Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь дракон-изгой?

Охрана в Драконьем камне все же была отстойная. Впрочем, может быть дело было и в том, что Эйрея была спецом в том, что касалось проникновения, взлома и сокрытию в тенях. Она смогла без труда покинуть крепость, и так же легко вернутся в нее, успешно спрятавшись от всех стражников, что попадались ей на пути за всем, что могло скрыть ее тощую тушку. Эйрея уже более спокойно выдохнула, когда ступила ногой в Каменный барабан, где находились ее покои, как и всего семейства. Осталось только пресечь библиотеку, откуда можно было либо попасть в логово драконов под башней, либо поднять наверх, к покоям королевской семьи или к залу, где был знаменитый Расписной стол. Она неторопливо вошла в библиотеку, рассеянно думая, не стоит ли ей найти какое-то чтиво на ночь. Тут было так много книг и свитков, которые ей хотелось бы прочесть. Как на общем языке, так и на валирийском, который, если бы не ее упертость, и не знала бы вовсе. Особенно, ее интересовали книги о магии, или упоминаниях о ней. Вот только Эйрея не хотела, чтобы все знали ее интересы, а без мейстера тут ковыряться можно было долго, ища то, что ей было нужно. Можно было попросить папашу с этим помочь, поскольку она почти не сомневалась, что он знает здесь если не все, то часть свитков точно, но добровольно просить этого человека хоть о чем-то Эйрея не будет. В конце концов, несмотря на его слова о том, что он научит ее быть драконом и всю прочую чушь, Деймон Таргариен не отсвечивал вот уже сколько недель, впрямь положил на нее болт, как и на Рейну. Еще один. Козлина. От мыслей о принце-изгое ее настроение испортилось, и Эйрея решила, что обойдется без книжки на ночь, а просто вернется к себе и поспит. Напряжение уже не сковывало ее так сильно, она могла дышать без того, чтобы ей казалось, что вот-вот задохнется, а потрясение от встречи Синдором и информации, которую узнала от него, явно нужно было обдумать и усвоить. Эйрея уже почти пересекла дом знаний, и оставалось все пару шагов до лестницы, ведущей в холл, где был установлен постамент с черепом дракона, за которым в прошлый раз пряталась. Но вдруг замерла. Эйрея медленно обернулась, чтобы подтвердить то, что ей показалось, что она заметила краем глаза. И да, впрямь, за одним из столов, в окружении книг и свитков, глубоко дыша и сладко посапывая, дрых ее самый старший племянничек. Ее сердце невольно сжалось уже в который раз от сочувствия к бедному парню, чье упорство быть лучшим во всем, чтобы доказать, что он — достойный наследник, несмотря на все слухи, однажды точно сведет его в могилу, и битва при Глотке тут ни при чем. Хотя бы потому, что здесь была она и уж точно не даст его заднице туда сунутся. Наверное, ей стоило уйти. Или разбудить его, чтобы спасти его шею и спину от страданий, которые будут их ждать утром. Вот только Эйрея уже успела узнать такую маленькую деталь о Джекейрисе Веларионе, как приступы бессонницы и его привычке проверять по ночам братьев, когда они нападали на него, словно этого помогало ему успокоится. Видимо так он и заметил в ту ночь, когда она впервые здесь оказалась, что Джоффри сбежал из детской и, может быть, узнал у стражников, стоящих только около дверей, ведущих в семейное крыло, что тот не покидал пределов вышеупомянутых. И методом тыка нашел бузотера у нее под боком. Кстати, именно Джоффри и выдал ей этот факт о своем старшем брательнике. Эйрея уже в который раз напомнила себе о том, что нужно перестать сторонится компании кузины за пределами тех редких приглашений на уроки, что та ей присылала и все же поговорить с ней о том, что ей нужно научить своего мелкого вихрастого принца быть более острожным со словами и действиями. Конечно, Джоффри впрямь не очень любил чужаков, и она сама была в его глазах каким-то очаровательным исключением, но мало ли. Вдруг еще кто ему чародейкой покажется, а это будет какая-то шпионка или подосланная убийца?.. С ее губ сорвался тихий вздох. Она полностью развернулась и направилась к Джейсу, все же решив, что даже сон не стоит того, чтобы у него появился сколиоз или какой-то остеохондроз, пока он тут спит в позе буквы «зю». И который здесь никто ему не вылечит. Это будет просто преступлением, если такая милаха будет горбатой, честное слово. Эйрея обошла стол и замерла рядом со стулом, невольно отмечая, что чья-то шевелюра стала длиннее и начала слабо виться на концах. На ее губах невольно мелькнула ухмылка от мысли, что он мог из-за ее слов о его дурацкой прическе начать отращивать волосы. Не удержавшись, Эйрея провела по кудрям рукой, отмечая то, какие они густые и мягкие. И впечатлено вскинула бровь, когда Джейс в один миг проснулся, быстро подняв голову со своих скрещенных на столе рук, невольно скинув ее ладонь, а к низу ее живота прижался кончик кинжала, который даже не поняла, как и откуда он достал. Сонные карие глаза настороженно и пристально впились в нее, челюсти были сильно стиснуты, а дыхание чуть сбито. — Ну, надо полагать, что папаша может гордится собой, выпестовав в тебе столь полезную реакцию, — с ухмылкой сказала Эйрея, как будто не ей в пузо был направлен нож, чье острие, стой она чуть ближе, уже бы воткнулось в мягкую плоть. Джейс моргнул, отчего его темные ресницы бросили тень на его слегка веснушчатые щеки, в его глазах расцвел ужас и смущение, и, убрав кинжал от нее, он резко вскочил на ноги. Эйрея ухмыльнулась еще шире, заметив как порозовели кончики его ушей и как он нервно облизал губы. — Я… Я же мог тебя ранить! То есть, прости, я не сразу понял, что это ты, — смущенно произнес он, проведя рукой по волосам. Эйрея мягко фыркнула. — А как бы ты это вообще мог понять, если учесть, как ты сладко спал, явно устав читать о… — начала она и покосилась на книгу, на которую милаха пускал слюни. — …эпидемии трясучки, которая была почти восемьдесят лет назад? Какая скука. — Это важно, — настойчиво произнес Джейс, окончательно сбросив с себя остатки сна. — Эпидемии могут прийти неожиданно и нанести сокрушительный удар по королевству, и… Она мягко хлопнула его по плечу. — Я шучу, — по-доброму сказала Эйрея, и, наклонив голову на бок, притворно надулась. — Хотя, если это тебе впрямь интереснее, чем познакомится поближе со своей самой красивой и очаровательной тетей, которая я, и кого ты избегаешь все эти дни в угоду пыльным книжкам и бездушным железкам, то мне впрямь пора начать обижаться. Джейс отвел взгляд в сторону, и вновь нервно провел рукой по волосам, растрепав их еще больше, чем было. — Я не избегал. Я просто учился. И ждал приглашения на еще одно заседания клуба самых красивых и темноволосых Таргариенов, считая, что именно там мы сможем наверстать упущенное, тетя, — иронично ответил он, за что Эйрея вновь хлопнула его по плечу и пригрозила ему пальцем. — Пытаешься отобрать мой титул самой вредной и саркастичной язвы в этой крепости? — фальшиво пожурила она. — Не вздумай. Ибо месть будет жестока. Джейс вскинул бровь. — А разве этот титул не принадлежит Деймону? — невинно спросил он, кажется, невольно, или же нет, использовав метод Джоффри, распахнув свои карие глазище пошире, чтобы придать себе более очаровательный вид. Из груди у нее врывался смешок, которому вторил едва слышный смешок Джейса. Правда он быстро довольно мило поджал губы, как только понял, что они делают и за чьей счет, как будто веселится было чем-то зазорным, а Деймон Таргариен вот прямо как Волда-Морда с тем его табу на свое дурацком имени, прям счас узнает о том, что они тут насмехаются над ним, явится и покрошит их в салат своей Темной сестрой. Эйрея закатила глаза, и, подтянув поближе стул, села напротив племянника, который, кажется, бессознательно повторил за ней, вернувшись на свое прежнее место. Их колени почти соприкасались, так близко они сели. — Ты должен дать себе передышку, Джекейрис, или твоя славная голова просто взорвется, — со знанием дела сказала Эйрея, сама только сейчас вернувшись от прогулки, которая ей была нужна, чтобы не сойти с ума от удушья. — Я, конечно, не наследник трона, но точно могу сказать, что если ты даже выучишь все книги мира и будешь самым мудрым, справедливым и так далее, все равно, тебе нужен отдых. Тебе нужно перевести дыхание и делать хоть что-то, кроме бесконечно учебы, которая все равно не подготовит тебя к тому, что может случится, когда ты станешь официальным принцем Драконьего камня, а потом и королем. Хотя бы для того, чтобы нормально высыпаться и не срываться на братьях. Джейс нахмурился, и поджал губы, явно, как и она, вспоминав о том, как пару дней назад на более личной тренировке, где было не так уж много свидетелей среди слуг и стражников, до слез бедного Люка довел совсем не Деймон, а он сам. Эйрея знала, что он не со зла. Этот парень был наверное самым дотошным и защищающим старшим братом, которого она когда-либо видела. Даже не братом, а некой фигурой отца для мелких, с которыми проводил времени больше, чем сам папаша. Но иногда он явно переусердствовал. — Но я должен быть таким: мудрым, справедливым, и… сильным, — со слишком явной горечью в голосе едва слышно прошептал он, и это больше звучало как крик души, невольно вырвавшийся из его уст, чем просто слова. Джейс скривился. — Ты не понимаешь каково это, жить с темными волосами, карими глазами и подобным простым лицом среди таких совершенных среброголовых Таргариенов с их очами цвета пурпура, особенно в столице, — с некой торопливостью произнес он, как будто думал, что смелости повторить это у него больше не будет. — И Люк не понимает. Он не может вечно держаться за юбки матери и реветь по любому поводу. Не понимает, что в любой момент может остаться без Плавникового трона в Высоком приливе, если… — Он ребенок, — твердо прервала его Эйрея. — Маленький нежный ребенок. И ему нужен брат, даже отец, поскольку, видят боги, мой папаша явно не яркий пример отцовской фигуры из того, что видела за эти дни, что живу здесь. А не еще один тиран, который будет его пытаться сломать, чтобы сделать тем, кем он не будет, сколько раз ты ни будешь ему долбить об учебе или опрокидывать в песок на тренировочном поле, выбивая из его рук меч, который ему не нравится держать, так как он просто в ужасе от мысли кого-то убить или вновь покалечить, как вышло с вашим дядей. Джейс закусил губу и, хитро смотря на нее этими слишком проницательными темными глазами, наклонил голову на бок. — Ты здесь всего пару недель, тетушка, а уже так хорошо узнала моего брата? — спросил он скорее дразня, чем укоряя. — Я почти все время провожу в детской, потому что дети — это единственный люди в этой крепости, которые меня не бесят, племянничек, — прямо сказала Эйрея, чем вызвала еще один тихий смех. — Даже моя мать, Рейна, или… я? — тихо спросил Джейс, и вскинул бровь. Эйрея сделала вид, что задумалась. — Признаю, твоя мать сейчас слишком занята и мы еще не имели каких-либо откровенных разговоров наедине, чтобы я могла точно сказать, нравится ли она мне или нет, — протянула она, вперив взгляд в потолок. — Рейна впрямь очень милая, и мы даже примирились после первого не очень семейного столкновения, но все же в ее глазах я далеко от места, которое занимает в ее сердце Бейла, или даже наши общие братья, а ты… Дав повиснуть короткой паузе, Эйрея опустила взгляд на Джейса, который очень внимательно ее слушал. Она наклонилась вперед и обхватила руками его щеки, чем вызвала очень удивленный взгляд и абсолютно замершее в один миг дыхание. — А ты, племянник, бросал бы свои книжки и хоть раз позвал меня полетать на своем драконе, что ли, — игривым шепотом произнесла Эйрея. Она ощутила смесь веселья и непонятного, горячего чувства в груди, которое испытала в тот момент, когда они впервые соприкоснулись, когда он поймал ее. Это чувство было чем-то новым для нее, возможно, самым ярким за обе ее жизни. Казалась кровь стала горючим, в которое бросили спичку и теперь все пылало. Эйрея также заметила, что карие глаза напротив так потемнели, что пурпур вокруг зрачка стал более заметным. И как они на мгновение опустился к ее губам. Не только кровь, но и воздух стал горячим. Эйрее стало труднее дышать, сердце билось как сумасшедшее, но в отличии от удушья этих дней, это было… приятное чувство. Странное, суматошное, но довольно-таки приятное. Совсем не похожее на ту короткую вспышку нужды почувствовать хоть кому-то нужным, которая обуяла ее и Малфоя, ох, как давно, буквально в прошлой жизни, и привела их в одну койку. Или ее очень короткая и совсем несерьезная симпатия к Диггори, на ниве общей влюбленности в него всех девчонок Хогвартса в тот период учебы, и тому высокому парню, Ярославу, из Дурмстранга, который научил ее куче русских ругательств и парочке приемов самообороны. Эйрея ощутила, как Джейс наклонился ниже, и сама наклонилась еще ниже. Теплое дыхание коснулось ее губ, а глаза невольно закрылись… Тихий шаги и перезвон цепей. Эти звуки давно и прочно ассоциировались с мейстером Маллисом, чья цепь все брякала громче, чем он ходил. Шаги мейстера Герардис, как она уяснила за эти дни, был очень похожи на ее старого наставника. Это хорошо помогало уклонятся как от первого, так и от второго, если Эйрея не хотела быть замеченной. Она будет отрицать даже себе то, что ей пришлось буквально сделать над собой усилие, и отшатнутся назад. Разочарование и некое недовольство на лице Джейса, на миг рефлекторно наклонившегося еще ниже, будто пытаясь последовать за ней перед тем, как он тоже отшатнулся в сторону, было бы забавным, если бы Эйрея обреченно не понимала, что на ее собственном лице скорее всего было то же самое. Они застыли, смотря на друг друга, как кролики перед пастью дракона, с красными лицами и тяжело дыша. А потом Эйрея резко встала и развернулась к выходу из библиотеки, где как раз шаги стали громче и появился мейстер Герардис. В одной руке у него были свитки, а в другой книга, которую он, кажется, читал на ходу, так как его глаза были направлены на раскрытые страницы, а губы слабо шевелились, будто проговаривая то, что он читал. Перед тем, как ступить на ступени, мейстер отвел взгляд в сторону и наконец заметил их. Его брови тут же обеспокоенно нахмурились. — Миледи, мой принц? — спросил он, посмотрев сначала на нее, а потом на Джейса. — Уже час поздний, почему вы еще не своих покоях? Эйрея небрежно пожала плечами, пытаясь в то же время приказать глупому сердце перестать так стучать о ребра, как будто оно хотело выскочить из груди. — Я уже собираюсь отправится к себе, а вот принцу Джекейрису на вашем месте я был дала немного сонного вина, — легким тоном произнесла она, пружинистым шагом подойдя к мейстеру, и, наклонившись к пожилому мужчину, заговорщицким шепотом добавила: — У него бессонница, вызванная перегруженным графиком учебы, о которой он не может забыть даже ночью. Она многозначительно кивнула, когда увидела, что в глазах мейстера мелькнула искренняя обеспокоенность и забота. — И если он не начнет нормально спать, то боюсь однажды мы его найдем погребенным под кучей свитков, или он ослепнет от пыли и темноты, — все тем же заговорщицким шепотом продолжила Эйрея, хотя и знала, что Джейс ее слышит, так как его яростный взгляд буквально прожигал в ее спине дыры. — Это будет большая потеря для всех нас. Мейстер Герардис бросил взгляд ей за плечо, в ту сторону, где был Джейс, и решительно поджал губы. В этот момент стало ясно, что бедный милаха был просто обречен сегодня на долгий крепкий сон. Эйрея ощущала себя почти довольной от этого знания и немного озорной, когда быстро обошла мейстера и поспешно направилась к себе, напоследок слыша то, как Джейс предпринял попытку отмахаться от ученого мужа, которого она на него натравила. Ей не было жаль, поскольку ему впрямь нужен был сон. А ей надо как можно быстрее добраться до своих покоев и забыть о том, что чуть не поцеловалась с мальчиком, который был моложе нее, был ее двоюродным племянником и тем, кто отчего-то смог всколыхнуть в ней что-то такое… девичье-нежное, романтичное и тому, что совсем было не в ее характере. То, что, она думала, в ней начало вянуть еще в те времена, когда Гарриет Поттер чулан под лестницей звала своим домом, и окончательно издохло, когда каждый колдомедик, у которого она была, твердо сказал ей, что ее утроба суха, как Сахара, и жизнь там не зародится, как ты не колдуй, не любись с мужиками, и не лечись. Забыть, забыть, забыть. Если получится.