Романтики с большой дороги

      Фурина чихнула. По величественному читальному залу пронеслось несколько зловещее эхо. Нахида осуждающе на неё посмотрела.       — Влажная уборка? — возмутилась Фурина в ответ, уперев одну руку в бок — в другой она держала талмуд старше себя и Нахиды, с которого только что сдула плотный слой пыли.       — Думала о ней, — призналась Нахида, приподняв себя с помощью дендро, чтобы посмотреть, с какой полки Фурина сняла эту величественную древность. — Но тут столько старых книг, я боюсь, они просто не выдержат малейшего изменения влажности.       Поскольку поиск по внутренней системе Академии ничего не дал, они разумно предположили, что Моракс — древнейший из богов — ссылался на какой-то совсем старый источник, который не успел попасть в оцифрованный каталог библиотеки. Нахида провела Фурину сквозь целую паутину коридоров, лифтов, мостиков, настоящих садов, в которых предавались рассуждениям учёные, этажей и ярусов, и в итоге они оказались в одном из внутренних помещений, которые принадлежали Лорду Кусанали. Академики сюда попадали редко, и чаще всего это были мудрецы, по исключительно особым делам.       Собственно, по этой же причине книги или их копии до сих пор существовали только внутри этого зала.       Физически, по крайней мере.       — Я посмотрю в Древе. Моракс — тоже житель Тейвата. Если он рассказывал тебе историю, написанную или произошедшую в этом мире, она найдёт своё воплощение в памяти Ирминсуля.       Наученная родиной — просто в меньших масштабах, — Фурина приблизительно представляла, что Нахида собирается делать, но от масштабов предстоящих ей поисков у неё шла кругом голова. От предложения поискать вместе она вежливо отказалась — общаться с одной Нахидой было просто, она не давила, не испытывала десять эмоций одновременно, а ещё они обе старались друг друга даже случайно никак не обидеть, поэтому относились к чужому сознанию одинаково бережно. Выдержать вес Знания, которое вмещал в себе целый мир, Фурина точно не сможет.       Поэтому она, по старинке, осталась аккуратно перебирать книги.       — А как ты думаешь, — спросила Нахида, встав в центр какого-то мудрёного узора в центре комнаты, который вполне мог оказаться каким-то механизмом, и положив ладони на невысокие белые перилла, — от чего им будет хуже: от воды или от ветра?       — Ты хочешь здесь проветрить?       — Нет. Предположим, я попрошу человека с анемо аккуратно пройтись по полкам ветерком и просто вынести пыль.       Фурина задумалась. Звучало опасно, если только Нахида не собиралась использовать полномочия архонта и просить об этом лично Барбатоса.       — В теории можно. Но это должна быть филигранная работа с анемо. Без права на ошибку.       Вздохнув, Нахида покачала головой:       — Тогда ещё лет двадцать точно придётся пострадать.       Она закрыла глаза, и оказалась заключена в полупрозрачный зелёный кокон, по которому бегали белые огоньки, — Фурина остаточным знанием, оставшимся в голове после их мысленного разговора, поняла, что это хранилища информации. Увы, понимания как именно целые годы книжной истории Тейвата могли существовать в крохотной белой искорке, Нахида ей не оставила. Может, для неё это было, напротив, чересчур очевидным.       Кошка бродила где-то по верхним ярусам, то и дело напоминая о себе протяжным мяуканием. Фурина шла по низу, открывая всё, что было написано хоть какой-то из знакомых ей версий иероглифики, принятой в Лиюэ, но что-то — может, слепая интуиция, может, развившееся за пятьсот лет жизни понимание этой самой жизни, — ей подсказывало, что ни она, ни Нахида ничего не найдут.       Вздохнув, она оставила библиотеку в покое, чтобы лишний раз не тревожить ни манускрипты, ни свою аллергию, и подошла к огромной карте, растянутой на одной из стен зала. Когда-то, возможно, когда была активна Акаша, карта могла выглядеть гораздо живее: нарисованные на ней города, дороги, деревеньки и даже крохотные лесные тропинки оживали и наполнялись зелёными огоньками, когда по ним шли носители терминалов, что позволяло архонту всегда видеть, как пестрят жизнью её земли. Фурина бы неизбежно сошла с ума, существуй такая карта в Фонтейне, и стала жертвой собственной паранойи гораздо раньше.       Она нашла взглядом Гавань Лиюэ. Погладила давно разломанную печать на одном из писем, которое дала посмотреть Нахиде, чтобы та хоть примерно представляла, какой сюжет ей искать. Вздохнула:       — Надеюсь, вы не будете возражать против моего визита. Это очень важно. Уже не только для меня одной.       Но Моракс не властвовал над разумами людей. Он властвовал над торговлей и контрактами, а до этого — над самой войной. Ответа Фурина не получила.       — Жаль, что мы с вами не встретились так, как сейчас с Нахидой, — продолжила она зачем-то, словно мёртвый дракон мог услышать её откуда-нибудь с вершин Селестии, если в этой Селестии вообще существовало что-то, похожее на осмысленную жизнь. — Я бы рассказала вам про постановку, которую мы с ребятами здесь поставили. Первая, для которой я что-то сделала. В смысле, прямо руками. Правда, это совсем по-другому ощущается, чем просто давать постановщикам советы по сценарию. Дистанция другая.       Ответа не было. Читальный зал пустовал. Фурина поспешно спрятала письмо в тубус, пока она его не порвала своей очаровательной манерой сжимать руки в кулаки, когда нервничала, и огляделась в поисках Кошки. Та вежливо, явно не желая нарушать её одностороннюю беседу, сидела на одном из столиков. Но сидела с намёком, выжидающе.       — Ты что-то нашла? — удивилась Фурина, подойдя к ней.       Вместо ответа Кошка лениво повалилась на бочок рядом с очередным трактатом по экономике, тоже пера Рекса Лаписа. Рассмеявшись, Фурина послушно принялась её чесать, нахваливая свою умную помощницу, а про себя поражаясь, как она умудрилась запомнить символ гео и теперь обнаруживать всё, что принадлежало Мораксу или было написано им лично. Впрочем, у неё ни разу не было кошек, может, они все такие смышлёные. Должна же быть какая-то причина, почему человечество так ими очаровано.       Нахида вернулась нескоро, но до того, как Фурина проголодалась окончательно. Уставшая и словно выцветшая, она плюхнулась на диван рядом с Фуриной, сначала сложив руки на животе, а потом аккуратно вытянув одну к Кошке и, с урчащего разрешения, положив её на серую макушку.       — Либо Моракс ещё искуснее меня скрывает информацию, чему я, в принципе, не особо удивлюсь, — начала Нахида, — либо он с самого начала рассказал тебе историю, которая была подробной метафорой для чего-то ещё, что в Ирминсуле оказалось записано совсем иными словами. Без ключа мы с тобой это не расшифруем.       — Что за ключ? — миролюбиво отозвалась Фурина, которая уже давно смирилась с поражением, построила себе примерный пеший маршрут до Лиюэ, чтобы не тратить деньги на очередное плавание, и теперь раздумывала, как бы пригласить Нахиду отужинать в театре, чтобы они обе поскорее пошли туда, а её поиски в дереве обсудили по дороге.       — Знание, что событие А в твоей истории равно событию Б в реальности. Из этого декодируется остальное содержимое.       Понятнее не стало.       — Понятно, — протянула Фурина задумчиво. — Ну, значит, не судьба. Придётся ехать в Лиюэ и искать там. Пойдём ужинать?       Нахида убрала руку от Кошки и вместо этого приобняла себя за плечи:       — Наверное, лучше без меня. Я там буду лишняя.       — Ещё аргументы?       Погрузив тем самым Нахиду в нешуточное замешательство, Фурина схватила её за ладонь и поднялась с дивана, решительно хлопнув себя свободной рукой по колену:       — Всё, поздно, на ответ давалось три секунды. Пошли.       Судя по тому, что спорить она в итоге не стала, решение настоять было правильным. Довольная собой — хотя бы не все навыки растеряла, занимаясь самобичеванием! — Фурина повела её от кроны древа к его же корням, в долгожданную теневую прохладу рынка.       Вопреки своему статусу, по роскошным дорогостоящим заведениям, куда нужно было записываться за неделю, присылая слугу с с просьбой записать на себя столик, Зубаир ходил редко, только когда обязывало положение. Его театр подобной ерундой не занимался и подавно, поэтому Фурина с лёгкостью отыскала знакомую пёструю толпу в одной из небольших семейных забегаловок, в которой, как она уже успела узнать, восхитительно готовили рыбу и прочие… красивое фонтейнское «дары моря» казалось ей теперь дурацким, учитывая, что настоящий дар настоящего моря болтался у неё на поясе.       О, морепродукты. Пусть будет стерильное «рыбу и прочие морепродукты».       Ребята сдвинули несколько столиков в один, заняв ей место рядом Зубаиром, и приветственно замахали ещё издалека. Фурине даже брови приподнимать не пришлось — к моменту, когда они с Нахидой, оставшейся в неприметных зелёных шароварах и коричневой безрукавке, добрались до вывески, второе место напротив Фурининого, где изначально сидела Нилу, тоже магическим образом оказалось свободным.       — Отлично, — шёпотом бросила ей Фурина, обнявшись со всеми по очереди и усевшись. Та только понимающе улыбнулась и, пусть уважительно, но всё-таки не скованно склонила перед Нахидой голову, прежде чем выразительно подвинуться на скамье, чтобы её богиня могла сесть рядом.       На самом деле, нечеловеческое происхождение выдавали только мерцающие в полумраке глаза. Улыбалась Нахида совершенно по-человечески. В потрёпанное меню щурилась, конечно, растерянно, словно половину блюд знала только по названиям, но тут Нилу с Инайей тоже сунули носы в видавшую виды картонку и принялись все вместе обсуждать, какую свежую партию крабов привезли сегодня в порт. Ситуация начала выправляться на глазах.       За стоявшим вокруг гвалтом, которым Зубаир даже не глядя дирижировал с бывалой лёгкостью опытного худрука, Фурина смогла, наклонившись к нему в ответ на его вопросительный взгляд, кратко сказать:       — Ничего не нашли. Придётся отправляться в Лиюэ.       — Мне жаль? — не столько ответил, сколько спросил тот, потому что Фурина знала, что расстроенной не выглядела.       — Не нужно. Я давно там не была. А если учитывать специфику всех моих прошлых визитов, не была ни разу, — она стащила себе салат и с благодарным кивком приняла чашу молодого вина. — За знания?       — И за поиски! — Зубаир стукнулся с ней чашами. — Не сочти за настойчивость, но ты не опоздаешь домой, миледи? Моря бывают неспокойными, суда часто задерживаются.       Фурина беззаботно пожала плечами:       — Да пусть хоть круглую неделю беспокоятся, я пойду пешком.       Судя по всему, это было ошибкой. Зубаир медленно поставил чашу обратно на стол и глубоко вздохнул. Потом вдруг с отчаянной надеждой посмотрел на неё и попытался улыбнуться:       — Это ты так надо мной шутишь, да?       С бессердечной уверенностью профессионального судьи — в должности она, формально, никогда не дебютировала, но пример перед глазами был высококлассный — Фурина обратила прахом все его жалкие надежды, покачав головой.       — Фурина, пожалуйста, передумай, — серьёзнее заговорил Зубаир. — Это же просто опасно. Да, дороги охраняют, у нас есть лесные рейнджеры…       — Я знаю, они мне плащ подарили лет двести назад.       Зубаир мужественно выдержал атаку возрастом. Кремень человек.       — Плащ — но не навыки выживания! Что если на тебя нападут разбойники? Или если ты подвернёшь ногу? Собьёшься с дороги? Получишь солнечный удар? Палатку где-нибудь потеряешь?       Чисто в теории, она могла бы обеспечить себе развлечение на целый вечер, признавшись, что у неё и палатки-то не было (действительно серьёзное упущение, тут и рейнджером быть не надо, но она об этом как-то не подумала, когда убегала, а потом и необходимости как-то не было, всё дома да гостиницы…). Однако слова Зубаира заставили её задуматься совсем о другом. Фурина отстегнула от брюк дар:       — Опыт показывает, что от разбойников я могу отбиться этим.       — Нилу мне тоже доказывала, что прекрасно его контролирует, а потом затопила половину театра и испортила сцену так, что пришлось менять половину досок.       Фурина подумала возмутиться: она не Нилу, а это — не глаз Бога. Но нет, это будет гол в свои же ворота. Нахида упомянула, что то, что она получила после уничтожения трона гидро архонта — ещё лучший вопрос, от кого? — было принципиально новым артефактом, значит, энергию он черпал из первородных элементов, когда-то правивших в Тейвате, а не из их упорядоченной и присмирённой Селестией версии. Когда Фурина отдала ему единственную команду, вода превратилась в неубиваемых зверей и разрушила целый контрабандистский лагерь.       Что, если она потеряет над ним контроль? Что, если ему чем-то не понравится дендро Нахиды, которым в Сумеру был пропитан каждый цветочек? Или, ещё хуже, если тот, другой дракон пустыни почует её снова, вдали от, собственно, Нахиды?       — Хорошо, — сказала она с тенью чопорного недовольства в голосе. — Что ты предлагаешь?       — Поплыть на каком-нибудь торговом коге! — немедленно нашёлся Зубаир. — Кстати, у меня как раз должен один отправиться буквально через пару дней.       — Зубаир… — покачала головой Фурина, едва удержавшись от улыбки: как быстро, однако, её друзья перенимали её привычки — и обращали их против неё самой.       Нельзя было и дальше паразитировать на его доброте. И средствах тоже. Когда-то её статус гарантировал ей, что она никогда не будет нуждаться в деньгах. От этой вседозволенности Фурина избавилась, когда оставила дворец и все свои незаслуженные накопления. Теперь надо было учиться выживать самостоятельно — и плавания на кораблях могли проделать неплохих размеров дыру в её консультантской зарплате. А в Лиюэ, торговой столице мира, тоже нужно было на что-то жить. Там она работу с такой лёгкостью точно не найдёт, там и носителей культуры хватает, чтобы консультировать всех желающих.       Да и вообще в Лиюэ чужаков… не то что не любили, нет, это был очень гостеприимный и вежливый народ. Но в кулуары не пускали решительно.       — Нет, подожди, — Зубаир на мгновение сжал её ладонь. — Фурина, я хочу тебе помочь не потому, что мне деньги некуда девать, а потому что я вижу, что для тебя это очень важно. Ты так многое сделала — да, для всего театра, разумеется, но и для меня тоже… — он вдруг растерянно провёл рукой по волосам, растрепав причёску и в вечернем полумраке сделавшись на добрые двадцать лет моложе. — Ты столько раз меня вдохновляла.       — Целый один, — ввернула Фурина.       — Даже Каролиной — гораздо больше. Но я не об этом. — В ответ на её непонимающий взгляд, он совсем тихо продолжил: — На пятнадцатый день рождения я упросил родителей раздобыть мне сборник пьес Морозова с комментариями Фурины де Фонтейн. Отец все книжные оббегал, чуть встречу с посредниками не сорвал. Это был первый мой учебник по драматургии.       Зубаировское решение изогнуть сцену так, чтобы её край выдавался как будто в зрительный зал, делая актёров ближе к зрителям, и его же закономерное продолжение в виде идеи выпускать актёров из задних боковых проходов во внутренние помещения, чтобы они, читая первые реплики, могли пройти между рядами, которое ей так нравилось…       Нравилось ей потому, что она сама много и с восхищением писала об этой задумке — как сейчас помнила, в Снежной это сделал Герасимов, у них эту идею — заодно придумав механизмы двигающихся сцен — представил его ученик, Войковский, сбежавший из Снежной в Фонтейн по политическим мотивам и построивший карьеру заново под её покровительством (в его театре её впервые попытались убить его соотечественники).       Круг замкнулся.       На пересечении его конца и начала появился ещё один прекрасный театр.       — Я не стал на тебя это вываливать, когда вы вернулись из пустыни, но… — Зубаир беспомощно пожал плечами. — Без тебя ничего бы этого не было. Для меня огромная, невероятная честь поработать с тобой плечом к плечу, и… — тут он улыбнулся, — теперь я чувствую себя ещё большим дилетантом.       — Глупости, — протолкнула Фурина набор застрявших в горле согласных. — И я тоже рада. Спасибо, что дал мне возможность стать частью чего-то настоящего, а не просто его прокомментировать.       После такого, делать нечего, точно придётся плыть на корабле.       Как по невидимому сигналу, им принесли еду, но прежде, чем все успели с голодным удовольствием на неё накинуться, Нилу улыбнулась Фурине — зараза, обречённо, но тепло подумала Фурина, — и подняла свою небольшую чашу.       — Я без речей, но всё-таки хочу на мондштадский, — ну точно зараза! — Манер почтить тостом нашего консультанта.       — И юриста, — поддакнул Зубаир, усмехнувшись, когда Фурина совершенно не по-божественному врезала ему локтем в бок.       — И пустынного спасателя, — добавил Курош.       — И очень хорошего человека, — закончила Нахида, улыбаясь.       Театр так громко грохнул «за Фурину!» на весь рынок, что любой шпион из любой страны услышал бы и понял, куда отправилась исчезнувшая из Фонтейна бывшая богиня, вплоть до конкретной закусочной и конкретного столика.       Последней, собственно, было всё равно. Во-первых, ей принесли вкусный ужин, а вокруг неё переговаривались друг с другом её разные друзья, легко нашедшие общий язык. Во-вторых, у неё на руках смешно подпрыгнула испугавшаяся шума Кошка.       В-третьих, она не удержалась от усмешки: ещё б Нахида пустила к себе шпионов. Последнего, помнится, с фанфарами выставила.       Фурина манерно склонила было голову, захлопав ресницами, но не выдержала и засмеялась вместе со всеми.