Неразрывные цепи

      Проход к какому-то офису на относительно неглубоком этаже студии. Слева спуск вниз и закрытая дверь. Лазарет. Дверь намертво заперто, на ней табличка с объявлением о временном закрытии. Если бы кто-то заглянул в закрытую комнату, то увидел бы высокую тёмную фигуру. Фигура повернулась бы во тьме, широко улыбаясь, и протянула бы свою руку. По комнате раздавался бы громкий стук сердца и звук тяжёлого дыхания в перемешку с рычанием, пока вошедший человек стоял бы, парализованный ужасом. Тронула бы ли его эта фигура? Она хочет убить? Или в её искажённом уме только одно слово, вылетающее из груди с каждым стуком взволнованного сердца. Слово, на первый взгляд неподвластное примитивному зверю, но знакомое каждому живому существу: Свобода.

***

      Я раскрыла глаза. Поспать мне особо не удалось. Слишком гнетущим было всё, что меня окружало. Сначала я ждала, когда стихнут голоса пьяных мужчин. Но когда голоса стихли… Тишина была страшнее. Но вот, я проснулась. Времени не знала, но организм подсказывал, что было утро. Ещё не все вылезли из своих кабинок, значит утро не очень раннее. Можно прогуляться по студии, пока есть время. С такой мыслью я вылезла и почувствовала что-то липкое на руке.       Чернильное пятно. Я не знала, откуда оно могло взяться, но в этом здании чернила были повсюду. Мне показалось, что если я открою кран, даже из него польются чернила. Отчасти я была права. Вода была неестественно тёмной, почерневшей. Какие-то примеси в ней точно были. Но выбора не было, пришлось отмываться и умываться здесь.       Я прошла к огромной комнате «Небесные Игрушки», которая поразила меня. Чего стоил один чернилопад перед огромной колонной! Похоже, эта подземная фабрика была построена в те времена, когда студия процветала. Я поднялась по лестнице и заглянула в комнату поскромнее. В ней находились конвееры. В углу, прямо возле конвеера стоял табурет, на котором сидел молодой мужчина и самозабвенно спал, явно не беспокоясь о качестве проезжающих мимо игрушек, за которыми он должен следить. Я тихо подошла к нему и осторожно коснулась его плеча. Мужчина дёрнулся и сразу открыл глаза. Не сооброжая, что происходит, он быстро сказал с сильным ирландским акцентом: — Я не сплю, Мистер Дрю! Не бейте!       Я прыснула, а его взгляд медленно сфокусировался на мне. — Оу, извини… — И вы простите, не хотела вас напугать и… отвлекать от работы. Скажите, отсюда можно пройти к большому лифту, едущему на уровень S? — Уровень S? — переспросил мужчина, будто не услышал. Похоже, ещё не полностью проснулся. Через несколько секунд он ответил: — А, ну те вон туда, потом налево, пройдёшь до развилки. Там не важно куда идти. Потом ещё через пару коридоров и складов, не заблудишься, путь один. Там будет дверь с двумя рычагами, молись чтобы она была открыта. Там уже и лифт увидишь. И передашь мистеру Коэну, что если он не начнёт платить зарплаты, то мы возьмём штурмом его офис и спустим его с небес на землю. — Спасибо, передам, — ответила я, растерявшись, и пошла туда, куда мне указал работник. Он что-то ответил и всё-таки повернулся к игрушкам. Пока я шла, думала над словами мужчины. Сначала я подумала, что он пошутил. Интонация была несерьёзной. Но ведь и предыдущие слова он так говорил. Это просто манера речи…       Я вызвала лифт. Тросы были видны, значит он был глубже, чем я. Лифт я ждала очень долго, и очень долго ехала вниз. Я думала о прошлом дне и осознала, как сильно студия экономит в последние годы. Земляные полы, стены и потолки. Слабое освещение, которого хватает ровно на столько, чтобы не стоял мрак. Мало вентиляции, проложенные на виду трубы, под которыми натекли целые миниатюрные озёра из-за протечек. Я думала, что устроясь на работу в студию, что подарила мне счастливое детство, я тоже буду счастлива. Но здесь не было счастья. Это был дом скорби, возведённый над и под скорбной землёй. Мне хотелось уйти отсюда и никогда не возвращаться, но я не могла. Те, кому я была должна, те кто хотели забрать у меня квартиру… Все они готовы меня разорвать, стоит мне переступить порог. А мой брат, которого я никогда не увижу, если не буду работать… Всё, на что я могла надеяться — учиться художеству и перевестись наверх, где у меня будет шанс видеть солнечный свет.       Конечно, тогда у меня не было настолько плохих мыслей… Только потом я поняла глубину порочности этого места, этих людей. В них была лишь гниль. Во всём, что меня окружало. Даже этот Коэн, который пренебрегал мной только из-за того, что я была бедной.       У лифта меня поджидал другой мужчина. Он был добродушным, морщинистым, опрятным и темноволым, с резкими чертами лица. У него были большие уши и кустистые брови. Он обратился ко мне таким же добродушным голосом: — Здравствуйте! Девушка, вы к кому-то идёте? — Здравствуйте! Иду к Гранту Коэну, — ответила я. Мужчина нахмурился, а его лицо вдруг стало печальным, почти скорбным. — Ох, старина Грант… Он был таким… хорошим, когда не думал о деньгах… — он как будто был готов расплакаться. Я стояла в ступоре. — Что с ним случилось? — Он… Он… Он только вышел на улицу, как вдруг… — мужчина сделал драматическую паузу и посмотрел на меня грустными глазами, но уголки его губ дёргались. Он закончил, еле сдерживая смех: — Рассыпался в прах от солнечного света, что попал на его кожу впервые за долгие недели. Ха-ха-ха-ха!       Я искренне засмеялась. Этот мужчина показался мне лучиком света в страшном подземелье. Он представился Норманом и пошёл к лифту, а я направилась к Коэну. Войдя в офис, услышала, что опоздала. Я передала ему слова игрушечника, но Грант лишь что-то проворчал и сказал мне садиться. Я послушалась и взяла бумаги, что уже лежали за моим столом. Взяла перо и начала считать. Когда я высчитывала, откуда взять деньги на поддержание того, что было подписано как «Секретно» и пожирало космические объёмы чернил и электричества, Грант сказал: — Раньше здесь не было ни одной женщины. Но когда Америка начала воевать, студии пришлось начать нанимать всех подряд.       Я постаралась не злиться, и просто спросила: — Вы работаете здесь давно? — Годы. Раньше мой офис был на уровне 9, так что я был здесь, когда мистер Дрю решил прокопать насквозь Землю.       Коэн старался пошутить, но я видела, что он был чем-то очень сильно обеспокоен. Я заметила это и при нашей первой встрече, но сейчас всё было хуже. Грант почти со мной не разговаривал, только что-то писал и периодически смотрел на письмо, что лежало возле него. Когда Коэн вышел из офиса в уборную, я прочитала это письмо. Я знала, что это неправильно, но также знала, что получу ответы. Может, тогда я и начала уподобляться этим людям… «Кому: Джоуи Дрю, администрация. От кого: Алан Грей, здание GENT.       Мистер Дрю, я лично ознакомился с отчётами, присланными Вашим бухгалтером, и обнаружил несоответствия. Очевидно, мистер Коэн подделал цифры, чтобы убедить меня в том, что студия всё ещё приносит прибыль. Надеюсь, что этот грязный мошенник не действовал по Вашей указке. Тем не менее, хочу предупредить. И это будет моё последнее предупреждение. Если до истечения срока нашего последнего контракта наше партнёрство не начнёт приносить прибыль, а последний проект не покажет результатов, мы заберём всё, что прописано в договоре. Также прошу Вас перестать ограничивать пребывание Томаса Коннора рядом с последним проектом, и убрать имя Уолли Фрэнкса из всех документов, чертежей, и так далее. Хорошего дня.»       Под этим письмом было ещё одно. Оно сильно отличалось от предыдущего. Здесь не было делового стиля, а рука пишущего дрожала: «Кому: Грант Коэн, бухгалтерия. От кого: Джоуи Дрю, администрация.       Грант, он не шутит! Он нас всех закопает! Сначала меня, а потом и до тебя доберётся! Но не паникуй. Парк откроется совсем скоро, но мне придётся уволить Бертрума. «Проект» также скоро будет закончен. Студия не закроется, я этого не допущу! Я написал одному другу, надеюсь, он одолжит мне сумму… До тех пор не плати никому зарплату! В случае бунта запри дверь и уходи через вентиляцию. В общем, продержись ещё несколько месяцев и всё будет хорошо. Алисия тебе поможет. Мечты сбудутся, ты ведь помнишь? Это самое главное.»       Я положила письма, как они лежали, и обратила внимание на записи Гранта. Они были хаотичными, странными. Мне стало жутко от одного взгляда на них.       Что ещё происходит в этом месте? Как же сюрреалистично выглядят эти персонажи, что улыбаются со всех стен! Бенди, Борис, Алиса, Чарли, Барли, Эдгар… Неужели вы были рождены здесь?       Часы в виде дьяволёнка улыбались мне со стены, а я смотрела на них с ужасом.       Куда, чёрт возьми, я попала?