Кто сказал, что мой свет лучше твоей тьмы?

— Как истинная гриффиндорка, ты готова защищать любого, чья вина не доказана, — Драко снова смотрит на заголовок, брезгливо морщится и возвращает газету Грейнджер. — Надеюсь, ты права, но там написано «много часов у постели». А кто, кроме профессора и его ассистенток, знает об этом? И вообще знает, что я был в той палате. Но я его понимаю. Почему бы не заработать на всех участниках истории… Гермиона уже достаточно знает Драко, чтобы по сжатым губам и прищуренным глазам понять, что он злится. Они сидят в магловском полупустом ресторане в престижном торговом центре Лондона, где никто не станет задавать вопросы или кидаться с оскорблениями хотя бы в первый выход Малфоя в город. — Это только начало, Драко. Ты сам знаешь, имя Гарри рядом с твоим для них… — нахмурившись и качая головой, она отпивает кофе и откладывает газету. Цветной коллаж — Поттер у стойки свидетеля и Малфой в кресле обвиняемого — и громкий заголовок «Герой войны и Пожиратель смерти: любовь или миф?» красуются на главной странице «Пророка», который сегодня переполнен поздравлениями в адрес Избранного, официальными и не очень. — Не давай сломить себя. Я знаю, каково это. И Гарри тоже. Что только не писали про нас, когда он после войны окончательно расстался с Джинни. И я предупреждала его, что в этот раз основной удар будет по тебе. «Добро пожаловать в свой персональный ад, Драко Люциус!» — Думаю, что после роли узника Азкабана справляться с ролью козла отпущения будет легче, — с кривой усмешкой кивает на газету Малфой. — Хорошо, когда есть с чем сравнивать. Гермиона ободряюще сжимает его ладонь. — Мне нужен твой совет… — они едут на эскалаторе вниз, чтобы переместиться в Мунго, и в коробке с ленточкой Гермиона несёт любимый десерт Гарри. Драко настоял, чтобы купить его, хотя они не знают, когда Гарри сможет это съесть. Она неожиданно краснеет, от чего у Малфоя вопросительно взлетают брови. — Нотт пригласил меня… Ммм… На свидание. Но я не знаю… Из опыта общения с вашим факультетом у меня только ты. «Неужели? Тео пошёл в атаку? Сильно его зацепило!» — Ты сама сказала, что он слизеринец, Гермиона. И значит, ничего не делает не выбрав лучшее решение, — улыбка и многозначительный тон Драко и есть ответ на её сомнения. Гермионе нравится Нотт, он совсем не похож на Рона. — А тебе давно пора менять круг общения. С твоим-то умом… И румянец на её щеках становится гуще. Министерский портал Гермионы закидывает их сразу в отделение, потому что внизу с утра караулит кучка журналистов с камерами. А Малфой пока не готов отвечать на провокации. Он вообще ни к чему не готов после вчерашнего возвращения Гарри и утренней статьи в «Пророке». — Это просто чудо какое-то, — тараторит на ходу сестричка-целительница, провожая их до палаты. — Всего за ночь практически все показания мистера Поттера пришли в норму. Раны затягиваются на глазах. Он уже может недолго сидеть и даже завтракал утром. Я никогда не видела, чтобы так быстро приходили в себя после магической комы. Драко с Гермионой переглядываются. Радость — радостью, но чья магия управляет процессом? — У мистера Поттера сейчас посетители, но профессор велел вас, мистер Малфой, проводить в палату сразу. Скажу по секрету, — сестричка понижает голос до шёпота, — ему очень не нравится этот рыжий друг мистера Поттера. — У него Рон?! — удивлённо восклицает Гермиона и с опаской смотрит на Драко. Она знает, с чего начались его ночные кошмары: Гарри не раз поминал при ней Рона добрым словом. Целительница кивает. — Да, мистер Уизли и его сестра. И глаза Малфоя сужаются, а губы сжимаются в тонкую полоску.

_______________

— Хороший подарок Поттеру на день рождения, — усаживаясь напротив, Робардс морщится и кидает «Пророк» на стол Министра. — Кто слил информацию, мы выясним. А что делать со статьёй? Бруствер отодвигает от себя газету. — Ничего. Это должно было случиться. Ты мало общался с Поттером, Гавейн. История с Азкабаном не навела тебя на серьёзные размышления? Это не тот человек, который будет всю жизнь втихаря наслаждаться запретной любовью. Нет! — многозначительно усмехается Кингсли. — Только не Гарри! Будь он в Уилтшире, когда с Малфоя сняли арест, о них уже знала бы вся Англия. Поттеру всегда нужна истина. И он правдами или неправдами вытащит Малфоя из Мэнора. Дерьмо его не пугает, иммунитет с детства. Ему эта статья только на руку. И мне даже кажется, что… Кингсли замолкает, на лбу собираются морщинки. — Кажется — что? — переспрашивает Робардс спустя пять минут полного молчания. Министр морщит нос, и на его лице появляется выражение обиженного ребёнка. — Что вся эта шумиха вообще направлена не на Гарри, а на Малфоя. Вполне вероятно, что его присутствие рядом с Поттером сильно мешает кому-то. А добровольно Малфой от Гарри не откажется. — Ты серьёзно веришь, что Малфой не использует Поттера? — скептически кривится начальник авроров. — Конечно, дуэт из них вышел бы опасный. Но я думаю, Поттер для него — ступенька в нормальную жизнь. Малфой перешагнёт через Гарри, как только высунет голову из грязи и немного отмоется. Кингсли снова морщит нос и поджимает губы. Берёт перо и крутит его пальцами. — Так считает большинство, Гавейн. На это и расчёт, — Кингсли качает головой. — Я не в восторге от такого расклада, но… Если бы ты был в Хогвартсе в тот момент, когда Хагрид положил под ноги Волдеморта «мёртвое» тело Гарри. И видел лицо Драко! Уверен, ты бы поменял своё мнение. В общем, пора выяснить, что с Поттером. Мы совсем забыли про него, пока разгребали последствия провала группы. А он остаётся национальным героем. И приглядывай за мальчишками, раз уж пошла такая игра. — Пффф! — фыркает Робардс. — Игра! Не уверен, что даже сейчас кто-то сможет легко переиграть Малфоя. Он в свои девятнадцать про тёмную магию знает больше, чем мы с тобой вместе взятые. Легилименции и окклюменции его обучали с пелёнок. И на курсе он был вторым после Грейнджер. После своего идиотского доноса Уизли хватило одного визита в Мэнор, чтобы Малфой вычислил его и щелчком пальцев надолго вывел из строя. — Может, переиграть его и нелегко, Гавейн. Но вот если в игру втянуть Гарри… Это у Драко самое слабое место. Так что, приглядывай за ними. Хотя я абсолютно уверен, что мы очень скоро лично познакомимся и с Малфоем.

_______________

— Робардс просил предупредить, что второе нарушение приведёт к аресту. Я хотел встретиться с тобой, но неожиданный рейд смешал планы, — опираться на подушку неудобно, а слабость мешает держать спину, поэтому голос Гарри слегка дрожит. Он не ждал Уизли. Патронус Гермионы поздравил его ещё утром. А сейчас больше всего на свете Гарри хочет увидеть Малфоя. Но Рон, под руку с Джинни, пришёл с повинной, и Гарри не смог позволить закрыть перед ними дверь. — Как ты? Рон пожимает плечами. — Колбочки, баночки, проверки. Маготерапевт два раза в неделю. Огород весь в Норе перекопал. Садовых гномов всех повыгонял. Начал Джорджу помогать в магазине. От безделья мозги сохнут не хуже, чем от войны, вот и занимаю руки. На кухне ремонт сделал, пока матери нет. — Ой, — спохватывается Джинни, лучезарно улыбаясь Гарри из-под полуопущенных ресниц. — Тут мама оставила тебе подарок, в своём стиле, конечно, — и она вытаскивает из сумочки двухлитровую бутыль облепихового сока, завёрнутую в зачарованную сетку. — Твой любимый. Он не прокиснет, она его заговорила на твоё выздоровление, так что делиться ни с кем нельзя, — предупреждает Джинни, смеётся и аккуратно опускает бутыль у кровати. — Передавала поздравления и пожелания здоровья. Они теперь не задерживаются в Норе больше, чем на неделю. Силы подводят, и Гарри осторожно ложится, поправляет подушку под головой и закрывает глаза. — Что говорит целитель, Гарри? — в голосе Джинни звучит надежда. Гарри мотает головой. — Что эта штука никуда не делась, просто подвинулась. Но чем больше у меня будет сил, тем проще сдерживать её. Они больше ничего не знают. Слушай, Рон! Не хотел сегодня … Но раз уж зашла речь… — Гарри открывает глаза и пристально смотрит на Уизли. — В общем, в прошлый раз я вернулся, потому что нужно было добить Риддла. В этот раз я почти унёс эту дрянь с собой. И если бы не Драко… — Гарри замолкает, не отводя взгляд от Уизли, шея и лицо которого сразу покрываются пятнами, едва звучит имя Малфоя. — Перед ним тоже нужно извиниться. Улыбка сползает с лица Джинни, и она кладёт руку на ногу брату. — Если я откажусь, ты ведь не передумаешь, да? — голос Рона звучит глухо. — Всё так безнадёжно? — Прости, Рон! — уверенный голос Поттера режет слух, и хочется разнести половину палаты, чтобы Гарри наконец услышал и понял его. Но тот только приподнимает подушку и снова садится, выжидающе глядя на друга. Рон молчит, теребит в руках край мантии. И от повисшего напряжения у Гарри горячо колет кончики пальцев.

_______________

Вместо привычной тягостной тишины — непрерывное звяканье колокольчика. И женский голос в приёмной уже в сотый раз терпеливо произносит: — Сожалею, но посещения мистеру Поттеру запрещены. Если вы хотите его поздравить, оставьте послание или подарок вон на том столе. Спасибо за понимание. Чем ближе та самая чёртова палата, тем быстрее стучит сердце. Малфой останавливается и привычным движением заворачивает слишком длинные рукава халата. Гермиона негромко хмыкает, глядя на маску невозмутимости на его лице. — Нас тоже двое, так что их ждёт двойной сюрприз, — ехидничает Драко и дёргает дверь. Уизли? Невозмутимость? К дементорам и то, и другое! Сердце ухает вниз, и весь мир мгновенно сужается до высокой больничной кровати, где Гарри сидит, опираясь спиной на подушку. И голову сносит от зелени его глаз и от любви, что плещет в них через край. Она смягчает всю тяжесть этих грёбаных долгих месяцев. «Гарри-чёртов-Поттер!» Драко и не пытается сдерживаться. Два шага, и губы впиваются в тёплые мягкие губы Гарри, которые раскрываются и жадно целуют в ответ. А его пальцы хватают за волосы и прижимают так сильно, что больно. И Малфой ладонями гладит щёки, шею, жёсткий ёжик волос на затылке, пока языки сталкиваются, дразнят, вспоминают вкус и разжигают огонь внутри. Драко приходит в себя первым. Напоследок проводит губами по сладким от зелья губам Гарри. Чуть отстраняется и лбом прислоняется к его лбу, глаза в глаза. — С Днём рождения, достояние Англии! От хриплого голоса Драко оживает член, заставляя сжать бёдра. Гарри видит дымчатую радужку, тёмное золото изогнутых ресниц, с наслаждением проводит ладонью по мягким волосам Малфоя и… Вспоминает, что они не одни. — Мы купили твой любимый десерт, — Гермиона с лукавой улыбкой целует Гарри в щёку. — Ленточку Драко выбирал, поэтому зелёная. — Под цвет глаз, — парирует Малфой, по-хозяйски сидя на краю кровати и невозмутимо разглядывая брата с сестрой. Во взгляде пляшут неугомонные бесенята, и в ответ на презрительную усмешку Джинни рука находит руку Гарри. Джиневра кривится, подпихивает брата под бок, и Рон отмирает. Бросает тяжёлый взгляд на Гарри, исподлобья смотрит на Малфоя. Не выдерживает и отводит глаза. — Мы пойдём, пожалуй, — медлит, хотя Джинни берёт под руку и тянет к двери. — Малфой, можно тебя на пару слов? Брови Драко удивлённо поднимаются. — Какого дементора, Уизли? Что-то забыл сказать в прошлый раз? Так говори́. Какие могут быть секреты? — глаза скользят по Грейнджер и Поттеру. — Боишься? — злобно огрызается Рон. Драко холодно усмехается. — Меня этим не проймёшь, Уизли, я не гриффиндорец. Говори, что хотел или… Ты собирался уходить. Рон мнётся у двери еще несколько мгновений, потом его розовое от гнева лицо бледнеет. — В общем, я погорячился. Извини, — выдавливает он и покрывается пятнами. Драко возводит к небу глаза. «Салазар, Гарри! Зачем этот цирк? Он ненавидит меня всей своей предательской душонкой! А мне на это наплевать». — Я говорил, — напоминает Малфой, пристально глядя на Рона. Слова звучат грубо и резко. — Просто! Держись! От меня! Подальше! И ни у кого не будет проблем. Уизли кивает, бросая недобрый взгляд на Гермиону. Джинни косится на Драко и громко хлопает дверью. И Малфой озадаченно хмурится от мелькнувшего в её глазах торжества.

_______________

— И стоило самим тащиться сюда из Мунго ради того, что ты называешь вещами? Нужно было приказать домовикам забрать твою одежду. Ну или просто купить новую с доставкой в Мэнор, — ворчит Малфой и поднимается с пола, когда после аппарации они вваливаются в коридор дома на Гриммо, промахнувшись мимо гостиной. Поправляет рукава рубашки, отряхивает брюки и с любопытством осматривается. Гарри не любит говорить про свой дом. Про особняк Блэков Драко знает от Грейнджер. — Что здесь было? — кивает Малфой на стену, вдоль которой тянутся дыры от стенных скульптур. Гарри морщится. — Блэки считали забавным вывешивать на лестнице головы своих умерших домовиков. Я еле избавился от них. А чтобы убрать портрет, день и ночь орущий гадости, пришлось заменить стену. Но тебе она была бы рада, чистокровный потомок великолепного семейства Блэков. — Это прозвучало, как оскорбление, — усмехается Драко. — Кто — она? — Вальбурга Блэк, мать Сириуса. Кстати, мы с тобой дальние родственники, потому что в прошлом веке одна из Блэков вышла замуж за одного из Поттеров, — рассказывает Гарри, пока они идут по лестнице на третий этаж. Драко выгибает бровь. — Это что-то меняет между нами? — спрашивает он в спину Гарри. — В нашем случает родственное кровосмешение никому не грозит. А вопрос с наследником отложен далеко на потом. Гарри останавливается так резко, что Малфой с размаху стукается об него носом. — Вопрос с наследником? Ты хочешь сказать… — что-то мерзкое и тяжёлое неожиданно просыпается внутри, наполняет тело взрывоопасной силой и забирает власть в свои руки. Гарри широко открывает глаза. Воздуха не хватает, и он дышит ртом, а по мышцам бегут холодные волны непонятного, чужого волшебства. — Ты хочешь сказать… — Я же единственный сын. Ничего особенного, просто брак по расчёту. Это нормально для чистокровных семей. Гарри? — в голосе Малфоя слышится тревога. — Что с тобой? — Брак по расчёту? Нормально? — разворачиваясь, смеётся Гарри, и в смехе проскальзывают жуткие звуки чужого голоса. — Для кого, Драко? — кричит он, и магическая волна вырывается и припечатывает Малфоя к стене, а над его головой вдребезги разлетаются три огромных витражных стекла. В глазах темнеет, и Гарри бессильно падает на ступеньки. Тяжёлые портьеры задёрнуты очень плотно — Гарри сто лет не ночевал дома. «Блядь, что это было? Что с Драко?» Блики волшебного пламени скачут по потолку спальни. Голова гудит, а в остальном — всё нормально. Вот только… — Я восстановил стёкла над входом. Критчер убрал всё остальное, — протяжный голос Малфоя звучит непривычно отстранённо, и у Гарри противно ноет под рёбрами. — Профессор сказал тебе не напрягаться и не нервничать. Как себя чувствуешь? — Хорошо. Вполне. Что это было? — Гарри свешивает с кровати ноги. Ищет носки. — Давно я здесь? Драко сидит в кресле, скрестив на груди руки, и его глаза холоднее льда. — Думаю, это даёт о себе знать твоя вторая сущность, — Малфой наклоняет голову, разглядывая Гарри. — Ты потерял сознание после выброса. Я перенёс тебя сюда минут пятнадцать назад. «Мерлин, я говорил профессору, что это совсем не то, что он думает…» Драко легко поднимается и отходит к окну, словно отрезает невидимым щитом от себя Гарри. И сердцу больно, а босым ногам холодно. Гарри утыкается лицом в его затылок и обхватывает руками за талию. — Прости. Такое впервые. Я не успел… От близости Драко, его запаха, тепла кожи и твёрдых косточек позвоночника Гарри мгновенно заводится. «Годрик, как же я соскучился!» И его твёрдый член упирается в ягодицы Малфоя. — Салазар, ну почему я всегда… — резко разворачиваясь, стонет Драко, приподнимает голову Гарри и нежно касается его губ своими. Переносит их на кровать и вдавливает Гарри своим телом в матрас, забыв про шрамы на груди. Но Гарри даже не морщится. — Поттер, ты — моё проклятие. Моё наваждение. Я безумно хочу тебя! Что ты со мной делаешь, глупый гриффиндорец! — шепчет он в губы Гарри, прежде чем снова поцеловать его, а руки лохматят волосы Гарри и хватают за шею. — Не могу больше, — отрываясь, выдыхает Драко в ухо. И Гарри своим бедром чувствует его нетерпение. — И раз тебе нельзя напрягаться, я сяду на твой член сверху. Медленно, как ты любишь. Но сначала… — рыкает он. — Сначала я засуну свой тебе в рот, потому что мечтал об этом три грёбаных месяца! От его непререкаемого тона скручивает низ живота, и Гарри с предвкушением ёрзает. Малфой редко ведёт в спальне, но секс с властным Драко надолго сносит Гарри голову. Не успев моргнуть, он уже на коленях стоит на полу, голый, между широко расставленных ног Драко. А тот, не торопясь, расстёгивает тонкими пальцами пуговицы на ширинке и наблюдает, как возбуждённо облизывается Гарри. Он доводит Малфоя до экстаза, так медленно скользя губами по напряжённому члену, так нежно обсасывая головку, вызывающе слизывая солёные капли и добираясь влажными пальцами до простаты, что, кончая, Драко кричит и до синяков сжимает обнажённые плечи Гарри. А потом, откинувшись на спинку кровати и закусив губу, Гарри смотрит Драко в глаза и ладонями направляет упругие бёдра. И дрожит, стонет, впиваясь губами и зубами в его губы, одновременно со вторым оргазмом Малфоя. — Отец с детства при любом удобном случае твердил, что моя прямая обязанность — произвести наследника, — неожиданно тихо говорит Драко, и совсем разомлевший Гарри замирает, затаив дыхание. Малфой никогда ничего не рассказывал о себе. Они лежат, обнявшись, под измятым шёлковым покрывалом, и губы Драко щекочут его за ухом. — А на пятом курсе сообщил мне имя невесты. Гарри пытается развернуться, но Малфой крепче прижимает к себе и утыкается носом в затылок. Усмехается. — Кто ж знал, что в мою жизнь впишется невыносимое гриффиндорское чучело! — С пятого курса? — удивляется Гарри. — Никогда бы не подумал! Я до встречи у пруда был уверен, что ты меня ненавидишь. — Я и ненавидел. Ещё как! Убил бы, попадись ты под руку, когда рядом не было всевидящего Дамблдора. Но сначала оттрахал бы как следует, — Драко смеётся и целует Гарри в шею. И по телу ползёт сладкая истома. — А потом… Лорд в поместье, война, Азкабан. Оттуда я ушёл, твёрдо зная, что отец мне больше не указ. Но иногда идеи, впитанные с молоком матери, берут верх. И вызывают вспышки ревности и выбросы магии у того самого гриффиндорского чучела. Не оборачиваясь, Гарри чувствует, что Драко улыбается, и его губы сами растягиваются в улыбке. — Я понял, что влюбился, на шестом курсе, — тихо подхватывает Гарри. — Горькое было открытие, — Драко прячет нос в косточках его позвоночника и на мгновение так прижимает к себе, что у Гарри простреливают шрамы. — После Сектусемпры ночевал в больничной палате, у твоей кровати. Драко хмыкает. — А когда увидел тебя в Азкабане… — Гарри находит руку Малфоя и крепко сжимает его пальцы. — Чуть не разнёс, к Мерлину, полтюрьмы. — И решил продаться в рабство, — голос Драко звучит странно. Гарри снова дёргается, но руки Малфоя держат железной хваткой, и он покоряется. — Она не должна была говорить тебе, — Гарри даже сжимает зубы, так ранит предательство Гермионы. — Но кто же мог предвидеть такую тесную дружбу… — Она и не говорила. Это сказал ты. — Что?! — Гарри удивлённо приподнимает голову. Драко снова тихо смеётся. — Вещалка. У Грейнджер не было выбора. Я не хотел пускать её в поместье. Она знала, что уговоры не помогут, поэтому дала послушать. И знаешь… Рабство — слишком высокая цена даже за такой блестящий секс, — он целует спину Гарри вдоль позвоночника и заканчивает на шее. — Стоит пересмотреть условия сделки. — Для меня это больше, чем секс, — Драко молча дышит в спину, и Гарри просовывает свою ногу между его ног, обхватывает руками его руки. И через пару минут Малфой уже спит. «Видимо, мне придётся умирать каждый раз, когда я захочу услышать его «люблю». Вот только не факт, что услышав это, я смогу вернуться, чтобы ответить». И Гарри закрывает глаза.

_______________

В маленьком семейном кафе в центре Лондона вкусно пахнет шоколадом и ванильными булочками. Их запах разносится на несколько кварталов вокруг, от чего Гарри очень хочется есть. С трудом потянув на себя толстую деревянную дверь, они спускаются по крутым ступенькам, глазами выискивая среди пустых столиков Грейнджер и Нотта. — Мерлин, Гарри, куда вы пропали? В Мунго сказали, что ты выписался четыре часа назад. Я думала, опять что-то случилось! — вскакивая, сердито выговаривает Гермиона, но глаза блестят от удовольствия. Может быть потому, что Тео кладёт ладонь ей на руку и забывает убрать? — Что может случиться с твоим ненаглядным Поттером, когда он со мной? — с вызовом спрашивает Малфой и недовольно сжимает губы. — Не веди себя, как наседка, Гермиона! Мы были на Гриммо, забирали то, что он называет вещами. — Прости, Герм, — примирительно улыбается Гарри. — Мы нечаянно заснули. Брови Нотта взлетают до кромки волос, а губы слегка приоткрываются, когда он переводит взгляд на Малфоя. — Мы все были уверены, что статья в «Пророке» — очередное враньё от Скитер! — вопросительно смотрит Нотт, а Драко на глазах превращается в высокомерного слизеринского засранца. — Потому что такого просто не может быть, но… — Спасибо, Гарри, — язвительно кивает Малфой, и Поттер сконфуженно опускает голову. — Давай подскажу, Тео. Моя личная жизнь вас не касается! Он резко отодвигает стул. — Не думаю, что с тобой согласятся Пэнси с Блейзом, — спокойно возражает Нотт, и его пальцы сжимают пальцы Грейнджер. — И если ты выключишь режим полной задницы, то возможно услышишь, что лично мне плевать, с кем ты спишь. Просто, если бы мы знали это раньше… Малфой! Мы бы и вели себя по-другому. Ау! Мы все на твоей стороне, даже Пэнс! — недоумённо разводит руками Нотт. — Теперь знаете, — отвечает Малфой, усаживаясь рядом с Гарри, и лицо его вновь становится невозмутимым. «Почему с Роном не так? Откуда такая ненависть? Или Герм права, и это просто зависть?» — Похоже, здесь не только Нотт что-то упустил, — тихо замечает Гарри, глядя, как ладонь Тео возвращается на руку Грейнджер. Она поднимает подбородок. — В отличие от вас, мы вместе всего несколько дней. Просто не успела сказать. — Если ты помнишь, — возмущается Гарри, — у нас весь год не было возможности сообщить всем желающим. — Год?! — снова изумляется Тео, а Драко поворачивается к Поттеру и закатывает глаза. — Ты полон сюрпризов, Драко! — Почти год, — стушевавшись, бормочет Гарри под насмешливым взглядом Малфоя. — В октябре будет. — Если вы закончили выяснять, кто, с кем, когда и где, то давайте обсудим то, зачем мы встретились, — ироничный голос Драко приводит наконец всех в деловое настроение. — Тем более, что есть повод. — Крестраж! — стукнув кулаком по столу, произносит потрясённый Гарри. — Я говорил профессору, что это никакой не сгусток чужой магии, но он только отмахнулся. Сказал, все разговоры, что слышались мне в стазисе, это бред воспалённого воображения и перемешивание магических потоков. Но сегодня у меня был выброс… От его интонации Гермиона ставит на блюдце чашку с чаем, а Нотт придвигается поближе. — Что удалось узнать про осколки, Гермиона? — серьёзно спрашивает Малфой. — Нужно хотя бы примерно понимать, с чем мы имеем дело. Пока Гарри восстанавливается, мы будем проводить вместе двадцать четыре часа каждый день, а я хочу остаться в живых. Гермиона удивлённо поднимает брови, а Гарри расстроенно трёт глаза. — Это была не моя магия, Герм, и я её не контролирую, — он потирает кончики пальцев и прячет руки в карманы. Гермиона приоткрывает рот. — Сегодня досталось Драко. То ли он просто был рядом, то ли эта штука решила, что он для неё опасен, но магия вырвалась прямо на него. Может быть, я смогу усмирять её, чувствуя приближение приступа, но сейчас мы этого не знаем. С Риддлом всё было не так. Гермиона морщится. — Я сделала спектромагический анализ осколков крестража, — она говорит тихо и смотрит на Драко. — Примерный возраст — 350-380 годы до нашей эры. Судя по материалу, из которого он был изготовлен, это Древняя Греция. — Времена Герпия Злостного? — удивляется Нотт. — Тогда только он один и был способен на такое… — Да, — кивает Грейнджер, — Времена Архимеда и Аристотеля. Герпий Злостный… — Выдающийся тёмный маг и змееуст, создатель первого крестража, — вполголоса заканчивает Малфой. — Блядь, вот это мы попали! — У кого-нибудь есть с собой магловские деньги? — прерывает он тягостное молчание. — Давайте закажем кофе и хоть что-то пожевать. Мы с Поттером вообще не ели сегодня. Меньше всех озадаченный Гарри выворачивает карманы и высыпает на ладонь кучу монет. — Герпий больше всего известен тем, что изобрёл множество тёмных заклинаний и проклятий, — десять минут спустя, когда официантка приносит кофе и десерты, Гарри внимательно слушает Гермиону, которая выковыривает из кекса кусочки шоколада и отправляет их в рот. — Он вывел первого василиска и нашёл способ создания крестражей, описанный в «Тайнах самого тёмного искусства» Оулом Буллоком, который изучал исследования Злостного. Оттуда брал данные Волдеморт. Истории известно о создании Герпием только одного крестража, но нигде не упоминается, что он был единственным. Работы Герпия Злостного очень хорошо знал Абраксас Малфой, дед Драко, тоже тёмный маг. — Постой, Гермиона, — Малфой ставит на стол свой трайфл. — Мы же можем взять обряд извлечения из «Тайн самого тёмного искусства», вытащить эту дрянь из Поттера и засунуть в обычный предмет. Просто воспроизвести этот шаг создания крестража. — Но где его найти? — прищуривается Тео. — Книга Буллока запрещена и изъята из всех личных библиотек. Причём, задолго до Второй магической. За неё можно получить срок. Или ты хочешь сказать… — Заткнись, Тео, — перебивает его Малфой. — Допивайте. Нам нужно в Мэнор. Профессор прописал выздоравливающему строгий режим, ему пора съесть что-то правильное. Да здравствуют домовые эльфы! — добавляет он, с усмешкой глядя на Грейнджер.

_______________

— Так у тебя и правда есть «Тайны самого тёмного искусства»? — с любопытством переспрашивает Тео, оглядываясь по сторонам, словно надеется увидеть запрещённый экземпляр в гостиной. Малфой многозначительно улыбается. — Прежде чем думать об обряде, надо понять, как нам защититься. Министерство отслеживает всплески тёмной магии по всей Британии, — Гермиона озадачено поджимает губы. — После провала группы им и так достаточно малейшего повода. А тут — создание крестража! Ладно… — она заботливо смотрит на Гарри. — Мне пора в Отдел, будь умницей и не вляпайся больше ни во что хотя бы до вечера. Хорошо, что ты с Драко. Она быстро чмокает Гарри в щёку, подставляет свою под губы Тео и исчезает с тихим хлопком. «Как же всё запутано! Грёбаный крестраж!» Жарко. Глаза Гарри после обеда слипаются, мысли путаются, и холодная ладонь Малфоя ложится на его руку. — Пойду освежусь, — бормочет Гарри, быстро сжимает его пальцы и встаёт… — Всё сложно, Тео, — от интонации Малфоя Гарри замирает на лестнице, не дойдя до высокой арки в гостиную. Телу прохладно, потому что с мокрых волос за во́рот футболки стекают холодные капли. — Он импульсивен настолько, что это взрывает мне мозг! «Подслушивание уже один раз довело меня до беды», — но Гарри не двигается с места, чувствуя, как сразу начитает колоть кончики пальцев. — Малфой, импульсивность Поттера подарила тебе год домашнего ареста и безопасность родителей, — в голосе Нотта слышится недоумение, вызывая в Гарри тёплые отклики. — Мы молились, чтобы не смертная казнь! Пэнси, отсидев от звонка до звонка в Азкабане, рвала и метала, когда узнала про ваш приговор. Не тебе жаловаться. — Я и не жалуюсь, — до Гарри долетает негромкий смешок Драко. — Поверь, мне вполне хватает ума держать недовольство при себе. Так же, как и позволить облегчить свою жизнь, раз уж такая возможность сама идёт в руки. Но ты прекрасно помнишь, как у меня всегда сносило крышу от этой троицы. И, блядь, ничего не изменилось… Гарри не слушает дальше. Внутри словно что-то надрывается, он делает несколько бесшумных шагов назад и аппарирует в спальню.

_______________

«Ложь! Ложь! Ложь! Всё ложь, с самого первого дня! — Конечно, ложь! Он слизеринец, он тёмный маг! Он все шаги просчитывает наперёд. И ложь у него в крови!» — прорывается в голову сквозь ослабленные блоки знакомый шёпот. Гарри мечется по спальне, с размаху зашвыривая в сумку вещи, которые может найти. Колотит так, что пальцы не попадают на замок джинсов. Бросив всё, он с расстёгнутой ширинкой садится на кровать и закрывает лицо руками. «Как можно так искренне лгать? Глядя прямо в глаза? — Можно. Лгать можно и со слезами на глазах». Гарри вспоминает взгляд Драко в палате. И его поцелуй. И прохладные бархатные потоки, которые перетекали в пальцы Гарри. Тихое, далёкое «Люблю!» И отчаянное «Я безумно хочу тебя!» И его детский заразительный смех. И… «Нет! Так не лгут! Иди на хер из моей головы! — Лгут! Ещё как лгут! Ты знаешь. Просто боишься. Боли…» Широко раскинув руки, Гарри спиной падает на кровать, закрывает глаза, расслабляется и восстанавливает барьеры в голове. Голос шепчет тише, тише, а потом исчезает, надёжно укрытый окклюменцией. «Надо просто поговорить. Потом». Гарри делает большой круг палочкой, отправляя всё на свои места. Хватает сумку и чуть не роняет от неожиданной тяжести. «Блядь, совсем забыл про сок Молли!» Достаёт бутыль, вытаскивает пробку и нюхает, прищурившись от удовольствия. Делает несколько больших глотков и ставит около кровати. Постепенно перестаёт колоть пальцы. Он задумчиво берёт со стола обе вещалки, ложится на кровать и открывает зелёную…

_______________

— …Но ты прекрасно помнишь, как у меня всегда сносило крышу от этой троицы. И, блядь, ничего не изменилось... Кроме того, что с пятого курса я знаю — её сносит от него, — Малфой поднимается и шагами меряет расстояние от одного окна до другого. — И чем дальше, тем больше, — он резко останавливается и смотрит на павлинов в парке. — У тебя было такое? Смотришь на человека и знаешь, что если не с ним, то ни с кем. Салазар! Да если не с ним, то просто сдохнешь. И стоит ему отдалиться на пятьсот метров, из тебя будто вынимают душу. И… Нотт встаёт рядом и кладёт руку Малфою на плечо, но тот раздражённо скидывает её. — Малфой, такое состояние обычно называют любовью, — подсказывает Тео. — Вот именно, — уже спокойней соглашается Драко. — Самая ненадёжная штука на свете. Пара десятков бессонных ночей — и слизеринский принц сдался на милость гриффиндорского чучела. Поэтому ответ на вопрос «Как вы?» один — всё сложно. — А я думаю, у вас всё прекрасно, — задумчиво говорит Нотт, провожая глазами белую павлиниху.

_______________

Малфой тихо открывает дверь и бесшумно заходит в полутёмную комнату. Гарри спит поперёк кровати, без футболки, в расстёгнутых джинсах, свернувшись в комок и поджав босые ноги, из-под которых выглядывают две смятые вещалки. Драко долго не сводит с него глаз. Потом скидывает пергамент и накрывает покрывалом голые пятки. Расстёгивает рукава рубашки, поддёргивает брюки и аккуратно, стараясь не разбудить, залезает на кровать. Убирает с глаз влажную прядь волос и прижимается к его губам. И они раскрываются, отвечая на поцелуй.