King of Spades

Имя пациента: Чон Чонгук  Сеанс №24 Обсуждаемые проблемы: Тревога и депрессия. Проблемы с балансом между работой и личной жизнью. Навязчивые мысли и поведение. Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Основные моменты сеанса: Чонгук сообщил об отсутствии баланса между работой и личной жизнью из-за требований его должности финансового директора в Blue Horizon Logistics. Он признал, что это негативно сказывается на его личной жизни. Чонгук также выразил обеспокоенность по поводу навязчивого поведения, которое, возможно, связано с его тревожностью. Он сказал, что в основном это связано с его парнем и беспокойством о его безопасности. Его прежняя одержимость местью за отца, похоже, резко сменилась тревожными мыслями о предполагаемой опасности. Мы обсудили стратегии, позволяющие избежать перерастания этих опасений в собственническое поведение. Сеанс продолжился оценкой стиля привязанности Чонгука, который он избегал обсуждать со мной в течение последнего года с момента начала их отношений. Его стиль привязанности, по-видимому, является тревожно-озабоченным, что приводит к интенсивному сосредоточению на его романтических отношениях и чрезмерному беспокойству за своего партнера. Пациент выразил глубокую эмоциональную связь со своим партнером, описав чувство тоски и страха потерять его. Его привязанность, по-видимому, характеризуется сильным желанием близости. Мы исследовали корни этого стиля привязанности в связи с потерей его отца. Терапевтические цели: Изучить историю привязанности пациента и ее влияние на его нынешний стиль привязанности. Изучить способы достижения более здорового баланса между работой и личной жизнью, если проблема сохраняется. Решить проблемы безопасности с помощью оценки риска и управления тревожностью. План лечения: Продолжить ежемесячные сеансы терапии для решения основных эмоциональных проблем и ранее обсуждавшихся стратегий преодоления. Изучить стратегии формирования более надежного стиля привязанности. Увеличить дозу лекарств для борьбы с тревожностью. Домашние задания: Выполняйте упражнения в дневнике, чтобы изучить мысли и чувства, связанные с привязанностью. Практикуйте методы заземления, чтобы справиться с симптомами тревоги. Начните читать книги для самопомощи, связанные с привязанностью и взаимоотношениями. Был запланирован следующий сеанс.

***

Настоящее время.

В Paradox больше не бывает спокойных вечеров. Когда-то это был маленький захудалый клуб, который вот-вот должен был закрыться. Это было также одно из любимых мест Чонгука, где он бродил, когда был молод, наряду с близлежащими улицами, обкрадывая пьяных посетителей клубов, прежде чем он решил пойти более законным путем и поработать там барменом. Тем не менее, “бармен” в PARADOX означает, что вы, как правило, заключаете тайные сделки на что-то менее легальное, чем алкоголь, или обеспечиваете наличие отдельной комнаты, в которую секс-работники могут приводить своих клиентов. Когда Чонгук стал новым "Королем пик", он вложил немалую сумму денег в реконструкцию клуба и приведение в порядок его бизнеса. Законность того, что здесь происходит, по-прежнему вызывает сомнения, но методы его работы стали намного более изощренными. Это также быстрый и простой способ отмыть деньги, инвестируя незаконно полученные средства, в то время как законный доход клуба делает все это безупречно чистым. Чонгук входит в клуб через VIP-вход, один из вышибал ждет снаружи, чтобы отвести его в отдельную комнату для вечеринки Чимина. Чонгук знает, что под рукавом рубашки вышибалы спрятана татуировка в виде лопаты. У банды есть контракт с клубом на обеспечение безопасности, поэтому Чонгук предпочитает, чтобы вечеринки Чимина проходили именно здесь, а не где-либо еще. По крайней мере, так он знает, где находится Чимин и что его окружают люди, которым Чонгук доверяет. Как только Чонгук заходит в комнату, поправляя волосы и убирая их со лба, его взгляд сразу же останавливается на Чимине. Он почти все время стоит спиной к Чонгуку, скрестив ноги и облокотившись на стол, подперев подбородок рукой, и смеется над чем-то, что говорит Намджун. VIP-залы здесь достаточно просторны, чтобы большая компания могла потанцевать и пообщаться, если захочет, их мягкие кресла создают шикарное место для сидения и времяпрепровождения, а стеклянные столики отражают голубое освещение. Главный стол расположен в дальнем конце зала, половину его занимает кабинка, а стулья расположены с другой стороны, в то время как слева находится барная стойка, также подсвеченная синим цветом. Чимин решил сохранить это в тайне, несмотря на то, что Чонгук поощрял его выкладываться по полной на свой 23-й день рождения. Это всего лишь несколько человек из гимнастической команды Чимина, а также из женской команды и несколько близких друзей. Судя по тому, что знает Чонгук, всего около 10 человек, и некоторые из них, похоже, сейчас отсутствуют, скорее всего, на танцполе. Чимин мог пригласить кого угодно, кого хотел. Он мог бы арендовать весь клуб и разослать приглашения всем своим знакомым, вплоть до самых незначительных знакомых. Но он хотел, чтобы Чонгук был там, и не хотел скрывать их отношения в свой день рождения, поэтому пригласил только самое близкое окружение, которое уже знает о его сексуальной ориентации. Накамура Казуха, гимнастка женской национальной сборной Японии и близкая подруга Чимина, первой замечает Чонгука. Ее брови взлетают на лоб, прежде чем она протягивает руку через стол, чтобы похлопать Чимина по руке, а затем поправляет две булочки по обе стороны от головы. Она не выглядит особенно счастливой, увидев Чонгука, но все знают, что Чимин будет в восторге. Они знают, что даже если им не нравится Чонгук, Чимин ждал весь вечер только его. А Казуха проделала весь этот путь в Корею только ради дня рождения Чимина. Она, конечно, не сделает ничего, что могло бы испортить веселье. Чонгук может сказать, что Чимин даже не навеселе. Он ждал, когда появится Чонгук, надеясь быть трезвым, когда они наконец встретятся. Чувство вины снова гложет Чонгука. Чимин оглядывается через плечо, чтобы увидеть, на что смотрит Казуха, а затем вскакивает на ноги. Его стул чуть не опрокидывается при этом, но он удерживает его и бросается к Чонгуку, который спешит ему навстречу. Он выглядит, как всегда, сногсшибательно, в струящейся темно-синей рубашке на пуговицах, которая отлично смотрится в сочетании с бриллиантовым колье на шее. Его светлые волосы ниспадают свободными волнами, губы блестят, а веки слегка припудрены тенями, что делает его образ более подходящим для ночного времени. Это напоминает Чонгуку о том вечере, когда они впервые встретились, прямо здесь, в этом самом клубе. — Я не думал, что у тебя получится, — говорит Чимин, врезаясь в Чонгука и обнимая его за шею. Чонгук ловит его, обхватывая ладонями лицо Чимина с обеих сторон, чтобы притянуть к себе и поцеловать. Чимин продолжает говорить, уткнувшись в губы Чонгука. — Я подумал, что ты занят. Подумал, что мне позвонят и скажут, чтобы я просто… просто провел вечер без тебя. — Нет, я бы никогда так с тобой не поступил. Мне так жаль, ангел, — говорит Чонгук, все еще осыпая Чимина поцелуями, притягивая его ближе, как будто он может слепить Чимина со своим телом. — Задержался на работе. Сегодня был сумасшедший день. Прости, что я так опоздал. Я совершенно облажался в твой особенный день, малыш. Я заглажу свою вину, обещаю. Чимин хихикает в ответ на поцелуи, и Чонгук чувствует, что улыбается вместе с ним. По крайней мере, он не расстроен. Чонгук возненавидел бы себя, если бы обидел Чимина в его самый гребаный день рождения. — По крайней мере, тебе было весело сегодня вечером? — спрашивает Чонгук, проводя руками по плечам Чимина, вниз по его рукам, чтобы взять его за ладони. — Конечно. Не волнуйся. Я не хандрил все это время, — говорит Чимин, прежде чем броситься к нему для еще одного поцелуя. Кажется, он совершенно не замечает устремленных на них взглядов и пятится к столу. Он всегда ведет себя так с Чонгуком, полностью погружаясь в их маленький мир, забывая обо всех вокруг. Он смотрит только на Чонгука. И Чонгуку нравится, как это заставляет всех остальных нервничать. Он берет Чимина за руку и разворачивает его, прижимаясь грудью к его спине, пока они вместе идут к столу, их руки переплетены на животе Чимина. Голова Чимина откидывается на плечо Чонгука, и он улыбается ему, его глаза сияют обожанием. Он совершенно без ума от тебя. — Сегодня вечером у нас будет частный официант, который будет разносить напитки, — говорит Чимин, проводя свободной рукой по полоскам костюма Чонгука, — Так что ты сможешь расслабиться. Тебе нужно отдохнуть от работы. Не волнуйся, я не буду заставлять тебя танцевать со мной сегодня вечером. — Я сделаю для тебя все, что угодно, ты это знаешь, — говорит Чонгук, целуя друг друга в перерывах между словами, пока они продолжают ковылять вперед, полностью прильнув друг к другу. — Особенно после того, как я пришел так поздно. Я в твоей власти. — О, это что-то новенькое, — говорит Чимин, когда они, наконец, останавливаются, все еще не замечая гримас на лицах своих друзей. Они никак не могут расслышать разговор из-за музыки, ведь Чимин и Чонгук так тихо переговариваются, но они видели этого достаточно, чтобы, вероятно, сделать обоснованное предположение о том, о чем идет речь. — Просто пообещай, что, когда мы вернемся домой, я буду молить о пощаде. Раздается стук по столу, и, обернувшись, они оба видят, что Хуан Йеджи смотрит на них, приоткрыв рот и слегка наморщив нос. Она одна из гимнасток женской команды, хорошая подруга Чимина и та, о ком Чонгук знает больше, чем может признаться. — Привет, Чонгук, — говорит она, перекидывая свой высокий хвост через плечо. Она пытается скрыть неприязнь в голосе, но это все равно очевидно. Хосок и Намджун работали сверхурочно, чтобы убедиться, что все в ближайшем окружении Чимина относятся к Чонгуку настороженно, но Йеджи всегда, по крайней мере, делала вид, что ей нравится Чонгук. У нее это ужасно получается, но она старается, ради Чимина. — Боже мой, привет! — кричит кто-то еще с другого конца зала, случайно натыкаясь на Чонгука. Ли Шерен, явно пьяная, обнимает Чимина и Чонгука, прежде чем плюхнуться обратно на столик рядом с Намджуном. — Я так рад, что ты пришел! Чимин надулся! Чер Ен - единственный человек здесь, кроме Чимина, которому на самом деле нравится Чонгук. Вот почему Чонгуку не нравится, когда Чимин гуляет только с ней, и ему больше некому за ним присмотреть. Она ужасно разбирается в людях. — Так что, теперь мы потеряем тебя на весь остаток вечера? — спрашивает Хосок. Стоящий рядом с ним Намджун поджимает губы, едва заметное покачивание головой привлекает внимание Чонгука. Он согласен с Чонгуком. Ни один из них не хочет драмы на вечеринке Чимина, независимо от того, насколько сильно они не любят друг друга. — Прекрати, хен, — говорит Чимин, и его улыбка мгновенно исчезает, когда он смотрит на Хосока, который, похоже, собирается протестовать дальше, прежде чем Намджун толкает его локтем в бок. — Не волнуйся, — говорит Чонгук, кладя подбородок на плечо Чимина и улыбаясь Хосоку. — Я очень устал от работы. У меня нет сил заниматься этим всю ночь, так что мне нужно, чтобы вы его чем-то заняли. Он берет Чимина за подбородок и, повернув голову, притягивает его к себе для поцелуя, который, как он знает, заставит кровь Хосока вскипеть. Все в этом будет сводить его с ума — собственническая хватка на лице Чимина, то, как Чонгук сжимает в кулаке рубашку Чимина и слегка задирает ее, то, как его язык проникает в рот Чимина, словно они выступают перед группой добровольных вуайеристов. Чимина это тоже сводит с ума, но во всех смыслах, и к тому времени, как Чонгук отпускает его, он уже раскраснелся. Он улыбается в ответ Чонгуку, выглядя немного растерянным, как будто не уверен, стоит ли им сесть и выпить вместе или найти еще более уединенную комнату только для них двоих. — Мне нужно еще выпить, — ворчит Хосок, выгоняя всех, кого только может, из кабинки, чтобы он мог уйти сам. В конце концов Казуха уступает ему дорогу и следует за ним к бару. — Он вроде как сам напросился на это, — говорит Намджун, которому явно не по себе, но он слишком занят поддержанием Шерен в вертикальном положении, чтобы обращать на это внимание. — Я рад, что ты здесь, Чонгук. Ради Чимина. Чонгук едва сдерживается, чтобы не рассмеяться над этим определением. Намджун рад только потому, что это делает счастливым Чимина. Другой причины нет. По крайней мере, это у них общее. Чонгук постоянно разрывается между попытками понравиться друзьям Чимина и тем, чтобы просто показать им, что они не могут от него избавиться. Его вспыльчивость обычно берет верх, и он прибегает ко второму способу, но он старается. Что касается Чимина, то он старается, как и Намджун. — О, твоя рука, — говорит Чимин, хватая Чонгука за запястье. Он отводит руку Чонгука от своего подбородка, поворачивая их лицом друг к другу. Сердце Чонгука замирает, когда Чимин потирает большим пальцем ушибленные костяшки пальцев. — Что случилось? — Просто снова занимаюсь боксом, — пожимает плечами Чонгук. — Сегодня? — спрашивает Чимин, поднимая глаза на Чонгука, который просто улыбается в ответ так непринужденно, как только может, несмотря на беспокойство. В последнее время не так много вещей могут повергнуть его в панику, но Чимин замечает намеки на его двойную жизнь, и это одна из них. — Вчера они были не такими. — Перерыв на обед, — говорит Чонгук, начиная развязывать галстук. — Нужно было выпустить пар. — Тебе действительно не обязательно было приходить сегодня, если сегодня был плохой день... — Нет, нет, нет. — Чонгук снимает галстук и снова обхватывает лицо Чимина обеими руками. — Я хотел быть здесь. Ты всегда был для меня на первом месте. В конце концов, ты мой бриллиант, не так ли? Чимин закрывает глаза, когда Чонгук слегка касается их лбами, и чувствует, что Чимин начинает расслабляться. Иногда Чимину просто нужны напоминания о том, что он не такой зануда, каким себя считает. Его воспитывали так, что он чувствовал себя обузой, но в глазах Чонгука он никогда не смог бы стать таковым. Он - воплощение мечты. — Вот, давай устроим тебя поудобнее, — говорит Чимин, делая глубокий вдох, как будто он вдыхает уверенность, в которой нуждается, вдыхает то, что говорит ему Чонгук. Он развязывает галстук Чонгука, а затем начинает расстегивать свой пиджак. — О, теперь у нас будет ужин и шоу? — спрашивает Казуха, снова подходя к столу. Она бросает взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Хосок еще не возвращается. Без сомнения, он бы взбесился, увидев, как Чимин это делает, как будто Чонгук заставляет его снимать пиджак. Чимину просто нравится что-то делать для Чонгука, и Чонгук научился позволять ему. — Мы можем подарить вам, ребята, такой же, если вы нам хорошо заплатите, — говорит Чонгук, ожидая, пока Чимин снимет пиджак, а затем хватает его за задницу одной рукой и притягивает к себе. — Я обещаю, мы того стоим. Чимин хихикает, отбрасывая пиджак и галстук Чонгука в сторону, а затем расстегивает верхнюю пуговицу его рубашки.  — Прекрати, — отчитывает он, но ничего не делает, чтобы заставить Чонгука остановиться. Он знает, что может. Все, что для этого потребуется, - это одно короткое слово. Либо так, либо он может просто снять кольцо со своего пальца, и Чонгук мгновенно освободится, без колебаний и вопросов. — Нам нужно пойти выпить, — говорит Чонгук и целует Чимина еще раз. — Не могу поверить, что не чувствую на тебе ни капли алкоголя. Почему ты ждал меня? — С тобой пить веселее, — говорит Чимин, беря Чонгука за руку и направляясь с ним в бар. — Кстати, ты пригласил кого-нибудь из своих друзей? Я же говорил, что ты можешь. Юнги, Тэхен, твой брат? — Ах, они все слишком заняты сегодня вечером, — говорит Чонгук. Если и есть что-то, чего он не хочет, так это зарождающейся дружбы между Чимином и Тэхеном, но Чимину не обязательно знать, что он намеренно разлучал их. Юнги, с другой стороны, не стоит беспокоиться из-за пьяных посетителей клубов всего за несколько дней до годовщины убийства его сестры. — А мой брат терпеть не может клубы. Он хочет отправить тебе подарок. Не говори "нет". Он все равно это сделает. Чимин смеется, облокачиваясь на стойку бара, переплетая пальцы с пальцами Чонгука, их руки болтаются между ними. Как только они заказывают напитки, Хосок поворачивается и направляется обратно к столику, даже не взглянув на них. — Кстати, ты сегодня прекрасно выглядишь, — говорит Чонгук. Он заправляет волосы Чимина за левое ухо, затем проводит пальцами вниз, чтобы коснуться бриллиантовой серьги. Это тоже подарок от Чонгука. — Ты тоже, — говорит Чимин, склонив голову набок, его улыбка полна тепла, преданности и даже преклонения, если Чонгук может быть таким смелым. Он знает, что недостоин этого, но ему приятно осознавать, что Чимин такого высокого мнения о нем. — С днем рождения, ангел, — говорит Чонгук, как только на барной стойке появляются два бокала для них. Чимин протягивает один Чонгуку, затем, подмигнув, берет свой. Он ждет, позволяя Чонгуку сделать первый глоток, а потом поворачивается и опрокидывает свой, как ни в чем не бывало. Облокотившись на стойку, Чимин просит еще выпить, постукивая пальцами по отражающей голубой поверхности. Чонгук позволяет своему взгляду скользить по всей длине тела Чимина — по каждому его идеально вылепленному дюйму, по изгибу талии, где застегивается рубашка, по резкой линии подбородка, мягкости его лица и нежности, скрывающейся за такими пронзительными глазами. Чимин, должно быть, был создан только для того, чтобы весь остальной мир завидовал его красоте, чтобы он сиял. Если бы кто-нибудь узнал правду о Чонгуке, он бы сказал, что он совершенно недостоин Чимина. Возможно, они были бы правы. Но, к счастью, никто не знает, так что Чонгук может продолжать притворяться. Для Чимина он просто безумно любящий парень, который слишком его балует. И если у Чонгука есть право голоса, то так будет продолжаться еще очень, очень долго. *** К счастью, Чонгука больше ничто не раздражает. Даже когда он сидит за столом, полным людей, которым он не нравится, его ничто по-настоящему не беспокоит. Конечно, ему бы хотелось, чтобы друзья Чимина наслаждались его обществом и не проявляли открытой враждебности, но он ценит то, как они заботятся о Чимине. На самом деле, он предпочитает это. Он может смириться с небольшой враждебностью, если это означает, что Чимин в надежных руках. Посреди ночи Чер Ен засыпает в кабинке, положив голову на колени Казухи. Намджун, Хосок и Чимин устраивают танцевальный перерыв с остальной группой и спускаются на первый этаж. Как обычно, Чонгук прямо сейчас отправляет сообщение дежурной службе безопасности, чтобы они внимательно следили за Чимином и, если что-то случится, сразу же привели его обратно в комнату. У Чонгука остались только Казуха, Йеджи и спящая Чер Ен. Тем не менее, все складывается хорошо. Было бы лучше, если бы Казуха присоединилась к ним на танцполе, но Чонгук может справиться с этим даже в ее присутствии. — Итак, Йеджи-а, — говорит Чонгук, откладывая телефон. — Как дела в последнее время? Ты все еще встречаешься с этой... прости, напомни, как ее там? Подкастер - Шин Рюджин? Чонгук умеет притворяться, что ничего не знает, когда ему это выгодно. Йеджи вообще ничего не подозревает, ее глаза загораются при упоминании о своей девушке. Чонгук уже знает, что они все еще вместе, и он точно знает, что задумала Рюджин. — Да, мы все еще вместе, и, да, она все еще ведет свой подкаст, — говорит Йеджи, улыбаясь Чонгуку и облокачиваясь на стол, подперев подбородок обеими руками. — Что она расследует на этот раз? — спрашивает Чонгук. Он откидывается на спинку сиденья и делает глоток воды. Пока Чимин развлекается, Чонгуку приходится быть достаточно трезвым, чтобы отвезти их обоих домой. — О, все как обычно, — говорит Йеджи с нервным смешком. Она опускает взгляд на стол, как будто знает, что ей не следует говорить об этом. Она просто достаточно пьяна, и Чонгук думает, что сможет заставить ее рассказать, если только Казуха не вмешается. — Просто... все еще пытается доказать, что преступления, по ее мнению, скрываются. И все такое. Шин Рюджин и Шин Юна, партнеры по подкасту Shin X Shin, являются постоянной занозой в заднице Чонгука. Их одержимость преступным миром и их теории о том, насколько вовлечены в это правительство или крупные компании, представляют опасность для всего, что он делает. До сих пор он заметал ее следы везде, где она появлялась, и обычно он узнавал о том, что она сует нос куда не следует, слишком поздно, чтобы остановить ее. — Тебя это совсем не беспокоит? — спрашивает Чонгук. — Я имею в виду, что она сует свой нос в дела, которые могут навлечь на нее неприятности. Люди, которых она пытается разоблачить? Они чертовски опасны. Казуха переводит взгляд со спящей Шерен на Чонгука, слегка прищуриваясь. Она всегда так делает, всегда внимательно наблюдает за ним. Если бы Чонгук не был так уверен в своей способности скрывать, кто он такой, он бы забеспокоился, что она может видеть его насквозь. — О, я постоянно беспокоюсь, — говорит Йеджи, царапая что-то на столе. — Но Рюджин знает, что делает. Она может постоять за себя. — Ах, но вопрос в том, сможешь ли ты справиться с ней, — говорит Чонгук. Его телефон вибрирует, и он поднимает его, чтобы убедиться, что это не кто-то, предупреждающий его о том, что Чимин в беде. Но это всего лишь Юнги говорит ему, что о Санхуне позаботились, и что Хан Хенсок хорошо справляется. Он кладет телефон обратно. — Похоже, с ней нелегко. Казуха на самом деле смеется, бросая на Чонгука еще один взгляд. На этот раз он звучит почти как одобрение. Если у Чимина и есть друг, которого Чонгук мог бы когда-нибудь завоевать, то, скорее всего, это будет она. — Так и есть, — говорит Йеджи с несколько застенчивым смешком. — Вероятно, многие преступники уже положили на нее глаз, но они знают, что от нее слишком много неприятностей, чтобы преследовать ее, — говорит Казуха, и, честно говоря, она права. Вот почему Чонгук не потрудился заткнуть ее, когда узнал, что она копалась в бумагах, пытаясь выяснить, правда ли, что семь лет назад произошла смена власти, как говорили на улицах. Особенность Казухи в том, что она хорошо разбирается в преступлениях. Она знает, что думают такие люди, как Чонгук. Несмотря на то, что она не знает, кто такой Чонгук и чем он занимается, она не чувствует его так, как все остальные, потому что выросла в окружении таких людей, как он. Не секрет, что ее семья связана с якудза. Все знают, но никто не говорит об этом. Но это дает ей преимущество в общении с Чонгуком, которого нет ни у кого другого. Она не возражает против предупреждений, потому что для нее это нормально, даже если она знает, что они есть. Когда-то давно у Чонгука было искушение вмешаться в ее дружбу с Чимином, предпочитая держать Чимина на безопасном расстоянии от преступного мира, насколько это возможно. Но очевидно, что в последнее время Казуха практически не имеет отношения к своей семье и, очевидно, отошла от семейного бизнеса. То, что она национальная гимнастка, также позволяет ей постоянно быть в центре внимания, поэтому она чувствует себя менее рискованной, чем, скажем, если бы Чимин дружил с кем-то вроде Тэхена. Казуха держит себя в руках. — Она нашла что-нибудь действительно стоящее? — спрашивает Чонгук, рисуя линии на запотевшем стекле и наблюдая за Йеджи. — Я знаю, что ты, вероятно, не можешь многим поделиться, но мне просто интересно, откуда они вообще получают информацию для своих расследований. Йеджи нервно теребит ногти, переводя взгляд с Чонгука на Казуху, словно раздумывая, стоит ли ей говорить то, что у нее на уме. Без сомнения, Рюджин разозлилась бы, но если она не хочет, чтобы люди следили за ее расследованиями, ей не следует предавать их огласке. Чонгук понимает это. Предполагается, что это общественная инициатива. Предполагается, что слушатели - это глаза и уши Рюджин и Юны. Если они что-то видят и говорят, Рюджин подхватывает инициативу. Они не смогут этого сделать, если не расскажут о преступлениях, которые раскрыли. По крайней мере, Рюджин достаточно умна, чтобы не вдаваться в подробности и публиковать полную информацию о ходе расследования только после того, как они кого-то арестуют и осудят. В прошлом году они посадили Спейда за решетку, и Чонгуку потребовалось немало денег и усилий, чтобы вытащить его обратно, не вызвав особых подозрений. На самом деле впечатляет, как много они сделали с помощью всего лишь маленького глупого подкаста, который в остальном освещает историю организованной преступности и теории о том, как она функционирует сейчас. — Ладно, я могу рассказать тебе немного, — говорит Йеджи, наклоняясь вперед, как будто рядом есть кто-то, от кого можно скрыть их разговор. — Они с Юной думают, что вот-вот начнется война между бандами. Они сказали, что наблюдаются явные признаки напряженности между группировками, разграбления территорий. Многие люди в криминальном мире сейчас на взводе, ожидая, когда опустится молоток. Чонгук просто улыбается, но его мысли мечутся. На данный момент кажется, что Рюджин знает больше, чем он сам. Должно быть, за пределами его территории ходят слухи, о которых он еще не слышал. Неслучайно, что Ким Киха сейчас рыщет поблизости, и ходят слухи о столкновении банд. Рюджин, возможно, и не знает имен тех, кто скрывается за кулисами, но до нее дошли слухи о возвращении Кан Джехуна к преступной деятельности еще до того, как это сделал он сам. — Впечатляет, что она узнает так много такого, о чем мы, обычные люди, не подозреваем, — говорит Чонгук, затем делает еще глоток воды, лед к этому времени полностью растаял. — Я бы с удовольствием как-нибудь с ней поговорил и пораскинул мозгами. Может, у нее есть компромат на кого-то из соперников BHL. Йеджи хихикает, а затем ее взгляд скользит мимо Чонгука, когда дверь VIP-зала снова открывается. Когда они входят, все начинают хихикать, и Чонгук мгновенно узнает Чимина. Он оглядывается через плечо, ловит взгляд Чимина и улыбается ему. Все остальные слишком пьяны, чтобы проявлять враждебность в этот раз. Даже Хосок этого не замечает. Пока все рассаживаются и снова находят свои места, болтая о том, как весело они танцевали, Чонгук пользуется случаем, чтобы отправить сообщение, прежде чем Чимин снова присоединится к нему за столом. ЧОН ЧОНГУК: Свяжись с семьей Сонг. ЧОН ЧОНГУК: Спроси, слышали ли они о браконьерстве. ЧОН ЧОНГУК: Узнай, знают ли они об этом.

КИМ ТЭХЕН: Ооооо, я обожаю разливать чай.

КИМ ТЭХЕН: Или, скорее, заставлять людей разливать чай.

КИМ ТЭХЕН: Кстати, я слышал об этом ранее. Не могу поверить, что вы с Юнги так веселились без меня.

Чонгук кладет телефон в карман и встает как раз в тот момент, когда Чимин подходит к нему. Кожа Чимина покрыта потом, капля стекает по горлу на бриллиантовое колье. Его лицо раскраснелось, и он выглядит таким счастливым и расслабленным, задыхаясь от постоянных танцев. Ничто не делает Чонгука счастливее, чем видеть, как Чимин наслаждается собой, зная, каким занятым и напряженным он обычно бывает. — Вы повеселились там? — спрашивает Чонгук, когда Чимин наклоняется для поцелуя. Он немного навеселе, и на вкус от него пахнет алкоголем, но, похоже, настроение вечеринки покинуло его. Его руки обнимают Чонгука за плечи. — Да, — бормочет он, пробегая взглядом по лицу Чонгука, задерживаясь на его губах. Чимин кладет руку Чонгуку на затылок, и от металла его кольца по спине Чонгука пробегает дрожь. — Но, думаю, я готов отправиться домой. Я хочу провести остаток ночи только с тобой. Чонгук кивает, притягивая Чимина к себе для еще одного поцелуя, задерживая его и ощущая его дыхание. Он вдыхает его запах, вцепившись руками в рубашку Чимина, приподнимая ее ровно настолько, чтобы его пальцы могли коснуться обнаженной кожи. Дыхание Чимина прерывается, а затем Чонгук чувствует, как его губы растягиваются в улыбке. — Да, нам нужно идти, — говорит Чимин, заслужив тихий смешок Чонгука. — Тогда иди, попрощайся со всеми. —  Чонгук резко разворачивает Чимина, затем шлепает его по заднице, отправляя к друзьям. Когда Чимин уходит, посмеиваясь над Чонгуком через плечо, Чонгук поворачивается к Казухе и облокачивается на стол, чтобы посмотреть на Шерен. — Тебе помочь отвезти ее домой? Я могу вызвать водителя, чтобы он забрал вас обоих. — Я... — Казуха колеблется, а затем улыбается Чонгуку. — Вообще-то, это было бы здорово. Я привезла нас сюда. Я выпила не так уж много, но я все еще не уверена, что мне стоит садиться за руль. Чимин бы взбесился. Чонгук чувствует, как у него слегка щемит сердце при мысли о том, что Казуха такая внимательная. Они оба знают, что Чимин будет волноваться всю ночь. Он и так уже через многое прошел. Даже намек на то, что кто-то садится за руль в нетрезвом виде, мгновенно срабатывает для него, и Чонгук не хочет видеть Чимина таким расстроенным, особенно сегодня вечером. — Я сейчас позвоню кому-нибудь, чтобы за вами приехали и кто-нибудь отвезет вашу машину домой. Давай я спрошу у Чимина, не нужно ли подвезти кого-нибудь еще, — говорит Чонгук. — Йеджи? — Спасибо, Чонгук, но Рюджин заедет за мной. — качает головой Йеджи. — Хорошо, — говорит Чонгук, подмигивая, прежде чем отвернуться. Он обнимает Чимина за талию и присоединяется к нему у бара. Требуется несколько секунд, чтобы все разобрались, кого нужно подвезти, а кто является назначенным водителем. Пьяные члены группы, похоже, не могут вникнуть в суть разговора, поэтому Чонгук принимает принципиальное решение: всех, кого, кажется, смутил простой вопрос, развозят по домам. Как только Чимин убедился, что все в безопасности, Чонгук повел его через VIP-залы к выходу. Вокруг никого не было, все VIP-персоны уже были в здании и веселились, слишком занятые, чтобы уйти так рано, как это делают Чимин и Чонгук. — Где твоя машина? — спрашивает Чимин, поджав губы и оглядывая стоянку, без сомнения, в поисках темно-серого металлического Макларен Элва Чонгука. Чонгук улыбается про себя, направляя Чимина к Ауди. — Новая машина, — говорит он, и глаза Чимина широко распахиваются. — Ого, это выходит за рамки твоей обычной цветовой гаммы, — говорит Чимин, отходя от Чонгука и обходя машину, проводя пальцами по капоту. — Он же черный, белый и серый. Что вдохновило тебя на покупку этого? Чонгук с ухмылкой распахивает дверцу со стороны пассажирского сиденья для Чимина.  — Хотел что-нибудь шикарное и привлекательное, — говорит он, — Чтобы соответствовать моему великолепному и привлекательному парню. Чимин шлепает Чонгука по груди. — Прекрати, — бормочет он, прежде чем запрыгнуть в машину. Чонгук наклоняется, положив одну руку на дверцу, а другую на крышу машины, ожидая, когда Чимин поймет. — Черт, это прекрасно. Я… Чимин замирает, не сводя глаз с подарочного банта на приборной панели. Чимин делает глубокий вдох, затем смотрит на Чонгука. Его глаза комично расширяются, а затем он смеется. — Ни за что. — Ты же хотел новую машину, — пожимает плечами Чонгук, а затем отступает назад, когда Чимин выскакивает из машины. Он смеется, когда Чимин врезается в него, практически обнимая Чонгука. — Ты всегда хочешь украсть мою, поэтому я решил, что просто подарю тебе одну. — Ты сумасшедший. — Я знаю. — Чонгук откидывается назад, обхватывает лицо Чимина одной рукой и целует его. — Спасибо, — бормочет Чимин. Он недоверчиво качает головой, глядя на Чонгука, растворяясь в нем. То, как он смотрит на Чонгука, когда дарит Чимину подарок, действует на него как наркотик. Никто никогда не смотрел на Чонгука так, словно он центр их вселенной. Такое чувство, что он держит всю судьбу Чимина в своих руках. Удивительно, как сильно Чимин доверяет ему, как много себя он готов отдать Чонгуку. Несмотря на всю власть, которой обладает Чонгук, как в своей законной карьере, так и в криминальном мире, ничто из этого не сравнится. Единственный раз, когда у него возникло желание проявить свою силу, это когда он понял, что никто другой не может распоряжаться Чимином так, как он. По его скромному мнению, этим стоит похвастаться. — Я удивлен, что ты не говоришь мне, что я не должен был дарить тебе что-то настолько дорогое, — говорит он, и Чимин пожимает плечами. — Я уже научился просто принимать это. Не похоже, что ты бы остановился в любом случае. — О, ты научился. — губы Чонгука складываются в кривую ухмылку, когда Чимин смотрит на него в ответ, удовлетворенно вздыхая. — Все же, мне нужно преподать тебе несколько уроков. — О, да? — спрашивает Чимин, склонив голову набок.  — Не думай, что я не понял, что ты делаешь, — говорит Чонгук, беря Чимина за запястье и протягивая его руку между ними, чтобы показать кольцо на своем пальце. Никто другой сегодня вечером даже не догадается, что это значит, но для них обоих это сигнал. — Ты носил это весь вечер, зная, что мне некуда тебя затащить и трахнуть. Губы Чимина тут же расплываются в широкой улыбке.  — Я бы никогда, — говорит он, затем погрозил Чонгуку пальцем. — Я надел это, потому что так поступают хорошие мальчики. Я просто пытался быть доступным для тебя. Чонгук смеется в нос, качая головой, глядя на Чимина. Это абсолютно не то, что делал Чимин. Это кольцо - четкий сигнал между ними о том, что Чимин хочет и соглашается на бесплатное использование, готов к тому, чтобы его наклоняли и трахали, когда и где захочет Чонгук, чтобы он “использовал” его добровольно. В большинстве случаев это открытое приглашение, но также и провокация, когда им некуда пойти. В такие вечера, как сегодняшний, Чимин надевает его, чтобы соблазнить Чонгука, зная, что ему нужно подождать, прежде чем он сможет действительно сделать с Чимином то, что он хочет. Чимин протягивает руку ладонью вниз, и кольцо оказывается в нескольких дюймах от губ Чонгука, как будто он ожидает, что тот поцелует его. Но Чонгук просто поднимает свою руку и просовывает пальцы между пальцами Чимина, а затем прижимает его руку к себе. — Садись в свою машину, куколка, — говорит Чонгук тихим голосом, наклоняясь и почти целуя Чимина, прежде чем отстраниться. Он проводит рукой по волосам Чимина, дергая его за них ровно настолько, чтобы Чимин ахнул, а затем толкает его на пассажирское сиденье. — Мы едем домой. Прямо сейчас. Он видит, как меняется лицо Чимина, как только тот заговаривает. Так легко довести Чимина до крайности, заставить его отдаться прямо в руки Чонгука, превращая его в кашу, даже в те ночи, когда он чувствует себя особенно непослушным. — Да, хенним, — говорит Чимин, и в награду Чонгук наклоняется, чтобы поцеловать его. — Хороший мальчик, — говорит Чонгук ему в губы. — Но не думай, что сегодня ты останешься безнаказанным. Чимин прикусывает губу, в его глазах пляшет возбуждение, прежде чем Чонгук закрывает за ним дверь и поправляет пиджак. Направляясь к водительской двери, он надеется, что успеет добраться домой до того, как ему понадобится помощь Чимина. Сегодня им не в первый раз приходится съезжать на обочину, чтобы хотя бы прикоснуться к губам Чимина. Но он предпочел бы подождать, пока они не доберутся до пентхауса. Там гораздо проще воздать Чимину по заслугам.

***

Самое забавное в доме Чонгука то, что Чимин все еще думает, что им нужно подождать, пока они не окажутся в уединении пентхауса Чонгука. Он относится к этому как к любому другому месту, ожидая, пока их никто не увидит, прежде чем они прикоснутся друг к другу или поцелуются. Чего он не знает, так это того, что все работающие в этом здании, скорее всего, уже знают о них, но не говорят об этом. Здание Seoul Skypoint Building полностью принадлежит Чонгуку и его брату Чонхену, и многие жители являются членами Пиков. Сотрудники, хотя и не все из них являются членами Пиков, знают, на кого они работают. Они знают, что это здание служит Королю. Хотя они не понимают — или у них нет доказательств — что Чонгук и Пиковый король - одно и то же лицо. У некоторых могут быть свои подозрения, но, опять же, они не говорят об этом. Зарплата здесь более чем достаточная, чтобы каждый хотел сохранить свою работу и защитить частную жизнь жильцов. А еще есть Бомсу, один из консьержей, который следит за тем, чтобы доступ к его личному лифту имели только Чонгук и утвержденные гости. Он был давним членом Пиков и внимательно следил за этим зданием с тех пор, как здесь жил бывший король. Он держит всех в узде, следит за тем, чтобы в здании все шло гладко. Бомсу приветствует их обоих, когда они проходят мимо, склонив голову перед Чимином, который отвечает улыбкой. Подъем на лифте оказывается мучительным. Держа руки при себе, Чонгуку хочется кричать, но он также знает, что не может сдаться, даже если ему этого хочется. Чимин облокачивается на другую сторону лифта, закинув ногу на ногу и вцепившись руками в поручень, который огибает пространство. На его лице появляется ухмылка, когда он приподнимает подбородок, открывая Чонгуку свое горло, верхние пуговицы его рубашки расстегнуты. Он соблазнителен. Так чертовски соблазнителен. Он хочет, чтобы Чонгук уступил, хотя и знает, что не получит желаемого, пока Чонгук этого не сделает. Если бы он намеренно не подверг Чонгука испытаниям сегодня вечером, возможно, он получил бы это раньше. Но он решил быть сопляком. Чимин выходит из лифта первым, практически скачет к двери, где ждет, пока Чонгук наберет свой код. Чонгук открывает дверь и отступает назад, держа руки в карманах, когда кивает Чимину, чтобы тот входил. — Продолжай. Не заставляй меня больше ждать, иначе ты знаешь, что произойдет. Чимин с трудом сглатывает, его волнение заметно по тому, как он глубоко и тяжело дышит. Он снова прикусывает губу, прежде чем войти в пентхаус. Это слишком просто - вот так приказывать ему, так что Чонгук знает, что он просто выжидает подходящего момента. Чимин никогда так легко не подчиняется. Ему нравится превращать это в игру. Чонгук задерживается в холле, наблюдая за Чимином при слабом освещении прихожей. Он - яркое пятно на фоне аспидно-серых стен. Единственное, что придает ему теплоту, кроме полов и потолка из красного дерева и небольших вкраплений коричневого и золотого цветов повсюду. — Как ты думаешь, где Пип и Пенни? — спрашивает Чимин, пока они оба снимают обувь. Он подпрыгивает на носках в поисках кошек Чонгука, даже не оглядываясь на Чонгука, когда тот спешит прочь по главному коридору. — Давай найдем их... Его слова оборвались на полуслове, когда Чонгук обхватил рукой горло Чимина и оттащил его назад. Чимин врезался в него, откинув голову на плечо Чонгука, инстинктивно выгибая спину. Другая рука Чонгука скользит вверх по спине Чимина, пока он не просовывает два пальца под бриллиантовое колье Чимина, чтобы потуже затянуть его на шее. Дыхание Чимина вырывается неровными волнами, когда Чонгук сжимает его крепче, наблюдая, как глаза Чимина закрываются, а губы приоткрываются в прерывистом стоне. Его колени слабеют, и он тает в объятиях Чонгука, по телу пробегает дрожь удовольствия. Чонгук ослабляет хватку, чтобы убедиться, что Чимин может дышать, но продолжает держать его за горло. Другой рукой он обхватывает Чимина и кладет ладонь на его член, уже твердый и напрягшийся под штанами. Чонгук хихикает прямо в ухо Чимину, прикусывая зубами мочку, прежде чем прикусить ее ровно настолько, чтобы заставить Чимина захныкать.  — Что это, куколка? Уже пытаешься кончить? Не можешь дождаться, когда мы доберемся до спальни? Иногда я забываю, какая ты шлюшка, пока ты не начинаешь вести себя так, как сегодня вечером. Его рука проскальзывает между ног Чимина, обхватывает внутреннюю сторону бедра и притягивает его к себе с такой силой, что тот спотыкается. Он снова сжимает горло Чимина, его собственный член начинает болеть, когда он прижимается к заднице молодого человека. — Хоть раз веди себя хорошо, — рычит Чонгук в пульсирующую жилку на шее Чимина, отпуская его. — Иди в спальню и разденься для меня. Он подталкивает Чимина вперед, положив руку ему на спину, а затем прижимает эту же руку к его заднице. От резкого вдоха Чимина, прежде чем он бросается вперед, кожа Чонгука становится горячей на ощупь. Его вены горят от желания обладать Чимином. Чонгук не сможет проводить время так, как ему хотелось бы обычно. Одна только мысль о том, чтобы еще немного подождать, прежде чем трахнуть Чимина, сводит его с ума. Он наверстает упущенное в другой раз, когда сможет контролировать себя достаточно долго, чтобы не торопиться. Если он будет настаивать на своем и напомнит Чимину, кто здесь главный, прежде чем они закончат. Чонгук закрывает дверь спальни, когда Чимин останавливается посреди комнаты, поворачиваясь к нему лицом. Снимая куртку, Чонгук кивает Чимину, чтобы тот начинал, и тот немедленно начинает расстегивать рубашку. Руки Чимина дрожат от предвкушения, его глаза следят за движениями Чонгука, когда он подходит ближе. Обычно Чонгук заставил бы его притормозить, но сегодня он позволяет Чимину быстро раздеться, пока Чонгук кружит вокруг него. Когда брюки Чимина падают на пол, и он выходит из них, Чонгук награждает его, положив руку ему на поясницу. Он проводит пальцами по бедру Чимина, задерживаясь на животе, когда Чонгук останавливается перед ним. Его взгляд скользит по фигуре Чимина, по выпуклостям его пресса, по изгибам мышц на руках, когда он сжимает кулаки, чтобы сдержаться. По крайней мере, он пытается, хотя Чонгук видит, как он отчаянно прикусывает язык. — Хочешь что-то сказать? — спрашивает Чонгук, касаясь двумя пальцами подбородка Чимина, чтобы приподнять его. Чимин облизывает губы, на его губах появляется легкая улыбка. Его взгляд опускается.  — И ты смеялся надо мной за то, что я возбудился слишком быстро? Ты выглядишь более отчаявшимся, чем я... Чонгук зажимает рукой рот Чимина, двумя пальцами проталкиваясь мимо его губ к горлу. Чимин напевает что-то себе под нос, его руки взлетают вверх, чтобы схватить Чонгука за руку, но не для того, чтобы остановить его. Он притягивает Чонгука ближе, лапая его, требуя большего, слегка сжимая его пальцы. — Кто в отчаянии? — со смехом спрашивает Чонгук. Его пальцы соскальзывают с губ Чимина, оставляя на подбородке струйку слюны, а затем он поворачивает его лицом к гардеробной. — Ты знаешь, что делать. Не заставляй меня ждать, черт возьми. Глаза Чимина блестят еще больше, чем раньше, когда он борется с желанием полностью отдаться под контроль Чонгука. Его язык просовывается между зубами, и он снова прикусывает его, отодвигаясь от края пропасти. Чертов упрямец. Чонгук снова запускает руку в волосы Чимина и толкает его вперед, к туалетному столику в шкафу. Он легким толчком отпускает Чимина, и тот спохватывается, поднимая глаза, чтобы посмотреть на себя в зеркало над туалетным столиком. В его глазах выражение, которое Чонгуку хорошо знакомо. — Поторопись, выбери что-нибудь одно, — говорит Чонгук, и Чимин тянется к верхнему ящику. — Перестань восхищаться собой, как будто ты, блядь, не знаешь, какой ты красивый. — он прижимается к Чимину сзади, пробегая руками по его обнаженному телу, снова касаясь губами его уха. — Я должен восхищаться этим. Твое тело для моего удовольствия, и если ты и дальше будешь заставлять меня ждать, я просто возьму то, что хочу. Это почти заставляет Чимина застонать, его член трогательно дергается, когда он опускает голову. Он зажмуривает глаза, нащупывая выдвижной ящик, чтобы открыть его. Он чертовски хорошо знает, что Чонгук не будет ждать вечно. Возможно, это то, к чему он стремится. Иногда он специально заводит Чонгука так далеко, чтобы тот довел его до того, что он больше не сможет сопротивляться. Чимин берет себя в руки и опускает взгляд на ящик, заполненный аккуратно разложенными воротничками разных цветов и фасонов. Некоторые из них более простые и прочные, к ним удобнее привязывать поводки. Но большинство из них более модные, украшенные бриллиантами или кружевной бахромой. Они лучше подходят для того, чтобы наряжать Чимина, когда Чонгук просто хочет, чтобы он выглядел особенно привлекательно во время секса. — Я не могу выбрать, — говорит Чимин, глядя сквозь ресницы в зеркало и ухмыляясь отражению Чонгука. Он выпячивает нижнюю губу и пожимает плечами. — Прости, хенним. Чонгук мгновение наблюдает за ним, восхищаясь озорством на его лице и тем, как очаровательно выглядит Чимин, когда пытается изобразить неприступность. — Конечно, — говорит Чонгук, расстегивая ремень, все еще прижимаясь бедрами к Чимину. Его ремень звякнул, когда он расстегнул его, затем сложил пополам и провел по голой ноге Чимина. Другой рукой он снова сжал горло Чимина, и тот издал сдавленный стон. — Я не понимаю, зачем тебе эти игры. Мы оба знаем, что рано или поздно ты сдашься, так что, черт возьми, лучше просто сделай это. Ремень проходит по внутренней стороне бедра Чимина, в опасной близости от его члена, который снова дергается, когда Чонгук сжимает его горло. Чимин уже весь мокрый от предэякулята, ноги дрожат, глаза прикрыты, когда он медленно скользит в то место, где нравится Чонгуку. — Не притворяйся, что ты не просто маленькая гребаная шлюшка, — хрипит Чонгук, запечатлевая резкий поцелуй на подбородке Чимина, проводя зубами по его изгибу. — Такая требовательная маленькая сучка, жаждущая члена, пытающаяся заставить меня трахнуть тебя, куда бы мы ни пошли. Мы оба знаем, какой ты, когда ты со мной, так что просто, — он снова отпускает Чимина, который снова цепляется за ящик, — Надень ошейник, как хороший маленький котенок, и прими то, для чего ты был создан. Чонгук отступает назад, когда Чимин восстанавливает дыхание, делая короткие судорожные вдохи, его голос прерывается слабыми, но взволнованными стонами, когда он пытается удержаться на ногах. Его пальцы пробегают по воротничкам, дрожа от возбуждения, прежде чем он, наконец, останавливается на одном. Но это происходит недостаточно быстро, и он это знает. Чонгук кладет руку на спину Чимина, и ремень защелкивается на его заднице. Чимин вскрикивает, а затем его голос переходит в приглушенный стон, когда он прижимается задницей к Чонгуку, прикусывая губу. — Подними то, к чему прикасался последним, — говорит Чонгук. Раздается еще один шлепок, когда ремень попадает по заднице Чимина с другой стороны. — И надень его. После еще одного удара руки Чимина сжимаются в кулаки на туалетном столике, ногти царапают его, дыхание прерывается, когда он задыхается. Чонгук наблюдает за ним в зеркало, внимательно отслеживая каждое малейшее проявление эмоций на его лице. Чимин еще недостаточно знает себя. Иногда он заходит слишком далеко, поэтому Чонгук должен заметить признаки, пока не стало слишком поздно. Но по тому, как Чимин нетерпеливо теребит ошейник, как он облизывает губы, как краснеет его лицо, он может сказать, что ему это нравится. Он полностью во власти Чонгука, его разум отключается, когда он переключается на автопилот и позволяет удовольствию вести его вперед. Он уже полностью в подпространстве. Он так легко поддается чарам Чонгука для того, кто ведет такие серьезные игры. Чимин застегивает на шее черный ошейник с белым кружевом по краям. С него дугами свисают изящные золотые цепочки, а на шее у него золотое сердечко с бриллиантом. В нем он выглядит великолепно, поэтому Чонгук снова подходит к нему и целует в плечо, их взгляды встречаются в зеркале. — Это мой котенок, — говорит Чонгук. — Сейчас ты такой хороший. Что дальше, куколка? Я знаю, ты знаешь, что делать. Чимин захлопывает ящик и открывает второй, опрокидывая несколько предметов в спешке, чтобы достать смазку. Он едва успевает поставить его на стол и задвинуть в ящик, как Чонгук хватает его за руки и заламывает их за спину. Чонгук позволяет ремню расстегнуться и болтаться с металлической пряжкой на пальце.  — Ты не сможешь прикоснуться к себе, пока я не позабавлюсь с тобой, — говорит он Чимину, который смотрит на пояс, как на конфету, прикусывая губу и почти улыбаясь. — Ты должен помнить, для чего ты здесь. Он обматывает ремень вокруг запястий Чимина, продевая его в отверстие, которое он продел специально под размер запястий Чимина, затем свободно оборачивает излишки вокруг него и затягивает. От этого Чимин почти падает, его колени подгибаются, он прижимается задницей к Чонгуку, как будто не может прожить больше ни минуты без Чонгука внутри себя. — Ты, — шепчет Чонгук на ухо Чимину, прежде чем поцеловать его, — Моя прелестная маленькая игрушка, которую я могу трахать, как захочу. — он целует другое ухо Чимина. — Ты весь мой. Когда угодно, — еще один поцелуй, на этот раз в челюсть, - где угодно и как угодно, я хочу тебя. — поцелуй в шею, и от этого Чимин всхлипывает. — Или нуждаюсь в тебе. И тебе лучше, черт возьми, не забывать об этом с этого момента. Его рука скользит по заднице Чимина, затем хватает смазку. Он выливает немного на пальцы и, не утруждая себя разогревом, вводит два пальца внутрь Чимина. Чимин вскрикивает от внезапного холодного прикосновения, его ноги раздвигаются, когда Чонгук подталкивает внутреннюю сторону его ступней, заставляя их шире расставлять друг друга. Дырочка Чимина сжимается вокруг пальцев Чонгука, когда он вводит их в себя. Его ноги дрожат, он изо всех сил пытается удержаться на ногах, руки сгибаются, когда Чонгук дергает за ремень, приказывая ему не двигаться. Судьба была на его стороне в тот день, когда он нашел Чимина, и что-то действительно благословило его, когда Чимин признался Чонгуку во всех своих самых темных желаниях. Он был совершенен тогда и совершенен сейчас, охотно принимая все, что дает ему Чонгук. Ему нравится служить, отдавать и быть всем для Чонгука. Это возбуждает его, зная, что он единственный человек, который может удовлетворить Чонгука таким образом, зная, что он неотразим, что Чонгук нуждается в нем и что он может стать для него отдушиной. Он всегда рядом, чтобы доставить удовольствие Чонгуку, когда ему это нужно, выполняя любую его прихоть, и ничто не заставляет Чимина чувствовать себя лучше, чем это. Он единственный. Единственный для Чонгука. Он наслаждается удовольствием Чонгука, зная, что сам является причиной всего этого. Чонгук вынимает пальцы из Чимина, отпускает его, чтобы расстегнуть брюки и рубашку. Он наблюдает за лицом Чимина в зеркале, ухмыляясь, когда взгляд Чимина скользит по обнаженной груди Чонгука, задерживаясь на татуировке на ребрах, а затем опускается к его члену, когда тот высвобождается. От прохладного воздуха он дергается, и Чонгук хватает смазку. Он устраивает шоу для Чимина, медленно поглаживая свой член одной рукой, в то время как другой сжимает задницу Чимина, а затем снова шлепает по ней, прямо по красным следам, оставшимся от ремня. Тихие стоны и вздохи Чимина вызывают привыкание, заставляя Чонгука дрожать всем телом. Чимин уже в полном беспорядке, блестит от пота, его волосы торчат в том месте, где Чонгук схватил их ранее, лицо красное, а с члена капает. Он отталкивается, пытаясь впустить Чонгука в себя, но Чонгук снова толкает его вперед. И тут Чимин срывается с места, полностью забыв о своей потребности. Ему нужно быть хорошим. Вся прежняя бравада испарилась, и он полностью отдался Чонгуку. — Пожалуйста, пожалуйста, хенним, — умоляет Чимин, опустив голову, и из его горла вырывается тихий стон. Его руки снова сгибаются, как будто он пытается дотянуться до Чонгука. — Мне, черт возьми, жаль, что я… Сегодня вечером я просто дразнил тебя. Мне жаль. Пожалуйста. Я хочу... так сильно хочу тебя. Чонгук протягивает руку, чтобы провести пальцами по волосам Чимина, а затем хватает их и прижимает лицо Чимина к туалетному столику, прижимаясь к нему щекой.  — Заставь меня поверить в это. Чимин делает глубокий вдох, собираясь с мыслями, пытаясь собраться с мыслями настолько, чтобы сделать так, как говорит Чонгук, и затем слова начинают литься из него без колебаний.  — Пожалуйста, хенним. Мне нужно, просто необходимо почувствовать тебя во мне. Я так сильно в тебе нуждаюсь. Мне нужно, чтобы ты воспользовался мной, воспользовался моей дырочкой, чтобы кончить, пожалуйста. Мне нужно видеть, как тебе хорошо внутри меня. Позволь мне, позволь мне быть хорошим для тебя. — Так-то лучше, — говорит Чонгук, проводя пальцами по спине Чимина. — Мы приближаемся к цели. Ты извиняешься за то, что дразнил меня раньше? Чимин кивает, затем, кажется, теряет ход мыслей, когда Чонгук прижимает свой член к его щекам, потирая его о его дырочку, но не проталкиваясь внутрь. — Да. Мне так жаль. Я теперь твой, всегда твой, — вовремя поправляет себя Чимин, избегая очередного шлепка Чонгука по заднице. Он кажется довольным, осознавая, что ведет себя именно так, как хочет Чонгук. Теперь Чонгук верит в это, но он позволяет Чимину говорить еще немного. Больше всего на свете ему нравится слышать, как тот умоляет. — Я хочу быть хорошим для моего хеннима. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я твой, и ты можешь использовать меня так, как тебе заблагорассудится. Позволь мне быть хорошей игрушкой для тебя. Я обещаю, что заставлю тебя чувствовать себя так... так хорошо. Чонгук хихикает, когда Чимин снова прижимается к нему попкой, слегка покачивая ею, как будто пытается насадиться на член Чонгука. Чонгук хватает ремень, другой рукой придерживая член, и прижимает головку к дырочке Чимина. — Вот что я хотел бы услышать от своего котенка, — говорит он, а затем одним быстрым движением входит в Чимина. Чимин вскрикивает, выгибая спину, когда голова Чонгука со стоном откидывается назад. У Чонгука вырывается удовлетворенный вздох, когда он погружается в теплые стены Чимина, сжимающиеся вокруг него, жадно всасывающие его. — Черт, куколка, ты всегда такой тугой для меня. Ты собираешься доставить мне удовольствие сегодня вечером, не так ли? Именно для этого ты и создана. Чимин хнычет и кивает, слабые стоны срываются с его губ, когда Чонгук выходит из него и снова входит в него. Он что-то бормочет и извивается, пытаясь найти в себе силы трахнуть себя на члене Чонгука. Но все, что он может сделать, это принять это, его задница краснеет там, где Чонгук прижимается к ней, слезы удовольствия собираются в уголках его глаз, когда Чонгук снова и снова ласкает его простату. Он точно знает, как трахать Чимина, чтобы каждый раз получать удовольствие. Он обхватывает Чимина руками, сжимая его член, и снова входит в него, ударяя по нервам. Чимин практически кричит, его тело сотрясается от сухого оргазма, он не может кончить из-за давления на член. Чонгук наклоняется в сторону, чтобы посмотреть на его лицо — раскрасневшееся, мокрое от слез, губы припухли от того, что он кусал их, ресницы трепещут. — Ты такой красивый, когда вот так принимаешь член, — говорит ему Чонгук, отпуская член Чимина. Он медленно выходит из него, а затем хватает Чимина за волосы и приподнимает его голову, заставляя посмотреть на себя в зеркало. — Смотри, как я трахаю тебя. Хочу, чтобы ты знал, какая ты идеальная маленькая шлюшка. Чимин хнычет, когда Чонгук снова входит в него, откидываясь назад, а затем резко двигает бедрами вперед и набирает бешеный темп, чтобы трахнуть его снова. Челюсть Чимина отвисает в беззвучном стоне, из него вырываются только хриплые всхлипы и судорожные вздохи. Одной рукой Чонгук крепко держит его за волосы, а другой сжимает ремень. Он крепко удерживает Чимина на месте, когда трахает его, его дырочка широко растягивается вокруг члена Чонгука, пот стекает по его спине, и кажется, что татуировки в виде луны вдоль позвоночника сияют. Он снова и снова подводит Чимина к краю, останавливая его каждый раз, когда тот почти кончает, иногда полностью выходя из него, чтобы вместо этого трахнуть его между ягодиц или бедер. В следующий раз, когда его член раздвигает Чимина, проникая глубоко внутрь, Чимин снова вскрикивает, обретая голос. Он тоскует по Чонгуку, стонет, умоляя прийти, умоляет своего хеннима позволить ему прийти ради Чонгука. Это все ради Чонгука. Всегда ради Чонгука. Это то, что делает Чимина самым счастливым — быть маленькой дырочкой для своего хеннима. И Чонгуку нравится слышать, как он выпрашивает эти почести. Так же его называют члены его банды. Это заставляет его чувствовать себя частью своей маленькой семьи, даже не подозревая об этом, без всякого риска. — Я не могу, — скулит Чимин, когда Чонгук снова обхватывает его рукой за горло. Он притягивает Чимина к себе, так что их тела прижимаются друг к другу. Его рука обхватывает подбородок Чимина, заставляя его не отрывать взгляда от зеркала. — Я больше не могу, хенним, пожалуйста, позволь мне кончить за тобой. Позволь мне выглядеть красиво для тебя, когда я кончу. Чонгук ухмыляется.  — Я уже видел, как тебе доставалось и больше, котенок. Я знаю, ты справишься. — он поворачивает лицо Чимина к себе, затем проводит большим пальцем по его щеке, чтобы вытереть слезы. В уголках его губ появляется слюна, он слишком ошеломлен своим удовольствием, чтобы даже осознавать это. Чонгук запечатлевает на губах легкие поцелуи, выигрывая время, чтобы убедиться, что Чимин все еще просто подыгрывает, а не паникует и не забывает их стоп-слово. По тому, как двигаются бедра Чимина, он понимает, что с ним все в порядке. — К счастью для тебя, у меня больше нет желания ждать. Он поворачивает Чимина лицом к зеркалу, затем резко двигает бедрами вперед. Это прекрасно - наблюдать, как лицо Чимина искажается от удовольствия, когда он наблюдает, как принимает каждый дюйм Чонгука снова и снова. Шлепки кожи о кожу наполняют комнату, стоны удовольствия, когда Чонгук трахает его так сильно, что у Чимина почти подкашиваются ноги. Чонгук практически рычит от усилий, которые ему приходится прилагать, чтобы поддерживать темп, не сбавляя темпа, погружаясь в Чимина снова и снова. На этот раз Чонгук наклоняется, чтобы погладить член Чимина, а не сжать его, и Чимину требуется несколько секунд, чтобы кончить. Губы Чимина раскрываются в крике, когда он растекается белизной по своему животу, выгибая спину еще сильнее, прижимаясь задницей к Чонгуку. Он сжимается еще крепче, так крепко, что Чонгук понимает, что долго он не продержится. Он ласкает Чимина во время его оргазма, трахает его во время чрезмерной стимуляции, наблюдая, как слезы удовольствия текут по его щекам, и он бормочет слова благодарности Чонгуку за то, что позволил ему кончить. Он прижимается бедрами к Чонгуку, его тело сотрясается, он слишком слаб, чтобы кричать, и просто хнычет, пока Чонгук не кончает в него. Чимин сильно трясется в объятиях Чонгука, дырочка трепещет и сжимается вокруг него, когда Чонгук погружается в него еще несколько раз, пока не кончает. Голова Чонгука падает на плечо Чимина, когда они переводят дыхание, грудь Чонгука тяжело вздымается на спине Чимина. Он заставляет себя сосредоточиться настолько, чтобы расстегнуть ремень на запястьях Чимина, позволяя ему упасть на пол. Он хватает Чимина за запястья и обхватывает их обеими руками, прижимаясь к нему сзади и массируя то место, где ремень натер кожу. — Вот так, куколка, — говорит Чонгук. Он прижимает ладони Чимина к поверхности туалетного столика, обхватывая их своими руками и удерживая Чимина на месте. Он двигает бедрами, все еще достаточно сильно, чтобы заставить Чимина тихо застонать, когда член Чонгука снова погружается в него, массируя простату, пока он снова не начинает дрожать. — Ты же не думал, что я покончил с тобой, не так ли? Взгляд Чимина медленно поднимается, чтобы встретиться с взглядом Чонгука в зеркале, и Чонгук берет его за подбородок, поглаживая нижнюю губу. Чонгук ухмыляется, глядя на него, совершенно разбитого, едва ли осознающего, что происходит вокруг. Он бездумный, бескостный, податливый, именно такой, какой им обоим нравится. — Нет, хенним, — бормочет Чимин, опьяненный своим удовольствием, его глаза закрываются, когда пальцы Чонгука проникают в его рот. Чимин мурлычет что—то себе под нос, проводя языком по пальцам и, без сомнения, пробуя на вкус его любимую смазку со вкусом вишни. — Боже, какой же ты красавчик, когда вот так выебываешься. — Чонгук крепче сжимает лицо Чимина и не сводит с него взгляда в зеркале. — Отвратительный маленький беспорядок, не так ли? Весь в собственной сперме. Чонгук медленно выходит из Чимина, наслаждаясь его тихим вздохом. Глаза Чимина практически закатываются, когда сперма Чонгука стекает по его бедрам, Чонгук откидывается назад, чтобы посмотреть на него. Он толкает Чимина вперед, чтобы снова наклонить его, просовывает руку между ног Чимина и нажимает на промежность. Это заставляет Чимина дергаться и извиваться, его пальцы сжимаются, когда Чонгук проводит пальцами по сперме на внутренней стороне бедра и проталкивает ее обратно в Чимина. — Не двигайся, пока я не разрешу, — говорит Чонгук, отступая назад и облокачиваясь на центральный столик гардеробной. Он снова натягивает штаны, любуясь видом Чимина, сперма стекает по его щекам, его дырочка сжимается в ожидании чего-то, чего там нет. Чонгук протягивает руку вперед и сжимает задницу Чимина, затем проводит рукой по пояснице. — Ты закончил сегодня капризничать? Чимин кивает. — Слова, котенок. — рука Чонгука падает на задницу Чимина, заставляя его с визгом податься вперед. — Используй свои слова. — Да, хенним, — бормочет Чимин, его дыхание поверхностное и прерывистое. — Больше никаких пререканий или игры в недотрогу, — говорит Чонгук, хватая Чимина за бедра и притягивая его к себе. У Чимина вырывается вздох, когда он врезается в Чонгука, его руки взлетают назад, чтобы ухватиться за стол. Чонгук проводит пальцем по ошейнику, затем проводит им вверх и вниз по шее Чимина.  — Да, хенним, я твой, — он с трудом сглатывает, его глаза остекленевают, когда рука Чонгука обхватывает его горло. Он, должно быть, чувствует, как Чонгук снова возбуждается в его заднице. — Я твой, можешь использовать меня, как тебе заблагорассудится. Чонгук с ухмылкой встречается взглядом с Чимином в зеркале, поглаживая большим пальцем подбородок. Он целует Чимина в висок, за что тот тихо вздыхает.  — Хороший мальчик. Чонгук давно решил, что самое милое в мире - это то, как Чимин сворачивается калачиком в постели после долгой ночи. К концу их сцен он всегда измотан, сходит с ума от секса и полностью погружается в блаженство после. В последнее время он обычно сразу засыпает, прижавшись к Чонгуку, пока тот не разбудит его, чтобы как следует успокоить. Для него это, кажется, самый эффективный способ, и они избежали слишком многих негативных последствий или любого потенциального падения. Чонгук проводит рукой по обнаженной руке Чимина, целуя его плечо, шею, щеку. Чимин по-прежнему лежит, свернувшись калачиком, на боку, с надутыми губами, как всегда, когда он спит. Иногда Чонгуку приходится быть осторожным с Чимином, отступая от своей обычной напористости. Он и раньше был намного жестче с людьми в постели, но они с Чимином ввели это в свои отношения всего несколько месяцев назад. Чимин все еще пытается найти свои границы, и Чонгук не хочет заходить с ним слишком далеко и слишком быстро. Чимин, кажется, думает, что он может вынести все, что угодно, что нет пределов, которые Чонгук мог бы переступить, чего бы он не хотел. Но это риск, на который Чонгук не готов пойти. Ему нравится то, что у них есть на данный момент. Он не собирается ставить это под угрозу, прося большего, чем то, на что Чимин готов, независимо от того, во что он верит. — Привет, куколка, — шепчет Чонгук прямо в горло Чимину. Это вызывает у Чимина легкую дрожь, и он улыбается. — Пора просыпаться и принять ванну. Промурлыкав, Чимин сворачивается калачиком и прижимается головой к груди Чонгука. — Я знаю, ты устал, малыш, — говорит Чонгук, садясь и отводя руки Чимина, когда тот пытается спрятать лицо. — Но нам нужно привести себя в порядок, прежде чем мы ляжем спать. Ты знаешь правила. Чимин переворачивается на спину и смотрит на Чонгука, который убирает волосы с его лица.  — Хорошо, хенним, — говорит он, все еще сонный, когда Чонгук берет его за руки и поднимает на ноги. — Тебе что-нибудь от меня нужно? Чонгук поднимается с кровати и ведет Чимина в ванную, оформленную почти так же, как и остальная часть пентхауса. Стены светло-серые, ванна выполнена в черно-золотых тонах, по всей комнате разбросаны небольшие белые вкрапления, а пол выложен серо-коричневой плиткой. Чимин все еще полностью обнажен, на нем только ошейник, который он носил ранее. Чонгук переоделся в темно-серую домашнюю одежду, но это типично для них. Чимин часто бродит по пентхаусу в одном только воротничке, который он выбрал для этого вечера. Это его раскрепощает. Это единственное место, где он никогда не чувствует, что должен что-то скрывать, где ему не стыдно за свое тело и никто ничего не осуждает. Чонгук любит каждый дюйм его тела, и Чимин это знает. — Ты можешь зажечь свечи для меня, — говорит Чонгук, — И приготовить чай. — Хорошо, — говорит Чимин, когда Чонгук берет его за руку и поворачивается к ванной, ведя его внутрь. В большинстве случаев Чимин полностью не выходит из подпространства до тех пор, пока не выспится как следует, поэтому даже в послеоперационном периоде он по-прежнему любит приносить пользу. Ему по-прежнему нравится ухаживать за Чонгуком и прислуживать ему, поэтому их обычные ритуалы включают в себя напоминание Чонгуку о том, как сильно он на самом деле его обожает, в то время как Чимин делает все возможное, чтобы облегчить жизнь Чонгуку. Он такой же внимательный, и они так хорошо работают вместе. Чимин делает все в точности так, как и обещал: зажигает свечи, разливает чай и расставляет его на маленьком столике на колесиках, который находится почти на той же высоте, что и ванна. — Подожди, подожди, — говорит Чимин, когда замечает, что Чонгук начинает расстегивать свою шелковую рубашку. — Можно мне? Чонгук замирает, расстегнув первую пуговицу наполовину, прежде чем отпустить ее. Он разводит руки в стороны, позволяя Чимину сделать это самому, быстро снимает рубашку и откладывает ее в сторону, аккуратно сложив на шкафчике рядом с ванной. Он поднимает взгляд на Чонгука, засунув большие пальцы за пояс его брюк, и колеблется. Очевидно, чего он хочет, поэтому Чонгук берет его за подбородок и целует в губы. Он чувствует, как Чимин улыбается в ответ на поцелуй, прежде чем стянуть штаны Чонгука с его бедер. — Иногда ты такой милый, — говорит Чонгук, переступая через ткань. Он позволяет Чимину поднять брюки и сложить их, положив рядом со своей рубашкой. — Иногда? — спрашивает Чимин, приподнимая бровь. Чонгук проводит пальцем по его носу, затем постукивает по его кончику. Дерзость - верный признак того, что он возвращается к своему обычному "я", покидая пространство, которое он оставляет только для Чонгука. — Я согласен с тобой. Ты всегда такой милый. — Чонгук проводит обеими руками по волосам Чимина, и тот закрывает глаза и наклоняется навстречу прикосновению, обхватывая себя за подбородок и глубоко вдыхая. — Давай снимем с тебя этот ошейник. Мы не хотим, чтобы он намок. Чимин кивает, поворачиваясь спиной к Чонгуку, чтобы тот расстегнул ошейник. Чонгук кладет его рядом со своей одеждой, затем протягивает руку, чтобы снять с Чимина кольцо, но Чимин убирает руку. — Не надо. Пожалуйста, — говорит он, снова поворачиваясь к Чонгуку, другой рукой сжимая кольцо на своем пальце. — Оставь его. Если я снова понадоблюсь тебе сегодня вечером, ты можешь получить меня. Боже, он идеален. Кем бы ни был Чонгук в этой жизни, в прошлой он, должно быть, спас целую нацию. После многих лет, которые казались ему непрерывной чередой неудач и несчастий, Чимин оказался у него на коленях в самый подходящий момент. Без него он бы сейчас сошел с ума. Чонгук благодарен судьбе за то, что в этой жизни он очень мало заботится о чем-либо, кроме своей семьи, включая Чимина. Намного проще защищать Чимина и держать его рядом, если Чонгука не волнует, чего это стоит. — Ладно, малыш, — говорит Чонгук. Как бы соблазнительно это ни звучало, он думает, что с Чимина, наверное, на сегодня хватит. Это одно из тех ограничений, которые, как он уверен, Чимин еще не осознал для себя, поэтому Чонгук действует медленно и неуклонно, каждый раз заходя чуть дальше и пробуя почву под ногами. — А теперь иди в ванну. Чимин кивает, заходит в ванну, держась руками за край, чтобы проверить температуру, и опускает в нее пальцы ног. Чонгук посмеивается над ним, прежде чем забраться следом за Чимином и обнять его за талию. Он притягивает Чимина к себе, покрывая поцелуями его плечо. — Ты был очень добр ко мне сегодня вечером, куколка, — шепчет ему Чонгук, целуя то место, где только что был ошейник. Он проводит большим пальцем по шее Чимина, проверяя, нет ли следов. Обычно они стараются не показывать слишком много признаков своей деятельности ради карьеры Чимина или делают это достаточно незаметно, чтобы он мог это скрыть. — Ты так хорошо справляешься, так быстро учишься для меня. Чимин дрожит, закрыв глаза, когда Чонгук опускает их в ванну, погружаясь в воду, а Чимин ложится ему на грудь. Он усаживает Чимина между своих ног, затем берет за запястья, чтобы снова помассировать их. Чонгук проводит пальцем по кольцу, затем просовывает пальцы между пальцами Чимина и целует его в ухо. — Скажи мне, как ты себя чувствуешь. Откинувшись назад в объятиях Чонгука, Чимин поворачивает голову, чтобы посмотреть на Чонгука, оказавшись с ним нос к носу.  — Хорошо. Действительно хорошо. Я думаю, ты можешь быть со мной жестче. Я справлюсь, обещаю. — его взгляд опускается к губам Чонгука. — Если ты позволишь мне. Чонгук берет Чимина за подбородок и проводит пальцем по его подбородку.  — Мы можем поработать над этим, не волнуйся, ангел. Поверь мне, я могу сделать с тобой гораздо больше. Мы еще даже не полностью раскрыли твой потенциал. — он смеется, видя, как радостно дрожит Чимин. — Если, конечно, ты сможешь заниматься гимнастикой после того, как я закончу с тобой. Улыбка Чимина становится шире, когда он прижимается лбом к лбу Чонгука.  — Я не знаю. Это становится немного сомнительным, — говорит он.  — Ну, по крайней мере, мы знаем, что ты все еще можешь сесть на шпагат, — говорит Чонгук, проводя рукой между ног Чимина и раздвигая одну из них в сторону, как будто проверяя его гибкость. Чимин хихикает прямо в рот Чонгуку, сжимая ноги вместе, чтобы зажать руку Чонгука между своих бедер, и мышцы его напрягаются. Чонгук прикусывает нижнюю губу, впиваясь пальцами в ногу Чимина, чтобы заставить его прижаться к Чонгуку. Вода плещется, почти переливаясь через край ванны, пузырьки прилипают к их коже. — Думаю, я прекрасно справлюсь с собой на тренировках, — говорит Чимин, когда Чонгук подхватывает его под ноги и усаживает к себе на колени. Руки Чимина обвиваются вокруг шеи Чонгука, а лицо прижимается к его подбородку. — Лечь с тобой в постель - это уже само по себе олимпийское событие. Чонгук снова смеется, слегка покачивая Чимина. Он чувствует, что Чимин начинает соображать все быстрее и быстрее, становясь более последовательным. Иногда просто стыдно, как быстро Чимин может выйти из подпространства. Чонгук обожает его с обеих сторон, но ему нравится, когда Чимин весь в объятиях и требовательных прикосновениях. Они становятся такими только тогда, когда оба свободны и когда их никто не видит, поэтому Чонгук дорожит этим. — По крайней мере, я знаю, что всегда буду выигрывать золото на этих соревнованиях, — говорит Чимин, но на этот раз, когда он смеется, в его смехе нет столько искренности. — Не волнуйся об этом прямо сейчас, — говорит Чонгук, приподнимая подбородок Чимина. — Ты выиграешь золото. Я видел, как ты соревнуешься. Не может быть, чтобы ты не был абсолютным лидером на Олимпийских играх в следующем году. В конце концов, ты бриллиантовый туз. Бриллиант Южной Кореи. Но самое главное, ты мой бриллиант. Губы Чимина снова медленно расплываются в улыбке, и Чонгук проводит по ним большим пальцем, затем смахивает поцелуями воду, оставшуюся на них.  — Ты так думаешь? — Я знаю, — рука Чонгука скользит по затылку Чимина, притягивая его к себе еще крепче, запрокидывая голову Чимина назад и проводя большим пальцем по его шее. — Никогда не сомневайся в себе. И если ты это сделаешь, не сомневайся во мне. Чимин тает от его прикосновений, снова становясь податливым, приоткрывая губы, чтобы впустить язык Чонгука внутрь. Даже если позже он все еще будет беспокоиться, он перестанет, пока находится в объятиях Чонгука. Это единственное место, где ему не позволено думать о себе плохо, единственное место, где он должен признать, что мир Чонгука вращается вокруг него. Все остальное не имеет значения, если они есть друг у друга. Если бы только Чимин мог понять, чего он стоит. В глазах Чонгука он бесценен. Чимин - причина всего, что он делает сейчас. Если бы он только знал, как близок был Чонгук к тому, чтобы все бросить, каким однообразным и бессмысленным все казалось, пока в его жизни не появился Чимин. Он был готов уйти от всего этого, сложить с себя корону и позволить кому-то другому вести игру, убежденный, что в этом мире ему больше нечем заняться, ради чего оно того стоило. Он смотрел в дуло пистолета другого человека и пытался заставить его нажать на курок. Но в тот момент, когда Чонгук увидел Чимина, он все понял. У него был второй шанс. Чимин был его вторым рождением, способом начать все сначала, в котором он отчаянно нуждался. Несмотря на то, что Чонгук больше не был человеком веры, он думает, что нашел Рай в Чимине. Он не верит ни в какого бога, потому что ни один бог не допустил бы существования такого человека, как Чонгук. Ни один бог не позволил бы ему поклоняться Чимину так, как он это делает, никогда не позволил бы ему испытать рай в Чимине, когда он ничего не сделал, чтобы заслужить это. Но он может. И он это делает. У него нет ни морали, ни религии, кроме той, которую он держит в своих объятиях. И как человек без морали, Чонгук готов на все, чтобы сохранить свой рай нетронутым и невредимым. Словно молитву, он бережно держит Чимина в своих ладонях, нашептывая ему тайну, которой он не делится ни с кем и ни с чем, кроме космоса.

***

Чимин не утруждает себя одеванием. На самом деле, когда он в пентхаусе, он не утруждает себя тем, чтобы надеть что-нибудь, если только это не кружевное и не оставляет его полураздетым для Чонгука. Одной из первых вещей, которые Чимин обнаружил после того, как начал встречаться с Чонгуком, было то, насколько свободно он чувствовал себя, исследуя самого себя, когда они были только вдвоем. Кому—то это может показаться странным — друзья Чимина, несомненно, пришли бы в ужас, если бы узнали, - но когда они находятся в пентхаусе, Чимину просто нравится быть голым. Иногда он надевает нижнее белье. Но больше всего ему нравится выставлять себя напоказ перед Чонгуком, когда ничто не отвлекает, кроме, может быть, маленького ошейника. И его кольцо — серебряное с черным, которое обвивается вокруг пальца, но не сходится спереди, с бриллиантовой гравировкой. Он почти всегда носит свое кольцо, просто чтобы убедиться, что Чонгук знает, что он доступен. Бесплатное использование. Чимин практически умолял Чонгука об этом пять месяцев назад, когда он открылся Чонгуку о своих настоящих желаниях, о том, как сильно ему нравится быть в распоряжении Чонгука всякий раз, когда он хочет нагнуть Чимина и трахнуть его. Все, что связано с этим, напугало бы большинство людей, но Чимину это нравится. Он никогда не мог исследовать эти вещи с кем-то другим. По крайней мере, не до такой степени. То, чего он хочет, считается запретным для многих людей, они бы попытались сказать ему, что с ним что-то не так. Но что они знают? Они не понимают, каково это - иметь партнера, который хочет его так сильно, что Чонгук просто не может держать себя в руках. Ему нравится видеть Чимина таким, нравится наряжать его и восхищаться им всю ночь напролет. Любит будить Чимина посреди ночи, когда его член уже внутри него. Кто может сказать, что это неправильно, когда им обоим это так нравится? — Как насчет этого? — спрашивает Чонгук, поднимая ошейник, отделанный белым кружевом, с бантом спереди. Из их коллекции это одно из самых удобных для ношения в течение длительного времени. Когда Чимин кивает, Чонгук застегивает ошейник на шее Чимина, а затем убирает тот, что был раньше, обратно в ящик. Есть некоторые, которые они не будут использовать во время секса, потому что они просто недостаточно крепкие для того, чтобы Чонгук их натягивал. Этот кружевной ошейник- один из них, так что Чимин может быть уверен, что остаток вечера будет посвящен уходу за собой. Как бы сильно он ни любил трахаться до потери сознания, такие ночи ему тоже нравятся. Это еще один подарок ему на день рождения, как он догадывается. Чонгук хочет побаловать его в такой день, как этот. — Знаешь, я никогда раньше об этом не думал, — говорит Чимин, следуя за Чонгуком по пентхаусу, держась за руки и слегка отставая от него, — Но это может быть опасно, если кошки когда-нибудь подумают, что мой член - игрушка, и решат наброситься на меня. Чонгук давится смехом, прижимая руку к груди. Он поворачивается лицом к Чимину и пятится в кухню, их руки все еще переплетены. — Видишь? Посмотри на эту штуку, — говорит Чимин, покачивая бедрами, а член раскачивается взад-вперед. — Он просто болтается там, пробуждая инстинкты хищника. — Ты сумасшедший, — говорит Чонгук, прежде чем, наконец, ускользнуть, чтобы налить им обоим выпить. — Главный вопрос в том, какой хищник набросится на добычу первым? — спрашивает Чимин, поднимая брови на Чонгука. — Кошки? Или мужчина? — Мужчина уже набросился, — говорит Чонгук. Он поднимает свой бокал и подмигивает, протягивая другой через стойку Чимину, который легко его ловит. — Соблазнительно, однако. Ты выглядишь прекрасно. Чимин заливается краской. Неважно, как долго они вместе, Чимин думает, что он всегда будет смущаться, когда Чонгук делает ему комплименты. Ему это нравится, но он так привык к критике, принижению или осуждению со стороны людей в его жизни, что ему почти неудобно получать комплименты. Ему пришлось приучить себя не прятаться, когда Чонгук говорит ему приятные вещи. Иногда он все еще чувствует себя недостойным слышать такие приятные вещи о себе, особенно о своем теле. — Иди сюда, — говорит Чонгук, загибая два пальца, чтобы поманить Чимина к себе. Чимин идет вдоль стойки, не колеблясь, и бокалы скользят вместе с ним. Чонгук всегда знает, когда у Чимина возникают небольшие моменты сомнений или застенчивости, и никогда не оставляет их без внимания. — Ты чувствуешь себя красивым прямо сейчас? Чимин кивает, с трудом сглатывая, когда пальцы Чонгука обхватывают его подбородок.  — Да. Я всегда чувствую себя прекрасно, когда я с тобой. — Хорошо, — говорит Чонгук, целуя Чимина в губы. — Ты можешь вспомнить, что ты чувствуешь прямо сейчас, когда завтра пойдешь на работу? — Я могу попробовать, — задыхается Чимин, когда рука Чонгука опускается, чтобы обхватить маленькое колечко на его ошейнике, заправленное прямо под бант, и притягивает его ближе. — Я могу, — поправляет он, и Чонгук улыбается. — Хороший мальчик, — говорит Чонгук, прежде чем еще раз поцеловать Чимина. Он наклоняет голову, на его губах нежная улыбка, а глаза скользят по лицу Чимина. Он проводит рукой по груди Чимина, вдоль средней линии его торса. У Чимина перехватывает дыхание, когда Чонгук делает это с ним. Откуда-то из пентхауса доносится звон, и Чонгук хихикает. — Ну, есть еще кошки, — говорит он, обнимая Чимина за талию и притягивая его к себе, пока их тела не оказываются на одном уровне. — Лучше будь настороже. Чимин смеется, запрокидывая голову, когда Чонгук увлекает его прочь из кухни. Он остается в стороне, пока Чонгук приветствует своих кошек. Они всегда немного раздражены, когда их не пускают в спальню, чтобы Чимин и Чонгук занялись сексом, поэтому они просят Чонгука уделить им внимание, как только могут. Пип и Пенни — два огромных мейн—куна - отпихивают друг друга с дороги, когда Чонгук садится на корточки. Они трутся о его колени, кладут головы ему на руки, чтобы он почесал их за ушами. Чонгук проводит пальцами по черной шерсти Пипа, затем по пушистому серебристо-серому хвосту Пенни, все еще держа стакан в другой руке. — Как ты думаешь, они когда-нибудь завидовали тому, что мой ошейник дороже, чем у них? — спрашивает Чимин, и Чонгук, смеясь, качает головой. Когда он поднимает взгляд на Чимина, в уголках его глаз появляются морщинки, а на лице расплывается широкая улыбка. — Они, должно быть, думают, что я конкурент, когда видят, как ты хвалишь меня и все время называешь своим котенком. — Когда-нибудь настанет день, когда ты устанешь от шуток про кошек? — Никогда, — говорит Чимин, и на его губах появляется еще одна улыбка. Он ничего не может с собой поделать, особенно когда Чонгук так на него смотрит. Как будто он влюблен. — Логично, что я гимнаст и всегда правильно приземляюсь... ведь кошки всегда приземляются на лапы. — Боже мой, — усмехается Чонгук, опуская голову. Он пытается не рассмеяться, но подрагивание его плеч - верный признак того, что он потерпел неудачу. — Всем остальным ребятам на Олимпийских играх лучше поостеречься от тебя в этом году. — Мяу-мяу, ублюдки. — Чимин облокачивается на стойку, а Чонгук снова заливается смехом, достаточно громким, чтобы Пип отбежал на несколько футов, выгибая спину, пока не понимает, что это всего лишь Чонгук. Он быстро подбегает к Чонгуку. — Ты допил? Чонгук смотрит на Чимина, затем на свой пустой стакан.  — О, да, — говорит он, поднимая его, когда Чимин тянется за ним. — Спасибо, малыш. Ты не обязан... — Я все равно собирался встать, — говорит Чимин, подмигивая Чонгуку, когда тот берет стакан. — А ты занят. — Да, это очень важное дело. — Чонгук встает, поднимая Пипа вместе с собой и позволяя ему болтать задними лапами. Кот вытягивается достаточно широко, чтобы обхватить туловище Чонгука, подняв передние лапы. Как только Чонгук опускает кота обратно, он вздыхает. — Мне кажется, ты немного полнеешь, приятель. Чимин допивает остатки своего напитка и ставит стакан в раковину рядом со вторым. Он протягивает руки, когда Чонгук снова приближается, обнимая Чимина за талию.  — Хочешь посмотреть со мной мое шоу сегодня вечером, пока мы оба не вырубимся? — Все, что пожелает именинник сегодня вечером, — говорит Чонгук. Прикусив губу и опустив голову, Чимин смотрит на Чонгука сквозь ресницы. Его сердце трепещет от того, как Чонгук относится к нему. Он не понимает, почему другие люди не видят в Чонгуке того, что видит он. Так много людей боятся его, осуждают или сомневаются в нем. Друзья Чимина, похоже, больше всех не хотят видеть то, что видит он. Только потому, что снаружи Чонгук кажется холодным и тихим, это не значит, что он такой на самом деле. В какой-то момент своей жизни они все были изгоями. Они должны знать лучше, чем кто-либо другой, что люди не всегда такие, какими кажутся. Он делает Чимина счастливым. Это должно быть все, что имеет значение. — Что не так? — спрашивает Чонгук, и счастье на его лице исчезает, он хмурится от неподдельного беспокойства. Чимин качает головой. Ни для кого не секрет, как его друзья относятся к Чонгуку, но Чимин никогда не говорит об этом вслух. Чонгук знает. Ему не нужно напоминать.  — Ничего. Просто думаю о том, как сильно я люблю тебя и как я благодарен за то, что ты появился в моей жизни. Это лучше, чем любой подарок, который кто-либо мог бы мне сделать. — Ты уверен, что это не мне подарили подарок? — спрашивает Чонгук. Его рука поднимается и легко обхватывает горло Чимина, проводя по ошейнику, большим пальцем приподнимая подбородок, чтобы приподнять голову Чимина. — Ты придал мне силы, о которых я и не подозревал, — шепчет Чимин, их губы почти соприкасаются. Он чувствует привкус алкоголя в дыхании Чонгука. Рука на его горле сжимается, и Чимин задыхается. — Нет, нет, куколка, — говорит Чонгук, отстраняясь, чтобы посмотреть Чимину в глаза. — В тебе уже была эта сила. Я просто показал тебе, как ее использовать. Я ничего тебе не давал. Чимин судорожно сжимает руку Чонгука, затаив дыхание, пока Чонгук наблюдает за ним. Дрожь пробегает по телу Чимина, возбуждение струится по его венам. Он кивает, даже если не может этого сказать, чтобы дать понять Чонгуку, что принимает это. Он знает. Он признает это. Чонгук никогда не позволяет Чимину приписывать ему то, что, по его мнению, Чимин сделал сам. Даже если в глубине души Чимин знает, что без Чонгука он никогда бы не стал тем, кто он есть, приятно помнить, что это все еще он. Это его собственная сила. — Иди ложись и включи свое шоу, — приказывает Чонгук. Он говорит таким нежным тоном, и в то же время таким властным, когда говорит Чимину, что делать. — Я скоро приду. Мне нужно кое-что сделать, чтобы завтра пораньше выйти на работу. — Раньше? — спрашивает Чимин, хмуря брови. — Ты не говорил мне, что тебе нужно уйти пораньше. — Я не понимал этого до последней минуты. — Чонгук направляется в спальню, поддерживая Чимина. — Прости, котенок. Я знаю, это раздражает. Сразу после твоего дня рождения. Но к нам приходит огромный потенциальный клиент, и Чонхен вцепился мне в горло, когда я предложил, чтобы меня там не было. Чимин драматично вздыхает. Голова откидывается назад. Он чувствует, как Чонгук посмеивается над ним, его рука скользит от горла Чимина к пояснице. — Я постараюсь уйти оттуда пораньше, — говорит Чонгук. Он разворачивает Чимина и подталкивает его к спальне, шлепая по голой заднице. Чимин с ухмылкой оглядывается через плечо, восхищенный тем, как Чонгук окидывает его взглядом с головы до ног. — Давай, малыш. Я приду через секунду. — Хорошо, — говорит Чимин, целуя воздух, прежде чем развернуться и направиться обратно в спальню. Кошки, кажется, разрываются между желанием последовать за ним и за Чонгуком, но в конце концов они следуют за Чонгуком, когда он щелкает им языком. Они всегда будут верны своему отцу. Чимин падает на кровать, все еще голый, растягивается поперек нее и ждет, когда Чонгук вернется из своего кабинета, пока тихо играет его шоу. Прошло несколько спокойных минут, прежде чем телефон Чимина зазвонил, и он схватил его на случай, если у кого-то из его друзей возникли проблемы с возвращением домой. Его сердце упало, когда он увидел маму на экране. Он прочистил горло, сделал глубокий вдох и ответил. — Привет, мам, — говорит он, сдерживая вздох.  — Ты же знаешь, что сейчас где-то час ночи, да? — О, черт, часовые пояса. Я всегда забываю! — говорит она, и Чимину приходится прикусить язык, чтобы не сказать, что дело не в том, что она забывает, а в том, что ей все равно. И она, наверное, навеселе, как всегда. — Что ж, завтра я улетаю домой, — говорит она. На другом конце провода раздается какой—то шорох - кажется, на пол падают сумки. Она, наверное, отправилась за покупками. Покупает на деньги, которые он зарабатывает. — Мы ужинаем в следующую пятницу, — продолжает его мать. Она не спрашивает, а просто говорит об этом. Это не подлежит обсуждению, как и все, что с ней происходит. — Нам нужно начать обсуждать твое выступление на Олимпийских играх. Готовиться никогда не рано. — Мам, я готовился, — говорит Чимин. Он с трудом сдерживает усмешку. — А чем, по-твоему, я занимался? Не то чтобы я не заботился о своей карьере. — Не разговаривай так со мной! Чимин вздрагивает от ее тона. Ей даже не обязательно быть здесь, чтобы напугать его. Так всегда. Он сразу же сдается, когда она с ним заговаривает. И вот он здесь, лежит на огромной кровати, голый, в ошейнике, а мама укладывает его. Иногда он чувствует себя чертовски жалким. Вся уверенность, которую он чувствовал раньше, улетучивается. Она бы высмеяла его, если бы когда-нибудь увидела в таком состоянии. Она, вероятно, упекла бы его в психиатрическую больницу. Для нее он был бы самым ничтожным человеком на свете. Позор. Чертовски стыдно. — Я знаю, что ты заботишься о своей карьере, — продолжает она. — Я также знаю, что ты избалованный малыш и иногда расслабляешься, чтобы повеселиться больше, чем следовало бы. И раньше тебе это дорого обходилось. Я просто хочу убедиться, что ты не занимаешься саморазрушением, как ты обычно делаешь. Чимин поджимает губы, в его голове проносится миллион слов, таких же резких, как и те, что она ему говорит. Но он знает, что у него никогда не хватит смелости произнести их вслух, поэтому он смотрит в телевизор и ждет. — Мы встретимся в следующую пятницу за ужином, а потом приступим к работе. Мы сможем определиться с распорядком дня, как только я устроюсь. Он уже работает над программой, но пока что позволит ей помечтать. Его тренеры пошлют ее на хуй, если она будет слишком увлекаться. — И иди спать, — говорит она, и Чимин закатывает глаза. — Почему ты все еще не спишь в такое время? Тебе нужно больше спать, если ты хочешь добиться успеха. Ты так измотаешь себя. — Ты позвонила мне, — говорит он. Это самое дерзкое, на что он способен, не опасаясь, что его снова оскорбят. — Обычно я ложусь пораньше, но сегодня был мой день рождения, так что я праздновал. Наступает долгое молчание, прежде чем она произносит:  — С днем рождения, мой малыш. Чимин поджимает губы и прикусывает их, на его глазах мгновенно появляются слезы. Он забирается под одеяло и туго натягивает его на себя, прижимая колени к груди. Она, черт возьми, забыла. Она забыла о его дне рождения. — Спасибо, мам, — говорит он. — Мне было очень весело. Мы пошли... — О, у меня еще один звонок, — перебивает она. — О, это важный звонок. Я должна ответить. Я напишу тебе, когда буду выезжать. Спи. Спокойной ночи. — Спокойной ночи... Прежде чем он успевает закончить, телефон отключается. Чимин тут же вешает трубку и сжимает кулак, отчаянно пытаясь удержаться от того, чтобы не разбить телефон о тумбочку. Его глаза горят, и ему хочется кричать. Из всех людей в его жизни она всегда заставляла его чувствовать себя наименее любимым. Он чувствует себя таким опустошенным всякий раз, когда они разговаривают. Если бы только она позвонила на пять минут раньше. Как бы он хотел, чтобы она подождала, пока он откроет рот и отпустит его, когда Чонгук будет рядом с ним. Рядом с ней он чувствует себя маленьким, но с Чонгуком он чувствует себя непобедимым. С Чонгуком он чувствует себя живым. Она высасывает жизнь из всего, что она делает. Пиявка, которая питается его душой. Чимин сворачивается калачиком на боку, натягивает одеяло до подбородка и крепко зажмуривает глаза. Он не хочет говорить об этом прямо сейчас, поэтому к возвращению Чонгука притворяется спящим, оставляя телевизор включенным, чтобы показать сцену, в которой Чимин просто слишком устал, чтобы бодрствовать. Он чувствует, как прогибается кровать, когда Чонгук опускается на колени рядом с ним, наклоняясь, чтобы убедиться, что он спит. Пальцы скользят по подбородку Чимина, затем расстегивают ошейник на его шее сзади. Ткань соскальзывает, и Чонгук забирается к нему под одеяло. Рука обхватывает Чимина за талию, притягивая его к себе, обнаженная грудь Чонгука прижимается к его спине. Даже не понимая, что произошло, Чонгук продолжает утешать его. Ему даже не нужно больше пытаться. Просто быть рядом - это утешение для Чимина. Что бы ни случилось, у Чимина всегда будет Чонгук. Чонгук, который не будет его осуждать. Чонгук, который принимает его. Чонгук, который поощряет его. Чонгук, который любит его. С Чонгуком легко любить. Он был настоящим подарком, подаренным Чимину именно тогда, когда он был ему нужен.

***

1 год назад.

Музыка в этом заведении оглушительная. Чимин никогда раньше не был в PARADOX, но, очевидно, это самый новый и перспективный клуб, в котором все хотят веселиться. Когда Ли Дэхо прислал ему приглашение, Чимин сразу понял, что ему нужно пойти, и потащил за собой своих друзей. Для ночного клуба это довольно неплохо. Он не большой любитель клубов, но, очевидно, это место недавно отремонтировали. Голубые блики пляшут на коже Чимина, бар гладкий и сияющий, а напитки, конечно же, не разбавлены водой. Он уже навеселе, хотя только начал. — Чимин! Чимин, боже мой, привет! — говорит Чэрен, когда, спотыкаясь, подходит к нему. Чимин издает удивленный смешок, пытаясь подхватить ее одной рукой, держа свой напиток подальше от нее, чтобы она не пролила его. — Эй, там парень, смотри. Вон там. Этот парень, клянусь, не сводит с тебя глаз. Когда ты танцевал… Когда ты танцевал с той девушкой, тот парень просто пялился на тебя. Чимин окидывает взглядом бар и фыркает, когда видит, что никто не смотрит в их сторону.  — Никто не смотрит. Кроме того, может быть, он смотрел на девушку, с которой я танцевал. Ты когда-нибудь думала об этом? — спрашивает он, прежде чем допить свой напиток. Чэрен издает звук чистого раздражения, хлопая его по плечу. Ее голова безвольно опускается, выражая разочарование. Все, что может сделать Чимин, это рассмеяться. Возможно, уже пора отправить ее домой, но, по крайней мере, она забавная, когда пьяна. — Сейчас он не смотрит, — говорит она, и ее неистовые движения, кажется, привлекают внимание Намджуна и Хосока. Они медленно пробираются сквозь толпу, явно обеспокоенные. — Но он был... о, как хорошо! А вот и вы двое! Идите сюда! Намджун протискивается между парой, возвращающейся на танцпол.  — Что не так? Что-то случилось? — спрашивает он, уводя Чэрен в сторону от переполненного бара. Чимин быстро ставит свой пустой стакан на стол, когда Чэрен тащит его за собой. — Нет, все в порядке… О! Мы сейчас будем проходить мимо него, Чимин, смотри! — Чэрен издает пьяное хихиканье, и все они направляются в другой конец бара, в ближайший угол, где сейчас почти никого нет. Ее глаза останавливаются на ком-то и широко раскрываются, а затем она зажимает рот рукой и машет другой. — Прекрати! — говорит Чимин, отталкивая ее руку, его лицо краснеет. Он понятия не имеет, на кого она вообще смотрит, но ему неловко, действительно ли этот парень пялился на Чимина. Было бы неловко, если бы это было так, потому что Чимин никогда не умел привлекать к себе внимание, особенно романтическое или сексуальное, и еще более неловко, если бы парень не смотрел на него. Тот факт, что Чимин даже допускает такую возможность, просто смешон. Как только он на самом деле видит парня, о котором идет речь, наблюдающего за ними с неподдельным весельем, Чимину хочется умереть. Определенно, этот парень не пялился на него на танцполе, но Чэрен определенно привлекла его внимание. Лицо Чимина становится ярко-красным, когда глаза мужчины встречаются с его глазами. Кем бы он ни был, он потрясающе красив, его волосы коротко подстрижены по бокам и зачесаны назад. На нем черная рубашка на пуговицах, но пуговицы расстегнуты так сильно, что она имеет низкий V-образный вырез, обнажающий большую часть груди и даже кусочек живота. В ушах у него пирсинг, на правой стороне шеи татуировка в виде дракона, и, несмотря на устрашающую внешность, у него нежнейший нос и ангельская улыбка. В уголках его глаз появляются морщинки, когда он смеется над Чэрен. — Ты, блядь, издеваешься надо мной, Ли Чэрен! — шипит Чимин, разворачиваясь к ней лицом. — Ты с ума сошла? Этот парень? Он не… — Тогда почему он все еще смотрит на тебя? — насмешливо спрашивает Чэрен, нахально покачивая головой. Она смеется, слегка подталкивая Чимина, а затем вскидывает руку вверх, словно празднуя победу. — Чэрен, лучшая напарница! И затем она убегает, а Намджун и Хосок пытаются поймать ее, прежде чем она уйдет. Намджун бежит за ней. Она явно слишком пьяна, чтобы ее можно было оставить в покое в этот момент. — О чем, черт возьми, она говорит? — спрашивает Хосок, переводя взгляд с Чимина на парня за стойкой бара. Он все еще стоит, прислонившись к стойке, его глаза на мгновение следят за Чэрен, прежде чем вернуться к Чимину. Чимин смотрит вниз, широко раскрыв глаза, сердце тревожно бьется. Это так глупо, но сейчас он должен что-то сказать этому человеку, кем бы он ни был. Он должен хотя бы извиниться за пьяные выходки Чэрен. Если он просто убежит, это будет странно и грубо. — Она думает, что какой-то парень пялился на меня на танцполе, — говорит Чимин, закатывая глаза. Внезапно юмор ситуации улетучивается, и он начинает чертовски нервничать. Что, если этот парень подумал, что Чэрен хочет с ним поговорить? Что, если парень пялился на девушку, с которой танцевал Чимин? Теперь, если Чимин подойдет к нему, и он предположит, что у Чимина есть к нему какой-то интерес, каковы шансы, что он не окажется гомофобным придурком? — Этот парень? Тот, что сейчас подходит к нам? — спрашивает Хосок, и Чимин чуть не вскрикивает. — Потому что он определенно выглядит так, будто все еще пялится на тебя. — Что? Он идет сюда? Нет, нет, нет, нет, Хосок, я не знаю, что ему сказать... Хосок вскидывает руки, ухмыляясь, и снова отступает к танцполу.  — Теперь это твоя проблема! Вы с Чэ все начали! — Ты гребаный предатель! — крикнул ему Чимин, когда все его друзья исчезли в толпе, бросив Чимина на произвол судьбы. Он сделал несколько судорожных глубоких вдохов. Чэрен, может, и бредит, но если Хосок говорит, что этот парень заглядывается на Чимина, то, скорее всего, так оно и есть. И Чимин просто не знает, что с этим делать. — С твоей подругой все в порядке? Этот голос на удивление приятен, его тепло проникает сквозь музыку, сотрясающую стены клуба. Чимин все еще на взводе, он чертовски нервничает, когда поворачивается к незнакомцу с самой лучшей улыбкой, на какую только способен. Однако это кажется вынужденным, и все, что он может сделать, это надеяться, что он не выглядит так, будто вот-вот наложит в штаны. — Мне так жаль, — говорит Чимин, изо всех сил стараясь перекричать музыку, хотя его голос звучит слабо. Вблизи этот парень еще красивее. Абсолютно безупречен. Все в нем выглядит так, словно он явился прямо из снов Чимина. Мужчина качает головой и улыбается поверх бокала, прежде чем сделать глоток. У него чертовы ямочки на щеках. На щеке у него небольшой шрам. У него глубокие, темные и красивые глаза. Чимин чувствует слабость в коленях и вынужден прислониться к стене, чтобы не упасть. — Все в порядке. Я понимаю, — говорит парень, прислоняясь к стене рядом с Чимином. — Она кажется немного... — Да, мне придется прогнать ее от бара до конца вечера, — говорит Чимин, затем с трудом сглатывает. Ему приходится удерживать взгляд от того, чтобы не скользить по обнаженной груди мужчины, которая выглядит нелепо рельефной только с той стороны, которую может видеть Чимин. — Я тебя знаю? — спрашивает незнакомец.  — Ты кажешься мне знакомым. Чимин немного расслабляется. Он все еще чувствует, что его вот-вот стошнит от волнения, и его лицо все еще красное, но одна из его любимых вещей - оставаться незамеченным, когда его нет дома. Странно, что этот парень не сразу понимает, кто он такой. — Наверное, нет, — врет Чимин, качая головой. — Думаю, у меня просто такое лицо, понимаешь? Я легко общаюсь с другими людьми. Слава Богу, что у него есть опыт общения с общественностью. Он уже чертовски хорошо умеет скрывать свои нервы. Его голос даже не дрожит. — О, нет, — со смехом говорит парень, заслужив озадаченный взгляд Чимина. — Поверь мне, я бы никогда не спутал этого, — он указывает на лицо Чимина, — С кем-то другим. Ты чертовски красив. — Я… Это все, что Чимин может сказать. К черту тренинги по рекламе. В конце концов, я ни черта для него не сделал. Он просто стоит здесь, уставившись на великолепного незнакомца, ошеломленный, с открытым ртом, как у идиота. И этот незнакомец смеется. — Прости. Иногда я бываю чересчур прямолинеен. — мужчина допивает свой напиток и перекладывает стакан в другую руку, затем прикладывает правую руку к груди. — Я должен, по крайней мере, сначала представиться. Я Чон Чонгук. — Чимин. Пак Чимин. Улыбка Чонгука становится шире, в его глазах появляется игривый огонек, когда они снова скользят по Чимину. Так или иначе, пьяная задница Чэрен была права, и этот человек, несомненно, заинтересован в Чимине. — Ну, если ты еще не стал таким же пьяным, как твоя подруга, — говорит Чонгук, затем указывает на бар, — Могу я угостить тебя выпивкой? — Ты что, просто пытаешься залезть ко мне в штаны? — спрашивает Чимин. Ему хочется надавать себе пощечин. Какого хрена он спрашивает об этом? Звучит эгоистично, но даже если он прав, все равно обидно, что он только что ляпнул это. Конечно, это то, к чему Чимин привык. Его либо игнорируют, либо он просто кусок мяса. И прямо сейчас он в клубе, куда люди приходят специально, чтобы потанцевать, выпить и потрахаться, так что он может только догадываться, что Чонгук тоже этого хочет. Но ему не нужно говорить это вслух. — Нет, — говорит Чонгук, и на его губах появляется кривая ухмылка. Сердце Чимина замирает, улыбка исчезает, смущение снова заливает щеки краской. Он знает, что плохо разбирается в сигналах и совершенно не умеет флиртовать, но ему показалось, что Чонгук был довольно прямолинеен. Это даже хуже, чем если бы Чонгук просто хотел потрахаться. — Я бы предпочел сначала пригласить тебя на ужин. А потом я отвезу тебя домой и трахну. Чимин резко втягивает воздух, широко распахивая глаза. Он прикусывает губу изнутри. По крайней мере, он не ошибся, иначе ему пришлось бы напиться еще больше, чем Чэрен, чтобы забыть эту ночь. — Что ж, я надеюсь, никто никогда не обвинял тебя в том, что ты ходишь вокруг да около, — говорит Чимин, вызывая смех у Чонгука. Это такой чарующий звук, что ему почти хочется упасть на колени прямо здесь и сейчас. Может быть, он бы не возражал так сильно, если бы Чонгук просто пытался залезть к нему в штаны. Он никогда раньше не видел никого похожего на этого человека и не думает, что когда-нибудь увидит снова. — Они определенно этого не делали, — говорит Чонгук, придвигаясь немного ближе. Он понижает голос, ровно настолько, чтобы Чимин мог слышать его сквозь музыку, не переходя на крик. — Я серьезно. Ты прекрасен. Я подумал, что должен сделать твой снимок, иначе пожалею об этом. Прости, если это было слишком. Чимин тут же начинает паниковать, лихорадочно соображая, что бы такое сказать, чтобы убедить Чонгука, что это не так. Это совсем не так уж и много. Но прежде чем он успевает заговорить, Чонгук наклоняется ближе, касаясь губами уха Чимина. Чимин вздрагивает, чувствуя легкое прикосновение кожи к коже, и он совершенно замирает. — Тебе следует пойти поискать своих друзей, — говорит Чонгук, и его голос становится таким тихим, что Чимин на самом деле задыхается, приоткрыв губы. Ни один мужчина раньше так с ним не разговаривал, и внезапно ему кажется, что он понимает, каково это, когда тебя по-настоящему соблазняют. — Ты прекрасно выглядишь на танцполе, понимаешь? Там тебе самое место. Не мог заставить себя смотреть ни на кого, кроме тебя. Рука Чимина тянется к запястью Чонгука, прежде чем он успевает полностью отстраниться, и Чонгук с ухмылкой смотрит на него сверху вниз.  — Потанцуешь со мной? — Ах, я не очень хороший танцор. Я буду прямо там, наверху, — говорит Чонгук, указывая на балкон над головой. Он высвобождает запястье из хватки Чимина и вместо этого проводит пальцами по его руке. Когда его рука опускается, он слегка касается бедра Чимина. — Если ты решишь, что хочешь выпить, найди меня. Я скажу своим ребятам, что ты сегодня особый гость. Просто назови им свое имя. — А если я буду танцевать? — спрашивает Чимин, и его внезапно охватывает волна уверенности. Что-то в том, как Чонгук смотрит на него, заставляет его впервые в жизни почувствовать себя смелым. Чонгук, кажется, следит за каждым его движением, думает он, как будто Чонгук настолько очарован им, что не может не двигаться вместе с Чимином. Как будто они - один человек, уже полностью связанный друг с другом. — Ты будешь наблюдать за мной? — Если захочешь, — говорит Чонгук, опуская взгляд к губам Чимина. Чимин никогда так сильно ни о чем не молился. Он молча умоляет Чонгука поцеловать его. Не имеет значения, будут ли они на публике или сколько людей их увидят. Он хочет этого мужчину. Ему нужен этот мужчина. — Я хочу, чтобы ты это сделал, — говорит он с таким придыханием, что не уверен, слышит ли его Чонгук. Судя по улыбке на лице Чонгука, так оно и есть. — Тогда я буду наблюдать за тобой, красавчик, — говорит Чонгук, протягивая руку и касаясь двумя пальцами подбородка Чимина. — Покажи мне шоу. Как только Чонгук отходит, Чимин резко втягивает воздух, как будто он, блядь, даже дышать не может, когда Чонгук так близко к нему. Ноги Чимина подкашиваются, когда он прижимается спиной к стене, его руки тянутся назад, чтобы коснуться прохладной поверхности, чтобы убедиться, что все это реально. Он чувствует головокружение, возбуждение. Он чертовски возбужден. Это был такой простой обмен репликами, но такое чувство, что что-то внутри Чимина рвется наружу, рвется догнать Чонгука. Он задается вопросом, это ли имеют в виду люди, когда говорят, что они “просто знали”, что что-то было правильно. Глубоко вдохнув, затем выдохнув, Чимин, поджав губы, собирается с силами, чтобы вернуться на танцпол. Он бросает взгляд на балкон и, как и обещал, видит там Чонгука, который наблюдает за ним. И если это то, чего хочет Чонгук, то это то, что Чимин ему даст. Прямо сейчас он думает, что сделал бы все, чтобы эти глаза были прикованы к нему, и только к нему. Никто и ничто в жизни Чимина не оказывало на него такого сильного влияния. Он уже чувствует, что может умереть, так и не узнав хотя бы немного больше о Чон Чонгуке. Ему это нужно. Ему нужен этот мужчина. Он совершенно чужой человек, и Чимин чертовски нуждается в нем. Чего бы это ни стоило, на этот раз Чимин получит то, что хочет. Он не позволит страху удержать его, и он не будет сомневаться в себе. Он добьется того, чего хочет. Пак Чимин получит Чон Чонгука, и ничто в мире не сможет его остановить. Не в этот раз. Не в этот гребаный раз.