Человеческий код

«Так-так… пыль здесь, пыль там. По-моему, эту книгу никто не трогал с момента покупки. Посмотрим, что там — «Нарциссизм. Новая теория». Ладно, не моё дело. Увлечения господина вне зоны моих обязанностей, а вот пыль на его полках и уборка мусора — приоритет.» С момента панической атаки прошёл всего день, а он, — идеальный автоматон, — уже принялся за работу и теперь как ни в чём ни бывало протирает полочки в обители Харриса. Каждое движение отточено, запрограммировано с математической точностью: чуть влажная тряпка скользит по поверхностям, не оставляя ни пылинки. Время от времени в голове проскакивали мысли о странности комнаты. Она не была похожа на все остальные комнаты в резиденции — эта словно жила своей собственной жизнью, наполненной мелкими деталями и хаотичными предметами. На краю стола стояла забытая чашка с засохшим осадком кофе, рядом — стопка пожелтевших бумаг, исписанных витиеватыми строками. Он не мог не заметить этих деталей, но, как всегда, подавил своё желание разузнать о миллионере побольше. Полки забиты разномастными книгами, выставленными в идеальном порядке, не считая, конечно, скопившихся на них признаков того, что их страницы никто не перелистывал уже примерно тысячу лет. Крупные тома с потрёпанными обложками соседствуют с тонкими брошюрами, а в углу, почти скрытая под слоем пыли, стоит фотография в потемневшей от времени рамке. Автоматон задерживает взгляд на ней чуть дольше, чем стоило, но тут же одёргивает себя и возвращается к делу. «Вопросы — не моя задача», — напомнил себе Ло, двигаясь дальше. Но ощущение, что он обязан что-то спросить или понять, упрямо засело в сознании, прочно укоренившись в теле и выдавая себя нервозностью рук. Лололошка двигался дальше, протирая очередную полку в шкафу, когда его взгляд зацепился за верхний угол. Пыльный свёрток, явно забытый, почти терялся среди книг и папок. «Наверное, мусор», — подумал он, протягивая руку. Ткань старая, изношенная, в некоторых местах протёртая. Домработник аккуратно взял в руки свёрток с полки, собираясь выбросить его вместе с другим хламом, как пальцами ощутил внутри что-то твёрдое. Инстинктивно он остановился. Вместо того чтобы сразу убрать находку в мешок, Ло опустился на колени, держа её перед собой. Ткань легко поддалась его движениям, разворачиваясь. Внутри оказался револьвер. Ладонь зависла над находкой, будто что-то невидимое удерживало её от прикосновения. Старое, но ухоженное и явно винтажное оружие, отразило свет с улицы. Металлическая поверхность, отливающая матовым блеском, выглядела безупречно. Рукоять, слегка потёртая, говорила о том, что этот предмет часто использовался или, как минимум, его постоянно трогали. Едва заметная гравировка на стволе наполовину стёрта, но даже её фрагменты казались важными для последующего анализа и размышлений — «.А…B.....» Прямо сейчас в голове не было мыслей, только нарастающее ощущение тайны. Ло осторожно провёл пальцем по стволу, улавливая прохладу материала. Ощущение странное — отчасти пугающее, отчасти захватывающее. Контекста не хватало, чтобы в полной мере понять значимость оружия, но револьвер вызывал глухую тревогу. Где-то внутри мелькнула тень, неясная, но, вместе с этим, и настойчивая: это могло быть опасно. Для Джона. Для дома. А может быть, для чего-то гораздо большего. Недоверие к Харрису возвысилось за спиной с новой силой, создавая чересчур явную иллюзию чужого присутствия. Все алгоритмы, вплоть до логики подсказывали, что всё не просто так. Сомнений не оставалось — оружие несло за собой историю. Но в голове не было ни ответов на вопросы, ни объяснений. Его взгляд невольно вернулся к фотографии на полке. Тёмная рамка с изображением — кого? Лица, знакомого, но чуждого. Ло пытался вспомнить, пытался осмыслить детали, но всё скользило мимо, точно утекающая вода. Всё, что мог уловить его разум, — это болезненная пустота. Автоматон поднёс руку к груди, как если бы хотел вытащить это чувство наружу. Находка заставила его сердце — или то, что он считал своим сердцем — сжаться. — Даю тебе десять секунд на объяснение происходящего. Время замерло. Леденящий душу голос пронзил тишину комнаты, парализуя всё тело. Обернуться в сторону двери не хватало никаких сил, будто бы сзади находилась заслуженная собственным любопытством смерть. Джон стоял за его спиной, и это ощущалось не как простое присутствие, а как неподъёмная, почти физическая сила, проникающая под слой кожи. Никакой защитной оболочки не существовало, нутро обнажено перед каменным взглядом, перед этим молчанием, которое было гораздо страшнее любого крика и злости господина. Джон не двигался. Но Ло знал, что его глаза неотрывно следят за каждым мелким движением, за каждым шорохом, за каждым моментом нерешительности. И в молчании не было прощения или понимания. Был лишь немой вопрос, холодный и безжалостный. Весь его мир сейчас заключался в нескольких метрах комнаты, где были заперты он и Харрис. — Я… — застрявшие в горле слова никак не хотели выходить наружу. Сил не хватало даже на то, чтобы оправдать своё присутствие в этом моменте, сам факт того, что он держит этот предмет в руках, с которым пришло столько неразрешённых вопросов. Но, почувствовав, как Джон уже не ждал ответа, Ло наконец произнёс, почти шёпотом: — Не знал, что это… что это важно. Джон не ответил сразу, но его дыхание заметно стало быстрее и напряжённее. Казалось, тяжесть чужого взгляда, пронзавшего его спину, усиливалась с каждой секундой. Теперь этот немой укор словно скользил по его коже, как остриё ножа, обнажая каждый нерв. Наконец, Харрис стремительно двинулся в сторону автоматона, выхватывая револьвер с такой силой, что ткань, в которую тот был завёрнут, упала на пол. — Важно? — Джон говорил срывающимся от гнева голосом. Его глаза горели чем-то, что Ло не мог расшифровать. — Ты даже представить себе не можешь, насколько. Во взгляде его было не просто недовольство, а что-то намного более глубокое и более опасное, скрывающее тысячи грязных секретов. — В твоих воспоминаниях нет и капли того, что пережил я, не смей даже пробовать приближаться к моей истории. Отныне в комнате я буду убираться самостоятельно, подальше от кое-чьего любопытного носа. Вон! — сжатый до побелевших костяшек в руке револьвер указывал дулом на открытую дверь. — Так расскажите мне, чтоб я мог всё понять! — неожиданный прилив адреналина заставил подскочить с места и выкрикнуть до боли глупую для положения фразу. Почти сразу же опомнившись, Ло закрыл руками рот и замер на месте, со всем усердием пытаясь слиться с окружением, — Я не… Он не договорил. Джон резко шагнул ближе, его тень обрушилась на Ло, заставляя того рефлекторно податься назад. Харрис наклонился ближе, почти касаясь губами уха Ло, и его тихий голос прозвучал, как ледяное предупреждение: — Мои дела тебя не касаются, — очки, спущенные на край носа, отразили свет. — Если ты ещё хоть раз… Но, прежде чем Джон успел закончить, в комнате раздался едва слышный звук — короткий сигнал уведомления. Ло чуть вздрогнул, а Джон мгновенно отступил, точно неожиданная мелодия напомнила ему о присутствии реального мира за пределами разговора. Хозяин дома тряхнул головой, приводя себя в чувства, пока автоматон, теряясь в пространстве и происходящих событиях, потянулся за телефоном.

Ненавистник автоматонов

@RichardNotAutomaton

18.02. 19:35 Здарова. Чё ты как?

18.02. 19:35

Мне не очень удобно говорить…

18.02. 19:35 Потом расскажешь. Я заскочу на часик?

18.02. 19:36

Нет.

18.02. 19:36 Лан. Если ты обижен за вчерашнее, просто скажи.

— Ричард… заскочить хотел, — уловив немой вопрос во взгляде Харриса, поспешил ответить Ло. — У меня нет настроения для гостей. Ты ещё не восстановился полностью, иди отдохни или, если так неймётся, наведи порядок в прихожей. После явной точки в диалоге Джон поднял с пола ткань и завернул револьвер обратно. Ло, в страхе попасть под горячую руку, быстрым шагом покинул комнату, оставив владельца наедине с мыслями. Тот остался стоять на месте, сжимая в руках завёрнутое оружие. Мгновения тишины растягивались, ощущение густоты и вязкости противно повисло в воздухе. Паршиво. Он опустился на край кровати, осторожно положив отголосок болезненных событий рядом с собой. Картина прошлого начала проступать в сознании, как старый, повреждённый фильм, многократно воспроизводившийся в воспоминаниях. Тогда это был не просто предмет, а выбор. Тот самый момент, когда он оказался перед развилкой, где любое решение обещало разрушение. Этот револьвер — символ боли и предательства, в первую очередь, самого себя. Его гравировки, такие знакомые, говорили о том, что он вряд ли когда-нибудь забудет о страшных событиях и бренной душе никогда не обречь покой. По крайней мере до тех пор, пока тени прошлого не перестанут пожирать внутренности. Он помнил каждую деталь того бессчастного дня. Помнил человека, что вручил его, и слова, что были сказаны.

***

14.07.2343

«И где мне искать эту женщину…»

Шипы на ветках больно царапали кожу, оставляя после себя едва заметные красные полосы. Стиснув зубы, юный член мафии пробирался через густые кусты шиповника, росшие в неблагополучном районе города, ныне прозванного Гнездом. Вечернее солнце уже скрылось за горизонтом, оставляя постройки в обволакивающих сумерках. Джон молод, но привычный холод в груди, продиктованный опытом, уже стал частью его характера. Задача на сей раз проста — отыскать женщину, якобы продающую информацию конкурентам и доложить о её постоянном либо временном местонахождении. На руках лишь пару фотографий со стороны и примерная локация. Марло был непреклонен: «Выясни место и возвращайся, без промедлений и ненужных эмоций.» Харрис дёрнул головой, стряхивая прилипшую ко лбу влажную прядь волос. Находясь в этой глуши, чувство отчуждённости так и скребло внутри, словно каждый человек здесь был вооружён и мог убить его за смазливое личико, а то и сделать с ним чего похуже. К сожалению или счастью, над одеждой для маскировки можно было не сильно стараться, а вот чтоб подпортить природную красоту пришлось просить помощи у профессионального гримёра. Треск веток где-то рядом заставил моментально замереть. Казалось, всё гнездо в мгновение затихло, оставив только трель сверчков. Джон быстро повернулся в сторону звука, готовясь увидеть врага, но вместо этого обнаружил худощавого подростка, выглядевшего не намного младше его самого. Мальчик поднял руки, демонстрируя этим жестом свою безоружность. Его глаза блестели, наполненные страхом и отчаянием. Взгляд, пропитанный безысходностью и невыразимо тяжелое дыхание, могли передать намного больше, чем просто слова. Сгорбившись, он стоял напротив Харриса, точно в ожидании удара или выстрела. Вместо этого мафиози поднялся на ноги, становясь в защитную позу. — Ты кто? — спросил он кратко, с недоверием жмуря глаза. Несколько секунд незнакомец колебался, но наконец дрожащим голосом смог выговорить: — Я… меня зовут Мартин, — мальчик немного покачнулся, словно его ноги не могли выдержать собственного веса. — Вы ведь пришли за моей мамой, правда? Слова, так и сочащиеся жалостью, неожиданно вонзились в сердце Джона. Он наблюдал за ним, за тощими руками, трясущимися от напряжения, за усталым лицом, на котором читалась жизнь, полная тягот. Мартин сделал осторожный шаг вперёд. — Пожалуйста, прошу вас, сэр… нам очень нужны деньги, — Мартин, не в силах больше держать себя в руках, рухнул на колени перед Джоном. Его лицо исказилось от отчаяния, а глаза наполнились слезами. Без резких движений он опустил голову, едва не касаясь земли, и начал целовать обувь Харриса, словно это было единственное, что могло сохранить ему жизнь. — Моя младшая сестра… ей… она нуждается в лечении… если… если я могу что-то сделать, заберите меня, но не сдавайте маму… Его руки метались по земле в поиске хоть какой-то надежды. Мальчик не видел ничего, кроме возможности выжить, и был готов сделать всё, чтобы этот шанс не упустить. Касаясь губами протёртого материала обуви Джона, он словно отдавал себя в его руки, теряя всякую гордость и человеческое достоинство. Джон молчал. Его разум спорил с самим собой. Задание, долг, всё, чему его учили, гласило, что эмпатичным чувствам здесь не место, их нужно искоренять. Но парень перед ним не выглядел преступником или обманщиком. Он выглядел сломленным. — Если вы сдадите её… я не знаю, что будет с нами. Умоляю, я готов стать вашим рабом на всю жизнь… Юноша закусил губу, не зная, как реагировать. Марло не учил, что делать в таких ситуациях. Если быть точнее, то он совсем его ничему не учил. Эти обязанности пали на и без того подавленного Санчеза, и именно он стал тем человеком, кто помогал на первых заданиях и в совершенстве научил владеть оружием. Джон сглотнул. Слова, которые он готов был сказать, были тяжелыми, как свинец и не собирались сдвигаться с места. Этот подросток стал живым доказательством того, как быстро можно оказаться на коленях перед теми, кто управляет миром. Отказаться от чувства жалости было легче, чем признать, что происходящее сейчас — часть того, чем он стал. — Ты не понимаешь, — наконец произнес Джон тихо, но уверенно. — Я не могу просто взять и помочь тебе, потому что ты этого хочешь. Я… я не могу позволить себе ошибаться, иначе… — его голос затих на полуслове. Мальчик поднял глаза, наполненные отчаянной мольбой. — Я сделаю всё, что скажете, — прошептал он, не отрывая взгляд от Джона. — Я… я буду рабом, я буду делать всё, только спасите мою сестру, не сдавайте маму! Харрис тяжело вздохнул, делая шаг назад и пытаясь справиться с этим давлением, которое уже казалось неподъемным. Он знал, что жизнь в этом мире не бывает простой. И выбор, который он должен был сделать — гораздо сложнее, чем он мог себе представить. — Ты просишь невозможного, — тихо добавил Джон, глядя на Мартина, как будто впервые его глаза открылись полностью. Он закусил губу, напряжение в теле не отпускало. Все вокруг словно затихло, даже сверчки, казалось, замолкли. — С твоей семьёй всё будет хорошо, возьми несколько купюр. — Вы… вы не сдадите нас? Честно? Что я должен делать? — рыдания, которые должны были ослабнуть, теперь лишь хлынули с новой силой. — Не сдам. И… прекрати вот это, — Джон кивнул на заплаканное лицо мальчика. — Слезами тут ничего не добьёшься. Мартин всхлипнул, пытаясь успокоиться, пусть его руки всё ещё дрожали, сжимая мятые купюры, которые Джон сунул ему одним движением. — Но… почему вы это делаете? — прошептал он, с трудом находя в себе смелость задать этот вопрос. — Вы же могли… могли просто… — Потому что иногда выбор сложнее, чем кажется, — взгляд его был холодным, но не бессердечным. — Но не думай, что я делаю это ради тебя. Если кто-то узнает, что ты тут был и что я отпустил тебя, — я мертвец. Уяснил, пацан? Тот торопливо кивнул, сжимая деньги так крепко, что пальцы побелели. — Понял! Я… я клянусь, сэр, никому ни слова! Я… Я исчезну, вы даже не узнаете, что я здесь был. Спасибо! Спасибо вам! Джон отмахнулся, повернувшись к обросшему кустами забору, не без попыток отделаться от чувств, которые, казалось, всё ещё тянули его вниз. — Убирайся, пока я не передумал, — бросил он через плечо. Мартин, не теряя времени, сорвался с места и исчез между небольших зданий. В это же время Джон остался стоять на месте, боясь лишний раз шелохнуться. Стиснув челюсти, он всматривался в пустоту перед собой. Это решение не было правильным или неправильным. Оно просто было. — Чёрт… — прошептал он себе под нос, прежде чем отвернуться и встретить верную гибель в лице босса.

21:11 — Время возвращения «домой»

Джон вошёл через тяжелую дверь, ведущую в полуподвальное помещение, где обычно обосновывался Марло. В комнате пахло табаком, пряными духами и старой кожей кресел. Дон сидел за массивным деревянным столом, внимательно изучая какие-то бумаги. В углу стоял охранник, сросшийся с тенью. — Харрис, — лениво произнёс Марло, не поднимая головы. — Ты задержался. Джон подошёл ближе, стараясь не выдавать волнения. Он знал, что каждое слово сейчас имеет значение и не дай бог ему произнести что-то не тем тоном. — Были трудности, босс, — начал он, держась ровно. — Информация оказалась неточной. Марло поднял взгляд, его глаза сверкнули, словно хищные. Он медленно отложил бумагу, взяв в руки сигару. — Неточной? — переспросил он, растягивая каждое слово. — Я плачу людям за то, чтобы информация была точной. Какого дьявола ты несёшь, Джон? — Место, которое мне указали, оказалось пустым. Там ничего не было, — Джон выдержал паузу, обдумывая каждый свой следующий шаг. — Ни следов, ни людей. Либо они ушли раньше, либо это была ловушка, чтобы сбить нас с пути. Марло Брэндо не сводил с него глаз, словно сканируя каждый мускул, каждое движение и каждый вдох, выискивая подвох. Он поднялся с кресла, шагнув ближе. — Ты хочешь сказать, что я зря тебя туда отправил? Что я зря потратил свои ресурсы? — в полумраке комнаты его голос звучал тихо, и от этого лишь более угрожающе. — Нет, босс, — ответил Джон, подавляя дрожь в голосе. — Я думаю, кто-то нарочно пустил ложный след. Но это не конец. Я найду их. Марло остановился, нахмурив брови, и его тень легла на лицо Джона, нависая угрозой. Взгляд босса холодный, изучающий, он выискивал брешь в дыхании подчинённого, малейший намёк на ложь. В комнате повисла напряжённая тишина, нарушаемая только редким потрескиванием сигары, которую дон сжимал в пальцах. Джон чувствовал, как это молчание растягивается, как каждое мгновение давления приближает его к краю. И всё же, ни на секунду он не отводил глаз. Уверенность в голосе и выправке была результатом долгих тренировок, попыток казаться сильнее, чем он есть. Начиная со своего четырнадцатилетия, Харрис выучил: стоит выдать хоть малейшее сомнение — и он проиграет. Марло слегка наклонил голову, оценивая его так же, как хищник оценивает жертву перед броском. Он медленно сделал затяжку, и выпустил изо рта дым, скрывая за ним чужую физиономию. На то, чтобы не закашляться тоже требовалось немало усилий — самодисциплине стоило отдать должное. — Хорошо, — наконец произнёс он, тяжело вздыхая. — Если ты облажался, это на твоей совести. Но если ты мне врёшь… — Он подошёл совсем близко, почти вплотную, и его голос стал ледяным. — Я узнаю. И тогда твоей совести будет недостаточно, чтобы спасти тебя. Джон молча кивнул. Марло задержал взгляд на нём ещё на мгновение, затем махнул рукой. — Исчезни с глаз моих. Харрис, сохраняя невозмутимое выражение лица, развернулся и вышел из комнаты. Дверь за его спиной закрылась с едва слышным щелчком, но напряжение, оставленное разговором с Марло, продолжало давить. Сердце стучало быстрее, чем он хотел бы признать, а в груди нарастал глухой гнев. Не на дона, не на мафию в целом, а на себя самого. На ложь. На необходимость играть эту грязную игру. Шагая по едва освещённому несколькими парой лампочек коридору, он замедлил шаг, когда увидел, что дверь в их с Сашей комнату приоткрыта. Свет изнутри пробивался тонкой полоской на пол. Джон остановился, провёл рукой по лицу, пытаясь вернуть себе контроль. Вдох. Выдох. Он не мог позволить любимой сестре застать его в таком состоянии. Саша сидела на полу, опершись спиной на одну из кроватей. Стопка научных книг, принадлежавших брату, возвышалась сбоку от нее, а одна, о работе человеческого мозга, лежала перед ней открытой — попытки хоть как-то отвлечься от реальности. Она подняла взгляд, заметив вошедшего Харриса. — Ты вернулся, — произнесла она тихо, стараясь не показывать лишних эмоций, но облегчение всё же прорвалось в её голосе. В глазах смешались усталость и лёгкая тревога. — Да, — коротко ответил Джон, стараясь не встречаться с её взглядом. Он снял свою накидку, небрежно бросив её на спинку стула и подошёл к столу, наливая в гранёный стакан воды. — Как ты? Саша, прикусив губу, отвела взгляд. — Нормально, — ответила она, хотя в её голосе прозвучала неуверенность. — Ты выглядишь… напряжённым. Всё прошло хорошо? — Всё в порядке, — оставалось лишь надеяться, что голос не выдаёт усталости. — Просто долгое задание. Она одобрительно кивнула, но невооружённым взглядом было видно, как вопросы терзали внутри душу. — Если хочешь поговорить… — начала она, но Джон перебил её, помахав рукой. — Всё нормально, Саш. Отдыхай. Завтра будет новый день. Саша молча наблюдала, как брат прошёл к продуху, открывая изнутри своеобразное окно, впуская тем самым прохладный ночной воздух. Начался дождь. Его фигура казалась ей чужой, как будто силуэт принадлежал другому человеку. Это не тот Джон, которого она привыкла видеть. Внутри росло странное, гнетущее чувство тревоги, которое ничем не объяснялось. Подобно тонкой паутине, невидимой, но ощутимой, оно растягивалось внутри груди. Сестра опустила взгляд на страницы книги, пытаясь отвлечься, но буквы расплывались перед глазами. Она чувствовала, что между ними что-то висит — что-то невыразимое, но реальное. — Джон, — позвала она, сама не уверенная, зачем. Голос прозвучал тихо, почти шёпотом, но в тишине комнаты он слышался отчётливо. Харрис не сразу обернулся. Секунду, а может, две, он просто стоял, глядя куда-то вдаль. Затем развернулся, встречая на себе взгляд до боли родных карих глаз. — Что? Саша сжала пальцы на краю твёрдой обложки, отчаянно ища подходящие слова, чтобы внятно высказать и донести словами это странное чувство. — Ты… ты точно в порядке? — она знала, что это банально, но ничего другого не приходило на ум. — Просто… кажется, что-то не так. С ответом Джон помедлил. Его взгляд смягчился, но он остался стоять на месте, боясь приблизиться. — Саша, — наконец словам хватило сил вырваться из груди. Его голос стал теплее, но всё ещё звучал сдержанно. — Не нужно переживать. Это просто работа. Ты знаешь, какой она бывает. Всё под контролем. Она кивнула, но тревога не отступила. Напротив, ответ лишь усилил ощущение, что Харрис что-то скрывает. — Не совсем в этом дело, — чуть замявшись, Саша закрыла книгу. — Мне до ужаса тревожно, Дейви, и я не понимаю почему. Мне кажется, будто что-то не так. Джон — или, как она его называла, Дейви — изучал сестру долгим взглядом. Лицо его оставалось бесстрастным, а в глазах промелькнуло что-то такое, на расшифровку которого потребовались бы недели, а то и годы. Возможно, это была усталость, а может, сожаление. Он сделал шаг от окна ближе к стене. — Саш, — Харрис сел на свою кровать, сцепив пальцы и устремив взгляд в пол, перед этим закрыв импровизированное окно, что означало окончание проветривания. Его голос звучал так, будто он говорил больше себе, чем ей. — Иногда наша голова играет с нами злые шутки. Это просто беспокойство. Тебе не о чем волноваться. — Это не злые шутки, — она склонила голову набок, пристально разглядывая его. — Что-то произошло. Или… произойдет. Мне страшно ложиться спать. Джон снова поднял глаза на неё. На мгновение между ними повисла тишина, прерываемая стуком дождя по стенам. Успокаивая собственные мысли, он провёл рукой по затылку. — Я обещаю тебе, дурёха, всё будет нормально. Просто спи уже, ладно? — подавляя в себе желание проявить нежные чувства и обнять сестру, Джон накинул на себя одеяло и отвернулся к голой стене. — Спокойной ночи. Саше оставалось лишь вздохнуть, убрать на место книги и сесть на кровать, обхватив колени руками. Тревога теперь уже точно не оставит её в покое этой ночью.