Сад тысячи роз

Напряжение и чувство вины не покидали Джунейда несколько недель, несмотря на душевный разговор, который они с Зейнеп провели той ночью. Их объяснение утихомирило бурю, но последствия их ссоры все еще давили на его душу. Он часто размышлял о своих словах, тоне и боли, которую причинил ей, и каждый раз это вызывало у него свежие чувства сожаления. Ночью, когда они лежали в постели и дом окутывала тишина, они заговорили тихими голосами. Джунейд прислонился к изголовью кровати, обхватив Зейнеп одной рукой, и она прижалась к нему, положив голову ему на грудь. Его свободная рука держала ее, пальцы были переплетены, словно этот контакт мог стереть напряжение между ними. Он внимательно слушал, как Зейнеп рассказывала о событиях той ночи, ее голос был тихим, но ровным, она старалась не разбудить Фейзу или детей. Сначала она успокаивала его, что ничего опасного не произошло. Она объяснила, что большую часть времени они с Мирой провели, сидя в машине и ожидаяДжана, пока он уйдет с кем-то «договариваться». Но по мере того как она говорила, ее слова становились все медленнее, паузы длиннее, и Джунейд почувствовал, что она что-то скрывает. - Зейнеп, - тихо сказал он, мягко подталкивая ее. - Расскажи мне все. Пожалуйста. Она крепче сжала его руку и на мгновение замешкалась, а затем глубоко выдохнула. - Все плохо, Джунейд, - призналась она, ее голос слегка дрожал. - Джан убедил Миру... взять медицинскиебланки рецептов. Джунейд застыл на месте, его сердце сильно колотилось о ребра. - Что? - резко спросил он, хотя тон его был тихим. Зейнеп подняла на него глаза, в которых читалось сожаление. - Они использовали их для выписывания сильных психотропных лекарств. Джан сказал Мире, что это будут легкие деньги. Той ночью он хотел, чтобы она получила больше бланков. Джунейд почувствовал, как его захлестнула холодная волна ужаса, и его рука бессознательно сжалась вокруг ее руки. Волосы на его затылке встали дыбом, а в голове пронеслись мысли о возможных вариантах. - Зейнеп, - медленно произнес он, в его голосе звучал едва сдерживаемый гнев, - Мира говорила тебе, зачем она это делает? Это были просто деньги или...? Зейнеп заколебалась, потом прошептала: - Думаю, и то, и другое. Она... она тоже использует, Джунейд. Я почти уверена в этом. Именно поэтому я разрешала приходить к нам, я ее кормила и говорила что это все опасно. Но она то все отрицала то злилась на меня.    Живот Джунейда скрутило, и он тяжело сглотнул, сжимая челюсти. В его голове пронеслись картины того, к чему могли привести безрассудные действия Миры - не только для нее самой, но и для Зейнеп. Его жена, с ее чистым и доверчивым сердцем, не понимала, насколько опасной была ситуация. Мира втянула ее в нечто гораздо более серьезное, чем они оба могли предположить. - Теперь ты понимаешь, почему я так переживал? - спросил он мягко, хотя в его голосе звучала нотка отчаяния. — Это не просто дурное решение, Зейнеп. Это преступление. Ты могла быть замешана, даже если не принимала в этом никакого участия. Ты понимаешь, что это значит? Она медленно кивнула, в ее глазах заблестели слезы. - Я знаю, Джунейд. Сначала я не понимала, насколько это серьезно. Я просто... Я не могла оставить ее одну. Он вздохнул, его сердце щемило от ее искренности. - У тебя такое доброе сердце, любовь моя. Но иногда доброты недостаточно. Ты должна думать о последствиях - не только для себя, но и для нас, для нашей семьи. Зейнеп смущенно шмыгнула носом и снова кивнула, явно борясь со своими эмоциями. - Я буду держаться от нее подальше, - пообещала она, ее голос был низким, но твердым. - Если ты этого хочешь, я сделаю это. Джунейд наклонился и поцеловал ее в макушку, его голос смягчился. — Это не навсегда, - заверил он ее. - Только до тех пор, пока мы не убедимся, что Мира в безопасности - или, по крайней мере, пока мы не будем уверены, что она больше не втянет тебя во что-то подобное. Ты права, ей действительно нужна помощь, но не твоя. Ей должны помочь родители, она не твоя ответственность, ты можешь ее поддерживать и молится за нее но, пока не стоит с ней общаться. Когда Зейнеп снова прижалась к его груди, Джунейд уставился в потолок, а его мысли обратились к Левенту. Как он сообщит ему эту новость? Как он отреагирует на то, что его собственная дочь украла его медицинские документы? Лишение лицензии погубило бы его в профессиональном плане, а еще хуже - привело бы к серьезным юридическим проблемам с Мирой. Джунейд глубоко вздохнул, понимая, что разговор будет нелегким, но его необходимо провести. Пока же он сосредоточился наженев своих объятиях, безмолвно поклявшись защитить ее от любой бури, которая может налететь на них.

***

Джунейду предстояла особенно изнурительная неделя, обремененная обязанностями, от которых он не мог избавиться. В вихре обязанностей его грызла мысль о том, что ему придется сообщить ужасную новость Левенту, своему бывшему психиатру. Последствия были серьезными: его дочь, Мира, оказалась втянута в схему с наркотиками, а сам Левент рисковал потерять лицензию и, возможно, столкнуться с судебными обвинениями. Это откровение стало неизбежным после утреннего визита адвоката его дяди. Адвокат четко дал понять: Сади необходимо сообщить о причастности Фейзы к этому делу до даты суда. Было бы гораздо хуже, если бы он узнал об этом во время процесса. После долгих раздумий Джунейд решил, что правильнее всего будет сначала навестить Левента, а затем отправиться в тюрьму, чтобы поговорить с дядей. Разговор с Левентом обещал быть нелегким, особенно когда Джунейду пришлось объяснять, что Зейнеп больше не будет приходить в дом Левента одна. Ее безопасность была для него приоритетом, и он не мог пойти на компромисс. Когда Джунейд приехал в дом Левента и начал деликатно объяснять ситуацию, первой реакцией доктора было недоверие. Его лицо побледнело, а руки вцепились в ручки кресла. - Мира? Моя Мира? - повторял он, в его голосе слышалось отрицание и мука. Джунейд говорил терпеливо, но твердо, излагая факты. Он рассказал, как Мира взяла медицинские бланки своего отца и использовала его печать, чтобы подделать рецепты на психотропные препараты. Левент решительно покачал головой, отвергая такую возможность. - Нет, Джунейд, ты, должно быть, ошибаешься, - настаивал он, и голос его дрожал. - Она не... она не могла... Но его убежденность пошатнулась, когда слова Джунейда дошли до него. Левент резко встал и подошел к своему рабочему столу, доставая блокнот с бланками рецептов. Он начал судорожно перелистывать их, его пальцы дрожали. Когда он закончил подсчет, его лицо опустилось. Более четверти бланков отсутствовали. Осознание этого поразило его как удар. Пошатываясь, он опустился в кресло и положил голову на руки. Некоторое время он сидел молча, и комната была наполнена тяжестью его отчаяния. Затем он внезапно встал вышел из кабинета и ворвался на лестницу, его шаги были тяжелыми и целеустремленными. Джунейд осторожно последовал за ним, но у подножия лестницы замешкался. Он услышал звук распахиваемой двери и испуганный голос Миры. - Отец? Что происходит? Левент не ответил. Вместо этого по дому разнесся звук открываемых ящиков, содержимое которых высыпалось на пол. Мира закричала в знак протеста. - Прекрати! Папа, что ты делаешь?! - закричала она, ее голос повысился от паники. Джунейд, все еще стоявший у подножия лестницы, чувствовал себя растерянным. Ему не хотелось вмешиваться в то, что явно было глубоко личным делом семьи, но в то же время он чувствовал ответственность за то, что сообщил эту новость. В конце концов сестра Левента прибежала выяснить, в чем дело. Увидев, что брат и племянница ссорятся, она обратилась к Джунейду, требуя объяснений. Он быстро и кратко объяснил ситуацию, не упуская ни одной существенной детали. Ее лицо побледнело, когда до нее дошел смысл его слов. - Я разберусь с этим, - заверила она его и поспешила наверх. Чувствуя себя незваным гостем в чужой трагедии, Джунейд тихо вышел из дома. Как бы он ни сочувствовал Левенту, у него были свои неотложные дела.

***

Джунейд прибыл в тюрьму в назначенное время с тяжелым сердцем. Сидя в мрачной комнате для свиданий, он безмолвно молился о том, чтобы ему хватило терпения и мужества сообщить новость дяде. Слова адвоката об относительной «безопасности» этой тюрьмы мало его утешили. Тюрьма оставалась тюрьмой, и условия содержания, какими бы терпимыми они ни были, не могли стереть реальность заточения. Когда охранники наконец ввели в комнату Сади Хюдайи, у Джунейда перехватило дыхание. Вошедший мужчина выглядел как тень себя прежнего. Некогда крепкий и властный, дядя теперь выглядел хрупким, его одежда свободно болталась на нем. Яркость его пронзительно-голубых глаз потускнела, а тяжесть пережитых обстоятельств, казалось, была впечатана в каждую черточку его лица. Джунейд заставил себя улыбнуться и встал, чтобы поприветствовать его. - Дядя, - мягко сказал он, обнял его и усадил обратно. Сади слабо улыбнулся, хотя этот жест едва достигал его глаз. - Джунейд, - ответил он, его голос был хриплым, но теплым. - Рад видеть тебя, мой мальчик. Расскажи мне, как дела? Как семья? Джунейд заколебался, его горло сжалось. В течение нескольких минут он старался поддерживать легкий разговор, спрашивая о здоровье и распорядке дня своего дяди. Сади признался, что большую часть времени проводит в молитве, ища утешения в вере. Но вскоре проницательный взгляд Сади остановился на Джунейде, и его голос стал серьезным. - Ты проделал этот путь не только для того, чтобы спросить о моих молитвах, Джунейд, - тихо сказал он. - Что ты хочешь мне сказать? Джунейд опустил глаза, собираясь с мыслями. После долгой паузы он произнес. - Дядя... Фейза пока живет в нашем доме. Возникла... проблема. Сади нахмурил брови, но ничего не сказал, ожидая, пока Джунейд продолжит. Джунейд рассказал обо всем: о том, как Фейза покинула свой дом, об обвинениях в адрес ее мужа и о предстоящих судебных тяжбах. Он рассказал о том, как тяжело ей это далось и как она заботилась о своих детях под сенью этих обвинений. Боль на лице Сади была почти невыносимой. Он закрыл глаза, его губы беззвучно шевелились в молитве. Когда он снова открыл их, они блестели от непролитых слез. - Я подвел их, - сказал он, его голос едва превышал шепот. - Нет, дядя, - твердо сказал Джунейд, наклонившись вперед. - Ты сделал все, что мог. Это не твоя ошибка — это выбор, который сделали другие. Сади слабо улыбнулся, но ничего не сказал. Вместо этого он сцепил руки и прошептал еще одну молитву - о смирении и силе. Джунейд сидел молча, уважая момент общения дяди со Всевышним. Когда визит закончился, Джунейд вышел из тюрьмы с тяжелым сердцем. На него навалилась тяжесть дневных бесед, но он решил идти вперед, веря, что вера и упорство проведут их через тьму.

***

Джунейд давно пришел к выводу, что если день начался неудачно, то ему суждено превратиться в череду несчастий. Это конкретное утро, казалось, подтверждало его теорию. За завтраком начался переполох, когда его старшая племянница, беспокойно ерзая, умудрилась пролить на себя горячий чай. Последовавший за этим пронзительный крик пронзил воздух, и все надежды на мирную трапезу рухнули. Фейза тут же бросилась в омут с головой, пытаясь успокоить крики дочери, в то время как Зейнеп, держа на бедре младшего ребенка, поспешно готовила Джунейду завтрак и собирала ему обед. В суматохе от резкого движения Зейнеп нож для хлеба упал на пол, и, когда Джунейд инстинктивно наклонился вперед, чтобы помочь, его рубашка оказалась в липких объятиях куска варенья. Он внутренне застонал и, пробормотав молитву о терпении, бросился наверх переодеваться. Несколько минут спустя, надев свежую рубашку и сжимая в руках обед , который Зейнеп заботливо приготовила, несмотря на хаос, он вышел из дома, чувствуя себя уже измотанным. Однако день только начинал испытывать его на прочность. Первым делом он встретился с потенциальным арендатором одного из помещений - юридической фирмой, заинтересованной в аренде четырех этажей. Обычно такие встречи проводил специально назначенный переговорщик, но этот арендатор настоял на том, чтобы встретиться с владельцем напрямую. Помощник Джунейда упомянул, что переговорщик нашел этого человека невыносимо нудным и что общение с ним было сущим испытанием. С того момента, как Джунейд вошел в конференц-зал, стало ясно, почему арендатор пренебрег протоколом. Он пришел не для того, чтобы обсуждать условия аренды, а чтобы самоутвердиться и, возможно, лично оценить владельца. К несчастью для него, Джунейд не был заинтересован в потворстве раздутому эго. Разговор был долгим и монотонным, затянувшимся сверх необходимого. Первоначальные условия переговорщика остались неизменными, и сделка была завершена без какого-либо участия Джунейда, с которым мог бы справиться и посредник. Когда он выходил со встречи, под его невозмутимым видом кипело раздражение. Его время было потрачено впустую. Когда Джунейд прибыл в дергях, Ариф встретил его с серьезным выражением лица и передал сообщение, от которого у Джунейда сразу напряглись нервы: Его ждал адвокат Сади. Джунейд знал, что это может означать только плохие новости. Адвокат не терял времени даром. Он объяснил, что Сади решил принять предложенное прокурором соглашение о признании вины и отбыть наказание в виде трех с половиной лет лишения свободы. Джунейд в недоумении уставился на него, пытаясь осмыслить сказанное. - Что значит, он соглашается на сделку? Почему именно сейчас? - потребовал он, в его голосе прозвучали разочарование и беспокойство. Адвокат вздохнул, его тон был усталым. Он объяснил, что прокуратура сосредоточилась на распутывании более крупного преступного заговора, связанного с побегом Аффана и целым рядом мошеннических счетов, связанных с фондом. Сложность дела была огромной, и обвинителям казалось, что проще свалить вину на Сади, чем продолжать долгое и трудное расследование. Адвокат наклонился вперед, в его голосе прозвучала настоятельная просьба. - Вы должны убедить его в обратном, Джунейд-бей. Банк на Сейшельских островах подтвердил, что счет на имя Сади был открыт с помощью поддельных биометрических данных. Они проводят внутреннее расследование, и это может значительно ослабить аргументы обвинения. Джунейд нахмурился, его голова начала раскалываться. - То есть вы хотите сказать, что есть конкретные доказательства того, что этот счет не его? - Да, и это может помочь нам вычислить настоящих виновников. Бухгалтер, который обрабатывал данные, уже находится под пристальным вниманием. Если бы Сади действительно был соучастником, мошенничество было бы беспрепятственным. Эта ошибка работает в его пользу, - подчеркнул адвокат. Джунейд пообещал навестить дядю и уговорить его не соглашаться на сделку с признанием вины, хотя в голове у него роилось беспокойство. Он не мог понять, почему Сади, человек, который всегда стоял на своем, вдруг смирился. Когда адвокат ушел, Джунейд наконец позволил себе расслабиться и потянулся за обедом, который Зейнеп с такой любовью собрала. Запах домашней еды ненадолго избавил его от дневного стресса. Но не успел он откусить и кусочка, как раздался тихий стук в дверь. Вошел Ариф с озабоченным выражением лица. - Эфенди, - нерешительно сказал он, - Пришла госпожа Мерьем. Она говорит, что это срочно. Джунейд почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. Неожиданные визиты Мерьем редко были хорошим предзнаменованием. Отложив нетронутый обед в сторону, он встал, и его тело напряглось от знакомого, непрошеного чувства тревоги. Похоже, этот день еще не закончил испытывать его на прочность. Если бы кто-нибудь попросил Джунейда описать его отношения с тещей, он не смог бы сформулировать их одним словом. По правде говоря, она заставляла его чувствовать себя школьником, которого поймали с поличным за провинностью. Эта особая тревога сопровождала его при каждом общении с ней, хотя рационально он понимал, что ему не за что чувствовать себя виноватым. Он глубоко уважал госпожу Мерьем, но испытывал тихое облегчение от того, что их встречи были нечастыми. Теперь же, когда она вошла в его кабинет, он инстинктивно напрягся, и знакомое чувство поползло по позвоночнику. Джунейд, гордившийся своей наблюдательностью, никак не мог понять, что творится в голове у этой женщины. Поднявшись с кресла, он поприветствовал ее со всей вежливостью и теплотой, подобающей ситуации. - Добро пожаловать, госпожа Мерьем. Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я предложить вам чай или кофе? Ее вежливый, но отстраненный тон соответствовал его тону, но она отказалась от предложения, коротко покачав головой. - Нет, спасибо, Джунейд-эфенди. Я не отниму у вас много времени. Воздух в комнате словно уплотнился, когда они сели. Как только они сели, она, не теряя времени, слегка наклонилась вперед и встретила его пронзительный взгляд. - Я слышала, - начала она тихим, но требовательным тоном, - Что ты запретил Зейнеп разговаривать с Мирой. Ее слова прозвучали как внезапный выпад, хотя она произнесла их с таким спокойствием, что постороннему человеку они могли бы показаться безобидными. Джунейд, ошеломленный, напрягся, но заставил себя сохранить самообладание. - Госпожа Мерьем, - осторожно начал он, — Это недоразумение. Я ничего не запрещал Зейнеп. Я просто попросил ее...    - Вы попросили ее, - перебила Мерьем, ее тон был резким, но контролируемым, - Так, что она почувствовала себя обязанной разорвать связь с близким другом. Джунейд сглотнул раздражение и постарался сохранить уважительный тон. - Я бы не назвал это так. В последнее время Мира сделала несколько... тревожных решений. У меня были опасения, что Зейнеп будет втянута в.… Мерьем подняла руку, заставив его замолчать так же эффективно, как пощечина. - Зейнеп - моя дочь, - твердо сказала она, слегка сузив глаза. - Она взрослая девушка со своим собственным умом. А Мира, какими бы ни были ее личные проблемы, - ее подруга. Я не считаю, что твое дело вмешиваться в ее дружбу, Джунейд-эфенди. Слова пронзили ее, хотя она произнесла их, не повышая голоса. Джунейд на мгновение задумался о том, чтобы защищаться более решительно, но остановился. - При всем уважении, госпожа Мерьем, - сказал он ровным, но напряженным голосом, - Как муж Зейнеп, я должен выражать беспокойство, если считаю, что ее благополучие находится под угрозой. Именно так я и поступил. Мерьем откинулась в кресле, ее глаза еще больше сузились. - И какой риск Мира представляет для Зейнеп? Она всегда была ей как сестра. Я хочу знать истинную причину этой просьбы. Джунейд заколебался, на мгновение крепко сжав ручки своего кресла. Он понимал, что не может рассказать обо всем, не нарушив тайну личной жизни Левента. - Если вы хотите понять всю картину, - осторожно сказал он, - Я предлагаю вам поговорить с отцом Миры. Левент-бей сможет объяснить все лучше, чем я. Губы Мерьем сжались в тонкую линию, ее взгляд был непоколебим. - Ты уходишь от ответа, Джунейд. Какие бы проблемы ни были у Миры, это не повод разлучать Зейнеп с тем, кого она любит как родную. Ты не можешь контролировать ее жизнь и уж точно не можешь диктовать ей правила общения. Его челюсть сжалась, раздражение грозило выплеснуться наружу. - Я не пытаюсь контролировать ее, госпожа Мерьем, - сказал он, его голос стал тверже. - Но как ее муж я обязан защищать ее - иногда даже от людей, которые ей небезразличны. Это все, что я пытаюсь сделать. На мгновение между ними воцарилось молчание. Напряжение в комнате было ощутимым. Мерьем изучала его с выражением лица, не выражающим ни одобрения, ни неодобрения. Наконец она поднялась со своего места, разглаживая ткань накидки. - Может, вы так и считаете, но позвольте мне внести ясность, - сказала она ледяным тоном. - Зейнеп не ребенок, и она не нуждается в том, чтобы вы ограждали ее от мира. Вам следует помнить об этом, Джунейд-эфенди. Он тоже встал, слегка склонив голову в знак уважения. - Я приму это к сведению, госпожа Мерьем. Спасибо за ваш... совет. Она сдержанно кивнула и ушла, не сказав больше ни слова, резко ступая каблуками по полированному полу. Когда за ней закрылась дверь, Джунейд испустил долгий вздох, напряжение все еще клокотало в его груди. Несмотря на все его старания сохранять спокойствие и уважение, разговор оставил во рту горький привкус. У него мелькнула мысль пойти домой к Зейнеп и найти утешение в ее присутствии, но тут он вспомнил, что ее там нет. Она была в университете, сдавала последний экзамен летней сессии. Чувствуя себя подавленным, он опустился на стул и уставился на обед, к которому не притрагивался весь день. Покой, который он надеялся обрести вечером, теперь казался далекой перспективой. Разговор с госпожой Мерьем оставил горькое послевкусие, которое сохранялось гораздо дольше, чем хотелось бы Джунейду. Ужин был съеден механически, еда была безвкусной, пока его разум снова и снова воспроизводил ее резкие слова. Что-то было не так, словно он упускал из виду какую-то очевидную деталь, скрытую от посторонних глаз. Гнев госпожи Мерьем был ощутимым, а ее твердость - непоколебимой. Джунейд не мог избавиться от подозрения, что перед тем, как встретиться с ним, она поговорила с Зейнеп. Поняв, что слишком отвлекся, чтобы сосредоточиться на работе, - мысли, словно беспокойные волны, нахлынули на него, - он решил отправиться домой. Перспектива вернуться в дом, наполненный шумными детьми, его ничуть не смутила. Племянницы уже успели к нему привязаться и кинулись бы к нему, как только он вошел бы в дверь. Он не возражал против их внимания, хотя часто удивлялся тому, как много энергии у маленьких детей. Но сегодня, когда он вошел в дом, его поразила необычная тишина. Ни смеха, ни бегающих ног, ни разбросанных игрушек. Гостиная была безукоризненно чиста, на полу не было привычного беспорядка, а когда он заглянул на кухню, там все было безупречно, поверхности блестели под мягким светом. Приподняв бровь, он поднялся по лестнице в свою спальню. Тихая неподвижность нервировала его, но когда он переступил порог спальни, на него нахлынуло чувство облегчения. Дверь ванной комнаты со скрипом открылась, выпустив волну теплого ароматного пара. Вышла Зейнеп, ее стройная фигура была закутана в белый халат, а на голове было накручено полотенце. Она остановилась на полушаге, с удивлением глядя на него. - Джунейд! Я не слышала, как ты вошел, - сказала она, удивленно прижав руку к груди. - Я не ожидал застать тебя дома, - ответил он, его голос был мягким, но с нотками облегчения. - Я думал, у тебя сегодня экзамен. Зейнеп улыбнулась и подошла к кровати. - Да. Это было утром. Я была дома уже несколько часов. Я убралась в доме, приготовила ужин и даже успела принять ванну. Джунейд усмехнулся, проведя рукой по волосам. - Похоже, ты была занята. Я почти не узнал это место - так тихо. А где Фейза? А дети? - Она отвела их к педиатру на плановый осмотр, - объяснила Зейнеп, присев на край кровати. Она размотала полотенце с головы, и ее влажные волосы каскадом рассыпались по спине. - Она сказала, что вернется к вечеру. Озорная улыбка заиграла в уголках губ Джунейд. — Значит, мы остались вдвоем, - сказал он, подходя ближе. Глаза Зейнеп сверкнули весельем. – Пока что, - поддразнила она, но ее голос был мягким, а взгляд задерживался на нем. Не говоря больше ни слова, они сократили расстояние между собой, их губы встретились в поцелуе, который был в равной степени нежным и страстным. Прошло слишком много времени с тех пор, как у них было время побыть наедине с собой, и осознание этого разожгло между ними страсть. Джунейд обхватил ее лицо, запутавшись пальцами во влажных волосах, а руки Зейнеп обвились вокруг его шеи, притягивая ближе. Их поцелуй стал еще глубже, и все напряжение и разочарование последних дней растворились в пылу момента. - Я скучал по этому, - пробормотал он ей в губы разматывая пояс ее халата, его голос был низким и хриплым. - Мне не хватало тебя. Зейнеп улыбнулась, ее щеки раскраснелись. - Я тоже. Я устала прятаться, как воришки. Это утомительно. Джунейд тихо засмеялся, прикоснувшись губами к ее лбу. - Тогда давай не будем тратить этот редкий шанс - пустой дом. К его смеху присоединился смех Зейнеп, легкий и мелодичный. Зейнеп отстранилась ровно настолько, чтобы Джунейд успел снять свое светло-голубое одеяние. Он сдержал стон, грозивший вырваться наружу, когда ее губы, блестевшие в золотом вечернем свете от его поцелуя, слегка приоткрылись. Через мгновение ее губы снова оказались на его губах, а ее руки шарили между ними, пытаясь расстегнуть пуговицы на рубашке. Снова прервав поцелуй, она взглянула на лицо Джунейда, и у него перехватило дыхание. Джунейд, мучительно медленно, начал стаскивать с ее плеч влажный халат. Халат, согретый и размягченный ванной, соскользнул вниз и упал у их ног. Он тихонько выдохнул и удивленно покачал головой. - Безупречна. Ты безупречна, - пробормотал он. Веки Зейнеп дрогнули, ее тело отозвалось на тепло его взгляда. Руки Джунейда скользнули вверх по ее животу и обхватили груди. Его пальцы провели по ее аккуратным соскам, чувствительным и покрасневшим от пара ванны. Он снова приник к ее рту, вдыхая ее стон, а его пальцы дразнили ее, слегка пощипывая. Звук, который она издала, безудержный и отчаянный, вызвал в нем прилив желания. Не в силах сдерживаться, он прижался к ней бедрами, и его желание стало очевидным. Зейнеп слегка отстранилась, и, хотя он уже собирался протестовать, она ловко расстегнула пуговицу на его брюках, заставив его умолкнуть. Когда она стянула с него штаны, Джунейд почувствовал, что его лицо раскраснелось, а дыхание стало неровным, с жадными глотками. Он заставил себя сосредоточиться, не отвлекаться, особенно когда появилась ее игривая ухмылка, а губы стали влажными и манящими. Время было против них: они оба знали, что Фейза может вернуться в любой момент. Джунейд любил, когда Зейнеп брала инициативу на себя, ее игривое настроение растягивало мгновения в часы, но сейчас было не время медлить. Воспользовавшись моментом, он обхватил ее за талию, легко приподнял и уложил на кровать. Его щека прижалась к ее животу, а ее широко раскрытые глаза встретились с его глазами, когда она обхватила его ногами. В том, как она провела пальцами по его волосам, была какая-то нежность, а когда он поцеловал мягкий изгиб ее пупка, ее тело инстинктивно ответило ему. Его рука поднялась к ее груди, и их обручальные кольца тихо звякнули, когда она переплела их пальцы. От этой тихой, совместной близости у него защемило в груди, и он перестал сдерживать себя. Зейнеп потянулась к нему, чтобы обхватить его лицо руками, и ее тихие стоны вырвались из его губ, когда он опустил на нее свой вес. Ее бедра приподнялись навстречу ему, их тела двигались абсолютно синхронно. - Готова? - прошептал он, его голос был глухим от вожделения. Ее реакция была незамедлительной: пальцы вцепились в его кожу, пока он направлял себя в нее. С ее губ сорвался громкий стон, и Джунейд начал двигаться, задавая ритм их телам. Он наслаждался звуками, которые она издавала, и тем, как ее тело выгибалось под его прикосновениями. Свободной рукой он провел по ее коже, запоминая каждый изгиб и впадинку. Когда ее дыхание участилось, а глаза закрылись, Джунейд понял, что она близка к этому. Это выражение - ее учащенное дыхание и прищуренные глаза - всегда доводило его до предела. Он наклонился и поцеловал ее, теряясь в напряжении момента. Удовольствие накатывало на него резкими волнами, не давая дышать. Он почувствовал, как она прижалась к нему, ее руки прижались к его груди, и он повторил ее жест. Тепло между ними опьяняло, и на какое-то мгновение окружающий мир перестал существовать. Они лежали вместе, замедлив дыхание и наслаждаясь тихой близостью. Мысли Джунейда рассеялись, когда тишину нарушил тихий смех Зейнеп. - Похоже, Фейза пришла, - пробормотала она, в ее тоне слышалось веселье. И тут до них донесся отдаленный голос Фейзы, ругавшей детей. Зейнеп хихикнула и легонько толкнула его, в результате чего он с шипением выскользнул из нее. - Знаешь, — сказала Зейнеп смотря в потолок. -Я не хочу вставать. До Джунейда наконец-то дошло, что он здесь хозяин и не должен был чувствовать себя неловко. Внизу он уже слышал, как Фейза вошла в дом. Со скоростью света он натянул рубашку и штаны на обнаженное тело и поспешил вниз по лестнице. Он вышел обогнул угол и вошел в фойе, выражение его лица было нейтральным, несмотря на жар, разливающийся по жилам. Фейза стояла на коленях возле младшей, стягивая с нее туфли, а старшая беспокойно возилась рядом. Фейза подняла голову и замерла, увидев его, ее взгляд слегка напрягся. - Мы вернулись, - бодро сказала она, поднимаясь на ноги. - Осмотр прошел хорошо, никаких проблем. Джунейд кивнул, его голос был спокойным и размеренным. -Приятно слышать. Фейза заколебалась, окинув его взглядом. Если она и заметила что-то неподобающее то не стала это комментировать. Вместо этого она сказала: - Вообще-то я только что вспомнила кое-что - я обещала тете Мюиссер, что мы навестим ее сегодня. Мы поужинаем там. Надеюсь, это не доставит неудобств. Джунейд поднял бровь, но возражать не стал. - Вовсе нет. Ступайте. Не дожидаясь дальнейших обсуждений, Фейза начала выпроваживать детей за дверь, твердым голосом приказывая им вести себя хорошо. Он глубоко выдохнул и повернул обратно к лестнице, поднимаясь по двое за раз. Снова сбросив одежду, он забрался в постель и притянул Зейнеп к себе, прижимая ее теплое тело к своему. Вдыхая аромат ее волос, он почувствовал, что погружается в сон, когда в кармане его одеяния зажужжал старый кнопочный телефон. Не вставая с кровати, он потянулся за ним, намереваясь заглушить звонок, пока не увидит имя звонившего. Ответив, он внимательно слушал, Зейнеп тихонько шевелилась, положив голову ему на грудь и закинув бедро на его живот. Когда звонок закончился, Джунейд вздохнул с облегчением, и тяжесть свалилась с его груди. Кошмар, который они пережили, похоже, наконец заканчивался. Он отложил телефон, обнял спящую жену и позволил себе расслабиться, намереваясь оставаться с ней рядом столько, сколько позволит этот мир.