Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь дракон-изгой?

Эйрея проснулась от громкого визга и чего-то тяжелого, вдруг приземлившегося прямо ей на грудь. Она застонала, понимая, что ей дышать нечем и, кое-как разлепив веки, Эйрея уставилась на Джоффри, чья сияющая моська была буквально в паре дюймов от ее лица. На его губах была широкая улыбка, а в глазах был восторг. Судя по его одежде, и яркому солнцу за окном, уже давно прошел завтрак и, может быть, даже обед. Эйрея была, конечно, благодарна за то, что ей дали поспать, хотя пробудится хотелось бы от чего-то менее болезненном, чем прыжки на ее животе небольшой тушки, которая выбила из нее весь кислород и вот-вот выдавит все ее кишки!.. — У Рейны дракон вылупился! — счастливо оповестил ее несносный ребенок, чей голос был слишком громким для ее еще вялого после долгого внеурочного дневного сна мозга. Эйрея уронила голову на подушку. — Класс, — невнятно пробормотала она, если честно не сразу поняв, что ей сказал Джоффри. Ей бы поспать еще хотя бы часок. А еще покушать. Но сначала поспать… Стоп! Что?.. Какой еще дракон? Откуда у Рейны вообще появился… Яйцо. То яйцо, что она нашла. Пока Эйрея спала, папаша, поди, отдал его Рейне. Хотя она была удивлена, что оно вылупилось так быстро. Если только, конечно, Эйрея не дрыхла тут пару месяцев, что вряд ли. — И че, красивый хоть дракончик? — прохрипела она, приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть на Джоффри, который не торопился слезть с ее живота. Мальчуган активно закивал головой и начал подпрыгивать на месте, чем вызвал у нее еще один стон. Ее немного замутило от скакания его тушки на ее желудке. Да и кушать впрямь очень уж хотелось. А вот спать уже не очень. — …он такой розовенький и с черными рожками! — тем временем начала тараторить Джоффри. — Рейна в полном восторге и назвала его Утро, представляешь? Эйрея потерла лицо, пытаясь прогнать остатки сна, и с затаенной радостью понимая, что горло не болело, ее не знобит, а даже было жарко, да и кашель пока не тропился вернутся. Поди, микстурки мейстера помогли. — Хреново ему, — проворчала она, и попыталась сесть, одновременно с этим аккуратно скинув с себя несносного ребенка. — Среди носителей пафосных имен богов, богинь и красивых метафор, вроде Пламенной Мечты и даже Грозового Облака, быть просто Утро, это как быть ромашкой среди редких цветов. Джоффри наконец слез с нее, беспардонно усевшись рядом, прямо в сапогах, и гордо надулся. — Тираксес все равно самое красивое имя, — важно сказал он, и любопытно наклонил голову на бок. — А что такое хреново? Эйрея замерла. — Это слово, которое тебе не стоит говорить при маме, понял? — строго сказала она, совсем не желая быть тем «счастливчиком», который первым познакомить юного принца с ругательствами, пусть даже сравнительно невинными по сравнению с тем, что еще знала. Пекло, надо все же попридерживать порой язык. Джоффри надул щеки, его карие глаза хитро блеснули, и Эйрея поняла, что, кажется, сейчас ее разведут на какой-то финт ушами с прыжком через себя. А впрочем, все, чего потребовал этот «милый, сладкий, невинный» ребенок, так это еще одной демонстрации какого-то чуда. Впрочем, было наивно думать, что после того раза, Джоффри больше ничего не попросит. Он же дите, в конце концов. Неугомонное и любящее все красивое и неопознанное. Особенно после того, как уже получил одну порцию. — Одно чудо, и ты не повторяешь никаких нехороших слов своим родителям, — строго сказала Эйрея, указав пальцем на Джоффри, на что тот активно закивал головой. Она вновь вздохнула. — Ладно, одно чудо — это еще по-божески, — пробормотала Эйрея себе под нос, сунув руку под подушку, чтобы нащупать палочку. Правда, палочкой больше после Пентоса она не пользовалась, только собираясь вплотную подойти к своему переобучению, но уже осязаемых птичек должно было получиться явить этому маленькому чертенку. Эйрея хоть уже и наколдовывала их, едва поняла и осознала, что Смерть прислушалась наконец к ее мысленным мольбам о палочке, но все же когда и в этот раз с кончика сорвалась стайка осязаемых желтых чирикающих птичек, и при этом она не ощутила уже до оскомины знакомой слабости, то сама чуть не завизжала от восторга, как и Джоффри. Все же возращения хоть какой-то нормальной волшбы после шестнадцати лет забвения, это вам не спьяну канкан сплясать. А ведь прецедент был, но это было из разряда тех тайных тайн прошлого, о которых она будет молчать до гробовой доски. После этого она выгнала юного вымогателя чудес. Эйрея быстро умылась холодной водой в тазу, оставленном служанками ранее, поспешно переоделась, заплела волосы в простую косу, и, отбросив ту себе за плечо, направилась в гостиную, примыкающую к семейному крылу. Именно там, как сказал Джоффри, собралось семейство, чтобы радостно поскакать вокруг новорожденного дракона. Так и оказалось. На квадратном столике около камина восседал красующийся нежно-розовый дракошик, прямо на полу рядом сидела Рейна с самой широкой ухмылкой на губах, какую она у нее только видела, и чем-то его кормила. В то время как все остальные расселись, или стояли, рядом. Включая юного вымогателя чудес, еще более мелкого Визериса, лежащего на руках у матери, и Эгга, рядом с которым вредничал — явно не оценив присутствие нового сородича — и выпускал дым из ноздрей его Грозовое Облако, который уже был размером с крупного пса и скоро переедет в дракошкины ясли в логове. Становился большеват для детской кровати, где часто спал вместе с Эггом, и уже научился выпускать струи огня, поджигая не только свое мелконарезанное мясо, но и ковры, шторы, гобелены и даже нянек своего всадника. — Боги великие, это ж что такое за жутко-розовое создание? — дразняще спросила Эйрея, фальшиво-пораженно прижав руки к груди, и выдавая свое присутствие. В ее сторону тут же повернулись головы почти всех присутствующих, но больше всего ее удивила Рейна. Девочка вдруг вскочила на ноги и, в вихре своих алых юбок, бросилась вперед. А уже в следующий миг Эйрея тихо охнула, ощутив пару рук, сжавших ее талию так сильно, что едва ребра не скрипели. Она ошеломленно моргнула и неловко приобняла Рейну, тараторившую на смеси общего и валирийского слова благодарности. Это было странно. Они не были еще настолько близки, чтобы вот так обниматься, да и благодарить Рейне ее было совсем не за… Эйрея медленно вскинула взгляд. На губах папаши застыла хитро-довольная тонкая ухмылка Моно Лизы, а его белесая бровь слегка приподнялась, едва их взгляды пересеклись. Честно, Эйрея была удивлена, что он рассказал, что она вообще имеет хоть какое-то отношение к выбору яичка для Рейны. Думала, что если он и внемлет ее совету, то оставит лавры себе. А оно вон как. — Ну, строго говоря, я выбрала его не одна, — многозначительно сказала Эйрея, импульсивно решив бросить ему небольшого леща. — Впрочем, я в любом случае рада, что оно вылупилось. Да еще и так быстро. — Я бы даже сказал очень быстро, — протянул принц-изгой, но не стал развивать эту тему, едва его жена бросила на него строгий взгляд перед тем, как вдруг встала и отдала ему активно тянущегося к дракончику Визериса. Мальчик явно был в восторге и не прочь потягать за хвост новую игрушку, не понимая, что та может ему пальцы откусить или обжечь. Его-то яйцо все еще не вылупилось, хотя и не остыло. Эйрея не касалась его бронзово-фиолетовых боков, да и вообще видела только издалека, так то не могла сказать, почему оно до сих пор не вылупилось, хотя пора бы уже. Визерису уже год, а в его возрасте у всех его братьев и Бейлы, драконы уже давно вылупились и даже успели подрасти. Надо будет его пощупать, раз уж у нее обнаружился экстрасенсорный драконий детектор и узнать в чем дело, покуда в этот раз он должен был обзавестить драконом. Или она не Гарриет Поттер Эйрея Таргариен. Рейнира чинно поправила платье и оглядела их всех пристальным взглядом. — Дети, — твердо начала она. — Рождение дракона — это особенно событие в нашей семье и в честь этого сегодня вечером мы обязательно устроим небольшой пир, чтобы это отпраздновать как следует. Эйрея мгновенно почуяла огромное «но» повисшие в воздухе, и явно не она одна. И была права. Кузина вновь всех оглядела, особенно задержавшись взглядом на муже, с которым у них будто бы произошел какой-то безмолвный диалог, кончившийся тем, что папашу вдруг перекосило, а его губы на миг скривились в насмешливо-острой ухмылке. — А завтра мы начнем подготовку к путешествию на Дрифтмарк, ибо принцесса Рейнис неожиданно сообщила, что лорд Корлис, возможно, скоро вернется из своего путешествия, и был бы рад быть на дне именин Рейны и Бейлы, которые в этом году мы вновь будем праздновать там, а не здесь, как предполагалось ранее, — торжественно закончила Рейнира. Рейна наконец отцепилась от Эйрее и, сделав шаг в сторону, поджала губы, а в ее глазах мелькнуло расстройство. Она не особо в это вмешивалась, считая, что еще не так долго здесь живет, да и с сестрой еще не так близка. Но даже Эйрея была в курсе того, что Рейнира и Рейна вместе готовили какое-то там секретное супер торжество помимо стандартных празднеств для королевской особы, чтобы удивить Бейлу, чьего приезда здесь многие ждали, особенно ее близняшка. А тут такой облом, да еще и буквально за пару дней до праздника. — Он не придет, — тихо промолвила Рейна, сжав в руках юбку. — Дедушка не был здесь в прошлый раз, и не будет в этот. Зачем бабушка наврала? Мы же договорились, что в этот раз наши именины будут здесь, на Драконьем камне, а после Бейла останется с нами до конца этого года! — Потому что Рейнис контролирующая вредная сука и была такой еще с самого детства, — проворчал папаша, кажется, вспоминая какую-то обиду на кузину из далекой юности. Рейнира сердито зыркнула на него, сурового поджав губы, и ударила тыльной стороной ладони по плечу. После чего тихо подошла к Рейне и положила руку ей на плечо. — Dōna, — нежно произнесла она, наклонив голову и пытаясь поймать взгляд расстроенной девочки. — Я уверена, что твоя бабушка просто очень соскучилась по тебе, вот и все. А может лорд Корлис впрямь решил наконец вернутся. В любом случае, это не повод расстраиваться. Принцесса Рейнис наверняка устроит пышные празднества, как и в прошлые разы, но самое главное, что мы увидимся с Бейлой. И ты сможешь показать ей своего дракона. Ей и бабушке. Разве это так плохо? Рейна вздохнула. — Нет, просто… — печально произнесла девочка. — Я же впервые сама помогала готовить для нас всех настоящий праздник!.. Рейнира улыбнулась и нежно провела по щеке падчерицы рукой. — Не переживай, впереди будет еще много праздников, — успокаивающе произнесла она и коротко поцеловала Рейну в лоб, а стоящая неподалеку Эйрея ощутила, как у нее в душе все сжалось и покрылось холодом. И не потому, что ее взяла на миг легкая зависть к тому, насколько нежные и теплые были отношения у кузины и Рейны. А потом, что она как раз знала, что впереди будет что угодно, кроме праздников. И что уже после они хотя и будут, но с большой долей вероятности окрашены тоской о потерянном и ужасным опытом войны, который никого не оставляет прежним. После был завтрак и амнистия для молодого поколения. То бишь в честь подготовления к пиру и путешествию, которые начались полным ходом, уроки для всех были отмены на сегодня, а Эйрея вовсе ушла к себе под предлогом того, что чувствует себя все еще не лучшим образом и никто даже не ставил это под сомнение. А на самом деле, она тихо свалила из замка, желая найти Синдора, чтобы поболтать, ибо у нее был еще тысяча и один вопрос о том, почему она могла ощущать яйки и чувства драконов. Да и вообще, когда еще поговорить с настоящим живым говорящим драконом, кроме как сейчас?.. Опять же, она хотела опробывать кое-что из боевки, что не могла попробовать в саду принца Пентоса, и что не опробуешь в пределах ее покоев, но это уже было дело второстепенной, так как Синдора увидеть все же было в приоритете. Впрочем, за пределами замка встал иной вопрос: где ей искать большую черную ящерицу с крыльями? Остров был сравнительно небольшим, и тем не менее, здесь умудрялась жить почти большая часть популяции драконов в этом мире, часть из которых годами людям могла не показываться. И она имела в виду не тех, что жили в логове под крепостью. Решив довериться интуиции, Эйрея дала волю ногам и пошла туда, куда они ее вели. По пути, на котором ей никто не попался, она обратилась к знакомой уже методе призывая камешки и бросая их прочь, не используя пока палочку. Эйрея быстро заметила, что это дается ей проще простого. Легче, чем за пределами острова, где впрямь было полно магии, благодаря которой даже без палочки у нее выходило все куда лучше, чем на Рунном Камне. Пламя тоже вышло сотворить на ладони так же просто, как в прошлый раз, а вот трансфигурация без палочки все также не выходила. Более того, она окончательно поняла, что ее подозрения о том, что огненная стихийная магия, как и вообще ей местная магия, вообще не подходила для преобразований, была верной. По крайней мере, не с ее скудными познаниями о ней. Эйрея удивленно замерла, когда вдруг поняла, что ноги ее привели к знакомому уже озерцу с кипятком. Ее брови также взлетели вверх, когда она сквозь пар узрела безошибочную огромную тушку Синдора, который, кажется, дрых по ту сторону озера. А впрочем, едва она оказалась ближе, дракон зашевелился и, удивительно проворно для такой туши, направился к ней. Земля мелко вибрировала под ее ногами, когда Синдор приблизился. Эйрея вдруг поняла, что впервые видит его при свете дня, так близко, и без любых отвлекающих факторов. Его глянцевая черная чешуя, казалось, поглощала лучи солнца, шрамы на ее поверхности были одновременно ужасающими и весьма любопытными, а цвет глаз был столь ярким, что даже луч Авады мерк на их фоне. Помимо этого, Эйрея с любопытством отметила, что Синдор впрямь несколько отличался от других драконов, даже если учесть, что те почти всегда, насколько она знала из книг и то, что уже видела, не были похожими друг на друга. Для начала, его плечевой сустав был длиннее и шире, а вместо одного когтя на крыле, заменяющим драконам и прочим рукокрылым что-то вроде большого пальца, у него их было три, и это было уже куда больше похоже на лапу, чем на хватательный коготь. Синдору явно было легче, чем остальным драконам хватать добычу и рвать ту на куски. Еще отличался его хвост. Он был длиннее и тоньше к концу, на котором было что-то вроде острого шипа. — Наконец-то зверь замолчать, — первым делом проворчал Синдор, когда оказался совсем близко к ней, явно не зная, что такое нормальное приветствие. Эйрея растерянно моргнула, прежде чем поняла, что он должно быть имел ввиду Морской Дым. — Он вернулся? — спросила она, только сейчас подумав о том, куда же все-таки улетел этот крылатый киднеппер. Синдор выпустил из ноздрей слабые витки дыма и махнул головой куда-то в сторону. — Он все еще рядом летать, — проворчал дракон. — Но уже не скулить. Теперь зверь выслеживать. Эйрея нахмурилась. — Кого? — настороженно спросила она, уж грешным делом думая, что на острове завелся еще один поедатель всего живого. — Новый людь, — коротко бросил Синдор, подогнув по себя задние лапы, сложив крылья и приняв что-то вроде весьма величественной сидяче-лежачей позы. — Такой зверь, как он, не может жить без связанного с ним людь, если единожды уже был связан. Таковы узы, которыми наши мудрые самки связать людь и зверь. «Бастарда лорда Корлиса, надо полагать», — тут же подумала она, медленно опустившись на землю, напротив Синдора, и сложила ноги в позе лотоса. — Ваши самки, кажется, были крутыми тетками, — аккуратно сказала Эйрея, в этот раз не столь ошеломленная своим собеседником и желающая узнать больше. Например, как самки дракона из рода Синдора могли принять человеческий облик и какой еще магией обладали. А ведь явно обладали, покуда их превращение явно было не результатом природной способности с перевоплощению. К тому же, ей было интересно, мог ли он сам обращаться человеком и заниматься колдунством. — Все самки были мудр, — таинственно произнес Синдор. — Все самки могли покорять огонь Создателя и преображать его в иные форм и вещь. — А самцы? — спросила Эйрея, на миг пожалев, что не взяла с собой блокнот, чтобы записать то, что ей мог сказать Синдор. — Ты можешь превратиться в… — Нет, — твердо перебил ее Синдор, помотав свой большой головой, отчего лучи солнца заставили его великолепные рога бликовать. — Изменить форма могли только самки. Творить великое таинство могли только самки. Я так не мочь. Почему-то Эйрея ощутила, что эту тему стоит свернуть, ибо она была куда деликатнее, чем ей думалось ранее. Наверное это что-то исключительно личное в культуре драконов, если таковая имеется, что-то что чужим знать нельзя. И вместо этого спросила, почему она могла ощутить драконов: как уже рожденных, так и тех, что были в яйцах. На что получила весьма снисходительно-насмешливый ответ, заключающийся в том, что она от его крови и, конечно, может ощутить таких низших зверей, какими в его восприятии были остальные драконы, которые не умели говорить, не имели столь высокого интеллекта, как у него, и давали людям себя оседлать. Большего Синдор не добавил, ясно считая, что на этом вопрос исчерпан, даже если сама Эйрея была несколько разочарована таким ответом. — А своего дракона? Его я тоже могу ощутить, или это как-то по-другому работает? Как другие говорящие могли оседлать драконов? Так же, как ныне живущие, или… — начала расспрашивать Эйрея. — Другие Говорящие не седлать зверь. Они сами летать, — с уже знакомым снисхождением ответил Синдор и наклонил голову так, чтобы она оказалась прямо напротив нее. — Те, кого самки связать с зверь не были Говорящими. Те, с кем они заключить мир, были связан с нами из-за ритуала Одна Кровь, который провести самки, чтобы подарить им власть над зверь, и уже позже далекими потомками Говорящих, хотя уже сами они совсем не говорить. И не могли слышать. Как и не летать. Только первые два поколения и те, кто сохранил чистоту кровь сохранить крылья и знания. Но я их не видеть. Как и те, что были до меня. Я думать, что они давно умереть. Или смешаться с людь, пока сами не стать полностью людь, потеряв Священную кровь, совсем не почитая ее как те людь, с которым ты жить в каменном гнезде. И даже у них она уже так слаба… Пахнет больше горой, дерево, земля и соль, а не огонь и кровь. Может кроме того людь, которым пахнуть ты и кто указывать на меня железной палкой, когда мы впервые встретится. Эйрея вскинула обе брови. Теперь был ясно, почему для этого дракона Таргариены были «людью», хотя и с драконьей кровью, а ее он звал «говорящей», явно выделяя как представителя другого вида. И почему его удивило то, что у нее нет крыльев. Видимо полукровки их имели, что не могло не вызвать толику зависти. Честно говоря, она думала, что дети самок его вида и людей, и были прародителями Повелителей драконов, а выходит, что кровь дракона к древним валирийцам изначально пришла через ритуал, похожий на церемонию братания или что-то вроде того. А уже потом подпиталась кровь этих людей-полукровок, который вошли в их семьи. — Я чуять в тебе тоску по небу, Говорящий, — прервал ее мысли Синдор, чья морда сейчас была совсем близко к ней. Настолько, что она ощущала пышущий от него жар, не самое свежее для дракона дыхание и магию, которая пульсировала под этой шкурой так, как того не чувствовалось от других драконов. Старая и древняя магия, которая была даже старше, чем та, что пропитала каждый дюйм этого острова. Эйрея не знала почему, но чисто из какого-то внезапного упрямства сказала, что это не так. А ведь тоска была… Казалось бы, стоило хоть раз вновь ощутить, каково это — летать, так теперь былая жажда полетов вновь пробудилась в ней, и она знала, что с каждым днем та будет все сильнее. Вот только что толку? Синдор еще раз подтвердил ее мысль о том, что для нее дракона, скорее всего, тут нет и не будет. Короче, летать ей только пассажиром с теми, кто возьмет с собой в небо. — Ты еще не созреть, — глубокомысленно изрек на ее отрицание Синдор, повторяя свои слова, сказанные в прошлый раз. Говорить ему о том, что как бы она ни «зрела», крылья все равно не вырастут, Эйрея не стала. У дракона явно было несколько иное мышление, отличное от человеческого, и виденье мира, так что это было просто бесполезно. К тому же, ей было уже пора возвращаться, пока ее не хватились. Но она еще вернется. И почему-то она была уверена, что Синдор будет этому только рад. Дракошик явно давно ни с кем не болтал, и даже при всей своей ворчливости и независимости, Эйрея ощущала, как ему одиноко. Почти так же, как долгие годы было ей.