Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь дракон-изгой?

Рейна всегда жила в тени. Своей более дерзкой и смелой сестры, своей такой красивой и храброй матери и, конечно же, в тени своего дерзкого отца-бунтовщика. Несмотря на то, что они значительную часть детства прожили в Пентосе или других городах Эссоса, она знала о репутации своего отца у них на родине. Рейна любила их всех и в то же время в тайне завидовала белой завистью, потому что едва ли когда-то сможет стать хоть вполовину такой же. Смелой, острой на язык или же безрассудной. Красивой она себя тоже не считала, в отличие от сестры, никогда не допускавшей даже мысли о том, что ее лик не прекрасен. Они хоть и близнецы, но были совсем друг на друга не похожи. Рейна была тихая — Бейла была громкой. Рейна любила вышивать — Бейла не могла даже вставить иголку в нитку, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Рейна любила читать все подряд, даже книги о садоводстве или же об архитектуре любого периода — Бейла любила книги только те, что ей читал отец. Рейна любила танцы — Бейла считала это глупостью, хотя и умела танцевать. Рейна не любила оружие — Бейла обожала свой арбалет и короткий меч. Рейна любила платья и драгоценности — Бейла носила их небрежно, только когда просила бабушка или же отец, а в остальное время бы даже спала в летном костюме. Но самое главное, Рейна была до сих пор без дракона, а ее сестра получила Лунную Плясунью еще в детстве и уже могла на ней летать. Это было несправедливо! Ну почему ее яйцо остыло? Что она сделала не так? Почему ее любви отцу было мало? Почему порой он едва бросал на нее взгляд, в то время как с Бейлой мог проводить часы напролет? Почему ее боги сделали совсем не такой, какой была бабушка, в честь которой ее назвали? Почему Рейна родилась такой скучной слабачкой в семье, где все были сплошь сияющие дерзкие и сильные драконы? Почему не думала, что когда-либо, как мама, сможет оседлать взрослого дракона, скорее сойдя с ума от страха, чем способная смело подойти к ящеру, который ее заглотит? Почему она не могла быть как Рейнира, которая была и могучей всадницей, самой молодой в их семье, и в то же время была самим воплощением прекрасной леди?.. Почему, почему, почему!.. В тот день, когда отец вдруг сообщил им, что, оказывается, от первой жены у него была еще одна дочь и теперь она будет жить с ними, Рейна ощутила, как тень, где она жила, стала темнее и длиннее. Уже было ужасно жить, будучи второй дочерью, да еще и в тени сияющей Бейлы, гордо носящей все эти годы звание первенца самого принца-изгоя. Жить, зная, что отец получил наконец целых двух сыновей, которые не смогла ему подарить их мать. Сыновей, которые были похожи на него, а не как они с Бейлой, больше похожие на мать с их кофейной кожей, темными глазами и скорее темно-серебряными волосами, чем с оттенком платины, как у него. А теперь она стала вовсе третьей дочерью второй жены, которую отец мог выбрать, не получив ту, что желал. Не получив Рейниру. Когда они только поженились, не прошло и года после смерти мамы и дяди Лейнора, Рейна была обижена. Она хотела ненавидеть Рейниру. Правда. Но быстро поняла, что это пустое. Хотя бы потому, что она впрямь заботилась о них. Это благодаря Рейнире Бейла не жила на постоянной основе с бабушкой, а жила по полгода или через месяц-два здесь, на Драконьем камне, и именно у нее на плече она плакала, когда потеря матери и отсутствие отца, даже когда тот был близок, слишком сильно давили на нее. Это Рейнира поощряла ее увлечения и находила время с ней вышивать, хотя явно терпеть это не могла, как и мама, которая быстро бросила притворяться, что ей это нравится, и просто сидела рядом, когда Рейна вышивала, расчесывая ее волосы. Она также знала, что Рейнира не раз ссорилась с отцом от ее имени из-за того, что он был так далек. Рейнира была той, кто брала ее с собой летать. Даже после того, как родился Эйегон она находила время для нее, когда бы Рейна к ней не подходила, с какой бы бедой не обращалась. Даже после того, как родился Визерис, Рейнира все еще иногда приходила к ней вечерами и помогала ей с волосами, с тихим смехом вспоминая, как помогала управится с морскими косами дяде Лейнору. А теперь появилась эта еще одна… старшая сестра, Эйрея, как сказал, что ее зовут отец. И он был явно очарован. Рейна была не настолько близка с отцом, как бы ей хотелось, но она точно могла сказать, что Деймон Таргариен был очарован своим первенцем, о котором раньше даже не говорил. Впрочем, как оказалось, не потому, что не знал, а потому что бросил ее, решив, что та бастард его первой жены. Или решив так думать, зацепившись за ее черные волосы, чтобы отделаться от женщины, брак с которой ему был навязан. Красивые черные волосы, благодаря которым ее разные глаза — глаза бабушки Алиссы — были такими яркими, особенно в контрасте с ее бледной кожей. Она была как собирательный портрет всех тех женщин Таргариенов, чьи образы были запечатлены на холстах, хранившихся на Драконьем камне. Это был еще один повод для зависти к той, кого видела в первый раз и чью тень уже ощущала на себе. И злости, когда эта девушка столь небрежно оскорбила ее мать. Рейна никогда еще не позволяла себе кричать, как тогда. А вот плакать, когда вдруг ощутила волну стыда и позора, да, это было для нее почти привычно. Ей так хотелось, чтобы kepa пришел и утешил ее, сказав, что она все равно его любимая девочка. Но, как и всегда, он не пришел. Да и не была она его любимой девочкой. Никогда. Уже позднее, когда на следующий день Эйрея извинилась за своим слова, Рейна смущенно поняла что детство ее старшей сестры явно было куда хуже, чем у нее самой и потому она была такой резкой. И что, кажется, равнодушие отца — это не самое страшное, что может быть случится. У нее была мама, Бейла, бабушка, дедушка, Рейнира, мальчики, особенно Люк, с которым у нее было много общего и кто пытался чаще всего ее развеселить, или же вытащить на улицу, чтобы просто погулять, и иногда даже отец. А Эйрея была одинока. Всегда. Она выросла в доме, где была не нужна и который должен был быть ее наследством, но тот у нее был украден собственной матерью. И знала, что та самая мать ее хотела вытравить еще до рождения, и даже пыталась убить уже после. А еще у них было кое-что общее. У них у обеих не было драконов, и они обе могли часами сидеть в уютном молчании в библиотеке, читая все подряд, или горячо обсудить то, что уже прочли. Это было так странно. Рейна имела со старшей ранее незнакомой сестрой больше общего, чем с Бейлой, с которой родилась в один день. Однако, она все еще не хотела подпускать ту ближе. Рейна все еще ощущала конкуренцию за те крохи внимания, что ей доставались от отца, или же Рейниры, и даже мальчиков, который были в нее буквально влюблены. Она все еще завидовала той за то, что несмотря на то, что у нее было не самое лучшее детство, Эйрея была такой красивой, смелой, дерзкой и нахальной. Даже больше, чем Бейла. Совсем как отец. И все же, когда Рейнира в один из дней утром прибыла позже всех к завтраку, где так же не было отца и Эйреи, и сообщила, что когда последняя пыталась оседлать Морской Дым, тот взбесился и унес ее прочь. А отец последовал за ними. Все же, беспокойства у нее было больше, чем зависти и обиды на то, что отец всего через пару недель после ее прибытия, уже лично отвел Эйрею в логово. Ее саму на провальную встречу с Среброкрылой в прошлом году, когда Рейна хотела попробовать ту оседлать, водила Рейнира с маячившей позади беспокойной Бейлой. Те пару дней, что их не было, Рейна была как на иголках, как и все в крепости. Более того, на второй день она вдруг поняла, что все же Эйрея успела за короткий срок стать неотъемлемой частью даже ее жизни. И она немного уже скучала. И немного сожалела, что была такой далекой. Что может все же стоит узнать ту ближе, как сделали мальчики, к которым Эйрея была неожиданно терпима. Сама Рейна редко сидела с младшими, не зная, что делать с лепечущими малышами. В то время как Эйрея была готова проводить с ними целые часы, играя с ними и читая им. От того, видимо, Эгг и Визерис уже любили ее больше, чем Рейну, что внезапно оказалось немного неприятным. Она ведь тоже их старшая сестра!.. Возращение отца и Эйреи она проспала. И узнала о том, что они вернулись не от кого-то чужого, и не вовремя завтрака. А когда едва встала, и вместо служанок, в дверях ее покоев появился сам отец. Рейна на миг ошеломленно замерла с лентой в руках, которой хотела подвязать косы, чтобы подготовится к новому дню. И просто смотрела на него. Его волосы были влажными, под глазами синяки, но на губах была едва заметная ухмылка. Она не знала, что на нее нашло. Рейна сама не поняла, как пересекла комнату и обняла его поперек талии, тихо всхлипнув ему куда-то в грудь. Они редко обнимались, но все же сейчас у нее было такое чувство, как будто она не видела его долгие годы. И очень соскучилась. Отец сначала замер. А потом медленно прижал ее к своей груди, обняв своими крепкими руками, и оставив на макушке едва ощутимы поцелуй. — Я так понимаю, ты скучала по мне? — в ноткой веселья в своем хриплом голосе спросил он, слегка отодвинувшись от нее, чтобы заглянуть ей в лицо. Рейна ощутила прилив горячего смущение и потупила взгляд, ощущая, как подкрадывается знакомая неловкая тишина, которая чаще всего висела между ними, когда они оказывались наедине. — Впрочем, думаю, что подарку ты будешь рада куда больше, — первым нарушил молчание отец. Она удивленно моргнула. — Подарок? — пискнула Рейна, совсем не ожидая, что отец принесет ей подарок. По крайней мере, не сейчас, ведь день ее именин, и день именин Бейлы, был только через неделю. — В каком-то смысле, да, — прищурился отец, и, мягко отодвинув ее от себя, повернул голову через плечо, после чего повелительно крикнул: — Maghagon ziry isse! Рейна сначала нахмурилась, а потом совсем уж растерянно захлопала ресницами, когда увидела, что в ее покои вошли двое Хранителей. Ее сердце замерло в груди, когда она поняла, что они несли до боли знакомый ларец. От него слегка исходил пар, и не было сомнений, что внутри было яйцо. Драконье яйцо. Она сглотнула и неуверенно вскинула взгляд на отца. Его улыбка стала почти непривычно теплой, когда он мягко толкнул ее в сторону ларца, с которого как раз сняли крышку, чтобы Хранители могли извлечь то, что принесли. — Это?.. — сдавленно прошептала Рейна, обняв себе за плечи, и не торопясь сделать шаг вперед. — Я думала… Я же видела все яйца в инкубатории!.. — Что-то мне говорит, что мы плохо смотрели. К тому же, это яйцо ты не видела. Оно из одной из последних кладок Сиракс, — уверенно сказал отец и вновь толкнул ее вперед. — Давай, zaldrīzes. Просто попробуй. Но Рейна боялась. Она уже была в инкубатории два года назад и несколько раз подходила к взрослым особям. Но после той попытки с драконом прабабушки Алисанны, Рейна больше не была готова дать надежде расцвести в ее сердце. И не была уверена, что среди любого яйца, что она не видела прежде, могло найтись ее. И все еще ее ноги сделали сначала один шаг, потом второй и третий, пока она не замерла перед столом, куда Хранители уже положили яйцо, вытащив его из его теплой колыбели, чтобы она могла его рассмотреть и коснуться, если пожелает. И оно было красивым. Розовое, как утреннее небо, с черными полосками по краю чешуек. Рейна как загипнотизированная уставилась на то, как солнечные лучи заставляли переливаться. Она забыла обо всем, что было вокруг и только смотрела на него. Странно, но Рейна слышала как в ушах у нее что-то пульсирует. Не кровь, а скорее было такое чувство, что она будто бы прислонила ухо к чье-то груди и слушала стук сильного сердца. Тук-тук-тук. Она не поняла, как подняла дрожащую руку и робко коснулась розового бока. Тепло. Такое теплое, каким никогда не было то яйцо, что было ей тайком похоронено в садах дворца принца Пентоса перед тем, как они покинули это место в последний раз. Даже после того, как Рейна то вынимала из камина. Рано было касаться обеими руками яйца, только что вынутого из ларца с углями. И тем не менее, с усилившимся в ушах биением сердца, Рейна как в трансе обхватила яйцо ладонями и подняла его со стола, чтобы поднести ближе к своему лицу. ТУК-ТУК-ТУК. Шум стал уже почти невыносимым, ладони обожгла легкая боль, а потом вдруг стало тихо. Она ощутила, как ее дыхание замерло где-то в горле, а слезы подступили к глазам. Яйцо стремительно начало остывать в ее пальцах, как будто его окунули в лед. Ее губы задрожали, как и руки, и Рейна была готова разрыдаться, понимая, что и это яйцо ее отвергло. И ему не понадобились годы, чтобы понять, что она недостойна быть всадницей дракона, как было в прошлый раз. Она тихо всхлипнула и зажмурилась. Рейна хотела бросить яйцо на пол, бросится в кровать и спрятаться от всего мира, который разочаровывал ее вновь и вновь. Ну почему, почему так?.. Она ощутила, как на ее плечо легла широкая ладонь отца. Ей хотелось ее скинуть, и закричать на него, вопрошая, зачем он опять дал ей надежду?! Это ведь так жестоко. Рейна знала, что не самая любимая дочь, но все же… — Рейна! — сурово вдруг сказал отец, вырывая ее из отчаянных мыслей, и уже мягче добавил: — Посмотри. Будучи послушной девочкой, Рейна сделала так, как ей велели, и ощутила, как вновь замерло ее дыхание, но уже по другой причине. Трещина. На яйце появилась трещина прямо посредине скорлупы, между ее ладоней, была тонкая трещина. Рейна недоверчиво поняла, что это уже не ее руки дрожат, а яйцо. И оно треснуло. Не прошло и секунду, как в трещину вклинился небольшой коготок, пытающийся сделать ее больше. Рейна сглотнула, и со всей возможной бережностью положила яйцо на стол, жадно смотря на то, как изнутри пыталось что-то вырваться. Одна трещина, вторая. И вот уже розовая скорлупа рассыпалась на части, а на стол, неловко хлопая влажными крыльями, упало небольшое тельце. Небольшая голова замоталась из стороны в сторону, словно пытаясь сориентироваться, а когда взгляд Рейны, затуманенный уже слезами радости, пересекся с маленькими мутными еще розовато-оранжевыми глазами, то ощутила, как наконец та часть нее, которой не доставало и была полна зависти к ее родственникам, была заполнена. Она была целой. И у нее был дракон. Рейна прикрыла рот руками, то смеясь, то всхлипывая, когда возмущенный своим рождением дракончик издал тихий писк, вновь пытаясь хлопать крыльями, но только добился того, что разбросал скорлупу и опять шлепнулся на стол. Она протянула трясущуюся руку и робко провела по небольшим еще черным рожкам у него на голове, за что была вознаграждена тихим курлыканьем и касание раздвоенного языка. — Ты прекрасна, — прошептала Рейна, странно уверенная, что это была драконица. — Ты прекрасна… Больше не выдерживая, она сгребла детеныша со стола и прижала к себе, как будто то была милая кошка. Дракончик возмущенно запыхтел и вцепился коготками в ее сорочку, наверняка, оставляя в ней дырки. Но Рейне было плевать. У нее наконец был дракон, а остальное было неважно. Это был самый лучший подарок, который она только могла получить. И его ей принес отец. Рейна мгновенно забыла любые обиды на него только от осознания, что он нашел ей то самое яйцо, и теперь у нее был ее дракон. — Спасибо, — слезно прошептала она, повернув голову к отцу, на чью шею бы кинулась, если бы не хрупкое пока еще тельце в ее руках. — Спасибо, kepa. Отец широко улыбнулся, наклонился вперед и прижался губами к ее лбу. — Не мне, — тихо сказал он, отодвинувшись в сторону и легонько коснувшись рогов дракончика, который скорее мило, чем угрожающе клацнул в его сторону зубами. — Это Эйрея выбрала его для тебя. Ей спасибо скажешь. И именно в этот момент Рейна поняла, что была несколько несправедлива и неправа. Это не она жила в тени, она сама там пряталась от разочарования, зависти и злости, что ее разъедали и не давали реализоваться свой истинный потенциал. Но больше этого не будет. Рейна в один миг твердо решила, что вместе с драконом сегодня родилась новая она. Новая Рейна Таргариен, которая могла быть равной всем своим членам семьи, и не будет больше тихо вариться в своей обиде на мир где-то в стороне. И эта новая Рейна первым делом скажет «спасибо» своей самой старшей сестре, с которой попытается отныне построить настоящие сестринские отношения вместо далекого приятельского общения, что у них было доселе в основном в пределах библиотеки. Ведь Эйрея подарила ей дракона, которого она всегда так жаждала иметь, и самое меньшее, что могла сделать сама Рейна, так это подарить той настоящую сестру.