Да согреет меня тепло твоих дланей

      Как бы странно то ни было, но в мире не так много вещей, которые Леран искренне ненавидит. Он ненавидит бумажную волокиту, — поэтому всегда без зазрений совести скидывает её на Эдди, — а ещё он ненавидит холод, себя, Гильдию Магов и собрания. И если от холода он избавился, когда приехал в Морровинд; от Гильдии Магов — когда стал архимагистром, пусть и не урезав их деятельность насовсем; то от собраний по поводу и без ему деться было некуда. Примерно как и от ненависти к себе. Именно поэтому он не торопясь, оттягивая момент до последнего, прохаживался по Эбенгарду, двигаясь в сторону Покоев Верхнего Совета, прекрасно зная, что уже как минимум половина глав Домов давно прибыли на место и сейчас угрюмо сидели за столом, ожидая опаздывающих. Леран шёл нарочито медленно, но в какой-то момент не выдержал и сорвался на свой привычный ускоренный темп ходьбы, придя к простой мысли: «Быстрее начнём, быстрее закончим». Слушать жалобы остальных глав на то, что у них то торговля не ладится, то ещё что-то ему не хотелось; объясняться, почему его телохранитель своими руками отсёк голову Ильмени — ещё хуже. Пройдя к нужному кабинету, он поправил на лице огромную маску, закрывающую целиком его голову и плечи — старая привычка, раньше он на каждое собрание появлялся, пряча своё лицо, — и распахнул двери. На него сразу же устремились взгляды присутствующих, но через маску он выцепил особо неприязненный взгляд Орваса Дрена, грандмастера Хлаалу и по совместительству главы Камонны Тонг, преступной организации, чьей основной сферой деятельности была работорговля и контрабанда. Орвас осмотрел его маску и, ядовито усмехнувшись, громко объявил:       — А по-моему уже нет никакого смысла это дерьмо себе на голову натягивать! — он махнул рукой в сторону Лерана, — Хватит притворяться загадочным, Леран, снимай.       Болвин Веним, архимагистр дома Редоран, в этот момент отставил свой бокал и закатил глаза.       — Собрание ещё не началось, а вы двое уже устраиваете из него какой-то цирк, — Редоранец провёл рукой по бороде и тяжело вздохнул, — Но, да, маска тебе вряд ли уже пригодится. Прятать больше нечего.       Лерану пришлось пересилить отвращение к присутствующим и всё-таки снять с себя громоздкую маску. Отставив её в угол, он вскинул голову и молча прошёл к своему месту. Собрание должно было начаться с минуты на минуту, и Леран огляделся вокруг. Оказывается, все уже были на своих местах и ждали только его. В кабинете сидели, кроме уже упомянутых Болвина и Орваса, ещё архиканонник Толер Сариони и сам герцог Вварденфелла и, по совместительству, отец убитой Ильмени — Ведам Дрен. Глава Телванни каждый раз ловил себя на одной и той же мысли и завистливо поражался тому, как семейка Дрен хорошо устроилась: Ведам посадил в качестве главы Хлаалу своего брата Орваса, а его дочь, Ильмени, до недавних пор была главой крупной аболиционистской группировки. Он перевёл взгляд на Толера и едва не подпрыгнул от испуга на месте; нет, с архиканонником было всё в порядке, кроме того, что он смотрел в сторону Лерана и жутко ухмылялся. Однако, заметив, что глава Телванни смотрит на него, он тут же опустил взгляд в свою книжку. Дрен-старший встал со своего места, и, хлопнув в ладоши, громко объявил начало собрания.       — Сегодня я собрал вас всех здесь, чтобы обсудить происходящее в Вварденфелле последние полгода. На повестке дня: во-первых, попытка государственного переворота и восстание в Телванни, — он бросил короткий и нейтральный взгляд в сторону Лерана, отчего тот неприязненно дёрнул верхней губой, еле сдержав позыв закатить глаза, — Во-вторых, в Редоране даготские твари… скажем так, убили одного из членов Совета; в-третьих, Хлаалу, судя по всему, не справляются с собственной экономикой, — Ведам посмотрел в сторону своего младшего брата. Тот был менее сдержанным, чем архимагистр Телванни, и не скрывая презрения закатил глаза, вертя в руке кинжал. Ведам тихо кашлянул и продолжил говорить, — Что мы будем с этим делать?       — Проблемы с экономикой у Хлаалу меня ничуть не удивляют, — произнёс Болвин, задумчиво глядя в сторону, — А вот с Телванни… Леран, разве не ты бил пяткой в грудь, что города Телванни самые защищённые и неприступные? Тогда как кучка бывших рабов умудрилась проникнуть к вам без каких-либо осложнений?       Драт сжал кулаки. Подавив злость, выдавил из себя ответ:       — Они застали нас врасплох, — тихий выдох. Главное сохранять голову холодной, а иначе собрание превратится в цирк. Ведам внимательно наблюдал за их диалогом; Орвас продолжал не обращать ни малейшего внимания на происходящее вокруг него; а Толер едва ли не маниакально что-то записывал в своей книжке.       — О, но разве ваши города не вооружены достаточно, чтобы вас было невозможно застать врасплох? Я бы понял, если бы аболиционисты ударили по, ну, скажем, Восу, как относительно слабому звену; но «Две Лампы» попали в самое ваше сердце, не так ли? В Садрит Мору. Тем более на празднике, где стража именно для таких ситуаций должна была бы быть вооружена до зубов.       Орвас злорадно хмыкнул. Со своей племянницей он не имел ни тёплых, ни хоть немного близких отношений, какие могли бы быть у родственников; напротив, они друг другу полностью противопоставлялись, однако желание насмехаться над Лераном было сильнее неприязни к родственнице.       — Возможно, Леран, тебе стоит заняться стратегическими реформами, вместо того, чтобы со своим хвостатым время от времени лицом на публику сверкать и спихивать всё на Эдди.       Архимагистр Телванни ощутил, как лицо заливается пунцовым, и, вскочив со своего места, громко ударил руками по столу; от грохота даже Толер поднял голову, но тут же вернулся к своим записям.       — Это была непредвиденная ситуация, — процедил он, — В Садрит Мору попасть просто так действительно не так уж и легко, я лично предусматривал наибольшую возможную закрытость городов, чтобы исключить такие случаи или свести их к минимум. Ильмени нашла слабое место и смогла угадать подходящее время, когда мы были расслаблены. Это больше не повторится.       — Ага, потому что твой «телохранитель» лично ей отрубил башку, — подал голос Орвас, и, закинув ноги на стол, показательно провёл кинжалом в нескольких сантиметрах от своей шеи. Телванни решил проигнорировать его насмешку и продолжил:       — Болвин, в отличие от твоих владений, Садрит Мора была, есть и будет закрытым для абы кого городом. И уж кому-кому, так это тебе бы следовало пересмотреть свои стратегии, раз уж Редоранские войска были разгромлены уже на втором подходе к моим крепостям.       — Так, о территориальной политике Телванни мы сейчас разговор заводить не будем, — Ведам вскинул обе руки вверх, призывая обе стороны замолчать. На Болвина это не подействовало, и он продолжил, явно горячась:       — «Уж кому-кому, а тебе бы» следовало повнимательнее смотреть за своими советниками, Леран Драт. С какого это перепугу Нелот может устраивать самосуд посреди города?       — Садрит Мора, в первую очередь, принадлежит мне, это верно. Но Нелот является главой Садрит Моры, и он имеет право решать, что делать со своими преступниками. Вдруг, всё так же не отрываясь от книжки, заговорил архиканонник:       — Нелот должен был передать повстанцев в руки Храму для принятия решения и публичной казни.       — Это ещё с чего вдруг? — Леран сложил руки на груди и медленно сел на своё место, — Храм не имеет никакого отношения к делам, которые происходят на моей территории!       — Храм имеет непосредственное отношение ко всему, что происходит на территории Вварденфелла, да и в целом Морровинда. Ваше своеволие вам ещё аукнется, Телванни.       — И что вы собрались делать с сотнями повстанцев? Складывать их друг на друга в Баар Дау? — ядовито прыснул Леран, переключая злобу с Болвина на Толера, — Да и вообще, было бы куда логичнее просто забрать себе аболиционистов обратно в рабство.       Идея Лерана не понравилась Орвасу, и он, воткнув кинжал в стол, наклонился, сердито шипя:       — А не многого ли ты хочешь, телван? Власть новообретённая в голову ударила?       — Что, сразу слюнки потекли, Хлаалу?       — Ха! Ты слишком зазнаёшься. Большая часть восставших — бывшие рабы дома Хлаалу, и они, хоть уж больно в себя поверили, всё ещё принадлежат мне. На каждого из них, поголовно, у меня хранятся полностью составленные и подписанные купчие. Получается, ты посягаешь на мою частную собственность.       — Они, в первую очередь, члены преступной организации, Орвас, — снова подал голос Толер, — которая представляет особо крупную опасность для всех нас и наших традиций и устоев. Поэтому вполне имело бы место, если бы они ответили перед Храмом. А раз ты так трясёшься за свою «собственность», то, может, ты хочешь сам за них ответить, раз они твои? А раз вам не нравится идея передать их всех в руки Храму, могли бы передать нам их лидера. Мы бы позаботились о её наказании сполна.       — Как и поступил мой раб, — напомнил ему Леран, — Какая разница, кто казнит? Она уже мертва. Хватить теребить её труп.       Ведам неприятно сщурился. Тот факт, что в Телванни убили его дочь, хоть та и была преступницей, ему отнюдь не нравился. Взглянул на своего брата лишь на мгновение и перевёл взгляд обратно на свой лист с заметками. Издав тяжёлый вздох, он убедился, что конфликт исчерпал себя — и в этом был частично благодарен архиканоннику, — но Болвин вдруг вскочил с места, видимо, придумав новый повод для спора. Молчание продлилось едва ли минуту:       — А тебе, Орвас, лишь бы рабов побольше? То, что у тебя дом крушится, тебя вообще не колышет?!       Орвас сделал вид, что не услышал ни слова, сказанного Болвином, всё с тем же скучающим, что и в самом начале собрания, видом крутя кинжал и раскачивая ноги на столе из стороны в сторону, как будто бы в ритм мелодии, которую слышал только он один. Болвин терпеливо выжидал ответ, но, поняв, что затея бессмысленна, вскинул руки и перестал пытаться. Лерану надоело слушать вопли главы Редорана и он решил надавить на него:       — Ты сегодня подозрительно громкий, Болвин. Может, пытаешься отвести наш взгляд от того, что у тебя случилось, м?       Все заинтересованно повернули головы в сторону Редоранца; все, впрочем, кроме Толера. Его происходящее мало заботило, он продолжал что-то писать в книжке.       — Я…       — Нет-нет-нет, не отговаривайся. Раз уж мы тут недавно затронули тему про советников, может, расскажешь, что случилось с Ремасом Морвейн? А? Почему его обглоданный труп нашли, сколько, неделю назад в компании пепельных тварей? Что ж ты не уследил, Болвин? И почему в поместье Морвейн было столько даготских статуэток?       — Сколько? — заинтересованно шепнул Орвас, явно желающий услышать последние сплетни. Об убийстве он знал, но не знал, что к этому причастен дом Дагот; впрочем, дело было не столько в нём самом, сколько в банальном желании узнать, насколько сильно облажался Редоран.       Леран едко усмехнулся. Болвин закусил губу, судорожно пытаясь придумать, что на это ответить. Драт же ответил на вопрос Орваса, пусть и нехотя, и достал из внутреннего кармана мантии записку:       — По показаниям бедной вдовушки Брары Морвейн, им с муженьком во владение была передана одна и только одна статуэтка запретного дома Дагот. Принесли её в своё поместье, авось, хотели как трофей или ещё чёрти что себе оставить. А спустя несколько недель покойный Ремас отбивается от атаки толпы пепельных тварей, защищая жену и сына — какая доблесть, достойно театра! — и погибает. А в поместье затем находят с десяток таких статуэток. Исправьте меня, если я не прав, но, кажется, десяток это уж точно больше, чем одна. И что самое поразительное! Брара наотрез отказалась говорить, кто передал им эту статуэтку; почему упомянула только одну — неизвестно. Так же, — он достал ещё один лист и уверенно продолжил нападать на архимагистра Редорана; тот уже сидел, чуть ли не бледный, и сильно сжимал подлокотники на своём кресле, — В том же Альд’руне, где произошло страшное убийство советника, по статистике находится наибольшее количество «спящих», то есть, последователей Шестого дома. Как же так вышло, дорогой Болвин Веним, что в твоём городе творится такой пиздец? Советники прямо под твоим носом водят дружбу с Даготами, пепельных тварей всё больше, а ты в чужом глазу соринку ищешь, пока в своём и бревна не замечаешь? Одна твоя столица превращается в одну большую секту даготовцев, а вторая и главная — в помойку.       Орвас просвистел, и, ухмыляясь, похлопал в ладоши.       — Тушé, — он едва не рассмеялся в голос, глядя на обескураженного архимагистра Редорана, — Но, Леран, ты, конечно, зажёг, но кое-что забыл. Пока творится вся эта муть, архимагистр великого дома Редоран ещё и ставит рога своей жене. Даже я не настолько безответственный. Ай-яй-яй.       — Я, в отличие от некоторых, хотя бы не тащу домой использованный мусор, — Болвин глянул на Орваса настолько свирепо, что тому даже показалось, что глава Редорана сейчас сорвётся с места и начнёт избивать Хлаалу. Леран же захотел расхохотаться. Об этой детали не знал даже он, хотя Эдди с компроматом постарался явно на славу: большая часть того, что он говорил о Болвине, оказалась новостями для остальных. Болвин, не вытерпев нападок со стороны сразу двух глав домов, схватил стоящий перед ним бокал вина и со всей силы бросил его в Лерана, — всё-таки, именно Телванни эту атаку начал, а Орвас только так, повизгивал на фоне. Леран без промедления отразил атаку, защитившись магией; бокал ударился об невидимый щит и с той же силой отлетел в сторону. Вино пролилось не на абы кого, и даже не на самого Болвина; вино пролилось ровно на Толера, заливая его записную книжку. Архиканонник от ярости затрясся, захлопывая свою драгоценную книжку, а Болвин вскочил с места и собрался уходить. Орвас в это время наблюдал за спектаклем и расхохотался настолько сильно, что свалился со стула. Даже Лерана этот нелепый цирк заставил приложить усилия, чтобы сдержать победную ухмылку.       Орвас, едва отдышавшись, встал с пола и сел обратно на своё место; Ведам сказал что-то вслед Болвину, но Леран не расслышал, что это: был занят любованием тем, как лицо архиканонника заливается от ярости таким же пунцом, как лицо главы Редорана несколько минут назад. Толер исподлобья глядел то на Телванни, то на Редорана, и, положив книжку на стол, злобно произнёс:       — Спасибо, что только что уничтожили ценные труды, над которыми я работал несколько месяцев. Чтоб вам всем худо было, развели из собрания театр уродов!       Леран всё-таки не сдержал самодовольную ухмылку, и, повернувшись корпусом к Толеру, сложил руки на столе и, наклонив голову, решил и того атаковать:       — Может быть, многоуважаемый архиканонник хочет с нами поделиться тем, что произошло вчера утром в Храме?       Толер вжался в своё кресло. Теперь именно на него были обращены все взгляды присутствующих.       — Что произошло, Толер? — спокойно и аккуратно спросил Ведам, и от его нарочито холодного тона мурашки побежали и по спине самого Лерана. Толер пытался оставаться невозмутимым; всё-таки негоже главе Храма испытывать страх перед другими главами Домов, и ответил:       — Непредвиденные обстоятельства. Лорд Вивек уже осведомлён и лично занимается этим делом?       — О, мутсэра архиканонник, избавьте нас от лирических отступлений, — Леран хлопнул в ладоши, — Говорите всё как есть. Не таите правды.       — Леран, тебе что-нибудь известно? — повернулся к нему Ведам. Телванни пожал плечами: на самом деле всей правды он и сам не знал, но блефовал.       — Пусть Сариони сам всё расскажет. Ему явно ведомо больше, чем мне, и всем нам с вами вместе взятым.       Толер недовольно посмотрел на архимагистра и, вытерпев несколько секунд, сложил руки на столе и начал объяснять, что произошло. Закончив рассказ об убийстве монаха, он стыдливо опустил голову и добавил, что Храм на некоторое время закрыт для посетителей, лорд Вивек ищет виновника, но подозреваемый у них уже есть.       В канцелярии повисла гнетущая тишина. Леран не ожидал, что всё настолько серьёзно, раз уж произвол Шестого дома творился не только где-то в Альд’руне, где это было бы предсказуемо — город находится ближе всех к Призрачному пределу, — но и проник в само сердце Вварденфелла, в его негласную столицу. Тишину нарушил герцог Ведам:       — И вы ещё хотели регулировать конфликты Домов, когда в ваших стенах происходит такое? — твёрдо произнёс он. Толер сейчас напоминал засохший изюм, и, казалось, был готов лопнуть то ли от злости, то ли от стыда, — Жестокие преступления происходят прямо под носом лорда Вивека, который закрылся у себя в Высоком Соборе и не выходит на связь?       — Зачем вы закрыли Храм для прихожан, когда им божья поддержка нужна как никогда раньше? — встрял в разговор Леран. Он никогда не был набожным — для Телванни вера в Троих в принципе была противоестественна, за исключением разве что уважения к лорду Сота Силу, но даже он понимал, что это решение было максимально нелогичным. Эту деталь не мог не подчеркнуть и Орвас:       — И я это слышу от архимагистра дома Телванни? — он махнул рукой в сторону Лерана, злобно усмехаясь, — Ваши храмы и крипты уже вековой пылью покрылись, а в единственный религиозный праздник произошла резня!       — Верно. Леран, не тебе сейчас о набожности судить, — произнёс герцог. Леран взмахнул руками, закатив глаза, и притих на время, — Но твой вопрос не лишён смысла. Итак, я предлагаю привести наше собрание к логическому завершению, прежде чем вы не перегрызли друг другу глотки. Во-первых, Леран, тебе следует хорошенько пересмотреть оборону городов и поговорить с господином Нелотом, чтобы ситуаций, как намедни, больше не повторилось. Надеюсь, ты понимаешь, что нужно делать, и сможешь восстановить порядок в своём Доме. Ты самый юный среди нас, так что не натвори глупостей.       Драт закатил глаза, но, проглотив гордость, только молча кивнул. Ведам продолжил:       — Во-вторых, с Болвином я разберусь лично. Информация, которую вы мне предоставили сегодня, доказывает, что глава дома Редорана ведёт себя неприемлемо. И, так как он решил преждевременно покинуть наше собрание, свои мысли на этот счёт я сам ему передам. Спасибо, что уведомили меня о всех… событиях, что произошли в Альд’руне, — он медленно кивнул, — В третьих. Архиканонник Толер Сариони, вам я рекомендую по возвращении в столицу достучаться до лорда Вивека и вновь открыть Храм для прихожан, при этом не забудьте усилить дозор по всему городу и ближайшим территориям, особенно в Храмовом районе. Не допусти повторения подобной ситуации. Отчёт в моих руках я передам лично в руки королю Хелсету и императору Уриэлю Септиму VII. На этом я объявляю собрание оконченным.       Толер и Орвас тут же поспешно покинули Имперскую канцелярию, вслед за ними собирался как можно скорее уйти отсюда и Леран, но Ведам вдруг остановил его.       — Архимагистр Леран, — он кивнул в знак уважения, показывая, что намерен говорить с ним на равных, — Что вы думаете по поводу этого восстания?       Леран закусил губу. Он знал, что хочет услышать от него Ведам; его интересовало, как погибла его дочь. Ни для кого не было секретом, что восстание подняли именно «Две Лампы», но дело наверняка было не только в преступниках-аболиционистах.       — Я слышал, что в Чернотопье появилась некая националистская политическая организация, схожая с «Лампами». Кажется, «Ан-Зайлиль». Они пытались захватить власть, но у них ничего не вышло. Среди нападавших на Садрит Мору было больше аргониан, так что, думаю, они могли приложить к этому свои… руки.       Ведам поджал губы. Леран разглядел, как на его лице за секунду пронеслась скорбь, которую он тут же попытался спрятать. Пусть Ильмени и была преступницей, но она была в первую очередь его родной дочерью… О Вермине Леран говорить не стал; та предупреждала, что дело в какой-то «девчонке, что воспользовалась дарованной ей силой ради собственной выгоды», и он быстро смекнул, что речь шла об Ильмени. Наверняка, если бы он упомянул о связи Ильмени с даэдра, Ведама прямо на месте бы приступ хватил. Ради чужого блага, Леран промолчал.       — Я понял, — произнёс герцог, что-то выписывая на листе, — Слушай, у меня к тебе одна просьба. Просто как один данмер другому. Не связывайся с Орвасом. Тем более, не конфликтуй с ним. Себе дороже.       — Это я и так знаю, — не без иронии фыркнул Леран, продвигаясь к двери, — Но спасибо, наверное, за предупреждение.       — Всего доброго, Леран.       Он кивнул и вышел из канцелярии, в дверях столкнувшись с дорого одетым альтмером. Окинув того почти презренным взглядом, просто двинулся дальше, даже не удивившись, что Ведам сотрудничает с имперцами. Но стоило ему пройти чуть далее по коридору, как его хватают за воротник и с силой вжимают в стену, не давая пройти дальше. Орвас приставил к его горлу кинжал.       — Если ты, тварь телваннская, не вернёшь мне всех пленных рабов, я тебе башку снесу, а Дом твой сожгу к чёртовой матери. Усёк?       — Как ты любезен, — едко рассмеялся Леран, — Ещё что попросишь? Может, мне тебе каждое утро приходить жопу целовать, чтоб самолюбие твоё тешить? Уж больно много ты хочешь.       Драт плюнул в лицо Дрену-младшему и ловко вывернулся из его хватки — бывало и хуже, намного хуже.       — Я как-нибудь сам разберусь, что, когда и кому мне возвращать.       Орвас, убрав кинжал, расхохотался, вытирая с лица плевок.       — Я посмотрю, как ты запоёшь, когда поймёшь, что Камонна Тонг уже проникли во все города Телванни. Так что следи получше за своими «дружками», а за хвостатым — в первую очередь.       Леран поёжился, и хотел на всякий случай перед уходом ненадолго парализовать Орваса, чтобы тот не выкинул чего-нибудь ещё, стоит ему повернуться спиной; но Орвас сам, сложив руки за головой, развернулся и ушёл, не говоря ни слова.

***

      По возвращении в Тель Увирит Леран не выдержал: ввалился в свою комнату, не глядя схватил с барной полки бутыль — не посмотрел даже на этикетку; достаточно было знать, что внутри плескался алкоголь, способный выбить из его головы дурные мысли на сегодня, а какой именно совсем не имело значения, — рухнул на оказавшееся ближе остальных кресло и, откупорив бутылку щелчком пальцев, выкинул куда-то за плечо пробку и сделал несколько больших глотков прямо с горла. Внутренности приятно, знакомо обожгло — это ощущение горечи на языке всегда справлялось со своей задачей и напоминало пьющему, что он ещё живой. Напоминало и о том, что какой бы тяжкой не была жизнь, как бы стремительно не раскручивались события, алкоголь будет всегда одинаково жечь горло, где бы ты не был, кем бы ты не был, архимагистром или портовой шлюхой. Сделав ещё несколько глотков и опустошив бутылку залпом примерно наполовину, Леран отставил её в сторону и смог наконец-то расслабить плечи, запрокидывая голову назад. Телесное расслабление настало, но душевное отыскать не удавалось. Перед глазами то и дело всплывало злобное выражение на мерзком лице Орваса, пока тот грозился, что Камонна Тонг уже в Телванни. Это не могло сулить ничего хорошего; страшно было даже представить, что задумал глава Хлаалу. И представлять сейчас абсолютно не хотелось. Хотелось вскочить с места, начать безумно расхаживать по комнате, вслух рассуждая о том, какие действия следует предпринять, чтобы чёртов Орвас Дрен не разрушил всё, что построил архимагистр, изнутри. А может быть, он просто блефовал? Хотел запугать, чтобы Леран ослаб, потерял хватку, и можно было невзначай нанести удар прямо по слабому месту?       Он не заметил сам, как всё-таки вскочил с места, начал безумно расхаживать по своему кабинету и разговаривать с самим собой. На дне бутылки в его руках плескались ничтожные остатки алкоголя; Леран лишь иногда подносил её к губам, чтобы отпить, скривиться, и начать абсолютно новую мысль.       Орвас блефовал. Точно блефовал. Но если это не так, и его люди действительно уже проникли в города Телванни, то это могло значить только то, что Леран — паршивый архимагистр. Мягко говоря. Если враг может пробраться к тебе вплотную, значит, ты недостаточно защищён. С другой стороны, если Камонна Тонг действительно уже пускает корни среди его людей, то их можно было бы вычислить, переманить на свою сторону. Что им было нужно? Деньги? Рабы? У Лерана было достаточно и того, и другого. Можно было бы устроить обмен…       Нет, всё это — чушь. Полная чушь. Камонна Тонг уже здесь, дышит ему в спину, а Леран, ничтожный Телванни, паршивый архимагистр, не может предпринять ничего, чтобы их остановить. Он снова поднёс бутылку к губам, и, когда обнаружил, что та опустела, это почему-то стало ему последней каплей. Не сдержавшись, Леран громко выругался и со всей силы бросил бутылку в случайном направлении. Как назло, бутылка полетела прямо в открывающуюся дверь, но, к счастью, успела разбиться об косяк. На пороге стоял Джа’Вирр, только недавно прибывший в Тель Увирит вслед за своим хозяином. Завидев каджита, Леран тут же принялся нервно поправлять и без того прямые рукава мантии, скорее, чтобы просто привести себя в порядок для самого себя, и сделать вид, что он не находился на грани истерики последние минут пятнадцать или двадцать. Каджит осмотрел осколки бутылки на полу и, опасливо дрогнув хвостом, аккуратно поклонился Лерану:       — Вы в порядке, хозяин?       — Я… да, конечно. Что заставило тебя сомневаться в этом? Я в полном порядке, — Леран нервно усмехнулся. На самом деле, Джа’Вирр поинтересовался исключительно из вежливости; не нужно было прикладывать много ума, чтобы заметить, что данмер был полной противоположностью порядка. Глаза заплаканные, взгляд пьяно скользит по предметам в комнате и избегает глаз Вирра; руки бьёт мелкой дрожью, ещё и бутылкой чуть не зарядил в раба. Леран прокашлялся, — Слушай, извини за то, что я на тебя наехал, когда амулет пропал. Ты знал, что это было дело рук Ильмени, не так ли?       Джа’Вирр удивлённо дрогнул усами. Никогда прежде перед ним не извинялись его хозяева. Но, проглотив удивление, он кивнул:       — Да, я хотел об этом вам сказать, хозяин, но вы не дали мне сказать.       — Прости.       — Всё в порядке. Вам не нужно извиняться. Вы мой хозяин, вам присуще было такое поведение.       Леран рассмеялся. Не потому, что было смешно: ровно наоборот, его словно наполнила какая-то странная горечь, которая отказывалась выражаться в чём-то, кроме смеха.       — Что вас беспокоит, господин Леран?       — Господин… — он снова горько хмыкнул, — Какой из меня господин? Я едва справляюсь с меньшей толикой своих обязанностей. Я зря сомневался в тебе. Это всё чёртов стресс, ещё и эти ублюдки на собрании мне мозги делали… Я ничтожный правитель, Джа’Вирр. И мне следовало бы это понять до того, как мои владения окажутся под угрозой. Я не справляюсь. Просто не справляюсь, вот и всё!       Архимагистр больше не смог сдерживаться; сел обратно на то же самое кресло, закрыв лицо руками и содрогаясь крупной дрожью; иногда от него слышалось что-то нечленораздельное о том, какой он никчёмный глава, о том, что ничего у него не получается, и всё, что он делает, катится крахом; о том, что он, хоть и заработал себе дорогу на трон архимагистра через постель, совратив Готрена и обезглавив его, был явно не готов к обязанностям и заботам, что взвалятся на его плечи; о том, что он, как бы ни старался, так и останется тем же самым ничтожным данмером, что зарабатывал себе на жизнь, продавая себя каждому прохожему. Джа’Вирр аккуратно подошёл к хозяину и сел перед ним на корточки, убирая ладони Лерана с его лица. Архимагистр смотрел в пол, лишь бы не показывать рабу свой взгляд. Вирр так же аккуратно произнёс:       — Вы неправы, господин Леран. После того, как вы стали архимагистром, дела у Телванни пошли в гору. Вы смогли сместить Гильдию Магов с рынка магических товаров, благодаря чему улучшили качество жизни простых граждан и сами, не через постель, не через кого-то, добились того, что с Телванни начали всерьёз считаться. Готрена бы вряд ли даже пригласили на собрание Домов, я думаю. Или пригласили бы, но только ради вида. А вас позвали, потому что ваше мнение учитывают, пусть и относятся с неприязнью. Да, может быть, вы полагаете, что сделали ничтожно мало и не справляетесь со своими обязанностями, но подумайте об этом с другой стороны: вы стали архимагистром не так давно. Год прошёл, кажется? Многие и за десять лет не добились бы того, что вы смогли совершить за один год.       Леран удивлённо глядел на каджита перед собой, как если бы видел его впервые. Джа’Вирр был абсолютно серьёзен, и Лерана с каждой секундой поражало, что он действительно так думает.       — Я уверен, какова бы ни была проблема, с которой вы столкнулись, вы найдёте из неё выход, благодаря которому ситуация обернётся в нашу пользу. А если что-то будет не так, у вас всегда есть советники и… и Эдди, — при упоминании Голоса каджит почему-то нервно дёрнул хвостом, но Леран был слишком ошарашен его словами, чтобы обратить на это внимание. Между ними возникло долгое, напряжённое молчание, которое закончилось шелестом мантии Лерана, когда тот встал и прошёл к маленькой шкатулке в шкафу в отдалённой части кабинета. Открыв его, он достал оттуда небольшой ключ и повернулся к Джа’Вирру:       — Протяни мне свои руки, — бесцветным, приказным тоном сказал он, и Джа’Вирр повиновался. Взяв каджита за запястье, Леран повернул наручи так, чтобы маленькое отверстие оказалось к нему лицом; вставил ключ, провернул, и рабские наручи грохнули на пол, а ключ обратился в пыль. Отчего-то Леран ощутил, как в эту же секунду его окатила прохладная магическая волна, но, не заострив на этом внимания, точно так же тихо сказал: — Ты свободен.       — Что?       — Я освобождаю тебя. Лично. Ни Орвас, ни кто-то другой не сможет посягнуть на твою жизнь отныне, — Леран смотрел словно бы сквозь Джа’Вирра, — Ты не заслуживаешь рабства, Вирр. И ты можешь… отомстить мне.       — Отомстить?       — За всю ту боль, что я тебе причинил. Давай. Когда ещё тебе выпадет подобный шанс?       Он раскинул руки в стороны, показывая тому, что абсолютно открыт, и закрыл глаза, готовый к тому, что сейчас Джа’Вирр, вкусив свободу действий, сокрушит на него тысячу ударов, чтобы через них выпустить всю боль, обиду, злобу, которую ему наверняка пришлось испытывать в избытке, как рабу. Но ничего не произошло. В кабинете висела мёртвая тишина. Леран приоткрыл глаза и едва не потерял равновесие, увидев, что Джа’Вирр встал перед ним на одно колено, опуская голову в покорном жесте.       — Если я волен выбирать свою судьбу, — негромко произнёс каджит, — То я выбираю продолжать служить вам, господин Леран.       И Лерана словно молнией вдруг ударило, холодной водой с головы до пят окатило одновременно; Джа’Вирр не хотел уходить. Джа’Вирр выбрал остаться.       Никто никогда прежде не выбирал остаться с ним.       Архимагистр медленно опустился перед ним на колени, застывая ровно на уровне глаз. Смотрел на него, как на диковинку, а внутри разгоралось что-то новое, или же старательно забытое… Он придвинулся ближе. Аккуратно, даже опасливо. Джа’Вирр застыл, ожидая действий со стороны Лерана. Готовый к любому повороту событий. Выгонит, изругав? Прижмёт к себе? Не страшно. Он был готов ко всему.       Кроме того, что Леран вместо обоих этих вариантов потянулся ближе сам, нелепо, неумело мазнул губами по щеке Джа’Вирра, запуская одну руку в короткую шерсть на загривке. Каджит от неожиданности пошатнулся, но продолжил покорно принимать неожиданную ласку от своего господина. Леран же, давая наконец волю своим действиям, принялся на удивление нежно — сам не знал, что способен вообще на нежность, — касаться шерсти Вирра, гладить его, касаться губами тех мест, где шерсть была реже и хотя бы немного виднелась кожа, чтобы Вирр мог это почувствовать. Поднявшись с пола, архимагистр робко взял его за руку и повёл за собой в спальню. Джа’Вирр повиновался; не потому, что должен был; не потому, что Леран — всё ещё его хозяин, а потому, что действительно сам хотел того же, что и данмер. Они не были больше «рабом и его хозяином», они стали на один вечер почти что равны и прошли в спальню тихо, будто имелся риск, что кто-то увидит их шалости и осудит; точно так же тихо Джа’Вирр позволил себе аккуратно, убрав когти, спустить с Лерана мантию; Леран же распластался перед ним. Роли будто сменились; теперь Леран был в руках Вирра, а не наоборот. Каджит аккуратно прошёлся шершавым языком по шее Лерана, вызывая у того приятную дрожь по всему телу и тихий хрип наслаждения, и бережно, будто боясь причинить хоть малейший вред, будто Леран под ним был хрустальным, касался разгорячённой кожи.       — Можно я…       — Не спрашивай. Можно.       Джа’Вирр кивнул и опустился ниже, стараясь оставлять на теле Лерана подобие поцелуев, какие только позволяло строение его морды. По большей части он, скорее, вылизывал его, нежели целовал; но меру было абсолютно всё равно, он терялся в ласках каджита над ним, какими бы они ни были. Опустившись ниже, Вирр неловко стянул с того бельё, и перед его взором возник возбуждённый член данмера, с которым он постарался провернуть примерно то же самое, оставляя поцелуй. Леран всхлипнул; несмотря на его пошлое прошлое, все эти ощущения были для него новыми. Обычно с ним никто не якшался так, как это делал Вирр.       Каджит же в это время покрывал член и бёдра своего господина лизками-поцелуями, нежно гладил тонкую, покрытую шрамами кожу; архимагистру от каждого прикосновения сносило голову. Но это было только начало. Вирр, отстранившись от его тела, встал, чтобы избавить и себя от одежды.       — Точно мо-       — Не заставляй меня умолять тебя это сделать, Вирр, — произнёс данмер почти раздражённо. Вирр снова покорно кивнул и, сняв с себя простое бельё, залез обратно на кровать. Леран лежал на спине, когда Вирр развёл его колени в стороны, и удивлённо произнёс: — Ты хочешь… так?       — Я хотел бы видеть вас, если это возможно.       Леран чуть язык не проглотил от одной этой фразы и смущённо отвернулся. С этим каджитом явно было что-то не так, раз он, будучи рабом, хотел… видеть лицо своего хозяина в такой момент? Может, он бы упивался его беспомощностью? Может, это и была его месть? Все мысли из головы вытряхнуло, когда Джа’Вирр приставил свой член к отверстию Лерана и стал аккуратно входить. Всё ещё боялся навредить или причинить боль; Леран это заметил, когда осмелился взглянуть на морду каджита. Тот был сосредоточен, как будто не собирался заниматься любовью, а придумывал сложный тактический план. Данмер не мог на него смотреть; сразу становилось тяжело дышать, так что отвернулся, стараясь не фокусировать свой взгляд ни на чём в спальне. Вирр медленно проникал в него, и Леран действительно ощутил знакомую боль, от которой едва не захотел тут же откинуть Джа’Вирра от себя, закутаться в простыни и прогнать куда подальше. От взгляда каджита это не утаилось:       — Господин? Может быть, мне не стоит-       — Стоит. Продолжай.       Джа’Вирр поджал губы и придвинулся ещё чуть ближе, входя наполовину. Анатомическая особенность его полового органа заставляла Лерана ощущать его внутри ещё насыщеннее, чем если бы он занимался этим с кем-либо более человекоподобным; ладони непроизвольно сжали простыни. Было больно, но осознание того, что это делает не кто-то, а именно Джа’Вирр, заставляло его даже на самом начале хватать воздух ртом и терять рассудок. С каждым движением Вирр смелел всё больше, пока, наконец, не сделал первый, почти что грубый толчок.       — Вы в порядке?       — Во имя аэдра и даэдра и кого, блять, угодно, замолчи и делай, что делал, — не стерпел Леран и сам двинулся навстречу его движениям, от неожиданности тихо всхлипнув. Вирр испугался, но, напомнив себе, что именно этого хотел Леран, затолкал свою заботливость куда подальше и принялся двигаться менее аккуратно, даже резко, жёстко; через несколько минут Лерану не оставалось ничего, как беспомощно хватать ртом воздух, теряясь в захватывающих его ощущениях. Спальню архимагистра заполонили томные вздохи; стоны, удержать которые было невозможно; тихие шлепки, все больше и больше учащающиеся, до той поры, пока Джа’Вирр не понял, что двигаться быстрее просто физически не может. Ему, как и данмеру под ним, было невыносимо приятно. И не от того, что он «смог нагнуть под себя своего хозяина», но от того, что он имел возможность сделать ему приятно; от того, как блаженно было ощущать его изнутри; от того, как тот с крохотными слезинками на глазах едва смелился посмотреть на Вирра, и тут же прятал лицо, заливаясь багрянцем.       Завершение настигло Лерана первым, когда тот не мог больше держать в себе удовольствие, не дающее ему даже дышать. Он вдруг замер, вытянувшись, словно по струне; зажмурился, стискивая зубы до боли, и излился с громким выдохом. Джа’Вирр обомлел от зрелища, представленного перед его взором, и ему хватило ещё пары грубых движений, после которых он тоже, с диким рыком, смог закончить и неторопливо, почти что нехотя вышел из архимагистра. Им обоим потребовалось несколько длительных мгновений, чтобы перевести дыхание, прийти в себя, и осознать, что только что между ними произошло. Вирр встал с кровати первым и принялся спешно одеваться. Леран взглянул на него в недоумении, и полупьяным, хриплым голосом спросил:       — Куда ты?       — Я… подумал, что вы не хотели бы меня больше видеть.       Архимагистр усмехнулся, и, закутавшись в одеяло, сел на край кровати.       — Бред. После того, что только что произошло, ты думаешь, что я хочу тебя прогнать?       — Разве это не так?       Леран похлопал по месту рядом с собой, мотнув головой:       — Оставайся. Я не буду прогонять тебя. Только если ты сам не захочешь уйти.       — А… Хорошо, конечно, — Джа’Вирр, хоть и опешил на несколько секунд, но сел рядом со своим господином. Что делать дальше — он искренне не знал. Леран смотрел на него, наклонив голову, и беззлобно ухмылялся.       — И всё-таки ты очень забавный, Вирр.