Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь дракон-изгой?

Эйрея закуталась сильнее в красную жилетку, понимая, что даже с согревающими чарами ее знобит, и еле плелась. Ох, как же она мечтала о Бодроперцовом зелье и сожалела, что все местные микстурки и тоники совсем не обладали магическими свойствами, и половины известных ей трав тут просто не росло, отчего такой раздел магии, как зельеваренье, просто оказался не актуален и был бесполезен. Эйрея предпринимала пару попыток, что-то сварить, но все тщетно. А ведь ей бы так сейчас пригодилось даже самое банальное зелье от простуды!.. В ее груди все хрипело, кашель так и рвался из глотки, а усталость была такая, что она бы не прочь прилечь прямо здесь, в коридоре семейного крыла, где она распрощалась с папашей. Он ушел, чтобы повидаться с женой, предварительно велев ей валить к себе и ждать служанок, которые помогут ей принять ванну. Их должен был разбудить страж, попавшийся им на пути, а заодно и мейстера. Вот только до покоев еще дойти надо!.. Всего пару шагов, конечно, но у нее так дрожали ноги и продрогло тело, что и это казалось очень длинной дорогой. Едва папенька испарился в стороне главных покоев, Эйрея позволила себе расслабиться и, оперевшись на стеночку, потопать к себе. Но что-то заставило ее замереть возле одной из дверей. Что-то, что оказалось тихим голосом, который был едва слышен сквозь толстую дверь. Это было странно. Когда они приземлились наконец на острове, была уже ночь. В крепости уже давно все должны спать. Дети уж точно. Впрочем, это были не детские покои. Ее собственные были еще через три двери, одна из которых вела в комнату Рейны, а другие — в пустые сейчас покои Бейлы. Женская половина, так сказать. Покои наследника были намного правее от лестницы, как и главные покои. Детская была сразу возле лестницы, семейной, а не общей, где стояла стража, а это… Это были покои, которые принадлежали Люку, который считался уже большим мальчиком и жил отдельно от младших. Но это был не его голос. Эйрея наклонила голову на бок, пытаясь поймать, что тот говорил. Кажется, сказания читал. И, кажется, она знает, кто это делал и это явно были не его покои. Невольно ее разобрал приступ кашля, быстро выдавший ее с головой, так как в пустом коридоре он был как чертов рев дракона. Тихий голос затих. Шагов ей не было слышно, но не прошло и минуты, как дверь распахнулась, и на нее сначала уставился один настороженный карий глаз. А уже в следующий миг дверь распахнулась шире, и она увидела всего его владельца, которым был совсем не Люк, на чьей милой моськи было столько изумления, что она почти испытала соблазн захихикать, но вместо этого опять закашляла, в этот раз согнувшись ах пополам. Пекло. — Тетя! Эйрея! — воскликнули, кажется, сразу несколько голосов, а потом она ощутила, как ее локтя робко коснулись уже знакомые теплые руки. Со стоном она разогнулась, и испытала легкое дежавю, понимая, что опять стояла почти в полуобъятиях с милахой, чьи обеспокоенные карие глаза пристально смотрели на нее. И были достаточно близки, чтобы Эйрея могла вновь полюбоваться теми едва заметными индиговыми кольцами вокруг его зрачков. А еще слабые синяки под этими самыми глазами. — Опять не спишь, — хрипло и укоризненно сказала она, без задней мысли коснувшись щеки племянничка, и проведя большим пальцем по его нижнему веку. Эйрея успела кратко заметить, как расширились его зрачки, а потом ее отвлекли цепкие руки, обвившие ее талию с такой силой, что едва ли не выдавливали из нее остатки воздуха. Она опустила глаза и с ухмылкой увидела вихрастую макушку Джоффри, а потом и посмотрела и на мнущегося рядом Люка, который, кажется, в последний момент удержался от того, чтобы не кинуться на нее с обнимашками, как младший брат. Как бы взрослый, ведь. — Ты вернулась! — радостно воскликнул Джоффри, вскинув на нее сияющий взгляд. Она мягко фыркнула. — Куда бы я делась? — проворчала Эйрея совсем без злости и вскинула бровь. — А вы чего не спите? Скоро уж рассвет! И хитро покосилась на Джейса. — Или начали брать пример со старшего брата? Так не надо, это вредный пример, — дразняще произнесла она, за что была вознаграждена закатыванием глаза от вышеупомянутого старшего брата. — Нет, просто мы проводили еще одно заседание нашего клуба темноволосых и самых красивых Таргариенов, — саркастично сказал Джейс, и тут же тихо охнул, когда она слегка ударила его локтем в живот. — Вы не могли, — с широкой ухмылкой все еще сипло сказала Эйрея. — Без главного председателя в моем лице — эти заседание не могут быть открыты и считаться официальными. Люк и Джоффри захихикали, но скорее от вида того, как морщится их старший брат, чем от того, что она сказала. А вот Эйрея нахмурилась, когда поняла, что они были в одних только ночных рубашках и без тапок в отличии от своего старшего брата, который все еще был в штанах, сапогах и обычной темно-синей нательной рубашке на завязках. — Так, а ну живо по кроватям! — хмуро сказала она, отцепив от себя цепкие пальцы Джоффри, который тут же надулся, и мягко толкнула его в сторону Люка. — Тут кашлюнов и в моем лице хватает. Или вы хотите валятся в кроватях в день именин близнецов, и вместо вкусняшек пить противные тоники мейстера Герардиса? Мальчики переглянулись, быстро протараторили пожелания спокойной ночи, — Джоффри со всей непосредственностью пятилетки также сообщил ей, что от нее воняет драконом, — а потом их буквально сдуло в сторону двери, откуда они появились. Эйрея впечатлено вскинула бровь и покачала головой. — Как угроза лишится вкуснятины быстро убивает радость воссоединения, — фальшиво-обиженно пробормотала она и повернула голову к Джейсу. Взгляд у него был мрачный, а губы поджаты. Ей даже показалось, что он был бледнее, чем обычно. Веснушки на носу, как и синяки под глазами, были как-то более явными, и придавили ему уставший — слишком взрослый — вид. — Что? — невольно просипела она, потирая свое саднящее горло. — Почему у тебя такой взгляд, как будто ты одновременно ждешь, что я сейчас упаду замертво, и ты хочешь на меня наорать? Джейс вздохнул. — Я не хочу на тебя наорать, тетя. Я просто рад, что ты цела, — твердо сказал он, и тише с искренним сожаление добавил: — И что мне правда жаль, что так вышло с Морским Дымом. Я впрямь хотел бы, чтобы тебе удалось его оседлать. Эйрея мягко фыркнула. — А мне больше жаль, что он протащил меня через море, через шторм, и бросил меня где-то в землях Пентоса, где я сначала ночь спала в поле, потом еще пол-дня бродила по дороге среди пустых полей, а потом меня чуть не затоптала дикая орда дотракийцев, чем то, что он меня не принял, — с усмешкой сказала она, и вскинула бровь. — К тому же, есть еще парочка драконов в логове, верно?.. «Не то, чтобы они меня примут», — подумала Эйрея, все больше склоняясь к мысли, что она останется без дракона. А жаль. — Что? — ошеломленно выдохнул Джейс, шире распахнув глаза. — Тебе чуть не затоптали дотракийцы?! Эйрея подала плечами. — Что сказать, я умею найти приключения даже в пустом поле, — саркастично сказала она, и прижала кулак ко рту, откуда так и рвался кашель. — Пекло, я думала, что мне уже легче!.. В ее хриплом голосе звучала искренняя досада. Ведь в Пентосе ей впрямь казалось, что простуда обошла стороной, и тогда ей плохо было скорее от полежалок в эпицентре горящего ада и вдыхания результатов горения. — Тебе нужен мейстер, — сурово сказал Джейс, и почти сразу до их ушей донесся топот и голоса. — А вот и он, — совсем севшим голосом произнесла Эйрея, и кивнула головой на дверь. — Давай-ка, прячься, пока он и тебе опять сонного вина не дал, главный по бессоннице, а заодно не сдал вас всех вашей матушке. Джейс бросил взгляд в сторону лестницы, откуда доносились звуки, а потом на нее. Кажется, он совсем не хотел уходить, но перспектива попасться в «заботливые» руки ученого мужа, а там и матери, оказалась страшнее. И, бросив в ее сторону еще один взгляд, полный извинений, но в то же время как-то угрожающе пообещав, что утром они еще поговорят, он все же прошмыгнул обратно в комнату Люка. Как раз за миг до того, как в коридоре появилась целая мини-армия из служанок со стопками льняных полотен и ведрами с дымящейся водой, пары крепких парней, тащащих ванну, и самого мейстера Герардиса с помощником, несшим целую сумку каких-то микстур, судя по звону флаконов. Пекло, как же все-таки ей не нравилось болеть.

***

Отто не любил неучтенные переменные в своих планах. Особенно, когда они появлялись неожиданно, тогда, когда до финальной стадии было уже всего ничего. А он чувствовал, что так и было. Визерис точно не доживет до конца года, Отто уже второй год сам восседает на Железном троне, принимая петиции, а вскоре будет носить гордое звание отца обновленной династии Таргариен. Конечно, Эйегон был разочарованием. Он был глуп, бестолков, не хотел учится, много пил и чаще бывал в борделе, чем в Красном Замке. Но Отто был еще достаточно здоров и имел много сил, чтобы править от имени внука, как давно делал уже от имени Визериса. В крайнем случае, этот негодник хотя бы уже успел зачать сына, которого можно было посадить на трон и быть при нем регентом. Или же еще был Эймонд и Дейрон. Хотя второго своего внука Отто совсем не собирался подпускать к трону. Если пороки Эйегона были вредны больше для него, чем для окружающих, то Эймонд был его противоположностью. Этот мальчик был импульсивен, своенравен, и очень злопамятен. Он не забывал даже мелкой обиды, не говоря уж о той свой почти одержимости желанием отомстить бастарду принцессы Рейниры, Люцерису, который лишил его глаза. Нет, сначала это было даже хорошо. Это помогало Эймонду быстро отойти от травмы и начать тренироваться с мечом, подстраиваясь под свой недуг. Он быстро освоился в полетах на спине своего дракона и еще более яростно, чем прежде, если верить Алисенте, принялся за учебу. Но с годами это превращалась в помеху. Он уже чуть не забил до смерти пару оруженосцев на тренировочном дворе только потому, что те смутно напоминали мальчика принцессы. До него также доходили слухи, что в борделе, помимо своей первой шлюхи, к которой Эймонд ходил плакаться на груди, как будто он был сопливый мальчик, он также выбирал девушек, по описанию больно схожих с Люцерисом. Вот это уже было совсем ненормально. Отто надеялся, что это не значит, что его второй внук как Лейнор Веларион был мужеложцем и фантазировал в постели об этом мальчишке, когда брал этих девок. Вот Дейрон был всем тем, что он хотел бы увидеть в первенце своей дочери. Он был умным, начитанным, послушным мальчиком, обещающим под началом Гвейна однажды стать великим рыцарем. И не менее великолепным всадником своей драконицы, вылупившейся в его колыбели. Но он был третьим сыном и в этом был его главный недостаток. Дейрон был самым последним вариантом, если Эйегон станет слишком большой проблемой, как и Эймонд, а Джейхейрис по какой-то причине умрет раньше срока. Была бы еще надежда на ребенка Хелейны, которого та понесла пару месяцев назад, но неделю назад у нее случился выкидыш. А теперь еще и это! Неожиданно взявшийся из ниоткуда отпрыск принца Деймона, его первенец от Реи Ройс, о котором не знал даже он. Впрочем, это было бы не так уж и важно. Это была просто девчонка, у которой даже дракона не было, и чье наследство в виде Рунного Камня, ее мать, несмотря ни на что, явно передала лорду Гюнтору. Единственная ее польза могла быть в том, что принц-изгой может выдать ее за какого-то лорда, чтобы заполучить его верность в грядущем противостоянии за корону, ибо эта высокомерная девчонка, принцесса Рейнира, так просто не примет реальность мира, где ее притязания на трон — просто блажь ее отца и глупость. И Отто бы не посвятил девчонке больше одной мысли, если бы не одно небольшое «но». Король Визерис каким-то образом узнал об этом вопреки всем его усилиям пропускать всю информацию через свои руки до того, как та попадала к больному монарху. Более того, это случилось в один из редких уже его моментов просветления и будто придало ему сил. Или скорее дало ему настоящий повод, чтобы призвать в столицу дочь и ее мужа, своего своенравного брата, изгнанных со двора за свой поспешный брак. Прежде Отто мог его мягко отговорить от этого, давя на то, что они нарушили все приличия и поженились еще до того, как истек срок траура по их покойным супругам. Что они сделали это без дозволения короны. Но не в этот раз. Визерис был воодушевлен и отказался от дополнительных доз макового молока. Он даже хотел приказать написать письмо на Драконий камень, призывая своего брата и свою дочь явится в Королевскую гавань и представить ему племянницу, чье рождение было утаено от короны. Помимо этого, Визерис вдруг оскорбился от лица своей племянницы — девочки, которую он не видел и на чьих сестер не бросил прежде больше одного взгляда! — из-за того, что Рунный Камень был отобран у его законной наследницы из-за завещания, которое было написано до ее рождения. Рождения, которое было скрыто от королевского двора!.. И велел призвать ко двору лорда Гюнтора и написать леди Джейн о вопиющем пренебрежение наследными правами дочери Дома Дракона, дочери Долины, какой была ее королевская тетя, королева Эймма, лишенной своего права по рождению. Какая глупость. Будь король здоров, а его бесценная дочь рядом, то Отто не сомневался, что тот бы даже не подумал дважды о своей племяннице, как не думал о ее сестрах, и даже тех отродьях, что его бесценная наследница родила от своего вероломного дяди. И плевал бы на ее наследство. Это был лишь повод, переплетенный с воспоминаниями о давно почившей жене, пробужденные упоминанием Долины. И ему это совсем не нравилось. В его планы не входило возращение принцессы и ее безумного мужа, которое могло все испортить! Все его планы и шаги, предпринятые за то время, что их здесь не было, могли быть испорчены. Даже если Отто был уверен, что почти все члены совета не изменят своего мнения и будут придерживаться их планов до самого конца. Ему удалось уговорить короля лишь отложить призыв на одну луну, ссылаясь на то, что у других его племянниц будут именины и едва ли его наследница, ее муж и принцесса Рейнис будут рада, если торжества придется отменить из-за внепланового вызова в Королевскую гавань. И надеялся, что ему уже привычно вновь станет хуже, и под влиянием макового молока тот вовсе забудет об этой затее. Должен был забыть. Ибо Отто не мог допустить не только того, чтобы принцесса Рейнира вновь получила доступ к ушам отца, но и того, чтобы дочь Деймона Таргариена получила такой лакомый кусок, как Рунный Камень, раз уж не смогла заявить на него права ранее. От Долины и так могут быть проблемы, когда на трон сядет Эйегон, а уж так… Так принцесса и ее муж могут заполучить дополнительных союзников в лице целого королевства в придачу к Веларионам, с которым у них был напряженные отношения, но все же не полностью разрушенные. И вновь из-за девчонок принца-изгоя, чье семя доставляло столько же проблем, сколько он сам. Ох, если бы не они!.. То Дом Морских коньков бы уже давно отвернулся от принцессы. Отто сомневался, что лорд Корлис согласился бы стать их союзником. Впрочем, даже с девочками на карте, если бы не их упрямство, то он бы смог повлиять на дочь, чтобы она помогла ему отстаивать не этот ужасный в глазах Семерых кровосмесительный брак между Эйегоном и Хелейной, заключенный только ради того, чтобы укрепить их место на троне и оставить дракона его внучки в семье. А чтобы Алисента настояла на браке между Эйегоном и Бейлой. Это был удовлетворило амбиции Морского Змея и дало бы им еще одного всадника на драконе в лице принцессы Рейнис, которая лично бы убила принца-изгоя, если бы тот возразил. И это лишило бы принцессу Рейниру главного союзника. Но лорд Корлис упорно звал мальчишку принцессы своим наследником. А когда Отто хотел подойти к нему, чтобы попробовать склонить на их сторону, пользуясь похоронами леди Лейны, случился этот инцидент с Вхагар и глазом Эймонда. И их чуть ли не поганой метлой погнали с Дрифтмарка. Как будто это Эймонд пролил первую кровь, а не дикие дочери Деймона, одна их которых решила, что дракон ее матери стала ее собственность, и эти простолицые ублюдки принцессы Рейниры, один из которых искалечил его внука!.. Более того, Морской Змей делал это до сих пор, даже когда уже его жена чуть ли не впрямую воспитывала леди Бейлу, живущую в основном с ней, как наследницу. Кануть бы ему в море, где он был уже столько лет. Точно так же, как королю бы уже отойти к предкам. А принцу Деймону и его жене со всем их адским выводком сгинуть в пламени. И вот тогда Отто наконец восторжествуют. Его кровь сядет на трон и приведет королевство в новый мир под светом Семерых, постепенно забыв о языческом прошлом Таргариенов, которые те принесли с собой из погибшей рабовладельческой Валирии, уже пораженную карой богов. Да, так и будет. Но пока придется еще немного потерпеть, пытаясь внушить дочери лучше присматривать за своим сыном-идиотом, пока он окончательно их не опозорил, и сделать все, чтобы король и думать забыл о своей вдруг появившейся племяннице, как и о том, чтобы призвать дочь и брата в столицу.