Сад тысячи роз

Джунейд сидел на краю кровати, неотрывно уставившись на часы на стене. Он не мог вспомнить, когда в последний раз обращал на них внимание, но сейчас их ритмичное тиканье казалось невыносимо громким, проникая в его сознание синхронно с биением пульса. Хотя он сидел неподвижно, все его существо словно сжалось, как пружина, готовая вот-вот лопнуть. Каждая секунда тянулась невыносимо долго, и из-за тишины, царившей в ванной, ему казалось, что само время замедлилось. Он попытался сосредоточиться на дыхании, повторяя беззвучные молитвы о терпении. Но когда Зейнеп не появилась, его беспокойство усилилось. Сколько времени прошло? Пять минут? Десять? Целая вечность? Джунейд не мог сказать. Наконец, не выдержав напряжения, он резко встал и направился к двери ванной. Как только он поднял руку, чтобы постучать, дверь открылась. Зейнеп вышла, склонив голову, с тестом на беременность, который она все еще сжимала в дрожащей руке. Сердце Джунейда болезненно сжалось, когда их глаза на мгновение встретились, прежде чем она покачала головой. Ее движения были отрывистыми, почти неохотными, а затем она закрыла лицо руками, ее тело сотрясали рыдания. На мгновение Джунейд замер. В груди у него заныла боль - горькая смесь разочарования и беспомощности. Он так надеялся, полагая что был готов к новой главе в их жизни, а теперь эта надежда угасла. Пустота, которую он ощущал, была непреодолимой, как зияющая рана, которую он не знал, как залечить. Но как бы ни были сильны его собственные страдания, Джунейд знал, что горе Зейнеп гораздо сильнее. Вид ее рыданий разорвал его душу, и он тут же пересек небольшое пространство между ними, притянув ее в свои объятия. Она сопротивлялась, трясла головой, пытаясь оттолкнуть его, но он прижал ее к себе еще крепче. - Зейнеп, - прошептал он хриплым голосом. - Все в порядке. С нами все в порядке. Пожалуйста, не плачь. Ее рыдания становились все громче, заглушаясь его грудью. - Мне так жаль, Джунейд, - задыхаясь, пролепетала она. - Я.… я думала... я хотела подарить тебе это счастье. Он нежно обхватил ее лицо, заставляя посмотреть на него. - Тебе не за что извиняться, - твердо сказал он, хотя его голос дрожал от волнения. - Не за что. Ты слышишь меня? Мы молоды, Зейнеп. У нас так много времени. План Всевышнего превыше нашего, и мы должны верить в это. Ее слезы не сразу прекратились, но его слова, казалось, успокоили ее, и в конце концов она расслабилась в его объятиях. Так они пробыли долгое время, обнимая друг друга и находя утешение в общей печали. Следующий день показался им сюрреалистичным, как будто они перенеслись в сон, где все было знакомо, но не хватало живости реальности. Их распорядок дня оставался неизменным - молитвы, еда, мелкие дела, но в воздухе висела некая невысказанная тяжесть, которую никто не мог сбросить. Они избегали упоминать о тесте и надеждах, которые молча лелеяли, боясь вновь открыть рану. Джунейд старался вести себя, как обычно, но пустота оставалась. Он ловил себя на том, что во время молитвы думает о Зейнеп, гадая, чувствует ли она ту же пустоту. Она, в свою очередь, казалась тише, чем обычно, ее улыбки были мимолетными и натянутыми. На следующее утро все снова стало на свои места. Джунейд проснулся рано, к молитве, он повернул голову на сторону Зейнеп, но ее не было, он уже собирался ее позвать, когда услышал знакомый звук из ванной, похожий на рвоту. Его сердце заколотилось, и он бросился к ней, держа ее за волосы и успокаивая дрожащее тело. Когда приступ прошел, она опустилась на пол, бледная и измученная. — Это ненормально, Зейнеп, — тихо сказал он, и беспокойство проступило в каждой черточке его лица. - Тебе нужно показаться врачу. Но она ничего не ответила, лишь прислонилась к стене, закрыв глаза. Его беспокойство усилилось, но он воздержался от дальнейших расспросов, понимая, насколько деликатной была эта тема. Следующая неделя прошла в напряжении. Джунейд, не в силах сдержать беспокойство, часто крутился вокруг Зейнеп, стараясь помочь ей всеми возможными способами. Но его внимание, рассчитанное на любовь, только раздражало ее. Она становилась все более отстраненной, слова ее были обрывистыми, улыбки редкими. Джунейд не мог понять, почему она отдаляется, и начал бояться, что она злится на него за то, что он заговорил об тесте. С другой стороны, Зейнеп боролась с чувством собственной вины. Она была уверена, что подвела Джунейда, что ее неспособность зачать ребенка после четырех лет брака стала для него источником разочарования, даже если он не говорил об этом прямо. Тяжесть осознаваемой неудачи давила на нее, не позволяя встретить его взгляд или вступить в их обычную легкомысленную беседу. Невысказанное напряжение становилось невыносимым. Недоразумения накапливались, и даже незначительные взаимодействия казались натянутыми. Джунейд ловил себя на мысли, не сказал ли он что-то не так, не показалась ли его забота нетерпением или осуждением. Зейнеп, в свою очередь, задавалась вопросом, не означает ли его молчание, что он втайне недоволен. Все закончилось тем, что после очередного неловкого ужина Джунейд наконец нарушил молчание. - Зейнеп, - сказал он мягко, но решительно. - Мы не можем так больше жить. Пожалуйста, скажи мне, в чем дело. Я чувствую, что теряю тебя. Ее глаза наполнились слезами, и она покачала головой. - Ты не теряешь меня, Джунейд, - прошептала она, ее голос срывался. - Я просто... я чувствую, что подвела тебя. Все в нашей общине шепчутся обо мне, о нас, и я не могу не думать, что они правы. - Подвела меня? - повторил он, и сердце его сжалось от ее слов. - Зейнеп, ты мое величайшее благословение. Если кто и потерпел неудачу, так это я - за то, что не смог облегчить твою боль. Слезы полились по ее щекам, и она уткнулась лицом в руки. - Я думала, что готова узнать, - всхлипывала она. - Но, когда тест оказался отрицательным... мне было так больно, Джунейд. Я чувствовала, что подвела тебя. Джунейд опустился рядом с ней на колени и взял ее руки в свои. - Ты никогда не подведешь меня, Зейнеп, - искренне сказал он. — Это не то, что контролирует каждый из нас. Всевышний знает, когда наступит подходящее для нас время. Но, пожалуйста, не неси это бремя в одиночку. Мне нужно, чтобы ты говорила мне о своих чувствах, даже если это трудно. Она кивнула, ее рыдания стихли, когда его слова успокоили ее. - Думаю... думаю, ты прав, - нерешительно признала она. - Мне нужно обратиться к врачу. Я не знаю, готова ли я, но я не могу продолжать игнорировать это. Сердце Джунейда сжалось от облегчения и восхищения ее мужеством.

***

Следующая неделя прошла для Джунейда как в вихре: его мысли были поглощены заботами о Зейнеп, в то время как обязанности имама требовали от него сосредоточенности. Это был хрупкий баланс, и он постоянно отвлекался, переключаясь с проповедей и собраний на жену. Утренняя рутина превратилась в тревожный шаблон: Зейнеп просыпалась бледной и вялой, спешила в ванную. Каждый раз Джунейд держал ее за волосы, говорил слова утешения и уговаривал съесть что-нибудь после этого. Иногда ей удавалось собраться с силами и пойти в университет, но чаще она оставалась в постели, лишенная сил. Ее раздражительность тоже не утихала, и, хотя он не винил ее, это добавляло еще один слой напряжения в их и без того неспокойные дни. Несмотря на отрицательный тест на беременность, Джунейд не мог избавиться от сомнений, что все симптомы совпадают, что, если это не беременность. С каждым днем его беспокойство росло, и над ним нависал назойливый вопрос, как найти подходящую клинику для Зейнеп. В то утро Джунейд сидел в кабинете своего дяди, якобы помогая готовить очередной заказ пекарни. Дядя разбирался с логистикой и в третий раз повторил свой вопрос о закупке курицы у надежного поставщика. Джунейд едва обратил на это внимание, его мысли были заняты тем, как решить, к кому обратиться за советом по поводу хорошей клиники с акушерским отделением. Первой на ум пришла госпожа Мерьем - в конце концов, она была матерью Зейнеп, но Джунейд почти сразу же отбросил эту идею. Их взгляды слишком часто конфликтовали, чтобы он мог доверить ей столь деликатный вопрос. Может быть, Левент? В конце концов, он был врачом и мог порекомендовать своих коллег. Но Джунейд быстро исключил и его: теща имела над ним странную власть, и риск утечки информации был слишком велик. Хасна? Опять нет. Она была весьма доброжелательна, но, как известно, болтлива. Если он расскажет ей, вся община узнает об этом уже к следующей молитве. Он глубоко вздохнул и в разочаровании постучал пальцами по столу. Следующей ему на ум пришла Фейза, но эта мысль заставила его помрачнеть. Несмотря на их очевидное перемирие, он знал, что ей лучше не доверять. Когда-то Фейза была одержима им, а Зейнеп уже много лет считалась ее соперницей. Несмотря на то что Джунейд никогда не давал ей повода для надежд и сейчас она разведена и родила двоих детей, он по-прежнему был настороже. Опыт научил его, что действия обиженной женщины могут быть непредсказуемыми. Голос дяди ворвался в его мысли, в четвертый раз повторив вопрос о курятине. Джунейду потребовалось мгновение, чтобы осознать сказанное, а затем, словно пораженный молнией, к нему пришло идеальное решение: Биргюль. Тетя Зейнеп. Она была доброй, надежной и поддерживала близкие отношения с Зейнеп. Ну конечно! Почему он не подумал о ней раньше? Внезапно воодушевившись, Джунейд с необычным энтузиазмом согласился сам проконтролировать покупку курятины. Дядя бросил на него пристальный взгляд, явно недоверчиво наблюдая за его рвением, но ничего не сказал. Джунейду было все равно. Как только дядя вышел из офиса, он достал телефон и позвонил Арифу, поручив ему связаться с Биргюль и попросить ее позвонить ему при первой же возможности. Повесив трубку, Джунейд откинулся в кресле, испытывая редкое чувство облегчения. Впервые за несколько дней ему показалось, что он сделал значимый шаг к помощи Зейнеп. Теперь оставалось только обеспечить планомерное выполнение плана и, прежде всего, защитить личную жизнь и достоинство Зейнеп.

***

Биргюль, естественно, догадалась о вероятной причине внезапной просьбы Джунейда, но держалась сдержанно, стараясь не переступать границы дозволенного. В тот вечер она лично пришла к нему с распечатанными брошюрами лучших частных клиник. Хотя ее любопытство было очевидным, она сдерживалась, тщательно подбирая слова. - Как дела у Зейнеп? Все ли в порядке? —вежливо спросила она, за официальным тоном тонко скрывая свое беспокойство. Джунейд ответил сдержанно. - Мы пока ничего не знаем наверняка, - сказал он с нотками усталости в голосе. Он твердо подчеркнул: - Пожалуйста, госпожа Биргюль, не говори об этом никому. Важно, чтобы это пока оставалось в тайне. Биргюль понимающе кивнула, хотя ее тревожный взгляд задержался на нем слишком долго. Джунейд с нетерпением ждал возвращения домой, но и там все было далеко не так спокойно. В последнее время Зейнеп находилась в нестабильном состоянии, колеблясь между апатией и приступами необъяснимых слез. Хотя она неохотно согласилась пойти к врачу, само упоминание о медицинских приемах или клиниках, казалось, провоцировало ее. Она постоянно откладывала то поиски то звонки в клинику которые она якобы нашла сама. Когда Джунейд показал ей брошюры, которые принес Биргюль, выражение ее лица стало холодным, почти обиженным. - Зачем ты мне это показываешь? - резко спросила она, отталкивая брошюры. Он глубоко вздохнул, стараясь сохранять спокойствие. - Зейнеп, нам нужно это сделать ради твоего здоровья, - мягко объяснил он, его терпение висело на волоске. Ее отказ вступать в диалог все усугублял, пока он не сорвался с места: - Ты должна отнестись к этому серьезно! Зейнеп замерла, моргая, словно не в силах поверить в его слова. Слезы навернулись ей на глаза, и она выбежала из комнаты. Джунейд тут же почувствовал сожаление. Что со мной не так? Подумал он, проводя рукой по волосам. Следующие полчаса он умолял ее через запертую дверь библиотеки, и с каждой минутой его извинения становились все искреннее. - Прости меня, Зейнеп. Я не хотел тебя расстраивать, —сказал он, прислонившись к дверной раме. - Пожалуйста, открой дверь, любимая. Не найдя слов, он в отчаянии бросился вниз по лестнице и стал рыться в кладовке, пока не нашел запасной ключ. Отперев дверь, он приготовился к очередному спору. Вместо этого он обнаружил ее, свернувшуюся калачиком в кресле и спокойно читающую книгу. Он шагнул внутрь, и его раздражение распалилось при виде безмятежного вида. - Ты все это время читала? - недоверчиво спросил он. Зейнеп опустила книгу и посмотрела на него, выражение ее лица было нечитаемым. - Мне не хотелось разговаривать, - тихо ответила она. Не задумываясь, он одним быстрым шагом сократил расстояние между ними и схватил ее за локоть поднимая на ноги. - Ты хоть представляешь, как я волновался? - потребовал он, почти касаясь ее носа своим. Но, прежде чем он успел сказать что-то еще, его слова растворились в поцелуе, не похожем ни на один из тех, которыми они делились раньше. Он был грубым, пылким и настоятельным. Зейнеп ответила на него с такой же силой, обхватив его руками, как будто держась за жизнь. Пуговицы затрещали, когда он попытался расстегнуть ее платье, и нетерпение взяло верх. - Прости, - хрипло пробормотал он, и звук рвущейся ткани наполнил комнату. - Джунейд! - Зейнеп задыхалась, то ли ругаясь, то ли смеясь, но ее протесты были недолгими, когда их губы снова нашли друг друга. Он прижал ее спиной к письменному столу, его руки инстинктивно начали гладить ее тело. Ее внезапная неподвижность заставила его остановиться, и он прижался лбом к ее лбу. - Почему ты вдруг стала такой застенчивой? - прошептал он, его голос был низким и дразнящим. - Разве ты не этого хочешь? Ее дыхание участилось, и нерешительность исчезла. Его губы коснулись ее волос. - Ты всегда хорошо пахнешь, - хрипло пробормотал он, глубоко вдыхая ее запах, словно он успокаивал его расшатанные нервы. Их поцелуи снова стали неистовыми, его руки прослеживали изгибы ее спины и нежную кожу бедер. - Почему ты позволяешь мне...? - начал он, но вопрос был потерян в пылу момента. Одежда была поспешно сброшена и забыта в комнате. - Зейнеп, - прошептал он ее имя, словно мольбу, и его глаза искали ее. Когда она кивнула, ее щеки раскраснелись от желания, он не стал сдерживаться. Стол под ними скрипнул в знак протеста, но он не обратил на это ни внимания, ни заботы. - Прости меня, - прохрипел он, крепко сжимая ее талию. Ее острые ногти впились в его предплечья, когда он яростно вонзился в ее тело, но он с радостью принял этот жест, потерявшись в остроте их связи. Временами он вгрызался в ее губы, царапал нежную кожу шеи и захватывал зубами нежную мочку уха. Это был один из редких моментов в жизни Джунейда, когда он действительно потерял контроль над собой - как еще он мог объяснить свои действия? Практически согнув ее пополам на столе разум покинул его, оставив тело, поглощенное первобытными, необузданными инстинктами. И он не собирался жалеть о последствиях. Мысль о том, что его семя пустит в ней корни, и взрастется в ней, лишь разжигала в нем пламя. В какой-то момент он представил ее с округлым животом, и это видение стало для него погибелью. По телу пробежала дрожь, охватившая его с ног до головы. Мышцы напряглись, в горле пересохло, и его охватил необузданный жар. Обхватив ее талию жадными руками, Джунейд снова и снова притягивал Зейнеп к себе, пока, задыхаясь от упоения, не излился в нее, а его тело не задрожало от наслаждения. Какое-то время они не двигались, их дыхание было неровным, а тела дрожали. Затем Зейнеп легонько толкнула его в грудь. Поняв, что развалился на нее всем весом, он перекатился на бок, пробормотав хриплое извинение. Джунейд сидел на полу, набросив наспех рубашку, но не застегивая пуговиц, и безучастно смотрел в пол. Его руки лежали на коленях, сжимаясь и разжимаясь в такт его мыслям. Зейнеп, по-прежнему сидевшая напротив него, внимательно наблюдала за ним, отмечая напряжение в его плечах и то, как он избегает ее взгляда. Наконец он встал, поспешно собирая свою одежду. - Дай мне несколько минут, и я уйду, - сказал он едва слышным голосом. Он не мог заставить себя встретиться с ней взглядом. - Куда ты собрался? - спросила Зейнеп, поймав его за руку и повернув к себе лицом. Наконец он заговорил, его голос был низким и неуверенным. - Зейнеп... Мне очень жаль, - он заколебался, затем тяжело выдохнул. - Я потерял контроль. Я.… - он провел руками по волосам, и в этом жесте чувствовалось разочарование. - Я должен был быть более осмотрительным. Терпеливее. Я боюсь, что... переступил черту. Она моргнула, удивленная его уязвимостью. - Джунейд... - начала она, но он оборвал ее, и слова посыпались из его уст. - Ты не сказала «нет», но я... Это было слишком. Слишком грубо. И я не знаю, хотела ли ты этого на самом деле или просто...,- его голос надломился. - Позволила, потому что не хотела меня провоцировать. Сердце Зейнеп защемило от чувства вины, прозвучавшего в его тоне. Она придвинулась ближе и потянулась к его руке. - Джунейд, остановись, - мягко сказала она, сжимая его пальцы. - Пожалуйста, посмотри на меня. Он заколебался, потом поднял на нее глаза, и в его взгляде ясно читалось страдание. - Ты не переступил черту, - твердо сказала она, крепче сжав его руку. - Я бы остановила тебя, если бы не хотела этого. Клянусь, я бы остановила, - ее голос смягчился, на губах заиграла улыбка. - И да, это было по-другому. Грубее, чем обычно. Но это было не то, чего я не хотела. Он нахмурил брови, на его лице все еще был запечатлен внутренний конфликт. - Но я не думал. Я не спрашивал. Я просто... - Ты мой муж, Джунейд, - прервала она, ее голос был ровным. - Мы знаем друг друга. И в тот момент я поняла, что ты не пытался причинить мне боль. Ты никогда не причинишь мне вреда, - она ободряюще сжала его руку. - Дело было не только в самом акте. Дело было в нас. В том, что нам нужно снова почувствовать близость после всего, что мы пережили за последнее время. Он искал на ее лице хоть какие-то признаки сомнения, но их не было. - Ты уверена? Я имею в виду, действительно уверена? - спросил он, его голос едва превышал шепот. Зейнеп кивнула, выражение ее лица еще больше смягчилось. - Уверена. И я буду честна с тобой — это было очень насыщенно. Поначалу, возможно, даже слишком. Но это было также...,- она заколебалась, ее щеки слегка покраснели. - Восхитительно. Я не знала, что мне понравится видеть тебя с такой стороны. Губы Джунейда слегка разошлись, его удивление было очевидным. - Тебе... понравилось? - Да, - призналась она, ее щеки покраснели еще сильнее. - Мне понравилось видеть, как ты теряешь контроль над собой, как ты показываешь мне свою сторону, которую я не часто вижу. Это напомнило мне о том, как сильно ты заботишься, как сильно ты переживаешь за меня. И это заставило меня понять..., - она сделала паузу, на мгновение опустив взгляд, прежде чем снова встретиться с ним глазами. - В последнее время со мной нелегко иметь дело. Я была упряма, эмоциональной и.… отталкивала тебя, когда должна была подпустить к себе. - Зейнеп, это не…, - начал он, но она покачала головой. - Нет, Джунейд. Дай мне закончить, -сказала она, ее голос был мягким, но решительным. - Ты был терпелив со мной, больше, чем я заслуживала. И теперь я понимаю, что дело было не только в наших физических отношениях. Речь шла обо всем, что мы сдерживали. Разочарование, стресс, любовь — все это вырвалось наружу в тот момент. Он смотрел на нее, и ее слова медленно проникали в его сознание. - Я просто... я не хочу причинять тебе боль, - наконец сказал он, его голос трещал от эмоций. - А ты и не хотел, - заверила она его, наклоняясь ближе, пока их лбы почти не соприкоснулись. - Если бы ты хотел, мы бы сейчас не разговаривали. Но Джунейд, это важно. Мне нужно, чтобы ты доверял мне, как и я тебе. Если когда-нибудь наступит момент, когда мне будет некомфортно, я скажу тебе. Обещаю. Но ты не можешь испытывать чувство вины, когда для него нет причин. Джунейд глубоко выдохнул, его плечи слегка расслабились, когда ее слова донеслись до него. - Я просто... так сильно тебя люблю, - пробормотал он. - Я знаю, - мягко сказала она, обнимая его лицо ладонями. - И я тоже тебя люблю. Вот почему это помогает - потому что мы говорим, слушаем и разбираемся во всем вместе. Он медленно кивнул, его рука поднялась, чтобы накрыть ее. - Я буду вести себя лучше, - пообещал он. - Тогда мы будем лучше вести себя, - поправила она с легкой улыбкой. Слабая улыбка дрогнула на его губах, и он заключил ее в крепкие объятия. Они оставались так некоторое время, напряжение между ними сменилось чувством понимания и обновленной близости.

***

Хотя слова Зейнеп в библиотеке поначалу мало убедили Джунейда, в конце концов она увела его в спальню вечером, где терпеливо и с любовью повторила свои заверения. Близость и открытость этого момента смягчили его чувство вины. К утру следующего дня Зейнеп уже не чувствовала физического недомогания, но все еще была вялой. В последующие дни Зейнеп перестала сопровождать его в дергях. Джунейда беспокоило не само ее отсутствие, а последовавшие за ним комментарии. Его тетя Хасна, всегда умевшая завуалировать острые замечания юмором, заметила в присутствии других: - Кажется, Зейнеп в последнее время стала легкой как перышко. Ты должным образом кормишь ее, племянник? Джунейд стиснул челюсти, но предпочел промолчать, уйдя с Зейнеп, как только смог. Это замечание висело над ним до конца дня. Дома Зейнеп рассказала ему о визите своей матери Мерьем. По ее словам, мать мягко попросила Зейнеп простить Миру и проявить сострадание к ее ситуации. Рассказывая об этом, Зейнеп говорила спокойным тоном: - Я бы сделала это даже без ее просьбы, Джунейд. Но сначала Мира должна проявить раскаяние. Ты же знаешь. И все же Джунейд заметил, что Зейнеп все чаще замыкается в себе. Она казалась хрупкой. Однажды во время тихого обеда они наконец сели вместе, чтобы обсудить вопрос, которого они так долго избегали. Разложив брошюры о клинике, которые принесла Биргюль, они перебирали варианты, спокойно обсуждая их. В конце концов Зейнеп взяла трубку и позвонила в клинику, которая показалась ей солидной и в то же время скромной. Ее голос был ровным, но мягким, когда она разговаривала с администратором. - Да, я хотела бы записаться на прием к терапевту, - сказала она. На мгновение она замолчала, а затем добавила: - Утро четверга подойдет. Спасибо. Когда она повесила трубку, Джунейд протянул руку и осторожно сжал ее ладонь. Он не стал ничего говорить - ему это было не нужно. Они оба знали, насколько важен этот шаг. На прошлой неделе, Левент все звонил Джунейду. Хотя тон его бывшего врача был вежливым, Джунейд не мог избавиться от ощущения, что эти звонки были несвоевременными и прерывали моменты, когда он был сосредоточен на чем-то другом. Левент никогда не упоминал о ссоре в его доме, где Мира грубо отозвалась о Зейнеп, но Джунейд чувствовал напряжение, царившее под их беседами. Наконец наступил четверг. Джунейд и Зейнеп тихо оделись в то утро, стараясь сохранить ощущение нормальности. Клиника, которую они выбрали, была, несомненно, роскошной. Полированные мраморные полы сверкали под теплым освещением, а в зоне ожидания была расставлена элегантная мебель. На заднем плане звучала классическая музыка, успокаивающая и в то же время усиливающая напряжение. Они подошли к стойке регистратуры, где Зейнеп с вежливой, но нервной улыбкой назвала свое имя. Безупречно одетая и профессиональная сотрудница направила ее в кабинет, а другой сотрудник провел Джунейда в зону ожидания, предложив ему чай или кофе. Первая консультация Зейнеп длилась недолго - всего десять минут. Когда она вернулась, ее лицо было бледным, а губы сжаты в тонкую линию. - Меня отправляют к акушеру-гинекологу, - тихо сказала она, и в ее голосе прозвучали невысказанные опасения. Сердце Джунейда сжалось. Хотя они оба знали, что это может означать, ни один из них не осмеливался высказать это. Он смотрел, как ее снова уводят, на этот раз в другой кабинет. Ожидание казалось бесконечным. Сидя в мягком кресле, окруженный атмосферой спокойной роскоши, он с каждой минутой все больше погружался в мрачные мысли. Что, если ее симптомы вызваны не беременностью, а чем-то гораздо более серьезным? Безмятежность клиники только усиливала его тревогу. Когда Зейнеп не было уже почти полчаса, к нему снова подошла сотрудница регистратуры. - Господин, доктор сказал, что вы можете присоединиться к своей жене, если хотите. Его сердце болезненно заколотилось, когда он встал. Ноги отяжелели, когда он подошел к двери кабинета и только слегка постучал, прежде чем войти внутрь. Кабинет акушера-гинеколога отражал элегантность остальной части клиники. Стены пастельных тонов были украшены успокаивающими картинами и медицинскими картами в рамке. На гладком столе из красного дерева лежали аккуратно разложенные папки, а комнату освещало мягкое освещение. Зейнеп сидела возле стола, крепко сцепив руки на коленях, выражение ее лица было непроницаемым, но явно напряженным. Врач, женщина средних лет с приветливым и профессиональным лицом, поднялась, чтобы поприветствовать его. - Эфенди, спасибо, что присоединились к нам, - сказала она, жестом приглашая его сесть рядом с женой. Джунейд опустился в кресло, его сердце колотилось в груди. Он взглянул на Зейнеп, ища на ее лице ответы, но выражение ее лица ничего не выдавало. Голос доктора нарушил тишину, мягкий и добрый, и она улыбнулась сидящей перед ней паре. - У меня есть отличные новости, которыми я хочу поделиться, - сказала она, и ее глаза потеплели, когда она перевела взгляд на них. Она сделала паузу на мгновение, и в этой тишине весь мир словно остановился. - Поздравляю - вы ждете ребенка. Зейнеп, у вас примерно девятая неделя беременности. Джунейд моргнул, и слова обрушились на него с такой силой, какой он не ожидал. На секунду он был слишком ошеломлен, чтобы отреагировать, его разум пытался осмыслить грандиозность того, что только что сказала врач. Когда его взгляд переместился на Зейнеп, его сердце заколотилось, когда он увидел, что ее глаза расширились, а руки поднеслись ко рту. По ее щекам потекли слезы, выражение лица представляло собой смесь шока, радости и облегчения. - Альхамдулиллах, - прошептал Джунейд, его голос был хриплым от эмоций. Наклонившись вперед, он крепко сжал руку Зейнеп и поцеловал ее в костяшки пальцев. - Альхамдулиллах, - повторил он, его сердце разрывалось от благодарности. Он молился за здоровье Зейнеп, за ответы на их тревоги, и вот теперь это - чудо. Доктор выдержала паузу, выражение ее лица было понимающим и мягким. Затем, обращаясь к их прежним опасениям, она сказала: - Я понимаю, что это может быть неожиданностью, особенно учитывая неопределенность с тестами на беременность в домашних условиях. Нередко тесты на ранних сроках показывают ложноотрицательные результаты, особенно если они сделаны ночью или поздно вечером, когда уровень гормонов может быть ниже. Утренние тесты, как правило, более надежны, но даже в этом случае на ранних стадиях могут возникнуть сложности. Сейчас вы уже находитесь на достаточно большом сроке, чтобы мы могли с уверенностью подтвердить это. Голос Зейнеп дрожал, когда она говорила, а ее рука сжала руку Джунейда. - Девять недель? - спросила она, как будто с трудом могла в это поверить. Доктор кивнула, ее улыбка расширилась. - Да, и пока все выглядит здоровым. Ребенок хорошо развивается, и ваш первый анализ крови не выявил никаких признаков беспокойства. Но это только начало, и мы хотим убедиться, что и вы, и ребенок здоровы на протяжении всей беременности. Джунейд не смог сдержать улыбку, которая расплылась по его лицу. - Она... она здорова? - спросил он, его голос почти сорвался. - Она здорова, - заверила его доктор, ее тон был решительным, но добрым. - Конечно, беременность требует особой осторожности, и нам нужно будет следить за развитием событий. Но пока и мать, и ребенок чувствуют себя хорошо. Джунейд повернулся к Зейнеп, в его глазах блестели слезы. - Ты слышала это? - пробормотал он, его голос захлебывался от эмоций. - Вы оба здоровы.... Аллах поистине благословил нас. Слезы Зейнеп полились ручьем, и она кивнула, положив вторую руку на живот. - Альхамдулиллах, - тихо повторила она, ее губы дрожали. Доктор подождала немного, прежде чем продолжить, ее тон был практичным, но все еще теплым. - Теперь давайте поговорим о дальнейших шагах. Я бы хотела записать вас на ежемесячные осмотры в течение первых двух триместров. В третьем триместре мы увеличим частоту до двух раз в неделю. Мне также нужно, чтобы вы начали принимать пренатальные витамины, если вы еще этого не сделали, особенно фолиевую кислоту. Она очень важна для развития ребенка в эти первые недели. Зейнеп кивнула, все еще заметно ошеломленная, но внимательно слушающая. - Что касается питания, - добавила врач, - Сосредоточьтесь на сбалансированной диете с большим количеством фруктов, овощей, цельных зерен и белка. И, конечно, не забывайте пить. Вам следует избегать продуктов с высоким содержанием ртути, непастеризованных продуктов и всего сырого. Если у вас есть вопросы о халяльных диетах или о чем-то, связанном с религиозными традициями, я буду рада обсудить и это. Джунейд заговорил ровным, но нетерпеливым голосом. - А как насчет ее распорядка дня? Следует ли ей больше отдыхать? - Она может продолжать заниматься своими обычными делами, если они не слишком напряженные, - ответил доктор. - Ходьба - прекрасное упражнение, но прислушивайтесь к своему организму, Зейнеп. Усталость - обычное явление в первом триместре, поэтому отдыхайте, когда вам это необходимо. Зейнеп посмотрела на Джунейда с небольшой улыбкой. - Я буду осторожна, - пообещала она. - Пока что избегайте поднимать тяжести или выполнять работу, требующую чрезмерного сгибания или разгибания. Если вы почувствуете дискомфорт или что-то необычное, не стесняйтесь позвонить нам. На следующем приеме мы также проведем ультразвуковое обследование, чтобы проверить размеры и развитие ребенка, - продолжила доктор. Когда врач закончил объяснять, Джунейд повернулся к Зейнеп с благоговением в глазах, которое, казалось, углублялось с каждой секундой. - Аллах поистине благословил нас, — повторил он, его голос едва превышал шепот. — Это дар - доверие от Него. Мы сделаем все, чтобы защитить вас обоих. Зейнеп потянулась, чтобы коснуться его лица, ее глаза были еще влажными, но наполненными любовью. - Вместе, - тихо сказала она. Мы сделаем это вместе. Доктор улыбнулась этому тихому обмену словами. - Видно, что вы очень поддерживаете друг друга, а это одно из лучших условий для здоровой беременности. Увидимся на следующем приеме через четыре недели. А до тех пор берегите себя, Зейнеп, и звоните нам, если у вас возникнут какие-либо проблемы. Когда они рука об руку покидали клинику, Джунейд почувствовал, как на него снизошло умиротворение - умиротворение, рожденное благодарностью, любовью и возрожденной надеждой. Их будущее больше не было неопределенным, оно было даром, который ждал своего часа каждый день.