Поёт ПетерБург!

К наступлению понедельника Дубин был совершенно измотан. Последние пару дней он почти всё своё время потратил на подготовку к этому проклятому собеседованию, и теперь его даже немного тошнило при одном только виде кисти. К тому же и сами пробы прошли совсем не так, как планировалось, закончились очень быстро, а картины в итоге не приняли. Что ж, теперь он был выжат как физически, так и морально. Закатное солнце раздражающе ярко светило в боковое стекло, заставляя блондина щуриться. По пути домой Дима думал о своих дальнейших действиях и местах, куда своё портфолио он ещё не рассылал, как вдруг за следующим поворотом он проехал тот самый старый кинотеатр, оглянулся и даже немного притормозил, вспомнив, что за встреча, а тем более с кем, его ждала этим вечером. Автомобиль вновь набрал скорость, а сам Дубин не сразу заметил, как невольно начал слабо улыбаться. Может, всё действительно не так уж и плохо?... Оказавшись в своей комнате, художник мало того, что около получаса перебирал гардероб, трепетно подбирая одёжку, так он ещё и впервые подловил себя на том, что по несколько минут смотрелся в зеркало, будто оценивая наряд! Самому, вроде, смешно от неожиданного волнения, а поделать ничего не может. И всё же Дима едва не отпрыгнул в сторону, когда дверь без стука распахнулась. Ну конечно, Игорь по-другому заходить не умел. — Дим, тут Лилька пришла, — проконстатировал тот, лениво налегая на дверной косяк. Дубин слегка опешил, вскоре заметив выглядывающую из-за спины Игоря брюнетку. — Дима, приве-ет! Они уже ждут снизу, ты чего так долго? — резво начала девушка, а Игорь, заметив выражение лица друга, решил, что лучшим действием сейчас будет по-тихому отсюда ретироваться. Ещё несколько мгновений Дима в замешательстве смотрел на неё, выискивая в памяти потерянный кусочек, и наконец вспомнил: — Чёрт... Это сегодня? Точно, я... — говорил он растерянно и будто бы разочарованно. Сам ещё не понимал, что конкретно его разочаровало: то, что он совершенно забыл про встречу с Лилей или то, что на другую свою встречу он явно не успеет... Девушка удивлённо улыбнулась, услышав нотки стыда в его голосе, и сразу подошла к нему: — Ты всё-таки забыл? — она обхватила Диму за талию и заглянула ему в лицо. Слова звучали мягко и совершенно беззлобно. — Тут просто всё сразу навалилось, эти галереи, документы... Вообще за временем не слежу... Я сейчас переоденусь. Извини, — на лице появилась виноватая улыбка. Лиля хихикнула, увидев её, приподнялась на носочках и игриво поцеловала его в щёку, а затем отстранилась и кивнула: — Вот-вот, другое дело. Буду ждать тебя внизу! — и, бросив ему ласковый взгляд на недолгое прощанье, она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Дима выдохнул, слушая, как удаляются её шаги по коридору. Ещё несколько секунд он стоял на месте, держа руки на бёдрах, затем с лёгким вздохом отошёл от шкафа, плюхнулся на край кровати и просто сидел, сидел, уставившись в пол... Потом посмотрел на часы. Почти девять часов вечера... Просидел он так ещё несколько минут, ощущая, как вот-вот разорвётся пополам. Знал, что нужно поступить разумно и пойти со своей девушкой, как обещал, тем более раз уж он и так умудрился забыть об этой встрече, поступить как нормальный взрослый человек... А с другой стороны... Господи, с другой стороны он всё ещё чувствовал эту дурацкую и непонятную, но до странности приятную связь с музыкантом, и как же сильно ему хотелось увидеть его снова... Но рационально ли это было бы?

***

Август был одет с иголочки: даже свой лучший костюм, который он не трогал чуть ли не с зимы, не пожалел для такой встречи. А теперь лишь терпеливо ждал у входа в кинотеатр, напряжённо теребил билеты в руках и гонял тротуарную пыль под подошвой. Естественно, ожидал, что тот не придёт, не было никаких гарантий в обратном. Но так надеялся. Дубин же в это время сидел в кафешке, кротко слушая разговор Лили с их общими друзьями. Сам почему-то вёл себя тихо, отстранённо, будто всё время о чём-то думал. В основном его грызла неприятная мысль о том, что он прямо сейчас манежит одного человека, который его уже точно обождался, причём не так уж и далеко отсюда. Всё теребил алюминиевую вилку, пытаясь остудить голову и сосредоточиться на разговорах, может, где-то кивнуть или посмеяться. Но то ли люди были не те, то ли время... Хотелось сбежать. Когда блондин не показался ни через десять, ни через двадцать минут после начала сеанса, Август лишь разочарованно взмахнул руками, в ответ ловя сострадающий взгляд билетёрши, и наконец вошёл в здание, один. Тем временем Дима продолжал сидеть за столиком, только теперь он, казалось, потерял всякое желание находиться здесь и даже не заметил, в какой именно момент всерьёз начал придумывать какой-нибудь адекватный предлог, чтобы уйти. Пока он отвлёкся от разговора, выпав из реальности, он вдруг услышал звуки... пианино. Действительно, в кафе играла музыка из скромных динамиков у потолка, какая-то незатейливая фоновая мелодия, но его мысли каким-то изломанным путём ушли обратно к Августу. А ещё к их первой встрече, к его... Нет, к их мелодии, из-за которой он решил зайти в ресторан, и которая навсегда, навсегда засядет в его памяти, она уже давно пустила там корни. Как и всё, что было связано с Августом: его мечты и рассказы, откровения, жесты и голос, манера общения, всё-всё-всё вросло куда-то очень глубоко на подкорку, и ведь уже не избавиться. Отрешённость сменилась волной адреналина, когда на мгновение он представил, что сейчас оттуда звучит эта самая мелодия, его, их. Та самая, которую он услышал тогда поздно зимой, в спальном районе, в неизвестном ресторане. Та чистая импровизация, связавшая две жизни, будто звучала наяву... Но наяву он был не там, и не тогда, и не с теми. Дима больше не мог усидеть на месте, и даже не осознал, как плавно встал из-за стола, взволнованно окидывая взглядом друзей и... И девушку. — Я... Извините, — не дожидаясь ответа, художник торопливо зашагал к выходу, вскоре переходя на бег. Да, Дима буквально выбежал из заведения и продолжал бежать по улице, минуя один фонарь за другим вдоль дороги, следуя сквозь их редкие купола света. Маршрут к кинотеатру он знал наизусть и никак не мог остановить себя в этот момент, так же, как и не мог подавить свою улыбку. Чувство такое… покалывающе-предвкушающее. Смешалось и волнение, потому что совершал он что-то из ряда вон выходящее, нехарактерное для него, и в то же время чувство вины из-за того, что пытался за двумя зайцами погнаться и теперь желает не упустить только одного, конкретного. Хоть бы успеть, хоть бы встретить... Путь занял несколько минут бега с перерывами на быстрый шаг, прежде чем блондин оказался у здания кинотеатра. Казалось, даже если бы попытался, не смог бы остановить себя в то мгновение. Будто бы это и было предрешено, он только поздно опомнился. С некоторым волнением он толкнул дверь и вскоре оказался в зале, сразу же направляясь к экрану, чтобы осмотреть зал, а не блуждать меж рядов в потёмках. Луч кинопрожектора ударил в глаза, заставляя поначалу немного сощуриться. Была тихая надежда, что первым его заметит Август, если он вообще остался на сеанс. Но он остался. Сидел музыкант где-то в середине зала, но вместо того, чтобы сосредоточиться на фильме, он обратил всё своё внимание на светлую макушку, стоящую прямо у экрана в ярком свете кинопрожектора, и тут же поднялся со своего места, невольно улыбнувшись. Заметил. Наконец и Дима увидел его, а когда их взгляды пересеклись, на его лице тоже расцвела лёгкая, немного взволнованная улыбка. Нежная музыка из фильма создавала почти кинематографичного уровня трогательную сцену, но только между ними, прямо здесь, в этом зале. Кольнуло какое-то странное ощущение в груди, и Дубин стал приближаться к брюнету, медленно двигаясь вдоль рядов кресел, а затем, преодолев ещё несколько шагов, сел рядом с ним. Он постарался оставить между ними больше свободного пространства и сразу смущённо обратил взгляд на собеседника: — Прости, я немного опоздал... Август лишь мягко усмехнулся, явно довольный тем, что тот всё-таки пришёл, а затем покачал головой и, слегка наклонившись, тихо ответил: — Неважно... — улыбка никак не исчезала с лица. Несколько секунд он молчал, не разрывая зрительного контакта, а затем, будто вспомнив, что они всё-таки в кинотеатре, снова посмотрел на экран, на котором уже разыгрывалась новая сцена, и тихо пробормотал: — Ещё не смотрел этот фильм? А Дубин и сам словно забыл, что вообще-то пришёл на киносеанс, и следом перевёл взгляд на экран. Какое-то время он даже не мог сосредоточиться, отвлекаясь на присутствие человека, сидящего рядом с ним, а затем покачал головой и сбито прошептал с немного застенчивой улыбкой: — Нет... Нет, не смотрел ни одной минуты... Август тихонько посмеялся, услышав это, и вновь замолчал, внимательно наблюдая за происходящим на экране. Действие происходило вокруг обсерватории. Лето, солнечный день, машина, напряжённый саундтрек, а затем снова здание обсерватории, монолог про звёзды и вселенную, необъятность этой вселенной...

"...Необъятность этой вселенной... За много дней до гибели нашей планеты люди будут смотреть в ночное небо и замечать звезду, сияющую всё ярче, ярче и ярче..."

Брюнет, сам того не осознавая, бросил косой взгляд в сторону Димы. Он смотрел недолго, но успел заметить его пальцы — он легонько постукивал ими по колену, будто вслушивался, или задумывался, или переживал... Август чуть сдвинулся, почти касаясь своими пальцами ткани чужих брюк. По позвоночнику пробежала странная дрожь, когда он почувствовал это лёгкое, едва ощутимое соприкосновение... Молчал, но и руку обратно не убирал, почти чувствуя, словно делает что-то запретное. Сделал более глубокий, неровный вдох и, всё ещё молча глядя на свою руку, медленно, очень аккуратно передвинул пальцы вперёд.

"...и как только она приблизится к нам..."

И вот он почувствовал — это прикосновение — и на секунду затаил дыхание. Боялся, что блондин, возможно, отпрянет от него, уберёт руку с колена, но этого не произошло. Чужие пальцы, наоборот, медленно и осторожно заскользили навстречу, соприкасаясь костяшками. В этот момент взгляд голубых глаз тоже покинул экран и тихо, почти опасливо опустился на их теперь соприкасающиеся руки. Он молчал.

"...Как только звезда приблизится, погода изменится..."

И Август молчал, медленно раздвигая свои пальцы и переплетая их кончиками с Димиными. Художник дышал тихо, сбито, опустив глаза на их руки, будто готовясь к следующему шагу. А брюнет и не мог долго тянуть — аккуратно провёл ладонью вперёд, теперь уже смело, полностью переплетая их пальцы. Дыхание совсем притихло.

"...Залежи снега на северном и южном полюсах начнут таять и распадаться, и моря станут тёплыми..."

У него самого кожа холодная, а у Димы — тёплая... Было волнительно, но приятно, и он слегка сильнее сжал чужие пальцы между своими. Дубин же, пусть и немного нерешительно, сжал его пальцы в ответ. От этих мягких, но крепких прикосновений по спине пробегали мурашки. Август поднял взгляд на лицо художника, изучая его опущенные глаза и слегка приоткрытые губы. А блондин, ёрзнув на своём месте, медленно взглянул на него в ответ, создавая новый, но будто совершенно отличный от всех их прошлых зрительный контакт.

"...Выжившие взглянут на небо и застынут в изумлении..."

Все звуки вокруг — саундтрек фильма, реплика героя, тихая болтовня других людей в зале — внезапно отошли на второй план. Остались только Август, Дима, их тихое дыхание и крепко переплетённые руки. Взгляды застыли на какое-то время, изучая друг друга в слабом свете киноэкрана. Оба молчали. Брюнет слегка склонился вбок на своём сиденье, испустив тихий, но слышимо неровный выдох, и заметил, как Дима при этом тихом звуке тоже немного наклонился навстречу, не разрывая их зрительную связь. Музыкант же, чуть ли не задержав дыхание, несколько секунд просто продолжал изучать лицо, его выражение, и в то же время, почти непроизвольно, он медленно подался вперёд, совсем немного, словно ожидая ответного действия. И он дождался, когда Дубин, следя за каждым его движением, вдруг приподнял подбородок вверх, словно в немом разрешении. Мерно, нерешительно, они почти одновременно потянулись друг к другу навстречу, уже соприкоснувшись кончиками носов...

"...ибо звёзды всё ещё будут там- м- м-"

...как вдруг кадр фильма шумно зажевало, вместе с картинкой искажая звук, и почти тут же он потух, расползаясь расплавленным пятном внутри прожектора и оставляя за собой пустой белый экран. Очевидно, в их зале, именно на их сеансе, только что сгорела киноплёнка. В помещении зажгли основной свет. Август тут же в недоумении повернул голову, покосившись на экран, а потом и на зрителей вокруг. Кто-то ворчал, кто-то смеялся и удивлялся, а некоторые уже уходили, но они вдвоём сидели на своих местах, явно застигнутые врасплох произошедшим. Или происходящим ещё пару секунд назад... Дима посмотрел на брюнета, увидел на его лице ту же растерянность и вдруг тихо рассмеялся, тоже оглядывая зал и покидающих его людей. Август немного натянуто, почти разочарованно улыбнулся в ответ, в то же время плавно разъединяя пальцы и убирая руку обратно себе на колено. Неловкое молчание длилось недолго. Ещё несколько мгновений Дубин что-то быстро обдумывал, глядя на потушенный экран, прежде чем вновь посмотреть на собеседника и загадочно прошептать: — Знаешь... Есть одна идея.

***

Так как за рулём в этот раз был Август, Диме оставалось только скоординировать их маршрут. Он пролегал аж загород, и примерно через три четверти часа они остановились на входе... в большую обсерваторию. Музыкант удивленно огляделся по сторонам, вышел из машины и рассмотрел здание перед ними. Почти как в фильме: большая, красивая... но по графику уже наверняка закрытая. Дима улыбнулся, выходя из машины следом, и закрыл дверь, теперь уже повернувшись лицом к брюнету. Он кивнул в сторону строения и сказал более уверенным, чем раньше, но в то же время каким-то взволнованным тоном: — Пойдём, — уголки его губ слегка дрогнули на этом слове. Август всё ещё был немного озадачен тем, что задумал Дубин, но теперь он лишь молча следовал за ним, пока они приближались к входу... Как вдруг блондин сдал в сторону и вскоре подошёл к, судя по всему, запасному входу, быстро поднимаясь по ступенькам. Пианист оторопел и бросил тихо, но слышимо озадаченно: — Что мы делаем... Художник хитро усмехнулся, но ничего не ответил, лишь оглянулся на мужчину, подзывая за собой. Они шли по ступенькам ещё несколько секунд, пока не остановились перед дверью с лестничного пролёта в один из коридоров, которая, после несильного толчка, спокойно открылась перед ними. Блондин смело пошёл вперёд, а за ним следом и Август. Он просто не мог долго молчать, и потому осторожно спросил, озираясь по сторонам: — Ты уверен, что нам... разрешено здесь находиться? Он же в это время закрыт... Дима ещё раз оглянулся и ответил слегка дразнящим тоном, с каким-то озорным блеском в глазах: — Не для нас. Ответ заставил только удивлённо хмыкнуть. Было заметно, что художник снова в прекрасном расположении духа, и это словно оказалось в какой-то степени заразительно. Август уже достаточно хорошо знал его и понимал, что тот не станет делать настоящих глупостей, поэтому решил пока что без лишних вопросов идти рядом с ним. Коридоры освещал разреженный свет постоянных ламп, благодаря которому можно было рассмотреть музейные фрески на потолке или экспонаты, периодически мелькавшие вдоль стен. В такой компании, в таком месте... это всё больше походило на свидание. Впрочем, подобная мысль вовсе не смущала: было от неё как-то даже... комфортно, что ли? Некоторое время они молча изучали здание и коридоры, периодически обмениваясь заинтересованными взглядами и мягкими полуулыбками. Брюнет то и дело наблюдал за Димой, замечая, как его пальцы иногда касаются стен, дверей или перил... Да и в целом двигался он как-то уверенно, словно бывал здесь уже не один раз. Август резко вернулся в реальность, осознав, что они внезапно остановились перед закрытой дверью в очередном тускло освещенном коридоре. Дубин повернул ручку, и дверь бесшумно открылась. Внутри их встретило просторное помещение с куполом вместо потолка и несколькими рядами кресел, которые кругами расходились от устройства в середине зала — это был планетарий — такой прибор, позволяющий проецировать на "куполообразный экран" изображения космоса, различных небесных тел, и даже показывать их в движении. Глаза Августа распахнулись шире, когда он вошёл туда вслед за Димой, озирая круги кресел и длинный проектор в центре зала, а затем посмотрел на блондина чуть ли не восхищённо. А тот лишь улыбнулся больше прежнего, бросил на него какой-то характерный, знающий взгляд и пошёл вперёд, пока не оказался прямо у рукоятки планетария. Музыкант молча наблюдал за тем, как он наклонился и аккуратно дожал её вниз. Где-то внутри механизм издал слабое кряхтение, словно оживая... В комнате стало ещё темнее, а прибор, медленно закрутившись, пустил рассеянный луч на купол, чтобы вскоре над их головами появилось изображение ясного ночного неба, усеянного бесчисленными скоплениями звёзд и разных цветов туманностями... На несколько секунд Август почти потерял дар речи. Естественно, он и раньше бывал в планетариях, но сейчас... Сейчас происходило что-то совершенно иное. Возможно, дело было в тишине и полном отсутствии людей, в том, что уже поздно, что планетарий в это время закрыт и что они здесь совершенно одни... Он тихо выдохнул, не отрывая глаз от купола над головой и зачарованно разглядывая видимые проекции. Всё шевелилось, вращалось, медленно-медленно так, совершенно завораживающе... Это был полный восторг. Послышались тихие шаги — Дима остановился рядом с ним, не менее внимательно рассматривая мерцающие звёзды. — Красиво, да? — тихо, почти шёпотом, спросил он. Брюнет, не отрывая глаз от потолка, слабо кивнул, а затем повернулся лицом к нему и восхищённо улыбнулся: — Прекрасно... Дубин же скромно отразил его улыбку, а потом вдруг протянул руку и осторожно потянул того за рукав: — А ты... когда-нибудь вальсировал под "звёздным небом"? Август удивлённо хмыкнул, переваривая неожиданный вопрос, и опустил глаза на Диму. Осознавая, к чему тот ведёт, он лишь мягко покачал головой: — Нет, не думаю... — однако прежде чем он успел ещё хоть что-то сказать, блондин, тихо выдохнув, шагнул ближе и добавил чуть более уверенным голосом, протягивая руку: — ...А хочешь попробовать? Сердце сильнее заколотило в лёгкие, мешая ровно вздохнуть. Ответа не требовалось, да и никто в нём не нуждался. Рука Августа скользнула на подставленную ладонь, и Дубин тут же обхватил её пальцами. Он удовлетворенно улыбнулся, потянув брюнета за собой, а он лишь тихо вздохнул, делая шаг навстречу. Казалось, что никогда прежде он не чувствовал себя так близко к другому человеку именно эмоционально. Дима тихо напевал мелодию себе под нос, чтобы держать определённый темп и не сбиваться, а музыкант внимательно вслушивался. Проекция ночного неба над ними будто опускалась, окутывая с головой, когда они скромно раскачивались в собственном ритме, и с каждым мгновением их шаги становились всё более плавными и грациозными, более уверенными. Другая рука Димы упала Августу на плечо, а тот положил свою на его талию, притягивая мужчину чуть ближе. Дыхание стало ровнее, и через некоторое время он поднял взгляд от их шагов и наконец посмотрел на блондина. Пианист терялся в глубине голубизне глаз напротив, от того, как завораживающе в них отражался разреженный свет проектора, звёздочки и туманности... Тот же смотрел прямо на него, с нежной-нежной улыбкой на губах, по-прежнему аккуратно прижимая его к себе. Август слабо улыбнулся в ответ, когда Дима начал понемногу менять темп вальса, и они продолжили танцевать под эдаким "звёздным небом", проплывающим над их головами. Август неожиданно притянул художника ещё ближе, закрывая то небольшое пространство, которое оставалось между ними, и тот оступился, едва не потеряв равновесие, но тут же оказался подхвачен брюнетом, который теперь мягко, но крепко удерживал его рядом. Дубин оказался в нескольких сантиметрах от лица Августа... Когда он поднял свой взгляд, он сразу заметил, что мужчина явно запыхался: грудь регулярно и довольно часто вздымалась и опускалась, лицо слегка подрумянилось, а распахнутые глаза внимательно, почти жадно смотрели на него. На секунду Дима опустил взгляд на чужие губы, а затем снова посмотрел ему в глаза, нервно сглотнув. Август прикрыл тёмные глаза и медленно, осторожно наклонил голову чуть ниже, уперевшись своим лбом в чужой, и почувствовал, как мягкие волосы прижимаются к его собственным, ощущал, как дыхание становится таким же частым, неровным. Дубин же тихо выдохнул, прикрывая глаза следом, и крепко обнял брюнета. Некоторое время они стояли прямо так, прижавшись друг к другу. Вся смелость будто исчезла разом, но и совсем робеть ни за что бы ни стал ни один, ни другой. Просто к музыканту это пришло раньше: он слегка наклонил голову в сторону и, после секундного колебания и нервного выдоха, наклонился вперёд. Носы едва соприкоснулись, и Дима почувствовал тёплый воздух на своих губах. Мгновение — все звёзды поблекли. Ещё мгновение — и взорвались сверхновыми. Оба не осознавали до этого момента, насколько же поцелуй был долгожданным, и будто всё ещё не хватало. Было нежно и осторожно, было приятно, и Август ощутил, как руки слегка задрожали на чужой спине от нахлынувшего волнения, а затем осторожно притянул того ещё ближе, словно убеждая себя, что всё это происходит наяву, что всё это, чёрт возьми, реально. Дима почувствовал, как брюнет слегка налегает ему навстречу, и охотно позволил прижаться к себе сильнее. Казалось, вот-вот и воздух вокруг них наверняка начнёт плавиться... ...Но с каждой секундой оба всё больше понимали, что всё это так правильно. И насколько это правильно. Фактически идеально. Самое идеальное начало чего-то большего.