень просто застенчивый. У него всего два неудачного опыта, которые никак не определяют его успехи в коммуникации дальше. И вообще, кто виноват, что в детском саду и подготовишках такие странные дети? Ира заглушила смех ладонью и отвернулась от Игоря. — Чего? — он сдвинул брови. — Что смешного? — Ничего… все дурные, кроме твоего дражайшего сына. — А что… не так, что ли? — Да так, так. Где он, кстати? — За дверью стоит. Подслушивает, наверное. — Я не подслушиваю! — возмутился Костя. — Так вот. — Ира понизила голос, оттянула мочку Игоря и заговорила в самое ухо: — Ничего не случится, если вы просто встретитесь и обменяетесь приветственными фразами. Если так уж воротит, можешь не здороваться, долой приличия. Ну что у тебя взгляд потух?.. Они сидели в полумраке, который разбавляла мелькающая лампочка, сиротливо свисающая с потолка. Отблики ее отражались в светло-голубых глазах Игоря, на миг загорающихся мутно-оранжевым. Ира засмотрелась на эти переливы и не сразу сообразила, что Игорь заговорил: — Я чувствую, что есть в этом какая-то фальшь… — Он вздохнул. — Искусственность, понимаешь? Как будто что-то не так, причем глобально, очень и очень долго, почти бесконечно. Даже то, что ты говоришь, каким образом ты мыслишь, наводит меня на ряд вопросов, которые на следующий день уже кажутся мне бредом сумасшедшего. Но мне не за что схватиться, чтобы понять, в чем кроется причина. Как будто мне было бы достаточно потянуть за нитку, чтобы размотать клубок, в котором намешаны мы все — Разумовский, Волков, Дагбаевский прихвостень… но натыкаюсь на стену, которую невозможно преодолеть. Из которой не торчит ниток. И как будто бы каждый раз, когда я все-таки пытаюсь нащупать что-то до крайности важное, меня водят за нос, как сопливого щенка. Я как… — Папа, можно мне уже выходить, вы договорили?! — зазвучал нетерпеливый оклик Кости за дверью, и Игорь тряхнул головой и встал, сдергивая Мухин ошейник с гвоздя. — В общем, так… — Тебе надо бы отдохнуть от работы. Неужели Айса не справится без тебя несколько дней? — Не только Айса. Город без меня и дня не протянет, — подмигнул Игорь, тряся головой, как мокрая собака. — Мухтар, Костя, гулять! — Я люблю тебя, Игорек. В том числе за возможность уговорить тебя на что угодно… — Что, думаешь, прямо-таки на все? — ухмыльнулся Игорь. — Сегодня и проверим… если вернешься без фингала под глазом. — Я постараюсь. — Надеюсь. — Пап-мусь, может хватит флиртовать? — обиделся Костя. Игорь с Ирой рассмеялись. *** Шама нарезала круги по площадке с ладонями в карманах брюк и беспокойным видом, читающимся в упрямых складках губ и мелко дрожащем подбородке. Она переживала, что ее затея провалится и никто, кроме Эрди, так и не придет, а втроем нормально ни во что не поиграешь, только в прятки или, там, в догонялки… скука смертная. Еще и Алиса грустно качалась на качелях, не закручивая ее до упора, чтобы развертеться юлой до тошноты, а пиная камешки вместе с песком. Устав переживать, Шама подошла к сестре и тронула полуржавую цепь. — Что стряслось, лисеныш? — Ну-у-у… вообще-то я сначала хотела сказать, что ничего, но потом подумала, что ты все равно меня достанешь, потому что я тебя также сама всегда достаю, если ты не отвечаешь, а раз так, то и самой надо… э-э-э-э… — запутавшись в собственной огненной речи, Алиса сбилась и замолчала. Коснулась указательным пальцем левой руки пальца правой, сложила брови домиком, зачем-то поплевала в сторону и постучала по качельному деревянному основанию. Шама терпеливо ждала, лишь иногда отклоняясь от Алисы, чтобы повисеть на вытянутых руках. — Так. Так вот. Я переживаю, что меня папа Костика обидел, кажется. Только папе не говори! — спохватилась она, поворачивая голову на кусты, за которыми предположительно курил Олег. — И папе Олегу, и особенно папе Сережи. Он тогда мне не разрешит с Костиком общаться. Это меня бо-о-ольше всего пугает! — Алиса всплеснула руками, и, потеряв равновесие, чуть не упала спиной назад, но вовремя схватилась за Шамину руку, проворно пустившуюся вслед за сестрой. — Офигеть. Ты такая… жизнь мне спасла прямо. Лучшая в мире сестра-защитница. — Да хорош, — отмахнулась Шама. — Ну да, так вот. Просто мне вообще-то обидно, ну правда обидно, я же ему ничего не сделала, этому Костикиному папе, а он чуть не кидается! И смотрит всегда так… как будто барбос на цепи! Спорим, его мама в сто раз лучше, мне Костик рассказывал, что она самая лучшая вообще, а еще ведьма и умеет порчи наводить. Так, может, она взяла и во-о-от такущую порчу случайно на папиного Костю… ой, Костиного папу навела? Ну, бывает же, наверное, такое, а? — Ага, бывает-бывает. Ну так что мне сделать? Побить его? — Нет! Ты чего! Я, вообще-то, просто рассказала, потому что ты спросила. А ты кулаки почесать хочешь, — Алиса сморщила нос и с возмущенным хмыком повела им в сторону. — Как будто для своего удовольствия слушала! — Больно ты умная, мелкая! — развеселилась Шама, лохмача ее волосы. — Сеструха моя… дай, я тебя помучаю… — она уже занесла кулак над Алисиной головой, чтобы натереть макушку до блеска, но услышала знакомый смех — и с восторженным воплем побежала в противоположную от нее сторону. — Дядь Вадик! — крикнула Шама. — Дядь Вадик! Вадим отвел руку за спину, чтобы не обжечь ее сигаретой, и приобнял, похлопав по спине. — Надо ж, Поварешкина меня раньше увидела, чем я ее! Теряю форму. Только не пытайся меня прирезать, ладно, малышка? И этой хренью в глаз не тычь. Мало ли… семейное. — Он поддел пальцем Шамину гордость — подаренный папой кулон — и как-то понимающе хмыкнул, глянув на подошедшего Олега через плечо. — Поздравляю… ты седой волос увидел, раз начал наследство раздавать? А мне перепадет что-нибудь, как старому товарищу, или я, как всегда, иду нахер? — Как всегда идешь нахер, — невозмутимо подтвердил Олег. — Привет, Вадик. — А Эрка где? — Шама заозиралась по сторонам. — Да вон она, с сестрой твоей. С другой стороны зашла. — Как, и без меня-я-я?! — театрально разъярилась Шама, набычившись и пару раз шаркнув кроссовком по траве. — Ах вы малявки, предательницы! Вас ждет возмездие от Шамсиры Сергевны собственной персоной, блин! — и она пустилась в погоню за мгновенно разбежавшимися девочками. Вадик хмыкнул и снова закурил, даже не собираясь тушить сигарету на территории детской площадки. Как бы внимательно посмотрел по сторонам и даже приподнял полы распахнутого плаща Олега, чтобы заглянуть под него, но Олег без видимых усилий отбился от Вадима ударом ноги и с легкой усмешкой наблюдал, как тот, шипя, потирает запястья. — Хотел убедиться, что твой бешеный мяу-мяу не увязался следом, — тоном невинного щеночка оправдался Вадик, трогательно заламывая брови. — Соскучился я что-то… — Можешь не беспокоиться. — В таком случае и ты разожмись: мой тоже ни о чем не ведает и мирно сидит дома! Только не говори, что не получишь пизды от мальчика, если он узнает об этой афере. — Я уж как-то разберусь. Ты бы о своей безопасности лучше позаботился. — О-хо! — хохотнул Вадик. — Это мне говорит человек, который от его же рук чуть не сдох?! — Ва… Вряд ли устроенная Драконом сцена кончилась бы мордоворотом, но напряжение было на уровне, правда, лишь со стороны Олега: Вадик расслабленно пожевывал зубочистку и щурился от солнца, светящего в глаза, и никакой угрозы как будто и не видел. Но Олег не успел сделать хоть что-то, как его прервали: — Эээ, здрасьте! — вежливо поздоровался отчаянно робеющий паренек в знакомой кепке. Он кивнул, стараясь выглядеть в глазах двух высоченных мужиков еще вежливее, но споткнулся на ровном месте и чуть не припал на колени, удержавшись в последний момент. Кепка съехала набекрень. Вадик расплылся в одной из подвидов поганых улыбок и отвесил мальчику полупоклон: — Мое почтение, Гром Громыч. А батя где? «Ну надо же, — удивился Олег. — Так вот, кому Алиса решила передать ту самую записку». — Да там Мухтар уперся, не хочет отходить от какого-то дерева, как будто ему там это… медом намазано. Мухтар — это наша собака! — Да я уж понял, что не брат, — Вадим равнодушно пожал плечами. — Странно, что он не помчался вслед за тобой, — хмыкнул Олег, — судя по его настрою в прошлый раз, он уже должен… — Костя! Интересная у Громов манера сбивать его на полуслове, с легким раздражением подумал Олег, глядя на выпрыгнувшего из кустов Костиного отца, всего в репейнике и колючках неизвестного происхождения. Он вбирал воздух в ноздри и резко выдыхал, как сторожевой пес на привязи — правда, цепью ему служил натянутый поводок. Кстати, да, Олега очень заинтересовали слова про имеющуюся у Громов собаку… — А вот и папа, — упавшим голосом представил его младший Гром, застенчиво указывая на Игоря пальцем и заранее виновато опуская голову. — Сейчас мне попадет. — Да не боись, отмажем, — Вадим звучно выплюнул зубочистку и прошел мимо Кости, потрепав его по волосам под кепкой. — Только не встревай. Иди, вон, девчонок подцепи, игру придумай. — С сыном моим не разговаривай! — предупредил Игорь. — Тем более руками его не трогай. То, что он здесь, уже… — Повод мне мыски твоих ботинок целовать? Я, вроде как, не грезил узреть перед собой Громьего отпрыска, звездочку отдела в обозримом будущем. Тебе что в голову ударило, мусорня? Игорь, очевидно, уже был готов махать кулаками и даже подался вперед, встав к раздражающе спокойному Вадику впритык, но его отвлек все тот же Мухтар, громко залаявший при виде Олега. Совершенно растеряв всякие навыки полицейской собаки с полагающимися документами, он в великом ажиотаже завилял хвостом, пару раз прокрутился вокруг своей оси и с тявком полугодовалого щенка бросился на Олега: не чтобы разорвать его к чертям собачьим, а чересчур даже дружелюбно поставить на него лапы. — Привет, дружище, — против воли улыбнулся Олег, без промедления почесывая бока разразившемуся довольными подвываниями псу. — Тебя не гладят, что ли, дома? Привет, привет, Мухтар. — Он громко фыркнул, но улыбнулся еще шире, когда пес мазнул языком по его губам и полез облизать ухо. — Мухтар, — у Игоря от удивления даже опустились руки. — Что за предательство? Вадик беззастенчиво заржал, хлопая Игоря по спине, как старого друга: — Шавка твоя поумнее тебя будет, хоть вы и рожей схожи! Подавай детям пример и держи морду необремененным ничем кирпичом, а то Громыч уже не в восторге от твоего общества. Кстати, если он такой же мудозвон, как и ты, при первой возможности заносящий кулаки, я тебе… — Все, Вад, заканчивай, — Олег, поднявшийся с корточек в удивительно умиротворенном состоянии духа, тронул Дракона за плечо; одного взгляда с изогнутой в немой просьбе бровью было достаточно, чтобы он заткнулся хотя бы на минутку, не провоцируя новый конфликт. — Не могу согласиться со всеми словами Вадима, но в чем-то он и прав. Смотри, как они рады друг другу, — Олег кивнул на четверку детей, активно обговаривающих правила новой игры. В тот самый миг, когда трое отцов обратили на них взгляды, встретился с ними глазами один лишь Костя, стянувшись кепку с волос и беспокойно мнущий ее в руках. Игорь явно не знал, что предпринять в ответ на исполненную виной позу сына, и виновато потупил взгляд. — И смотри на Костю. Ты его своими выпадами совсем заел, выставил виноватым. Мы рядом с тобой стоим, безоружные, в отличие от тебя, — Олег кивнул на лацкан куртки, за которым проступали очертания пистолета. — Да пиздец, скажи? Единственное оружие, которое я с собой взял — это мое природное обаяние! — все же вставил Вадик с видом незаслуженно обиженной души. — Так вот, Гром. Ты либо приходи, смирившись с ситуацией, либо не приходи вообще. Всяко будет лучше вам обоим. — Как ты представляешь себе милую и беззаботную прогулку с моим сыном в тот момент, когда я знаю, что Разумовский сидит поблизости от него и… просто существует? — Вот это я разделяю, Игорек. Может, сдружимся на этой почве, а? — мигнул Вадик, уже протягивая руку для рукопожатия, но Олег перехватил ее и опустил: — Все равно его здесь нет. Тебе решать. Хочешь, уведи сына прямо сейчас. Игорь, не удержавшись, снова обратил внимание на шум, воспроизводимый тремя детьми: тремя, потому что Костя молчал, как рыба. Именно потому, что Игорь его накрутил, хотя и дал себе зарок этого не делать после произошедшего: и с ним у Игоря был разговор, и с Ирой, да только все бестолку, его не так легко было угомонить, если уж в голове трубил сигнал об опасности, а мир перед глазами окрашивался мутновато-красным. И все-таки чувство легкой дереализации следовало за ним неотрывно, как навязчивая мысль. Она снедала его жизненные силы, вынуждая вариться в сутках, как в клокочущем пузырями кипятке; она отжирала его мозг по извилинке и сплевывала в эту же самую воду, прибавляя газ. Когда-нибудь Игорь расплавится и будет подан на ужин — он и крошечные частички его некогда отлично работающих мозгов. Удалось снова встретиться с Костей взглядом. Сын не заслуживал вечного перекладывания с больной головы на здоровую. Он не был виноват в таком вот жестоком и несправедливом отцовском прошлом. Попытавшись улыбнуться как можно шире, Игорь вытянул направленный вверх большой палец. Всего лишь жест, ничего удивительного, но он давал фору не хуже череды словосочетаний: сын улыбнулся в ответ и кивнул ему так, что не к ночи будет помянутая кепка все же слетела, оголив кудрявые волосы, вставшие торчком от восторженного изумления. Тут же успокоившись, он повернулся к… ну, совершенно ведь необязательно называть их друзьями, достаточно будет товарищами по площадке, и бойко предложил сыграть в казаки-разбойники. Все было правильно, Игорь. Все было правильно. — А ты молодец, — Вадик сощурил глаза. Он, где бы ни стоял, умудрялся оставаться под солнцем, лучи которых так и облепляли его и так достаточно загорелую кожу. Игорь рядом с ним казался бледной мышью. Игорю на это было наплевать. Надо было признать, что с детьми Волков и его дружок вели себя сносно. Впрочем, насчет первого Игорь это и так знал, только признавать не хотел. А насчет этого Динозавра никакой уверенности не было. Дагбаеву он доверял и то больше: случилось увидеться на подходе к берегу Финского залива, где он прогуливался с дочкой, такой же красноглазой, как сам Алтан Дагбаев. Как бы Игорь не хотел держать семью на расстоянии от главы клана, насквозь прошитого криминалом, Иру нельзя было просто оттянуть за шкирку, как того же Костю. Она спокойно пообщалась с Дагбаевым, познакомилась с, как ее, Эр-дэ-ни, ну и Алтан этот проявил себя весьма сносно, лишних движений не делал и разговаривал с ней уважительно. На Игоря только задумчиво смотрел, не протягивая руки для приветствия. Впрочем, видок Игоря к этому не располагал. Хорошо, что Дагбаев это понял. В общем, лучше бы здесь был он, а не это белобрысое чучело, от которого… кажется, был в абсолютном восторге его сын. — Разбойников вам не хватает? — деловито поинтересовался Вадик, подходя к детям. — И казаков тоже. Нас четверо, а играть нужно хотя бы вшестером. Ну, я так в книжке прочитал. — В книжке?.. Интересный ты тип, Громыч. Энциклопедию игрового фольклора штудируешь? — Не знаю. Наверное, — с польщенной улыбкой пожал плечами Костя. — Похвально… Олег, казаком будешь? — Папа, ты будешь в нашей команде! — с восторгом взвизгнула Алиса, прыгая на одном месте. — Мы с Костиком и тобой казаки, а Шама, Эрди и дядь Вадик — разбойники. Как раз шесть человек, как надо! — Дядь Олег, вы будете нашим атаманом. — Костя шмыгнул носом и вытер его рукавом. — А пароль я уже придумал. — Это все очень интересно, но, как я помню, первое, что нужно порешать в этой игре, — это дозволительные виды пыток. Идеи, малышня? — Дракон зевнул, привалившись к ближайшему стволу. — Щекотка! — воскликнула Алиса. — Щелчки по лбу, — предложила Шама. — Крапивой можно отхлестать. — Кровожадно скалясь, выдала Эрди, с удовольствием наблюдая за испугом на лицах друзей. Только Шама хохотнула и с готовностью кивнула. Вадик с гордостью посмотрел на дочь и прислонил ее голову к своей ноге. — Ну что, Поварешкин, согласен на публичную порку? — Нет, — отрезал Олег. — Остановимся на щелчках. — Скучный ты… Игорь, наблюдая за игрой с накренившейся вбок скамейки, еще остаточно воняющей краской, временами даже не мог подавить напрашивающуюся улыбку. Особенно ему нравилось наблюдать за стеснительным сыном, который сейчас прямо-таки расцвел, с гиканьем бегая по площадке под руку с Алисой. Волков, сбросивший плащ, поспевал за ними, старательно изображая вовлеченность. Ну, или действительно разделял их энтузиазм, с чем черт не шутит. Предатель Мухтар так и вился у него под ногами, не давая бежать в полную скорость. Волков только рад был. Веселье началось, когда Вадим разбежался и, не сбавляя скорости на подступе к команде казаков, схватил Костю и взвалил себе на плечо. Игорь даже со скамейки вскочил с перепугу, но тут же заставил себя сесть обратно, чтобы не испортить всю игру. Вот такого греха великого он бы, мелкий, отцу сам не простил. Тем более, что Костя визжал так радостно, как будто висеть мешком на плече Вадима было даром свыше. — Сюда его, дядь Вад! — Шама указала на начерченную палкой линию. — Клади и пытай. Кто ловит, тот и пытает. И не переставай, пока он не скажет тайное слово. — По-моему, такого нет в правилах, — усомнился Костя. — Каждая фраза пленного запоминается, а потом против него в суде используется. Так что помолчи лучше, если хочешь жить! — припугнула его Эрди, грозя кулаком. Вадим скинул Костю с плеча и навис над ним с самым жизнегрозящим видом. Игорь, как ни силился заглянуть за широкую спину со своего места, так и не преуспел в этом. Снова занервничал. — Дядя Динозавр, не пытайте меня! — хохотал Костя, отбиваясь от лапищ мучителя. — Я все равно ничего не скажу! Я умру с этой тайной! Не стану предателем! — Да что ты? А если я применю к тебе арсенал пыток средневековой Европы? — Это какой, например?.. — Ну, вырывание ногтей, подвешивание на дыбу, сжигание на костре… есть еще «колыбель Иуды», интересная штучка, дарящая незабываемые ощущения на все оставшиеся пару минут жизни. — Я тоже в игре! — выкрикнул Игорь, подбегая с поднятой рукой. — За казаков! — Эй, нечестно! — возмутилась Шама, но Волков тронул ее за плечо, и она притихла. — Пап, это не по правилам, ты не можешь просто меня спасти, тебе нужно… па-а-а-апа-а-а! — дрожащим от тряски голосом проблеял Костя, снова взваленный на плечо в качестве не очень-то ценного груза. Вадик, бессовестно закатывающийся над поворотом в игре, кинулся следом, и это, надо сказать, ощущалось немного жутко: когда такая громадина бежит на тебя, даже не пытаясь придерживать шаг, автоматически потянешься перекреститься. Даже если в бога сроду не веровал. — Эм, майор папа, я тебя пугать не хочу, но, кажется, ты бежишь медленнее!.. — Еще чего! Добежать-то куда надо? — Я уже не понимаю, какие правила… до домика, наверное… до казачьей станицы… я, наверное, книжку эту не читал, наверное, мне снилось, что я ее читал… — Сюда! — крикнула Алиса, наспех обновляя нечеткую линию, образующую прямоугольник. — Здесь он не сможет вас достать! — Па, у меня опять кепка слетела… — Да и хрен с ней! Костя спасен — вывален чуть ли не в руки рыженькой девочки, которую, кажется, звали Алиса, и которую, кажется, Игорь хорошо так обидел в прошлый раз, поведя себя, как последняя мразь. Она этого точно не забыла, судя по скованности движений, исчезнувших в тот же миг, когда Игорь отошел на приличное расстояние. Алиса провела по Костиному лбу пальцами с такой осторожностью, словно он действительно подвергся пыткам, и приложила к нему травку — не подорожник, конечно, но какой-то пахучий аналог: Костя аж расчихался. — Я погуглила правила, — Эрдэни присела на горку и потянула за собой Шаму, размахивая телефоном перед ее носом. — Мы вообще не так играем. У казаков даже не должно быть тайного слова, только у разбойников, и именно разбойников и должны пытать, а у нас наоборот. И еще надо рисовать какие-то стрелки… — Да, точно. Я вспомнил. Играли же в детстве во дворе приюта. Только Серый не любил, каждый раз под деревом сидел и просто смотрел. Вмешался только пару раз, когда посчитал, что меня уж слишком жестоко пытают. — Волков чуть улыбнулся на реакцию Шамы, которая этой истории уж очень обрадовалась. — Офигеть, папа за тебя заступался… — Папа Вадик тоже будет заступаться за папу Алтана, — с гордой уверенностью отрекомендовала отца Эрди. — Да ведь? — Так а еще бы. Конечно. Так можно я майору уже врежу за честь нашего маленького войска, или мы так и будем смотреть друг на друга, как в боевиках, в которых эпическое действо прекращается ровно тогда, когда кто-то начинает трындеть? — Если не заметил, трындишь сейчас только ты, — буркнул Игорь. — Согласен, — поддержал его Волков. — Гром, врежь и от меня. Только сейчас Игорь сообразил, что, выходит, состоит с Волковым в одной команде. Вот же… и ведь уже не переиграешь! Вдруг к Игорю подбежала напуганная Алиса. Испуг ее был приличным, учитывая, что живым щитом она избрала именно Игоря вместо того же Вадима, стоящего лишь немногим поодаль. Она тронула Игоря за пальцы — того чуть током не прошибло — и указала на подозрительно шевелящиеся кусты. — Там это… кажется… есть кто-то, — шепнула она. Игорь только сейчас заметил, что она была конопатенькая и с темными, как у Волкова, глазами: красивое сочетание, милая девочка… да чтоб тебя. — Отойди-ка, — понижая голос, посоветовал Игорь, бережно оттесняя ее рукой. Настолько слетать с катушек, чтобы идти на кусты с пистолетом, он не собирался, но все же держался с осторожностью, потому что кодекс жизни любого Грома гласит, что ты даже за хлебом на улицу не выйдешь без того, чтобы не случилось какого-нибудь кромешного… да не при детях будет подумано. А за обильно заросшим травой забором действительно происходила революция, лучше и не скажешь: листья так потряхивало, как будто они дрожали от страха. — Слушай, мусоровоз, ты если преступников также ловишь, как тебя еще с работы не турнули? — серьезно поинтересовался Вадим, грубо толкая его плечом и вальяжной походкой подходя ближе к источнику тряски и странных звуков. Протянул таким елейно-высоким голосом, что Игорь аж поморщился: — «Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх, и можете вести себя свободно, я разрешаю вам!» Мухтар вдруг припал на лапы и заголосил так отчаянно, что даже этот талантливый дрессировщик Волков не смог его успокоить. Стоило Игорю отвлечься на них, как Вадим уже издал странный удивленный звук и вцепился в голову, силясь отодрать от себя… щенка? Котенка? Что это, мать твою, такое было? — Лева, ты где?! Лева! — на площадку через те же растревоженные кусты ворвался… да это же… — Кризалис? — обалдел Волков. Все чудесатее и чудесатее. Игорь подумал все-таки взять небольшой отпуск, потому что всерьез беспокоился о преследовавших его галлюцинациях.