Детский сад моей веры

— Пусть Вадик не приходит, — выдала Эрди, прилипнув носом и ладонями к окну. — Он мне не нужен. Пусть не приходит. — Ты чего, Эрд? — удивился Алтан, заглянув за стекло, но никого не увидев. — Вряд ли он уже придет, раз днем о нем ни слуху ни духу не было. — Как?! — вскричала Эрди, оборачиваясь к Алтану с видом обреченного на долгую истерику человека. Глаза были на мокром месте, губы дрожали. — Как это?! Но он мне обещал! — Но ты же… — на мгновение растерялся Алтан, не зная, как к ней подступиться. — Ты же говорила, что не хочешь его видеть? Только что. — Я не говорила! — разревелась Эрди, размахивая руками, чтоб Алтан ее не трогал. — Я не говорила! Ва-а-адик, пусть Ва-а-адик приде-е-ет! «Господи, — думал Алтан, стремительно ретируясь из комнаты и одновременно набирая Вадиму, щелкая ногтями по стеклу, — не может быть, чтоб и у меня был такой характер. Это же невыносимо». — Вадим?! — Да, ваше золотейшество? — Какого хрена ты не приезжаешь, ублюдок? — прошипел Алтан, зачем-то придерживая волосы, как будто они могли вздыбиться и вцепиться кому-то в горло. Ответом ему было долгое молчание. Алтан уже хотел гаркнуть, как услышал чересчур спокойное для Вадима: — … потому что ты сказал мне не приезжать? Алтан остановился, перестав мысленно метать молнии. Нахмурился. Да, точно… было. Вчера они повздорили под конец дня, после чего Алтан с чистой душой посоветовал Вадиму выметаться побыстрее и даже любезно прикрыл за ним дверь. С грохотом. Эрди, слава богам, уже спала. Как Алтан мог забыть о факте конфликта с Вадимом — загадка, которую он не может раскрыть самому себе. Хотя, возможно, если ругаться настолько часто, как они, разговор на высоких тонах перейдет в ранг обыденности, как и выдворение за дверь. Не очень экологичная среда для ребенка. Ну, ничего, зато экологичность восполняло обилие цветов на квадратный метр. — Приезжай, — как можно спокойнее приказал Алтан, косясь в сторону гостиной, где рев все усиливался. — Ее малейшество требует ее покорного раба к ногам? — заискивающе съязвил Вадим. — Да. Сейчас же. Я не вынесу этих криков! — Любой каприз за твое прощение, золотце. Бывай! Отключился. Урод… ну урод же! *** — Эрд, ну, умоляю тебя, перестань кричать, — кривился Алтан, из последних сил пытаясь успокоить ее. Девочка раскраснелась и чуть ли не пошла пятнами от долгих рыданий и отчаянных вопросов из серии «почто?». Красные глаза слились с белками, волосы распушились и торчали на все стороны света. Вадик стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и бессовестно ухмылялся, наблюдая за ними. — Еще пару минут, и ты станешь похожа на отпрыска Медузы Горгоны. Эрди вскинула голову и долго фокусировала взгляд на Вадике. Она так себя вымотала, что не сразу его признала. — Ну, мы чего, уже и папку не встречаем? — с театральным пренебрежением уточнил Вадик, усаживаясь прямо на порог. Эрди, подумав немного, напустила еще больше слез и подошла к Дракону, как-то удивительно спокойно обнимая его за шею. Вадику показалось, с оттенком обреченности. Он глянул на Алтана, но тот только в ужасе развел руками. — Эй, — Вадим похлопал ладонью по спине Эрди. — Ты чего? — Я тебя не люблю. Ты мне не нужен. — Сухо отозвалась она, поглядывая на Алтана, словно желая получить от него одобрение. Вадик хохотнул: — Да что ты? А тебе не стыдно ли такое говорить, златушко? Эрди шмыгнула носом и посильнее обняла его, уткнув ногу в чужое колено и забираясь по ней выше, как по шведской стенке. — Папа так говорит… Вадик и Алтан мгновенно переглянулись. Дракон открыл было рот, но его прервали: — Я не всерьез, Эрдэни. Только на эмоциях, потому что мы поругались. Ты все слышала? — Да, — шепнула она, немного подумав. — Извини, — в тон повинился Алтан. — Оооо, беда-то кака-а-ая, — закатил глаза Вадим, вскакивая с Эрди на руках. — Давайте теперь всю оставшуюся вечность ныть и сопли друг другу подтирать! Папка пошутил, малыш. А если не шутил, просто не выспался. Никто меня не собирается навеки отлучать от вашей оранжереи. — Эрди, я просто… — Не сейчас, ваше золотейшество! — Вадик выставил ладонь, не давая Алтану подойти. — Время позднее, а я обещал что-то вроде охренительной байки на ночь. Мы тебя потом позовем. Эрди и Алтан смотрели друг на друга, пока Вадик не скрылся за поворотом с ней в руках. Эрди молчала до самого входа в ее комнату и вплоть до транспортировки на кровать. — Ты в чем спишь-то? — деловито поинтересовался Вадик, открывая шкаф. — В дакимакуре дракона? — Это кигуруми, — буркнула Эрди, отворачиваясь к стене. — Дурак. — Как пожелаешь. На, надевай, — Вадик бросил красное скомканное нечто в Эрди и отвернулся. — Я не смотрю. Дракон услышал, как Эрди что-то нечленораздельно пробубнила и, судя по звукам, отправила пижаму в пешую прогулку. Обернувшись, убедился в этом. — Понял. Не до того. Ну, давай, рассказывай тогда. — Вадик прилег на ее безразмерную кровать и закинул руки за голову, готовясь слушать. И ведь курить даже нечего… — Ты ашкуды у папки не стащила? — с надеждой обратился он к Эрдиной спине. — Не, — всхлипнула она. — Нафиг надо. — Ну да не томи тогда. Эрди расплетала косичку дрожащими пальцами и, Вадик мог бы об заклад побиться, пыталась сражалась с внутренней злобой, которую не решалась на него слить. Все же она себя пересилила, начиная рассказывать так осторожно, словно шла по раскаленным углям: — Я думала, что папа на меня обидится, если я буду тебя любить. Поэтому я говорила, что тебя не люблю. Но я тебя… очень люблю. О-очень, — заикнулась Эрди от очередного позыва расплакаться, подступающего к горлу. — Чщ-чщ-чщ, — Вадик приобнял ее и прищипнул губы двумя пальцами. — Не надо. Ты не заметила, что Алтан не самый спокойный человек в этом мире? Его рвет, как атомную бомбу, если что ни по его. Неудивительно, что мы с ним часто срё… ругаемся. Если будешь обращать внимание на каждый его взрыв, долго не проживешь. — Но как же… — Это ровно ниху… ничего не значит. Поорет и успокоится. Я уж не говорю, что это, — Вадик сладостно, в голос зевнул, потягиваясь всем телом, — далеко не твое дело, малыш. — Нет, мое. — Не-а, не твое. — Нет, мое! — враз рассвирепев, рыкнула Эрди. — Вот, о чем я и говорю. Суди по себе, каким он может быть раздражительным. Но вряд ли сейчас Алтан стоит за дверью и подслушивает со слезами на глазах, думая, что теперь мы никогда слова хорошего друг другу не скажем. В отличие от тебя вчера. Эрди зыркнула на него, но в ответ промолчала. Повернулась на спину, сложив руки на животе. — Он так кричал на тебя, что я думала, больше тебя никогда не увижу. А ты ругался матом, но тише. Еще и смеялся. Ты знал, что странный? Вадик рассмеялся. — О, да, — мурлыкнул он. — Давно знал. Можешь любить меня, сколько пожелаешь, малыш. Алтан уж точно не будет против этого. Он будет против, только если ты изрежешь один из его кустов, сделаешь из него махорку, обернешь газеткой и… — Достаточно, Вадим. Алтан образовался в изножье кровати, держа в одной руке пачку сигарет, в другой — мармелада. Его волосы совсем растрепались и выглядели небрежно, что было несвойственно Алтану даже в домашних условиях. Он не заметил, что, надевая свитер вместо халата, не выправил волосы, так и оставшиеся зажатыми между шеей и воротником. — О-хо! Это что, моральная компенсация? — оживился Вадик, подтягиваясь за сигаретами. — Это же мне, надеюсь, не малышне? — Очень смешно, — Алтан закатил глаза и бросил мармеладных мишек Эрдэни в руки. — Прости за вчерашнее и за сегодняшнее. Мы идиоты. — Мы? — уточнил Вадик. — Обещаю, что в дальнейшем будем ругаться спокойнее. Алтан присел поперек кровати, тронув Эрди за ногу. Она не выглядела воодушевленной его словами, напротив, изогнула бровь. — А вы можете вообще не ругаться, а? Вадик в очередной раз хохотнул. Алтан на мгновение зажмурился. — Ну… — Да это нормально — сраться иногда, злотюш. Иначе жизнь была бы такой скучной. — Вадик одним движением пальца открыл сигареты и хотел выудить одну зубами, но Алтан посмотрел на него с таким непередаваемым выражением лица, что оставалось только как можно паскуднее улыбнуться и оставить попытки блаженно провести время. — А так он прав, Эрд. Даже Ирина с Игорем ругаются. — И Олег с Сережей? — Скорее «Сережа» с Поварешкиным, — вставил Вадик. — Сути не меняет, — Алтан пожал плечами. — Невозможно не ругаться. — Но можно не ораться! — припечатала Эрди, вскакивая на колени. — Понятно?! Орать необязательно! — Да понятно все, малышка, — Вадик поиграл плечами, затекшими от долгого лежания в одной позе, и щелкнул ее по носу, по-кошачьи щурясь. — Но тогда баш на баш. Ты тоже не ори. — Э-э-э-эй, Ва-а-ади-ик! Алтан с Вадимом вышли из детской, как только Эрди уснула. Оба чувствовали себя уставшими и не стеснялись это показывать, Вадик — зевая во весь рот и почесываясь, Алтан — стягивая очки и долго потирая напряженные глаза пальцами. — Как я умудрился не понять, что она все слышала? Причем до последнего слова. — Врожденный талант не пропьешь. В разведку можно идти. — Она тебя любит настолько, что не смогла позволить мне относиться к тебе плохо, — фыркнул Алтан, затягиваясь вейпом. Он давно кончился, противно отдавая костром, но Алтан не обращал внимания. — А потом от большой любви уже к вашему золотейшеству решила, что при тебе лучше это не озвучивать и вести себя так, как будто всю жизнь меня ненавидела. — Охренеть, — выдохнул Алтан. — А я думал, у семилеток котёночий интеллект. Эрка классная, хоть и в тебя пошла. — Как будто было бы лучше, пойди она в тебя. Вадик хмыкнул. — Скажу на берегу: лучше уж пытаться сдерживаться от воплей, чем ныкаться от нее по балконам и чердакам, лишь бы не услышала очередную ссору. Прошу, избавь, это будет идиотизм на уровне Поварешкина и его мальчика. Тем более, мы уже сказали ей, что сраться друг с другом — нормальная такая жизненная лирика и вся хуйня. Так что не предлагаю лепить перед ней картинку идиллической жизни, но хотя бы создавать видимость стабильности можно и попытаться. То есть, я вхож к вам в любой момент, весь такой заебись папаша с подарками, и ты не так громко сообщаешь мне, что я псина подзаборная и внимания твоего не достоин. Ну, че так? — Вадик протянул ладонь, перед этим сделав вид, что плюнул на нее. Алтан перестал мучить курилку и нехотя ладонь пожал. Попробовать можно. Не совсем же они, в конце концов, безнадежны.