Да согреет меня тепло твоих дланей

      Тео лежала в своей кровати, невидящим взглядом просверливая дыру в потолке. К бесконечному рою мыслей в голове она уже почти привыкла, но легче от этого, естественно, не становилось. Жрица не могла перестать думать о произошедшем, не могла перестать вертеть в голове варианты, планы по спасению Ралена из лап ординаторов. Времени было мало; приказ о казни могли объявить в любую минуту, в любой день. Нужно было действовать быстро и решительно — но все идеи, что возникали в её голове, быстро разбивались об реальность. Вытащить из Министерства правды его просто так не получится; наверняка его сторожат сразу несколько ординаторов, чтобы не допустить побега, и, даже если она сможет пробраться мимо них каким-либо образом, ей не удастся просто вытащить его оттуда. Весь город знал «убийцу» в лицо. Можно было бы, конечно, захватить с собой парочку свитков Божественного Вмешательства и использовать их, чтобы вместе с возлюбленным перенестись в ближайшую Имперскую канцелярию, — кажется, из Баар Дау ближайшей была имперская часовня в Эбенгарде. Оттуда как-нибудь проникнуть на первый попавшийся корабль, бежать на материк, там — наверное, куда-нибудь на запад, в сторону Сиродила или Скайрима. План казался привлекательным, но снова невыполнимым: в Министерстве правды, всё-таки, не дураки сидят; если Рален вдруг пропадёт из-под надзора, то они тут же уведомят об этом всю округу, и просто так сбежать им не удастся. Тогда как быть?       Голова гудела от тревоги и беспомощности. Она вспомнила, как некоторое время назад, — интересно, сколько часов прошло? — кто-то стучался ей в дверь, и, не дождавшись ответа, судя по звукам, ушёл. Тео повернулась набок, утыкаясь в стену; казалось, будто если лечь поудобнее, то тревога наконец-то отпустит её и она сможет уснуть. Как и следовало ожидать, этого не произошло, и жрица, поняв, что сегодня поспать ей нормально вряд ли удастся, шумно вздохнула, сетуя на возвратившиеся проблемы со сном, и встала с кровати. Прошла к зеркалу, оглядела себя: из-за бессонных ночей и постоянных тревог её лицо снова осунулось. Хотелось вымыться, смыть с себя события прошедших дней и это казалось лучшим решением, чем заниматься самобичеванием в кровати. Захватив с собой новенькое платье, она поспешила в купальню.       В Залах было тихо, только несколько ординаторов несли ночную службу. Тео, стараясь почему-то не попадаться ни одному из них на глаза, прошмыгнула по коридорам, открыла тяжёлую деревянную дверь и, оказавшись в ванной, тихо выдохнула. Было пусто. Можно предоставить себе-любимой достаточно времени и спокойно отмыться. В углу помещения находился небольшой колодец и несколько вёдер, а посередине, загороженные перегородками, стояли глубокие бадьи, в которые можно было поместиться целиком. Отложив вещи рядом с одной из бадей, она прошла к колодцу, зачерпнула пару ведёр воды. Можно было бы для этого и использовать магию, но голова так сильно болела, что, казалось, было проще поработать руками. К тому же это действие отвлекло её от тревожных мыслей само по себе. Набрав достаточно воды в бадье, она зажгла импровизированную печь под ней, чтобы вода нагрелась, и всё-таки решила немного помочь магией. Разлеглась в тёплой воде, окунувшись в неё с головой, закрыла глаза. На несколько мгновений, пока хватало воздуха, ей даже показалось, будто бы все проблемы остались где-то далеко снаружи, не здесь, не с ней. Остальной мир может подождать ещё немного и дать ей время перевести дыхание. Вынырнув из-под воды, Тео словно выкинуло в реальность. Едва утихомирившийся рой в голове завертелся с новой силой, и теперь она не только переживала о Ралене, но и вспоминала странное поведение архиканоника Толера в их последний разговор. Его скользкий, похотливый взгляд; рука, неожиданно подхватившая за талию; тон, которым он с упоением рассказывал о необходимости в «божественном дитя»… Ещё лет десять назад Тео бы упивалась подобным вниманием, отплатила бы той же монетой, возможно, даже поддалась бы соблазну побыть с кем-то «старше по званию», но сейчас от всего этого становилось настолько мерзко, что она и не заметила, как, схватив щётку, стала старательно ею натирать собственную кожу, будто бы надеясь смыть с неё прикосновения Толера. В уголках глаз сами по себе собрались слёзы: «Почему, почему именно со мной происходит вся эта чушь? Почему я не могу жить нормальной жизнью? Может быть, если бы я всё-таки закрыла себя от любви и решилась остаться в Альд’руне, всего этого бы не произошло, и я жила бы себе… размеренно… спокойно. И как понять, что в таком случае лучше? Жизнь размеренная или жизнь насыщенная? Покой или перемены? Я не знаю. Но я устала бояться».       Она всхлипнула и выкинула щётку, снова опустилась в воду с головой. На этот раз былого умиротворения тёплая вода ей не принесла. Жрица, вынырнув, вылезла из воды, завернулась по грудь в полотенце и, вздохнув, снова прошла к зеркалу. Кажется, выглядеть она стала чуть лучше: разве что глаза заплаканные, и внешность будто бы… Слишком приелась. Слишком надоела. Тео никак не могла понять, что именно в себе ей вдруг разонравилось: форма носа, кажущегося сейчас большим и вздёрнутым? Мешки под глазами, которые были у неё всегда, но сейчас ярко выделились на фоне усталости? Захотелось что-то поменять. И единственное, что в своей внешности жрица была в силах изменить — разве что волосы. Она огляделась вокруг. Рядом с бадьёй лежали простые железные ножницы, вряд ли хорошо заточенные. Без лишних раздумий, она взяла ножницы, вернулась к зеркалу и начала наотмашь срезать копну мокрых волос.       — Какие у тебя волосы красивые, — послышался тёплый голос. Тео отвернулась от зеркала и широко улыбнулась. В окна скромного деревянного дома пробивался яркий солнечный свет, удваиваясь и отражаясь от снега на улице.       — Ага, я их отращиваю! Вот какие длинные уже стали! Тебе нравится?       — Очень. Смотри, как раз для тебя кое-что прикупил.       Она пробежала к мужчине, потянулась за шкатулкой, открыла… Внутри лежал деревянный гребень с аккуратно вырезанным на нём узором. Это были бегущие по лесу олени, окружённые пышной листвой и сочной травой под копытами — такой ей запомнилась эта резьба. Широко заулыбавшись, она крепко-крепко обняла отца, повторяя искреннее «спасибо». Мужчина обнял её так же крепко; с такой нежностью, с какой только мог это сделать ставший родным названный отец.       Тео вернулась в реальность, когда отстригла все свои волосы даже короче, чем изначально хотела; теперь её стрижка была почти похожа на «мальчишескую», а из зеркала ошарашенно, заплаканно смотрело едва знакомое лицо. Быстро накинув на себя новое фиолетовое платье, Тео убрала бардак, который устроила за время пребывания в купальне, и поторопилась выйти. В душе томилось сожаление о том, что она только что сделала, но делать было нечего — не приделать же волосы обратно к дурной голове.       Возвращаться в свою комнату не хотелось, а купальня, как и спонтанная смена внешности, не помогли ей обрести долгожданный покой. Она знала, что всё равно не уснёт, и решила выйти на улицу. Просто пройтись немного, может быть, спуститься к воде; бродить, пока ноги не устанут и хотя бы телесная усталость будет способна заставить её уснуть. Храм, насколько она помнила, не запрещал своим служителям покидать его стены по ночам, но лишняя осторожность не помешала бы, поэтому Тео старалась ступать как можно тише. На свежем воздухе думалось чуть легче; пусть ей и было всё ещё плохо, но она уже могла хотя бы немного рациональнее размышлять о проблемах. Запрокинув голову наверх, она посмотрела в висящую над Храмом глыбу — Баар Дау.       Идей новых не появлялось. В Баар Дау, так близко, и так далеко одновременно — там, заточённый, сидит её Рален,бесчестно осуждённый. В горле опять встал ком, и она отвернулась, отводя взгляд от летающей тюрьмы ровно в момент, когда рядом с ней оказался ординатор. Тео от удивления едва не вспрыгнула и уже готовилась придумывать оправдания тому, почему она гуляет по ночам и сверлит взглядом тюрьму, но ординатор снял шлем и печально взглянул на неё. Это был Налоси, по одному только взгляду понимающий, как себя чувствует его подруга. Жрица поджала губы. Можно было бы отвлечься, по-дружески поболтать с Налоси и пойти спать, но разговор не шёл, темы не находились; да и без слов было понятно, что Тео откровенно плохо. Простояв в неловком молчании добрых несколько минут, ординатор наконец заговорил первым:       — Классное платье. Новое?       — Спасибо. Да. Успела купить в Молаг Маре, когда мы там останавливались.       Налоси неловко шаркнул ногой. В воздухе между друзьями словно повисло напряжение. Ещё немного выдержав тишину, Алари без особого интереса произнёс:       — Понятно. А что с волосами-то натворила?       — Как видишь, отрезала.       — Зря. Длинные волосы — главная гордость любой уважающей себя красавицы.       — Сам-то патлатый ходишь, — Тео беззлобно закатила глаза. Налоси усмехнулся и достал из небольшого набедренного кошеля скромный портсигар. Тео не могла этого не заметить:       — Откуда у тебя это?       — Сам кручу, — честно ответил Налоси, пожимая плечами, — Вообще у нас в патрулях нельзя курить, но ночью за этим никто особо не следит, так что… Да и как тут не покурить.       — Можно?       Налоси молча протянул Тео папиросу, достал для себя небольшое огниво. Жрица подожгла папиросу слабым магическим огоньком, сделала глубокую затяжку и тут же пожалела об этом, разразившись тихим, но болезненным кашлем. Ординатор взглянул на неё с ухмылкой и похлопал по плечу:       — Зря это ты, конечно. Не надо было тебе давать.       — Надо. Я спать не могу. А что тут?       — Я обычно на ночь скручиваю всякие бодрящие травы и табак, чтобы отстоять пост до конца и не уснуть. А в этот раз… сама что чувствуешь?       — Мята, — ответила жрица, ощущая замысловатый привкус на языке, — Неплохо.       — Смотри не пристрастись, — ординатор кивнул, затягиваясь и медленно выдыхая дым, — Гиблое это дело.       — Чёрт с ним. Не хуже той же суджаммы, — она снова подняла взгляд наверх, на Баар Дау. Налоси проследил за её взглядом и тяжело вздохнул. Они простояли молча до тех пор, пока оба не докурили; потушив и выкинув свою папиросу, Налоси снова заговорил первым:       — Сейчас пересменка будет. Если тебя запалят — по голове не погладят, ни тебя, ни меня. Я устав нарушать не собираюсь, поэтому советую тебе уходить вперёд.       — Устав? — Тео наклонила голову вбок, — Я знала, что у вас с этим строго, Рален как-то рассказывал, но тебя могут наказать даже за то, что ты разговариваешь со мной сейчас? Алари кивнул.       — Я стал ординатором давно. Очень давно. Лет двадцать назад. И все двадцать лет наблюдал за тем, как мои коллеги за повышение или хотя бы малейшую надбавку к жалованию готовы друг другу глотки перегрызать, — он сложил руки на груди и, замолчав на пару секунд, прислушался, не идёт ли «пересменка» в его сторону. Услышав лишь тишину, продолжил говорить, указав взглядом на Баар Дау над их головами, — Все пытаются пробиться в верхушку. Ага, именно туда — в орден доктрины и посвящения, кто-то метит в орден инквизиции. Самые амбициозные и самые опасные надеются попасть в Вечную Стражу Вивека.       — К чему ты это рассказываешь?       — К тому, милая жрица, что то, что ты вывернула в тот день на площади, было очень безрассудно и опасно. Мне итак все мозги расковыряли просто из-за того, что Рален мой друг, мол, я мог быть его сообщником. Среди тех, кто готов своему названному брату глотку перегрызть за пару дрейков в плюс жалованию или даже надежду на повышение… Ты тоже привлекла к себе внимание. Теперь ты тоже под прицелом, а среди ординаторов теперь расползаются слухи о том, что ты хочешь пробиться выше…       — Я не хочу! — Тео отпрянула, ошарашенно осматривая Налоси, — Ты в своём уме?! Тебе что, совсем плевать на то, что твоего лучшего друга казнят?       — Ещё не факт, что его казнят. Изгнать могут, и тебя из Храма в том числе, но…       — Не будь глупым. Ты сам сказал, что в Ордене всё жестоко. Наивно рассчитывать, что над ним вдруг сжалятся! И надо мной… Неужели ты выберешь просто бездействовать?! Ты позволишь им убить его? И меня…       — Нет, Тео, подожди, ты не так поняла-       — Как раз наоборот. Я всё поняла. Паршивый из тебя друг, — Тео развернулась, собираясь уйти в Зал мудрости, но Налоси перехватил её запястье:       — Стой. Слушай. Давай поговорим завтра вечером в «Черном Шалке». Сейчас у меня просто нет времени всё объяснить. Придёшь?       Тео поджала губы. На глаза снова наворачивались слёзы. Вырвав своё запястье из руки друга, она хмыкнула:       — Тебе лучше придумать хорошее объяснение, — жрица отвела взгляд, — Я приду.

***

      Весь следующий день прошёл точно так же, как и предыдущие; по привычке Тео посетила утреннюю молитву, просидела день в лазарете с невидящим взглядом, — никто из посетителей не решался подойти к ней за лечением, шепча что-то о том, что она вызвалась защищать «спящего», значит, может быть, она тоже… Ещё вчера Тео не обратила бы внимания на слухи, погружённая в тревожные размышления, но разговор с Налоси заставил её заметить, как к ней относятся теперь окружающие. Те, кто раньше с дружелюбной улыбкой здоровались с ней в коридорах Высокого Собора, теперь жрицу сторонились; выискивали в ней черты поклонницы Шестого дома. Несмотря на то, что она не давала больше никаких поводов для подозрений, жрецы, ординаторы и монахи Храма всё равно стали относиться к ней хуже. Единственными, кто до сих пор верил ей, были Налоси и Мехра Мило, — как минимум, Тео надеялась на поддержку с их стороны, и мнение Налоси ей ещё только предстояло выяснить. Еле просидев в лазарете до вечерней молитвы, которую она благополучно посетила — и на ней тоже все её сторонились, — Тео поторопилась в квартал чужеземцев, в до боли знакомый трактир «Чёрный Шалк». Тот самый, где она когда-то встретила Ралена впервые — кажется, будто с тех пор прошла целая жизнь. Стараясь подавить в себе мучительную ностальгию, она выцепила взглядом знакомый силуэт и села за стол рядом с ним. Налоси приветственно кивнул подруге и протянул ей кружку с пивом.       — Спасибо, — буркнула Тео, тут же отпивая несколько крупных глотков и слегка морщась от кисловато-горького привкуса. Налоси, дождавшись, когда она допьёт, стеснённо проговорил:       — Извини за вчерашнее… сегодняшнее… Ночное, в общем. Я был уставший и злой, — он сложил руки на столе, наклоняясь вперёд, — Тебе может казаться, что это не так, но я правда переживаю. За тебя и за него. Просто… чёрт, мир сходит с ума. И вместе с ним все мы. И стрижка у тебя не пацанская, тебе идёт… Но с длинными правда было лучше.       Тео фыркнула, улыбнувшись.       — Самое время поговорить о моих волосах, да? — она отставила кружку в сторону, и хотела по привычке заправить волосы за ухо, но вовремя опомнилась и сложила руки на столе, как Налоси. Тот в ответ тоже усмехнулся:       — Ну, — он пожал плечами, — Я говорю, что думаю. Ладно, ты права, я сошёл с темы. Помимо всего прочего, я правда старался придумать, что мы можем сделать…       — Придумал что-нибудь?       — Возможно. Но об этом не здесь. Давай сначала поедим, а потом поговорим в более приватном месте.       — А зачем ты меня тогда звал именно сюда?       — Извиниться и накормить.       — Пф, — Тео закатила глаза, — Ладно. Извинения принимаются.       — Всегда знал, что путь к сердцу женщины лежит через живот.       — А разве не наоборот?       Алари закатил глаза, по-дружески усмехаясь.       — Через что-то другое? Может, через-       — Нет, я не… Боги, ладно. Не в этом суть, — Тео подняла взгляд; как раз в этот момент к ним на стол поставили две порции незамысловатой похлёбки. Кивнув в знак благодарности, она принялась есть и только сейчас осознала, насколько она была голодна. Последнее время из-за постоянной тревоги аппетита совсем не было, а теперь, когда перед ней оказалась порция вкусной еды, живот дал о себе знать. Поужинав, Налоси оставил на столе несколько монет и повёл жрицу из таверны, выходя на один из балконов квартала чужеземцев. Оглядевшись, он убедился, что их никто не видит и не слышит, и достал уже знакомый Тео портсигар. Не спрашивая, протянул ей папиросу.       — Что на этот раз?       — Просто табак. Что-то вдобавок к нему я забиваю, если хочу взбодриться или наоборот расслабиться. Впрочем, с последним табак справляется и без добавок.       Тео пожала плечами.       — Ладно, всё равно не разбираюсь в самокрутках, — она пожала плечами и, как и вчера, зажгла папиросу магическим огоньком. Налоси обошёлся своим огнивом и, оперевшись на перило, тяжёло смотрел вдаль. Между ними снова воцарилось недолгое молчание.       — Слушай, я думаю, чтобы ты смогла понять мою… точку зрения, я хочу тебе рассказать, как я вообще до этого докатился. Если вкратце, то… Как я и говорил, двадцать лет назад я стал ординатором. Но в Вивек меня отправили далеко не сразу. Сначала я патрулировал окрестности Файервотча — моего родного города. Народ там ко мне относился не очень благосклонно, по большей части, из-за моего отца. У него были некоторые… Проблемы. И местные меня старались сторониться, потому что думали, что я такой же как он. Как говорится, одного поля ягоды. Как можешь догадаться, мне не очень-то хотелось оставаться там. Я стал впахивать денно и нощно, без хотя бы одного дня отдыха. Вызывался делать всю грязную работу, которую спихивали на ординаторов — в том числе простецкие задания, что-то вроде того, чем иногда промышляет Рален. Ну, промышлял… Ты знаешь. Сама же с ним ездила… Правда, меня зачищать логова вампиров не отправляли. Обычно давали что-нибудь попроще, но попротивнее. Ладно, не об этом сейчас…       Он почему-то скривился, стряхнул пепел с папиросы, восстановляя в своей голове рассказ. Затянулся, бесшумно выдохнул и продолжил:       — Несколько лет спустя к моему присутствию народ привык. Перестали относиться ко мне высокомерно, кто-то даже стал дружелюбнее. На десятый год ординаторской службы я добился повышения — меня перевели в Вварденфелл. Но ещё не в Вивек. Из-за некоторых… обстоятельств, мне пришлось патрулировать Призрачные Врата. Я был тогда той самой пешкой, которую, если вдруг загрызут — не будет обидно. Гоняли между Гнисисом и Молаг Маром ещё какое-то время, пока наконец не снизошли до осознания того, что я очень старательно держусь за свою должность. У меня были амбиции. Было желание пробраться выше. Я хотел попасть в орден инквизиции, чтобы… По личным причинам, о которых тебе знать сейчас не обязательно. Только на двадцатый год меня перевели наконец-то в Вивек. И я ликовал, думал, что ещё чуть-чуть, и я достигну своей цели. Я стал тогда одним из «опасных», о которых я предупреждал тебя вчера. Но, увы, жизнь полна сюрпризов, в том числе не самых приятных. Из-за… проблем, в орден инквизиции звать меня не торопятся по сей день. Поэтому я стал работать ещё больше, учиться, чтобы сдать чёртов экзамен на квалификацию инквизитора. Меня не брали, даже если я отвечал на всё правильно. Увы и ах.       — Почему? Я думала, если ты показываешь себя достойной кандидатурой, то…       — Было бы всё так просто, Тео. Для того, чтобы пробиться выше ордена дозора, нужно не только знать вдоль и поперёк устав и прочее, но и иметь безупречную репутацию. А таковой у меня не было, да и быть уже не может, наверное, — ординатор указал на свой шрам, рассекающий его лицо от лба через правый глаз и до подбородка, — Из-за этого. Когда-нибудь я расскажу тебе, почему так вышло, но не сейчас. Суть в том, что полтора года назад я впервые встретил Ралена.       Тео оживилась, заинтересованно наклонив голову.       — Это была, на самом деле, уморительная ситуация. Рален тогда был совсем «зеленью», только-только принятый в дозор, и ещё не знал ни наших правил, ничего. В тот день его поставили на дозор в архиве неподалёку от меня. Он болтал с кем-то, наверное, из архивариусов, и оговорился в каком-то слове, уже не помню в каком. А я невольно подслушал их разговор, и услышав, как он оговорился, рассмеялся так сильно, что ударился об шкаф, умудрился его уронить на себя и сломать руку. Рален вызвался проводить меня до лазарета, чтобы меня подлатали, и мы по дороге с ним разговорились, так и сдружились. Хорошее было время, хоть и руке больно было. В общем, твой Рален смог привнести в мою жизнь то, чего мне всегда не хватало — крепкое мужское плечо… Шучу. Хорошую дружбу, ради которой хотелось просыпаться по утрам, брать себе хоть изредка выходные и немного расслабиться. В общем, я отвлёкся, но я просто хочу, чтобы ты понимала. Я знаю, что он этого не делал. Не убивал Эндрина, — Налоси сжал руку в кулак, и, выдохнув, добавил: — Я был с ним. Проводил его в Министерство правды. Я говорил, кажется?       — Да. Но ты рассказал мне не всё, не так ли? — Тео вздохнула, но вдруг добавила, — Погоди, если ты знал это, почему ты не остановил ту порку?       — Потому что это стоило бы мне слишком многого. Во-первых, то, к чему я шёл двадцать лет…       — Дороже друга, да? — Тео догадывалась, к чему клонит Налоси, но не стала упрекать его прямым текстом.       — Нет. Дай мне договорить, — ординатор стиснул зубы и разжал кулак. Собравшись с мыслями, он произнёс: — После того, как я отвёл Ралена в Министерство, ему ещё было плохо. Ординатор из Баар Дау решили спустить его на землю и дать проветриться. Это было уже после убийства. Я видел, как он вёл еле живого Ралена по площади, потом они зашли за угол. Подошёл поближе, чтобы расслышать, не говорят ли они о чём-то. Но ничего особенного не услышал и решил, что Берел действительно неплохую затрещину влепил Ралену, так что того аж до сих пор шатало. Берел может, ты уж поверь… Ну я и пошёл обратно на свой пост. Не проходит и пяти минут, как ко мне подбегает тот же ординатор — по броне узнал, — испуганный донельзя, дёрганый какой-то. Говорит, мол, с Раленом что-то не так. Я решил пойти и проверить. Заходим за тот же угол, а Рален стоит, смотрит пустым взглядом себе под ноги и что-то бормочет. Мы решили подойти к нему, и когда стояли уже в паре метров от него, он вдруг дёрнулся, поднял на нас обезумевший взгляд и завопил что-то из разряда: «Пелена спадает с глаз! Я вижу тебя своими глазами! И везде тишина!». Что-то в этом духе.       — Нет… — на выдохе произнесла жрица, не замечая, как ладони нервно сжимают пояс её платья. Налоси выдержал короткую паузу, чтобы дать Тео переварить то, что он только что рассказал, и лишь затем добавил:       — Тот ординатор, что выводил его из Баар Дау, тут же побежал крысятничать, в смысле, докладывать о бреде Ралена самому Берелу Сэлу и архиканонику. А мне пришлось повалить Ралена, чтобы он не попытался никого атаковать, — он себя не контролировал. Я не рассчитал силу и так его об пол приложил, что Рален прикусил язык до крови и начал было приходить в себя от боли, как мне показалось, но отрубился. Тео, я понимаю, ты не хочешь в это верить, но… Боюсь, что как бы мы его не выгораживали, он… Попал под влияние шармата, — голос Налоси спал до шёпота. Тео замерла, кажется, забыв как дышать, и только ошарашенно глядела на друга.       — Нет, этого не может быть. Ты врёшь мне!       — С чего бы мне тебе врать, Тео?! — выпалил Алари, взмахивая руками, — Мне тоже больно от того, что случилось. Не забывай, до того как он стал твоим… он был моим. Другом.       Между жрицей и ординатором снова повисла напряжённая тишина. Тео пыталась осознать до конца то, что только что ей рассказал Налоси. Рален стал «видящим». Всё-таки это правда… Он не убивал Эндрина; но казнят его не за убийство, просто подставят, чтобы успокоить народ, что «убийца» найден; и заодно избавятся от потенциальной угрозы в лице новообретённого сподвижника дома Дагот. Ситуация принимала всё более неприятные обороты. Тео всковырнула кожу на пальце, отдирая заусенец, и, проглотив ком в горле, дрожащим голосом спросила:       — Что мы будем делать?       Налоси отвёл взгляд. Его терзали сомнения. Рален пусть и был его близким другом, но с его точки зрения речь шла о «видящем», которого они собираются вытаскивать из тюрьмы и оправдывать его поступки. Закрывать глаза на его бред.       — Разве мы можем что-то сделать?       — Должен быть хоть какой-то выход… Может быть, если нам получится его вытащить и увезти как можно дальше отсюда, из Вварденфелла, да хоть в Хаммерфелл или самые дальние степи Скайрима и джунгли Валенвуда.       — Не поможет. Он уже стал тем, кем стал. Если забрать его дальше от Красной горы, его всё равно будет тянуть туда.       — Чёрт… — Тео вскинула голову, пытаясь подавить подступающие в очередной раз слёзы. А ведь казалось, что хуже уже некуда. Но нет, всегда есть дно ещё ниже. Налоси подошёл к ней и положил руку на плечо. Она всхлипнула и всё тем же дрожащим голосом спросила, — Неужели ему никак нельзя помочь? Неужели ты сам не хочешь ему помочь? Он ведь всё ещё твой друг… Пока он только «видящий», в нём ещё остался тот Рален, которого мы знаем и… любим.       Алари тяжело вздохнул, слегка сжимая плечо жрицы.       — Я не могу так рисковать. Понимаешь, я… У меня есть шансы… добиться своей цели. И я не могу отступиться сейчас. Не спустя двадцать лет тщетных попыток.       — Тебе твоя карьерная лестница дороже друга?! — она вспылила, скидывая ладонь Налоси с её плеча. В руках начали угрожающе мерцать огненные искры. Налоси опустил взгляд и отступил подальше от Тео, опасаясь её праведного гнева, — Прошу, Налоси… Ради него. Помоги. Хотя бы косвенно. Выход ведь есть всегда! Если бы его не было, ты бы не пытался пробиться в орден Инквизиции, не так ли? Ты бы давно опустил руки… Тогда почему опускать их сейчас?       Ординатор замешкался. Совесть твердила поддаться уговорам жрицы, но амбициозность не позволяла ему просто взять и согласиться. Поразмыслив немного, он выдвинул идею:       — Хорошо. Я сделаю всё, что будет в пределах моих возможностей, чтобы попытаться не терять своё место. Давай поступим так… У меня есть подруга, которую часто отправляют сторожить вход в Баар Дау. Я договорюсь с ней, и если получится — передам тебе весточку с дальнейшим планом действий. Договорились?       — Спасибо, — на выдохе произнесла Тео и порывисто кинулась к другу, сжимая его в объятиях.       — Тише, тише. А то ты меня так через броню задушишь. Или расплавишь.       — Ох, прости, — она отпрянула, поднимая руки. Пришлось приложить немного усилий, чтобы вернуть над собой контроль и потушить жар в ладонях. Налоси по-дружески усмехнулся:       — Кстати о пожарах… Тебе бы перед Мехрой извиниться за то, что ты её тогда опалила.       — О! Точно… Откуда ты знаешь?       — Я был неподалёку от вас на площади и всё видел. Ты меня просто не узнала в броне.       — Логично. Ладно, спасибо тебе большое. Ещё раз.       — Иди давай. Темнеет уже. Кстати, от ожогов прекрасно помогает шалковая мазь. Я раньше разводил шалков, прекрасно знаю…       — Поняла, — она кивнула. В общем-то, она и сама прекрасно знала, что шалковая мазь помогает от ожогов — недаром же была лекаркой в Храме. Попрощавшись с Налоси, поторопилась заглянуть в трактир и в одну из алхимических лавок, чтобы приобрести бутылку хорошего вина и мазь, и поспешила к старшей жрице, чтобы принести свои извинения.

***

      Мехра была как раз в своей квартире, и, открыв дверь Тео, натянуто-приветливо улыбнулась.       — Привет. Можно я зайду?       — Привет. Ну заходи, — Мехра пропустила Тео в свою квартиру и, закрыв за ней дверь, уселась за столик, — Присаживайся. В ногах правды нет.       — Я хотела извиниться, — Тео поставила на стол бутылку вина и шалковую мазь, — За то, что опалила тебе руку тогда, на площади.       — Ничего. Бывало и похуже. Тем более, тебя можно понять… А это, я так понимаю, для подкрепления извинения?       — Естественно. Шалковая мазь от ожогов, и вино как приятный бонус, — жрица тепло улыбнулась, садясь наконец напротив Мехры за столик, — Ты… не сердишься на меня?       — На тебя не за что сердиться. Ты, конечно, поступила как… кхм, необдуманно и дерзко, но я не могу тебя за это судить. Если бы я оказалась на твоём месте, и моего любимого публично пороли, я бы, наверное, поступила бы точно так же.       — Тогда почему пыталась остановить меня?       — Чтобы ты, милая Тео, не накликала на свою бедную голову ещё больше проблем. Но, раз уж ты здесь передо мной, я предположу, что тебе удалось выйти сухой из воды…       — Не совсем. Но в некотором роде, да. Проблем меньше не стало… Давай не будем сейчас об этом говорить? У меня уже голова раскалывается от постоянного стресса. Лучше расскажи мне, что там у Телванни такого случилось, что созвали собрание?       Старшая жрица в общих чертах пересказала ей о восстании аболиционистов, об убийстве Ильмени Дрен телохранителем архимагистра Телванни. О том, что произошло на самом собрании, она знать права не имела, тем более — рассказывать, если бы даже и знала хоть что-то. Об этом могли распространяться только те главы, что присутствовали на собрании, если они посчитают это нужным. Тео отнеслась к этому с пониманием, но теперь на сердце залегла ещё одна тревога — а в порядке ли Леран? Она не знала его так хорошо, чтобы сопереживать ему искренне, но он был братом Ралена, так что это всё равно её касалось. Мехра, заметив напряжение подруги, откупорила бутыль вина и разлила его по бокалам, предлагая один Тео. Жрица сначала мотнула головой, а затем рассудила, что вино должно помочь ей уснуть сегодня, поэтому отказываться от него было бы глупо. Следующие пару часов Мехра и Тео провели за более светскими разговорами, старательно обходя тему Шестого дома, Ралена и собрания глав великих домов. Просто чтобы ненадолго почувствовать себя обычными жрицами, в жизни которых самое поразительное событие — это чьи-то драмы, сплетни, не их собственные…

***

      На следующее утро Налоси перехватил Тео по пути в лазарет и, проведя по нескольким коридорам в уединённое место, быстро протараторил ей план действий.       Ровно в час ночи Тео была уже у входа в Баар Дау. В это время там сменяют караул, так что внизу никого не было. Альвела ждала жрицу у входа, как и было обговорено, и на свой страх и риск отдала ей ключ от Министерства и позволила пройти. И с момента, как Тео переступила за порог, она была сама за себя. Налоси очень просил её, в случае чего, не зарекаться говорить ни о его помощи, ни об Альвеле, что было вполне логично. В первую очередь это была идея Тео, и подставлять своих сообщников было бы крайне эгоистично и просто подло.       Жрица быстро посмотрела вокруг. В этом коридоре ординаторов не было — пока что. Покопавшись в набедренной сумке, заранее тщательно подготовленной, она нашла небольшую склянку зелья невидимости, обёрнутую в тряпку, чтобы не стучало стеклом, — а точнее сильно сконцентрированный во имя более длительного воздействия и большего эффекта «Хамелеон», и опустошила его до дна. Теперь она должна была настолько тихо, насколько это было только возможно, пробраться вперёд по коридору и направо, где будет находиться кабинет Великого инквизитора, как показал Налоси на нарисованной от руки карте Баар Дау. Карту взять с собой не получилось — нужно было выдвигаться налегке, поэтому пришлось выучить маршрут, и при этом ещё так, чтобы ни один из жрецов в лазарете этого не заметил. Основная проблема в том, что из-за «Хамелеона» она была невидимой лишь отчасти, и риск попасться на глаза был выше; но она не могла использовать полноценную невидимость, потому что стоило бы ей дотронуться до чего-либо, и иллюзия тут же бы рассеялась. Впрочем, Тео подготовилась к любому исходу: на груди, прицеплённый к ремешку, висел смотанный свиток вмешательства Альмсиви, чтобы в случае чего моментально оказаться в Храме; про запас она подготовила ещё несколько заклинаний и зелий восстановления магии, на случай если истощит свой магический лимит и платить за это уже придётся собственной кровью. Ещё раз убедившись, что в коридоре чисто, она аккуратно стала продвигаться вперёд, стараясь вспомнить всё то, чему её когда-то учила талантливая подруга-воровка в Бруме. Держаться теней, не попадаться на свет; в случае приближения — замереть и даже не дышать, чтобы не выдать своего местоположения. К её удаче, в Баар Дау было не так много источников света, только факела на стенах; поэтому, пригнувшись к полу, разглядеть её должно было быть нелегко, а вот оступиться — запросто, коридор слишком узкий. Тео торопилась, хоть и старалась быть как можно аккуратнее. Время было на исходе, медлить себе она позволить просто не могла. Кровь била в ушах от волнения, но приходилось это чувство игнорировать. Первым делом Тео двинулась в кабинет Великого инквизитора, чтобы забрать ключи от камер в тюрьме. Быстро прошмыгнув за дверь, она судорожно осмотрела помещение: снова повезло, Великий инквизитор дремал на кушетке за ширмой, держа в руках книгу. Из-за ширмы свой стол он бы вряд ли увидел, но это не означало, что Тео может расслабиться. Прокравшись к столу, она аккуратно открыла верхний ящик и затаила дыхание, чтобы прислушаться. Ящик предательски скрипнул, и Тео показалось, что у неё остановилось сердце на несколько мгновений. Инквизитор шевельнулся, будто намереваясь встать, но затем, видимо, передумал и лёг обратно. Жрица судорожно окинула взглядом содержимое ящика и обнаружила, что в нём лежат только какие-то исписанные чернилами пергаменты. От досады захотелось завыть, но пришлось закусить язык и, слегка приподняв ящичек, аккуратно, чтобы не издать ни звука, задвинуть его обратно. Затем то же самое со вторым, в котором она наконец отыскала нужные ей ключи и быстро запихнула их в карман. Металлический стук, которые они издали, выдал её: Инквизитор выругался и, судя по звуку, встал со своего места. У Тео кровь от лица отлила от ужаса, и она тут же метнулась вправо, чуть не ударившись о полки, уповая на то, что данмер просто не заметит её. Забившись в угол, жрице пришлось перестать дышать — впрочем, она это сделала машинально, — и только в ужасе наблюдать за тем, как великий Инквизитор выходит из-за ширмы и проходит к столу. Смотрит в ящик, но, по всей видимости, пропажу не обнаруживает, хмыкает и закрывает его. Осматривается вокруг, чтобы убедиться, что никого в комнате нет, и вдруг опускает взгляд прямо на Тео.       Жрица вновь ощутила, как душа покидает тело. Инквизитор смотрел ровно в её глаза, но его лицо не выражало ни одной эмоции, кроме сонливой растерянности. Хмыкнув ещё раз, он ушёл обратно на свою кушетку, взял в руки книгу, повертел её и поставил на полку, а сам лёг обратно. Тео в эту секунду взмолилась в благодарности всем богам, что её пока не обнаружили, и, выждав минуту, чтобы убедиться, что Инквизитор перестал обращать внимание, она выскользнула за дверь и двинулась дальше по коридору. Если ей не изменяла память, нужно было идти прямо до двери. Но и здесь её поджидала проблема в лице сторожащего дверь ординатора. Тео спряталась за угол, чтобы распланировать, как бы ей его обойти так, чтобы остаться при этом незамеченной, но вдруг раздался громкий храп. В его источнике сомнений не было — ординатор, сторожащий нужный ей проход… спал стоя, оперевшись о двуручный меч. Нужно было действовать — если он проснётся, то ей точно не судьба пройти дальше. Шагая настолько тихо, насколько это возможно, она подкралась к нему практически вплотную, обошла, приоткрыла дверь и выскользнула в следующий коридор. Тот, кажется, или слишком крепко спал, или спросонья не заметил, что кто-то здесь был. Тео снова мысленно поблагодарила богов за то, что они укрывают её в тенях. Не задумываясь особо о том, каким именно… Это сейчас не имело никакого значения.       Нужно было двигаться дальше… и… Куда?       Тео похолодела. Она забыла, в какую сторону нужно было повернуть дальше. Перед ней были две развилки, обе вели в разные стороны. Первую нужно было пройти прямо, кажется, а вторую… Лево или право… лево или право… Прокралась ближе ко второй развилке, быстро огляделась по сторонам, прислушалась: справа, кажется, кто-то был, слева было пусто. Не раздумывая ни секунды больше, она мелькнула влево и ровно в этот момент «Хамелеон» перестал действовать. Зелье у неё было только одно, так что пришлось снова наложить на себя «Хамелеона», чуть более слабого, лишь на пару минут. Дело оставалось за малым; повернуть по коридору, теперь влево, описав таким образом почти что круг, и перед ней будет спуск в тюрьму. Вдали по коридору стоял ещё один ординатор, но он, — как ей снова удивительно везло! — не смотрел в её сторону, поэтому ей удалось проскользнуть мимо и открыть дверь в тюрьму. Где начиналось всё самое интересное, ведь именно в тюремном помещении ординаторов было больше всего, и права на ошибку у неё не было, а в какой именно из комнат заперт Рален она знать не могла. Придётся довериться своей интуиции. Прижавшись спиной к стене так, чтобы никто её не видел, она не стала ждать, когда спадёт «Хамелеон» и накинула на себя полноценную невидимость — иначе мимо кучи ординаторов было никак не проскользнуть. Тем более, нужно было подобраться как можно ближе к ним, чтобы выведать, в какой именно из камер находится её возлюбленный. В голове почему-то пронеслась сказанная ей Толеру фраза: «Ради него я прошла бы и сквозь Обливион». Что ж, по сравнению с Баар Дау Обливион начал казаться ей райским местом, хоть и не менее опасным. Спустившись вниз, она прокралась к помосту, на котором за столом сидели несколько ординаторов и лениво обсуждали что-то.       — Слушай, ну это просто ужас какой-то. Видящих всё больше, жалование всё меньше.       — Да не говори. Ещё и шпыняют по поводу и без. Я уже начинаю подумывать, что стоит написать увольнительную и валить отсюда. Поеду в Стоунфолз, навещу маму…       — Тебе хотя бы есть кого навещать. Мои родичи жили в Альд’руне, и как-то пошли собирать травушки-муравушки и не вернулись.       — Даготовцы сожрали, что ли?       — А кто ж ещё? Не кагути же затоптали.       Тео едва ли не взвыла. Время неутомимо бежало, времени было всё меньше, невидимость могла спасть в любую секунду, а ничего полезного она так и не услышала.       — Ребят, чай поставьте, а? — послышался голос с другой стороны зала, — Пить охота, не могу уже.       — Да-да, щас всё будет, — ординатор встал со своего места и прошёл к костру, над которым висел чайник.       — Кстати, а что там с тем убийцей-то?       — С которым?       — Да с этим, как его…       Жрица затаила дыхание. Боги, хоть бы слово о Ралене сказали, хоть намёк…       — А, который видящий, который монаха прикокошил?       — Ага. Кстати, Меклон, тебе чай с чем?       — С сахаром.       — Лунным?       — Не трави чушь. Конечно с лунным.       Ординатор рассмеялся, но затем вернулся к теме разговора.       — А, бывший дозорный? Рален что ли?       — Да, точняк. Его так и оставят тут сидеть или что-то сделают? Кстати, а куда его посадили? Не хочу к нему подходить.       — Да он в левом изоляторе сидит. Можешь подходить — он тебе ничего не сделает, заперт плотно.       Тео оглянулась. Действительно, слева, если смотреть со стороны входа в тюрьму, было запертое помещение, — не просто клетка. Минуту назад хотелось взвыть от безнадёжности, но теперь она знала, куда идти. Главное подобрать ключ и войти в камеру незамеченной. Ординаторы собрались за одним столом и, кажется, начали играть в кости; Тео, пользуясь их невнимательностью, быстро пробежала к изолированной камере и стала подбирать ключи, стараясь не звенеть ими.       — Ты что-нибудь слышал?       Она замерла, затаив дыхание.       — Да тут постоянно что-то шебуршит. Проснётся какой из заключенных и давай буянить, выпустите меня, я здесь быть не должен… Велир, ты что, первый день здесь что ли?       — Ахах, ну да… ну да… — рассмеялся ординатор, и они продолжили играть. Тео перевела дыхание и попыталась вставить первый ключ. Не подошёл. Сдержав тихое ругательство, она попробовала второй. Затем третий… Молилась, чтобы невидимость не спала раньше положенного от того, что она пытается открыть дверь.       — Нет, ребят, я вам клянусь, какой-то шум стоит, — тот, которого назвали Велир, развернулся полубоком в сторону изолированной камеры. Окинув её взглядом, напряжённо поджал губы. Тео снова пришлось замереть.       — Да хватит с тебя уже. Небось от того, что не спишь, всякая хрень мерещится. Иди лучше чайник принеси.       — Ладно, ладно… Может ты и прав, — ординатор встал с места, скрипнув стулом, ровно в момент когда Тео вставила наконец-то подошедший ключ в замочную скважину. Невидимость пропала. Не оборачиваясь, она приоткрыла дверь и проскользила внутрь, надеясь, что её никто не увидел. Ординаторы были слишком уверены, что шум доносился не от неё, и это было единственной её надеждой. Оказавшись внутри камеры, она развернулась, вставила ключ и закрыла за собой дверь. Теперь, даже если они решат проверить дверь, убедятся, что она заперта и вернутся к своим делам. Только теперь она позволила себе выдохнуть и осесть на пол. В камере было темно, хоть глаз выколи. Ни свечей, ни факелов не было. Тео пришлось зажечь небольшой магический огонёк, который сначала повис над её головой, а затем по приказу облетел помещение. Лишь бы только не ошибиться…       Из угла комнаты на неё смотрела пара красных глаз. Напуганных, ошарашенных, но таких родных. Рален не узнал её и едва не закричал; Тео пришлось судорожно наложить на него безмолвие. Она вскочила с места и ринулась к Ралену. Только когда она оказалась достаточно близко, чтобы он мог её разглядеть, в глазах бывшего ординатора промелькнуло осознание. Как минимум, ей так показалось — по большей части, он всё ещё был напуган.       — Рален, это я. Тави, — прошептала она, улыбаясь, а из глаз неконтролируемо потекли слёзы, — Я здесь. Правда здесь.       Данмер посмотрел на неё более осознанно и Тео, убедившись, что он не собирается кричать, сняла с него безмолвие и ринулась в его объятия.       — Тави? Это ты? Я тебя не узнал… Что ты сделала со своими волосами? — произнёс он слабым голосом, прижимая данмерку к себе.       — Неважно. Я так боялась, что тебя уже убили, что я приду и найду только твой труп, я…       — Всё хорошо, Тави. Я в порядке, — почти обнадёживающе произнёс он. Тео отстранилась и осмотрела его. «В порядке» было явно неподходящим словом; на Ралене были какие-то обрывки, обмотки вместо нормальной одежды; судя по всему, после порки ему не удосужились выдать свежую одежду, и оставили ту же, окровавленную. Нос сломан, на губе ссадина, глаз заплыл, на спине наверняка полосы шрамов от плети… Тео ощутила, как дрожат её руки, а ком в горле не даёт говорить.       — Дай я залечу тебя…       — Не надо. Они тогда поймут, что здесь кто-то был, — шепнул Рален, накрывая её ладони своими, — Что ты здесь делаешь?       — Я хочу докопаться до правды. Я вытащу тебя отсюда, как только смогу, но сейчас… мне просто нужно знать, что произошло.       Рален поджал губы и взглянул на Тео. Ей было физически и душевно больно смотреть на израненное лицо возлюбленного, но она вытерпела желание излечить его — точнее, отложила на потом, если хватит времени. Он же, сев поудобнее — настолько, насколько это было возможно в его состоянии, — начал свой рассказ.       — Когда мы с тобой разошлись, Берел Сэл отвёл меня в свой кабинет, и я знал, что ничем хорошим это не обернётся. Он выговорил мне о том, какой я недисциплинированный, и вообще позор всего Ордена, влепил сильную затрещину и отправил сторожить особо буйного заключенного в паре камер отсюда. Приказал Налоси проследить, что я дойду до камеры, а меня, как только я вышел из кабинета, стало жутко мутить. Мы с Налоси на пару решили, что это из-за затрещины. Выпил воды, думал, полегчает. Легче не стало, но с горем пополам мы доковыляли до входа в Баар Дау, дальше я сам кое-как прошёл до камеры и занял пост. На помосте сидел один ординатор, и я поинтересовался у него, что за буйного заключенного мне приказали сторожить. И он рассказал мне, что… — Рален замялся, пытаясь вспомнить, — Кажется, это один из даготских фанатиков, который ещё не заразился корпрусом каким-то чудом, но уже знатно поехал головой. Кажется, его нашли в Альд’руне, в поместье Морвейн, где ещё даготские твари сожрали члена Совета. Он был среди них. Среди тех, кто жрал, я имею в виду. По какой причине его вообще держали здесь я так и не понял, но собирались казнить точно. Мне от этого рассказа стало ещё хуже, и меня чуть не вырвало, еле удержался. Первые пару часов я стоял на ногах относительно крепко, этот больной ублюдок, к счастью, молчал; в какой-то момент ординатор, который был мне единственной адекватной компанией, ушёл и я остался наедине с даготовским фанатиком. И ровно в этот момент он начал нести какую-то чушь… не могу вспомнить, что именно, но меня это на десятой минуте стало выводить из себя. Я ему раз пригрозил, что если он не заткнётся, то я ему вырву язык, два, а он хоть бы хны — продолжал бормотать вполголоса себе под нос, и раскачивался из стороны в сторону. И я не выдержал, повернулся, взглянул на него и… Мне как почву из-под ног выбило. Какие-то бредни сам видеть начал… Я отчётливо это запомнил, почему-то. Мне привиделось, будто я стою среди толпы мертвецов, — прям настоящих мертвецов, я их бы ни с чем не спутал, и что самое страшное — среди них была и ты, Тави. Я пытался пройти к тебе, но меня остановила высокая фигура в золотой маске, протянула мне руку… И я обомлел. Я будто забыл, к чему я стремился, и не мог сделать ничего, кроме как протянуть ему руку в ответ и следовать за ним… Не помню, куда. Как только я взял его за руку, видение тут же пропало. Видящий затих, а меня будто вытряхнуло обратно и вывернуло наизнанку. Кажется, я потерял сознание, потому что следующее, что я помню, это то, как меня выталкивают на площадь и заносят плеть для удара. И тебя помню… Ты выбежала защитить меня?       — Да, — хрипло выдохнула Тео, нежно оглаживая большим пальцем лицо Ралена. Смотреть на него всё ещё было больно, — Я надеялась остановить их.       — Зачем? Ты могла и сама попасть под горячую руку.       — Потому что я… Я поняла, что я… — Тео будто воздуха не хватало, чтобы закончить фразу. Рален грустно улыбнулся, касаясь её ладони на своей щеке. Этот жест, такой слабый, вымученный, почему-то заставил жрицу совсем размякнуть и всхлипнуть, — Я люблю тебя. Больше всех на свете.       Данмер расплылся в тёплой улыбке. Даже сейчас, сидя в изолированной камере, израненный, он улыбался так же тепло, как и всегда. Тео прикрыла глаза, и из-под её ладони засиял тёплый свет. Раны на лице Ралена стали медленно затягиваться, нос постепенно вставал на своё место, припухлость с глаза спала. Рален попытался убрать её руку от своего лица, — просил же, не надо, — но Тео не собиралась оставлять его в таком виде. Хотела помочь. Хотя бы чуть-чуть, насколько это возможно сейчас. Поняв, что спорить с ней невозможно, данмер только вновь улыбнулся.       — Я знаю, — шепнул он, когда Тео убрала свою ладонь от его лица и с непередаваемой нежностью во взгляде ответил ей, стирая дорожки слёз с её щёк: — Я тоже тебя люблю.       Тео, шмыгнув носом, широко улыбнулась и потянулась к его губам, чтобы поцеловать — неизвестно, когда ещё будет такая возможность. Рален охотно ответил на поцелуй. Наверное, они оба понимали, что это последний и самый важный поцелуй в их жизни. Долгий, до боли сладкий, до невозможности желанный и необходимый, как воздух.       — У меня осталось мало времени, — прошептала Тави в его губы и нехотя выпрямилась, — Я бы осталась здесь с тобой…       — Ни в коем случае, — твёрдо ответил Рален, сжимая её ладонь, — Ты не должна…       — Я знаю, — она снова шмыгнула, не пытаясь скрыть слёз, — Дай мне излечить тебя до конца. Прошу, любимый мой…       Он не смог воспротивиться и, сев, снял с себя наконец-то окровавленную рубаху. Тео осмотрела его спину и ужаснулась — кажется, его «палач» совсем не жалел силы на удары плетью. Даже по прошествии нескольких дней, они едва затянулись и выглядели почти что свежими, покрылись твёрдой кровяной корочкой. Жрице пришлось подавить в себе потрясённый вскрик, и, взяв себя в руки, начать залечивать раны. Те наотрез отказывали затягиваться, точнее, затягивались мучительно медленно. Рален стиснул зубы; процесс не из приятных, хотя и должен был принести облегчение. С каждой секундой Тео всё больше и больше ощущала, как её покидают силы, но отказывалась останавливаться до тех пор, пока не залечит раны возлюбленного полностью.       — Ещё кое-что помню…       — Да? — выдавила из себя Тео. От того, что она уже давно превысила свои лимиты, было сложно даже говорить.       — После того, как меня увели с площади, меня привели сюда, кажется. Голова болела, почему-то болел ещё и язык, вспомнить, что произошло, я не мог. Я пытался, но вдруг услышал чьи-то шаги. Поднимаю голову, а тут архиканонник.       — Толер? Что ему было от тебя нужно?       — Пришёл читать мне нотации о еретичестве и что-то в этом роде. Я смутно помню. При нём, кажется, было ещё двое ординаторов, но их он оставил ждать за дверью. О чём-то меня спрашивал, потом потребовал встать, а я не мог — у меня будто все конечности онемели от боли. Тогда он… поднял меня… магией за горло, — Рален неосознанно коснулся своей шеи, — И начал жестко меня допрашивать. Что-то говорил про Шестой дом, про убийство, про видящих, про бредни… А я понять не мог, о чём он вообще говорит. Так ему и ответил, честно, как мог: что я ничего не помню, был не в состоянии или одержим, может быть. Потому что я реально не помню. Он мне не поверил, стал требовать, чтобы я ему всё рассказал, иначе он меня убьёт. Я ему рассказал всё, что помнил, про того больного заключённого, за которым меня поставили смотреть; про видение… Он подумал, подумал, отпустил меня, и вдруг… вжал в стену.       — Что?       — Я помню, что он говорил какую-то брехню про изгнание Шармата, что-то про Вивека… Таким тоном, будто пытался… соблазнить. И рукой полез мне под рубашку, а второй дёрнул за ремень брюк, пытаясь то ли расстегнуть, то ли ещё что-то. Тут я понял, о какого рода изгнании шла речь, и нехило испугался, потому что сделать ничего не мог. Если бы в этот момент ординаторы за дверью не дёрнули его по какому-то бумажному вопросу, боюсь представить, что бы случилось. После этого он меня швырнул на пол и ушёл, а я отключился от слабости.       Перед глазами Ралена вдруг пронеслось смутное воспоминание; настолько далёкое, что он едва уловил, когда это произошло с ним. Вот он ещё совсем подросток, даже по меретическим понятиям, кажется, им было по пятнадцать; они с братом пытаются выжить, живут, по сути, просто в углу таверны; питаются чем попало, что под руку попадётся или со столов упадёт на пол, или ловят и жарят крыс. Леран в один из мрачных вечеров вернулся какой-то уж совсем побитый. Рален сидел в их углу, пытаясь наточить об обычный камень с улицы ржавый кинжал. Обратив внимание на своего близнеца, вскочил с места.       — Что случилось? Кто тебя так?       — Ничего… — Леран буркнул, поджимая губы. Вся одежда его была потрёпана, заляпана непонятно чем, губы разбиты, взгляд совсем пустой, будто Леран был не здесь с ним, а где-то далеко отсюда.       — Брешешь. От «ничего» не приходят в таком виде, будто сквозь Обливион прошли.       — Я в порядке, Рален. Просто под колёса повозки попал, вот меня и потоптали. Ничего страшного, клянусь тебе.       — Точно не врёшь?       — Точно. Честное братское.       Рален окинул его недоверчивым взглядом, а затем увидел странный мешок в руках брата.       — Что это?       — А это хорошие новости. Идём.       Они сели в своём углу, скрытые от глаз посторонних, и принялись выворачивать содержимое мешка. Внутри лежали всякие побрякушки, причём на вид весьма неплохие, которые можно за дорого продать; и среди них особо выделялись ножны.       — Откуда у тебя всё это?       — Я нашёл хорошую подработку, — Леран натянуто улыбнулся, взмахнув русыми — как у самого Ралена — волосами. В то время их было едва возможно отличить друг от друга, — Теперь у нас всё будет хорошо.       — Контрабанду возишь? Или… грабишь?       — Нет, это я всё честно заработал. Меч, кстати, тебе. Серебрянный.       — Мне?       — Да, — он протянул брату ножны, — Я-то с мечом не управляюсь, а вот ты же любишь фехтовать, когда думаешь, что никто не видит… Вот. Будешь теперь внушать страх обидчикам. Моим и твоим.       Рален крепко обнял брата, потрепав его по голове. Тогда он ещё не знал, что за подработку тот себе нашёл, а когда узнал — рассердился и выкинул тот меч.       И только сейчас, по прошествии тридцати лет, на своей шкуре поняв, каково это — понял, каким трудом доставались брату все эти сокровища. Чувство стыда вперемешку с отвращением к себе залило его с головой.       Рален с трудом вернулся в реальность, подавив в себе неприятное воспоминание. Сейчас было кое-что важнее старых обид.       Тео же замерла, пустым взглядом глядя на почти вылеченную спину Ралена. То есть не только её он пытался… но и его? Зачем? Разве он не собирался в любом случае казнить Ралена? Что за мерзкие игры строит свихнувшийся глава Храма?..       — Тави? Лучик, ты в порядке? — Рален развернулся и обомлел; из носа Тео крупно текла кровь, а лицо побледнело, — Чёрт подери! Что с тобой?       — Я… перенапряглась, — она прижала ладонь ко лбу. Ледяной, — Такое бывает, если потратить слишком много магических сил.       — Ну что с тобой поделать, я же говорил, не надо меня лечить! У меня времени достаточно, само заживёт! — он всплеснул руками и, оторвав кусок от своей рубахи, что валялась рядом, принялся вытирать кровь с лица данмерки, — Эх ты, чудо моё…       Жрица натянула улыбку. Перед глазами всё плыло. За дверью стали слышаться отдалённые шаги.       — Твою мать. Обход. Тебе пора, лучик, — Драт печально улыбнулся и в последний — теперь точно в последний — раз притянул данмерку к себе, чтобы поцеловать на прощание. Она обвила руками его шею, обессиленно отвечая на поцелуй, и, как бы ей не хотелось остаться, была вынуждена отстраниться.       — Я вытащу тебя отсюда. Обещаю.       — Я знаю, — он поджал губы. Кажется, ему тоже хотелось плакать, — Я люблю тебя. Не забывай об этом.       — И ты не забывай, что и я тебя люблю.       Прощаться было больнее всего. Прижав к лицу окровавленную тряпку, что была частью рубахи Ралена, она отцепила с нагрудного ремня свиток вмешательства Альмсиви и за секунду до того, как распахнулась дверь, исчезла.

***

      Тео оказалась в Храме мгновенно, всё так же прижимая к лицу тряпку. В зале, к её везению, было пусто; она не стала оставаться на месте и поторопилась в соседнюю комнату, попутно пытаясь привести себя в порядок и вытирая с лица остатки крови. Накинула сложенную пополам и запрятанную в сумку мантию. В комнате, в которую она вошла, стояли двое ординаторов. Тео прикинулась испуганной — впрочем, для этого не пришлось прикладывать много усилий, и пролепетала:       — Я… я вышла помолиться, — она шмыгнула носом, ошарашенно озираясь по сторонам, — А там, в-в коридоре, у кабинета архиканоника…       — Что такое? — спросил один из них, что выглядел выше, — Давай я схожу посмотрю. Вдруг что-то серьёзное? Надо будет-       — Не надо, Седэр, я сам. Уверен, ничего страшного не случилось. Может, на почве последних событий, мутсэре жрице что-то привиделось, — ответил второй и, взяв жрицу под руки, вывел её из комнаты обратно в пустой коридор.       Пройдя чуть дальше от двери, жрица удостоверилась, что кроме них никого в помещении нет, и достала из кармана ключи Инквизитора и вложила их в руку ординатора.       — Спасибо, — шепнула она, — Всё прошло гладко.       — Хорошо, — кивнул тот и спрятал ключи в набедренную сумку, — Но больше так не рискуй. Мало ли что, под удар попадём все мы. И спасибо надо говорить Налоси, а не мне.       — Его я отдельно отблагодарю, — Тео кивнула и, распрощавшись с ординатором, поспешила в свою комнату, сжимая в кармане несчастный кусочек оторванной рубахи.