Можно я с тобой?

Тренажерка всегда дарила Намджуну редкую возможность отдохнуть. Это были те мгновения, когда не нужно было думать о расписании, сборах, репутации, контролировать слова и свой внешний вид.  Даже назойливые строчки, которые роились постоянно в голове, разбегались от мерного счета и глубокого дыхания, когда Наму брал очередной вес или делал серии подходов на снаряды. Блаженная пустота в голове и тишина в мыслях. И так было до недавнего времени, пока его регулярной компанией не стал Чонгук. Он отвлекал. Осязаемыми взглядами, которые бросал, думая, что Намджун не видит. Цепкими, плотными, совсем не детскими, с заливающей радужку темнотой зрачка и закушенным колечком на влажной нижней губе. Намджун иногда намеренно игнорировал эти взгляды, а иногда открыто принимал их и поднимал вопросительно бровь. Но не давил, когда Гук опускал глаза и отрицательно качал головой. Если быть честным до конца, Наму эти взгляды нравились, они льстили, обнимали жаром и кололи мурашками кожу. Их хотелось только себе. Наверное, потому что все еще, выходя на сцену, слыша взрыв голосов и оглушающие раскаты аплодисментов, он думает, что это не ему. А этот взгляд безошибочно Намджуну. И когда тот по-пьяни делится с Юнги и ноет, что это все как-то неправильно, то получает короткий ответ: «Дурак что-ли? Получай удовольствие и не парься». Намджун и сам отвлекается на Гука, рассматривая исподтишка мелкого, который уже давно не мелкий. И не надо думать, что никто не заметил, как Гук вырос во всех смыслах, как построил себя ментально и физически, и не смотреть на него - лишать себя огромного удовольствия. Он, конечно, красуется иногда, берет вес чуть больше, вот как сейчас, навешивая дополнительно блинов на штангу. И Намджун чуточку волнуется, потому что, кажется, это слишком. - Подстраховать? - Спрашивает он, подходя к скамье, на которую укладывается Гук, примеряясь ладонями к грифу штанги. - Давай. - Чонгук смотрит на него снизу вверх темно и коротко, и опять фокусируется на грифе. Намджун становится у головы Чона подставляя ладони для страховки, но не касаясь самого снаряда. Гук делает вдох-выдох,  снимает штангу с упоров и пытается сделать толчок. Грудь застывает камнем, задержав воздух, на блестящей от пота шее отчаянно бьется артерия. Но руки начинают дрожать. «Вес слишком велик» - мелькает в голове Намджуна снова, и он делает шаг вперед. Голова Гука оказывается четко между его ног, и Наму едва успевает подхватить штангу и направить ее в упоры, пока она не раздавила ребра макнэ в щепки. - Блять, мать твою,  - Чон резко садится и матерится от разочарования и обиды на собственную глупость, остервенело растирая магнезию по ладоням. - Эй, - Намджун взволнованно обходит скамью и становится прямо напротив Гука. Довольно близко. И то ли адреналин, то ли яркий мускусно-древесный запах Наму, то ли мелькнувший мгновение назах вид крепких бедер старшего над своим лицом, срывают Гуку башню. Он и так долго терпел. Младший поднимается со скамьи медленно, притираясь тренированным телом к Намджуну и тот чувствует, как Гук зло скручивает в кулаке подол его футболки. Наму ощущает жадный вдох у своих ключиц и щекотное касание кончика носа к уху. Лицо Чонгука оказывается внезапно прямо перед его, и Намджун может рассмотреть каждую родинку и шрам так внимательно и близко, как никогда раньше. А еще он может поймать тот самый взгляд. Тот самый, что только для него. Обращенный к нему одному. И его дыхание замирает, когда Чонгук касается губами его губ. Прижимается просто, зажмурившись, словно ведя внутреннюю борьбу и ожидая толчка. Но Намджун не отталкивает, а наоборот кладет широкую ладонь на коротко стриженный затылок Гука и вжимает в себя сильнее. *** - Это, мелкий, ты когда в другой раз самоубиться решишь, выбирай что-то более стильное. Паркур, например. Звучит круче, чем «Вокалиста БТС раздавило лишним блинчиком». - Язвительно подшучивает Юнги через пару дней над Гуком, собирающим сумку в спортзал.