Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь дракон-изгой?

Эйрея знала, что накосячила. Она ведь совсем не хотела, чтобы эта встреча прошла так, как прошла. Не знала, что на нее нашло и чего вообще сцепилась языками с папашей, которого хотела просто игнорировать по мере возможности, вместо этого познакомившись с остальными родственниками, зачем бросила в него этот дурацкий кубок, зачем нагрубила кузине, и зачем завела разговор о матери, да еще и приплела туда память леди Лейны, которая вообще там была не причем. Эйрея сожалела, что в тумане злости забыла и присутствии Рейны, младшей сестры, кровной или нет, которая теперь точно ее ненавидит… Попытка свалить все на злость и боль в ноге было можно только с натяжкой, но другого объяснения у нее не было. Хотя, нет. Одно было. Она — дура. Эйрея сердито стукнула по полу за постаментом с воистину огромным черепом дракона, за которым спряталась, когда сбежала из столовой. Она не помнила, как набрела на это место, в ярости хромая куда глаза глядят, а когда остыла, то оказалась посреди холла, где был этот самый постамент и высокая, как для великана, арка, за которой виделись ступени, ведущие, судя по множеству полок со свитками и книгами, в библиотеку. У нее был великий соблазн пойти и поглядеть, что за книги хранили Таргариены, но едва она сделала шаг в ту сторону, то услышала чьи-то шаги. Инстинкты, выработанные житьем в Рунном Камне, сработали быстрее, чем разум, и она привычно нашла укромное место и спряталась, пока ее не увидели стражники, или еще кто. Когда шаги стихли, Эйрея поняла, как глупо это было. Но попытки встать были провальными. Нога пульсировала так, как будто там была не царапина, а ее тупой ржавой пилой пилили, причем в режиме реального времени. Кажется, она даже ощущала влагу под бинтами. На глазах так и наворачивались слезы: правда, от злости ли, боли ли, обиды и в очередной раз разбитых мечтаний о семье. Впрочем, в этот-то раз сама виновата. Да и почему вообще позволила себе иметь хоть какие-то ожидания, если уже решила, что Деймон Таргариен — козлина? И сама же ведь подсознательно боялась привязанности к остальным Таргариенам, не желая быть отвергнутой, как это уже произошло с Реей, и, собственно папенькой ранее, оттого и не сразу явилась в крепость, отсиживаясь в гостинице, пытаясь придумать какой-то там план, хотя и так было ясно, что он у нее был только один: сблизиться с семьей папаши и попытаться если не предотвратить, то минимизировать разрушения от войны, что вот-вот подойдет к порогу Вестероса, и сделать все, чтобы выжили драконы… …хотя все еще был второй. Тот, где Эйрея впрямь убивает Зеленых, минус их самая младшая и невинная часть, и дело с концом. И почему-то чем больше шло время, тем он был все более привлекательным. Хотя бы потому, что было ясно: она все же профан в делах семейных и сестра из нее будет все же скорее никудышная, чем хорошая. Да и те небольшие навыки дружбы и социализации, что у нее были, явно давно покрылись ржавчиной. Наверное, она все же слишком привыкла, что на нее просто не обращают внимания, как-то было все эти годы, поэтому ее острый язык и без того скверный характер стали еще хуже, чем был в прошлой жизни, а эмоции — нестабильными. Привыкла держать все свои стены высокими и бить первой, как словесно, так и физически. Эйрея быстро вытерла одну смелую слезу, посмевшую все же упасть с ресниц, и, поморщившись, сжала пальцами бедро, выше повязки под штанами. Она остро сожалела, что большая часть исцеляющих чар, которых знала не так уж и много, сейчас были ей недоступны. А те слабые обезболивающие чары, обычно используемые, чтобы временно унять головную боль или притупить жжение в слабых ожогах, быстро выветривались, зато отнимали много сил и концентрации. Будь у нее все же палочка… Она застыла, когда вновь услышала шаги. Более легкие и размеренные, чем тяжелые шаги охранников, шумящие своей экипировкой и мечами. Эйрея застыла, даже перестав дышать, когда поняла, что шаги застыли посреди холла, где рядом с постаментом, где она пряталась. Ее сердце отбило пять ударов, когда они вновь прозвучали. Эйрея повернула голову в ту сторону, куда, как ей показалось, те стали удалятся от ее укрытия… — Раньше я тоже здесь часто прятался, — вдруг произнес тихий голос совсем с другой стороны от нее. Эйрея вздрогнула и резко повернулась. — Если хотел меня убить, то мог выбрать что-то менее оскорбительное, чем доведения меня до банального сердечного приступа, племянник! — возмутилась она, когда увидела возвышающегося над собой Джейса, и скривилась, заметив в его темно-карих глазах сочувствие. — И сотри со своего хорошенького личика эту омерзительную гримасу жалости, заставляющие меня ощущать себя больной собакой, которой нужно свернуть шею, что бы не мучилась, да рука не поднимается. Джейс поджал губы и на миг отвел взгляд. И неожиданно, словно что-то решив для себя, сел рядом с ней, чуть поджав ноги, чтобы уместится в этом узком пространстве между стеной и постаментом, где с его ростом было не так удобно сидеть, как ей, но на почтительном расстоянии, чтобы сохранить приличия. Наверное. Все знания этикета у нее были лишь те, что ей дала леди Нарцисса буквально в прошлой жизни, а здесь ее этому никто и не учил толком. Даже септа, и та больше пыталась вдолбить ей в голову веру в Семерых и то, что служить им — это должен быть вверх почета и религиозного экстаза, чем все подобные премудрости. Даже то, как в нынешнем мире справляются с женскими делами, ей пришлось учить методом тыка и одним крайне смущающим разговором с мейстером Маллисом. — Не обращайте… То есть, не обращай внимания на слова Рейны, — чуть торопливо произнес Джейс после продолжительной паузы, едва вновь не перейдя на официоз, и незаметно, как он, видимо, думал, косясь на нее. — Она обычно не такая. Просто все, что касается ее матери, Рейна, как и Бейла, очень остро воспринимают. Эйрея вновь поморщилась. — Да я сама палку перегнула, если честно, совсем забыв, что она там, — неохотно произнесла она, и, не удержавшись, сердито добавила: — Просто сам вид папаши меня выбесил, что сил нет никаких. Многолетний гнев, кипящий под кожей, в отношении этого человека впрямь трудно контролировать, когда я вижу только одно его глупое лицо. Так и хочется пнуть его. Или вылить на его дурацкие серебряные волосы кувшин с красным вином, чтобы потом он еще несколько дней ходил с розовыми локонами. Или лучше супницу с кипящим супом. Губы Джейса дрогнули в улыбке, которую он попытался скрыть, хотя и без особых успехов, как и смешок, очень слабо замаскированный под кашель. — Ты смеешься надо мной, — прищурилась она и шлепнула несносного принца в грудь тыльной стороной руки. — Ну каков нахал, а? Думаешь, что у тебя красивые глаза и тебе все можно?.. Это должно было прозвучать как поддразнивание, но, кажется, возымело обратный эффект. Лицо Джейса потемнело, а челюсти он стиснул так сильно, что она начала беспокоится о целостности его зубов. — Хватит, — сурово произнес он, хотя и дрогнул на миг. — Обычные у меня глаза. Его рука, кажется, непроизвольно взлетела вверх и провела еще по волосам, который, как Эйрея начала медленно понимать были так подстрижены не для удобства и моды, а чтобы они не вились, как она уже убедилась во время ночной встречи, что те делали, от малейшей влаги. Почему-то у нее засосало под ложечкой и появилось стойкая уверенность, что Харвин Стронг, предположительный истинный отец первых трех принцев кузины Рейниры, тоже был обладатель милых кудрях. И Джейс об этом знал. Поэтому старался спрятать это сходство за этой дурацкой прической, и оттого так плохо воспринимал слова о своих глазах. Совсем не фиолетовых, как у матери или ее папаши. Или о волосах, совсем не серебряных. — Просто… не надо, — уже мягче добавил он, нервно сцепив руки в замок. Она испытала редкое желание утешить другого человека, хотя понимала, что не может напрямую заявить бедному парню, что знает кто его отец и что ей плевать на то, при каких обстоятельствах он появился на свет и на какой стороне брачного ложа. — Знаешь, одна из причин, почему я попадаю во многие неприятности, как раз потому, что не всегда умею прикрывать вовремя рот и режу правду-матку при той публике, где это делать стоит, и нет, — тихо произнесла Эйрея, наклонив голову и пытаясь поймать его взгляд. — И сейчас я тоже говорю лишь то, что правда думаю. И если я сказала, что у тебя красивые глаза, то заткнись и смирись с тем, что это так, дорогой племянник, потому что как ты уже заметил кубки в голову я метаю весьма ловко. Джейс удивленно моргнул, его щеки немного порозовели, а губы изогнулись в едва заметно очаровательной смущенной неуверенной улыбке. А потом раздалось хихиканье. Не его, и не ее. Они переглянулись. — А ну-ка большие ухи, быстро явились передо мной как лист перед травой, — строго сказала Эйрея, мгновенно узнав как минимум одного из обладателей этих звонких смешков. Слева от нее, из-за угла постамента, мгновенно появилась вихрастая голова юного Джоффри. В его глазах было любопытство, смешанное с облегчением, а на губах сладкая невинная улыбка. Следом за ним появилась еще одна мордаха. Стеснительная и робкая. Люцерис нервно жевал губу, поглядывая то на нее из-под челки, то на старшего брата. — Ну, и чего подслушиваем? — деловито продолжила Эйрея. — Это не прилично, вы знаете? — Ты же не уйдешь? — выпалил Джоффри, и, сделав пару торопливых шагов вперед, беспардонно плюхнулся ей на колени, чем вызвал еще одну ослепительную вспышку боли в бедре, которою она только усилием воли проглотила. Эйрея перехватила юркое тельце и прижала его чуть ближе к себе, чтобы чья-то попа перестала отдавливать ее и без того отваливающуюся ногу. — А что, ты будешь скучать по своей тете? — с хрипотцой спросила она, и едва заметно покачала головой, заметив краем глаза, как Джейс явно собрался отчитать брата, не столь слеп к тому, как ей было больно. — Тете? — тихо спросил Люцерис, неуверенно подойдя ближе и присев по другую сторону от нее. — Ну, технически говоря, я ваша двоюродная тетя и в то же время сводная сестра, — пояснила Эйрея, наморщив нос из-за их запутанного семейного древа. — Но так как у вас уже есть две сводные сестры, думаю, что звать меня тетей вам будет удобнее. Теть-то у вас, кроме принцессы Хелейны, больше нет. И той даже здесь нет, в то время как я пока да. «Боги, дожила. Получила таки звание тетки Петуньи. Главное теперь не превратится во вредную лошадь и не выйти замуж за моржа», — с иронией подумала она, оглядев детишек и видя, как они задумчиво кивнули, соглашаясь с ее доводами. — Но ты же не уйдешь, да? Да, да, да? — протараторил вновь Джоффри, чуть подскакивая на месте. Эйрея выдохнула сквозь зубы. — Тихо, дите, — сдавленно произнесла она. — У тети нога болит, помнишь? Джоффри тут же застыл на месте, и обратился к иному оружию, чтобы получить ответ на своей вопрос. Большим щенячьим глазами, которых, в отличии от старшего брата, явно не стеснялся и использовал их силу по полной. — Никуда сегодня я точно не денусь, доволен? — фальшиво-утомленно произнесла Эйрея, порывисто чмокнув мальчугана в макушку. — В конце концов, пока твоя попа давит на мою ногу уж точно. Джоффри расплылся в ухмылке и чуть-чуть повертелся перед тем, как прильнуть головой к ее плечу с таким видом, как будто он решил, что теперь с нее не слезет. Краем глаза она заметила, как Джейс закатил глаза, и Люк прикрыл рот, чтобы скрыть хихиканье, которое так и рвалось с его уст. — Ты правда чародейка? — выпалил последний, едва хохотунчик его покинул, а смущение вернулось на место. Эйрея подавила вздох. Явно было наивно думать, что только младший из этой троицы будет спрашивать о чем-то таком после того, как они все видели, как она плескается в кипятке. Эйрея ощущала, как на нее сквозь ресницы пристально смотрел Джейс, и как чуть застыл Джоффри, кажется, как хороший мальчик помалкивающий о том, что она ему показала, а сейчас боящийся, что на него будет злится, думая, что это он сказал что-то брату. — В кипятке учить плавать не буду, так как это просто моя особенность с рождения, понятно? Меня не трогает огонь и горячие температуры, но вы… — строго начала Эйрея, и почти сразу пожелала, когда увидела, как округлились глаза Люка, а в их глубине зародилось любопытство и благоговение. — Огонь не трогает? Правда? Покажи! — перебил ее мальчик, кажется, наконец забыв о стеснительности. — Люк! — твердо одернул его Джейс, все это время сохраняющий молчание. — Ты не можешь… — Пошли, я познакомлю тебя с Тираксес! — бодро перебил брата Джоффри, вскочив с ее колен, спасибо богам, не задев рану, хотя уже так было больно, что еще один пинок был роли не сыграл. — Она самая красивая на свете!.. — Нет, Арракс красивее! — возмутился Люк, и тоже встал на ноги. — И больше. Дети тут же начали спорить о том, чей дракон все же лучше и распрекраснее, а Эйрея покосилась на Джейса, на чьем лице были следы знакомого братского раздражения. — Ну, а ты драконом похвастать не хочешь? — дразнящим шепотом просила она. Их взгляды пересеклись, и вновь Эйрея ощутила это нелепое чувство притяжение и дрожи, как тогда, когда он не дал ей упасть. Джейс первым разорвал взгляд, встал на ноги и галантно протянул ей руку, чтобы помочь подняться. — Лучше я покажу, — хрипловато сказал он, и она вложила руку в его теплую ладонь еще до того, как подумала об этом. Эйрея проглотила очередной стон, когда поднялась на ноги, и невольно крепче сжала его сильные длинные пальцы. Владелец не возражал, а только сам чуть сжал ее руку в ответ, как бы молча обещая, что не даст упасть. — Ну, тогда, как старейший и явный глава этого нового элитного клуба самых красивых темноволосых, а значит, более уникальных, чем все остальные члены этой семейки, Таргариенов, чье первое заседание, считаю, что прошло успешно прямо в этом «милом» месте, я объявляю: пошли смотреть на драконов, чтобы мой независимый взгляд вынес лишенный предвзятости вердикт о том, чьи ящеры красивее, — с ухмылкой произнесла она. — Поверьте, я не подкупна, а мое решение будет абсолютно твердым и окончательным. Люк и Джоффри тут прекратили спор и радостно заулюлюкали, ее рука чуть крепче сжала мозолистая ладонь, а Эйрея с ноткой обреченности поняла, что кажется все же впрямь успела всего за один день прикипеть к темноволосой части этой семейки, с которой отчего-то ощутила мгновенно родство, как еще не ощущала не с кем. Части, чья участь была одной из самых незавидных в этой грядущей жуткой родоубийственной бойне, и она уже не была уверена, что сможет абстрагировать от этого. Или просто уйти, когда — если — это все закончится, Эйрея не провалит миссию от Смерти, и, может быть, выживут даже не только драконы.