Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь дракон-изгой?

Опыт и репутация. Именно это не давало ему как глупому мальчишке подскакивать на стуле от нетерпения в ожидании того, как к завтраку прибудет его старшая дочь. Это было странно. Деймон привык думать о старшей дочери и видеть перед мысленным взором Бейлу. Девочку тринадцати лет, которая была уже очень независимой и дерзкой, и уже через пару лет будет не юнцом, едва достающим ему до груди, а взрослой женщиной, наверняка, до боли похожей на мать, чьи черты уже явно прослеживались в лицах как Бейлы, так и Рейны. Намного больше, чем какие-либо из его черт. А теперь это в корне неверно. Ведь Бейла была второй его дочерью из трех. И самая старшая из всех его ненавидит. Деймон почти не сомневался в этом, ведь их столь короткое взаимодействие было более чем пропитано этим густым и горячим, как смола, чувством. И, надо полагать, он это заслужил. Более того, Деймон мог понять это чувство, так как никто другой не знает, каково это — быть отодвинутым в сторону, быть чьим-то не первым выбором или даже не вторым. Это бремя, которое тащил каждый второй, а там и третий, и четвертый, сын. Вот только Эйрея не была вторым сыном, или просто одной из десятка детей в семье, где ей не хватало внимание. Она была брошенным, нет, отвергнутым ребенком. Им отвергнутым. Это было большой ошибкой с его стороны, Деймон это наконец признал. Он все еще винил Рею, которая могла раньше написать ему, могла не быть хоть раз сукой, и… Но что теперь сетовать? Второй раз свою первую жену ему не удастся убить, и изменить то, что отверг Эйрею так, как клялся, что никогда не сделает не с одним из своих детей. Деймон сожалел об упущенных возможностях, как порой жалел о том, что не может понять своих близнецов. И, ох, какие это были возможности!.. Наверное, нелепо ощущать гордость от того, что его ранее неизвестная дочь, о которой он ничего не знал, оказалась владелицей стольких интересных даров, но Деймон ощущал. Потому что таких Таргариенов прежде не было. Были мечтатели, были всадники, но тех, кто мог спокойно заходить в кипяток, чему стали свидетели его пасынки, и с невообразимой скоростью оправился от ран, которые любого другого могли убить или же сделать инвалидом, точно не было. И он, Деймон Таргариен, дал такому уникуму жизнь. Его гордость раздулась от этого знания, а жадный интерес подталкивал к тому, чтобы узнать больше. Об Эйрее, ее жизни, чаяниях, желаниях, и ее способностях. Способна ли она еще на что-то и, самое главное, сможет ли оседлать дракона. Отчего-то Деймон был уверен, что сможет. В конце концов, она была его дочерью. Конечно, Рейна тоже была его девочкой, и ее яйцо остыло. Но и его собственное не вылупилось, как и яйцо Лейны, его отца, или яйцо Визериса. Это было не редкостью. А еще очень выгодно для них. Как не печально это признавать, но его брат дряхлел день ото дня, а Зеленые пиявки все сильнее присасывались к трону и его ускользающей власти. Чтобы забрать ее себе. И у них была возможность это сделать из-за того, что этот мальчишка, выблядок хайтауэрской пезды, оседлал Вхагар. Бедная Лейна перевернулась бы в гробу, узнай, кого приняла ее девочка в качестве следующего всадника после нее. Как бы то не было, теперь Вхагар была мощным оружие в руках Зеленых, и если дело дойдет до конфликта, то им нужно как можно больше всадников. И Эйрея может стать для них отличным подспорьем. Осталось только помирится с ней и сделать все, чтобы она осталась с ними, со своей семьей. Потому что когда Зеленые узнают о том, что в их доме прибавление, Деймон почти не сомневался, что они попробуют ее переманить на свою сторону. Это не будет легко, он не настолько наивен, чтобы верить в это. Но Рейнира уже приняла ее и не против такого пополнения в их семье, а дети… дети спокойно восприняли то, что теперь их станет больше, хотя Деймон не был так уверен, что Бейла так просто примет то, что не она его первенец и что на ее место претендует еще какая-то девочка. Девочка, которой уже пора было бы прибыть к завтраку, где все они ждали только ее. Конечно, она ранена, но Герардис уже сообщил им, что Эйрея впрямь идет на поправку семимильными шагами и уже могла сама ходить, даже если и с затруднениями. Кажется, все же Деймон чем-то выдал свое волнение. Ладонь Рейниры мягко легла на его руку, которой он бессознательно постукивал по подлокотнику и сжала ее. Деймон отвел взгляд от двери и перевел взгляд на свою племянницу, свою жену, свое близнецовое пламя. Ее лавандово-голубые глаза с нежностью и ноткой дерзкого веселья смотрели на него, и он едва смог удержаться от ухмылки. И от желание поцеловать ее, иногда все еще не до конца веря, что эта женщина впрямь наконец полностью была его. Деймон хотел наклонится и вкусить вкус ее губ, но тут распахнулись двери и стражник объявил о прибытие той, кого они тут столько ждали, о прибытие леди Эйреи Таргариен. «Это старый летный костюм Рейниры», — вот что первое отметил Деймон, когда Эйрея вошла в столовую, довольно сильно припадая на одну из ног. Он точно знал, что среди многочисленных платьев, который его жена некогда носила, еще до замужества, отправленных новой падчерице не было этого костюма. Краем глаза Деймон заметил, что Рейнира едва заметно нахмурилась, вероятно, также это подметив. Следующие, что он заметил во внешности Эйрее, так это ее прическу без каких-либо заколок, который Рейнира тоже отправляла вместе со служанками вместе с небольшой коллекцией своих юношеских украшений, чтобы девочка могла выбрать себе все, что захочет. Вот только из всего этого, Эйрея явно взяла лишь серьги из валирийской стали с переливающимися лунными камнями и небольшими жемчужинами. Это был его подарок маленькой тогда еще Рейнире, который он купил в Миэрине, а позднее привез ей еще и ожерелье. Но если последнее его жена еще носила, то серьги стали давно чуть малы для ее мочек и были убраны в хранилище. «У кого-то элитный вкус», — с усмешкой подумал Деймон, понимая, что перед ним кажется была еще одна капризная принцесса, любящая только особенные вещи. Он отметил это про себя, начав заполнять мысленный список черт характера своей старшей дочери. Так же, Деймон не мог не отметить, как хорошо она скрывала явную боль от раны, гордо держала подбородок вскинутым, и как внимательно осмотрела всех, кто был за столом. Как будто оценивала и судила. Это опять же не могло не радовать. Значит его дочь была не тупой курицей, которая не разбиралась в людях. А потом их взгляды наконец пересеклись, и часть него мрачно отметила, что злости и холода в этих разномастных цепких глазах меньше не стало. Это точно будет источником проблем в будущем, если что не предпринять. Деймон чуть наклонился вперед. — Добро пожаловать в дом наших предков… Дочь, — с ухмылкой сказал он. — Надеюсь, ты уже оценила величие этого места… Эйрея закатила глаза. — Да уж, — вдруг перебила она его и небрежно махнула рукой. — Только мать его и бегала по замку, с дыркой в ноге, и пищала от восторга при виде хреновой тучи драконов, который вытравлены даже на ночных горшках… папаша. Маленький Джоффри захихикал, Джейс прикрыл глаза и сжал переносицу между пальцев, его бедная Рейна подавилась водой, которую аккуратно отпивала из кубка как раз в этот момент, Рейнира вскинула бровь, а сам Деймон поджал губы, испытывая одновременно веселье от острого язычка дочери, и недовольство от ее явно неуважения. — Ao byka hāedar, — прищурился он, невольно перейдя на тот язык, что считал родным для своей семьи. — Gīda ilagon, damon, ziry's sepār olvie hāeda, — миролюбиво прошептала Рейнира, наклонившись к нему, прежде чем сладко улыбнуться. Обычно, это могло очаровать любого лорда, включая его самого, все же не зря его жену зовут Отрадой Королевства. Вот только его дочь явно была не подвластно чарам наследной принцессы. Эйрея прищурилась, а потом скривилась. — Sȳrī, kessa, hāedykta than mirri. Se sir kostagon nyke rȳ least sit ilagon somewhere, nykeā should nyke nykeōragon kesīr ēva uēpa age? — ехидно спросила она, уперев руки в боки, почти на чистом валирийском, лишь с небольшим акцентом и чуть сбивчиво, как будто нечасто говорила на этом языке. Деймон впечатлено вскинул бровь. — ȳdrassis valyrio eglie? Nyke surprised, — произнес он, наслаждаясь еще одним лакомым кусочком информации. — Qilōni taught ao? Эйрея холодно фыркнула. — А тебе не плевать? — грубо спросила она, перейдя на общий, и уже не ожидая приглашения, села рядом с молодым Джоффри, прямо напротив Деймона, на миг стиснув зубы от боли, но более ничем не показывая свой дискомфорт. Он прищурился, вперив в нее тяжелый взгляд, обычно заставляющий идиотов, которые смеют ему дерзить, бледнеть и скукоживаться. И вновь — никакого внимания. — Кажется, тот, кто научил тебя языку, падчерица, не научил манерам, — прохладно сказала Рейнира, впервые напрямую обратившись к Эйрее. — Меня вообще никто ничему не учил, — парировала та, свободно откинувшись на спинку, а потом указала на стражников. — А вот им лучше скажи, что леди Рунного Камня, боюсь, сейчас с пузом бегает по замку и радуется, поди, что ее муж наконец-то отделался от никому ненужной дитятки его тетушки, которую не выкинул раньше только потому, что трусливо боялся, что муж вышеупомянутой все же вернется на своем драконе за ребетенком и всех сожжет, узнав о том, что приз опекун года они не выиграли не за один год в течение этих шестнадцати лет. Деймон нахмурился. — Ты не леди Рунного Камня? — недовольно спросил он, больше злясь на свою бывшую жену и ее кузена, чем на нее, но, кажется, в глазах Эйрее все выглядело иначе. В ее глазах полыхнуло пламя, а губы расплылись в оскале. — Серьезно? — холодно протянула она, пристально оглядев его и Рейниру. — Вы якобы будущий король и королева Семи королевств, но не знаете даже такой элементарной вещи, как кто правит крупнейшими владениями в одном из его частей? А вы не думали, что когда-то это вернется и укусит вас в зад? Деймон ударил кулаком по столу. Джоффри вздрогнул, и уже не был столь весел, Люцерис вжался в кресло, Джейс нахмурился, а Рейна закусила губу. Ему не нравилось пугать детей, но это уже было слишком. Да, девчонка злилась, но она должна была осознать, что уважать старших обязана. Особенно в этом доме. — Ты злишься, девочка, могу понять, — зловеще произнес он, наклонившись вперед и сверля ее пристальным взглядом. — Но смири-ка норов, когда говоришь с тем, кто… Только годами отточенные инстинкты помогли ему увернутся от кубка, летящему ему в голову. Деймон ощутил, как ему на волосы и лицо брызнули капли слабого летнего вина, и услышал, как тихо охнула Рейнира, на которую, скорее всего тоже попал кроваво-красный напиток. В его душе вспыхнула злоба. Красная и раскаленная добела, которую, как уже сам знал, не всегда может контролировать. Деймон сам не понял, как вскочил на ноги, и. упираясь кулаками в стол, наклонился в перед, стараясь подавить желание схватить нож и метнуть его в ответ. Часть него, не столь подверженная импульсу, горделиво отметила, что Эйрея вновь не повела себя как многие, и вместо того, чтобы побледнеть или отшатнуться, скопировала его позу, и сейчас глядела в ответ яростью, а не страхом. Отмечая, что эта девочка была впрямь если не ликом, то характером точно в него. — Если бы ты была кем-то другим, то уже лишилась бы головы!.. — рыкнул Деймон, впившись взглядом в лицо девчонки. — Я не потерплю… — Мне плевать чего ты хочешь и чего требуешь. Опоздал уж, в отца играть, — резко оборвала его Эйрея не менее злобным голосом. — Верни мне кнут, кинжал и остальные вещи, и я уберусь отсюда, поскольку, кто сказал, что я сюда ради семейного воссоединения прибыла? Деймон вскинул бровь и сурово скривил губы. — А зачем же? За драконом? — саркастично произнес он, частью себя понимая, что этот завтрак и разговор пошел совсем не так, как должно было. — Нет, — вдруг сладко произнес этот несносный ребенок. — Я направлялась в Волантис, чтобы продолжить «благородное» дело принцессы Сейры Таргариен. В конце концов, на что еще может сгодится бастард Бронзовой суки, чью башку случайно размозжил камень. Пару раз. Она знала. Это было неожиданно четкое осознание, которое впервые не имело вкус торжества и радости от избавления нелюбимой жены. Деймон только сейчас подумал о том, что для Эйреи та была матерью. Женщиной, которая ее родила. Она ведь и не знала, в каком тоне была записка, присланная ему все эти годы назад, и что Рея требовала забрать ребенка, который ей был не нужен. Вполне возможно из этого и истекала ее ненависть к нему, помимо того, что девочка откуда-то знала, как именно он от нее отрекся. Однако, как Эйрея узнала о том, что рука Деймона оборвала жизнь ее матери? Об этом никто не знал! Нет, были домыслы и слухи, но он сделал все, чтобы не было найдено прямых доказательств того, что смерть Бронзовой суки — это его вина. Деймон отправил прочь Караксес, чтобы в Рунном Камне все это видели, дождался, когда та поедет на охоту и проследил за ней, после чего уже убил и тихо скрылся. — А разве Рея умерла не от падения с лошади? — спокойно спросил он, тщательно пряча все свои мысли в глубинах сознания, не давая им отразится на лице. Эйрея закатила глаза. — Ой, да ладно тебе, папаша, — небрежно махнула рукой она. — Думаю, что в этих стенах всем будем плевать на знание о том, что это ты убил свою первую жену, чтобы женится на второй. И прищурилась. — Полагаю для того, чтобы бедная леди Лейна не стала известна как твоя шлюха, ведь близнецов она родила через сколько? Через семь-шесть месяцев после смерти моей мамани? Это так удачно совпало. Близнецы ведь часто рождаются «раньше» срока, — елейно произнесла Эйрея. — Кстати, ее не ты ли тоже убил, чтобы сменить на новую, уже третью жену? Неожиданно на ноги вскочила Рейна. Милая нежная Рейна. Ее юное лицо было непривычной злости, а глаза темными, почти черными. Она поджала губы и холодно смотрела на неожиданную старшую сводную сестру, кажется, не столь спокойно восприняв не только эти слова, но ее наличие в принципе, как изначально думал Деймон. — Замолчи! — громко крикнула Рейна. — Не смей оскорблять мою мать, благородную дочь Древней Валирии и дома Веларион, чье имя даже произносить недостойна какая-то пришлая дворняжка из Долины, ясно?! Деймон изумленно вскинул бровь, услышав, как его младшая сладкая девочка впервые повысила голос и проявила подобную смелость, а в следующий миг его голова дернулась в сторону Эйреи, чтобы только увидеть, как та поразительно проворно для той, чья нога была повреждена, вышла из-за стола и быстро направилась к дверям, за которыми скрылась еще до того, как он успел ее окликнуть. Уже спустя миг Рейна внезапно всхлипнула и тоже выбежала из-за стола, скрывшись в другом проходе. В столовой повисла мрачная тишина. Да, этот завтрак определенно пошел не так, как он хотел.