Сад тысячи роз

Во время постельного режима Зейнеп в доме было тише, чем обычно, не было более столько посетителей, за исключением редких звонков в дверь, когда приносили еду из кухни общины. Зейнеп проводила время, зарывшись в учебники и конспекты, решив наверстать упущенное, несмотря на постоянные переживания Джунейда. Ее сосредоточенность была непоколебимой, но Джунейд не мог не заметить напряжения в ее глазах и периодических вздохов разочарования, когда она прорабатывала сложный материал. - Зейнеп, - осторожно спросил он однажды вечером, стоя у двери их комнаты с чашкой чая в руках, - ты уверена, что не хочешь отложить экзамены? Не стоит сейчас так напрягаться. Она подняла глаза от своего блокнота, раздраженно нахмурив брови. - Джунейд, мы уже говорили об этом. Я ничего не откладываю. - Я знаю, но... - Нет, - твердо перебила она, с резким хлопком закрывая блокнот. - Я не собираюсь откладывать свою жизнь на потом только потому, что однажды упала в обморок. Я слишком много для этого работала. Джунейд заколебался, его защитные инстинкты боролись с желанием поддержать ее. - Дело теперь не только в тебе, Зейнеп. Ты должна думать и о ребенке Она слегка смягчилась, но все же осталась при своем мнении. - Я думаю о ребенке. И я думаю о нашем будущем. В том числе и о том, как я получу диплом. Он вздохнул, поставив чай на тумбочку рядом с ней. - Я просто не хочу, чтобы ты слишком нагружала себя. Что, если ты слишком перенапряжешься? - Со мной все будет в порядке, - настаивала она, потянувшись к его руке. Ее прикосновение было теплым, а глаза смягчились. - Мне нужно это сделать, Джунейд. Пожалуйста, пойми. Он неохотно кивнул, убирая прядь волос с ее лица. - Хорошо. Но обещай, что если будет слишком тяжело, ты мне скажешь? - Обещаю, - ответила она, подарив ему успокаивающую улыбку. Когда наконец наступил день экзаменов, Джунейд был на взводе, хотя изо всех сил старался это скрыть. Когда он помогал Зейнеп сесть в машину, он не мог не высказать свое беспокойство в последний раз. - Ты уверена, что готова к этому? - спросил он, глядя на нее, когда заводил двигатель. Зейнеп закатила глаза, но улыбнулась, похлопав его по руке. - Я готова уже несколько недель. Перестань так волноваться. - Ничего не могу с собой поделать, - признался он, крепче сжимая руль. - Я просто хочу, чтобы все прошло гладко. - Так и будет, - уверенно заверила она его. - Я справлюсь. В течение всех часов, проведенных в университете, Джунейд оставался рядом, ждал в машине и смотрел по сторонам. Каждый раз, когда мимо проходил студент, он бросал взгляд на вход, надеясь увидеть знакомую фигуру Зейнеп. Когда она наконец появилась, пружинистой походкой, несмотря на явную усталость, у Джунейда отлегло от сердца. С торжествующей улыбкой она скользнула на пассажирское сиденье. - Как все прошло? - спросил он, пытаясь прочесть ее выражение лица. - Думаю, я справилась, - ответила она с ноткой гордости в голосе. - Приятно, что все закончилось. Он глубоко выдохнул, и на него нахлынуло облегчение. - Я горжусь тобой, Зейнеп. Она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. - Спасибо, что веришь в меня. Последовавшие за этим две недели каникул были долгожданной передышкой, хотя Зейнеп использовала большую часть этого времени, чтобы наверстать пропущенные во время постельного режима занятия. Джунейд следил за тем, чтобы она хорошо питалась и делала перерывы, но делал это осторожно, стараясь не разжечь ее раздражение.Однако ее университет все же внесет неприятности в их браке.

***

Это утро выдалось спокойным, таким, что Джунейду захотелось, чтобы оно длилось вечно. Зимнее солнце пробивалось сквозь занавески спальни, а Зейнеп уже суетилась вокруг, решая, что надеть на их долгожданный прием к врачу. Она стояла у шкафа, распустив длинные темные блестящие волосы, и искала теплую юбку. - На улице холодно, - сказала она, доставая разные вещи и бросая их на кровать. - Я не могу сегодня надеть платье, я превращусь в сосульку. Джунейд усмехнулся, присев на край кровати и наблюдая за ней с нежностью. - Ты выживала и в более холодные дни в платьях. - Да, но сегодня все по-другому, - возразила она, повернувшись к нему лицом с насмешливо-серьезным видом. - Мне придется оголить живот перед доктором, и я бы предпочла не раздеваться полностью. Практичность, мой дорогой муж. - Практичность засчитана, - ответил он, с ухмылкой наблюдая, как она продолжает рыться в шкафу. Она начала рассказывать, пока искала, ее голос был оживленным и легким. - Я рассказывала тебе об одном из моих однокурсников? На прошлой неделе его поймали на списывании во время контрольной работы. В наказание наш профессор заставил его спеть гимн университета перед всеми. Он был настолько бездарен, что это было мучительно. Честное слово ему медведь на ухо наступил. Джунейд тихонько рассмеялся, больше сосредоточившись на ней, чем на ее словах. Ему нравилось, как звучал ее голос, когда она рассказывала истории, как она жестикулировала руками, полностью поглощенная своим рассказом. Она стояла в нижнем белье, ее стройная фигура была такой знакомой, но все же... другой. Когда она повернулась боком, чтобы открыть другую секцию шкафа, он замер. Вот он - пусть маленький, но отчетливый. Мягкий изгиб в нижней части живота, растущего живота. На мгновение он был ошеломлен. Они, конечно, знали об этом, животу полагалось расти, но увиденное сделало это реальным так, как никогда не могли передать слова. Крошечная жизнь, которую они создали вместе, росла, и это было видно сейчас, прямо перед ним. - Зейнеп, - мягко сказал он, его голос прорвался сквозь ее рассказ. Она повернулась к нему, ее брови нахмурились в замешательстве. - В чем дело? Ничего не ответив, он встал с кровати, устремив взгляд на ее живот. Медленно, почти благоговейно, он протянул руку и коснулся нежной выпуклости. - Ты уже заметно подросла, - пробормотал он, его голос был наполнен благоговением. Выражение ее лица смягчилось, когда она посмотрела на себя сверху вниз. - Наверное, да, — ответила она с небольшой, застенчивой улыбкой. - Он еще такой маленький. — Это просто идеально, — сказал он, опускаясь перед ней на колени. Его руки мягко легли по обе стороны ее талии, и он наклонился вперед, осыпая мягкими поцелуями изгиб ее живота. Зейнеп тихонько засмеялась, запустив пальцы в его волосы. - Джунейд, ты такой милый. Я сейчас расплачусь. - Позволь мне, - прошептал он, прижимаясь губами к ее коже. - Ты носишь нашего ребенка. Я думаю, что никогда не любил тебя так сильно, как сейчас. Ее дыхание сбилось, глаза заблестели от волнения. - А сейчас я растаю. - Хорошо, - сказал он, улыбаясь ей. Их объятия стали еще более тесными, нежный момент зажег в них общую страсть. Он встал, обхватил ее руками и притянул к себе. Его губы нашли ее губы в поцелуе, который был одновременно нежным и полным желания. - Джунейд, - прошептала она ему в губы с легким сомнением в голосе. Он отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, и провел большим пальцем по ее щеке. - В чем дело? Она улыбнулась, на этот раз немного застенчиво. - Мы опоздаем. На секунду он подумал о том, чтобы полностью игнорировать время, но потом вздохнул и прижался лбом к ее лбу. - Ты права. Но это еще не конец. Она рассмеялась, игриво толкнув его. - У нас еще будет много времени, Джунейд эфенди. А сейчас позвольте мне одеться. С неохотой он отступил назад, наблюдая за тем, как она заканчивает собираться. Любовь, которую он испытывал к ней, была непреодолимой, смесь обожания и оберегания. Когда они наконец вышли из дома, воздух был морозным, но Джунейд чувствовал в груди тепло, которого не мог коснуться никакой зимний озноб. Сегодня они увидят своего ребенка, и ему не терпелось впервые услышать, как бьется его сердце.

***

Клиника была как обычно роскошной, с безмятежной атмосферой и приятным теплым освещением, что сразу же настроило Джунейда и Зейнеп на доброжелательный лад. Администратор встретила их вежливой улыбкой и направила в зону ожидания, где играла тихая классическая музыка. Пока они шли, Зейнеп держалась за руку Джунейда, ее щеки пылали от волнения и нервозности. Джунейд не знал, чего ожидать. Он убедил себя, что он будет наблюдать с почтительного расстояния, или же его пустят после осмотра. Он был готов ждать в приемной с молитвенными четками в руках, посылая безмолвные благословения жене и ребенку. - Как ты думаешь, они разрешат мне войти с тобой? - спросил он, поправляя накинутую на ее плечи теплую шаль. - Надеюсь, что да, — ответила она с мягкой улыбкой. - Я бы не хотела пройти через это без тебя. Вскоре появилась медсестра, чтобы проводить их в кабинет. К удивлению Джунейда, медсестра без колебаний жестом пригласила его следовать за ней. - Вы можете присоединиться к жене, - любезно сказала она. Джунейд почувствовал прилив благодарности, его пальцы слегка сжались вокруг пальцев Зейнеп. Вместе они вошли в смотровую комнату, окрашенную в успокаивающие пастельные тона и оснащенную самым современным оборудованием. Врач, добродушная женщина лет пятидесяти, встретила их теплой улыбкой. - Доброе утро, господин и госпожа Гюнеш, - сказала она, протягивая руку. - Рада видеть вас сегодня. Зейнеп, как вы себя чувствуете? - Альхамдулиллях, я чувствую себя хорошо, - ответила Зейнеп, ее голос был ровным, несмотря на нервную дрожь в груди. - Приятно слышать. Давайте приступим, хорошо? Доктор жестом указал на смотровой стол. Зейнеп уселась на кушетку, движения ее были осторожными. Джунейд оставался рядом с ней и держал ее за руку, пока врач готовил аппарат УЗИ. - Вы можете почувствовать прохладу от геля, - предупредила врач, нанося его на живот Зейнеп. - Теперь давайте посмотрим, как поживает ваш малыш. Экран ожил, и через несколько секунд комнату заполнил ритмичный, ровный звук. Тук-тук-тук. Сердцебиение их ребенка. У Джунейда перехватило дыхание, глаза расширились, когда он уставился на экран. Ровный ритм, казалось, отдавался эхом в его груди, служа глубоким и непоколебимым напоминанием о жизни, которую они создали вместе. — Это...? - начал он, его голос едва превышал шепот. — Это сердцебиение вашего ребенка, - с улыбкой подтвердила врач. - Сильное и равномерное. Именно то, что мы хотели услышать. Глаза Зейнеп наполнились слезами, свободная рука в защитном жесте легла на живот. - Альхамдулиллях, - прошептала она, ее голос срывался от волнения. Джунейд сжал ее руку, его собственные глаза заблестели. — Это невероятно, - тихо сказал он Доктор дала им время все осмыслить и насладится моментом, а затем указала на экран. - Позвольте мне показать вам еще несколько вещей. Вот голова, а это маленькие ручки и ножки. Ваш ребенок прекрасно растет. Зейнеп хихикнула сквозь слезы. - Смотри, Джунейд. Наш малыш такой крошечный! - Крошечный и безупречный, - ответил он, не в силах оторвать взгляд от экрана. Проведя еще несколько измерений и оценок, доктор повернулась к Зейнеп с ободряющей улыбкой. - Вы оба замечательно развиваетесь. Ваше кровяное давление и показатели отличные, а ребенок растет именно так, как ожидалось. Продолжайте делать то, что делаете, и не стесняйтесь обращаться к нам, если у вас возникнут какие-то вопросы. - Спасибо, доктор, - сказала Зейнеп, в ее тоне чувствовалась благодарность. Доктор на мгновение замешкалась , прежде чем добавить: - Должна сказать, что это замечательно - видеть такого заботящегося о вас мужа. Беременность может быть непростой задачей, и надежное партнерство играет решающую роль. Джунейд покорно кивнул. — Это мой долг и мое благословение. Аллах доверил нам этого ребенка, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы он появился на свет в безопасности. Доктор тепло улыбнулся и протянул им маленькую черно-белую фотографию. — Вот ваш первый снимок. Сохраните на память до следующего визита. Зейнеп взяла фотографию дрожащими руками, и ее лицо засветилось, когда она взглянула на нее. - Смотри, Джунейд, - сказала она, показывая ему снимок. — Это наш ребенок. Он наклонился к ней, и сердце его забилось, когда он проследил глазами за крошечным контуром. - Наше маленькое чудо, - прошептал он. Когда они покидали клинику, их сердца были полны эйфорией. Фотография была надежно упрятана в сумку Зейнеп, но Джунейд уже решил вставить ее в рамку, как только они вернутся домой.

***

Когда Джунейд и Зейнеп вернулись из клиники, их окутало уютное тепло дома, и они сияли от радости, вызванной утренними новостями. Ультразвуковой снимок в рамке теперь занимал почетное место в их спальне. Вечером же, когда в воздухе витал аромат свежеиспеченного хлеба и дымящегося супа, они уселись ужинать. Стол был скромным, но располагающим: жареная рыба, приправленная специями, теплый чечевичный суп и небольшая миска салата, посыпанная гранатовыми зернами. Джунейд накрыл на стол, настояв на том, чтобы Зейнеп отдохнула, но она, конечно же, внесла свой штрих, чтобы все выглядело как надо. - Ты превзошел самого себя, - сказала Зейнеп, попробовав суп, и ее глаза засияли. — Это всего лишь суп, к тому же не преувеличивай мои заслуги, я всего лишь подогрел суп, - скромно ответил он, хотя слабая улыбка выдавала его гордость. - Я готов на все, лишь бы ты была счастлива и здорова. - Я счастлива, - сказала она, положив руку на живот. - Больше, чем я могу сказать, и я не преувеличиваю путь суп и рыбу готовил не ты, но салат сам резал. Чем не повод для гордости? Джунейд усмехнулся. - Ладно, салат моя заслуга. Несколько мгновений они ели в приятном молчании, после чего Зейнеп отложила ложку и стала задумчивой. - Мы должны рассказать всем, Джунейд. О ребенке. Моя мать с ума сойдет если она обнаружит это сама. Он кивнул, его вилка остановилась в воздухе. - Я тоже так думаю. Но это не так просто, как кажется. - Действительно, не так, - согласилась она. - Сначала я хочу рассказать родителям - маме, папе и Мире и тёте Биргюль. Они должны знать об этом в первую очередь. Джунейд отложил вилку и откинулся на спинку стула, обдумывая ее слова. - Конечно. Но как же Левент? Он ведь столько лет считался отцом Мире, и сейчас он... ну, поддерживает твою мать. Было бы неправильно и не красиво исключать его. - Ты прав, - признала Зейнеп, слегка нахмурив брови. - Я приглашу и его. Мы можем устроить здесь собственный ужин, только семья. - Тогда решено, - сказал Джунейд, в его тоне слышалось облегчение. - Но как насчет общины? Ты же помнишь, какие слухи ходили. Зейнеп вздохнула, в ее глазах мелькнуло раздражение и смирение. - Эти слухи наносят вред, но они прекратятся, как только мы расскажем о новостях. Нам просто нужно быть осторожными в том, как мы это сделаем. Джунейд протянул руку через стол и взял ее ладонь в свою. - Как будущий муршид, я обязан выполнить долг перед дедом и последователями. Из уважения лучше сначала рассказать деду. Он всегда поддерживал нас, и его благословение очень важно. Зейнеп кивнула. - А дядя Сади распространит новость быстрее, чем мы. Наверное, лучше всего объявить об этом в дергяхе. Разумеется, по отдельности — женщины со мной, а мужчины с тобой. — Это хорошая идея, - согласился Джунейд. - Так будет правильно, и это покажет уважение к обычаям. - Как ты думаешь, твой дед будет доволен? - негромко спросила Зейнеп, глядя ему в глаза. - Доволен? - Джунейд усмехнулся. - Он будет очень рад. Он уже несколько раз намекал на то, а не пора ли бы нам с тобой завести детей. Они оба рассмеялись, а закончив с едой, Джунейд убрал со стола, не позволив Зейнеп и пальцем пошевелить. Позже, когда посуда высохла, они сидели вместе на диване, составляя в гостиной список планов.

***

Их дни вошли в ритм, который ощущался как уединение, где их не беспокоит внешний мир и его нужды. Несмотря на все их намерения поделиться новостями о ребенке с родными и близкими, планы постоянно срывались. На улице всегда было слишком холодно, Зейнеп была занята экзаменами, а Джунейд - своими обязанностями. Каждое событие было годным для причины.Однако в глубине души они знали истинную причину - они не были готовы расстаться с этим заветным секретом. Их растущая семья казалась им настоящим сокровищем, безмятежным пузырем счастья, который они не хотели, что бы тот лопнул. Их утро, как всегда, начиналось с утренней молитвы. Тихие предрассветные минуты в их спальне, когда мягкий гул голоса Джунейда возносился в поклонении, наполняли их дом покоем. Но как только молитва заканчивалась, а за окном все еще царила тьма, они возвращались в свою теплую постель. Это было любимое время Джунейда. Когда они лежали вместе под тяжелыми зимними одеялами, мир словно замирал для них. Зейнеп лежала, положив голову ему на грудь, ее дыхание мягко касалось его кожи. - На улице так холодно, - сонно пробормотала она. - Тогда оставайся здесь, - ответил Джунейд, крепко обнимая ее. - Я согрею тебя. Она тихонько засмеялась и нащупала его руку на изгибе своего живота. - Мне кажется, что я никогда больше не встану, если не начну двигаться. - Я не против, - сказал он, его голос был низким и полным нежности. Он слегка подвинулся, чтобы прижаться губами к ее лбу, затем к носу и, наконец, ко рту. Каждый поцелуй был неторопливым, затяжным, словно он мог влить в нее всю свою любовь одним лишь прикосновением. Ее живот, теперь заметно округлившийся, упирался в его, когда она придвинулась ближе. Его рука инстинктивно переместилась и легла на нее с благоговением. Он медленно очертил пальцами круги по мягкой ткани ее ночной рубашки, его прикосновения были нежными. - Как ты думаешь, еще рано чувствовать толчки? - спросил он тихо, почти про себя. Зейнеп улыбнулась. - Может быть, еще через несколько недель. Я читала, что это происходит где-то во втором триместре. - Не терпится, - сказал Джунейд, сползая ниже, чтобы поцеловать ее в живот. - Каждый день я думаю, каким будет ребенок. Будет ли он похож на тебя? Будет ли у малыша твой нос, твои глаза? Она рассмеялась, запустив пальцы в его волосы. - Возможно, ребенок будет похож на тебя. Волевая челюсть, острые скулы. Бедный ребенок. Он хмыкнул, притворяясь обиженным. - Ты так говоришь, будто это плохо. Но если ребенку повезет, он будет похож на тебя. Умный, добрый и красивый. - Красивый? Правда? - поддразнила она. - Несомненно, - ответил он, его голос был тверд. - Ты видела себя? Ты сияешь. - Сияю? - Она тихонько засмеялась, наклонив голову, чтобы посмотреть на него. - Ты имеешь в виду устаю и отекаю? - Я утверждаю, что вижу сияние, - настаивал он, проводя пальцами по ее щеке. - И не только я. Скоро кто-нибудь тоже заметит. Мы не сможем долго хранить наш маленький секрет. Ее смех перешел в тихий вздох, и она снова положила голову ему на грудь. - Я знаю. Я не готова к этому, Джунейд. Когда они узнают, у нас не будет этого - только мы вдвоем, наши тихие утра. Все изменится. Он поцеловал ее в макушку, его голос был ровным. - Изменится, но и станет лучше. Мы разделим с ними эту радость, и они будут радоваться вместе с нами. И что бы ни случилось, мы всегда будем друг у друга. Она наклонила голову и посмотрела на него, выражение ее лица смягчилось. - Ты всегда знаешь, что сказать. - Только потому, что я это действительно имею в виду, - ответил он, убирая прядь волос с ее лица. Долгое время они оставались так, укутавшись в спокойное тепло своей постели, и шепотом обсуждали будущее. Они гадали, как скоро Зейнеп почувствует толчки ребенка, обсуждали имена и гадали, кто у них родится - мальчик или девочка. В конце той недели чары были разрушены, когда Хасна, пришедшая завезти пирог (сунуть нос их дела), наклонила голову и заметила: - Зейнеп, ты выглядишь по-другому. Ты вся светишься. Зейнеп замерла, ее глаза слегка расширились, когда она взглянула на Джунейда. Он быстро шагнул к ней с улыбкой. - Сейчас зима. В это время года все выглядят немного бледными, поэтому Зейнеп так выделяется. Объяснение, похоже, удовлетворило его тетю, но, когда она уходила, Зейнеп повернулась к нему, положив руку на бедро. - Сияю, да? Он усмехнулся и притянул ее к себе. - Я же говорил тебе, что рано или поздно все заметят. Может, нам пора перестать прятаться? - Может быть, - пробормотала она, хотя по ее тону было видно, что она не совсем уверена в этом. Однако вскоре Зейнеп позвонила матери из далека узнавая о ее планах. Было очевидно затягивать они более не могли. В то же время Джунейд удивлялся тому, что его жизнь кажется ему идеальной, и с нежностью относился к каждой минуте, проведенной с Зейнеп, и верил в их светлое будущее. Но в глубине души затаился необъяснимый страх - тень, которую он старался не замечать. Вскоре Джунейд встретится лицом к лицу с ужасным чувством, от коего он всегда молился уберечься, и которое станет испытанием для его сердца и веры. И у этого уродливого чувства было название — ревность.