Не забудь меня.

Тележка медленно продвигалась по узким улицам, её колёса изредка подпрыгивали на мостовой, наполняя воздух звуком скрипа дерева. Лололошка сидел на одной стороне, устремив взгляд в окно, скрытый за стёклами своих очков. Напротив него сидел человек. Его густая борода добавляла строгости облику, а белая, богато украшенная одежда облачения священника. На голове покоился высокий колпак.

Голос его звучал торжественно и размеренно, каждое слово имело особую силу: — Мне жаль, дитя, что вести о твоём возвращении в Архей достигли меня так поздно. Да простит меня небо за столь позднее приветствие. Лололошка нахмурился, но за очками его выражение оставалось скрытым. Его голос был краток и немного отстранён: — Ничего страшного Лукий. Лукий слегка усмехнулся, потёр густую бороду и продолжил, не обращая внимания на холодность в ответе: — Какие же цели ведут тебя, дитя? Что движет тобой в этом мире? Ло медленно наклонил голову, будто обдумывая, стоит ли отвечать, а затем спокойно произнёс: — Пока что никаких. А вас, Лукий? Старец тихо вздохнул, его взгляд устремился куда-то вдаль, словно он искал ответы не в словах, а в самом воздухе. — Ох, дитя… Любопытство твоё никуда не исчезло. Совсем ен изменился. Тележка качнулась, едва не сбив их с равновесия. Мягкий бордовый интерьер создавал атмосферу уюта. Лукий устремил взгляд в окно, за которым серое небо словно сливалось с землёй. Его голос был глубоким и проникающим. — Пасмурный день сегодня… О, быть может, это знак её гнева. Мать не прощает того, что ускользает от её глаз… Лололошка поднял бровь, пересаживаясь чуть ближе, чтобы уловить смысл слов. — Какая мать? — спросил он с едва заметной долей любопытства. Лукий бросил на него взгляд, сначала недовольный, словно подросток осмелился задать кощунственный вопрос, но затем его черты смягчились. На губах заиграла лёгкая улыбка, а глаза, затуманенные мыслями, смотрели как на неразумное дитя. — Ах, верно… Ты ведь вчера только вернулся. Мать, дитя, — это Та, кто ниспала к нам от Высшего Отца. Спустилась, чтобы дать начало всему живому. Он откинулся назад, погрузился в поток воспоминаний. Его голос приобрёл напевный оттенок. — Когда ещё не было ни света, ни тьмы, был лишь Отец — вездесущая сила, что содержала в себе всё. Но Отец был одинок, и от одиночества его сердце разломилось. Из одного осколка родилась Мать. Она упала на землю, чтобы украсить её собой: её слёзы стали реками, её дыхание — ветром, её тепло — огнём, а её плоти коснулось небо, рождая землю. Он сложил руки, как будто в молитве, и с благоговением продолжил: — Она подарила жизнь, но Отец вскоре призвал её обратно, боясь, что её творения восстанут против него. И тогда Мать, любя свои создания, дала им силу выбора. Это был её последний дар перед уходом. Лукий перевёл взгляд на Лололошку, и его голос стал строже, как будто он напоминал о долге: — Но люди и иные существа забыли о ней. Забыли, что она жива, что каждый дождь — это её слёзы, каждая буря — её крик. Мы, служители, напоминаем о её присутствии, чтобы её гнев не поглотил этот мир. Лололошка некоторое время молчал, переваривая услышанное. Затем он чуть склонил голову в задумчивости. — Значит, дождь — это предупреждение? — спросил он осторожно. Лукий улыбнулся, но эта улыбка была тяжёлой, словно за ней скрывались страх и тревога. — Быть может, дитя… быть может. Карета остановилась с лёгким скрипом, и внутри на мгновение повисла тишина. Лукий, приподняв брови, открыл дверь, пропуская Ло вперёд: — Что ж, дитя, мы приехали. Прошу. Ло, не торопясь, выбрался наружу, осматриваясь. Перед ним возвышался величественный замок, чьи массивные стены поднимались прямо в серое небо, будто соединяясь с облаками. Каменные ступени вели к широким дубовым дверям, украшенным металлическими узорами в виде древних символов. Лукий последовал за ним, слегка наклонившись, чтобы выйти. Его белая одежда ловила тусклый свет пасмурного дня, а высокая фигура выделялась на фоне тяжёлого серого камня. Он обернулся к гонцу, стоящему рядом с лошадьми, и тихо сказал ему пару слов. Гонец почтительно поклонился и поспешил заняться упряжью. Лукий вновь повернулся к Ло, расправил плечи и медленно вдохнул влажный воздух. Поднявшись на первую ступеньку, он раскинул руки, словно хотел обнять весь замок. — Как же я давно здесь не был, — произнёс он с ноткой благоговения в голосе. Ло, стоя чуть ниже, наблюдал за ним, поправляя очки. Его молчание не выдавало ни восторга, ни раздражения — только спокойное ожидание. — Посмотри, дитя, — Лукий жестом указал на величественные двери, — в этих стенах живёт история. Каждая трещина, каждая потертость хранит память о событиях, которые изменяли судьбы народов. Ло коротко кивнул, но в его взгляде читалась скука. Он переступил через порог и двинулся вперёд, не обращая внимания на восхищённые вздохи старца. Внутри замок встретил их прохладой и запахом старого дерева. Под ногами гулко отозвался звук шагов, когда они зашагали по гладкому каменному полу. Лукий продолжал оглядываться, как будто пытался запомнить каждую деталь, а затем повернулся к Ло: — Знаешь, дитя, возвращение в такие места — словно возрождение. Здесь ты снова находишь себя. Ло промолчал, лишь слегка пожал плечами. Вместе они продолжили подниматься по ступеням, которые уходили в полумрак высоких коридоров. Из-за угла показались двое. Эграссель был одет непривычно просто: белая рубашка, свободные тёмные штаны. Его спутник был заметно выше — эльф с длинными, заострёнными ушами и холодным, проницательным взглядом. Белые, словно седые волосы спадали на плечи, а бледно-зелёный плащ, подпоясанный коричневым поясом, дополнял его строгий облик. Лукий обернулся, увидев их, и на его лице появилась вежливая улыбка. Он медленно подошёл к высокому эльфу и, слегка склонив голову, произнёс: — Тадмафриэль… рад видеть тебя. После короткой паузы он повернулся к Эграсселю, улыбнулся уже менее официально, с ноткой тёплого уважения: — Здравствуй, Эграссель. Тадмафриэль лишь кивнул в ответ, бросив холодный взгляд на Ло, стоящего чуть в стороне. Ло, заметив внимание к себе, поправил шарф и неохотно подошёл ближе. — Добрый вечер, — коротко произнёс он, встречаясь взглядом с Тадмафриэлем, который лишь слегка поднял бровь, оценивая его. — Я встретил этого дитя на улице, — произнёс Лукий, жестом указывая на Лололошку. — Грех было не подхватить. Тадмафриэль, сложив руки за спиной, слегка кивнул, его холодный взгляд скользнул по Ло. Лукий же, сохраняя свою торжественную манеру речи, добавил: — Но, должен признать, мне бы хотелось продолжить наш разговор без лишней пары глаз. Эграссель, стоящий рядом, вздрогнул, будто понимая намёк. Быстро подойдя к Лололошке, он схватил его за руку, не дав тому времени что-либо сказать, и потащил в сторону. — Эграссель? Что за спешка? — успел только пробормотать Ло, но сопротивляться не стал. Позади раздался приглушённый смешок, словно кто-то находил происходящее забавным. Эграссель толкнул тяжёлую деревянную дверь, и они оказались в просторной комнате. Здесь стоял удобный диван, на стенах возвышались высокие книжные полки, заполненные множеством старинных фолиантов. Атмосфера была уютной, но с ноткой академической строгости. Закрыв дверь за собой, Эграссель наконец отпустил руку Ло и тяжело вздохнул. — Извини, но здесь нам будет спокойнее, — сказал он, опираясь на дверной косяк и внимательно глядя на Лололошку. Эграссель, с лёгким удивлением в глазах, медленно посмотрел на Ло, который с яростью схватил его за рубашку и толкнул на диван. Ло был решителен, и его слова прозвучали как откровение, которое не терпело откладывания. — Да. Сейчас ты спокойно мне все расскажешь. Кого хрена, у тебя синяк на груди, а потом что за мать. Ее никогда не было, — сказал Ло, почти перекрывая слова Эграсселя своим гневом. Эграссель вздрогнул, сидя на диване, поправляя одежду, и едва заметный румянец зарделся на его лице. Он был явно смущён, но что-то в Ло всё равно не давало ему уйти от разговора. — Ох, Ло… Ты вроде в очках, а видишь лучше, чем хотелось бы… — сказал Эграссель, усаживаясь поудобнее. Ло хмыкнул, отпуская его, но не отводя взгляда, сел рядом. Снял очки и аккуратно положил их на тумбочку, закинув ногу на ногу. Он внимательно смотрел на эльфа, не скрывая недовольства и беспокойства, но в его голосе не было агрессии, скорее, напряжённого ожидания. — Ну так что, Эграссель? Пора рассказать всё, или ты снова будешь скрывать? Эльф тихо вздохнул, снова отводя взгляд, но в его глазах было что-то, что заставляло Ло чувствовать, что правда может быть не такой простой, как казалась. Эграссель напрягся, едва удерживая спокойное выражение лица. Дверь открылась плавно, словно сама уступала дорогу вошедшему. Лукий, как всегда, двигался неспешно, но в его походке и взгляде была сила, которая заставляла задерживать дыхание. Белые одежды чуть колыхались, как будто он и сам был частью света, что заполнял комнату. Эграссель напрягся, его уши дрогнули, словно подгоняемые невидимым ветром. Ло, напротив, обернулся с явным любопытством. Лукий остановился в центре комнаты, оглядел обоих молодых мужчин и чуть приподнял бровь, будто оценивал не только их действия, но и намерения. Его голос был глубоким и тёплым, но слова проникали внутрь: — Дети, я, конечно, понимаю, что юность любит искать укромные уголки для бесед, но всему своё время и место. Скоро служба, а вы… вы всё ещё здесь, словно забыли, что ваш долг зовёт. Он посмотрел на Эграсселя, его тон слегка изменился — мягкая строгость сменилась отеческой укоризной: — Эграссель, сколько раз мне говорить? Ты избран не только за свои таланты, но и за ответственность, которая тебе вверена. Скрыться от обязанностей ты можешь, но от истины — никогда. Ты ведь понимаешь, о чём я? Эграссель нервно вздохнул, его взгляд метался по полу. Лукий, не теряя величественного спокойствия, повернулся к Лололошке, и его лицо смягчилось. — А ты, Лололошка, новоприбывший, ещё только осваиваешь этот мир. Не вини себя за незнание. Тебя ведь всё равно затянет эта река, хочешь ты того или нет. Но знай: здесь, в нашем доме, нет лишних слов и случайных действий. Каждый шаг, каждый вздох — это часть великого замысла. Лукий сделал небольшую паузу, чтобы его слова улеглись, и вновь обратился к Эграсселю, голосом, в котором уже звучала тень терпения: — Эграссель, покажи нашему гостю церковь Святой Матери. Пусть он увидит её красоту. И, пожалуйста, постарайся не отвлекаться по пути. Матерь видит всё, как и я, — он чуть прищурился, но тут же сменил строгость на едва заметную улыбку. Склонив голову в знак завершения разговора, Лукий направился к выходу, но, прежде чем уйти, обернулся, бросив последние слова с мягкой ироничной улыбкой: — А вам, дети, советую не терять времени. Каждое мгновение — это дар. И да, постарайтесь не спорить по дороге.

***

Лололошка и Эграссель шагали по широкому коридору, стены которого были украшены тонкими узорами, отпечатками давно забытых историй. Позади них, едва слышно, дверь мягко закрылась, а тишина будто обволакивала их. Ло засунул руки в карманы, глядя куда-то в сторону, избегая встречаться взглядом с Эграсселем. В голове крутились мысли о Лукие, его пристальном взгляде, который будто видел больше, чем следовало. Этот старик, с его мудрым, но настораживающим поведением, не вызывал доверия. Но сказать это вслух он не мог — зачем тревожить друга, который и так выглядел напряжённым? — Нам долго идти? — наконец спросил Ло, пытаясь разрядить гнетущую атмосферу. Эграссель бросил на него короткий взгляд, а затем вернул взгляд вперёд, его лицо оставалось спокойным, но голос звучал мягче, чем обычно: — Нет, дорогой Ло… Мы скоро будем там. Надо пройти всего несколько залов, и вот она — церковь Матери. Ох, Ло… Мне так жаль, что ты пропустил её строительство. Это было нечто удивительное. Эльф говорил спокойно, но в его тоне чувствовалась лёгкая печаль. Ло фыркнул, слегка нахмурив брови. Он не знал, что ответить, но почему-то сердце забилось быстрее. Будто с каждым шагом к церкви нечто невидимое начинало давить на него, заставляя задуматься: что же ждёт его впереди? В глазах внезапно потемнело, как кто-то погасил свет. Головная боль ударила резко. Всё перед глазами начало расплываться, очертания стали размытыми, неясными. Я попытался сделать шаг, но ноги отказали, тело перестало слушаться. Я вытянул руки вперёд, в отчаянной попытке найти хоть какую-то опору, но коридор был пуст. Всё, что я смог, — это наклониться, чувствуя, как силы уходят. И я упал. Холодный камень пола встретил меня, отзываясь глухим эхом, а дальше… дальше была только тишина. Я открыл глаза, и всё вокруг оказалось странным, растворённым в густом фиолетовом тумане. Небо, пол, потолок — их просто не было. Это место казалось бесконечно пустым и чужим. Слабая дрожь прокатилась по телу, когда я приподнялся на локтях, но боль всё ещё пульсировала, отдаваясь эхом в висках. Вдруг воздух разорвал грубый, резкий голос, глубокий и одновременно лишённый всякой человечности: — первый…первый. НАЙДИ МЕНЯ. Он звучал отовсюду и ниоткуда сразу, как будто сам мир кричал эти слова. Шум, почти гул, заполнил всё, перекрывая мысли. Я зажмурился, стиснул зубы, но через мгновение всё стихло. Боль ушла так же внезапно, как появилась. Я осторожно приоткрыл глаза и тут же почувствовал резкий удар. Мой лоб столкнулся с чем-то твёрдым, и лишь через секунду я понял — это был Эграссель. Он наклонился слишком близко. — Ауч… Ло, это обидно… — пробормотал он, потирая лоб, его голос был каким-то глухим и обеспокоенным. Я лежал, молча глядя на него. Слова застряли в горле. Что это было? Где я только что был?.. В голову пришла одна идея. — Эграссель… мне надо идти. Встретимся завтра, — сказал я, чувствуя, как эти слова вырываются с усилием. Я развернулся, готовый уйти, но неожиданно ощутил, как мои плечи сжались от крепкого хвата. Эграссель притянул меня к себе. Его глаза сверкали, полные тревоги и чего-то более решительного. — Стой, стой, что в общее произошло… И куда ты на ночь глядя собрался? Ты не забыл, что на улице дождь, а если простудишься? — его голос был ровным, но в нём чувствовалась неприкрытая обеспокоенность. Я вырвался, отпихнув его руку, чувствуя, как внутри что-то напряглось. — Ты мне не мама, — я выдохнул эти слова, а в голове пронеслось: «Мама… как давно я не произносил это слово». Эграссель вздохнул, его взгляд стал мягче, но всё равно оставался тревожным. — Успокойся… Я просто волнуюсь, ты только, что упал. Ты же знаешь, что я не желаю тебе зла. Просто скажи, где тебя искать, если что-то случится? Я замолк, не зная, как ответить. Вдруг не хотелось никому ничего объяснять, не хотелось никуда возвращаться. Я решил, что уйду сам. — Не знаю. Но не волнуйся, детка, — с усмешкой сказал я, давая себе шанс скрыться. Пока Эграссель был в замешательстве, я резко развернулся и побежал, ощущая, как ветер пробивает меня насквозь, а внутри, в глубине, оставался неясный страх, который, возможно, я пытался скрыть от самого себя. Эграссель остался один в коридоре, где лишь слабый свет отдалённо освещал его путь. Он вытянул руку, вглядываясь в убегающего Ло, чья фигура всё больше уменьшалась в тени. Маска, которую тот достал, казалась маленькой и далёкой, словно часть его самой сути. Эграссель сжал кулак, наблюдая за его удаляющейся фигурой, но в глубине души он знал, что не может оставить Ло в одиночестве. Это был его выбор, его право быть таким. В голове мелькнула мысль — запереть его, удержать, но он сразу же отогнал её, понимая, что такие поступки противоречили всему, что он когда-либо считал правильным. Эграссель развернулся, решив двигаться в противоположную сторону. Он не знал, куда приведёт его путь, но сейчас это не имело значения. Внутри него было слишком много вопросов, и ответы не приходили. Оставалось лишь идти вперёд, не позволяя своему разуму вновь поддаваться наваждению. Ло мчался вперёд, не обращая внимания на проливной дождь, который промочил его до нитки. Ночной город был пуст, лишь эхо его быстрых шагов раздавалось в пустых переулках. Тёмные капли воды смешивались с грязью, оставляя следы на краю его шарфа, который теперь едва волочился по земле. Маска на лице плотно прилегала, укрывая от ветра и холодного дождя — единственный барьер между ним и этим чуждым миром. Он не сбавлял темпа, взбираясь на крыши и преодолевая препятствия с ловкостью, которая говорила о долгих годах тренировок. Ло двигался, как тень, то исчезая в густой темноте, то вновь появляясь под вспышками лунного света. Каждый его прыжок был точным, каждое движение — выверенным. Паркур стал для него чем-то естественным, почти инстинктивным. Дорога вывела его за пределы города, где свет луны освещал всё вокруг, отражаясь в каплях воды на траве и листве. Дождь здесь казался тише, но его сердце билось громче, как барабан, отбивающий ритм его бега. Добравшись до места, где утром они стояли с Эграсселем, Ло остановился. Место казалось другим в ночном свете — более холодным, более пустым. Он медленно поднял голову, смотря на небо, и его дыхание, прерывистое и тяжёлое, эхом отдавалось внутри маски. В правой руке возник синий меч, словно из ниоткуда, его клинок мерцал слабым светом, соперничая с отблесками луны. Ло крепче сжал рукоять, его взгляд был устремлён вдаль. Дождь стекал по мечу, смешиваясь с каплями, что падали с его волос. Он стоял неподвижно, готовый к тому, что ждёт его дальше, а его дыхание становилось всё громче, сливаясь с ритмом ночи. Бешеный ветер, словно невидимый хищник, выл и срывал всё, что не было прикреплено к земле. Дождь, сопровождаемый порывами ветра, хлестал с такой силой, что стоять было трудно, а звук гремящих веток и летящих обломков заглушал всё вокруг. Стихия разгулялась, напоминая о своей безжалостной силе. Лололошка стоял неподвижно, его фигура едва различима в бушующей тьме. «Неужели действительно карма матери?» — промелькнуло у него в голове, но он тут же отмахнулся от этой мысли. Парень подошёл к луже, которая теперь выглядела как небольшой грязный пруд. Присев на корточки, он внимательно посмотрел на воду. Ветер плескал её поверхность, искажая отражения луны. Ло осторожно коснулся воды кончиками пальцев, держа меч в другой руке. Лишь холодная влага проникла сквозь ткань его перчатки, ничего больше. Разочарованный, он поднялся и с раздражением ударил по луже ногой, разбрасывая грязь вокруг. — Неужели действительно показалось?.. — пробормотал он себе под нос, глядя на темные воды, которые вновь успокоились после его удара. Вздохнув, Лололошка уже собирался уходить, когда вдруг услышал слабый, почти теряющийся в шуме ветра крик: — П-помогите! Он замер, прислушиваясь. Крик повторился, чуть громче, срываясь от страха или боли. Где-то вдалеке, за пределами видимости, явно звал человек. Лололошка сжал рукоять меча. «Если бы я проигнорировал это, то это был бы не я,» — подумал он. Развернувшись, он направился на звук, его шаги уверенно уводили его всё дальше от Архея. Каждый шаг всё больше удалял его от знакомого, но сердце билось с решимостью. Кто-то нуждался в помощи, и он не мог оставить этот зов без ответа, даже если это означало идти в самое сердце бури.

Я бы с радостью это забыл…

Шум ветра и грома, перемежающийся вспышками молний, стал невыносимо громким. Лололошка подходил ближе, и, наконец, его взгляд выхватил реку, бушующую так, будто её сама стихия пыталась удержать в своих цепких руках. Вода была странного, тягучего красного цвета, похожего на густое вино. Это зрелище казалось нереальным, как сон, в котором всё слишком чётко, чтобы быть правдой. У берега стояли трое. Их очертания расплывались в серой дымке дождя. Но не они привлекали основной взгляд. Посередине, над ними, возвышалась огромная фигура. Она была настолько неестественна, что мозг сразу отказывался обрабатывать увиденное. Ло замер. Его сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из грудной клетки. В этот момент снова прозвучал крик: — Помогите! — голос был детским, слабым, дрожащим. Лололошка, сжав зубы, заставил себя двигаться вперёд. Он побежал, но с каждым шагом его ноги словно наливались свинцом, дыхание становилось рваным, а шаги медленными. Его тело сопротивлялось, словно предчувствовало что-то ужасное. Глаза, хоть их и скрывала маска, сузились, а в груди разрастался липкий, холодный страх. Раскат грома оглушил его, и в яркой вспышке молнии он увидел: чёрный силуэт начал двигаться. Ло застыл, пытаясь разглядеть детали. Но в тот же миг один чёрный силуэт повернул к нему свою голову, и что-то холодное, как лезвие ножа, пробежало по позвоночнику. Он развернулся и рванул в сторону открытого поля, спотыкаясь о мокрую землю и теряя равновесие. Осталось только двое. Ло стоял, напрягшись, его взгляд скользил по кошмарному существу перед ним. Девочка, маленькая и беззащитная, стояла рядом с тем, что когда-то, возможно, было её матерью. Теперь же это существо выглядело пиздец стремно: тело неестественно вытянутое, кости, прорезавшие кожу, выступали на изломах, а кристалл, торчащий из глазницы, пульсировал мрачным фиолетовым светом. — Дядя! Помогите моей мамочке! — девочка пронзительно закричала, её голос дрожал, почти теряясь в шуме дождя. Она была такой крошечной, едва доходила Ло до пояса. Её мокрые волосы прилипли ко лбу, босые ноги утопали в грязи, а большие глаза, полные слёз, смотрели с отчаянием. Она трясла руку этой «матери», стараясь её разбудить, но та не двигалась, а только медленно повернула голову в сторону Ло. Парень сжал рукоять меча, сердце билось как бешеное. Он шагнул вперёд, глаза яростно блестели из-под маски. — Отойди от неё! — громко сказал он, направив меч на женщину. Девочка, испуганная его голосом, всхлипнула и нехотя отпустила деформированную руку твари. Её маленькие пальцы, сжимавшие одежду «матери», дрожали, но она подчинилась. Медленно подошла к Ло, склонив голову, а её плечи сотрясались от подавленных рыданий. Ло одной рукой схватил девочку, притянул к себе, заслоняя её своим телом, и сделал шаг назад, не спуская взгляда с существа. — Стой позади меня, поняла? — резко сказал он, не оборачиваясь. Девочка только тихо всхлипнула в ответ, её маленькие руки цеплялись за его одежду. Существо вдруг издало низкий, утробный звук, похожий на рёв, и медленно двинулось в их сторону, его движения были рваными, как у сломанной марионетки. Из его рта падали зубы, один за другим, словно ветхий дом рушился изнутри. На их месте быстро появлялись огромные клыки, обнажая неестественную, хищную пасть. Красная вода реки бушевала рядом, её поток напоминал кровавый водоворот, усиливая ощущение кошмара. Ло замер. Сердце билось так громко, что казалось, даже дождь не мог его заглушить. Руки дрожали, но он крепче сжал меч, пытаясь собраться. Девочка, дрожа от страха, сильнее вцепилась в его куртку. — Дядя, прошу, не убивайте мамочку!.. Помогите ей! — её голос звучал так пронзительно, что эхом отдавался в голове Ло. Он смотрел на это существо — на её «мать» — и чувствовал, как внутри всё переворачивается. Как можно убить на глазах ребёнка её единственного родного человека, даже если тот стал монстром? Нет. Ло знал, что не сможет простить себя за это. Сжав зубы, он отпустил меч. Легкий зеленый свет вспыхнул в его руках, закручиваясь в вихрь магии. — Прости меня, малышка, — тихо сказал он, создавая портал. Вращающийся круг энергии раскрылся перед ним, словно дверь в другое измерение. Он мягко схватил девочку и подтолкнул её внутрь. — Там ты будешь в безопасности. — Н-нет! Мамочка!.. — её слова оборвались, когда портал закрылся. Теперь он остался один. Теперь он остался один с этим. Ло сделал шаг вперёд, стоя напротив существа. Меч остался на земле, но это уже не имело значения. — Кто ты? — хрипло спросил он, глядя прямо в тварь. Она не ответила. Её пустые глаза будто горели изнутри, а в следующее мгновение одна из её неестественно длинных рук поднялась и с силой ударила Ло. Удар был настолько мощным, что он отлетел назад, упав в грязь. Тело прострелила боль, и на секунду перед глазами всё потемнело. Меч выпал из руки, катясь в сторону. Ло попытался подняться, его одежда была пропитана грязью и водой, которая нескончаемым потоком лилась сверху. секунду перед глазами всё потемнело. — Кто тобой управляет?! — выкрикнул он, его голос срывался от ярости и бессилия. Существо снова направилось к нему, его длинные ноги оставляли глубокие следы в грязи. Ло потянулся за мечом, схватив его трясущимися пальцами. Закрыв глаза, он произнес заклинание. Его фигура внезапно исчезла, растворившись в воздухе, оставив за собой лишь мгновенный отблеск света. … Ло с трудом поднялся на локтях, чувствуя, как его тело болит от удара и падений. Глаза его пытались сфокусироваться на окружающем мире, пока сознание не вернуло его в реальность. Он огляделся и замер, увидев перед собой Эграсселя, который стоял с девочкой на руках, её маленькие ладошки держались за его плащ. — Лололошка, — произнёс эльф, его голос был холоден и строг, — у тебя ровно три минуты, чтобы всё объяснить. Ло встряхнулся и попытался прийти в себя. Но прежде чем он успел что-то сказать, девочка, заметив, что всё вокруг изменилось, с жалобой и тревогой в голосе спросила: — Г-где мамочка? Сердце Ло сжалось. Он видел, как девочка уткнулась в Эграсселя, стиснув губы и стараясь сдержать слёзы. Ло почувствовал себя беспомощным. Он не мог принести ей утешение, не мог объяснить, почему мама исчезла. В голове всё ещё звучали обрывки событий, а впереди было только молчание и пустота. Ло сглотнул, его голос был тихим, но решительным: — Девочка, я… я не могу объяснить всё сразу. Но твоя мама… она… она явно уже не с нами. Девочка сжала губки, её глаза были полны страха и боли, но она всё равно посмотрела на Ло, как будто пытаясь понять, что именно он сказал. Эграссель, всё ещё держа её, внимательно следил за Ло, как будто он ожидал продолжения. ...