Кто сказал, что мой свет лучше твоей тьмы?

— Планы на выход? — приподнятые брови Драко означают удивление. Когда ему любопытно, брови выгибаются дугой. Гарри уже улавливает мельчайшую разницу — когда Малфой злится, а когда нервничает — в сжатых губах, прищуренных глазах и подрагивающих пальцах. Различает его посыл по интонации одних и тех же слов и даже в том, как Драко двигается. За десять месяцев они продвинулись далеко вперёд. — Хочу побывать в Норе. У Джинни день рождения, она прислала сову с приглашением на вечер, — Гарри стоит перед зеркалом и думает, понравится ли Джин эта рубашка или стоит надеть чёрную. Она всегда любила, когда он носил чёрное. — Джинни Уизли? — сарказм в голосе Драко сразу цепляет Поттера. Джинни Уизли и Пэнси Паркинсон — две темы, которые они по молчаливому согласию старательно обходят в своих откровениях. И ещё Гарри точно знает, какой будет следующий вопрос. — Ты собираешься один? И брови поднимаются чуть выше. Это уже критическая высота. — А ты со мной пойдёшь? Он и сам не знает, зачем согласился на её приглашение. Всё, что между ними было, Гарри похоронил в тот день, когда принял решение попросить помощи у Министерства. Но в последнее время мысли об их совместном прошлом посещают его всё чаще. Он думает о Джинни даже по ночам под ровное дыхание Драко. И сейчас ему просто стыдно. — Почему — нет… — насмешливо-вызывающий тон Малфоя заводит Гарри ещё сильнее, потому что от его ответа он совершенно теряется. Более того, абсолютно не хочется, чтобы Драко шёл с ним. — Что ты пьёшь? Малфой подхватывает из рук стакан с ярко-оранжевой жидкостью, пробует и морщится: — Не знал, что ты любишь облепиху. — С детства, — замечает Гарри. — Молли всегда делала облепиховый сок, когда я приезжал в Нору на каникулы. — Так что насчёт вечера? — голос Драко становится опасно настойчивым. Гарри втайне надеялся, что тема с соком избавит его от выбора. — Это подарок Молли Уизли? — стакан с облепихой по-прежнему в руках Драко, а Гарри решает, что эта рубашка тоже будет хорошо. — Да, — он поворачивается и смотрит наконец в серые прищуренные глаза, — Джинни привезла бутылку в Мунго, в подарок на день рождения, — и Гарри небрежно машет рукой в сторону кровати, где за по́логом стоит наполовину пустая двухлитровая бутыль. — Откуда такое любопытство? Ты терпеть не можешь сок. — Джинни Уизли… В Мунго… — в глазах Малфоя мелькает непонятное для Гарри озарение, и Драко подрывается и хватает бутылку. Вытаскивает пробку и нюхает сок. В глазах загорается ярость. — Грёбанные Уизли! — Что происходит, Драко? Малфой садится в кресло и демонстративно скрещивает руки на груди. — Так мы идём вместе? Это уже серьёзно. Гарри тут же забывает про свой вопрос. Настроение портится, и он ищет повод, чтобы сказать «нет». Но всего несколько дней назад он сам говорил о том, что все приглашения должны относиться к ним двоим и никак иначе, потому что так правильно! И повода не находится. — Если хочешь, — Гарри пожимает плечами, делая вид, что ему всё равно, и очень надеется, что Малфой хотел просто настоять на своём и сейчас пойдёт на попятную. — Вот и отлично! — в глазах Драко уже во всю кувыркаются бесенята. Он потирает руки и встаёт. — Во сколько встреча? — В восемь, — выдавливает из себя Гарри, представляя, как будет смотреться утончённый, шикарный Малфой на вечно захламлённой кухне в Норе. — Уверен, будет интересно. Пойду приму душ, — Драко легко поднимается и исчезает, абсолютно довольный собой. А Гарри, со вздохом распрощавшись с какими-то непонятными ему самому надеждами, допивает сок и садится писать Джинни, что будет не один.

_______________

— С кем придёт?! — крик Рона буквально взрывает Джинни голову, которая и так гудит от кипящих в ней мыслей. — С Малфоем, — чуть кривится она, но по лицу ни за что не понять, что внутри всё трясётся от ревности. — Нужно предупредить Джорджа и Перси. Хорошо, нет мамы с папой. Рон, а что ты ожидал? Что Гарри скажет ему, «подожди дома, милый, приготовь пока ужин»? Ещё противнее становится от того, что именно этого ожидала она. Ну ладно, раз звёзды не на нужной стороне, хотя бы понять, каков шанс. И, возможно, уколоть лишний раз эту прилипчивую слизеринскую змею. — Успокойся и один раз в жизни веди себя с умом. Гарри ясно сказал, что не изменит своего решения. Может, нам стоит подружиться с Малфоем? — Ну уж нет, — возмущается Рон. — Ты видела, как он смотрел на меня в больнице? Будто по морде получил я, а не он. «По факту, так и вышло. И в Мэноре, и в Мунго. Умный, осторожный вор. Всё считает наперёд. Каждый шаг! И боится отпускать Гарри одного!» Она всерьёз задумывается над этим вопросом. Насколько было бы легче, если бы Малфой расслабился. Тогда и Гарри стал бы чаще появляться в Норе. Вот только, как донести это до брата? — Хорошо, Рон, тогда, пожалуйста! — голос звучит почти умоляюще. — Просто сделай вид, что смирился с выбором Гарри? Ради меня. И перестань думать гадости — Малфой легилимент с колыбели, а твоя окклюменция оставляет желать лучшего. Нам нужно, Рон, чтобы он считал, что мы смирились. В глазах Уизли появляется проблеск понимания, и Джинни облегчённо выдыхает. Ну вот и хорошо! А пока надо подготовиться к встрече столь придирчивого гостя.

_______________

Он уже полчаса не может найти Малфоя по дому, пальцы колет всё сильнее, и Гарри спускается на кухню. — Гарри Поттер не должен переживать. Молодой хозяин сразу после душа спустился в лабораторию. Он бывает там часто, — лепечет домовик, протягивая ему кусочек пирога с патокой и чай. И Гарри отпускает. Все опасения оживают вновь, когда без пяти восемь Драко появляется в гостиной одетый, словно они идут на Рождественский бал, а не на молодёжную вечеринку. Впрочем, вид Малфоя безупречен, как всегда. И если Гарри в костюме цвета древесного угля́ и отполированных до блеска туфлях казался бы франтом, то Драко выглядит так, словно в них и родился. — Тебе идёт зелёный, — вскользь замечает он, окидывая взглядом рубашку, и протягивает сумку. — Я взял вино и шампанское. Вряд ли у Уизли есть то, что выдержит мой желудок. — Неси сам, — недовольно бурчит Гарри, а Драко усмехается и легко закидывает ношу на плечо своего ужасно дорогого костюма. Гарри обнимает его за талию, утыкается носом в ухо, с наслаждением вдыхает едва ощутимую смесь любимых ароматов и аппарирует к Норе. Малфой молча рассматривает нелепые, торчащие с разных сторон надстройки Норы, тихонько хмыкает, и в глазах загорается недобрый огонёк. И это пугает. — Как я рада, Гарри! Мы тебя ждём, — с обворожительной улыбкой спешит навстречу Джинни, одетая в сплошное кружево, и голову Поттера наполняют не совсем уместные мысли. Она поджимает губы при взгляде на рубашку, вежливо кивает Драко и утаскивает Гарри в кухню, где слышится радостный, звонкий голос Грейнджер. Драко переступает порог кухни, и Гарри невольно забывает про Джинни. Малфой сразу заполняет собой пространство, оттесняя на задний план гостей, делая их мелкими и незначительными. Все замолкают. И только Гермиона радостно вскакивает и целует Драко в щёку, увеличивая повисшую в воздухе тягостную неловкость. «Добро пожаловать в львиное логово!» Малфой минует пустой стул рядом с Грейнджер, выбирает кресло у окна, вытаскивает бутылку вина и удобно устраивается лицом к столу. Сам притягивает себе бокал, наливает красное и прищуривается, подмечая, и как Джинни кладёт ладонь на руку Поттера, и напряжение Перси, и нахмуренные брови Джорджа, и натянутую молчаливость младшего Уизли. И за шумным весельем никто не замечает, что весь вечер Драко только цедит вино, не прикасаясь к щедрому праздничному угощению. — А теперь наш подарок! — весело кричит разомлевшая от шампанского Гермиона, постукивая ложечкой по высокому бокалу. Все затихают, она встаёт и мило краснеет. — Джинни, мы с Гарри подумали, что раз в твоей жизни скоро наступят важные перемены, тебе точно понадобится вот это… Гарри торжественно вносит в кухню метлу в кожаном чехле, и Джинни смущённо закрывает лицо. — С днём рождения, Джин! — Гарри целует её в щёку, но Джинни обхватывает его за шею и припадает к губам, сильно прижимая к себе. Гермиона охает. Наступает тишина. Драко молча наблюдает, как губы Уизли жадно захватывают губы Гарри, как её руки скользят по щекам, по взлохмаченным волосам, а глаза Поттера закрываются, когда он отвечает на поцелуй. И хотя Малфой полдня готовился к чему-то подобному, пальцы на стекле бокала подрагивают, сердце пропускает такты, а обычно спокойная магия волнами бьёт под рёбра. Драко пристально смотрит и ждёт. Гарри вздрагивает и отстраняется. — Джин… — его взгляд встречается со взглядом Малфоя, и в зелёных глазах появляется ужас. А в карих светится триумф, и Джинни надменно поднимает подбородок. Драко усмехается и отправляет бокал с вином в раковину. — Гарри, ты не будешь против, если я возьму твой сок? Вино уже не лезет в горло, — впервые за весь вечер раздаётся его спокойный голос, и Малфой наклоняется к сумке. — Сок? — растерянно переспрашивает Гарри. Мысль, что он может потерять Драко, наваливается со страшной силой, заставляя дрожать руки. — Ты же не пьёшь сок. Он… — Я положил его вместе с вином, — невозмутимо говорит Малфой, достаёт бутыль с оранжевыми остатками и вынимает пробку. — Всё когда-то происходит впервые. Лицо Джинни на глазах превращается в белую маску. Гермиона недоумённо переводит взгляд на бутылку и, приоткрыв рот, наблюдает, как звонко льётся в стакан янтарная жидкость. — За ум и изобретательность именинницы! — не отрывая глаз от Джиневры, Драко приветственно поднимает стакан, подносит к губам и… Стакан взрывается, обдавая лицо Малфоя соком и осколками. Следом взрывается бутылка, снова осыпая его липким стеклом. Рука в кружевном рукаве опускается и прячет палочку. — Что ты творишь, Драко! — голос Гарри разрывает напряжение, которое камнем давит на голову. Малфой щелчком пальцев очищает себя от сока, ладонью размазывает кровь по лицу и салфеткой обтирает поцарапанные руки. Не обращая внимания на боль, вынимает из кармана флакон. — Джинни, что это было? — дрожащим голосом спрашивает Гермиона. — Блядь, Малфой! — разъярённо вскакивает Рон и оседает под гневным взглядом и поднятой палочкой Грейнджер. Малфой делает несколько шагов и кладёт флакон Гарри на ладонь. — Выпей! Сейчас же! — приказывает он, и Гарри, не смея спорить, открывает пузырёк. Джинни бессильно откидывается на спинку стула. — Не пей, Гарри, он тебя отравит! — снова вскакивает Рон. — Что это? — поднося флакон ко рту, Гарри поднимает глаза на Драко. — Антидот от любовного зелья. — Любовное зелье? — взгляд находит Джинни. — Не говори глупости. Она не могла… — Ну тогда ты ничего не теряешь, так ведь, Гарри? — Драко садится рядом и голос его звучит мягко. На лбу и щеках порезы от осколков, а с губы на подбородок стекает капелька крови. Джинни безотрывно смотрит на флакон в руке Гарри, а Рон злобно матерится на другом конце стола. — Он ошибается, да? — Гарри улыбается Джинни и залпом выпивает флакон. Постепенно улыбка увядает и в конце концов исчезает, сменяясь выражением удивления и боли. Джинни Уизли кидает на Малфоя ненавидящий взгляд и сгибается на стуле, закрывая лицо руками.

_______________

— Зачем было устраивать шоу? — голос Гарри больно бьёт по без того натянутым нервам, а порезы на лице жжёт от зелья. Драко аккуратно наносит на рассечённую губу прозрачную массу и пытается не слушать. — Мог бы просто сказать дома. Почему тебе обязательно нужен скандал? Несправедливость зашкаливает. Это последняя капля в безграничном, как он думал, терпении, и Драко разворачивается. Получается резче, чем хотелось, и по взгляду Гарри видно, что он понял свой промах. Поздно! — Так ведь ты бы ни хера не поверил! И тебе не кажется, что я имел полное моральное право на шоу, — наступая, рычит Драко, от чего Гарри в растерянности пятится и падает в кресло, — после того, как весь вечер просидел в клетке со львами и наблюдал, как мой лю… Как мой партнёр облизывается с бывшей подружкой? Почему, Поттер, в таких ситуациях ты всегда, всегда на их стороне? Уж не потому ли, что выходцам со Слизерина не положено разбираться в таких понятиях, как честь, совесть и благородство? Гарри впервые встречается с разъярённым Малфоем и не знает, как себя вести. Но упрёки попадают точно в цель, задевают за живое, и он взрывается. — А может быть потому, что я для тебя всего-навсего партнёр по постели, Малфой? Даже спустя год совместной жизни! — вскакивая, орёт Гарри. — Не сомневаюсь, ты сменишь меня, как только появится новая возможность облегчить свою участь, особенно, если она сама будет идти в твои руки! Драко в изумлении застывает, а в душе разливается смертельный яд обиды. Разочарование в доли секунды убивает сожаление, что так грубо сорвался. «Он ничего не понял!» Эта мысль замораживает чувства. Раз так — игра не стоит свеч! А Гарри жалеет! Жалеет о каждом сказанном слове! И с отчаянием смотрит, как захлопываются двери в душу Драко. Как встаёт между ними стена, ярость сменяется холодом, губы кривит знакомая усмешка, а глаза окатывают презрением. — Как благородно! Как по-гриффиндорски! Салазар! Ты даже в этом умудрился облажаться! — язвительный тон обрушивается ледяным душем. — Взялся подслушивать, Поттер, так уж слушал бы внимательней. И не строй из себя благодетеля — я не жаловался и не просил меня спасать! И не напрашивался к тебе в постель! Не хочешь быть тем, кто ты есть, значит, пора вспомнить, что все! Двери! Открыты! Для достояния Англии. На выход, в том числе! Последний раз так руки тряслись в туалете Плаксы Миртл, и Драко с трудом держит палочку. «Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» Он сбежал из гостиной, чтобы не запустить в Поттера чем-то посерьёзней, чем простой Ступефай. И от обиды в носу нещадно щиплет, и по щекам сами текут слёзы, а он ненавидит плакать! Но боль от недоверия перемешивается с болью от несправедливости и вытаскивает из памяти покорные губы и закрытые глаза Гарри, отвечающего на поцелуй этой рыжей. «Отец был прав! На хер эту любовь! Кроме боли, она не приносит ни-че-го!» Драко бросается на постель, утыкается лицом в подушку, и плечи дрожат от рыданий. Сдерживаться уже нет сил. Он ненавидит себя за эту слабость! А в голове, как назло, одна за другой мелькают картинки их счастливых ночей и дней, когда Гарри любил его просто, потому что он рядом. Малфой обострённым чутьём ощущает, как Гарри открывает дверь в комнату. «Вон! Из дома. И из сердца!» И мощная волна вышвыривает Поттера из поместья и запечатывает за ним вход.

_______________

Дождь начался в полночь, и Лондон окутан серой пеленой до самого пика Биг Бена. У Гарри ноет нога — подвернул при падении — и он промокает до нитки, пока находит нужный дом и дверь с бронзовым кулачком. В окнах темно, но он не может остаться один, потому что боится своих снов. Без снов Гарри спит только рядом с Драко. Он громко стучит и, дрожа, ждёт, пока настороженно открывается глазок и щёлкает дверной замок. — Мерлин, Гарри! — Гермиона зябко ведёт плечами и кутается в огромный шерстяной платок, до самых пяток. Это больно колет воспоминанием об Азкабане. Рубашка Малфоя была такой же серой. — Ты промок насквозь! Заходи быстрее. Два часа ночи! Что случилось? В широком коридоре тепло и сухо. Гермиона щёлкает выключателем, и жёлтый свет магловского электричества заполняет все углы и щели. Она смущённо отводит глаза. — Проходи на кухню, сейчас сделаю чай, а то простудишься. Да, его трясёт, но Гарри точно знает, что не от холода. В идеально чистой кухне пахнет чем-то вкусным, а за спиной начинает шуметь настоящий электрический чайник. Гарри уже забыл, как это бывает там, где нет домовых эльфов. Мысль снова больно колет воспоминанием. — Что случилось, Гарри? — Гермиона уже в спортивных штанах, футболке и… С Ноттом за спиной. — Ты прости, но… «Мордред! Этого ещё не хватает!» — Извини, я пойду, — дёргается Гарри. — Два часа ночи и ливень! Не дури, Поттер, — твёрдая рука заставляет сесть, и Гермиона кивает, поддерживая Тео. Мерлин, он и не чувствовал, как замёрз! Гарри ставит на стол пустую чашку. Кажется, рассказывать больше нечего. Тео закатывает глаза и качает головой. — Два идиота! — стонет он. — Салазар! Ладно, Поттер, ты придурок от начала до конца! Но Малфой!.. Блядь, с кем поведёшься… Но вот в чём он прав — взялся подслушивать, так слушал бы внимательно… — Я не… — Да я-то догадался, что ты не дослушал, — не даёт договорить Нотт. — Только вот второй влюблённый идиот голову забыл включить. Блядь, детский сад! А ты чего в Мэнор не вернулся? Ещё скажи, что пешком топал… — Только по Лондону. А в Мэнор… — Гарри закусывает губу, чувствуя, как накатывают слёзы, а реветь в присутствии Тео… Мало того, что он исповедуется перед слизеринцем — ему позарез нужно было выговориться — так ещё и это. Ведь есть ещё Забини с Паркинсон. И нет никакого желания снова быть посмешищем всего змеиного курса! — Ясно, — присвистывает Тео. — Он закрыл вход. — Гарри, тебе нельзя домой! — встревоженно восклицает Гермиона, снова появляясь на кухне. Он и не заметил, как она исчезла. — Пока ты не пришёл в себя… Чёрт её дери, эту Джинни Уизли! Сегодня останешься у меня, во второй спальне. А завтра вместе отправимся на Гриммо. И больше ни ногой в Нору! — Правильно, пошли спать! Завтра разберёмся. Утро вечера мудренее, а уж тем более — ночи, — командует Тео и щёлкает пальцами. — Мордред, Гермиона, выключи этот грёбаный электрический свет! И Гарри улыбается, чувствуя, как немного отпускает внутри.

_______________

Липкая, тяжёлая дремота затягивает. Холодное чужое волшебство разливается по телу и проникает в голову мерзким голосом. Где-то глубоко-глубоко Гарри знает, что спит, но холод сковывает мысли и не даёт стряхнуть мрачное забытьё. И шепчет, шепчет… «—Ложь. Он холодный расчётливый игрок. Ты знал, Гарри. Ты и сейчас знаешь! …Ты мыслишь выгодами, никогда не делаешь ничего просто так. Цель для тебя всегда оправдывает средства, а личные мотивы всегда важнее… — Он другой. Он тёмный. Он презирает свет, если не может использовать его себе во благо. Мне вполне хватает ума держать недовольство при себе. Так же, как и позволить облегчить свою жизнь… …Не хочешь быть тем, кто ты есть, значит, пора вспомнить, что все! двери! открыты!.. — Ты — просто ступенька в лучшую жизнь. И он перешагнёт через тебя. Очень скоро. Вопрос с наследником отложен… Ничего особенного, просто брак по расчёту… Моя прямая обязанность — произвести наследника… На пятом курсе сообщил мне имя невесты…» — Нет, нет! — Гарри мечется по скомканной постели, а из растопыренных судорогой пальцев расползается по тёмной спальне зеленоватый туман. «— Я на твоей стороне, потомок Певереллов. Я хочу избавить тебя от боли. Просто посмотри, что тебя ждёт: — Милая, — голос Драко неестественно игрив. — Нас ждут гости. Ты готова? Миниатюрная голубоглазая шатенка в лиловом платье поворачивается на зов, и её глаза затуманиваются. Она капризно морщит губы. — Давай задержимся ненадолго. Гости ведь подождут. Я соскучилась, — она притягивает его за руку, и новенькое обручальное кольцо блеском режет глаза, а изящные женские пальчики быстро справляются с пуговицами на ширинке. — Мой Драко. Нам же нужен наследник. Почему бы не заняться этим прямо сейчас, — выдыхает она, ртом накрывает член и умелыми движениями срывает с губ Малфоя стоны. Пальцы Драко впиваются в каштановые локоны, и он грубо вбивается в маленький ротик почти до основания. Останавливается на грани и нетерпеливо укладывает её на стол, задирает узкую юбку и до колен стягивает бельё. Несколько секунд ладонями гладит обнажённый аккуратный зад, потом головкой упирается в скрытую щель и одним сильным толчком входит. — Да, Драко! Ах! Сильнее! — её крики разрывают Гарри мозг и душу. — Трахни меня сильнее! — Малфой поднимает глаза и встречается взглядом с широко открытыми глазами Гарри. Закусывает губу и ускоряется. Над губой выступают капельки пота, дыхание прерывается. Шатенка стонет, Драко делает последний толчок и со сдавленным криком кончает, не отводя глаз от Гарри. И Гарри кричит вместе с ним. От боли...» — Мерлин, что это? — испуганный голос разрывает пелену дурмана. — Гарри! Гарри, проснись! Проснись! — чьи-то руки сильно трясут, выдёргивая из омута отчаяния… Он уже немного пришёл в себя, только спина мокрая от пота и слабость в ногах. — Да, блядь, а что я ждал? Сам — придурок, забыл проверить блоки перед сном. История с Джинни совсем меня добила. Как будто вся семья Уизли разом сошла с ума! Я и на Драко налетел от растерянности, а подумать — не будь он отличным зельеваром, я бы так и ползал за Джинни на коленях, не понимая, от чего рвёт крышу. Прямо Меропа Мракс, — Гарри грустно усмехается и сразу мрачнеет. — Эта дрянь все страхи вытягивает наружу… Всю боль… Как наяву проживаешь. Гермиона пододвигает поближе чашку с травяным чаем. — Это ужас, Гарри! Сначала крик. Я к тебе. А ты на кровати выгнулся, глаза и рот открыты, а из пальцев туман зелёный ползёт и тебя словно в кокон заворачивает. До сих пор дрожь пробирает! — она сжимает его руку. — Думаю, когда ты нервничаешь, это нарушает равновесие и… — Да какое равновесие, Герм! — Гарри резко вскакивает и ходит по кухне. — Каждый день с момента возвращения! Каждый день, Герм, я живу — словно балансирую на лезвии ножа между светом и тьмой, поддерживая блоки. И единственный, кто не даёт мне соскользнуть, это Драко. Я слишком долго боролся за него, чтобы теперь сдаться. Но он же — единственный, кто может заставить меня упасть. Одним движением ресниц. Вот почему эта ссора… Я виноват перед ним. — Мы обязательно что-нибудь придумаем с этой дрянью, Гарри. А пока пойдём поспим, — Гермиона вкладывает в его руку флакон, — тут смесь усыпляющего и без снов. Нам нужно отдохнуть. И с Мэнором решим. Завтра. — Хорошо, что у меня есть ты, Герм. Иначе… Я не знаю, — Гарри целует её в щёку. Он возвращается в спальню и, подумав, включает весь свет. Заворачивается в плед и выпивает зелье. «Завтра! Я обязательно увижу его завтра!»

_______________

Утренние лучи бьют в глаза — он забыл про Затемняющие чары. Салазар! Голова так не болела с тех пор, как он сопротивлялся легилименции Лорда! Драко опускает руку на другую половину кровати, и к головной боли добавляется тянущая, рвущая душу боль потери. «Гарри-чёртов-Поттер! Второй, блядь, кусочек пазла!» Обезболивающее не помогает. Натянув на себя первое, что попалось под руку, Малфой бесцельно бродит по дому под пульсирующие, выматывающие толчки в голове и сосущее ощущение пустоты внутри. И пытается загнать мысли о Поттере за самые дальние барьеры. Получается плохо. Гарри во всём. В небрежно откинутом с его стороны по́логе — он любит свежий воздух. В тюбике зубной пасты — он всегда бросает её в углу душевой кабинки. В развёрнутом боком стуле в столовой — он терпеть не может сидеть под стол ногами. В пустом месте на подносе для завтрака — там ещё вчера стояли его чашка и тосты. И ещё в десятках других мелочей, которые режут глаз. Драко пинает стул. «Грёбаный национальный ублюдок!» После четвёртого флакона головная боль сдаётся. Малфой спускается в гостиную, захватив с собою «Пророк». Он совершенно отвык быть один, но лучше так, чем… Он не знает, чем что. Через десять минут камин озаряется оранжевым светом местного звонка. — Ты в Англии? — удивлённо поднимает брови Драко, увидев в языках пламени кудрявую голову Тео. — Разве ваше поместье не опечатано? — Откроешь мне камин через полчаса? — вместо ответа спрашивает Нотт. — Я ночевал у Грейнджер, — Малфой хмыкает, хотя её фамилия отдаёт под рёбрами всё той же сосущей болью, — но она умчалась в Министерство, а здесь нет домовых эльфов. Так что, приму душ и к тебе на завтрак. Нервно поёживаясь, Гарри бесшумно выходит из камина и оглядывается в пустой гостиной. — Чёртов Нотт! Вздрагивает от язвительного протяжного голоса за спиной и покрывается мурашками. — И как же я не додумался, что Грейнджер — первая, к кому ты ринешься за помощью! Гарри оборачивается, и дыхание перехватывает от ледяного лица и злости, льющейся из серых глаз. — Что-то забыл, Поттер? Или бывшая подружка передумала? — слова пронзают, как иголки. — Только здесь ты тоже не нужен. Твоё место среди таких же, как ты. Уберёшься сам или отправить, как вчера? — Сам, — Гарри сжимает кулаки. — Я просто хотел попросить прощения. Драко… — он делает шаг вперёд, но Малфой отшатывается. — Пожалуйста… Дай мне хотя бы сказать! Драко закрывает глаза. «Блядь, Поттер, уйди от греха подальше! Пожалуйста, не уходи, Гарри!» — У тебя две минуты. Не успеешь — полетишь прямо к Уизли в жадные ручки, — едко бросает он и отворачивается к окну. Гарри облегчённо выдыхает. — Прости меня, Драко! Мне не нужна Джинни. Ни она, ни любая другая. Хотя я и правда не поверил бы, не увидев своими глазами. Я всегда веду себя, как полный придурок, когда дело касается чувств. Тот разговор с Тео… Меня хватило на первую пару фраз, а потом я просто сбежал. А вчера вечером… Я облажался во всём, в чём можно было, наговорил кучу глупостей, но никогда, Драко, ни секунды ни вчера, ни до этого я не жалел о том, что решил быть с тобой. И без тебя невыносимо трудно. Малфой молчит и смотрит в окно. В полной тишине и в полном отчаянии — это конец! — Гарри доходит до камина и набирает в ладонь летучий порох. — Почему тогда, Поттер? — презрительный голос останавливает ногу, готовую сделать шаг. — Почему же тогда ты всегда на их стороне? Драко наконец поворачивается и смотрит на Гарри. — Я не замечаю, как это происходит. Понимаю всё задним числом, когда поздно. Мне просто нужно время. Но без тебя... — Гарри безнадёжно машет рукой и делает шаг. И не видит, как в серых глазах пританцовывают довольные бесенята. — Поттер, выкинь порох, я закрыл камин, как только ты из него вышел, — насмешливо говорит Малфой, двигаясь к нему. — Чтобы ты, безмозглый гриффиндурок, не вздумал свинтить от меня обратно к своей ненаглядной Уизли. Он подходит совсем близко, и Гарри видит маленькие полоски порезов на лбу, щеках и губе — его, Гарри, личные шрамы на лице Драко. — И раз уж ты застрял в Мэноре по моей вине… — тонкие пальцы Драко ложатся Гарри на шею и притягивают вплотную к губам, а вторая рука скользит вниз, расстёгивает ширинку и ныряет под резинку трусов, обхватывая затвёрдевший сразу член, — я готов загладить её любым способом, каким ты захочешь. Выдыхает он на ухо Гарри, прежде чем поцеловать его. Ему всё равно, что подумает Тео, если выйдет из этого грёбаного камина, который он, как дурак, забыл закрыть, увидев в гостиной Поттера. Главное, что терпкие губы Гарри больно жмутся к его губам, а язык властно требует раскрыться и забыть обо всём. И Драко не может оторваться, даже когда торопливо стягивает вниз узкие джинсы Гарри, выпуская на свободу торчащий член. А потом, наплевав на брюки и испачканный порохом пол, опускается на колени и облизывает головку, постепенно захватывая глубже и глубже, возбуждаясь с каждой слизанной каплей и с наслаждением смакуя Гарри на вкус. А Гарри растворяется в пространстве, как только горячий рот Малфоя насаживается на подрагивающий член. Нет, растворился он раньше, едва почувствовал тепло губ Драко на своих губах. А сейчас от каждого движения светлой головы власть над собой превращается в чистый героин, мгновенно впитывается в кровь, взрывается кайфом и лишает разума. Кажется, Гарри кричит, когда Драко дразнит языком уздечку, выписывает сложные узоры на головке и заглатывает член так глубоко, что упирается в нежное тесное горло. И вцепляется в каминную полку, потому что ноги дрожат, а бёдра сами дёргаются и ускоряют изощрённую пытку, пока струя спермы не выстреливает в узкую глубину, унося Гарри куда-то к потолку. Драко ловит остатки наслаждения Поттера вместе с замирающими подрагиваниями, встаёт и крепко целует накусанные губы, щедро делясь с Гарри вкусом его собственной спермы. А тот упирает его головой в угол дивана, и скоро Малфой возбуждённо стонет под настойчивыми пальцами. И нетерпеливо ведёт бёдрами, пока Гарри неспешно прокладывает дорожки засосов по спине. И кончает короткими всплесками на светлую обивку, когда Гарри, крепко сжимая его заведённые за спину руки, последним сильным толчком доводит себя до высшей точки. Из распахнутых окон пахнет свежей травой. Громкие крики павлинов разрушают иллюзию тишины, окутавшей Мэнор. Солнце уже перевалило за зенит, и его лучи окрашивают стены комнаты в жёлтый, изредка скользя по обнажённому телу Драко. Гарри залпом выпивает второй стакан воды и растягивается рядом, кладёт голову Драко на колени и пальцами перебирает мягкие пряди белых волос. — Мы расстались с Джин сразу после войны, в самый разгар судов, — сам начинает Гарри спустя время. — И вспоминать особо нечего: несколько поцелуев на берегу озера в Хогвартсе да пара неловких попыток заняться сексом. Малфой хмыкает. — Вышло плохо. Ласкал её, а хотел тебя. Сбежал оба раза, молча, как последний трус, — Гарри невесело усмехается. — Я так и не смог сказать правду, почему расстаёмся. И она надеялась. Думаю, до самой встречи в Мунго. Джин очень изменилась после войны. Смерть брата, горе родителей, проблемы у Рона… — Вечная гриффиндорская сентиментальность! — перебивает Драко. — С рыжими всегда сложно, — приподнимается, проводит языком по ещё влажному от последнего оргазма члену и наклоняется, помогая Гарри снова потерять голову. Потом вытирает губы о его бедро и опять устраивается на коленях. — Друг с привилегиями, — говорит он и усмехается на недоумённый взгляд Гарри. — Есть на Слизерине такое понятие, когда из всех друзей выбирают одного, кому позволено… — пальцы Гарри замирают в волосах. — Пэнс до сих пор одержима мыслью попасть ко мне в постель. Она могла бы стать хорошей партией, но отец выбрал Асторию. — Асторию? — Гринграссы. Древняя чистокровная семья. — А Паркинсон? — осторожно меняет тему Гарри. Драко ухмыляется. — А с Пэнси всё ограничивалось быстрыми минетами в укромных местах и попытками раскрутить меня на большее. Она умная, настойчивая стерва. И умеет принимать неизбежное. Гарри дёргается от вспыхнувшего в камине оранжевого пламени, поспешно превращает что-то под рукой в плед и накрывает Драко. В проблесках света появляется улыбающееся лицо Нотта. — Прости, что не пришёл на завтрак, Малфой, форс-мажор! Но я послал заместителя. Как дела, голубки? — Иди к дементорам, Тео, — Малфой лениво поворачивает голову. Взгляд Нотта скользит по его припухшим губам, по голому бедру под наспех накинутой тканью и по расслабленному, слегка прибалдевшему Поттеру. — Ну всё, можно давать Гермионе отбой, — смеётся Тео. — Мы с Блейзом ставили против Паркинсон на то, что сегодня Поттер будет ночевать в Мэноре. Пэнси проиграла. Только не затрахайте друг друга до смерти, ребята! И Тео исчезает, оставив в камине смех и след оранжевого всполоха.

_______________

На маленькой деревянной сцене пляшут смешные клоуны, поливая друг друга из бутылок соусом и вызывая дружный взрыв хохота у зрителей. Шум частично заглушает слова, и это хорошо. Так безопаснее. В душу закрадывается сомнение. — И что же вы хотите за своё предательство? — старший не скрывает насмешливого презрения, которое убивает все проблески совести. Она точно знает, чего хочет. Глаза в узких прорезях чёрного покрывала злобно сверкают, а рука в перчатке протягивает туго скрученный пергамент. Грубые пальцы разворачивают пергамент, а под рукавом мелькает змеиный оскал. Они склоняются над парой строк, написанных изменённым почерком. Старший поднимает голову, и глаза в круглых дырах маски загораются. — Мы согласны, — хищная улыбка выражает удовольствие. — А для гарантий мы дадим друг другу магическую клятву. Вы ведь не захотите стать сквибами, нарушив её? Поклясться магией? Это серьёзно. Они переглядываются. — Клятва магией обязательное условие? — Да! Ни одного лишнего слова. Магией, так магией. Собственно, они ничего, ровным счётом ничего не теряют. Старший раскладывает пергамент на столе, и все трое выводят свои подписи сразу под текстом. Он первый протягивает над ним сжатый кулак. — Клянусь своей магией, что буду соблюдать все условия данной сделки до их полного выполнения, даже если мне придется заплатить за это жизнью, — глухо звучит хрипловатый голос. Младший накрывает кулак своей ладонью. — Клянусь своей магией, что буду соблюдать все условия данной сделки до их полного выполнения, даже если мне придется заплатить за это жизнью. Она медленно снимает перчатку. «Совсем молодая», — мелькает мысль у старшего, когда белая гладкая ладонь с идеальным маникюром ложится поверх двух мужских рук. — Клянусь своей магией, что буду соблюдать все условия данной сделки до их полного выполнения, даже если мне придется заплатить за это жизнью. Холодный сверкающий разряд искрами пробегает по трём рукам, и магия принимает клятву. Они отдёргивают руки. И снимают маски. Договор заключён. Дама встаёт и снова прячет лицо. Огромная чёрная мантия, словно туника монахини, полностью скрывает фигуру, а покрывало — волосы. Рука снова возвращается под чёрную полупрозрачную перчатку. Никто, кроме связанных клятвой, не должен узнать её. Слишком мало прошло времени. Слишком велик риск. Ярмарка в разгаре, и народ перетекает от одной палатке к другой, толкаясь и гудя, как пчелиный рой. Она не прощается и не оглядывается, быстро протискивается через плотные ряды прибывающих зевак и сливается с пёстрой толпой.