Сделай мне больно

Хантер молчал, снова погрузившись в свою беспомощность многолетней давности. Гнев всплыл на поверхность, подобно вулкану, долго копившему свою разрушительную силу. В висках застучала тяжёлая молотильня, каждое биение которой отзывалось оглушительным эхом в голове. Челюсти стиснулись так сильно, что он почувствовал болезненное давление на зубы, а губы сомкнулись в тонкую, жёсткую линию. — Оставь девчонку. Она наша, — продолжил Саймон, сел на кресло и закинул ногу на ногу. Хантеру понадобилось время, чтобы прийти в себя, и благо слова Саймона отрезвили его разум. — Эта девушка — моя. Нельзя трогать то, что принадлежит мне. Ты же знаешь. Саймон улыбнулся. Его брови поднялись. — Знаю. Ты убил жену Густаво ради Руби. А эта девушка кто? Замена? Новая подруга? Или ты влюбился? — он хрипло засмеялся. — Ох, прости, забыл, что ты не умеешь любить. Такие люди, как мы, на это не способны. И отлично. Меньше людских проблем. Согласен? — Саймон ждал ответ, но его не последовало. — Ты всегда был угрюмым. Ничего не изменилось за пару лет. Вот бы ты не сбегал от нас. Мы были великолепной командой. — Я был великолепен. Вы только мешались под ногами. — Отличная самооценка, Хантер. Я скучал по тебе. — Не удивлён. Вы без меня ни на что не способны. Бизнес пошёл вниз, когда появился конкурент в моём лице? Саймон нервно рассмеялся и трижды кивнул в сторону Сьюзи: — Всё то ты знаешь. Лучше давай решим вопрос с девчонкой, — он снова поднялся и больше не улыбался. — Она проникла в приют без разрешения и собиралась выудить информацию. За такое полагается наказание — смерть. Ты знаешь правила. Оставь её, и тогда я дам тебе возможность уйти. Хантер опустил взгляд на Сьюзи, затем снова осмотрелся, оценивая обстановку. Двое вооружённых типов плюс бесполезный Саймон. В любом случае силы не равны, и, кажется, он должен сыграть в их игру. — Ладно, — Хантер согласился и аккуратно посадил Сьюзи в кресло, облокотив её голову об спинку. Он сделал несколько шагов назад, в сторону двери. Двое вооружённых парней отошли от Саймона и направились к Сюзетт. Один заправил пистолет за ремень и почему-то улыбнулся. — Да-да, — сказал Саймон и поиграл бровями. — Она твоя, Джексон. Можешь развлечься. Ей, конечно, больше восемнадцати. Не молодая. Мужчина по имени Джексон обхватил несколько прядей волос девушки, чтобы оценить. Он пожал плечами и сделал вывод: — Да, но на один раз сойдет. Хантер скривил губы. Все, кто работал на Густаво и оставался ему верным, были награждены. Зачастую награда — быть одними из них. А значит насиловать и убивать детей. Хантер помнил, сколько раз ему предлагали подростка в качестве платы за хорошую работу. Он часто соглашался, но не прикасался к этим девочкам. Лишь знал, что если откажется, то их отдадут другому и те точно воспользуются шансом поиметь юное тело. Этот бизнес процветал так стремительно, что ни полиция, ни население страны не были в силах бороться с беззаконием. Более того, верхушки покрывали такие дела, частенько пользуясь услугами Густаво и его подобным. Некий Джексон неслабо похлопал Сьюзи по щекам: — Эй! Вставай! Мне не будет интересно с полумертвым телом. Хантер не отреагировал. Он знал, как скрывать эмоции. Умел выключать чувства, будто они были у него под надежным выключателем. Джексон пнул её коленом в бедро. Сьюзи не открыла глаза. — Ты меня не видел, Саймон. Договорились? — сказал Хантер и сделал ещё один шаг назад. Саймон самодовольно улыбнулся: — Боишься Густаво? — Скажем так, не хочу иметь с ним дел. — Ладно. Правильно. Не связывайся с ним. Не потянешь. — К сожалению, ты прав, — Хантер безысходно взмахнул руками. — Густаво не узнает о тебе, — Саймон поправил белый воротник рубашки. — Не переживай. — Спасибо. Ты лучший! — Хантер дружелюбно улыбнулся, отдал честь и обернулся. Бросив взгляд назад, он убедился, что внимание троих переключилось на Сьюзи. Они были уверены, что он оставил её и ушёл. Правило выживания номер один — убедись, что опасность миновала, а потом расслабляйся. Они, видимо, плохо учились у Густаво. Ох, опять он имел дело с идиотами. Хантер не уставал быть лучшим во всём. Даже в программе убийств. Хантер потянулся к пистолету, ощущая холодный металл, плавно переходящий в прорезиненную рукоять. Одним лёгким движением он снял пистолет с предохранителя. Механизм тихо щёлкнул, освобождая оружие для действия. Хантер обернулся, выровняв мушку и прицел в одной линии с целью. Его указательный палец потянул спусковой крючок. Раздался тихий, приглушённый звук. Отдача была минимальной, лишь лёгкая вибрация передалась через руку. По лбу самого молчаливого парня стёк бардовый ручеек. Его колени согнулись, и он рухнул на пол. Джексон потянулся к пистолету, но не успел. Хантер снова нажал на курок, но не убил. Пуля вошла в его живот. Джексон согнулся пополам и медленно спустился по стене на пол. Хантер перевёл дуло пистолета на Саймона. Тот вскочил со своего кресла и поднял руки, демонстрируя, что он безоружен. — Хантер! Ты с ума сошёл? — взвыл Саймон. — Ты что делаешь? Ты знаешь правила! Нельзя вредить людям Густаво. Ты начинаешь войну! Понимаешь? Остановись, пока не поздно, — он глянул на своего человека, около которого уже образовалась лужа крови. — Опомнись! Губы Хантера содрогнулись в усмешке. Он сделал несколько шагов вперёд, наслаждаясь дрожащим голосом Саймона. — Важнее то, прощу ли я Густаво. Но вот проблема. Он не научил меня прощать. Учил лишь убивать. Саймон непроизвольно улыбнулся: — Хантер, мы друзья. Вспомни сколько раз… — он пытался что-то вспомнить. — Сколько раз мы ходили вместе в зоопарк Густаво, когда ты был маленьким. — Ты там закрывал меня в террариуме со змеями и снимал на видео мои крики, чтобы потом продать это видео в даркнете таким же больным ублюдкам, как и ты. — Ну это наша работа, ведь… Хантер нажал на курок, чтобы закрыть его грязный рот. Пуля вошла в бёдро. Саймон ощутил обжигающую боль. У него перехватило дыхание. Рука инстинктивно метнулась к бедру, где пальцы тут же ощутили влажное тепло. Кровь. Много крови. Пуля вошла глубоко, разрывая мышцы, и теперь каждая попытка двинуть ногой отдавалась в теле пульсирующей агонией. Следующий выстрел был совершён не Хантером. Он не сразу ощутил боль. Лишь опустил взгляд, заприметив блестящий след на своей чёрной рубашке. Коснувшись плеча, он посмотрел на ладонь. Кровь. Хантер медленно обернулся, посмотрев на Джексона с пистолетом в руке. Приблизившись к нему в тот момент, когда тот хотел сделать ещё один выстрел, Хантер выбил ногой пистолет из его рук. Прислонив дуло пистолета к одной ноге Джексона, он выстрелил. Тот, закрыв рот, застонал. Хантер опустился на корточки: — Открой рот! Джексон отрицательно мотнул головой. Хантер нажал пальцами на его скулы, разжав челюсть и вставил в его рот дуло пистолета. Джексон пытался отвернуть голову, но не успел. Прозвучал выстрел, и брызги крови разлетелись по бежевой стене. Мёртвое тело Джексона склонилось и свалилось на пол. Обернувшись, Хантер с ухмылкой на лице проследил за Саймоном. Тот отползал в сторону, оставляя на полу красные следы. — Куда-то собрался… друг? — Хантер поставил на него ногу и с силой нажал. — Если пуля повредила артерию, у тебя оставались считанные минуты. Не спеши так. Саймон, застонав, рухнул всем телом на пол. В его глазах отражались всё оттенки ненависти. — Ты пожалеешь об этом дне, Хантер! — прошипел сквозь зубы он. — Сразу после тебя, — Хантер вернул пистолет на место и достал нож. Опустившись на корточки, Хантер расстегнул пуговицу на брюках Саймона. Тот не понял, что происходит. Видимо, он ожидал получить пулю в лоб, но так просто он не уйдёт из жизни. Этот подонок должен страдать. — Ч-что ты делаешь? — заикаясь спросил Саймон. — Дай потянуть интригу. Не порть момент. — Хантер, те-тебе конец, — Саймон сцепил зубы, как дикий пёс. — Я клянусь. Конец. — Да-да, я уже это слышал, когда мне было девять, и тогда ты был прав, — Хантер задумался и улыбнулся, вспоминая те времена. — Знаю, что ты думаешь. Лучше бы вы меня тогда убили. Не так ли? Саймон быстро закивал, постанывая от боли. На его лбу засверкали капли пота. — Лучше бы убили, да, но ты творение Густаво. Он относился к тебе, как к своему сыну. Он сделал тебя таким сильным… а ты… ты неблагодарный подонок пользуешься этой силой против него! — Ох, — Хантер грустно сощурился. — Какая трагическая семейная драма. Жаль, что мне плевать. Резко стянув одежду Саймона до колен, Хантер крепко обхватил рукоять ножа и замахнулся. — Нет… — едва смог выговорить Саймон, мотнув головой. — Нет! Нет! Нет! Хантер опустил нож, пронзив насквозь его обвисший член. Лезвие прошло дальше в бедро. Саймон заорал так громко, что, вероятно, слышно было в Гленвью. По его щекам скатились градом слёзы. Боль пришла почти мгновенно — острая, как молния, пронзившая его тело и волной охватившая низ живота. Он снова вскрикнул, чувствуя, как горячая кровь хлынула на его руки, которые судорожно схватились за рану. Багровые потоки стекали по внутренней стороне бёдер. Кожа вокруг быстро наливалась синевой, орган опухал на глазах, наполняясь кровью. — Ты плачешь? — тихо спросил Хантер. — Мужчины не плачут, Саймон. Мужчины только насилуют маленьких девочек. Но вот незадача. Больше нет чем. Вынув нож, Хантер посмотрел на искажённое лицо своей жертвы: — Если выживешь, передай Густаво, что я не прощаю ошибок. Он это знает, но напоминаю ещё раз, ведь с возрастом он, кажется, забылся. Не трогайте то, что принадлежит мне! — Хантер слегка наклонился и посмотрел на его искаженное болью лицо. — Ясно, Саймон? Хантер тяжело вздохнул. Как ведь он не любил, когда люди не слушаются. Неужели нужно повторять дважды? Подняв нож вверх, он размашисто воткнул остриё в глазное яблоко Саймона. Кровь ручейками скатилась по его лицу. Тот уже не кричал, балансируя между жизнью и смертью. — Ясно, Саймон? — спросил снова Хантер. — Можешь молчать. Твоё молчание чудесный повод лишить тебя и второго глаза. Саймон что-то пробурчал сквозь слёзы, кровь во рту и текущие по щекам слюни. — Замечательно. Как хорошо, что мы нашли общий язык, — Хантер вынул нож, ощутив, как непросто он выходил. Затем поднялся на ноги, вытер испачканное кровью лезвие об рукав пиджака Саймона, вернул нож во внутренний карман пальто и проговорил: — Как доктор, советую обратиться в больницу, но вряд ли это тебе поможет. Всего хорошего и здоровья погибшим! Хантер вытер тыльной стороной ладони брызги чужой крови со своего лица. Обернувшись, он подхватил Сьюзи на руки и вышел из приюта. Открыв дверь машины, он, придерживая её за голову, чтобы не ударилась, аккуратно посадил на пассажирское сидение. Хантер захлопнул дверь и ещё раз обернулся к своему бывшему место жительства. Никто даже не вышел на крики, когда он убивал людей Густаво. Здесь настолько привыкли к воплям боли, что даже не удивились, не захотели узнать, что происходит или помочь. Ведь это бесполезно. Здесь постоянно кто-то умирает. Когда Хантеру было десять, он говорил, что вырастет и спасет всех, кто тут живёт. Он хотел помогать людям. Но когда он вырос, ему стало совершенно плевать на жизни других. Он не чувствовал ни капли сожаления, когда Густаво убивал кого-то у него на глазах. Более того, он сам полюбил причинять боль. Наслаждение от чужих страданий было его обязательной наркотической дозой. И от этого уже не было лечения. Он хорошо знал, что толкало ощущать нездоровое удовольствие от убийств, ведь его отклонения не было врождёнными. Когда-то он был совершенно нормальным. Хантер начал получать удовольствие от насилия, как способ переноса своей боли и страдания на других после пережитого жестокого обращения в детстве. Это форма психологической защиты. Также хронический стресс мог нарушить баланс нейромедиаторов, таких как серотонин и дофамин, что также способствовало агрессивному поведению и развитию садистических наклонностей. Вряд ли это всё. Травматические события, потом формирование негативных моделей поведения, нейробиологические изменения, изоляция и наконец отсутствие поддержки. Причин стать убийцей у него достаточно. Хантер вернулся в машину и тронулся с места. Косо глянув на побледневшую бессознательную Сьюзи, он невольно улыбнулся: — Какое ты чудо, когда молчишь, кудряшка. Вот это у нас приключение вышло. Правда? — он усмехнулся. — Ладно-ладно, не нужно так активно соглашаться. Он свернул на трассу. Звуки улицы смешивались с ревом двигателя. Ветер, ворвавшийся через приоткрытое окно, трепал волосы и наполнял салон машины свежестью ночного воздуха. Хантер задумался и закрыл окно. Тело человека без сознания может быстро остывать, так как механизм терморегуляции нарушен. Он стянул перчатку и коснулся её руки. Ледяная. — Ты замерзла, — прошептал он, включил обогреватель и подогрев её сидения. Хантер вынуждено держал её ладонь. В обычных обстоятельствах он предпочёл бы избежать прикосновений, которые не ведут к сексу. Однако он спас её от смерти с трупом в закрытом помещении и теперь дать ей умереть от переохлаждения не очень логично. Если в будущем она таки захочет отойти в мир иной, то пусть попросит. Он может помочь. Но не сейчас. Он поднял её руку к своим губам, оставляя на её холодных пальцах тёплое дыхание. — Мы почти приехали, Сьюзи. Сейчас приведём тебя в порядок. Только очнись, и я заставлю тебя пожалеть об этом безрассудном поступке, — он зло зыркнул на неё. — Без моего разрешения ты ничего не можешь делать! — он нервно ударил по рулю. — Как хорошо, что ты не можешь ответить. В ином случае всё закончилось бы убийством. Ты выводишь меня из себя, упрямая девочка. А я, хочу уведомить, не очень-то вспыльчивый… но не с тобой. Хантер остановил машину на парковке психиатрической клиники имени Мейнхард. Он вышел, открыл пассажирскую дверь и подхватил Сьюзи на руки. Она что-то простонала. Видимо, начинала приходить в себя. — Мистер Мейнхард? — невролог по имени Картер приспустил очки с переносицы, когда увидел своего работодателя с брызгами крови на лице. — С девушкой всё хорошо? Вам помочь? — Медсёстры есть на пятом этаже? — Конечно. Хантер вошёл в кабинку лифта, с трудом достал карту с кармана, чтобы не упустить Сьюзи, и приложил к датчику, ведущему на тайный этаж. Двери открылись. Тут персонал занимался исключительно подпольными делами трансплантологии и вынужденной тёмной психотерапией. Тут лежали пациенты, которые не были больны. Лишь с помощью умелых рук докторов становились неуправляемыми. — Какая палата пустая? — спросил Хантер у молодого медбрата. — Восьмая, сэр, — он провёл его и открыл дверь. Хантер вошёл внутрь. Стены палаты были окрашены в мягкие пастельные тона, создавая успокаивающую атмосферу. Под потолком мягко рассеивался свет от стильных светильников. В углу комнаты находился небольшой диван и кресло из мягкой кожи. В центре палаты стояла удобная кровать с регулируемым подголовником и боковыми поручнями. Над кроватью находился монитор, который следил за состоянием пациента, а рядом с ней стояла тумбочка с необходимыми медицинскими инструментами и медикаментами. Хантер осторожно положил Сьюзи на кровать, затем посмотрел на медбрата: — Установите внутривенную капельницу с физиологическим раствором. Пациентка была в стрессе, панике, не ела и не пила больше двух дней. Сделайте общий анализ крови, биохимические исследования… и проверку уровня электролитов и функции почек. — Конечно! — парень сорвался с места, чтобы подготовить пациентку. — Я сам, — сказал он, когда медбрат хотел помочь Сьюзи раздеться. Хантер аккуратно снял с неё худи, невольно бросив взгляд на небольшую грудь без бюстгальтера. Затем избавил её от обуви и брюк. Как человек, управляющий клиникой, он никогда не оценивал тела пациентов, но это было впервые, когда он нарушил этику. Зачем Сьюзи прячет такую фигуру? Она великолепна. Хантер накрыл её тонким покрывалом, прикрывая наготу. — Займись другим делом, — сказал Хантер, когда парень хотел сделать капельницу. Хантер вымыл руки и лицо от крови, надел медицинские перчатки и вернулся к своей пациентке. Он сосредоточенно взглянул на Сьюзи и оценил доступные вены на её руках. Её кожа была бледной, но он видел, что одна из вен на предплечье выглядела наиболее пригодной для введения катетера. Хантер взял антисептическую салфетку и аккуратно обработал кожу. Он установил катетер в выбранную вену, следя за тем, чтобы движения были мягкими. Вена немного набухла при введении иглы, но без видимых затруднений. Когда катетер был правильно вставлен, он аккуратно зафиксировал его медицинским лейкопластырем. Он открыл клапан капельницы, позволяя физиологическому раствору медленно проникать в вену. По мере того, как жидкость начинала поступать в организм, Хантер следил за изменениями на мониторе, убеждаясь, что кровообращение начинало улучшаться, а жизненные показатели стабилизироваться. Хантер взял стул, придвинул ближе и сел рядом, пока медбрат носился со стороны в сторону. Через два часа ей сняли капельницу, и они остались в палате одни. Хантер не отводил взгляд от своей проблемной пациентки. Что он сделает с ней, когда она очнётся? Снова воспитательные процедуры, как в прошлый раз? Он непроизвольно улыбнулся, вспоминая её перепуганный взгляд в тот вечер… а затем страх смешался с возбуждением. Придёт время, когда Сьюзи поймёт, что любит боль, любит быть ведомой, а не вести. Просто нужно подтолкнуть её. Она слишком упрямая. Дверь тихо открылась. Молодой худощавый медбрат вошёл внутрь и протянул Хантеру бумаги: — Мистер Мейнхард, вы просили результаты анализов Сюзетт Морель. Хантер кивнул и указал ему выйти. Он изучал результаты анализов дольше, чем обычно. Большинство показателей были в пределах нормы, за исключением одного, который тревожно выбивался из привычного ряда. Гемоглобин занижен. Это уже не легкое снижение, не случайная усталость, а признак более выраженной анемии. Он отложил листы и задумался. Это не катастрофа, но такое состояние нельзя игнорировать. Анемия в этой стадии уже может приносить явные симптомы: постоянную слабость, головокружения, холодные руки и ноги. Возможно, у Сьюзи уже появлялась одышка даже при незначительных физических нагрузках. Интересно, она знает об этом? Лечит как-то? Уделяет внимание своему здоровью? Если нет, этим придеться заняться ему. Хантер выпрямился и поставил руки на подлокотники кресла, чтобы подняться, но застыл. — Оливер? — послышался тихий слабый голосок. Он вернулся на место, посмотрев в её полуоткрытые глаза. — Сьюзи, — уголки его губы слегка приподнялись. — Я устал ждать, когда ты очнёшься. Думал, что нужно оставить поцелуй, чтобы спящая красавица проснулась, но потом вспомнил, что я не принц. Она едва заметно улыбнулась: — Ч-что случилось? Почему я… — она оглянулась. — Почему я в больнице? — Потом узнаешь… и ощутишь. Потому что я обещаю, что ты будешь наказана. Она несильно округлила глаза, смотря на него: — За что? Что я снова сделала? — Признаёшь, что постоянно делаешь что-то не так? — Возможно. — Рад быть правым. Как и всегда. — Ты ужасно высокомерный, — она нахмурила брови. — Знаю, — он непроизвольно усмехнулся. — Ладно, я, наверное, пойду. Ты отдыхай. Потом разберёмся с тобой. Хантер поднялся, но не успел сделать и шагу в сторону. — Оливер! — тревожно позвала Сюзетт. — Не уходи. Мне… мне как-то не по себе. Странное чувство… Мне… это… — Страшно? — помог он, прекрасно зная её привычку делать вид, что она ничего не боится. Сюзетт закусила нижнюю губу и еле заметно кивнула. — Не бойся, кудряшка. Здесь ты в безопасности. Готова довериться мне? Сюзетт подозрительно сузила веки, вспоминая все их прошлые взаимодействия. — Нет, — ответила она. Он довольно улыбнулся. Умная девочка. — Правильное решение, но придётся рискнуть. Хантер обернулся и быстрым шагом покинул палату, тихо закрыв на ключ. Ей нельзя выйти оттуда. Потому что она не в обычной больнице. Она в его тайном логове, где Хантер совершал преступления несовместимые с человечностью. — Приведите Оливера, — указал Хантер медбрату и вернул внимание на окно в палату Сьюзи. Он видел её, но она изнутри видела лишь свое отражение и понятия не имела, что за ней следят. Сьюзи оглядывалась по сторонам, видимо, пытаясь понять, что произошло. Она ещё не до конца пришла в себя и не особо помнила, что случилось. Может, так и нужно? Может, пускай не помнит? Чтобы больше не лезла не в своё дело. В ином случае её любопытство и упрямство вернёт её назад в приют. Он почему-то не сомневался в этом. И в следующий раз Хантер может не успеть ей помочь. И в принципе не обязан это делать. Одного благородного поступка с его стороны хватит на несколько лет вперёд. — Хантер! — Оливер небольшими шагами едва передвигался после дозы успокоительных препаратов. — Когда ты уже отпустишь меня? Я хочу домой. Я хо-хочу к своей семье. Пожалуйста… Оливер застыл с открытым ртом, когда остановился рядом с братом и посмотрел в окно с видом на палату, где была… Сюзетт. Его глаза округлились, как две монеты. Он поправил очки на переносице и несколько раз моргнул, чтобы понять не ошибся ли. — Что… что ты с ней сделал? — тихо спросил Оливер, медленно переведя взгляд на Хантера. — Ты… ты чудовище. Чем она провинилась перед тобой, что ты и её запер тут? Монстр. Ты просто ужасный человек. Нет-нет, ты не человек. Животное. Ты дикое бессердечное животное! Хантер смиренно выслушивал, пока Оливер не закрыл рот. — В этот раз меньше эпитетов. Ты деградируешь, братец. Соберись и придумай что-то ещё. Оливер поражённо помотал головой, смотря на Хантера с нескрываемым отвращением. — Не хочу тратить на тебя силы. Ты не достоин этого. Ты ничего не достоин. Хантер недовольно нахмурился и коснулся рукой груди: — Как больно, Олли. Прошу тебя, не нужно так. Я не такой плохой человек. Ты же мой братишка. Помоги мне стать лучше, прошу тебя, — отметив, как Оливер и правда задумался, Хантер улыбнулся, хрипло рассмеявшись. — Ты такой реакции ждал? Оливер, смирись, мне искренне плевать на твои попытки пристыдить меня. Знаешь почему? — улыбка исчезла с лица. — Потому что мне нравится быть бессердечным животным. Я убиваю людей и зарабатываю на этом деньги. Пойми наконец и расслабься. Оливер закрыл глаза и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Он никак не мог принять, что его родной брат — убийца. — За что ты так со Сюзетт? — спросил он. — Наконец-то ты не винишь, а спрашиваешь, Олли. Это прогресс. Сьюзи тут, потому что оказалась слишком любознательной и своевольной. Вот что бывает, когда не слушаешься Хантера Мейнхарда. — Что это значит? — Не важно. Я подумал, что ты захочешь её увидеть. Она тут ненадолго, но если продолжит в том же духе, закрою её, как и тебя. — Не смей! — Оливер снова нервно поправил очки. — Не прикасайся к ней! Хантер замысловато ухмыльнулся: — Поздно. — Ч-что? — Оливер опешил. — О чём ты? — Как много вопросов, Олли. Я устал от тебя за три минуты. Иди уже назад. Мне после тебя нужен отдых, медитация и чай с мятой. Они оба посмотрели в палату. Сюзетт откинула одеяло и, не подозревая что кто-то смотрит на неё, нагишом неспешно прошла по палате. Оливер учтиво опустил взгляд, но Хантер этого не сделал. — Не смотри на неё, пожалуйста, — попросил Оливер. — Что я там не видел?! — тихо ответил Хантер. — Что ты сказал? Хантер закатил глаза. Как же с ним сложно. Сьюзи надела белые тапочки и накинула на плечи больничный халат. Прошла к двери и дёрнула ручку. На её лице появилось недоумение. — Хантер, открой её. Слышал? — Нет. Я глухой. Оливер тяжело дышал, не в силах справляться с эмоциями, когда рядом был Хантер, совершенно игнорирующий здравый смысл. — Эй! — крикнула Сюзетт, ударив ладонью по двери. — Кто-нибудь есть там? Откройте дверь! Оливер, где ты? Оливер! Оливер закрыл глаза. Внутри, сдавалось, сжимались все органы. Казалось, он чувствовал страх Сюзетт, как свой собственный. Его трусило больше, чем её саму. — Она меня зовёт… бедная моя подруга. — Тебя нет. Она зовёт меня, — напомнил Хантер. — Хантер? — послышался голос Руби. — Что тут происходит? Оливер посмотрел на рыжую девушку в красной кожаной оверсайз куртке. Коснувшись затылка, он грустно вздохнул. Он просто ненавидел эту девушку. Она ещё более неадекватная, чем Хантер. — Руби, дорогая, мы тут смотрим шоу. Присоединяйся, — улыбнулся Хантер, взглянув на Сьюзи, тарабанящую в дверь. Руби мгновение непонимающе хмурила брови, но потом на её лице появилась довольная улыбка. — Наконец-то! Она меня бесила. Когда вырежем из неё печень? Оливер охнул и закрыл рот рукой. Руби хлопнула в ладоши. Хантер не смог сдержать смешок. — Завтра, — ответил он. — Что? — Оливер схватился за сердце. — Боже мой! Боже… Боже… помоги. — Ладно-ладно. Ты меня звал, и я тебя услышал. Не буду вырезать её печень, — успокоил Хантер, и Оливер с облегчением выдохнул. — Вырежу почку. Оливер облокотился об стену, тяжело дыша. Так, нужно прекращать минутку юмора, иначе он сейчас отдаст душу небесам… раньше времени. — Спокойно. Сьюзи никто не будет трогать. Оливер, расслабься и дыши. Руби, прости, но не сегодня. Оливер и Руби внезапно поменялись реакциями. — Мы не убьём кудрявую-черноволосую? Зачем я тогда пришла?! — повысила голос Руби, недовольно топнув ногой. — Руби, умерь пыл, — предупредил Хантер. Она сложила руки на груди и замолкла. Он посмотрел на Оливера. — А ты иди в свою палату. Оливеру казалось, что за десять минут он пережил три микроинсульта. Зло зыркнув на Хантера, он уже хотел отвернуться, но застыл: — Что это? — он кивнул на странный след на его рубашке и красный развод около шеи. — Кровь? Хантер опустил взгляд: — Подстрелили слегка. Забыл. У Руби перехватило дыхание. Глаза раскрылись, как две маленькие голубые планеты. Она на мгновение застыла, затем протянула руки к Хантеру и резко убрала. Нельзя прикасаться. Хантер расстегнул несколько пуговиц рубашки, чтобы посмотреть, что с раной. Оливер прикрыл рот рукой, но это не помогло. Обернувшись, он наклонился и вырвал на пол, с трудом хватая воздух. Хантер закатил глаза, забыв тот факт, что Оливер не переносит вид крови: — Какой ты слабый и несчастный, — скривившись проговорил Хантер. — Эй! Уберитесь тут кто-нибудь. — Пойдём обработаем твою рану, — почти умоляюще просила Руби, не видя ничего и никого вокруг кроме Хантера. Хантер пропустил мимо ушей слова Руби и оглянулся, выискивая взглядом медбрата, который следит за Сьюзи. Указав рукой подойти, он дождался, когда парень остановится перед ним. — Дайте пациентке тиопентал натрия, фенобарбитал, скополамин и кетамин внутривенно… Хантер сделал паузу и задумался. Сочетание данных препаратов в одном протоколе почти никогда не используется. Такой подход может быть крайне опасным. Он мог бы рискнуть… если бы объектом риска была не Сьюзи. — Нет, забудь. Введите мидазолам в сочетании с пропофолом, — он выбрал комбинацию надежней. Эти препараты должны вызывать амнезию, нарушая способности мозга хранить воспоминания последних часов или даже дней. Вряд ли это будет долгосрочная потеря памяти, но на время он оградит её от попыток разузнать о Густаво. Медбрат удалился, затем вернулся, везя тележку с ампулами, шприцами и таблетками. Рядом лежали две пары наручников. За ним шло ещё двое работников в белых халатах. — Что происходит? — Оливер, едва вдыхая после того, как его стошнило, ошарашено уставился на тех, кто вошёл в палату и запер после себя дверь. — Хантер! Что ты сказал им? Слышишь? Ты бесчеловечный! Что тебе сделала эта девушка? За что ты так с ней? За что? Хантер молчал, внимательно отслеживая работу своих подчинённых. Они должны сделать всё правильно, не причинив Сьюзи боль. Ведь только он может это делать. — Добрый день… вечер… не знаю сколько времени, — Сюзетт пожала плечами, ведь окон в палате не было. — Я могу позвонить маме или отцу? Почему вы молчите? Молодой парень взял шприц. Другой стал смешивать какие-то препараты. — Вам нужно это выпить, — сказал он, протянув ей стакан. — Дайте мне позвонить. Где Оливер? Что здесь происходит? — её голос сорвался на крик. Страх накрыл её внезапно, словно ледяная волна, прокатившаяся по всему телу. Сердце забилось часто, отдаваясь гулким эхом в ушах. В груди появилось неприятное давление, как будто кто-то сжал её в тисках. — Выпейте и вам станет лучше, — продолжил медицинский работник. Она затаила дыхание, уловив на тележке наручники: — Ч-что это? Зачем? Кто вы такие? Где я? Что происходит? — Вам нет о чём переживать, мисс. Она оглянулась: — Оливер обещал, что я в безопасности. Он… он солгал мне? — Выпейте, пожалуйста, — настаивал парень, будто не слышал ни одного её слова. Она резко ударила по его руке. Стакан выпал, разбиваясь об пол. — Не буду! Ты кто такой? Кто вы все такие? — она сделала шаг назад, когда один из них взял наручники. Оглядываясь, Сюзетт хотела схватить хоть что-то для самозащиты, но тут почти ничего не было, а то, что было, оставалось надежно прибитым к поверхностям. — Не сопротивляйтесь, — парень двинулся вперёд. Сюзетт увернулась. Дыхание стало частым и поверхностным, воздух словно перестал наполнять лёгкие полностью. — Помогите! — закричала она во всё горло, когда один из них ухватился за её руку. Она ударила его кулаком. Второй парень заломил её на кровать. Она выставила перед собой колено, надеясь, что попала в пах. — Помогите! Кто-нибудь! Сюзетт ощутила холодное железо на запястьях. Прозвучал щелчок, и она больше не могла оторваться от своей койки. Медбрат, который пытался всучить ей стакан с непонятным содержимым, набрал шприц. Сюзетт хотела закричать, но в горле пересохло. Мурашки побежали по спине и рукам, а кожа покрылась липким холодным потом. Он ввёл первый препарат. Густая жидкость медленно проходила через тонкую иглу. Сюзетт ощутила, как сознание начинало утекать сквозь пальцы, словно песок. Мир вокруг неё становился мягким и размытым, голоса превращались в шепот, далёкий и неразборчивый. Голова начала кружиться, словно она на карусели, и Сюзетт уже не могла удержать мысли вместе. Пространство начало терять очертания, время перестало существовать. Доктор приготовил следующий шприц. Вводя его, он наблюдал, как пациентка теряла последние остатки осознанности. Её веки тяжелели, дыхание замедлилось, и она погрузилась в бесконечную ночь.