Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь дракон-изгой?

Вода, вода, вода. Гребаный ливень лил как из ведра, мешая видеть хоть что-то и даже дышать. Эйрея изо всех сил цеплялась за рожки седла, с которых ее пальцы так и норовились соскользнуть, плевалась, чтобы избавиться от воды, и пыталась хоть что-то разглядеть сквозь штормовой ливень, в который она угодила, стараясь не думать о том, что лишнее движение и она рухнет вниз. А все из-за чертового Деймона Таргариена! Ну вот знала, чтобы нельзя с ним водится, что этот мужчина приносит одни беды. Впрочем, строго говоря, в этот раз не совсем он был виноват. После инкубатория он ее отвел на платформу и приказал вывести Морского Дыма, в какой-то момент ночи явно вернувшегося в логово. Вероятно, папаша решил, что ей стоит начать попытки связаться с драконом, который не был размером с мини-остров. Всего-то с того, кто уже был как чертов замок. Небольшой такой. Или какой-то очень шикарный особняк. Он сам застыл где-то позади, после того, как дал короткую инструкцию как держаться в седле и как себя вести вообще с драконом. Хранители замерли по бокам от нее, сжимая в руках что-то между рогатин и копий. Эйрея ощущала слабую тревогу и толику опасения, когда смотрела во тьму пещер ниже, откуда спустя минут пять ожидание донесся сначала скрежет когтей, порыкивание, и голоса других Хранителей, призывающих Морской Дым быть спокойнее. В конце концов, это не юные игривые дракошки и не мудрый говорящий дракон, который обладал памятью крови, которая могла давать ему знания с момент создания первого дракона, чей вид, по легендам, в этот мир пришел первым после валирийских богов. После чего сам дракон драматично появился из темноты, сверкая своей дымно-серой чешуей и всем видом выражая свое недовольство из-за того, что его оторвали от сна или же еды. Хранители продолжили подталкивать дракона вперед, пока он не поднялся по нижнем ступенькам платформы так, что его морда оказалась на одном уровне с Эйрейей и двумя другими служителями ордена, что обхаживали драконов для Таргариенов, лечили и кормили их. Она сжала кулаки крепче. Эйрея спиной чуяла, что папаша тоже напрягся, как и Хранители по бокам от нее. А впрочем, едва ее взгляд пересекся с большими глазами Морского Дыма, обдавшего ее горячим паром своего дыхания, когда наклонился к ней ниже, ее опасения начали таять. Почти как с яйцами, чей потенциал к жизни и тех, кто мог их оседлать, смогла ощутить, когда оказалась совсем рядом с ними. Или драконами Люка, Джейса и Джоффри, чьи характеры, кажется, смогла распознать не только потому, что они переняли многое от парней, в чьих колыбелях вылупились. Может быть, Синдор впрямь был прав и она была какая-то не обычная «люд», помимо всех прочих вещей, включая то, что ей было под силу его понимать, который в ней определенно были не нормальными. Более того, она все так же интуитивно ощутила, что под всей этой злостью и недовольством была острая тоска, печаль, и обида. Если это можно было так назвать. Все же эмоции — это больше человеческая штука. И, по сравнению с Синдором, эти драконы кажется впрямь были больше именно звери, чем высокоразумная тварь. Они не были глупы, как ворчал черный дракон, но все же их интеллект был далеко от человеческого. И эмоции тоже. Хотя, это не отменяет того, что они были и что Эйрея вдруг ощутила с ним некое родство и схожесть. Они оба были одинокими, даже заброшенными, скучали по тому, что давно ушло и о том, что еще могло бы быть. И им с Морским Дымом точно не по пути. Это было ей ясно как день еще до того, как это все началось, но напрямую же не скажешь, а?... Она просто думала наглядно это показать и попросить о следующей встрече с другим драконом. Тем не менее, ее какой-то черт дернул сделать шаг вперед и положить руку на теплую чешую. Из груди Морского Дыма донеслось тихое рычание, Хранители напряглись, выставив свои шесты вперед, а позади себя она услышала, как шаг вперед сделал папаша, будто собрался схватить ее за шкирку и оттащить назад от начавшего нервничать дракона. — Одиноко тебе, да? Я знаю, что одиноко, — пробормотала Эйрея, и провела рукой по серой чешуе. — Вот ты и ворчишь. Она не заметила, как Хранители недоуменно уставились на нее, зато ощутила, как взгляд папаши стал прямо-таки пронзающим насквозь как его бесценная Темная сестра. А вот Морской Дым вдруг замолк, и повернул голову налево так, чтобы его глаз уставился прямо на нее. Пристально так, как будто пытался прочесть ее мысли и вынуть душу. Хотя это все еще было далеко не так цепко и разумно, как это делал Синдор, отчего было одновременно жутко и смешно, как бы это не было странно. Эйрея вновь подняла руку и коснулась чешуек под его глазом. Папаша тихо велел ей сделать шаг назад, а Хранители подвинулись ближе, когда Морской Дым вдруг моргнул и начала переступать с ноги на ногу. Она почти могла видеть, как дракона наполнила неведомая нервная энергия. Наверное, ей впрямь стоило отойти. Вдруг он решил, что голоден и она будет неплохой закуской? Хотя, Эйрея сомневалась, что он ее будет есть. Просто чувствовала. Скорее тут дело было в чем-то другом. Как будто Морской Дым внезапно почуял мясо или что-то решил. Эйрея моргнула. Ее бровь невольно взлетела вверх, когда она поняла, что он развернулся так, чтобы седло оказалось на одном уровне с платформой. Как будто он приглашал ее полетать. Вот только это противоречило всему, что она знала о драконах. Морской Дым точно не ее огнедышащий скакун, а Эйрея не его всадник. И драконы никогда не бывают столь «добры», чтобы брать себе на спину кого попало, чтобы просто полетать. В конце концов, это у них крылья и они могут летать, когда захотят, и навигатор в лице людей им нужен как корове седло. Морской Дым нетерпеливо заревел. Эйрея думала примерно секунд пять, прежде чем решила, что дареному дракону в зубы не смотрят. Она хотела полетать, ощутить вновь ветер в волосах, и то, как груз забот земных падает с ее плеч, как раньше чувствовала садясь на метлу. А Морской Дым более чем ясно приглашал ее разделить с ним полет. Даже если всего один. С непривычки в седло она забралась без изящества с каким умела сидеть на лошади, а потом, еще до того, как она успела ухватится за рожки и устроится поудобнее, Морской Дым рванул к выходу из логова. И, о боги, полет на драконе и полет на метле — это две совсем разные вещи. Строго говоря, в прошлой жизни ей доводилось летать на драконах, но это были неба и земля. Тогда это были случайности и ей приходилось цепляться за все, что возможно, чтобы просто не сдохнуть, рухнув вниз, а сейчас… Это был кайф. Почти как секс, алкоголь и травка, причем все это в одном флаконе. Ее накрыла эйфория, и, кажется, Эйрея даже кричала от восторга, когда они облетали остров. А потом ее вопль радости сменился воплем испуга, когда Морской Дым ни с того не с сего резко сменил траекторию и понесся куда-то прочь от Драконьего камня. В общем-то, так она и оказалась в той ситуации, которой оказалась, а именно посреди бушующего шторма, на спине неуправляемого дракона, который куда-то целенаправленно летел, потащив ее за собой. Попытки крикам чего-то добиться — ничего не дали. А Кровавый змей, дракона, на котором следом за ней летел папаша, едва Морской Дым покинул логово, и кинувшегося в погоню, когда все вышло из-под контроля, она потеряла из виду еще с полчаса назад. Судя по слабым эманациям от дракона под ней, именно этого эта тварюшка добивалась, когда вместо того, чтобы облететь черную стену облаков, появившуюся на их пути едва Драконий камень исчез из виду, он нырнул прямо в самую гущу грохочущего грозового фронта, сильного косого ливня и сверкающих молний. Морской Дым нырял, опускался то ниже, то поднимался ввысь, пока красная чешуя Кровавого Змея наконец не исчезла среди грохочущих туч, явно потеряв свою цель, так как в отличие от него, самодовольный дракон под ней сливался с этой погодкой как чертов хамелеон. Эйрея трижды чуть не выпала из седла. Молнии сверкали, было скользко и вода заливалась во все щели. Она никогда не поймет, как в этой обстановке ее непослушные пальцы вообще смогли нащупать дополнительные ремни, о которых упоминал папаша в своих инструкциях, и зацепить их так, чтобы ноги перестали соскальзывать, а жопень съезжать со скользкой кожи. Ее зубы давно стучали так, что заглушали грохот грома в ее ушах, сильный запах озона забивал нос, и она замерзала как собака. Вообще бы оказала, если бы не чары обогрева, который, впрочем, быстро соскальзывали, так как вся волшба, что требовала концентрации все еще была для нее трудной, а в данном ситуации вообще о никаком контроле речи не шло. Эйрея не была уверена, как долго бултыхалась в этом мокром сверкающем аду. Час, два? Пекло его знает. Но точно знала, что еще никогда не была рада солнцу и отсутствие ветра, как в тот миг, когда Морской Дым вдруг вынырнул из шторма прямо в погожий денек. Он заскользил над водной гладью, перестав наконец петлять и нырять. Эйрея наконец смогла ясно видеть и когда грохот грома перестал шуметь у нее в ушах, она высушила себя и просто уронила голову на выступающую часть седла между рожками. Она тяжело дышала, у нее гудела голова, ее тошнило, и в то же время жутко хотелось есть. Сегодня завтрак-то прошел мимо нее. Обед, впрочем, скорее всего уже тоже давно позади. Эйрея почти была уверена, что к вечеру, если они вообще приземлятся, у нее будут сопли по колено и температура. — Я тебе это еще припомню, — сипло произнесла она, и слабо пнула дракона, который продолжал упорно нести ее из Вестероса куда в сторону Эссоса. Или нет? Хрен его знает. Она уже даже не была уверена, что они летят на юг, а не скажем на юго-запад, или юго-восток. Эйрея так устала, если честно, что ей было плевать. Лишь бы только эта наглая зверюга, которая считай ее похитила черт знает зачем хоть где-то приземлилась и она могла сползти с его спины. И пойти прочь. Думать о том, как теперь ей выбирать и как вернуться на Драконий камень в данный момент даже не хотелось. Хотя бы потому, что если Морской Дым ее просто бросит черт знает где, то это будет очень долгий путь. Совсем не такой, как от Рунного Камня до родового острова всех Таргариенов. Ей придется буквально пересечь Узкое море. — Проклятие, не таким способом я хотела побывать в Эссосе, — почему-то вслух пробормотала Эйрея, приподняв голову с седла и утерла рукавом, несмотря на внутренний голос, жутко похожий на голос леди Нарциссы, вопил, что леди так не делают. Но леди обычно не похищают драконы, не тащат в шторм, чтобы «подарить» ей пневмонию. А она явно была близко. У нее тек нос, было уже трудновато дышать, горло саднило, в ушах закладывало, а голова начала болеть еще сильнее. Эйрея точно простыла и это было отстойно. В обеих жизнях все ее болячки доставляя проблемы. Либо ее за это наказывали, либо не лечили, либо она терпела до тех пор, пока все не кончалось больницей, и в это случае уже лучше наказание, потому что подобные места она ненавидела больше, чем платья, Волду Морду и папашу в этой жизни. Слава богам, в этом мире подобных мест нет. Но болеть ей все равно не нравилось. Как по ее мнению, то лучше еще раз распороть себе бедро, сломать ногу-руку, или еще что-то подобное, но лишь бы не болеть. Эйрея громко чихнула, потеряв нить своих мыслей, и прикрыла рот обеими руками. И взвизгнула, когда Морской Дым резко вильнул куда-то в сторону. Она нелепо взмахнула руками, и уцепилась за рукояти на седле, откуда не выпала только благодаря ремням, все еще пристегнутым на ее давно занемевших бедрах и талии. Эйрея громко выругалась, в который уже раз проклиная этого дракона и свою глупость, из-за которой она на него заперлась, как дура желая полетать. А потом застыла. В ее сердце расцвел восторг от вида суши где-то вдали, которая быстро к ним приближалась. Впрочем, не так уж и стремительно, как оказалось. Берега Эссоса перестали быть мутной полоской на горизонте к тому мигу, как в небесах начали сгущаться сумерки. За это время Эйрея умудрилась дважды отключится, начать кашлять как курящий сапожник и замучиться с соплями, который текли непрерывным потоком. Ее ноги давно, как говорила некогда молодежь в ее прошлой жизни, вышли из чата, как и задница. Она даже пальцами на руках могла шевелить с трудом, а перспектива упасть в море уже не казалось столь ужасной. Особенно, когда они наконец приблизились к суше, но Морской Дым не торопился приземлиться, а даже будто намеренно поднялся выше. Чтобы она не спрыгнула. Он пролетал над лесом, но левее, если прищурится, Эйрея могла различить огни. Вероятно, где-то там был город. Не исключено, что тот самый Пентос, который должен был быть ближе всех по это сторону моря. Она жалобно попросила Морского Дыма все же снизится. Благодаря магии Эйрея еще не умирала от жажды, и могло не беспокоится о том, что позорно напрудит в штаны, но жрать хотелось так, что она бы и сырое мясо сейчас проглотила. Даже еще живое и с копытами. А кровь так долго нормально не циркулировала в ногах, что она уже боялась, что они скоро вообще у нее отвалятся без надежды на полноценное восстановление. Естественно, дракон ее не послушал. И как сам до сих пор еще не устал?.. Они пролетели над полями и невысокими холмами, пока Морской Дым не поравнялся с тем, что, кажется, было дорогой. В темноте, уже окончательно взявшей вверх над голубизной неба, а солнце сменилось луной, чей тусклый свет едва ли помогал что-то разглядеть. Эйрея в какой-то момент вновь отключилась, ощущая себя так паршиво, что на нее начала накатывать апатия. И вздрогнула всем телом, вырвавшись из темноты, когда ощутила, как Морской Дым наконец приземлился, отчего ее крестец вспыхнул от боли. Сам дракон тоже тяжело дышал, как конь в мыле, что становилось ясно, что он и сам устал от такого долгого перелета. Морской Дым издал жалобный вопль, уронив голову на землю, и выпуская струйки дыма из ноздрей. — Поделом тебе, — вяло пробормотала Эйрея, шмыгнула носом, и, пытаясь сморгнуть сонно-бредовую дымку, застилающую сознание, поспешно начала шарить в поисках застежек, чтобы выползти наконец из этого чертового седла. Кажется, она сломала пару ногтей, когда все же смогла их отцепить от себя. Эйрея издала громкий болезненный стон, когда попыталась перекинуть ногу через седло. Все тело пронзила боль, а на глазах выступили слезы. Она могла слышать хруст одеревеневших суставов, когда попыталась просто вытянуть ноги из положения скрюченного в седле жокея. Получалось плохо, так как ноги просто не сгибались, а кровь плохо циркулировала. Эйрея потратила минут десять на то, чтобы хотя бы просто ощутить свои пальцы на ногах. И предприняла попытку спустится. Получилось только свалится вниз как куль с картошкой. Судя по боли в лодыжке, когда она с визгом стекла вниз и шлепнулась на землю, та была либо вывихнута, либо сломана, а на бедре, том самом многострадальном бедре, где только затянулась рана, оставив в подарок тонкий шрам, явно расцветет огромный синяк. Эйрея перевернулась на спину и, уставившись в небо, просто какой-то время лежала, пытаясь восстановить дыхание и наслаждаясь ощущением твердой земли под собой. Хотя стоило бы насторожиться. Она была пекло знает где, в ночи, с одним только неуправляемым, даже своевольным, драконом в качестве компании. У нее даже оружия не было! Только магия. Магия, которая, кажется, впрямь усиливалась и подпитывалась той, что пропитала родовой остров. Поскольку даже не имея толком возможности колдовать, она ощущала, как та буквально «кипит» под кожей, стремясь вырваться наружу. А сейчас вновь, как на Рунном Камне, тихо тлела, и Эйрея не была уверена, что сможет наколдовать столь сильное пламя, как тогда, когда впервые встретила Синдора и испытала скорее кайф от волшбы, чем усталость и напряжение. Эйрея прикрыла глаза. Она хотела просто еще не много перевести дыхание, которое все еще с хрипом вырывалось из ее легких, и дело было явно не только в усталости. Першение в горле стало сильнее, а ломота в теле не утихала. Эйрея точно заболела. Это явно вызовет проблемы на ее пути возращения на Драконий камень. Но это был не самый сложный вызов, который встречался на ее пути, верно?...