Сад тысячи роз

Джунейд наблюдал за беременностью Зейнеп с благоговением и тихим весельем. По общему мнению, ее беременность протекала гладко - по крайней мере, в физическом плане. Если не считать периодических перепадов настроения, она обладала отменным здоровьем, а доктор всегда давала ей лучшие отзывы. Несмотря на рассказы, которые он слышал от других людей о необычных пристрастиях или внезапных потребностях в странных закусках, Зейнеп, казалось, была совершенно не подвержена таким капризам. Она ела как обычно, и даже набор веса был скромным - всего три килограмма. Ее опасения по поводу того, что она раздулась, были, по его мнению, беспочвенны. Да, живот вырос, но это только добавило ей изящества. Джунейд заметил, что ее походка слегка изменилась: мягкое покачивание намекало на ее состояние, но если кто-то не знал, это не сразу бросалось в глаза. Тем не менее он не мог удержаться от улыбки, когда она ловила свое отражение и хмурилась, утверждая, что она -похожа на дирижабль. Однако одна странность в ее беременности всплыла неожиданно. Сади разгрузил Джунейда, посоветовав ему наслаждаться этими месяцами спокойствия, пока не наступил полный хаос отцовства. Джунейд с благодарностью принял этот совет и проводил большую часть времени с Зейнеп, за исключением редких визитов, чтобы проконтролировать ремонт новой пекарни. Именно после одной из таких неспешных прогулок по городу он совершил ошибку, зайдя вместе с Зейнеп на участок строительства. Когда они вошли в помещение, где велась покраска, воздух наполнился резким, характерным запахом. Зейнеп замерла на середине шага, слегка наклонив голову, словно пытаясь уловить запах. - Ты чувствуешь этот запах? - спросила она необычайно взволнованным тоном. - Да, - ответил Джунейд, озадаченный ее выражением лица. — Это краска. - Она пахнет... потрясающе! - сказала она, сделав глубокий вдох. Он недоуменно посмотрел на нее. - Потрясающе? Зейнеп, это краска. Это химические испарения. Но прежде чем он успел остановить ее, она придвинулась ближе к свежевыкрашенной стене, глубоко вдыхая, словно аромат роз весной. - Зейнеп! - встревоженно сказал он, осторожно схватив ее за руку. - Ты не можешь просто стоять здесь и нюхать краску. Это вредно для тебя и для ребенка! Она надулась, глядя на него широкими, умоляющими глазами. - Но это так хорошо. Еще секундочку. - Нет, - твердо сказал он, выводя ее из помещения. - Я куплю тебе столько цветов, сколько ты захочешь, нюхай их, но ты здесь не останешься. Единственное, что окончательно убедило ее уйти, - его торжественное обещание купить ей краски. Она заставила его повторить обещание дважды, прежде чем неохотно ушла с ним. Поначалу Джунейд думал, что на этом все закончится. Конечно, к следующему дню она забудет об этом. Но Зейнеп этого не сделала. В течение трех дней она напоминала ему о краске. Каждое утро, полдень и вечер она вскользь упоминала о ней, как будто это была самая обычная просьба в мире. Наконец, на четвертый день он сдался. Они отправились в хозяйственный магазин, где она выбрала небольшую банку краски, и ее лицо засветилось от волнения. Наблюдать за тем, как она снова вдыхает этот запах в уединении их дома, было странным зрелищем. - Зейнеп, - мягко сказал он, стоя позади нее, когда она сидела с открытой банкой краски. - Одна минута. Это все, что у тебя есть. - Да, да, - сказала она, отмахиваясь от него, когда наклонилась над банкой. Джунейд скрестил руки и с преувеличенной серьезностью посмотрел на часы. - Пятьдесят секунд. - Не торопи меня, - игриво ответила она. Когда минута истекла, он быстро закрыл крышку и отнес банку в кладовку под лестницей, заперев ее как контрабанду. Она надулась, но, похоже, была довольна таким компромиссом. Однако весь этот эпизод стал для него тревожным звоночком. Как бы забавны ни были причуды Зейнеп, они также заставили его осознать, как мало они подготовились к появлению ребенка. Кроме нескольких детских вещей, подаренных друзьями, у них ничего не было готово. - У нас даже нет кроватки, - пробормотал он про себя вечером, сидя рядом с Зейнеп на диване, когда она дремала у него на плече. - Или коляски. Или... все остальное, что нужно младенцам. Он посмотрел на ее умиротворенное лицо и нежно положил руку ей на живот. Время вдруг показалось ему меньше, чем он мог себе представить, и список дел, которые нужно было сделать, тянулся перед ним бесконечно. Они должны быть готовы, потому что ребенок ждать не будет.

***

После того как Зейнеп сдала экзамены за зимний семестр, их дом наполнился чувством выполненного долга. Первой и самой неотложной задачей в их списке было обустройство детской комнаты. Их дом с тремя спальнями на втором этаже всегда казался просторным, но теперь каждый квадратный метр стал иметь значение. Спальня, конечно, была центром их совместной жизни, а вторая комната давно превратилась в кабинет и библиотеку. Джунейд часто с нежностью вспоминал, почему он выбрал именно этот дом. Когда они были молодоженами, он вспомнил, как увидел Зейнеп в библиотеке дергяха: он застал ее в своей библиотеке, ее взгляд был поглощен текстом, как будто ничего другого не существовало так что даже его приход уловила в последний момент. В тот момент он понял, насколько глубоко книги вплетены в ее существо. Библиотека была не просто удобством; это было любовное письмо к ее чувствам. А вот с третьей спальней все было иначе. Большую часть их брака она оставалась пустой. В первые трудные месяцы, когда они спали порознь, Джунейд намеренно оставлял комнату не обставленной — это был безмолвный протест, отказ признать, что их отчуждение было не более чем временным. Со временем Зейнеп стала использовать ее в качестве кладовки и сушилки, заполняя вещами, которым не нашлось места в другом месте. Теперь, когда на подходе был ребенок, это захламленное пространство нужно было превратить в нечто особенное. Чтобы начать работу, Джунейд привлек к помощи своего друга Бахадыра, человека столь же верного, сколь и сильного. Вместе они провели весь день, расчищая комнату. Коробки были перетащены на чердак, некоторые с такими выцветшими этикетками, что их можно было принять за иероглифы. Зейнеп, наблюдавшая за ними с порога, постоянно находила в каждой коробке сентиментальные сокровища, что значительно замедляло процесс. К концу дня комната окончательно опустела. Они стояли вместе в свободном пространстве, размышляя о его потенциале. План казался довольно простым: выбрать цвет краски, купить кроватку и обставить ее предметами первой необходимости. Но, как они вскоре обнаружили, ничего простого в подготовке к рождению ребенка не было. Первой проблемой стал цвет краски. Зейнеп хотела что-то мягкое и успокаивающее. Они провели три дня, выбирая пастельные оттенки. Каждый раз, когда им казалось, что они остановились на одном, она находила причину, чтобы пересмотреть свое решение. В конце концов победил фисташково-зеленый, хотя энтузиазм Зейнеп немного поубавился, когда работник магазина радостно сообщил им, что краска для детских комнат не имеет запаха, и она лишилась одного из своих удовольствий. Тем не менее, они вернулись домой с несколькими банками и вновь обретённым чувством цели. Покраска стен превратилась в целое семейное мероприятие. Джунейд уверенно справлялся с краями, а Зейнеп, несмотря на растущий живот, настаивала на том, чтобы взять на себя большие участки. - Я не инвалид, - заявила она, с решительным выражением лица раскатывая краску по стене. Бахадыр вернулся, чтобы помочь с потолком, время от времени подшучивая над тем, чтобы взять с них плату за свой труд. К концу выходных комната окрасилась в нежный, успокаивающий зеленый цвет, и Джунейд испытывал чувство гордости каждый раз, когда проходил мимо нее. Далее последовала мебель. Коляска стала их первой крупной покупкой, и это был незабываемый опыт. Витрины магазина казались бесконечными: ряды колясок с такими характеристиками, которые Джунейд не мог представить даже в самых смелых мечтах. Всесезонные колеса, реверсивные ручки, встроенные отсеки для хранения, подстаканники - каждая модель была продуманнее предыдущей. - Я просто хочу такую, чтобы ездила, - пробормотал он себе под нос, чем вызвал смех Зейнеп. Однако цены быстро стерли улыбку с его лица. Он попытался скрыть свое потрясение, но Зейнеп уловила, как взлетели его брови, когда он увидел коляску с ценником, конкурирующим с ценником их обеденного стола. - Считай это инвестицией, - весело сказала она, похлопав его по руке. - Инвестицией? Мы ребенка будем катать или машину водить? - проворчал он. После почти двух часов раздумий и краткой безмолвной молитвы Джунейда они наконец выбрали модель, которая показалась им практичной и удобной. Зейнеп была в восторге, а Джунейд просто радовался, что они могут перейти к следующему пункту своего списка. Кроватка стала еще одним приключением. Вариантов было множество: от минималистичных деревянных каркасов до сложных конструкций со встроенными мобилями и светодиодными лампочками. Зейнеп остановилась на чем-то простом и элегантном, а Джунейда привлекла модель, в которой было больше -колокольчиков и -свистелок, чем в их кухонной технике. - Ты уверена, что к ней не прилагается инструкция? - пошутил он, указывая на особенно футуристическую кроватку. Зейнеп рассмеялась, покачав головой. - Нашему ребенку нужно просто место для сна, а не космический корабль. В конце концов они остановились на классической белой кроватке с изогнутыми бортиками и мягким матрасом. Она казалась вечной, такой, которую можно передавать из поколения в поколение. К тому времени, когда они закончили покупку, их кошельки стали значительно легче, но сердца были переполнены. Детская, которая когда-то была пустым складским помещением, начала обретать форму. Они добавили шторы, небольшое кресло-качалку и книжную полку для будущей коллекции рассказов малыша. Каждый предмет, который они выбирали, казался шагом ближе к встрече с ребенком, ощутимым выражением их любви и предвкушения. Вечером, когда они стояли в свежевыкрашенной комнате, Джунейд обхватил Зейнеп за плечи. Она прислонилась головой к его груди, ее взгляд был прикован к кроватке, которую они кропотливо собирали вместе. — Это начинает казаться настоящим, - прошептала она. Джунейд кивнул, нежно поцеловав ее в висок. - Для меня это было реальностью с того момента, врач об этом сказала нам Какое-то время они стояли в тишине, представляя себе крошечного человека, который вскоре наполнит это пространство смехом и жизнью.

***

Джунейд не мог избавиться от тревоги, которая зародилась в нем с тех пор, как Зейнеп вернулась в университет на весенний семестр. Детская комната была почти готова - обставлена с заботой и украшена с любовью, оставались лишь мелочи, такие как детская ванночка и пеленальный столик. И все же, даже несмотря на эти приготовления, в его жизнь закралось непрошеное беспокойство. Он знал, что это иррационально, но не мог игнорировать грызущее чувство сомнения, сосредоточенное вокруг одного конкретного парня из ее группы. Не то чтобы он сомневался в Зейнеп. Он безоговорочно доверял ей и знал, что она преданная жена, будущая мать и девушка с твердыми принципами. Проблема была не в ней, а в нем самом. Он с болью осознавал, как работает его собственный разум, как в его сердце когда-то жила та же безмолвная тоска, которую, как ему теперь казалось, он видел в глазах этого молодого человека. Он понимал всю бесполезность этого: беременная женщина во всех смыслах была неприкосновенна. И все же мысль о том, что другой мужчина питает чувства к его жене, тревожила его так, что он не мог выразиться. Джунейд начал делать то, чего никогда раньше не делал: он стал названивать Зейнеп в неурочное время в течение дня, якобы, чтобы справиться о ней. Не раз он находил предлоги, чтобы явиться в университет раньше обычного и забрать ее. Каждый раз он испытывал облегчение и в то же время разочарование, когда находил ее либо одну, либо в окружении той же группы веселых девушек. Он больше не видел того парня, но его отсутствие ничуть не успокоило Джунейда. - Ты опять приехал рано, - сказала Зейнеп однажды днем, перебираясь на пассажирское сиденье, ее живот стал мягко изгибаться, и он с нежностью посмотрел на него, прежде чем отвести взгляд. - Пробки, - ответил он, притворяясь бесстрастным. - Не хотел опаздывать. Зейнеп повернула голову и посмотрела на него одновременно с весельем и любопытством. - Пробки? В такой час? Ты уверен, что это не что-то другое? - Например? - возразил он, не отрывая взгляда от дороги. Она не стала допытываться, но по слегка приподнятой брови было ясно, что она ему не совсем верит. Ее проницательность была одной из тех вещей, которые он любил в ней больше всего, но в тот момент она заставила его почувствовать себя уязвимым. Ночью, когда он лежал рядом с ней, его внутреннее смятение становилось все тяжелее. Его мысли возвращались к ранним дням их отношений, к тому времени, когда он был уверен, что его любовь была односторонней. Зейнеп была выбрана для него, вошла в его жизнь как невеста. В то время он думал, что она согласилась на это добровольно, но позже узнал правду. Когда она вернулась к нему сама после расставания, нерешительная, но готовая попытаться, он убедил себя, что его чувств будет достаточно для них обоих. Даже сейчас, спустя годы, когда брак стал крепким, а связь - еще глубже, те ранние сомнения все еще шептали ему в моменты тишины. Что, если она просто привыкла к нему? Что, если ее любовь была вызвана благодарностью или долгом, а не подлинной привязанностью? - Зейнеп, - тихо начал он, повернувшись к ней, но она уже спала, положив руку на живот. Он наблюдал за ней, разрываясь между желанием довериться ей и страхом перед тем, что может выдать его собственная неуверенность. Последующие дни только усугубили его эмоциональное состояние. Он стал отстраняться, вежливо, но отстраненно отвечая Зейнеп на ее вопросы о том, как прошел день. Она, конечно, заметила это и не раз пыталась вывести его на откровенный разговор. - Что-то случилось? - спросила она однажды вечером, когда они сидели в гостиной, ее голос был осторожным, но уверенным. - Нет, все в порядке, - ответил он, не встречаясь с ней взглядом. - Джунейд... - ее тон был мягким, но в нем чувствовалась непреклонность. - Я знаю тебя. Тебя что-то беспокоит. - Я просто устал, - сказал он, отмахнувшись от ее слов. - Не о чем беспокоиться. Она не стала настаивать, но ее молчание было наполнено невысказанными вопросами. В тот вечер, когда он сказал ей, что планирует провести вечер в дергяхе, ее единственным ответом был молчаливый кивок. Она не проводила его и не улыбнулась, как обычно. Вместо этого она отвернулась, накинув на плечи плед. Пока он шел к дергяху, Джунейд чувствовал, как в его груди поселилась пустота. Он понимал, что был несправедлив и к Зейнеп, и к самому себе. Его ревность, как бы ни была она сдержанна, была вызвана не недоверием, а его собственными страхами и неуверенностью. Он был человеком, которому было дано все, о чем он когда-либо мечтал: жена, которую он обожал, ребенок на подходе и жизнь, о которой он и представить себе не мог, что будет благословлен. Но страх потерять все это или, что еще хуже, никогда по-настоящему не быть достойным этого, терзал его, как неумолимая тень. В дергяхе знакомый ритм молитв и размышлений приносил некоторое утешение, но этого было недостаточно, чтобы успокоить его беспокойное сердце. До поздней ночи он сидел один у могилы матери, глядя на звезды и размышляя над вопросом, который не мог заставить себя задать вслух: Достаточно ли он хорош для Зейнеп? Когда на следующее утро он наконец вернулся домой, Зейнеп ждала его на кухне. Она была спокойна, выражение ее лица не поддавалось пониманию, но то, как она держала чашку с чаем, говорило о том, что она уже довольно долго не спит. - Ты хорошо спал? - спросила она ровным, нейтральным тоном, но с оттенком чего-то, что он не мог определить. - Да, - солгал он, хотя круги под глазами выдавали его. -Хорошо, - просто сказала она, но ее взгляд задержался на нем, словно ожидая, что он скажет еще. Впервые за несколько дней Джунейд решил рассказать ей обо всем - о своих сомнениях, страхах, ревности. Но слова застряли у него в горле, и вместо этого он лишь тихо проговорил: - Прости. -За что? - спросила она, ее голос смягчился. Он заколебался, потом покачал головой. - За все.

***

Напряжение в доме становилось все более ощутимым. Дни молчания и недомолвок растянулись между ними, Джунейд все дальше уходил в свои мысли, а Зейнеп молча терпела. Она была не из тех, кто давит без необходимости, но его внезапное решение провести ночь в дергяхе в сочетании с туманными извинениями на следующее утро заставили ее почувствовать себя не просто растерянной, но и обиженной. Его действия были нехарактерны, и она не могла отделаться от ощущения, что здесь кроется нечто более глубокое. Переломный момент наступил двумя ночами позже. Зейнеп сидела на диване, рассеянно положив руки на растущий живот, когда в гостиную вошел Джунейд. Она резко повернула голову в его сторону, выражение ее лица выражало досаду и решимость. - Нам нужно поговорить, - твердо сказала она, не оставляя места для возражений. Джунейд замер, инстинктивно осознав серьезность ее голоса. Он кивнул, и сердце его сжалось, когда он занял место напротив нее. - Зейнеп, я... - Нет, - перебила она, подняв руку. -У тебя было несколько дней, чтобы высказаться, Джунейд. Дней. Я ждала, надеясь, что ты придешь ко мне и объяснишь, что происходит, но все, что я получаю, — это туманные извинения и отговорки. Ты не можешь игнорировать меня, исчезнуть в дергяхе, а потом делать вид, что все в порядке. Ее голос слегка дрогнул, и она сделала паузу, чтобы успокоиться. - Я заслуживаю знать, что происходит. Ты мне это обязан. Чувство вины нахлынуло на Джунейда, грозя задушить его. Он опустил голову, крепко сцепив руки, пытаясь найти нужные слова. - Я.… я был большим дураком, - тихо начал он. - И я знаю, что причинил тебе боль. Это никогда не было моим умыслом. Зейнеп скрестила руки, ее взгляд был непоколебим. - Тогда что же ты имел в виду? Потому что со стороны мне кажется, что ты отталкивал меня без всякой причины. — Это была не причина, - признал он, его голос едва превышал шепот. — Это... - выдохнул он с трудом, заставляя себя встретиться с ней взглядом. - Дело в том парне из твоего университета. Ее бровь нахмурилась в замешательстве. – Каком парне? О чем ты говоришь? - О том, который был из вашей группы, - сказал он, и его слова посыпались в спешке. -Тот, который смотрел на тебя... как я раньше смотрел на тебя. Как будто он влюблен в тебя. Глаза Зейнеп расширились, и на мгновение она выглядела совершенно растерянной. Затем выражение ее лица ужесточилось. - Ты серьезно? - недоверчиво спросила она. Джунейд вздрогнул, но продолжил. - Я знаю, что это звучит нелепо, но я уже видел этот взгляд раньше. Я знаю, что он означает. И я не мог перестать думать - что, если... - Что если? - перебила она его, повысив голос. -Что, если я вдруг решила бросить тебя ради человека, которого едва знаю? Что, если я лгала тебе все это время? Ты это хочешь сказать? -Нет! Джунейд среагировал мгновенно, его голос был полон отчаяния. -Я знаю, что ты не такая, Зейнеп. Я знаю, что ты никогда... - Тогда в чем дело, Джунейд? - потребовала она, ее глаза пылали от обиды и гнева. -Почему ты так сомневаешься во мне? Зачем тебе даже думать о том, что я.…, - ее голос оборвался, и она с горечью покачала головой. - Все дело в тебе, не так ли? В твоей неуверенности, в твоих сомнениях. Дело не во мне или каких-то воображаемых чувствах, которые может испытывать парень. Дело в том, что ты не веришь, что я люблю тебя. Молчание Джунейда было достаточным ответом. Зейнеп резко встала и зашагала по комнате, пытаясь сдержать свои эмоции. - Ты хоть понимаешь, насколько это оскорбительно? После всего, через что мы прошли, после всех тех случаев, когда я говорила тебе и показывала, как ты мне дорог, ты все еще не веришь в мою любовь к тебе? - Дело не в том, что я не доверяю тебе, - слабым голосом произнес он. — Это... Я не доверяю себе. Мне всегда было интересно, любишь ли ты меня таким, какой я есть, или просто... научилась меня терпеть. Зейнеп остановилась на месте, ее руки дрожали. - Терпеть тебя? Джунейд, я никогда не терпела тебя. Я выбрала тебя. Я вышла за тебя замуж. Я построила с тобой жизнь, и у нас скоро будет общий ребенок. Как ты можешь этого не видеть? Ее голос стал громче, еще более эмоциональным. - И знаешь, что ухудшает ситуацию? В ту ночь, когда ты ушел в дергях - знаешь, что произошло? Джунейд покачал головой, его живот сжался в комок, когда он ожидал ее ответа. - Я впервые почувствовала, как ребенок пинается, - сказала она, и голос ее совсем сорвался. По ее лицу текли слезы, и боль была написана в каждой черточке ее лица. -И я была одна. Я сидела там, переживая этот потрясающий момент, а тебя не было рядом, потому что ты был слишком занят, сомневаясь во мне и предаваясь унынию. Джунейд почувствовал себя так, словно земля ушла у него из-под ног. Он уставился на нее, его сердце разрывалось от осознания того, что он упустил - не только первый толчок ребенка, но и возможность разделить с ней эту радость. - Зейнеп, - прошептал он, его голос был полон непередаваемых эмоций. - Мне так жаль. Я... Я не знаю, что сказать. -Тогда не говори ничего, - с горечью сказала она, вытирая слезы. - Потому что я устала от слов, Джунейд. Мне нужно, чтобы ты сделал что-нибудь. Ты должен все исправить, не только для меня, но и для себя. Потому что дело больше не в том, чтобы я доказывала тебе свою любовь. А в том, чтобы ты справился с тем, что заставило тебя сомневаться в ней. Она сделала глубокий вдох, ее голос смягчился, но все еще оставался решительным. - Я думаю, нам нужна помощь. Консультация или что-то в этом роде. Потому что я не могу так продолжать, Джунейд. Я не могу продолжать убеждать тебя в том, что и так должно быть очевидно. Он медленно кивнул, ее слова легли как камень. Она была права. Дело было не в ней, а в нем. Его страхи, его неуверенность, его неспособность отпустить прошлое и полностью довериться их будущему. - Ты права, — сказал он наконец, его голос был ровным, несмотря на бурю эмоций внутри него. - Мы пойдем на консультацию. Что бы ни потребовалось, чтобы все исправить, я сделаю это. Потому что я не хочу больше причинять тебе такую боль. Зейнеп долго смотрела на него, и выражение ее лица слегка смягчилось. - Я люблю тебя, Джунейд, - тихо сказала она, ее голос дрожал от волнения. - Но мне нужно, чтобы ты сам полюбил себя настолько, чтобы поверить в это. Ее слова поразили его, как молния, и впервые за несколько дней он почувствовал проблеск надежды. Это будет нелегко, но он был полон решимости встретиться лицом к лицу со своими демонами - ради нее, ради их ребенка и ради жизни, которую они строили вместе. Зейнеп уже собиралась покинуть комнату, ее рука легла на арку, а на губах появилась мимолетная улыбка. С решением обратиться к психотерапевту напряжение, вызванное их предыдущей беседой, немного ослабло. Она почувствовала надежду - возможно, впервые за несколько недель - что они наконец-то сделали шаг в правильном направлении. Она глубоко любила Джунейда, и мысль о том, что можно преодолеть пропасть, образовавшуюся между ними, вселяла в нее сдержанный оптимизм. Когда она повернулась, чтобы в последний раз взглянуть на него, прежде чем направиться на кухню, внезапное ощущение остановило ее на месте. Ее рука инстинктивно поднеслась к животу, когда под ладонью возникло слабое, но отчетливое ощущение трепета. Ее глаза расширились, а с губ сорвался тихий вздох. Джунейд, который сидел на краю дивана, погрузившись в раздумья, мгновенно заметил перемену в ее поведении. Его глаза метнулись к ней, на лице промелькнуло беспокойство. - Зейнеп? С тобой все в порядке? - спросил он, мгновенно поднимаясь на ноги. Она полностью повернулась к нему, выражение ее лица выражало смесь благоговения и удивления. - Я.… я только что почувствовала, как ребенок пинается, - прошептала она, ее голос дрожал от волнения. У него перехватило дыхание, и он застыл, не сводя с нее взгляда. Осознание важности ее слов обрушилось на него, как волна прилива, а вслед за этим пришло чувство вины. Это должен был быть радостный момент, который они пережили вместе, но вместо этого он был омрачен воспоминаниями о его подозрениях и отстраненности. - Ты чувствуешь ребенка? - тихо спросил он, его голос был едва слышен. Его глаза опустились к ее животу, и он сделал нерешительный шаг ближе. Зейнеп кивнула, ее рука по-прежнему лежала на животе. - Только что, - сказала она тоном, в котором звучало благоговение. — Это было... потрясающе. Джунейд тяжело сглотнул, в нем бушевали эмоции. Он хотел разделить с ней радость, но тяжесть его прежних действий заставляла его чувствовать себя недостойным этого момента. Медленно, не сводя с нее глаз, он медленно приблизился к ней, его руки слегка дрожали, когда он сжимал их вместе. - Зейнеп, - начал он, его голос был неуверенным и отчаянным. - Могу ли я.… могу ли я? Он жестом указал на ее живот и умоляюще посмотрел на нее. На мгновение Зейнеп замолчала, ее собственные эмоции боролись внутри нее. В его глазах читалась боль, казалось, он наказывает себя за все свои промахи. Ее сердце болело за него, хотя она все еще чувствовала боль от его недавнего недоверия. - Конечно, можно, - тихо сказала она, ее голос был ровным, несмотря на комок в горле. - Тебе не нужно спрашивать разрешения на такое, Джунейд. Мы же семья. Ее слова, казалось, сломали что-то внутри него. Он неуверенно протянул руку, и его большие ладони мягко легли на ее живот. От тепла ее кожи под его ладонями и слабого, ритмичного пульса жизни под ними у него на глазах выступили слезы. Он склонился к ней, слегка прижавшись лбом к ее животу, и его плечи задрожали от волнения. - Прости меня, - пробормотал он, его голос был приглушенным, но полным искренности. - Мне очень жаль, Зейнеп. За все - за то, что сомневался в тебе, за то, что заставлял тебя чувствовать, что ты должна доказывать свою любовь. Ты так много дала мне, а я.... Его голос надломился, и он не смог продолжить. Зейнеп инстинктивно протянула руку к его волосам и, борясь с собственными слезами, провела пальцами по мягким прядям. Она знала, что он переживает не только их ссору, но и тяготы своего прошлого, свою неуверенность, которую он редко выражал. - Ты мой муж, Джунейд, - мягко сказала она, ее голос дрожал от волнения. - Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь сделаю что-то, что причинит тебе боль? Предать то, что мы построили вместе? Да, я была расстроена... Мне было больно, когда ты сомневался во мне. Но я никогда не переставала любить тебя. Ни на секунду. Он поднял голову, и его залитое от слез лицо встретилось с ее взглядом. - Я не заслуживаю тебя, - прошептал он, качая головой. - Не говори так, - твердо сказала она, взяв его лицо в свои руки. - Не смей так говорить. Ты хороший человек, Джунейд. Хороший муж. Да, у нас есть свои трудности, но это не значит, что ты не заслуживаешь любви. Заслуживаешь. И это - наш ребенок - доказательство этой любви. Ее слова накрыли его с головой, и он склонился к ее прикосновению, закрыв глаза, чтобы ощутить всю тяжесть ее прощения и понимания. - Ты не должна была оставаться в одиночестве, когда впервые почувствовала ребенка, - сказал он, его голос надломился. - Я должен был быть там с тобой. Я никогда не прощу себя за это. Зейнеп опустилась на колени рядом с ним, сведя их глаза к глазам. Она взяла его руки в свои, крепко сжав их. - Теперь ты здесь, - мягко сказала она. - И это самое главное. Этот момент, Джунейд, - наш. Давай не позволим минувшему отнять его у нас». Они долго стояли так, прижавшись друг к другу, пока тишина вокруг них наполнялась невысказанными переживаниями. Ребенок снова толкнулся, и Джунейд почувствовал его под своей ладонью. На этот раз он улыбнулся, и это ощущение наполнило его чувством надежды и возрождения.